Текст книги "Черные мифы о Великой Победе"

«Сражения 1941 г. не столько война, сколько массовая капитуляция Красной армии»

Эта фраза содержится в предисловии свежего (2020) издания книги «Танковый погром 1941 года», написанной Владимиром Бешановым, считающего себя «военным историком» и много лет заботливо опекаемого издательством «Яуза»[7]7
  Книги Владимира Бешанова и Марка Солонина на протяжении ряда лет выпускаются издательством «Яуза» в серии «Великая Отечественная война. Особое мнение». В действительности «особые мнения» этих авторов представляют собой злобные и невежественные фейки о борьбе Красной армии и советского народа с немецким фашизмом в начальном периоде войны. Эти фейки уже неоднократно были разоблачены в различных публикациях. Но и в новых книгах, изданных в 2017–2020 гг., Марк Солонин и Владимир Бешанов не желают признавать фейковость их оценок действий Красной армии и советского народа в начале войны. Это позиция не ученых, а невежественных и невменяемых фанатиков. И относиться к таким «историкам» нужно соответственно.


[Закрыть]. Но если в 1941 г. Красная армия «массово капитулировала», то, очевидно, вермахт должен был без особого напряжения выполнить поставленные ему задачи в сроки, предусмотренные планами гитлеровского руководства. Рассмотрим, каковы были эти планы и какова была их реализация.

Гладко было на бумаге

После победы над Францией на совещании с высшим военным командованием 31 июля 1940 г. Гитлер объявил о решении начать подготовку к войне с СССР. В августе – ноябре 1941 г. в штабах вермахта тщательно прорабатывался план операции против Советского Союза. В декабре 1941 г. штабом оперативного руководства Верховного командования вермахта (ОКВ) была подготовлена и 18 декабря 1941 г. подписана Гитлером директива № 21 имевшая условное наименование «Вариант “Барбаросса”». Начало вторжения в СССР было намечено на 15 мая 1941 г. Конечным рубежом операции назначалась линия Архангельск – Волга – Астрахань. Боевые действия вермахта планировалось вести в форме блицкрига. В директиве указывалось: «Вооруженные силы Германии должны быть готовы к тому, чтобы… одержать победу над Россией в быстротечной (выделено мной. – В.Л.) кампании».

«Быстротечной» – это сколько? Месяц, три месяца, полгода, год? Директива № 21 конкретных сроков не называла, но мнения на этот счет высказывались и в Германии, и в других странах. Так, 13 и 14 декабря 1940 г. перед подписанием директивы № 21 в генеральном штабе сухопутных войск вермахта состоялась дискуссия, высокопоставленные участники которой пришли к выводу, что для разгрома Советского Союза потребуется не более 8—10 недель. На совещании командования вермахта 30 апреля 1941 г., где Гитлер уточнил дату начала войны против СССР – 22 июня 1941 г., главнокомандующий сухопутными силами вермахта генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич дал такой прогноз о ходе будущей войны с СССР: «Предположительно крупные приграничные сражения – продолжительностью до 4 недель. В дальнейшем следует ожидать лишь незначительного сопротивления».

Зарубежные военные эксперты в 1941 г. тоже были убеждены в быстром разгроме Красной армии. 14 июня Объединенный разведывательный комитет США сделал вывод, что Германии потребуется «самое большее – шесть недель, чтобы взять Москву». Тогдашний военно-морской министр США Франклин Уильям Нокс заявил: «Гитлер расправится с Россией за срок от шести недель до двух месяцев», а военный министр США Генри Льюис Стимсон 23 июня 1941 г. информировал президента Франклина Делано Рузвельта: «Германия будет основательно занята минимум месяц, а максимально, возможно, три месяца задачей разгрома России».

В целом на разгром Советского Союза руководство Германии и вермахта отводило не более 4 месяцев. Поэтому уже весной 1941 г. штаб ОКВ планировал на осень 1941 г. и зиму 1941/42 гг. операции по захвату Афганистана и наступлению на Индию. Замысел этих операций был изложен в директиве № 32 «Подготовка к периоду после осуществления плана “Барбаросса”», направленной командованию всех видов вооруженных сил Германии 11 июня 1941 г.

Перманентный срыв сроков

22 июня 1941 г. гитлеровские войска вторглись в Советский Союз. Поначалу война для вермахта складывалась, как казалось гитлеровскому командованию, удачно. Так удачно, что 3 июля 1941 г. начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Франц Гальдер записал в дневнике: «…Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней…», а 4 июля 1941 г. Гитлер заявил: «Я все время стараюсь поставить себя в положение противника. Практически он войну уже проиграл». В связи с успехами вторжения в СССР сроки выполнения конкретных задач плана «Барбаросса» оставались неизменными. 14 июля 1941 г. народный комиссар внутренних дел СССР Л. П. Берия сообщал начальнику Генерального штаба Красной армии генералу армии Г.К Жукову, что по показаниям пленных немецких летчиков Гитлер приказал своим войскам занять Москву и Ленинград не позднее 20 июля 1941 г.

Но уже в июле 1941 г. в продвижении вермахта начались серьезные сбои. Прошло 20 июля 1941 г., но ни Москва, ни Ленинград немецкими войсками не были взяты.

В конце июля 1941 г. немецкое командование назначило новый срок захвата Москвы и Ленинграда – 25 августа 1941 г. 4 августа 1941 г. на совещании в Борисове Гитлер задал вопрос командующему группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалу Федору фон Боку: «Когда, по Вашим оценкам, ваши войска будут в Москве?». Федор фон Бок мгновенно ответил: «К концу августа».

Опять не вышло: к концу августа 1941 г. группа армий «Север» Ленинград не захватила, а войска группы армий «Центр» еще и не начинали наступление на Москву.

6 сентября 1941 г. Гитлер подписал директиву № 35 о переходе группой армий «Центр» в генеральное наступление на Москву. Перед началом наступления 29 сентября 1941 г. генерал-фельдмаршал Федор фон Бок провел совещание с командующими армиями и танковыми группами. Войскам группы армий ставилась задача захватить Москву к 7 ноября 1941 г., до наступления русской зимы. Федор фон Бок обещал Гитлеру, что Москва будет в руках Германии к этой дате.

Московская битва началась 30 сентября 1941 г. при существенном превосходстве вермахта, как в численности, так и в воинском мастерстве. В первые десять дней немецкого наступления на Москву (операция «Тайфун») войска группы армий «Центр» прорвали оборону Западного, Резервного и Брянского фронтов и сумели окружить большие контингенты советских войск. 3 октября 1941 г. в Берлине Гитлер сделал заявление в рейхстаге: «Сорок восемь часов назад началась битва огромнейших масштабов! Противник сломлен и никогда больше не восстанет!» Через германское радио эти слова были переданы всему миру. Глава пресс-службы гитлеровского правительства обергруппенфюрер СС Отто Дитрих 8 октября 1941 г. объявил иностранным журналистам, что в военном смысле советская Россия уничтожена, 10 октября немецкая газета «Фолькишер беобахтер» писала: «Задачи наступления на востоке полностью выполнены – враг разгромлен. Сталинские армии стерты с лица земли». Гитлер 25 октября 1941 г. в беседе с министром иностранных дел Италии графом Джан Галеаццо Чиано уверено заявил, что на востоке судьба войны решена и что она в ближайшее время снова будет перенесена на запад.

Но вновь ничего не сбылось. В ходе подмосковных боев немцам не удалось ни захватить, ни окружить Москву, а начатое 5 декабря 1941 г. контрнаступление советских войск нанесло вермахту первое крупное поражение во Второй мировой войне.

Итоговый результат действий вермахта в 1941 г.: ни одна из целей плана «Барбаросса» не была достигнута.

Почему не удался блицкриг?

Основной причиной провала блицкрига было упорное с первых же дней войны сопротивление Красной армии и советского народа нашествию врага. Главным в стратегии блицкрига, как уже отмечалось, было нарушение управления и снабжения обороняющихся войск в результате стремительного и безостановочного (обходя без боя сильно укрепленные позиции) продвижения танковых и моторизированных соединений на большую глубину обороны противника, охват и окружение его войск. Стратегией блицкрига предполагалось, что у окруженных, лишенных управления и снабжения, войск противника будет сломлена воля к сопротивлению и они быстро капитулируют. Именно на это рассчитывал генерал-полковник Франц Гальдер, делая приведенную выше запись в дневнике о выигрыше кампании в России. У него были веские основания так считать: стратегия блицкрига себя полностью оправдала в Польше и во Франции. Но в России уже в первых боях, как справедливо отметил английский историк Роберт Кершоу, «азбучные» истины блицкрига «оказались поставлены с ног на голову отчаянным, доходившим порой до фанатизма сопротивлением русских в, казалось, безнадежнейших ситуациях». По сведениям документов немецких войск, окруженные советские войска сдавались в плен, лишь находясь в безвыходном положении, когда у них заканчивались продовольствие, горючее и боеприпасы. Упорное сопротивление окруженных войск привело к тому, что «половина наступательного потенциала немцев ушла не на продвижение к поставленной цели, а на закрепление уже имевшихся успехов».

Первый сбой блицкрига произошел уже в ходе вроде бы успешных для вермахта приграничных сражений. При ликвидации образовавшихся в конце июня 1941 г. «котлов» под Белостоком и Минском немецкие войска пленили сотни тысяч красноармейцев. Но вермахту это стоило много времени и сил. В результате мужественного сопротивления окруженных советских войск 19 июля 1941 г. ОКВ вынужден был издать директиву № 33 «По дальнейшему ведению войны на Востоке», в которой признавалось: «Группе армий “Центр” потребуется время для ликвидации сильных боевых групп противника, продолжающих оставаться между нашими подвижными соединениями». А 30 июля 1941 г. ОКВ направил в войска директиву № 34, которой командование вермахта сочло необходимым «предоставить 2-й и 3-й танковым группам для восстановления и пополнения их соединений около десяти дней» и «временно отложить выполнение целей и задач, поставленных в директиве № 33 от 19.07». Группе армий «Центр» было предписано перейти к обороне.

Аналогичная ситуация сложилась и в начале Московской битвы: большая часть советских войск попала в окружение – 7 октября 1941 г. под Вязьмой и 9 октября 1941 г. под Брянском. Но триумфальный марш немецких войск застопорился. Немецкий историк Клаус Рейнгардт в книге «Поворот под Москвой» пишет, что в вяземском «котле» «…русским… удалось сковать на длительное время немецкие танковые силы и тем самым исключить возможность их участия в немедленном преследовании в направлении Москвы…», а брянский «котел» «…оттянул на себя до конца октября основные силы 2-й общевойсковой и 2-й танковой армий…». Продолжить наступление на Москву смогли лишь 11 дивизий группы армий «Центр». 48 немецких дивизий вынуждены были вести тяжелые бои с окруженными советскими войсками (остальные дивизии группы армий «Центр» были заняты прикрытием флангов наступающей группировки). Бои в вяземском и брянском «котлах» были упорными и продолжительными. Через неделю после окружения советских войск – 14 октября 1941 г. – в сводке главного командования сухопутных войск вермахта (ОКХ) сообщалось: «Противник, окруженный… западнее Вязьмы полностью уничтожен…» Но на ежедневных отчетных картах ОКХ «Lage Ost» еще более двух недель показывалось, что несколько немецких дивизий (от девяти до пяти) продолжали вести боевые действия с этим «уничтоженным» противником. В брянском «котле» бои шли до 23 октября 1941 г., когда соединениям и частям 3-й, 13-й и 50-й советских армий удалось с боями и с большими потерями вырваться из окружения. Упорное сопротивление окруженных войск позволили советскому командованию восстановить оборонительные рубежи на московском направлении. Предпринятое в середине ноября 1941 г. второе наступление немецких войск на Москву быстро выдохлось. Боеспособность немецких войск резко снизилась, в том числе из-за гибели большого числа опытных солдат вермахта. 23 ноября 1941 г. начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Франц Гальдер с горечью записал в своем дневнике: «…Таких сухопутных войск, какими мы располагали к июню 1941 года, мы уже никогда больше иметь не будем…»

Начавшееся 5 декабря 1941 г. контрнаступление Красной армии стало для немецких войск холодным душем, заметно снизившим амбиции и боевой дух солдат вермахта. Генерал Гюнтер Блюментрит так подвел итоги действий вермахта в 1941 г.: «Теперь политическим руководителям Германии важно было понять, что дни блицкрига канули в прошлое…»

* * *

29 ноября 1941 г. рейхсминистр вооружения и боеприпасов Фриц Тодт обратился к Гитлеру с призывом: «Мой фюрер, войну необходимо немедленно прекратить, поскольку она в военном и экономическом отношении нами уже проиграна». Гитлер призыву Тодта не внял. Чем это для него кончилось – известно.

Глава 2
Извращения хода сражений на советско-германском фронте

О ходе и итогах сражений на советско-германском фронте в среде фальсификаторов популярны четыре мифа: о «неисчислимых людских ресурсах Советского Союза в войне», о «многократном численном превосходстве Красной армии над вермахтом», о «поражениях вермахта из-за неблагоприятной погоды» и о «“спасении” СССР союзниками».

Миф о «неисчислимых людских ресурсах Советского Союза в войне»

В мемуарах многих генералов вермахта и работах ряда зарубежных и российских историков широко распространено мнение о «неисчислимых людских ресурсах Советского Союза в войне» и «многократном численном превосходстве Красной армии над вермахтом». Американский историк Дэвид Гланц в книге «Советское военное чудо 1941–1943. Возрождение Красной армии» о сложившейся ситуации пишет: «…На Западе преобладал (судя по всему, и сейчас преобладает. – В.Л.) искаженный и дилетантский взгляд на эту войну – ведь почти все истории этого конфликта основывались на немецких источниках. А они, как и следовало ожидать, описывали его как борьбу с безликим и бесформенным противником, главными свойствами которого являлись огромность его армии и безграничный запас щедро расходуемых человеческих ресурсов…»

Начнем с «неисчислимых людских ресурсов СССР в войне». Этот тезис повторяется в мемуарах бывших генералов и офицеров вермахта, а также, как отмечает В. А. Пронько в монографии «Сражения историков на фронтах Второй мировой и Великой Отечественной войн», в большинстве работ западных исследователей, в частности, в книгах американских исследователей Эрла Земке, Тревора Дюпюи и Пола Морделла, бывшего генерала кавалерии вермахта Зигфрида Вестфаля, немецкого историка Рольфа Хинце.

К этому мнению присоединился и ряд отечественных авторов. Так, например, Марк Солонин, считающийся в некоторых кругах «военным историком», в книге «22 июня. Окончательный диагноз» (издание 2017 г.) пишет: «…То, что командование вермахта собрало 22 июня 1941 г. у границ Советского Союза, представляло собой максимум достижимого для Германии (выделено мной. – В.Л.), которая уже давно провела мобилизацию резервистов…», а «…те силы, которые Красная Армия развернула в западных округах к 22 июня, представляли собой минимум, который 200-миллионный Советский Союз смог сосредоточить на Западе… (выделено мной. – В.Л.)».

В подтверждение этого вывода Солонин пишет: «…В качестве маршевого пополнения соединения вермахта на Восточном фронте получили до конца 1941 г. менее 20 % от своей первоначальной численности…», в то время как Красная армия получала «…новые дивизии и бригады сотнями…». Но этот пассаж Марка Солонина совершенно не соответствует действительности.

Во-первых, мобилизационные ресурсы Германии к июню 1941 г. были далеко не исчерпаны. Советский Союз вступил в войну не с малочисленным государством типа герцогства Люксембург или княжества Монако, а с поставившей на колени всю Европу мощной германской империей. В июне 1941 г. Германия (численность населения – 85 млн чел.) вместе с союзниками – Италией (44 млн чел.), Румынией (20 млн чел.), Финляндией (4 млн чел.) и Венгрией (9 млн чел.) – по численности населения (в сумме – 162 млн чел.) совсем немного уступала СССР (численность населения – около 195 млн чел.). Более того, к декабрю 1941 г. гитлеровскими войсками была оккупирована территория, на которой проживало 74,5 млн советских людей, – в результате СССР по численности населения (а значит, и по числу потенциальных солдат) стал уступать Германии с союзниками.

Во-вторых, немецкие войска на советско-германском фронте получали незначительное пополнение до конца 1941 г. не в силу недостатка людских ресурсов, а из-за чрезмерной самоуверенности немцев: и Гитлер, и командование вермахта полагали, что выделенных сил вполне достаточно для полного разгрома Красной армии. И понесенные в боях крупные потери их не смутили: командование вермахта считало, что даже ослабленные войска на Восточном фронте способны выполнить поставленные задачи.

В-третьих, о значительных мобилизационных ресурсах Германии свидетельствуют и данные бывшего начальника организационного отдела генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-майора Буркхгарта Мюллера-Гиллебранда. В третьем томе своего труда «Сухопутная армия Германии 1933–1945 гг.» он сообщает, что численность вооруженных сил Германии, несмотря на большие потери в боях, возрастала вплоть до 1945 г.: в 1941 г. в вооруженных силах Германии числилось 8154 тыс. чел., в 1942 г. – 9580 тыс. чел., в 1943 г. – 11 280 тыс. чел., в 1944 г. – 12 070 тыс. чел.

Миф о «многократном численном превосходстве Красной армии над вермахтом»

Американский исследователь Эрл Земке в книге «От Сталинграда до Берлина. Операции советских войск и вермахта. 1942–1945» утверждает: «…С самого начала войны немцы привыкли действовать против превосходящих их численно советских войск…» Марк Солонин представляет вермахт малочисленной армией, вступившей в бой с неисчислимыми советскими войсками. Более 100 страниц своей книги «22 июня. Окончательный диагноз» он посвятил «доказательству» превосходства сил и средств Красной армии над силами и средствами вермахта перед началом войны. Но в сравнительном описании мощи войск Красной армии и вермахта (1-я часть книги) и соотношения сил Юго-Западного (2-я часть книги), Западного и Северо-Западного фронтов (3-я часть книги) с силами немецких групп армий «Юг» и «Центр» Солонин воспользовался особо циничным вариантом умышленной логической ошибки (уловки) «подтасовка фактов», заключающимся в маскирующем сокрытии главных фактов во множестве второстепенных. В море цифр, цитат и рассуждений, размещенных на указанных 100 страницах и показывающих значительное общее превосходство Красной армии над вермахтом в силах и средствах, о самом важном – соотношении сил на направлениях главного удара немцев – сообщается мимоходом всего несколькими предложениями, причем конкретных цифр Солонин не приводит. А цифры эти весьма красноречивы (см. табл. 1.1): Они говорят о том, что на направлениях главных ударов немцы имели многократное преимущество, как в людях, так и в артиллерии (а на Западном фронте и в танках).

И в последующие годы войны не было «многократного» численного превосходства Красной армии над вермахтом. В табл. 2.1, 2.2 представлены среднемесячные общие численности Красной армии и вермахта и численности действующих[8]8
  Действующая армия – часть вооруженных сил, ведущая боевые действия на фронтах войны.


[Закрыть] армий Германии и СССР для каждого года войны. Данные этих таблиц показывают, что СССР по общей численности вооруженных сил и общей численности действующих армий в течение всей войны ни разу не имел даже двукратного численного преимущества Красной армии над вермахтом. Табл. 2.3. показывает, что на советско-германском фронте численность действующей армии СССР превысила численность действующей армии Германии в 2 раза только в 1944 г.[9]9
  В табл. 2.3. приведены самые низкие из известных оценок численности вермахта на советско-германском фронте (В. И. Дашичев «“Совершенно секретно! Только для командования”. Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы»). В других источниках численность действующей армии СССР на советско-германском фронте превысила численность действующей армии Германии в 2 раза только в 1945 г.


[Закрыть]

Таблица 2.1

Среднемесячные численности Красной армии и вермахта в 1941–1945 гг.

Таблица 2.2

Среднемесячные численности действующих армий Германии и СССР в 1941–1945 гг.

Таблица 2.3

Среднемесячные численности действующих на советско-германском фронте армий Германии и СССР

Существующие суммарные оценки численности военнослужащих, воевавших в течение войны в Красной армии и вермахте, тоже не дают повода говорить о «многократном численном превосходстве Красной армии над вермахтом». В Красной армии в войне участвовали 34,5 млн чел., а в вермахте 20,6—22,4 млн чел., т. е. советских участников войны было больше немецких в 1,5–1,7 раза. Надо сказать, что Борис Соколов в книге «Тайны Второй мировой» попытался доказать, что для ведения войны в Советском Союзе было привлечено не 34,5 млн чел., а на 12 млн чел. больше – 46,5 млн чел. В это число Борис Соколов включил подсчитанных им самим убитых, умерших от ран, болезней, несчастных случаев и пленных, а также официальные данные о числе инвалидов, военнослужащих, переданных для работы в народное хозяйство, оставшихся в вооруженных силах и лечившихся в госпиталях.

Но почему-то Борис Соколов «забыл», что среди призванных в Красную армию еще были направленные на укомплектование войск и органов НКВД (более 1,1 млн чел.), переданные в польские, чехословацкие и румынские соединения и части, воевавшие на стороне СССР (0,25 млн чел.), уволенные по ранению и болезни, но не ставшие инвалидами (1,2 млн чел.), осужденные (около 0,45 млн чел.), дезертиры (0,2 млн чел.) и 0,5 млн чел. призванных, но не зачисленных в войска.

Если все эти группы призывников добавить к вычисленной Борисом Соколовым цифре, то общий призыв «по Соколову» окажется больше 50 млн чел. Но по демографическим расчетам на начало 1941 г. в СССР лиц мужского пола от 13 до 49 лет (т. е. тех, кто мог бы в течение войны быть призванными в армию) было чуть более 54 млн чел. Из этого контингента примерно 4–5 млн чел. не подлежали призыву (по инвалидности, болезням и другим причинам). Кроме того, существенная часть мужчин призывного возраста должна быть занята в народном хозяйстве. Вряд ли в нашем народном хозяйстве было меньше мужчин призывного возраста, чем в Германии, а там, как утверждает Б. Мюллер-Гиллебранд, использовалось более 4 млн мужчин призывного возраста, да еще более 5,5 млн иностранных рабочих и военнопленных. Вероятно, и в народном хозяйстве СССР было занято не менее 6–7 млн молодых мужчин дополнительно к тем 3,6 млн, что были переданы в народное хозяйство после призыва в армию. Нужно учесть еще, что в возрастной группе 40–49 лет примерно 3 млн чел. составляли мужчины, которым во время войны было более 50 лет, но призваны в армию были только около 0,5 млн чел. Нетрудно подсчитать, что реально страна могла выделить для войны максимум 35–38 млн чел.[10]10
  Кстати, Сергей Максудов (Гарвардский университет, США) в статье «О фронтовых потерях Советской Армии в годы Второй мировой войны» («Свободная мысль», № 10, 1993), опираясь на переписи населения СССР 1939 и 1959 гг., а также на исследования зарубежных демографов, пришел к выводу, что людские ресурсы, имевшиеся в распоряжении советского правительства для ведения войны, составляли 35 млн чел.


[Закрыть], но никак не 46,5 млн чел.

В последних своих книгах Борис Соколов затеял возню вокруг призыва непосредственно частями действующей армии. Почему-то он решил, что официальная цифра мобилизованных (34,6 млн чел.) включает лишь данные «централизованного призыва» (через военкоматы), а призыв непосредственно частями действующей армии при этом якобы не учтен. Но это не так. Во время войны в структуру призыва наравне с военкоматами была включена и действующая армия (это упоминается и в постановлениях ГКО). В прифронтовой полосе и на освобожденных от фашистской оккупации территориях призыв осуществлялся не стихийно и не по произволу каких-либо командиров, а распоряжениями командующих фронтами и армиями и все призванные направлялись на укомплектование запасных частей военных округов. Сведения об этих призывах направлялись в Главное управление формирования и укомплектования войск Красной армии (Главупраформ). Естественно, что не всегда удавалось действовать по этой схеме. Иногда часть призывников в связи с критическими ситуациями на фронте поступала напрямую в части действующей армии. Но и в этом случае сведения о призыве поступали в Главупраформ. Это значит, что в официальных цифрах призыва в Красную армию содержатся и данные о призыве непосредственно в части действующей армии.

* * *

При рассмотрении отдельных кампаний и сражений войны также нередки преувеличения численного превосходства советских войск над немецкими. Так, американский историк Альфред Терни в книге «Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий “Центр”. 1941–1942» пишет о соотношении сил на начало операции «Тайфун»: «…Когда наступление фон Бока началось, группа армий “Центр” столкнулась с 16, 19, 20, 22, 29 и 30-й армиями Западного фронта, 31, 32, 33 и 49-й армиями Резервного фронта, 3, 13, 50-й армиями и оперативной группой Ермакова Брянского фронта. Их объединенная сила была больше, чем войска фон Бока, возможно больше в два раза…».

На самом деле к началу операции «Тайфун» немецкие войска по численности не уступали, а наоборот, превосходили советские примерно в 1,5 раза (1800 тыс. чел. против 1250 тыс. чел.).

Сложнее ситуация с соотношением сил к началу контрнаступления советских войск. Пауль Карелл пишет о соотношении сил перед контрнаступлением Красной армии: «…Русские военные писатели, которые любят занижать данные о количестве своих войск и неизменно завышают численность немецких, определяют соотношение между советскими и немецкими силами как 1,5:1 в пользу Красной армии. И превосходство советских войск росло с каждой неделей…».

Генерал пехоты Курт фон Типпельскирх в своей книге «История Второй мировой войны» о соотношении сил в ходе наступления советских войск под Москвой сообщает, что советские войска обладали «двадцатикратным превосходством в силах».

Обвинения Пауля Карелла русских военных писателей в завышении численности немецких войск, в частности перед контрнаступлением советских войск под Москвой, – не по адресу. Претензии следует предъявлять к донесениям немецких войск о потерях. По этим донесениям убыль войск группы армий «Центр» с 1 октября по 1 декабря 1941 г. составила всего лишь 109 тыс. чел. Это значит, что на начало контрнаступления советских войск численность группы армий «Центр» составляла около 1700 тыс. чел., что значительно больше, чем имелось в составе наступающих (1100 тыс. чел.). И именно эти цифры фигурируют в большинстве советских и российских исторических работ, посвященных Московской битве.

На самом деле, как показано в книге автора «Людские потери на фронтах Великой Отечественной войны», реальная убыль немецких войск в ходе операции «Тайфун» составляла 460–550 тыс. чел., т. е. в составе группы армий «Центр» оставалось 1240–1350 тыс. чел. Но численность боеспособного личного состава немецких войск была еще меньше, поскольку в их убыль не вошли легкораненые, больные и обмороженные, лечившиеся в войсковых медицинских учреждениях. А таких санитарных потерь в немецких войсках было значительно больше, чем раненых, отправленных в тыловые госпитали. По данным медицинской службы вермахта, санитарные потери немецких войск во Второй мировой войне за период с 1 сентября 1939 г. по 31 августа 1943 г. составили 19 333 468 чел., в том числе 3 015 589 раненых (к ним относились, как это показано было выше, лишь отправленные в тыловые госпитали). Согласно этим данным, число санитарных потерь без раненых, направленных в тыловые госпитали, составляло 1 617 879 чел., т. е. в войсковых медицинских учреждениях лечилось в 5,3 раза больше немецких солдат, чем в тыловых госпиталях. Если эту пропорцию распространить на потери группы армий «Центр» в операции «Тайфун», то численность легкораненых, больных и обмороженных, лечившихся в войсковых медицинских учреждениях этой группы армий, составляла около 450 тыс. чел.

Таким образом, реально перед началом контрнаступления Красной армии в группе армий «Центр» способны были принять участие в боях 800–900 тыс. солдат вермахта, что в 1,2–1,4 раза меньше численности наступавших.

В ходе наступательных операций Московской битвы численность советских войск наращивалась, но не в таких огромных масштабах, о которых сообщает генерал пехоты Курт Типпельскирх. Войска Красной армии, участвующие в Московской битве, пополнились с декабря 1941 г. по апрель 1942 г. примерно на 2 млн чел., а группа армий «Центр» за это же время получила пополнение численностью около 1 млн чел. Это значит, что никакого «двадцатикратного превосходства в силах» советских войск, о котором пишет Курт Типпельскирх, не было, да и в принципе не могло быть.

Владимир Бешанов в книге «1942 год – “учебный”» о начале Сталинградской битвы пишет: «…Никакого количественного превосходства… наступавшая сторона не имела…» В первом издании книги (издательство «Русич», Смоленск, 2003), текст которого размещен в Интернете, Владимир Бешанов даже сообщает, что через 60 лет после Сталинградской битвы якобы «…было официально признано, что с 23 по 31 июля 270 тысяч немецких солдат, имея 3400 орудий и минометов и 400 танков, атаковали 540 тысяч (советских солдат. – В.Л.) при 5000 орудиях и 1000 танков…»[11]11
  К сожалению, эта фраза некритически повторена в статье кандидата исторических наук В. Н. Попова (Сталинградская битва: по новейшим исследованиям // Новая и новейшая история, № 2, 2007).


[Закрыть].

Это откровенная фальсификация: никакого такого «официального признания» приведенных Владимиром Бешановым цифр не было и не могло быть, поскольку они не соответствуют действительному положению дел.

Во-первых, численность советских войск, участвовавших в боях с войсками 6-й немецкой армии с 23 по 31 июля 1942 г. Владимиром Бешановым завышена. Видимо, цифру в 540 тыс. чел. он взял из книги «Гриф секретности снят» – графа «Боевой состав и численность войск к началу операции» таблицы, относящейся к Сталинградской оборонительной операции. Однако из этой таблицы следует, что упомянутая цифра характеризует начальную численность всех войск, входивших в Сталинградский фронт (и 1-го, и 2-го формирования) в течение всей операции – одиннадцать общевойсковых армий (21, 24, 28, 38, 51, 57, 62, 63, 64, 66, 1-я гв.), две танковые армии (1-я, 4-я) и две воздушные армии (8-я, 16-я). Но к 23 июля 1942 г. в Сталинградский фронт входили лишь шесть общевойсковых армий (21, 38, 57, 62, 63, 64-я) и одна воздушная армия (8-я), причем 38-я армия 23 июля 1942 г. была выведена в резерв фронта (ее войска переданы 21-й армии), а 57-я армия была представлена лишь полевым управлением в количестве 140 чел. Общая численность войск Сталинградского фронта (включая тыловые части и учреждения), участвовавших в боях с 23 по 31 июля 1942 г., составляла (см. табл. 2.4) 386 тыс. чел.

Таблица 2.4

Численность войск Сталинградского фронта на 23 июля 1942 г.

Во-вторых, численность немецких войск, участвовавших в боях с 23 по 31 июля 1942 г., занижена: 270 тыс. чел. – это численность боевого состава 6-й немецкой армии и личного состава поддерживающего ее 4-го воздушного флота на 12 июля 1942 г. К 20 июля 1942 г. из состава 6-й немецкой армии была выведена одна пехотная дивизия (75-я пд убыла во 2-ю венгерскую армию), но зато были включены пять дивизий: две дивизии из резерва ОКХ – 62-я пд (16 июля) и 294-я пд (17 июля), а из 4-й танковой армии три дивизии 51-го армейского корпуса – 44, 71, 297-я пд (20 июля). Общая же численность 6-й немецкой армии и 2-го воздушного флота на 20 июля 1942 г. составляла (без учета привлеченных к работам в интересах армии советских военнопленных) 430 тыс. чел. (см. табл. 2.5). Кроме того, к 23 июля 1942 г. 6-й немецкой армии были подчинены: 403-я охранная дивизия (22 июля) и два танковых корпуса: 14-й тк (одна танковая дивизия – 16-я тд и одна моторизованная дивизия – 60-я мд)[12]12
  14-й тк был передан в 6-ю армию 19 июля 1942 г., но его численность не учтена в данных табл. 2.5.


[Закрыть] из 1-й танковой армии и 24-й тк[13]13
  24-й тк передан в 6-ю армию 22 июля 1942 г.


[Закрыть] (одна танковая дивизия – 24-я тд) 22 июля 1942 г. из 4-й танковой армии. Поскольку, как сообщает Б. Мюллер-Гиллебранд, перед началом наступления немецкие войска были полностью пополнены и «…танковые дивизии были примерно равноценны танковым дивизиям организации 1941 г. (16 932 чел. – В.Л.), а моторизованные дивизии даже превосходили по боевой мощи моторизованные дивизии организации 1941 г. (14 029 чел. – В.Л.)…», то общая численность личного состава переданных 6-й немецкой армии 403-й охранной дивизии, 14-го и 24-го танковых корпусов была примерно равна 65 тыс. чел. При этом общее соотношение сил составляло около 1,3:1 в пользу немецких войск.