Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 6. Январь – август 1902"

1. Конференция решительно отвергает все и всяческие попытки внесения оппортунизма в революционное классовое движение пролетариата, – попытки, выразившиеся в так называемой «критике марксизма», бернштейнианстве и «экономизме». В то время, как буржуазия всех стран ликует по поводу пресловутого «кризиса в социализме», конференция от имени Росс. СДРП заявляет свою солидарность с революционной международной социал-демократией и свое твердое убеждение, что из этого кризиса социал-демократия выйдет еще более окрепшей и готовой на беспощадную борьбу за осуществление ее великих идеалов.

2. Конференция заявляет свою солидарность с Манифестом Российской социал-демократической рабочей партии и подтверждает, что ближайшей политической задачей партии она считает низвержение самодержавия. Конференция заявляет, что во главу угла своей деятельности, направленной к осуществлению этой ближайшей задачи, а равно и своей конечной цели, социал-демократия ставит всестороннюю и всенародную политическую агитацию, призывающую пролетариат на борьбу против всех проявлений экономического, политического, национального и социального угнетения, на какую бы часть населения этот гнет ни направлялся. Конференция заявляет, что партия будет поддерживать всякое революционное и прогрессивно-оппозиционное движение против существующего политического и общественного строя. Как практическое средство борьбы, конференция особенно рекомендует устройство бойкотов, манифестаций в театрах и т. п., а равно организованные массовые демонстрации. Конференция советует всем комитетам и группам партии обратить внимание на необходимость подготовительных мероприятий к общенародному вооруженному восстанию против царского самодержавия.

3. Конференция заявляет, что русская социал-демократия по-прежнему будет руководить экономической борьбой пролетариата, будет заботиться о расширении ее и развитии вглубь, об укреплении идейной и организационной связи ее с социал-демократическим рабочим движением, будет стремиться использовать всякое проявление этой борьбы для развития политического сознания пролетариата и вовлечения его в политическую борьбу. Конференция заявляет, что нет никакой необходимости вести сначала агитацию только на экономической почве или считать вообще экономическую агитацию наиболее широко применимым средством для вовлечения масс в политическую борьбу.

[NB: очень важно поймать и тут «Рабочее Дело» еще раз!!]

4. (Может быть насчет крестьянства в духе нашей аграрной программы?

Постараюсь составить и послать вслед.)

Впервые напечатано в 1923 г. в Собрании сочинений Н. Ленина (В. Ульянова), том V

Печатается по рукописи

Аграрная программа русской социал-демократии{107}107
  Статья «Аграрная программа русской социал-демократии», которую В. И. Ленин называл комментарием к аграрной части проекта программы РСДРП, была написана в феврале – первой половине марта 1902 года, напечатана в августе 1902 года в журнале «Заря» № 4. При обсуждении статьи внутри редакции «Искры» возникли серьезные разногласия; против некоторых ее важнейших положений (о национализации земли и др.) выступали Г. В. Плеханов, П. Б. Аксельрод и другие члены редакции.
  2 (15) апреля 1902 года статья была обсуждена на совещании членов редакции «Искры» в Цюрихе, в котором Ленин не участвовал. Замечания участников обсуждения были записаны Мартовым на оборотных страницах рукописи статьи. Получив статью после обсуждения ее на цюрихском совещании, Ленин внес в нее некоторые изменения. 20 апреля (3 мая) 1902 года он послал статью Плеханову и Аксельроду для вторичного просмотра. Многочисленные новые замечания и поправки Плеханова, поддержанные Аксельродом, были написаны крайне резко, в оскорбительной форме. Это привело к острому конфликту внутри редакции «Искры». Ответы Ленина на замечания Плеханова и Аксельрода печатаются в настоящем томе на стр. 432–448. При напечатании статьи «Аграрная программа русской социал-демократии» в «Заре» был опущен ряд мест, в том числе все по вопросу о национализации земли.
  В настоящем издании Сочинений В. И. Ленина статья печатается по первоначальной рукописи. Важнейшие изменения, внесенные в нее Лениным, указаны в примечаниях.
  Postscriptum в рукописи отсутствует, печатается по тексту статьи в журнале «Заря».


[Закрыть]

Написано в феврале – первой половине марта 1902 г.

Напечатано в августе 1902 г. в журнале «Заря» № 4. Подпись:Η. Ленин

Печатается по рукописи

Первая страница рукописи В. И. Ленина «Аграрная программа русской социал-демократии». – 1902 г. (Уменьшено)

Вряд ли есть надобность подробно доказывать необходимость «аграрной программы» для русской социал-демократической партии. Под аграрной программой мы разумеем определение руководящих начал социал-демократической политики в аграрном вопросе, т. е. по отношению к сельскому хозяйству, к различным классам, слоям, группам сельского населения. В такой «крестьянской» стране, как Россия, аграрная программа социалистов естественно является главным, если не исключительным, образом «крестьянской программой», программой, определяющей отношение к крестьянскому вопросу. Крупные землевладельцы, сельскохозяйственные наемные рабочие и «крестьяне» – таковы три главные составные части сельского населения во всякой капиталистической стране, в том числе и в России. И насколько определенно и ясно уже само собою отношение социал-демократов к первым двум из указанных трех составных частей (землевладельцам и рабочим), настолько неопределенно самое даже понятие «крестьянства», а тем более наша политика по отношению к коренным вопросам его быта и его эволюции. Если на Западе весь гвоздь аграрной программы социал-демократов составляет именно «крестьянский вопрос», то в России это должно быть в еще гораздо большей степени. Самое недвусмысленное определение своей политики в крестьянском вопросе тем более необходимо для нас, русских социал-демократов, что наше направление еще совсем молодо в России, что весь старый русский социализм был, в последнем счете, «крестьянским» социализмом. Правда, у той массы русских «радикалов», которая мнит себя хранителем наследства, оставленного нашими социалистами-народниками всяческих оттенков, социалистического почти что совсем ничего уже не осталось. Но все они тем охотнее выдвигают на первый план свои разногласия с нами по «крестьянскому» вопросу, чем приятнее для них затушевать тот факт, что на авансцену общественно-политической жизни России выдвинулся уже «рабочий» вопрос, что по этому вопросу они не имеют никаких прочных устоев, а девять десятых из них являются здесь, в сущности, самыми дюжинными буржуазными социал-реформаторами. Наконец, многочисленные «критики марксизма», почти совсем слившиеся в этом последнем отношении с русскими радикалами (или либералами?), тоже стараются напирать именно на крестьянский вопрос, по которому будто бы «ортодоксальный марксизм» всего более посрамлен «новейшими трудами» Бернштейнов, Булгаковых, Давидов, Герцев и даже… Черновых!

Далее, помимо теоретических недоумений и войны «передовых» направлений, чисто практические запросы самого движения выдвигают в последнее время задачу пропаганды и агитации в деревне. А сколько-нибудь серьезная и широкая постановка этого дела невозможна без принципиально выдержанной и политически целесообразной программы. И русские социал-демократы признавали всю важность «крестьянского вопроса» с самого уже своего появления на свет в качестве особого направления. Напомним, что в проекте программы русских социал-демократов, составленном группой «Освобождение труда» и изданном в 1885 году, стоит требование «радикального пересмотра аграрных отношений (условий выкупа и наделения крестьян землей)»[145]145
  См. приложение к брошюре П. Б. Аксельрода: «К вопросу о современных задачах и тактике русских социал-демократов». Женева, 1898.


[Закрыть]. В брошюре «О задачах социалистов в борьбе с голодом в России» (1892 г.) Г. В. Плеханов тоже говорил о социал-демократической политике в крестьянском вопросе.

Вполне естественно поэтому, что и «Искра» в одном из первых своих номеров (апрель 1901 г., № 3) выступила с наброском аграрной программы, определяя в статье «Рабочая партия и крестьянство»[146]146
  См. Сочинения, 5 изд., том 4, стр. 429–437. Ред.


[Закрыть] свое отношение к основам аграрной политики русских социал-демократов. Статья эта вызвала недоумение у весьма многих русских социал-демократов; мы получили ряд замечаний и писем в редакцию по поводу нее. Главные возражения вызвал пункт о возвращении, отрезков, и мы предполагали уже открыть дискуссию в «Заре» по этому вопросу, когда появился № 10 «Рабочего Дела» со статьей Мартынова, разбиравшей, между прочим, и аграрную программу «Искры». Ввиду того, что «Раб. Дело» сделало свод многим из ходячих возражений, – мы надеемся, что наши корреспонденты не посетуют на нас за то, что мы ограничимся пока ответом одному Мартынову.

Я подчеркиваю пока ввиду вот каких обстоятельств. Статья в «Искре» писана была одним из членов редакции, и остальные члены ее, будучи солидарны с автором относительно общей постановки вопроса, могли быть, разумеется, различных мнений относительно частностей, относительно отдельных пунктов. Между тем вся наша редакционная коллегия (т. е. и группа «Освобождение труда» в том числе) была занята выработкой коллективного, редакционного проекта программы нашей партии. Выработка эта затянулась (отчасти вследствие разных партийных дел и некоторых конспиративных обстоятельств, отчасти вследствие необходимости особого съезда для всестороннего обсуждения программы) и закончена только в самое последнее время. Покуда пункт насчет возвращения отрезков оставался моим личным мнением, я не спешил защищать его, ибо для меня гораздо важнее была общая постановка вопроса о нашей аграрной политике, чем этот отдельный пункт, который мог еще быть отвергнутым или существенно видоизмененным в нашем общем проекте. В настоящее время я буду защищать уже этот общий проект. А «читателя-друга», который не поленился поделиться с нами критикой нашей аграрной программы, мы попросим теперь заняться критикой нашего общего проекта.

Приведем полностью «аграрную» часть этого проекта.

«В целях устранения остатков старого крепостного порядка и в интересах свободного развития классовой борьбы в деревне, Российская социал-демократическая рабочая партия будет добиваться:

1. отмены выкупных и оброчных платежей, а также всяких повинностей, падающих в настоящее время на крестьянство, как на податное сословие;

2. отмены круговой поруки и всех законов, стесняющих крестьянина в распоряжении его землей;

3. возвращения народу взятых с него в форме выкупных и оброчных платежей денежных сумм; конфискации с этой целью монастырских имуществ и удельных имений, а равно обложения особым налогом земель крупных дворян-землевладельцев, воспользовавшихся выкупной ссудой; обращения сумм, добытых этим путем, в особый народный фонд для культурных и благотворительных нужд сельских обществ;

4. учреждения крестьянских комитетов:

а) для возвращения сельским обществам (посредством экспроприации или – в том случае, если земли переходили из рук в руки, – выкупа и т. п.) тех земель, которые отрезаны у крестьян при уничтожении крепостного права и служат в руках помещиков орудием для их закабаления;

б) для устранения остатков крепостного права, уцелевших на Урале, на Алтае, в Западном крае и в других областях государства;

5. предоставления судам права понижать непомерно высокие арендные платы и объявлять недействительными сделки, имеющие кабальный характер».

Читатель удивится, может быть, отсутствию в «аграрной программе» каких бы то ни было требований в пользу сельских наемных рабочих. Мы заметим по поводу этого, что такие требования вошли в предыдущий отдел программы, содержащий требования, предъявляемые нашей партией «в интересах охраны рабочего класса от физического и нравственного вырождения, а также в интересах повышения его способности к борьбе за свое освобождение». Подчеркнутые нами слова объемлют всех наемных рабочих, в том числе и сельских, и все 16 пунктов этого отдела программы относятся и к сельским рабочим.

Это объединение и промышленных и сельских рабочих в один отдел с оставлением в «аграрной» части программы только «крестьянских» требований имеет, правда, то неудобство, что требования в пользу сельских рабочих не бросаются в глаза, не заметны с первого взгляда. При поверхностном ознакомлении с программой может получиться даже совершенно неправильное представление, что мы намеренно затеняли требования в пользу наемных сельских рабочих. Нечего и говорить, что это представление было бы в корне ошибочно. Указанное же неудобство, – в сущности, чисто внешнего характера. Оно легко устранимо и более внимательным ознакомлением с программой и комментарием к ней (а наша партийная программа «пойдет в народ», разумеется, не иначе, как в сопровождении не только печатных, но и – что гораздо важнее – устных комментариев). Если какая-нибудь группа захочет обратиться специально к сельским рабочим, – она должна будет только выделить из всех требований в пользу рабочих именно те, которые наиболее важны для батраков, поденщиков и т. п., и изложить их в особой брошюре, листке или ряде устных сообщений.

В принципиальном отношении единственно правильным редактированием разбираемых отделов программы является именно такое, которое бы соединяло вместе все требования в пользу наемных рабочих во всех отраслях народного хозяйства и строго отделяло в особый отдел требования в пользу «крестьян», ибо основной критерий того, что мы можем и должны требовать в первом и во втором случае, совершенно неодинаков. Принципиальное отличие двух рассматриваемых отделов программы выражено, по проекту, во вступительных словах к каждому отделу.

В пользу наемных рабочих мы требуем таких реформ, которые «ограждают их от физического и нравственного вырождения и повышают их способность к борьбе»; в пользу же крестьян мы добиваемся только таких преобразований, которые содействуют «устранению остатков старого крепостного порядка и свободному развитию классовой борьбы в деревне». Отсюда видно, что наши требования в пользу крестьян гораздо уже, что они обставлены гораздо более скромными условиями, заключены в более тесные рамки. По отношению к наемным рабочим мы берем на себя защиту их интересов, как класса в современном обществе; мы делаем это, ибо считаем их классовое движение единственным действительно революционным движением (сравни в принципиальной части программы слова об отношении рабочего класса к другим классам) и стремимся именно это движение сорганизовать, направлять и просвещать светом социалистического сознания. Между тем по отношению к крестьянству мы вовсе не берем на себя защиты его интересов, как класса мелких землевладельцев и земледельцев в современном обществе. Ничего подобного. «Освобождение рабочего класса может быть делом только самого рабочего класса», и потому социал-демократия – непосредственно и всецело – представляет интересы только одного пролетариата, только с его классовым движением стремится слиться в одно неразрывное целое. Все же остальные классы современного общества стоят за сохранение основ существующего экономического строя, и потому защиту интересов этих классов социал-демократия может брать на себя лишь при известных обстоятельствах и на известных, точно определенных, условиях. Напр., класс мелких производителей, и мелких земледельцев в том числе, в своей борьбе против буржуазии является реакционным классом, и потому «пытаться спасти крестьянство защитой мелкого хозяйства и мелкой собственности от натиска капитализма значило бы бесполезно задерживать общественное развитие, обманывать крестьянина иллюзией возможного и при капитализме благосостояния, разъединять трудящиеся классы, создавая меньшинству привилегированное положение на счет большинства» («Искра» № 3)[147]147
  См. Сочинения, 5 изд., том 4, стр. 432. Ред.


[Закрыть]. Вот почему выставление «крестьянских» требований в нашем проекте программы обставлено двумя, весьма узкими, условиями. Мы подчиняем законность «крестьянских требований» в социал-демократической программе, во-первых, тому условию, чтобы они вели к устранению остатков крепостного порядка и, во-вторых, чтобы они содействовали свободному развитию классовой борьбы в деревне.

Остановимся подробнее на разборе каждого из этих условий, которые были вкратце очерчены уже в № 3 «Искры».

«Остатки старого крепостного порядка» страшно еще велики в нашей деревне. Это факт общеизвестный. Отработки и кабала, сословная и гражданская неполноправность крестьянина, его подчинение вооруженному розгой привилегированному землевладельцу, бытовая приниженность, делающая крестьянина настоящим варваром, – все это не исключение, а правило в русской деревне, и все это является, в последнем счете, прямым переживанием крепостного порядка. В тех случаях и отношениях, где еще царит этот порядок, и поскольку он еще царит, – врагом его является все крестьянство как целое. Против крепостничества, против крепостников-помещиков и служащего им государства крестьянство продолжает еще оставаться классом, именно классом не капиталистического, а крепостного общества, т. е. классом-сословием[148]148
  Известно, что в рабском и феодальном обществе различие классов фиксировалось и в сословном делении населения, сопровождалось установлением особого юридического места в государстве для каждого класса. Поэтому классы рабского и феодального (а также и крепостного) общества были также и особыми сословиями. Напротив, в капиталистическом, буржуазном обществе юридически все граждане равноправны, сословные деления уничтожены (по крайней мере в принципе), и потому классы перестали быть сословиями. Деление общества на классы обще и рабскому, и феодальному, и буржуазному обществам, но в первых двух существовали классы-сословия, а в последнем классы бессословные.


[Закрыть]. И поскольку сохраняется еще в нашей деревне этот, свойственный крепостному обществу, классовый антагонизм «крестьянства» и привилегированных землевладельцев, постольку рабочая партия, несомненно, должна быть на стороне «крестьянства», должна поддерживать его борьбу и подталкивать его на борьбу против всех остатков крепостничества.

Мы ставим в кавычки слово крестьянство, чтобы отметить наличность в этом случае не подлежащего никакому сомнению противоречия: в современном обществе крестьянство, конечно, не является уже единым классом. Но кто смущается этим противоречием, тот забывает, что это – противоречие не изложения, не доктрины, а противоречие самой жизни. Это – не сочиненное, а живое диалектическое противоречие. Поскольку в нашей деревне крепостное общество вытесняется «современным» (буржуазным) обществом, постольку крестьянство перестает быть классом, распадаясь на сельский пролетариат и сельскую буржуазию (крупную, среднюю, мелкую и мельчайшую). Поскольку сохраняются еще крепостные отношения, – постольку «крестьянство» продолжает еще быть классом, т. е., повторяем, классом не буржуазного, а крепостного общества. Это «поскольку – постольку» существует в действительности в виде крайне сложного сплетения крепостнических и буржуазных отношений в современной русской деревне. Говоря терминами Маркса, отработочная, натуральная, денежная и капиталистическая ренты переплетаются у нас самым причудливым образом. Мы подчеркиваем это, всеми экономическими исследованиями России установленное, обстоятельство в особенности потому, что оно по необходимости, неизбежно является источником той сложности, запутанности, если хотите искусственности, некоторых наших «аграрных» требований, которая сильно поражает многих с первого взгляда. Кто ограничивается в своих возражениях общим недовольством по поводу этой сложности и «хитрости» предлагаемых решений, тот забывает, что простого решения столь запутанных вопросов и быть не может. Мы обязаны бороться против всех остатков крепостнических отношений, – это не может подлежать для социал-демократа никакому сомнению, а так как эти отношения самым сложным образом переплетаются с буржуазными, то нам приходится забираться в самую, с позволения сказать, сердцевину этой путаницы, не пугаясь сложностью задачи. «Простое» решение ее могло бы быть лишь одно: отстраниться, пройти мимо, предоставить «стихийному элементу» всю эту кашу расхлебывать. Но такая «простота», излюбленная всеми и всяческими, буржуазными и «экономическими», поклонниками стихийности, недостойна социал-демократа. Партия пролетариата должна не только поддерживать, но и подталкивать вперед крестьянство в его борьбе со всеми остатками крепостничества, а чтобы подталкивать вперед, недостаточно ограничиваться общим пожеланием, – надо дать определенную революционную директиву, надо суметь помочь разобраться в путанице аграрных отношений.

Чтобы читатель нагляднее представил себе неизбежность сложного решения аграрного вопроса, мы попросим его сравнить в этом отношении рабочий и крестьянский отделы программы. В первом из них все решения чрезвычайно просты, понятны даже совсем мало посвященному и совсем мало думавшему человеку, «естественны», близки, легко осуществимы. Во втором, наоборот, большинство решений чрезвычайно сложны, «непонятны» с первого взгляда, искусственны, маловероятны, трудно осуществимы. Чем объяснить это различие? Не тем ли, что составители программы в первом случае трезвенно и деловито размышляли, а во втором сбились и запутались, впали в романтизм и фразеологию? Такое объяснение, надо правду сказать, было бы чрезвычайно «просто», детски просто, и мы не удивляемся, что Мартынов за него ухватился. Он не подумал, что практическое решение мелких рабочих вопросов облегчило и упростило до последней степени само экономическое развитие. Общественно-экономические отношения в области крупного капиталистического производства стали (и все более становятся) до такой степени прозрачными, ясными, упрощенными, что ближайшие шаги вперед намечаются сами собой, напрашиваются сразу и с первого взгляда. Наоборот, вытеснение крепостничества капитализмом в деревне до такой степени запутало и усложнило общественно-экономические отношения, что над решением ближайших практических вопросов (в духе революционной социал-демократии) надо очень подумать и «простого» решения – можно заранее с полной уверенностью сказать – выдумать не удастся.

Кстати. Раз уже мы начали сравнивать рабочий и крестьянский отделы программы, то отметим еще одно принципиальное различие между ними. Коротко говоря, это различие можно бы формулировать следующим образом: в рабочем отделе мы не вправе выходить за пределы социально-реформаторских требований, в крестьянском отделе мы не должны останавливаться и перед социально-революционными требованиями.

Или иначе: в рабочем отделе мы безусловно ограничены рамками программы-минимум, в крестьянском отделе мы можем и должны дать программу-максимум[149]149
  То возражение, что требование вернуть отрезки далеко не есть еще максимум наших ближайших требований в пользу крестьянства (resp. (respective – или. Ред.) наших аграрных требований вообще) и что оно поэтому непоследовательно, будет разобрано ниже, когда мы будем уже говорить о конкретных пунктах защищаемой программы. Мы утверждаем, и постараемся доказать это, что требование «вернуть отрезки» есть максимум того, что мы можем выставить теперь же в нашей аграрной программе.


[Закрыть]. Объяснимся.

В обоих отделах мы излагаем не нашу конечную цель, а наши ближайшие требования. В обоих мы должны поэтому оставаться на почве современного (= буржуазного) общества. В этом состоит сходство обоих отделов. Но их коренное отличие состоит в том, что рабочий отдел содержит требования, направленные против буржуазии, а крестьянский – требования, направленные против крепостников-помещиков (против феодалов, сказал бы я, если бы вопрос о применимости этого термина к нашему поместному дворянству не был таким спорным вопросом[150]150
  Я лично склонен решать этот вопрос в утвердительном смысле, но в данном случае, разумеется, не место и не время обосновывать и даже выдвигать ото решение, ибо речь идет теперь о защите коллективного, общередакционного проекта аграрной программы.


[Закрыть]). В рабочем отделе мы должны ограничиться частичными улучшениями данного, буржуазного порядка. В крестьянском – мы должны стремиться к полному очищению этого данного порядка от всех остатков крепостничества. В рабочем отделе мы не можем ставить таких требований, значение которых было бы равносильно тому, чтобы окончательно сломить господство буржуазии: когда мы достигнем этой нашей конечной цели, достаточно подчеркнутой в другом месте программы и «ни на минуту» не упускаемой нами из виду при борьбе за ближайшие требования, тогда мы, партия пролетариата, не ограничимся уже вопросами о какой-нибудь ответственности предпринимателей или о каких-нибудь фабричных квартирах, а возьмем в свои руки все заведование и распоряжение всем общественным производством, а следовательно, и распределением. Наоборот, в крестьянском отделе мы можем и должны выставить такие требования, значение которых было бы равносильно тому, чтобы окончательно сломить господство крепостников-помещиков, чтобы совершенно очистить нашу деревню от всех следов крепостничества. В рабочем отделе ближайших требований мы не можем ставить социально-революционных требований, ибо социальная революция, ниспровергающая господство буржуазии, есть уже революция пролетариата, осуществляющая нашу конечную цель. В крестьянском отделе мы ставим и социально-революционные требования, ибо социальная революция, ниспровергающая господство крепостников-помещиков (т. е. такая же социальная революция буржуазии, каковой была великая французская революция), возможна и на базисе данного, буржуазного порядка. В рабочем отделе мы остаемся (пока и условно, с своими самостоятельными видами и намерениями, но все же таки остаемся) на почве социальной реформы, ибо мы требуем здесь только того, что буржуазия может (в принципе) отдать нам, не теряя еще своего господства (и что поэтому наперед советуют ей благоразумно и честь честью отдать гг. Зомбарты, Булгаковы, Струве, Прокоповичи и К°). В крестьянском же отделе мы должны, в отличие от социал-реформаторов, требовать и того, что никогда нам (или крестьянам) не дадут и не могут дать крепостники-помещики, – требовать и того, что в состоянии только силою взять себе революционное движение крестьянства.