Текст книги "Домой"

«Дас ист шон»

Место: Аэропорт Рузине, Европейский Союз

Дата: 16/11/2006

Время: 09:01

Музыка: NOFX, альбом «Liberal Animation» (в наушниках)

Из‑за туч выглядывает солнце, отражается в фюзеляжах самолетов. Проезжает трактор, тянет за собой тележки с чемоданами и сумками. Я вытаскиваю из кармана в спинке кресла аэрофлотовский журнал, листаю. Девушка рядом со мной тараторит в телефон:

– Я целую тебя, мамочка… И, если что‑нибудь случится, то прощаюсь навсегда… Ты не представляешь, как я боюсь… Нет, нет, что ты… Да, я тебя еще раз целую крепко…

Парень в кресле у прохода слушает ее лепет, улыбается. Они, похоже, летят вместе. Впереди два русских деда лет по шестьдесят тянут из банок пиво «Branik» – самое дешевое и невкусное. На одном – грязная бейсбольная кепка «Лукойл». Может, возвращаются из Карловых Вар. Я, когда туда ездил, видел много таких чмошных пенсионеров – должно быть, их отправляют туда не лечение обеспеченные дети.

– …и все‑таки зря мы упустили Чехию, – говорит один. – Был же СЭВ, был же соцлагерь, а сейчас что? Они теперь и в НАТО, и в ЕС…

– Ну и что? – отвечает второй. – Ерунда все это. Нефти у них нет и газа тоже. Все покупают у нас. А пока покупают, будут они у нас вот где… – Он сжимает кулак. – Жалко, что правители наши не понимают, сюсюкают перед ними…

Первый дед наклоняется к иллюминатору, облокотившись на своего приятеля. По полосе едет ярко раскрашенный «Боинг» Malaysian Airlines. Дед начинает трясти за плечо соседа слева – мужика нерусского вида.

– Дас исто шон! Посмотри! Дас ист шон!

– Йсем чех, – отвечает мужик, морщит нос.

– Чех? Ну и что, что чех. Должен немецкий понимать. Вы ж столько лет под немцами…

* * *

В иллюминаторе висят облака, освещенные солнцем. Мои соседи – парень с девушкой – по очереди отпивают из зеленой бутылки «бехеровки». Я тупо смотрю на серую спинку сиденья передо мной, на торчащий из кармана угол журнала.

Через час или меньше я буду в Москве. Сердце стучит нихуево. Никогда не подумал бы, что буду так волноваться. «Еду я на родину». Странно, я давно привык за границей и не стремился домой. Не было никакого «щемящего чувства», не было сопливых ностальгических всхлипов. Но сердце стучит нихуево. Тем более, что неясно, что там меня ждет. И зачем я вообще туда еду…

Стадион «Металлург»

Место: Родина

Дата: 19/04/1992

Время: 15:08

Музыка: нет

Колхозный пацан в спортивном костюме взялся за пуговицу на поддельной джинсовке «Wrangler». Пуговица оторвалась, покатилась под лавку.

– Э, хули ты отрываешь, а? – крикнул Питон. – Счас ее купишь, ты понял?

– Ничего я не отрывал. Она у вас на соплях держалась. На, сам попробуй остальные…

Саня наклонился, поднял пуговицу, попробовал приладить на место – не вышло.

– Да хер с ней с пуговицей, зато шмотка – классная. – Саня поглядел на пацана. – И тебе должна быть самый раз. Примерь – если подойдет, я тебе скину за пуговицу…

Пацан расстегнул молнию на кофте.

– До скольки сегодня базар? – спросил я.

– Вроде, до пяти. В шесть же футбол. – Питон кивнул на поле. – Раньше было по хуй – только минут за пятнадцать до футбола выгоняли, даже поле убрать времени не было. Мне Малах говорил – его ж ставят теперь постоянно в состав, хуе – мое… Выйдут, короче, на поле, а там разная поебень под ногами – пустые бутылки, коробки, бля… Прикинь – хочешь хуйнуть по мячу, а попадешь по бутылке…

– А как они в том туре сыграли?

– Слили «Локомотиву» один – семь.

– Один – семь? Ну, да…

– Пидарасы, бля. Пидарасы. Получают нормальное бабло – Малах мне говорил, ему за прошлый месяц дали двести баксов. Форма там спортивная бесплатно – «адидас», хуе – мое…

* * *

Вешалки с кожаными куртками были связаны веревкой – чтобы не украли. Они занимали весь верхний ряд в четвертом секторе. Батон достал из‑под лавки бутылку польского вишневого ликера.

– Ебнешь? – спросил он.

Я кивнул, открутил крышку, глотнул сладкой гадости, отдал назад бутылку.

– Заебись идет с утреца вместо пива, – сказал Батон. – Видишь, я за полдня больше половины. И это еще тепло, а если б зима…

С верхнего ряда был виден весь стадион. Торговля шла, в основном, на первых рядах секторов – по ним и шарился народ. На верхних рядах – на восточной и южной трибуне – продавали только «кожу».

– Хуево, что с попами все накрылось. – Батон кивнул на куртки. – А то можно было бы этой хуйней не заниматься, а одной только водкой. На водке всегда самый лучший навар, разве нет?

– Да, навар там большой. Поэтому они и скентовались с «Зарей». Все‑таки фирма. У них по городу полсотни киосков, а, может, и больше. И два магазина…

– А знаешь, кто ее держит – «Зарю»? Мне говорили, вроде, Филин…

– А тебе не все равно?

– Не, ты так не говори. Филин – мужик правильный. И ему тоже выгодно – у попов есть льготы по импорту и по налогам…

– Слушай, вы без меня сегодня товар соберете? А то я иду к одной подруге. У нее соседки по комнате домой уехали на выходные…

Батон заулыбался.

– Ладно, хуй с тобой, пиздуй к своей подруге. Но следующий раз один все будешь собирать…

– Соберу, не ссы. Смотри, покупатели…

По бетонным ступенькам сектора поднималась тетка с дочкой, дочке лет пятнадцать. Они подошли к женским курткам.

– Вот эта вроде ничего, да, мама?

– А в какую она цену? – Мамаша поглядела на Батона.

– Сто семьдесят долларов. Натуральная кожа. Из Турции. Не какое‑то там польское фуфло.

Пятьсот два

Место: Родина

Дата: 19/04/1992

Время: 16:21

Музыка: Технология «Нажми на кнопку»/Владимир Пресняков – мл. «Стюардесса по имени Жанна»/нет

В кухне общаги жарилась картошка, воняя на весь коридор. За дверью пятьсот четвертой играла «Технология». Я постучал в пятьсот вторую – открыла Светка, босиком, в коротком тонком халате. Мы поцеловались. Я, не снимая кроссовок, прошел в комнату, поставил на стол пакет, вынул из него два «сникерса» и бутылку «амаретто». В магнитофоне «Osaka» с моргающими разноцветными лампочками играла «Стюардесса по имени Жанна».

Я сказал:

– Выключи ты эту фигню…

– А что тебе не нравится? Красивая песня…

Я дал Светке «сникерс», она одной рукой разорвала обертку, откусила, а другой начала расстегивать халат. Я нажал на кнопку «стоп». Светка, продолжая кусать «сникерс», бросила халат на кровать, осталась в трусах, подошла.

– Давай сначала выпьем, – сказал я.

Она кивнула, вынула из тумбочки две рюмки – одну граненую, другую – из тонкого стекла. Я открутил пробку у ликера, налил. Мы чокнулись.

– За то, чтобы сессию сдать, – сказала Светка.

– До сессии еще далеко.

– Не так уж и далеко. Это кажется, что далеко. Каких‑то два месяца всего, даже меньше…

– А потом – каникулы…

– Да, каникулы… Я так хочу…

* * *

За окном начинало темнеть. Светка лежала на кровати, укрывшись одеялом.

– Странно как‑то так… – говорила она. – Мне всего четырнадцать было, правда, выглядела я старше, и одевали меня родители нормально. Тогда мы жили, в общем, ничего… Все по знакомству доставали, шмотки… Я тем летом ходила в настоящих джинсах вареных – первые, ни у кого еще в городе не было, а у меня уже были… Вот, значит, я – сопля еще, четырнадцать лет, хоть и в варенках, и он – восемнадцать… У меня, конечно, ничего с ним не было тогда, я слишком была маленькая…

Я налил себе еще ликера, выпил, взял из пачки сигарету, прикурил.

– Открой окно. Ты же знаешь – я не люблю, когда накурено… И потом, когда сказали, что его убили, я толком ничего не поняла… В смысле, не осознала… Глупая была еще… А мама меня на похороны не отпустила – сказала, нечего там смотреть, один только цинковый гроб…

Я встал, подошел к окну, открыл форточку. На товарной станции бубнил неразборчивый голос. Маневровый тепловоз тащил по рельсам состав цистерн. В хрущевках за путями зажглись первые огни.

– Завтра придешь? – спросила Светка.

– А что, они еще не приедут?

– Нет, у них в понедельник мало пар, решили забить на это дело.

– Хорошо, приду. Со «сникерсом»?

– Ну да… Нет, лучше один «марс» и один «сникерс».

Я сбросил пепел в «обертку» сникерса, взял рюмку с «амаретто», допил, бросил бычок в стакан, взял с пола джинсы. Светка вылезла из‑под одеяла, подошла ко мне, обняла сзади.

– Скажи, что ты меня любишь, а, Леша…

Я застегнул молнию на джинсах.

«Санта-Барбара»

Место: Родина

Дата: 19/04/1992

Время: 21:11

Музыка: нет

Впереди меня шла пара – он в рыжей кожаной куртке, она в черном длинном плаще. Она несла торт, у него из пакета торчала бутылка шампанского. Я повернул к своему подъезду, зашел. Свет, как всегда, не горел ни на первом, ни на втором, ни на третьем. В тридцать шестой шла пьянка – звенели стаканы, кто‑то пиликал на баяне. Я поднялся еще на этаж. В сорок второй смотрели «Санта – Барбару». Я отомкнул дверь, зашел в прихожую, сбросил кроссовки, заглянул в комнату. Мама лежала на диване, подложив под голову подушку, читала книгу «Анжелика и король». Я сказал:

– Привет! Зачем тебе этот мусор? Тебе что, нечего читать? Вон сколько книг… – Я кивнул на полки стенки.

– То я все уже читала. Или почти все. – Мама положила книгу на спинку дивана.

– Значит, можно перечитать.

– Можно, но не хочется. Лучше скажи, что с тобой происходит? Два дня дома не появлялся и даже не звонил.

– Ты же знаешь, работа…

– Какая это работа? Я не против, нет, дело твое, но только надо называть все своими именами. Спекуляция, а не работа.

– Хорошо, спекуляция. Но деньги приносит? Приносит. Если бы не эта спекуляция, я не знаю, как бы мы жили на твою зарплату в школе…

– А это что – жизнь? Где‑то все время пропадаешь, непонятно, с кем общаешься… Боюсь только, что свяжешься с криминалом и попадешь в тюрьму… Жил бы с нами отец – может, он бы на тебя повлиял…

Я присел на ковер рядом с диваном.

– Мам, только не надо поднимать эту тему, договорились? Все будет нормально… – Я посмотрел на мамины короткие волосы, крашеные в светло – русый цвет. У корней волос видна была седина. – Я говорю тебе, мам, все будет нормально…

– Ну, как же нормально, что это за жизнь?

– Все так сейчас живут. Время такое…

– А когда оно было другое, когда было хорошо?

Я пожал плечами, задрал голову, посмотрел на люстру. В прозрачных стеклянных плафонах скопилась пыль.

Край всего

Место: Москва

Дата: 16/11/2006

Время: 13:54

Музыка: нет

Самолет снижается. Из облаков выныривают леса, шоссе с машинами, какие‑то заводы, склады или хер поймешь, что там такое. Ничего интересного. Ничего нового. Уши заложены. Я сглатываю слюну, двигаю челюстью в обе стороны – бесполезно.

Самолет опускается еще ниже. Мы летим над самой полосой. Шасси ударяются об асфальт. Несколько придурков хлопают в ладоши. Чувак и девушка вскакивают с мест, открывают багажник, ковыряются в нем. Падает пакет из «Duty Free Praha» – чуть не на голову чеху рядом с дедами. Чех злобно зыркает. Стюардесса объявляет: «Просим оставаться на местах до полной остановки самолета». Но людям – до жопы. Они уже топчутся, толкая друг друга, в проходах. Одни трындят по мобильникам, другие выколупывают из багажников шмотки. Мне некому звонить и нечего доставать из багажника – рюкзак валяется под ногами.

* * *

Маршрутка въезжает в Химки. За окном мелькают три противотанковых «ежа», тянется желто – синяя коробка «ИКЕА». С неба сыплется мокрый снег, прилипает к стеклу. На рекламном щите широко улыбается девушка. Мне на секунду кажется, что в ее улыбке есть что‑то живое, настоящее – не как у всех других «рекламных» девушек, дежурно растянувших губы. Но, наверно, просто показалось, потому что в голове творится хер знает что. И не только в голове, а еще и в животе. Надо было в аэропорту сходить просраться, но я, как дурак, побежал искать маршрутку – торопился скорей попасть в центр.

Я прислушиваюсь к радио в салоне.

– …Ну, так как передача наша называется «Первый раз», то, надеюсь, первый вопрос к нашему гостю понятен, – говорит ведущий и начинает дебильно хохотать. – Что ты там хихикаешь, Катюша, а?

– Ничего я не хихикаю, – звучит попсовый женский голос. – Я с нетерпением жду рассказа нашего гостя, все части моего тела приготовились слушать…

– Даже так? – говорит ведущий и снова дебильно хохочет. – Ладно, все, успокоились, а то мы Михаилу слова не даем сказать. Прошу вас, мы все, а в частности, части тела нашей Катюши, вас внимательно слушаем…

– Извините, а какой был вопрос?

На сиденье сзади чувак кого‑то грузит:

– …У меня один кент знакомый охеревает – почему это вы не любите Москву, хотите все свалить? У вас же здесь все есть, что и на Западе, это же не Африка какая‑нибудь… Не, ему хорошо говорить – он лет десять назад или больше уехал в Германию, давно уже имеет немецкий паспорт, работал в крупной конторе, выслужился и сейчас его прислали сюда директором по продажам в их московский офис.

– А что за контора? – спрашивает собеседник.

– Забыл я, не первый эшелон, но стабильно второй, стройматериалы, что ли… Короче, ему снимают квартиру на Малой Дмитровке, тысяч за пять баксов. Машина с шофером, зарплата в сто тысяч евро в год – это минимум. Он кроме офиса, крутой своей хаты и дорогих кабаков ничего здесь не видит – вот ему и кажется, что Москва – это рай.

– Край это, а не рай.

– Край чего?

– Всего.

Улица Мира

Место: Родина

Дата: 17/11/1992

Время: 14:48

Музыка: нет

За окном проезжали грязные машины, перлись куда‑то унылые люди с зонтами. В кафетерии гастронома, кроме меня, Иры и продавщицы, не было никого. Я ладонью стряхнул со стойки крошки и поставил на нее две чашки кофе. Край одной чашки был отбит. Я пододвинул ее к себе.

– Ты точно не хочешь пирожное? – спросил я.

– Точно.

Ира расстегнула фиолетовую куртку из «мятой» ткани, с вышитой пальмой и надписью «Phuket». Под курткой у нее был черный свитер. Она улыбнулась.

– Чему ты улыбаешься?

– Так просто…

– И вообще, какая‑то ты странная сегодня…

Ира взяла ложечку, помешала кофе, сделала глоток.

– Нет, не странная, все нормально…

Я резко взял чашку. Несколько светло – коричневых капель упали на черную кожу куртки. Я отпил и поставил чашку на стойку.

– Рассказывай, кто он…

– Не расскажу. Это тебя не касается.

– Как хочешь. Мне просто любопытно.

– Я ничего тебе про него не скажу…

– А это не тот, про которого ты тогда говорила? Юрген, или как там его кликуха?

– Нет, нет, ты что? Он просто ко мне клеился, но я ему сразу честно сказала…

– А этот кто? Из твоей группы?

– Нет, из параллельной. Но это все. Я больше ничего не скажу…

– Боишься, что отпиздим?

– Не надо так говорить. Мне противно от тебя слышать маты. И, кроме того, я знаю, что ты этого не сделаешь.

– Почему?

– Потому что ты – друг…

Она взяла чашку сделала большой глоток, поставила на стойку.

– Или ты не считаешь себя моим другом?

– Считаю, но…

– А давай не будет никаких «но», хорошо? Это ведь ничего не изменит. Ты всегда вел себя как друг. И я считала и считаю тебя другом… Я не сразу стала тебя им считать… Но ты был единственным, кто меня понял тогда, когда Бурый… И потом… Ты всегда готов дать мне денег, готов меня выручить, просто я не могу у тебя их взять…

Хлопнула дверь. В кафе зашел Саня, махнул мне рукой, губами поздоровался с Ирой. Она, улыбаясь, ответила:

– Привет.

Саня пошел к кассе.

– Ты знаешь, я пойду… – сказала Ира.

– Да, если тебе надо.

– Пока. Спасибо…

Ира посмотрела в свою чашку. На дне оставалось немного кофе. Она подвигала ее по стойке и отставила.

– Пока.

Ира пошла к дверям, на ходу нажала на кнопку зонтика. Он не открылся, в нем что‑то заело. Ира повернулась, глянула на меня, еще раз нажала на кнопку. Зонтик открылся. Она вышла. Захлопнулась дверь. Саня подошел к моей стойке со стаканом чая и двумя пирожными.

– Короче, слушай, дела наши хуевые.

– А что такое? Горбатый опять что‑то хочет? Мы и так ему нехило отдаем за место…

– Не, Горбатый вроде бы пока заткнулся. Здесь другое. Батон и Чика валят в Польшу на рэкет. Нас кидают, на хер. Остаемся без крыши, без нихуя.

– Откуда ты знаешь?

– Рыхлый рассказал. Они к нему приперлись, распытывали, что да как – у него ж там брат уже полгода…

– А Питон?

– Питон, скорей всего, поедет с ними. Они ж три друга, три товарища… Своей головы нет ни у кого, только все вместе. Решили, бля – хули на базаре с куртками стоять, зарабатывать сто баксов в неделю? А в Польше на рэкете те же сто баксов можно сделать за день, ни хуя при этом не делая.

– Да, это плохо, что они у нас за спиной…

– А что ты от них хотел? Думал, что ли, что они – друзья? Говнюки они, а не друзья. Думают только о себе, нас ни в хуй не ставят…

– А если к ним на хвост?

– То есть – на хвост? В Польшу, что ли?

– Ну а что? Почему бы и нет?

– Нет, ты что? Ты понимаешь, о чем говоришь? Это ж, бля, стопроцентный криминал, вымогательство. За это, знаешь, что бывает?

– Знаю.

Роуд экшн

Место: Польша

Дата: 16/05/1993

Время: 14:07

Музыка: нет

Старый сто девяностый «мерс» стоял на обочине. По обеим сторонам шоссе был лес. Питон, Батон и Чика играли на капоте в карты и пили баночное пиво. Саня сидел за рулем, я – рядом с ним.

– И что дальше? – спросил Саня.

– То есть?

– Тебя еще не заебало?

– Меня давно уже все заебало. Все вообще.

– Я не про это.

Я посмотрел на пацанов. Батон бил Чике – проигравшему – щелбаны.

– Странно, что они на щелбаны играют, а не на бабки, – сказал я. – Детство, видно, вспомнили…

– При чем тут, на хуй, щелбаны? Ты что, вообще не просекаешь? Что нас в любой момент могут повязать? Что все это, на хуй, скоро кончится? И кончится херово…

– Поляки нас не тронут. Им насрать. Мы ж поляков не трогаем. А что у нас со своими – их не волнует, и ты это знаешь. Тем более, мы никого не пиздим, и денег берем немного. Пятьдесят тысенций – это мелочь, каких‑то три доллара с носа. Некоторые снимают по полтиннику…

– Дело не в этом.

– А в чем тогда?

– Ни в чем. Ты тоже ни хера не понимаешь.

Я глянул в зеркало заднего вида. На шоссе – еще далеко – показался автобус.

– Э, хватит вам херней страдать! – крикнул я. – Работа едет!

Питон собрал карты с капота, засунул в карман рубашки. Чика, Батон и Питон сели сзади. Саня завел мотор. Автобус проехал мимо нас – с самопальным прицепом для товара на продажу. «Мерс» рванулся с места, обогнал автобус. Чика высунулся из окна, знаком показал водиле тормознуть. Водила сразу все просек и съехал на обочину. Саня тормознул перед автобусом, остался за рулем. Мы вчетвером пошли к автобусу. Я, Чика и Питон зашли в салон.

– Здрасьте, – сказал Питон. – Вас приветствует русский рэкет. Все приготовили по пятьдесят тысенций. И чтоб без глупостей. Поняли?

– Ну вот, каждый раз попадаем под раздачу, – прошептал женский голос.

– Послушайте, ребята, давайте сначала поговорим. – Лысый худой мужик схватил Питона за рукав. – Я – руководитель группы, я все объясню… Здесь такая ситуация…

– Что ты хочешь? – Питон резко вырвал руку. – Не хуй здесь ебать вола, ты понял? Лучше им скажи, раз ты здесь главный, чтобы все быстрей отдали бабки. Чем быстрей сдадут, тем лучше – раньше сядешь, раньше выйдешь… И чтоб не мелочью – заебешься с ней потом…

– Нет, зачем же так, ребята? Неужели мы…

– Кому сказал? Кончай ебать вола!

Я и Питон прошли в конец салона, Чика остался со «стволом» в начале.

– А в туалет можно выйти? – спросила старая тетка с крашеными рыжими волосами.

– Сиди, сука! – крикнул Чика. – Не обоссышься!

У заднего ряда мы повернули обратно. Питон брал деньги, я считал и складывал в сумку на поясе. Старший втирал что‑то Чике, Чика не слушал.

– А у меня нет… – сказала девушка с короткой стрижкой.

– Что, натурой хочешь заплатить? – Питон заулыбался, показав гнилые зубы и две фиксы. – Не, не пойдет. Нет времени. Когда‑нибудь потом. А счас гони монету…

– Нет, я вам серьезно говорю. На таможне забрали весь товар – не таможенник попался, а дебил. Со всей группы до меня одной доколупался. Почти все забрал, осталась мелочь. И что выручила, все потратила…

– Не пизди.

Питон схватил ее за локоть, начал стягивать с пальца обручальное кольцо.

– Вы что, не надо… Что вы делаете? Это же…

– И сережки снимай, сука. Здесь с тобой не шутят…

– Ладно, – сказал я. – Отстань ты от нее. На хера тебе ее сережки? Что ты будешь с ними делать? Если на таможне…

– Не лечи меня, ты понял? – Чика снял кольцо и потянулся к серьгам. Она взвизгнула на весь автобус.

Старший группы дернулся, ударил Чику в нос. Чика выстрелил. Еще. Еще. Еще. Старший пошатнулся и упал в проход между сиденьями. Женщины заверещали.

– Ебаный ты в рот! – заорал Питон. – Охуел ты, да? Сваливаем, на хуй!

Питон рванулся к выходу, я – следом.

Кто‑то крикнул:

– Хватайте их, держите!

Мы выпрыгнули из автобуса, вскочили в «мерс». Саня резко тронулся.

– Ну, ты, Чика, ебаный на голову! – орал Питон. – На хуя стрелял?

– Ты видел, он взъебнулся, в нос мне ебнул…

– Ну и что, что ебнул? Ебнул бы и ты его в ебальник пистолетом… А сейчас – пиздец. Хорошо, что номера замазал грязью… Но они нас видели, ты понял? Думаешь, они сейчас поедут до границы? Ни хера, они сейчас – в полицию. Он, бля, старший группы, без него они хуй знают, куда ехать… В общем, надо съябывать отсюда.

– И куда? Домой? – Саня глянул на него.

– Не домой, бля, а куда подальше. Лучше, бля, в Варшаву. Там нас хуй найдут… Но и работы тоже нет. Давно уже поделено все, на хуй…