Текст книги "Игры богов"

Рассмотрев экспонат со всех сторон, я поставил его на стол, устроился поудобнее в кресле и задумался. Наспех такие вещи обычно не делаются, потому что целью является сама вещь, ее совершенство. Если эта штука была сделана в условиях ограниченного времени, то, выходит, целью здесь было нечто иное.

Этим иным могло быть что угодно. Может, мастеру просто срочно нужны были деньги. Но…

Мастера слишком дорожат своей репутацией, чтобы портить ее ради денег. И стал бы Хорф покупать для своей безупречной коллекции некачественный экспонат?

Я захватил странное насекомое и направился на поиски ребят из галактической полиции.

Крикса я обнаружил сразу же, выйдя из дома. Он разговаривал с полковником прямо перед входом.

– Что нового? – спросил он, увидев, как я выхожу.

Я протянул ему насекомое:

– Вот это я нашел в кабинете среди прочего. Он взял вещь в руки и осмотрел:

– Забавно. Но что здесь такого?

– Грубая работа. Все остальное сделано куда как тоньше. Вызывает некоторые подозрения. Наводит на мысль, что кто-то знал о пристрастии Хорфа и подарил это для коллекции. Естественно, от подарков не отказываются.

– И Хорф не отказался… Что с того? Это мог сделать кто угодно.

– Вот именно! – подтвердил я. – Кто угодно мог принести эту штуку Хорфу, предварительно встроив в нее простенькую систему наблюдения.

Крикс хмыкнул. Полковник следил за нами с интересом.

– Значит, так просто, – пробормотал Крикс некоторое время спустя. – Черт побери, Алдор, это самый странный случай за все время моей работы в отделе убийств. Здесь все просто вывернуто наизнанку. Ладно, давайте взглянем на это.

Он направился к своему «буревестнику», попутно продолжая рассматривать мою находку. Я пожал плечами и составил ему компанию.

«Буревестник» был оборудован собственной мини-лабораторией, где было все, что могло бы нам понадобиться. Я сел в кресло и стал наблюдать за работой Крикса.

Она не отняла много времени. Сперва он поставил насекомое на стол сканирующего устройства, потом установил чистый кристалл для записи и начал сканирование. Я видел, как изменяется внешний вид насекомого на экране в зависимости от типа сканирования. Когда аппарат отключился, Крикс извлек кристалл и активизировал его. В воздухе перед ним вспыхнула схема устройства, спрятанного внутри, увеличенная в несколько раз.

– Где-то здесь, – Крикс что-то сделал с насекомым и с улыбкой повернулся ко мне. – Вашей интуиции можно только позавидовать.

– Едва ли можно назвать это интуицией, – возразил я. – Внимание к деталям, только и всего. Мы еще немного поглазели на схему.

– Поехали в больницу, – вдруг решительно заявил Крикс, садясь за пульт.

Мы лихо рванули с места и, поднявшись над деревьями, резко ускорились. Промчавшись как угорелые, через пару минут мы уже были в городе. Еще с полминуты ушло на маневрирование. В общем, получилось значительно быстрее, чем с полковником.

При посадке Крикс так круто взял вниз, что на мгновение мне показалось, будто сейчас мы врежемся в землю. Но перед самой посадкой «буревестник» выровнялся и мягко опустился неподалеку от оставленного мной.

– Лихачишь? – спросил я. Крикс виновато улыбнулся. Я заметил, что проникаюсь к нему все большей симпатией.

– Пойдем, – предложил он, спрыгивая на дорожку, ведущую к зданию.

В этот раз полицейские нас остановили: видно, полковник все-таки как-то умудрился выбрать пару минут свободного времени и задать им взбучку. Впрочем, такие проверки меня не беспокоили, а о Криксе и говорить не приходится. Мы предъявили свои удостоверения и без всяких трудностей вошли в корпус.

В палате мы обнаружили жену Хорфа. Я узнал ее по портрету в кабинете: короткие светлые волосы, мягкие черты лица, чуть вздернутый носик. Когда мы открыли дверь, она сидела у кровати.

– Госпожа Хорф? – уточнил я. – Простите, мы хотели бы задать вашему мужу несколько вопросов. Мы показали удостоверения.

– Мне выйти?

– Если вас не затруднит, пожалуйста. Она поправила одеяло и зашагала к выходу. У двери, однако, она остановилась и обернулась:

– Врач сказал, что ему нельзя много разговаривать.

– Не беспокойтесь, это на пару минут, – заверил ее Крикс.

Когда она ушла, Крикс без предисловий протянул Хорфу насекомое:

– Это мы нашли в вашей коллекции.

– Да, я узнаю. Это сваулг с Мекранги. А чем он вас заинтересовал?

– Он внешне очень отличается от других работ, – объяснил я. – Его делал любитель?

– Я не знаю. Мне принесли его с неделю назад.

– Кто принес?

Хорф задумчиво посмотрел на нас:

– Это имеет значение?

– Имеет, потому что внутри этой штуки скрыто устройство ведения наблюдения.

Лицо Хорфа заметно побледнело. Я подумал было, что ему становится хуже, но потом понял, что это просто от неожиданности.

– Один человек. Он очень просил меня купить сваулга, потому что его сын попал в аварию и ему срочно нужны были деньги на билет.

– На билет куда?

– По-моему, до Сирода, или Шерода.

– Верно и так, и так, – прокомментировал я. – Значит, его сын якобы попал в аварию на Шероде? И папаша решил навестить его во что бы то ни стало?

– Он сказал, что травма очень серьезная, что сын… – Тут Хорф кашлянул и несколько раз напряженно вдохнул, но продолжил: —…Что сын может умереть. Я предложил ему деньги так, но он все равно оставил сваулга.

– Как он выглядел? – спросил Крикс. – И он случайно не говорил вам своего имени?

– Имени не говорил. А выглядел… Я думаю, что смогу достаточно достоверно восстановить портрет по памяти.

– Вы хотите воспользоваться компьютером? Но ваше состояние…

– Справлюсь.

– К сожалению, нам нужно посоветоваться с врачом, – возразил я.

Хорф открыл было рот, но его снова пробрал кашель. Я увлек Крикса в коридор.

Кабинет врача от палаты Хорфа отделяли три двери. Табличка сообщала нам, что зовут его Ламэ Синлэй. Мы вошли.

Господин Синлэй оказался тем самым врачом, что выгонял меня в первый раз. Он возился с какими-то химическими препаратами, стоя спиной к двери. Обернувшись на звук, он увидел нас.

– Снова вы! – Он, конечно, узнал меня.

– Работа, – пожал я плечами.

– Нам нужна ваша помощь, – начал Крикс. – Хорф хочет попытаться создать портрет человека, явно замешанного в деле, с помощью виртуального воспоминания.

– Это невозможно, – заявил Синлэй. – Может, через сутки.

– Нам нужна эта информация срочно. Мы не можем себе позволить ждать целые сутки.

– А я не могу позволить больному умереть. Он может уйти и не вернуться. Сейчас идет активное восстановление нервных клеток, и любое перенапряжение ему ни к чему. Мы его и так едва удерживаем в нашем грешном мире.

– Но пока мы будем ждать, виновный спокойно успеет уйти и замести за собой следы. Синлэй задумался, что-то подсчитывая в уме.

– Самое меньшее – пять часов, – наконец объявил он. – Вот все, что я могу для вас сделать. Иначе это будет равноценно убийству.

Поблагодарив, мы вышли из кабинета.

– Что будем делать? – спросил меня Крикс.

Я взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Время еще есть.

– Может, нужного нам человека видела госпожа Хорф? – предположил я.

– Да, но какова вероятность, что она вспомнит именно того, кто нам нужен?

– Мы проверим.

– Точно! – оживился Крикс. – Покажем Хорфу! Пусть опознает. Вот только если она видела…

«Если» сработало не в нашу пользу. Госпожа Хорф в тот день была в другом полушарии планеты и, конечно, видеть нужного нам человека не могла.

Сам Хорф снова предложил нам свои услуги, не обращая внимания на запреты врача, но мы-то не могли не обращать на них внимания. Вовсе незачем устранять погрешности, допущенные убийцей.

Мы оставили Хорфа с женой и вышли во двор больницы. Солнце неуклонно ползло к зениту, и деревья, росшие вокруг здания, постепенно подбирали свои тени под себя. Облака почти исчезли, сбежав от полуденной жары. Зеленовато-голубое небо Сайгуса казалось выше земного, к которому я уже привык за четыре с половиной года. Если приглядеться, то можно было увидеть черную точку где-то в высоте – то ли жаворонок, то ли орел, то ли еще что-то в этом роде.

– Совпадение? – подумал я вслух.

– Ты о чем? – поинтересовался Крикс.

– Знал ли подбросивший Хорфу эту штуку, что госпожа Хорф в отъезде?

– Ну, я думаю, чем меньше глаз, тем лучше для таких дел, – он широко улыбнулся. – Или я не прав? По-моему, это просто не тот вопрос, над которым стоит ломать голову. Или у тебя есть какие-то предположения на этот счет?

– Если это не совпадение, значит, слежка началась еще раньше.

– Что это меняет?

– Не знаю пока. Детали картины… Общий план.

Крикс помолчал.

– Твоя машина? – он кивнул в сторону «буревестника», который я позаимствовал у Ланджа.

– Угадал.

– Работа, – пожал плечами он, в точности повторив мой жест в кабинете врача.

Я рассмеялся и хлопнул его по плечу, на что он отреагировал аналогично. Полицейские покосились на нас.

– Поехали, посмотрим, что там у них нового, – предложил он, все еще смеясь.

– Давай в этот раз я тебя прокачу, – внес я ответное предложение.

– Попробуй.

Я сел за пульт. Машина была помощнее, чем у Ланджа, да и само управление сделано удобнее. Едва закрылись дверцы, я рванул с места, по крутой дуге выводя «буревестник» в верхнее положение мертвой петли, одновременно с этим разворачивая машину по продольной оси. Когда-то такой фокус получался у меня неплохо, но в этот раз сказалось отсутствие практики: я немного не рассчитал мощность, и в конце дуги «буревестник», уже выровнявшись, клюнул носом. Впрочем, на это я отреагировал мгновенно, и не только не потерял при корректировке скорости, но еще и увеличил ее.

Увлекшись скоростью, я чуть было не проскочил особняк Хорфа. Благо, у «буревестников» безынерционная система, так что мне удалось зайти на посадку с первой попытки. Вираж получился еще тот. Краем глаза я заметил, что Крикс вжался в кресло. Да и у меня дух захватило. Но мои рефлексы сработали даже лучше, чем я ожидал. Машина замерла в полуметре над землей, после чего мне оставалось только выключить пульт. «Буревестник» осторожно опустился на грунт.

– Тебе никогда не говорили, что ты сумасшедший? – полюбопытствовал Крикс, переводя дух.

Я тоже выдохнул с облегчением и ответил:

– Бывало. Четыре раза.

– Уверен, что все четыре раза они были правы. И были бы правы, если бы повторили это еще раз сто.

Я выбрался из машины. Ноги почему-то едва не отказались держать меня в вертикальном положении, поэтому я довольно неловко взмахнул руками. Со стороны наверняка вся эта сценка выглядела то ли смешно, то ли глупо: тишина, потом промелькнувшая черная молния и невесть откуда материализовавшийся на площадке перед домом «буревестник» с двумя насмерть перепуганными офицерами галактической полиции. Ну, может, насчет «насмерть перепуганных» я и перегнул, но в целом примерно так наше прибытие и смотрелось.

Первым делом мы нашли полковника. Он явно страдал от отсутствия работы, и мы решили помочь. Нам передали словесный портрет странного посетителя Хорфа, причем достаточно подробный. Крикс передал его полковнику:

– Нам нужно, чтобы ни один человек с похожей внешностью не покинул Сайгус. Полковник прослушал запись и поморщился:

– Это будет трудновато. Не слишком яркая внешность.

– Не исключено, что он воспользуется гримом или даже более серьезными приемами. Поэтому часть ребят поставьте в открытую, а другая часть пусть ведет скрытое наблюдение. О любом подозрительном поведении в космопорте сразу же сообщайте нам. Все частные корабли должны получить разрешение на старт. Все самовольные старты пресекайте с помощью патрульных крейсеров. Вплоть до угрозы уничтожения.

Крикс перестал перечислять меры и, подумав, добавил:

– Мы будем вам очень признательны за сотрудничество.

Когда полковник пошел к своей машине отдавать распоряжения, я поинтересовался:

– Ты действительно думаешь, что это сработает?

– О господи, конечно нет. Но почему они должны отдыхать, когда мы работаем?!

Он помолчал, а потом, уже серьезно, продолжил:

– Честно говоря, мне кажется, что стрелял в Хорфа не тот человек, который принес этого самого сваулга. Такое чувство, будто за этим стоит какая-то организация.

– Почему? – вполне закономерно вырвалось у меня.

– Это насекомое… Его ведь нужно было еще сделать. Кто-то этим занимался. Первое, – он загнул палец. – Второе – для чего? Чтобы просто убить? Для этого вовсе не обязательно знать, что обычно делает Хорф у себя в кабинете.

Я вспомнил, что в отдел расследования убийств галактической полиции – или, как уже давным-давно принято его называть, отдел убийств, – обычно попадают люди с какими-нибудь особыми дарованиями или талантами. Крикс явно не был исключением из правила. И хотя такие вещи не отличаются надежностью, я бы все-таки поставил на то, что он только что сказал. Интуиция или подсознательное сопоставление фактов, не замеченных сознанием, – не все ли равно, если оно работает?

Мы продолжили осмотр дома. Следы наблюдения обнаружились еще в нескольких местах, но меня это уже не удивляло. Ничего похожего на сваулга мы больше не нашли.

Я все думал, не рассказать ли Криксу о Ландже. С одной стороны, он мог бы помочь. С другой – обязательно сообщил бы при этом своему начальству. И тогда вокруг Сайгуса поднялся бы такой тарарам, что и представить жутковато. О том, что мне это ни к чему, говорить излишне: моя скромная персона, к тому же непонятным образом раздвоенная, в таком случае мгновенно заинтересует галактическую полицию, и нехорошо будет не только мне, а и некоторым моим старым знакомым в отделе убийств округа Теукира. Крикс все-таки не только хороший парень, но еще и полицейский, а значит, у него, в отличие от меня, есть профессиональный долг.

И притом, что я понимал это, искушение было велико.

Когда стало ясно, что мы уже перетрясли весь дом, я заявил:

– Пожалуй, я немного проголодался. Кто-нибудь едет в город?

Во дворе особняка стояли три полицейские машины и один «буревестник», не считая того, на котором приехали Крикс и Гаури. Я решил, что для полиции это слишком много, и, поговорив с полковником, получил одну из обычных наземных машин в свое полное распоряжение.

Криксу я сказал, что могу не вернуться.

– Надоело? – усмехнулся он.

– Я должен еще поговорить с одним человеком. Возможно, мне уже сегодня придется покинуть Сайгус.

– Так это был твой последний день отпуска?!

– Не совсем. Да и тот человек не имеет отношения к моему начальству.

Прочитав в глазах Крикса вопрос, я пояснил:

– Один мой знакомый собирается в направлении планетой, которую мне не помешало бы посетить. Он может подбросить меня, и мне при этом не придется выкладывать уйму денег.

Крикс улыбнулся:

– Ну, если так, то счастливо! Спасибо за помощь. Может, как-нибудь увидимся еще.

– Успехов! – ответил я на пожелание и сел в машину.

Полицейские автомобили оборудованы самыми замысловатыми штуками, из-за чего приборная панель занимает в три раза больше места, чем в обычных.

С большей частью аппаратуры я уже был знаком, о назначении остальной догадался без труда. Внутренняя отделка была сделана скромно, но со вкусом. Я откинулся на мягкое сиденье и включил пульт.

Справа ожил зеленоватый экран основного бортового компьютера, сразу же попытавшийся загрузить меня горой никому не нужной информации. Я сказал ему, что это бесполезно, и он замолчал. Я взялся за руль и медленно развернулся перед домом, выезжая на дорогу, ведущую из усадьбы. Миновав ворота, я прибавил скорость. Ветер зашелестел по корпусу.

Когда особняк скрылся за деревьями, я включил телефон и позвонил Ланджу. Ответа не пришлось долго ждать: передо мной метрах в трех за лобовым стеклом материализовался человек. Правда, материализовался – не то слово, поскольку полицейский приемник не давал полного реального изображения, но это было к лучшему, иначе я бы просто не видел дороги. Я выругался, однако изображение отключать не стал. Человек чуть сместился, и я узнал Луи-Алека.

– Привет, – кивнул он.

– Привет. Что там у вас новенького?

– Это же я хотел спросить у тебя.

– У Хорфа следы похожи на те, что мы нашли у Ланджа. Но, по-видимому, Хорф видел их человека лично.

– Вот как?

– К сожалению, он сейчас очень плох, и пока нельзя ничего с этим поделать. А вы там чем занимаетесь?

– Собираемся делать ноги отсюда. Наверное, выражение моего лица изменилось, потому что Алек невольно усмехнулся:

– Позвонила та девчонка, с которой ты вчера так мило побеседовал, и сказала, что нам лучше убираться с Сайгуса подобру-поздорову.

– Эго ультиматум?

– Нет. Она просто предупредила нас, что узнала нечто такое… В общем, если мы останемся, нам не поздоровится.

– Она имеет отношение к группе, которая следила за Ланджем?

– Имела, как и Майк. По крайней мере, на этот счет она больше ничего не сказала. Она сочла своим долгом нас предупредить.

– Вот как? – автоматически повторил я фразу, сказанную моим «альтер эго» с минуту назад.

– Конечно, мы не любим суетиться по пустякам, и нас ее заявление как-то не особо тронуло, однако она пригласила к сквилтуру Майка и произнесла одну фразу, от которой у нашего приятеля глаза едва не выпрыгнули на лоб. В итоге мы готовимся к отъезду. Ты позвонил весьма кстати.

– И куда вы направитесь?

– Для начала на «Туман». А потом – подальше отсюда.

– Ну а как насчет меня?

– Ты мог бы воспользоваться услугами «Интеркосмоса». Сейчас только их кораблям разрешается покидать Сайгус. Это не ты там, кстати, постарался?

– Великолепно! – выпалил я, не обращая внимания на вопрос, и как раз в это мгновение заметил, что дорога делает поворот, который я едва не пропустил, засмотревшись на Луи. Я резко крутанул руль и, лишь когда выехал на ровный участок, заговорил снова:

– И как бы я вас нашел?

– Майк сказал, что это сейчас не важно. Мы бы тебя нашли сами. А теперь у тебя есть выбор: лететь с нами или остаться на Сайгусе.

Я поразмыслил над этой альтернативой. Возможно, мне следовало бы присоединиться ко всем остальным. Но это пока не сулило никаких выгод. Вряд ли я смогу сделать больше для защиты Ланджа, чем Майк. А оставшись, я попытаюсь узнать еще немного об обстоятельствах покушения на Хорфа. И встретиться с Наташей.

– Ладно, счастливого пути, – сказал я.

– Ты остаешься?

– Да.

– Ну… – он пожал плечами. – Встретимся.

– Надеюсь, – хмыкнул я и дал отбой.

Изображение исчезло, очистив дорогу. Вести машину стало легче.

По мере того как я приближался к городу, лес отступал все дальше от дороги и постепенно редел. Я ехал, никуда не спеша, и размышлял о положении дел.

Майку, конечно, удастся уйти от преследования полицейских крейсеров – он со своим «Туманом» вытворял и не такое. Может, зря я остался здесь? Я пытался понять, для чего я это сделал. Ради дополнительной информации или надеясь на встречу с Наташей?

Появились первые дома – я въезжал в город.

Заря практически ничем не отличалась от большинства городов Сайгуса.

В ней так же отсутствовали жилые дома – почти все жили в особняках, кто ближе, кто дальше. Так же город изобиловал разного рода ресторанами и кафе – у здешних была традиция ужинать в подобных местах. Так же здесь располагались самые разноликие магазины и некоторые офисы. Ну и всякие прочие заведения, вроде больницы, казино, клубов, отделений банков и тому подобного. Все это было окружено аккуратными улочками, ухоженными двориками и большим количеством деревьев, в кронах которых утопали невысокие дома. По крайней мере так это смотрелось со стороны.

Время было послеполуденное, поэтому стоянки у ресторанов и кафе большей частью пустовали. Я сбросил скорость, присматриваясь к вывескам. Первым мне попался ресторан «Синий Джерри». Право, не знаю, отчего он мог посинеть. Ну разве что недалеко протекала небольшая речка. Я мог бы заглянуть, но он был закрыт – очевидно, работал в ночную смену.

Следующим оказалось кафе «Шоколадный доктор». Мне не захотелось останавливаться: название звучало как-то глупо. Тем более больница действительно была рядом. Может, это кафе предназначалось специально для врачей.

А вот у второго кафе название звучало более интересно: «Свирель Утреннего Облака». «Песню Утреннего Облака» никак нельзя было отнести к числу наиболее известных вещей в Галактике, и это неожиданное название напомнило мне мои университетские годы на Наэне.

…Ласковое солнце ранней весны. Пляж на берегу моря. Волны медленно накатываются на берег, а потом лениво и неохотно уползают обратно. Яхта, размеренно покачивающаяся вдалеке.

Шаги. Приближаются. Мне неохота открывать глаза и поворачиваться, и я продолжаю млеть на солнышке, честно зарабатывая свежий загар.

– Лекси, ты снова прогуливаешь занятия! – раздается звонкий девичий голос прямо надо мной. Голос будто нисходит с небес.

– Это так приятно – полежать под весенним солнышком, – отвечаю я, испытывая своего рода удовольствие от общения с небесами.

Небеса, однако, остаются недовольны моим ответом, и грозная туча вмиг заслоняет солнце.

– Вставай, смертный, ибо пришел твой час!

– Часы приходят и уходят, а смертные остаются, – философски замечаю я, продолжая лежать.

– Как ты смеешь!..– возмущаются небеса, но что они могут поделать?..

Туча рассеивается, и солнце вновь ласкает мое тело.

Но снова приходит тьма. Она заволакивает небо, озаряя свинцовые волны вспышками молний. Ужасный ливень обрушивается на меня.

Я мгновенно вскакиваю на ноги:

– Ты с ума сошла! Вода ледяная!

– Я знаю, – мило улыбается Эвелин, поправляя подол платья, в котором она принесла воду из моря. – Ну вот, из-за тебя я тоже не пойду!

– Из-за меня?! – изумляюсь я.

– Не в таком же виде! – она показывает на промокшее платье, липнущее к ее стройным ножкам. – Мне нужно переодеться.

– А мне не помешало бы согреться. Оказывается, ветерок холодный, – я уже начинаю выбивать мелкую дробь зубами.

После недолгих колебаний мы решаем, что я захожу вместе с Эвелин к ней домой, она переодевается, а я пью чай, и после этого мы идем слушать лекции.

– Это должно занять у нас не больше семи минут, – уверенно заявляет Эвелин.

Она ошибается, потому что это занимает у нас весь остаток дня. И потом – прекрасный вечер, когда мы пьем чай на веранде, слушая пение цикад и наблюдая появление первых звезд. Эвелин вдруг говорит:

– Ты слышал когда-нибудь об Утреннем Облаке?

– Нет, – признаюсь я, понимая, что речь идет о каком-то названии, имени.

– Не может быть! – восклицает она. – Для меня это целая жизнь!

Она уходит в дом, и через несколько мгновений воздух наполняет тихая и необычайно прекрасная мелодия свирели. Эвелин возвращается ко мне, и долго мы слушаем льющееся пение инструмента, кажется, ожившего и обретшего душу. И я понимаю, что ничего лучше не слышал до сих пор.

В пение вплетается голос Эвелин, ставший необычайно мягким. Она рассказывает:

– Утреннее Облако родилась в самом начале смутного времени. Ее отец и старшие братья были убиты в разгоревшейся войне, когда она была еще совсем маленькой, поэтому она не могла сожалеть об их гибели больше, чем о гибели любого другого, павшего жертвой кровавых раздоров. Ее мать умерла от одной из болезней, которые стали распространяться вместе с голодом. Четырехлетняя девочка осталась одна. Ее могли бы подобрать уходящие от наступающих врагов крестьяне, но они были слишком озабочены собственными детьми: в то время каждый рот считался лишним.

Деревня опустела. А потом пришел один человек – его все считали нищим – с сумой через плечо. Он ходил из дома в дом, но не прикасался ни к чему.

Увидев исхудалого, обессилевшего ребенка, он взял его на руки и отнес в свою хижину далеко в горах. Там и выросла Утреннее Облако, превратившись в девушку необычайной красоты. Старик, – а он уже был стариком до того, как она появилась на свет, – очень любил играть на свирели, и, конечно, он обучил этому свою приемную дочь.

С самого детства она полюбила этот музыкальный инструмент, так как во всем мире хаоса и разрушения только он нес покой и мир. И скоро старик стал замечать, что он сам заслушивается ее игрой не как учитель, но как человек. Тихая песня свирели проникала в самые укромные уголки долины, где они жили, докатываясь до вершин склонов, ведущих дальше, к облакам, и отражалась в мелодичном шепоте кристально чистых горных ручьев. Само небо было ей вдохновением.

Наблюдая, как она взрослеет и набирается завораживающей красоты, старик, скрепя сердце, принял решение. И однажды он сказал Утреннему Облаку:

– Ты выросла здесь, в прекрасной горной долине. Ты видела величие гор, сверкающих в свете утреннего солнца. И теперь это навсегда останется с тобой – красота и величие. Но тебя ждет другой мир – мир людей. И отныне мы должны расстаться.

– Но я не хочу в тот мир, – возразила Утреннее Облако. – Там плохо.

– Ты не смогла увидеть его весь, – мягко ответил старик. – Он не так уж плох. И он станет лучше, если ты принесешь с собой свою красоту и величие.

– Почему же ты сам живешь здесь в одиночестве?

– Я прожил долгую жизнь среди людей и пришел сюда, чтобы подготовить себя к другой жизни. Мое время уже давно истекло, и годы остановились для меня.

Утреннее Облако при этих словах заплакала и прижалась к его груди. Он погладил ее пышные черные волосы и прошептал:

– Обещай мне, что ты вернешься в тот мир. Там тебя ждут.

– Да, я обещаю, – сквозь слезы пробормотала она.

– И будешь оставаться там, даже когда тебе будет казаться, что больше нет сил.

– Обещаю, – повторила Утреннее Облако.

– Тогда иди, – и он отстранил ее от себя. Она остановилась в нерешительности.

– Там твое место, – сказал он.

И она начала свой путь к людям, взяв лишь любимую свирель.

Война давно завершилась, снова воцарился мир. Люди, как и прежде, занимались своими делами. Почти ничего не напоминало о событиях, происшедших здесь пятнадцать лет назад. Крестьяне работали на полях, по дорогам двигались повозки, везущие на рынок зерно; в богатых домах пили дорогое вино, а правители издавали указы. Нигде не горели усадьбы, канавы не были забиты разлагающимися трупами, оставленными спешно отступающей армией и еле волочащими ноги жителями деревень.

Утреннее Облако долго пряталась в кустах близ дороги, не решаясь показаться на людях. Проезжали телеги, проходили одинокие путешественники или перебрасывавшиеся шуточками ватаги ремесленников, а она лишь наблюдала. И так минул день.

Ночь она провела в лесу, которого Утреннее Облако совсем не боялась. Он ей был куда ближе и понятнее, чем пугающий город. А с первой зарей она вышла на полянку, взяла в руки свирель и заиграла.

Вся природа притихла, жадно ловя удивительную и печальную мелодию. Животные выползали из своих нор, ветер перестал шелестеть листвой, облака замерли в небе. И даже время, казалось, остановилось послушать голос свирели.

И услышал этот голос сын купца, возвращавшийся после удачной торговли домой. Остановив быков, он сошел с дороги и направился к источнику звука.

Раздвинув ветви деревьев, прячущие полянку, он увидел девушку чарующей красоты. Его сердце было захвачено этой красотой, поэтому он подбежал и упал перед нею на колени.

Утреннее Облако прекратила играть и в испуге отпрянула назад. Но сын купца начал говорить, и добрые слова согрели ее душу. Он предложил пойти с ним, и она согласилась.

Быки тащили повозку не спеша, путь домой занял несколько недель. И это были самые счастливые дни в жизни Утреннего Облака. Она узнала то, о чем не имела ни малейшего представления до сих пор. «Он не так уж плох», – сказал перед расставанием старик о мире людей. И однажды ей почудился его голос и привиделся он сам. Старик сидел на старом бревне, лежавшем возле его хижины, и говорил:

– Долина подарила тебе свою красоту. Горы подарили величие. Но лишь мир людей способен подарить тебе счастье.

Истекли недели пути, и однажды сын купца с Утренним Облаком предстал перед отцом.

Купец был старым и очень расчетливым человеком. Иначе он не заработал бы всего того, что у него было. И он имел свои планы насчет женитьбы сына. Поэтому известие о невесте без рода и наследства его сильно огорчило. Впрочем, он понимал, что это легкомыслие молодости, и подошел к проблеме так же спокойно, как к любой другой деловой неприятности.

Он начал убеждать сына. Вначале тот был категоричен. Однако отец проявил настойчивость, а он недаром продавал свои товары там, откуда другие уходили ни с чем. Постепенно доводы отца начали действовать.

Утреннее Облако почувствовала, как самый дорогой человек во всем мире отдаляется от нее. Она ощутила беспокойство, которое с течением времени переросло в отчаяние. И мир обрушился, когда однажды ей предложили уйти из дома.

Долго она брела, не разбирая дороги, и очутилась на берегу озера. Посмотрев в зеркальную гладь, такую спокойную и вечную, она подумала: «Вот где мне есть место».

Но вновь увидела она старика на бревне у своей хижины. Он что-то рисовал на земле перед собой, словно ему было тяжело поднять глаза. Вздохнув, старик все-таки пересилил себя, и она снова увидела его серые глаза, которые одновременно утешали и подбадривали. Но в этот раз она заметила, что в самой их глубине прячется боль. Все тот же голос, спокойный и уверенный, произнес:

– Жизнь преподнесет тебе еще много уроков. Счастье и страдание связаны. Испытав одно, ты неизбежно придешь к другому. Почувствуй, пойми это… и превзойди. Тогда ты обретешь нечто совершенно новое.

– Ты ведь для этого отправил меня к людям? – робко спросила Утреннее Облако. Он кивнул:

– Если бы ты осталась здесь, в горах, твоя красота была бы подобна красоте цветка. Ты бы отцвела и увяла к осени. Но ты была рождена человеком, а не цветком, поэтому ты должна узнать, что это значит – быть человеком.

Он поднялся с бревна – все так же ловко, как прежде, – и, взглянув ей в глаза, сказал:

– Никогда не обижайся на судьбу. Ты ведь не обижалась, когда я учил тебя играть на свирели.

Видение исчезло. А Утреннее Облако провела на берегу озера три дня, прежде чем возвратиться в мир людей.

О ее дальнейшей судьбе рассказывают многое. Трудности часто вставали на ее пути. Но когда отчаяние крепкой хваткой сдавливало горло, она брала свирель и играла. «Ты ведь не обижалась, когда я учил тебя играть на свирели…» – вспоминались слова.

Голос Эвелин смолкает вместе с музыкой. Я просто заворожен, однако где-то в глубине шевелилось чувство, что, как и во всех легендах, самое главное здесь пропущено.

Эвелин смотрит на меня испытующе:

– Ну как?

– Потрясающе, – признаюсь я. – Но ведь это легенда. – Это история, ставшая легендой, – поправляет она меня.

– Неужели эта девушка так и осталась чужой? Неужели жизнь превратилась для нее в обычную школу?

Эвелин улыбается:

– Нет. Она вышла замуж, и этот брак был олицетворением идеальной семьи. Утреннее Облако все-таки стала счастливой, но это не было счастьем удовлетворенной страсти. Ей удалось взойти на несравненно более высокую ступень. Она научилась быть счастливой.