Текст книги "Возвращение Легенды"

– Джорджия – это Грузия по-английски. Эх ты, полиглот недоделанный.

– Точно! Видно, из-за вина память подводит, – хлопнула себя по лбу сестра и продолжила: – «Джорждия – Тбилиси, греко-роман рестлинг».

– Стоп! Где ты это прочла? – оглянулся я назад, пытаясь в темноте разглядеть надписи.

– Вон на вымпеле, – вытянула сестренка вперед указательный пальчик.

Тю, как раньше не заметил – прямо перед носом же болтается? «Значит, наш водитель-армянин – все-таки грузин», – сделал я вывод и тут же вспомнил, где видел таксиста!

– Барат Гевладзе! – растянув рот до ушей, выкрикнул я.

– Э-э, аткуда знаэш меня, брат? – удивился кавказец.

– Барат Гевладзе – серебряный призер кубка мира по греко-римской борьбе две тысячи четвертого года! В финале встречался с прославленным олимпийским чемпионом из Ирана. За шесть секунд до свистка находился в партере в положении нижнего и проигрывал один балл. Но ловко выполнил фляг через спину противника и великолепно бросил иранца прогибом.

– Да-а, помню эта схватка! Я иво тахда иво жэ каронным прыемом наказал, – улыбнулся кумир многих мальчишек. – Но судья нэ защитал. Сказал, послэ аканчания врэмэни бросал. Патаму и сэребриная мэдаль.

– Знаю, обидно. А мы ваши комбинации на тренировках часто отрабатывали. Хитрый и одновременно красивый стиль у вас. У меня дома на диске даже запись того турнира есть.

– Вах, ты тоже барэц?

– Ага, сначала вольной занимался, потом на соревнования и по греко-римской стал ездить. Мастер спорта по обеим!

– Слюшай – маладэц! Не брасай спорт. Я бросил – тэперь жалею. Видишь, чем заниматса приходитса?

– А как так получилось, Барат? Вы же в сборной своей республики были.

– Бил. Патом травма палучил – стал нэ нужен, – вздохнул таксист. – Вчера на руках насили, щащлык приглашали, вино из рога пили, а завтра сказали: «Нэ уедешь в двадцать чатыре часа – зарэжем».

– Кто и почему? – не понял я.

– Грузыны-братья. За то, чито мама-то мая – абхазка. Прышлось в Сухум, потом Батум пэрэежать. Но и там долго нэ задержался. Так же ночью в чом бил, в том и сбэжал в Рассию.

– А из Абхазии-то почему?

– Все патаму жэ – атэц та мой грузын.

– Что за несправедливость? – возмутился я. – Предполагаю, что и в нашей стране вам не особо сладко – далеко не все встречают хлебом-солью выходцев с Кавказа.

– Да, есть чут-чут.

– Печально, что целые народы, до этого столько лет дружно жившие бок о бок, вынуждены страдать.

«О как это похоже на политику Пангеи», – сообщила проснувшаяся Теона.

– Скажите, Барат, а если…

– Слюший, давай на «ты», брат. Тэбя как завут?

– Сергей, – представился я. – А это Теона и Цветана.

– Очен приятно.

– Нам тоже.

– Так вот, Барат, я могу поговорить с Левой, и он возьмет тебя тренером. Хочешь?

– Вернуться в борьбу? – засветились глаза грузина. – А хто такой Лева?

– Это шуточное прозвище Елефтера Лазарьевича Кофекиди, моего «спортивного отца» в хуторе Веселом. В его роду хоть и греческие корни, но он тоже раньше жил в Абхазии. Можно сказать, почти земляк твой. Хороший человек. Сам давно на пенсии, но до сих пор продолжает учить ребят. Говорит, замены нет, но лукавит – не хочет бросать любимое дело, которому посвятил всю жизнь. Зарплату тебе дадут, наверное, не слишком высокую. Но тебя можно оформить еще и физруком в школу. Жилья в деревне много, стоит копейки. Да и брошенных домов полно – те вообще бесплатные. А первое время у моих родителей пожить можешь – они тоже наслышаны о тебе, против не будут.

– Трэныровать мне? А што – я смагу! – совсем повеселел борец. – А дэнги, Сирожа, не главноэ. Главноэ – заниматся любимым дэлом!

– Вот и решили! Давай твой номер телефона, я завтра разузнаю и перезвоню. Уверен, проблем не будет. Да и Лева обрадуется – он сам не раз тебя в пример приводил.

– Карашо, брат. Буду ждать. О, а мы как раз и приэхали. Вон «Тэтрадэр».

– Ага. Сколько с нас?

– Зачем обижаэшь? Нэ надо ничего. Ты мнэ помог, я тэбе. Тэм более все равно мнэ па пути било.

– Спасибо, – поблагодарила Цветаниль и добавила по-грузински: – Нахвамдис.

– Араприс, красавыца, да свыданиа, – улыбнулся Барат.

– Гмадлобт, генацвале. Джерджеробит, – снова переплюнула темная лингвистка светлую.

– Вах, какие умный дэвушка! – восхитился кавказец. – Нахвамдис, ламази гого.

– Спасибо, дружище, – не стал я строить из себя языковеда (тем более кроме приветствия «гмарджобат» на языке Гевладзе ничего не знаю – но слово «здравствуй» сейчас не к месту) и пожал на прощанье крепкую волосатую руку.

– Тэбэ пасыба.

Длинная цепочка людей упиралась в двухметрового фейсконтроллера с мушкетерской бородкой и пушистыми бакенбардами. Привратник «Тетраэдра» брезгливо осматривал толпу страждущих.

Как только мы приблизились к хвосту разношерстной змеи из человеческих тел, пред нами нарисовался шустрый малый, проинформировавший, что Боря (я так понял – боров на входе) сегодня не в духе и пройти «ваще нереально». Если, конечно, нам не жалко «жалкой штуки ойров» (евробаксов то бишь). Тогда проныра обещал договориться.

Топтаться на холоде в ожидании благодеяний Бориса мы не планировали. Но и платить не собирались.

– Благодарим, но в ваших услугах мы не нуждаемся, – «ласково» отпихнула шустрого Теона и зашагала в начало очереди. Паучьи лапы-косы на ее голове с каждым шагом подпрыгивали, распугивая то ли сонный, то ли обмороженный народ.

– Как знаете, – обиженно прогундосил малой из сугроба. – Но теперь с вас двойная такса.

«Теоларинэ, можно я попробую?» – спросила Цветана.

«А справишься?»

«Легко!» – уверенно ответила сестра и включила «волшебную улыбку».

При подходе нашей тройки к суровому двухметровому дядьке лицо его озарила блаженная улыбка, он приветливо распахнул двери и даже отвесил смешной реверанс. Я так и не понял: успели мои дамы применить эльфийские чары или мы честно прошли фейсконтроль. А что? По крайней мере, внешность моих спутниц выгодно отличается от озябших существ неопределенного пола, не приглянувшихся Борису. Подельник его вылез из сугроба и злобно крикнул:

– Стой! Не пропускай никого!

Теона оглянулась, шустрый сунул руку во внутренний карман и громко объявил:

– Дорогие посетители, администрация клуба выражает искреннее сожаление о вашем вынужденном ожидании. Поэтому в качестве компенсации примите эти скромные деньги. Надеюсь, тепло согревающих напитков нашего бара позволит вам забыть о морозе на улице. А теперь всем добро пожаловать!

Счастливый народ ломанул в «Тетраэдр» (при этом не забывая выхватывать купюры у расщедрившегося представителя администрации).

«Тот факт, что на обработку незнакомого Бориса даже светлой эльфийке понадобилось менее трех секунд, говорил не в пользу его интеллектуальных способностей. А то, что дроу при желании способна вынудить любого пройдоху на невиданные пожертвования – радует и пугает одновременно», – подумал я.

«Братик, я не успела – Борис сам нас пропустил», – сообщила сестра.

«Серый, я тоже никого ни к чему не принуждала», – еще больше удивила меня дроу.

«Но ты ведь оглянулась».

«Думала, он сейчас какую-нибудь гадость сделает – собралась защищать. Честно, котик».

«Странно».

Кто-то явно горит желанием, чтобы мы проникли внутрь. Опять-таки кто? И зачем?

Эфир

Игрок 2. Не понял, человек применил симпатическую магию, что ли?

Игрок 1. А я все гадал, почему дроу без ума от него?

Наблюдающий. Нет, это не чары эльфов. Что-то иное, близкое по структуре, но более мощное по степени внушения. Будто бы в качестве несущей взята некая разновидность гипноза.

Игрок 2. Такое смешение разве подвластно людям?

Игрок 1. Как видишь.

Наблюдающий. А насчет Серой эльфийки вы заблуждаетесь. Проводник впервые применил данное умение. Причем сделал это неосознанно.

Игрок 1. Неужели у них и впрямь чувство?

Игрок 2. Не смеши. Какая может быть любовь между дроу и человеком?

Сергей

Громкая музыка закладывала уши еще на улице. Когда же Борис приветливо распахнул дверь – досталось не только барабанным перепонкам (удрученные эльфийки замерли у порога – представляю, что они испытывают со своим сверхслухом). Мощное низкочастотное буханье распространяло по залу ударные волны с периодичностью повторения полторы сотни раз в минуту. Сила колебаний воздуха грозила проломить грудную клетку (Цветаниэль сначала даже восприняла это за магическую атаку и врубила защитный купол).

В какофонии звуков угадывался визг бензопил, скрежет металла по стеклу, грохот пустого тазика от соприкосновения с чьей-то головой. Иногда к музыке примешивались заунывные предсмертные стоны певцов.

Сетчатке наших глаз (а особенно приспособленной к темноте дроу) доставалось от дикого чередования цветов и неимоверно ярких вспышек лазерного светопреставления.

Дизайнер ночного клуба при проектировании насколько возможно постарался выразить название клуба во всем: в барной стойке, люстрах, дверях, стульях, столах и даже посуде заведения. Тетраэдр или его элементы настолько часто мелькали пред взором, что даже без кальянов, абсентов и алкоголя кружилась голова (вот где рай для Пикассо!). Юбки-пирамиды официанток, такой же конструкции стопки салфеток на столах, треугольные окна и картины на стенах (художник не Пабло, но изображал угловатые облака и многоглазых женщин весьма похоже). Неровные косяки дверей, плинтусы и навесные потолки (вот строители радовались – не нужно выдерживать прямые углы!) вызывали чувство дезориентации.

Под стать окружающей обстановке была и публика. Под «веселые мелодии» конвульсивно дергались парни и девушки (половую принадлежность которых в большинстве случаев определить не представлялось возможным) с шевелюрами (и без) всех цветов радуги (а если череп лысый, то обязательно татуирован). Диапазон одежды поражал не менее, чем нелепые судорожные движения танцующих: кто пришел в шубе, кто в трусах, кто без зубов, кто в шипастом ошейнике, кто в бальном платье, кто в костюме-тройке, кто в пижаме, кто в ковбойской шляпе, кто в немецкой каске с бычьими рогами, кто в боа, кто в галифе, кто в кошачьих линзах. В общем, народ отдыхал и изгалялся как мог. А я-то переживал, что внешность эльфиек привлечет излишнее внимание. Да тут царство абсурда!

«Бедняжки, вам, наверное, больно это слышать?» – пожалел я мысленно спутниц. Потому что разговаривать обычным способом невозможно: если и удастся перекричать шум, все равно защитные функции организма практически отключили слух.

«Теперь поняла смысл фразы уши в трубочку сворачиваются», – ответила Цветана.

«Со многими вещами я в жизни сталкивалась: и показательные выступления магов-стихийников видела, и на фриков-орков насмотрелась, и гномьих молотобойных машин наслушалась. Но никак не ожидала встретить все в одном месте», – щурясь от слепящих зеркальных зайчиков, поведала Теона.

«Если тут не нравится, можем отправиться в другое место. Или домой».

«Ты что – забавно тут! Как в сумасшедшем доме!» – уже восхищенно глазела по сторонам сестренка.

«Да, и я уже почти привыкла. Где еще так попрактикуешься перенастраивать органы чувств, как не в экстремальных условиях?» – добавила Теона.

«Понял, остаемся в «Тетраэдре». Только спиртного больше не пьем – завтра ответственный день».

«Как скажешь, котик».

«Конечно, братик. Только немного потрясемся под музыку, чтоб весь хмель из головы вылетел. Если его раньше не выбьют из желудка ударные волны, – кивнула позеленевшая Цветаниэль и схватилась за живот. – Кстати, где у них тут туалет?»

«Вон указатель, пойдем, отведу», – приобняла брюнетка блондинку и потащила в дамскую комнату. Совсем не пудрить носик.

Вдруг адская музыка прервалась, и озаряемый счастьем диджей объявил:

– Друзья, а теперь – долгожданные данс-батлы!

– О-у! У-у! Е-э! – возликовал народ.

– Выбираем лучшего танцора сегодняшней ночи! – продолжил заводить толпу оратор.

– О-у! У-у! Е-э!

– Главный приз – диск с самой популярной клубной музыкой Европы и возможность с этой сцены перед тысячей человек признаться в любви своей половинке!

– О-у! У-у! Е-э!

– Ну что, потешимся, подруга? – раздался за спиной знакомый голосок.

Оказывается, эльфийки уже управились и теперь внимательно слушали ведущего.

– Можно, – ответила темная эльфийка зеленой (Цветаниэль, хоть и повеселела, однако цвет ее лица по-прежнему напоминал недозрелый кабачок). – Только не уверена, что сумею повторить подобные телодвижения.

– А ты представь, словно сражаешься на мечах с кучей невидимых противников и одновременно уклоняешься от тучи стрел и огненных шаров, – посоветовал я Теоне. – Думаю, поучится красивый танец.

– Ладно, попробую. Но тогда и ты участвуй.

– Э-э нет. Я плохой танцор. Нет, Цветана, не потому, что мне кое-что мешает. Единственное, что более-менее удается, – плясать вальс. И именно плясать, а не танцевать.

– Не наговаривай на себя, милый. В ресторане ты прекрасно водил, – очаровательно улыбнулась любимая. – Ну ради меня, попробуй.

Как тут откажешь?

– Хорошо, но я предупредил.

– Есть желающие?! – проорал в микрофон диджей.

Как ни странно, кроме нас троих, желающих нашлось всего пятеро. Вокруг состязающихся сразу же образовалось свободное пространство.

В первом туре я старался повторить часть подрыгиваний, что имел удовольствие созерцать до начала конкурса. На мой взгляд, вышло коряво и не в такт музыке. Не пойму, как я прошел дальше вместе с Цветаниэль (она тоже подражала аборигенам, но делала это превосходно), Теоной (тут мы угадали – ее «фехтование» вызвало бурю восхищения) и еще одним парнем, крутящемся на башке.

После второго этапа мы с сестрой вылетели. Осталась королева клинков и хип-хоперобрейкопаркурщик.

В финале показывали мастерство по очереди.

Сначала паренек плясал на пупке, перепрыгивал через одну ногу и крутил сальто. Затем изобразил робота, с которым приключилось короткое замыкание. По количеству подергиваний «андроида» в единицу времени я догадался, что питается тот переменным напряжением с частотой пятьдесят герц. Зрители взвыли от восторга. Кажется, чемпион определился досрочно.

Включили ту же самую композицию для моего курносенького чуда. Остроухая прелесть запомнила все кульбиты соперника и повторила их, сильно усложнив элементы. Там, где парнишка делал два оборота вокруг себя, Теона умудрилась провертеться три раза. К его сальто эльфийка добавила акробатический фляк. Против шпагатов гуттаперчевая дроу выставила собственную превосходную растяжку. В том месте, где танцор быстро перебирал ногами, молниеносная девушка подключила еще и руки и выполнила движения со скоростью на грани восприятия человеческим глазом. Ну и, несомненно, свою роль сыграла природная красота, женская грация и глубокое декольте.

Зал впал в экстаз. Сотни людей без устали аплодировали минут пятнадцать.

– Вижу, что голосовать бессмысленно. Победила незнакомка со светящейся татуировкой на лбу! – прокричал ведущий.

Рев толпы подтвердил его слова.

Ага, снова в свете ультрафиолета на лице Теоны вспыхивало изображение белых весов. Интересно, что означает этот знак, подаренный лазурным драконом? Сама Серая эльфийка предполагает, что предмет символизирует равновесие между темными и светлыми. Мир, который ей поручено оберегать. Если это так, то почему весы не видны при обычном освещении? Мне кажется, что для пользы дела было б лучше, если бы мстящую Теоларинэ узнавали издали.

– Прошу подняться на сцену для награждения, – пригласил ди-джей дроу.

– Прежде всего хочу выразить признательность оппоненту и вручить не мне, а ему призовой диск, – начала речь Теона.

Публика вновь зарукоплескала.

– Спасибо, – принял подарок и поклонился парень. – И за диск, и за то, что показала, к чему стремиться.

Бурные овации.

– А теперь вторая часть награды – признание в любви! – объявил шоумен. – Поддержим девушку!

Ликующие возгласы, продолжительнее аплодисменты.

– Мой молодой человек сейчас находится в этом зале. Он замечательный, добрый, сильный, нежный, страстный, умный, честный парень.

Следуя за направлением взора эльфийки, народ вычислил мое местонахождение и расступился, образуя около меня круг.

– Вон он – этот счастливчик! – указал диджей пальцем для тех, кто еще блуждал взглядом и вытягивал шеи, пытаясь обнаружить меня. – Друзья, похлопайте ему!

И без того красный как рак, я смутился еще больше. Теперь пунцовой стала не только голова, но даже мизинцы на ногах.

– Не знаю, что он во мне нашел. Иногда мне кажется, что и ногтя его не стою, – продолжила Теона. – Дорогой, прости…

«Что она такое говорит, Цветаниэль?»

Сестренка вытаращила от удивления глаза и недоуменно пожала плечами.

– …прости меня за то, что делала, делаю или сделаю не так.

«Солнышко, ты о чем?!»

– Но знай, Серый, несмотря ни на что, я люблю тебя! Люблю! Люблю, как никого и никогда не любила!

Радостные люди забили в ладоши, а я ошалело подбежал к сцене. Теона спрыгнула в мои объятия, но расспросить, что она имела в виду, не успел, так как позвонил Базирог:

– Серега, мы попали в аварию.

Значит, я был прав: следующий по списку – гном!

Базирог

– Раз ты у меня девица – не будем торопить события. Сейчас переоденешься, и поедем к друзьям. А первую ночь любви перенесем – не должно ее проводить в спешке.

– Ой, Базик, ты такой замечательный, – смущенно улыбнулась Людочка. – Я, конечно, не против и сейчас. Но тоже представляла, что это произойдет как-то иначе.

– Вот-вот. Расскажешь, о чем мечтала, и устроим все в лучшем виде: при свечах под приятную музыку на шелковых простынях в комнате, наполненной благоуханием тысячи роз.

– Ух ты ж! – восторженно загорелись глазки Милы. – Да, теперь именно так и хочу!

– Обещаю, выполню!

Девушка с визгом прыгнула мне на руки и принялась осыпать быстрыми частыми поцелуями.

– Ты хоть и мал ростом, но зато мужчина с большой буквы. Настоящий! Хочу от тебя полный дом детей, – сообщила Люси, прервав приятную процедуру. Затем ее жаркие уста уже надолго впились в мои.

Не стал прежде времени расстраивать крошку тем, что последнее не получится. Ведь я гном, а она человек. Ах сейчас, как никогда, понимаю, что творится в душе тети Теоларинэ.

А захочет ли Людочка отправляться со мной на Пангею, если узнает, что у нас не может быть потомков? Или держать это в тайне до того момента, когда она уже лишится выбора? Подло? Да, нельзя так. Подобный поступок недостоин настоящего мужчины. Расскажу правду: если любит – пойдет следом, а нет – тоже пойму.

– Базик, тебе не тяжело меня держать?

– Нет, конечно, пушинка моя, – стараясь не кряхтеть от перенапряжения и надеясь, что Люси сползет с моих онемевших рук на пол, ответил я.

Без концертного платья и яркой косметики милая Мила выглядит гораздо моложе. Да она совсем еще ребенок!

– Крошка моя, знаю, что у дам неприлично интересоваться возрастом, но все же ответь: меня не привлекут к уголовной ответственности за совращение малолетних?

– Хи-хи, ну тебя, скажешь тоже, – захихикала Люда. – Я уже большая девочка. И не только килограммами, но и летами. Старая дева, можно сказать.

– Мне нравится твое оптимистичное отношение к собственным недостаткам.

– А чего комплексовать? Что есть, то есть.

– Ну поведай, кой тебе годик?

– Тридцать седьмой миновал, – тоже в некрасовском стиле ответила Мила.

– Не может быть! Я думал, как минимум в два раза младше.

– Комплимент принимается, – снова наградила меня поцелуем Люси. – Да и ты, рыжик, вижу – не совсем старик. Бороду носишь для солидности.

– С чего взяла? И почему «рыжик»?

– Корни волос тебя выдали. Признавайся, зачем перекрасился в седого? Ответ про маскировку от иностранной разведки не принимается.

– Ладно, каюсь: я действительно еще пацан, который даже пятивековой юбилей еще не справил. А обесцветился, чтобы косить под Деда Мороза, входить в доверие к карапузам и отбирать у них игрушки.

– Ха-ха-ха, а зачем?

– В ребячестве не наигрался. Поэтому и маленький такой – все не желал расставаться с детством.

– Хи-хи, ну а теперь, стало быть, созрел и будешь переходить ко взрослым развлечениям?

– Непременно. Вместе с тобой.

Мила позволила мне сидеть в уголке ее спальни и наслаждаться процессом переодевания. Полюбоваться действительно было на что. Людочка из тех миловидных созданий, которым полнота идет. А на мой гномий вкус – так вообще идеал!

– Все, можно выдвигаться, – выполнила Люси последний штрих – собрала волосы на макушке в озорной хвостик.

– Серый сказал, что они в «Тетраэдре», знаешь, где это? – спросил я уже в машине.

– Он знает, – указала моя крошка на GPS-навигатор.

«Спутниковый Последователь Сусанина» предупредил, что добираться придется чуть ли не через полгорода. Хорошо, что ночью дороги не так загружены – быстро докатим.

«Надо же, никак не предполагал, что сегодняшний день преподнесет такой подарок. А ведь если бы эльфийки не уговорили Серого на променад, мы бы с Милой так и не встретились. Хотя нет, чтобы аж две ушастые, одна из которых дроу, и не навязали свои желания человеку – это из области фантастики. Но ведь теоретически мы могли пойти в другой ресторан или заявиться в «Марсель» после того, как Люси уйдет. Определенно тут замешано покровительство Торна», – размышлял я.

О чем думала моя Мила, мне, в отличие от Цветаниэль и тети Теоларинэ, было неведомо. Но наверняка о чем-то похожем. Девушка молча улыбалась, периодически отвлекалась от управления автомобилем и замирала, загадочно посматривая в мою сторону.

В один из таких моментов наш «Матиз» и проскочил перекресток на красный светофор.

По закону подлости, на опустевших ночных улицах все-таки оказалась еще одна машина в ненужное время в ненужном месте. Огромный кроссовер впечатался в правый борт малышу «Дэу». Слава Торну, в последний момент и Мила, и другой водитель успели нажать на тормоза. В результате оба авто занесло, зато удар получился скользящим. Мы выполнили оборот на триста шестьдесят градусов, а они вылетели на обочину.

Обошлось без жертв. Но средствам передвижения досталось. У нас вогнулась внутрь дверь с моей стороны, пошло трещинами лобовое стекло и отчпокнулась от панели приборов присоска-крепление игрушечного бульдога. Большой автомобиль пострадал сильнее – у него так свезло морду (сначала о наш бок, потом о фонарный столб на тротуаре), что идентифицировать марку производителя не представлялось возможным.

– Ой-ой-ой, что теперь будет? – запаниковала Людочка.

– Ничего страшного. Ведь обошлось без жертв, – указал я на барахтающихся под сработавшими подушками безопасности людей. – А технику починить можно.

– Надо им помочь! – нахмурилась Мила и выскочила из салона.

Последовать за ней мне не дал заклинивший замок.

Пока Люда выковыривала одного потерпевшего, второй (водитель) справился сам. Вылез и принялся удрученно рассматривать изуродованный капот, оторванный передний бампер, погнутое крыло, вытекающий из пробитого радиатора антифриз. Непонятно, то ли парень еще находился в шоковом состоянии, то ли осознанно, словно кошку, ласкал автомобиль в местах столкновения.

– Простите, пожалуйста, это я виновата, – извинилась Мила.

– Ты че, корова долбаная, хлебалом щелкаешь? Не видела разве красный свет? – вдруг резко повернулся и заорал на девушку хозяин кроссовера.

От неожиданного хамства Людочка выронила извлеченного пассажира. Тот рухнул на асфальт и прогнусавил:

– Еж твою медь! Она не только слепая, но еще и безрукая!

Замершая с полуоткрытым ртом девушка переводила взгляд с одного на другого и не понимала, что делать дальше. С одной стороны, она неправа, но и потерпевшим так себя вести непозволительно.

А я даже не могу вылезти и заступиться.

– Че хлопаешь глазами, дура? Ремонтировать как будешь? – напирал на Милу «контуженный» водитель.

– У ме-меня страховка. Хорошая, – сдерживаясь, чтобы не разреветься, выдавила Людочка.

– Ме-ме-ме, – передразнил поднявшийся уже на ноги щуплый пассажир. – Да ты не корова, а коза. Какая страховка? Шаришь, скока эта тачка стоит? Ты даже своей жирной задницей не расплатишься.

А тут еще опустилось стекло задней двери кроссовера, и размалеванная девичья физиономия проверещала:

– Тварь, я из-за нее ноготь сломала!

Мила закрыла лицо руками и заплакала.

Кто придумал такие тесные машинки? Даже гному не развернуться. Я выбил кулаком свое окно, высунул харю и прорычал:

– Слышь, уроды, базар фильтруйте. Не стоит ваше поганое разбитое корыто ее слез.

– Опа, а это че еще за бычок или козел там блеет? – оживился дрыщ.

– Вылезай, перетрем, – зло посмотрел на меня водитель (хоть и не бугай, но крепыш). – А если ссышь, сиди там и не вякай. Мы с этой матрешкой сами…

Дальше он произнести ничего не успел, так как получил вырванной с «корнями» дверью «Дэу Матиза» по башке и, с очумевшими глазами, медленно осел наземь.

Хилый вовремя смекнул, на чьей стороне сила. Пришлось гоняться. Его вырубил метрах в пятидесяти и за ногу притащил обратно к месту аварии.

С криком: «А-а! Убивают!» – размалеванная девица покинула салон «подбитого танка» и впилась поломанным маникюром мне в лицо. Отработанным движением за патлы зашвырнул истеричку обратно и кроссовер. Там она обо что-то стукнулась и заткнулась.

Водитель очнулся, издал стон и впился в меня уничтожающим взглядом.

– Зря вы так. Могли бы мирно разойтись, – вздохнул я.

Ответом мне послужило проклятье, составленное из слов русского семиэтажного фольклора. Если перевести на нормальный язык, содержание было примерно такое: «Милостливый государь, вы даже не представляете, с кем повздорили. В моей власти заставить вас и эту прекрасную леди поглощать физиологические отходы организма. И я это непременно вам устрою. Но сначала группа энтузиастов попытается с вашей помощью изобрести новый нестандартный способ размножения. Затем послужите в качестве спортивного снаряда в боксерском зале. Потом вам снова доставят сексуальное удовлетворение, накормят тем, что было обещано вначале. Только после всего этого перепишете завещание на чужого дядю, и вас не больно убьют».

Вероятно воодушевленный красноречием соратника тощий пассажир тоже пришел в себя, тут же подключился к разговору и внес от себя пару деловых советов по поводу расправы над нами.

Посмотрел на Люду: голову вжала в плечи, всхлипы участились, началась истерика. Похоже, и ее такое заманчивое предложение не прельщает. Значит, придется вежливо отказаться…

…Окончил я рихтовку двери «Матизика» о тела невиновных участников дорожного движения, лишь когда те перестали шевелиться.

Гады, это ж надо было меня так вывести из себя.

Стараясь не наступать в лужи крови, присел и пощупал пульс на шеях мужиков.

– Фух, жить будут! – успокоился я и начал разворачиваться, чтобы посмотреть, как себя чувствует Мила.

Не успел – резкий толчок в левое плечо опрокинул меня. Больно-то как! Оперся на здоровую руку, поднялся. Второй выстрел был точнее – теперь мне продырявили бок. На пару сантиметров выше, и попали бы в сердце.

Упал на спину между избитыми хамами. Эх, все-таки замарался в крови. И в своей, и в чужой. «Кто же палит?» – размышлял я, любуясь звездным небом.

Послышались шаги, в зоне обзора показалась размалеванная девица с огромным пистолетом в руках. А-а, понятно.

– Что, козел, теперь ты не такой крутой? – спросила она, не сводя с меня мушку. Потом вытерла сопли и приказала: – Молись!

Очень близко, гнида, точно не промахнется.

«Прости и прощай, Людочка! И здравствуй, Торн, твой верный сын идет к тебе!» – мелькнули последние мысли.

Но меня спас рояль в кустах! Точнее девушка, играющая на этом замечательном музыкальном инструменте во французском ресторане «Марсель».

Моя стопятидесятикилограммовая крошка с воинственным кличем, которому позавидовали бы даже тролли, заехала бейсбольной битой дурочке по башке. Милочка честно вложила в удар всю свою мощь. Эх, ей бы кузнечный молот! Впрочем, в будущем об этом можно подумать!

Как у девицы не оторвалась голова – до сих пор удивляюсь. Но выстрелить стерва все же успела – в затылок водителю. Наверное, чтобы не в одиночку раскидывать мозги по асфальту (все-таки череп ее раскололся).

– Базик, ты как? – ласковым голоском поинтересовалась Люда, словно только что и не она издавала бешеный рев амазонки.

Попытался самостоятельно подняться – получилось! Повезло, что оба ранения навылет.

– Немедленно исчезаем отсюда! ДПС вызывать не будем, – схватил я оранжевую дверцу и поковылял к нашему автомобильчику. Хорошо, что он на ходу, не заглох даже.

– Ага, – все поняла Людочка, обогнала меня и открыла багажник «Матиза».

– Не влезет. В руках подержу, – подумал я, будто Люси пытается засунуть туда оторванную часть машины.

– Я аптечку ищу. Где же она? А вот! Давай перевяжу!

– Некогда. Жми на газ, на ходу перебинтуюсь!

– Сейчас. – Люси вдруг вернулась к трупу девицы, зажала в ее руке валявшийся пистолет и… пристрелила щуплого!

– Ты чего?! – опешил я.

– Он же свидетель, – оправдалась Люси.

– Ну ты даешь! Беги назад!

– Еще секунду, – попросила Мила и, ловко орудуя плоскогубцами (вот почему гремели инструменты, когда она рылась в заду «Матиза»), оторвала дохлой девице ногти.

– Людочка, ты меня пугаешь! Хватит над мертвыми издеваться!

– Худшей мукой для нее в аду будет созерцать свой новый маникюр. Вернее, его отсутствие, – объяснила свой поступок довольная Мила, прыгнула за руль и рванула с места. – Это ей за то, что хотела тебя убить. А худого – за то, что обзывался.

– Да, вот уж действительно, язык мой – враг мой, – сглотнул я.

– Они не знали этой поговорки.

– Не завидую тем, кто посмеет обидеть твоих детей.

– Наших детей, Базик!

– Да, крошка, конечно!

Надо же, как меняется человек в экстремальных условиях.

С минуту ехали молча.

– Людочка, а позволь поинтересоваться, откуда у тебя эта дубина?

– Бита, что ли?

– Она самая.

– Да я через неделю после того, как машину купила, пробила колесо.

– И?

– Выяснила, что у меня нет ни домкрата, ни ключей. Отправилась в автомагазин, попросила продать все, что может пригодиться в пути. Сама я не соображала, а веселые продавцы укомплектовали по полной программе. У меня даже спиннинг есть складной и палатка. Хотела выбросить, да все руки не доходят.

– Видишь, не наврали тебе продавцы – пригодилась эта штука. А сейчас раны перемотаю, и отправимся на рыбалку с ночевкой, – пошутил я.

– А правда, куда ехать-то?

– Резонный вопрос. Минутку, позвоню Вотару, и решим.

Когда вызываемый абонент ответил, я сказал:

– Серега, мы попали в аварию.

Ночной клуб «Тетраэдр»

– Привет, Борян, как дела? – спросил вылезший из синего «Бентли» сын хозяина заведения.

– Замечательно, Илья Ильич, добро пожаловать! – залебезил двухметровый здоровяк перед мажором с ломающимся голоском.

На самом деле Ильичу еще рано водить автомобиль и необходимо доучиться в школе, но папины деньги решали такие «мелочи», как права и зубрежка уроков. Куда как интереснее чувствовать себя важной персоной и развлекаться по-взрослому.