Текст книги "Черные мифы о Великой Победе"

Таблица 2.5

Численность войск 6-й немецкой армии и 4-го немецкого воздушного флота на 20 июля 1942 г.[14]14
  В таблице не учтена численность 24 тд (24-й тк), 16 тд и 60-й мд (14-й тк).


[Закрыть][15]15
  Обозначение немецких корпусов: ак – армейский корпус; тк – танковый корпус.


[Закрыть][16]16
  Обозначение немецких дивизий: пд – пехотная дивизия; лпд – легкая пехотная дивизия; тд – танковая дивизия; мд – моторизованная дивизия; охр. д – охранная дивизия.


[Закрыть]

В-третьих, не все выделенные в состав Сталинградского фронта войска успели к 23 июля занять и оборудовать назначенные для них участки обороны: так, А. М. Самсонов в книге «Сталинградская битва» отмечает, что «к 22 июля на оборонительный рубеж успели выдвинуться только 62-я и 63-я армии, а из соединений 64-й армии прибыли и заняли оборону лишь 214-я и 229-я стрелковые дивизии. Остальные войска этой армии еще не завершили передислокацию из района Тулы… Многие дивизии выводились в тыловые районы на доукомплектование личным составом и вооружением. 13, 22 и 23-й танковые корпуса… а также 3-й гвардейский кавалерийский корпус были отведены на доукомплектование[17]17
  Переформированный 13-й танковый корпус в составе 163, 166, 169 тбр и 20 мсбр 23 июля 1942 г. был передан в 62-ю армию.


[Закрыть]… 28-й танковый корпус в район Сталинграда еще не прибыл». Неподготовленность советских войск к боевым действиям отмечает и непосредственный участник Сталинградской битвы генерал-майор вермахта Ганс Дерр в книге «Роковые решения»: «…Когда 14 июля передовые немецкие части (40-го танкового корпуса) вышли на р. Чир у Боковской, район большой излучены Дона почти не оборонялся русскими войсками».

Наконец, в-четвертых, командованию 6-й немецкой армии на направлениях главного удара удалось создать значительное преимущество в силах и средствах. В табл. 2.6 приведены данные о соотношении численностей немецких и советских войск на северном и южном участках большой излучины Дона[18]18
  Кстати, Владимир Бешанов, не замечая, что противоречит собственному заявлению об отсутствии «количественного превосходства наступавшей стороны», пишет: «…23 июля северная группа четырьмя дивизиями Витерсгейма нанесла удар по правому флангу 62-й армии, который обороняли 33-я гвардейская, 192-я и 184-я стрелковые дивизии, и с боями продвинулась на глубину 20 км…». Четыре полнокровных немецких дивизий – это около 70 тыс. чел., а численность трех советских стрелковых дивизий составляла около 38 тыс. чел., соотношение сил – более 1,8:1 в пользу немцев.


[Закрыть]. Данные табл. 2.6 говорят о том, что на направлениях главного удара в начале Сталинградской оборонительной операции немцы имели не менее чем полуторакратное численное преимущество в людях.

Таблица 2.6

Боевой состав и численность противостоящих войск в большой излучине Дона на участке Клетская, Суворовский на 23 июля 1942 г.

Таким образом, к 23 июля 1942 г. преимущество в численности противостоящих войск было не на стороне Красной армии, как это утверждает Владимир Бешанов, а на немецкой стороне, причем на направлениях главного удара 6-я немецкая армия превосходила Сталинградский фронт по численности не менее чем в 1,5 раза.

Искажением соотношения сил в ходе Сталинградской оборонительной операции Владимир Бешанов пытается доказать, что Сталинград не был сдан врагу только за счет большого численного перевеса советских войск над немецкими. По этому поводу он пишет «…Подводя итоги первого этапа Сталинградской битвы, можно с уверенностью сказать, что советское военное руководство бездарно его проиграло. В течение двух месяцев Паулюс и Гот вели успешное наступление, имея в своем распоряжении 18 немецких и 4 румынские дивизии, в том числе 3 танковые и 3 моторизованные. Генералы Гордов и Еременко, Василевский и Жуков за эти же 2 месяца, заботами товарища Сталина, смогли ввести в сражение в районе Сталинграда более 60 стрелковых дивизий, 8 танковых корпусов, 12 отдельных танковых бригад, несколько отдельных танковых батальонов, около 2500 танков!..». Здесь Владимир Бешанов пытается доказать, что в район Сталинграда было введено огромное число советских соединений и частей, по численности многократно превосходящих немецкие войска.

Но это не так. В ходе операции и советские, и немецкие войска наращивали свою численность. В Сталинградском фронте формировались и уже в конце июля 1942 г. вступили в бой две танковые армии – 1-я и 4-я[19]19
  Впрочем, наращивание участвующих в боях советских войск шло постепенно. Дерр пишет, что еще «…6 августа армия (6-я немецкая. – В.Л.) вела бои с переменным успехом против двенадцати стрелковых дивизий и пяти танковых бригад русских…».


[Закрыть]. К августу 1942 г. в состав Сталинградского фронта из Северо-Кавказского фронта была передана 51-я армия. С 9 августа 1942 г. на сталинградском направлении была введена 1-я гвардейская армия, созданная на базе управления 2-й резервной армии в составе пяти гвардейских стрелковых дивизий (37, 38, 39, 40 и 41-я). В конце августа 1942 г. на базе 8-й и 9-й резервных армий были сформированы и направлены под Сталинград 66-я и 24-я армии. В сентябре на сталинградском направлении стала действовать 16-я воздушная армия, а в конце октября – 5-я танковая армия. Всего в период оборонительной операции на сталинградском направлении начальный боевой состав советских войск (см. табл. 2.4) был пополнен введением новых (или переформированных) 60 дивизий (54 сд и 6 кд) и 62 бригад (27 сбр, мсбр и 35 тбр)[20]20
  Часть из этих соединений предназначалась для контрнаступления, начавшегося 19 ноября 1942 г., поэтому в оборонительных боях не участвовала.


[Закрыть].

Численность немецких и союзных им войск также постоянно росла: уже 28 июля 1942 г. на сталинградское направление была перенацелена 8-я итальянская армия, а 30 июля для наступления на Сталинград из группы армий «А» в группу армий «Б» была передана 4-я танковая армия генерал-полковника Германа Гота, содержащая 48-й танковый корпус и два армейских корпуса – 4-й и 6-й румынский. В середине августа 1942 г. (17 августа) войска немецких 6-й общевойсковой и 4-й танковой армий были, как отмечал в своем дневнике генерал-полковник Франц Гальдер, «усилены хорошими соединениями». В сентябре 1942 г. в группу армий «Б» была включена 3-я румынская армия, а в октябре 1942 г. – 4-я румынская армия. Всего в ходе оборонительной операции на сталинградское направление к начальному боевому составу немецких войск (см. табл. 2.5) руководство вермахта добавило 41 дивизию (27 пд, 5 тд, 2 мд, 4 кд, 1 охранную дивизию, 1 авиационно-полевую и 1 учебно-полевую дивизии) и 5 бригад (3 мбр, 1 пбр, и 1 кбр). Учитывая, что штатная численность немецких пехотных дивизий в 1942 г. была примерно на треть больше, чем численность советских стрелковых дивизий (16 785 чел. против 12 795 чел.), а одна немецкая танковая дивизия по численности личного состава соответствовала 16 советским танковым бригадам (16 938 чел. против 1038 чел.), то общие численности участвовавших в Сталинградской оборонительной операции советских и немецких войск отличались ненамного – не более, чем на 30 %.

Таким образом, утверждение, что войска Красной армии, участвовавшие в Сталинградской оборонительной операции, в течение всего ее периода значительно превосходили по численности противостоящие им немецкие войска, не соответствует действительности.

Обсуждая начало Сталинградской наступательной операции, Эрл Земке критикует соотношение советских и немецких войск, опубликованное в советских источниках (1,1:1): «…Такое соотношение нельзя считать справедливым даже приблизительно. Советская группировка войск численностью примерно 1 млн солдат и офицеров была примерно равной по численности всей группировке группы армий «Б», из которой в районе Сталинграда было развернуто немногим более половины сил и средств… советские войска имели преимущество в личном составе в соотношении примерно 2 к 1…». Земке ошибается: войскам советских Сталинградского, Донского и Юго-Западного фронтов противостояли пять из семи армий группы армий «Б» – 6-я и 4-я танковая немецкие, 3-я и 4-я румынские и 8-я итальянская армии. Соотношение сил было примерно равно 1,3:1 (см. табл. 2.6).

Преувеличением численного превосходства советских войск над немецкими в различных кампаниях и операциях войны грешат воспоминания многих генералов вермахта.

Генерал-фельдмаршал вермахта Эрих фон Манштейн в своих мемуарах «Утерянные победы» среди условий, в которых вела бои группа армий «Юг» летом 1943 г., указывает на «…колоссальное численное превосходство противника… Соотношение сил было приблизительно 7:1 в пользу Советов…». На самом деле летом 1943 г. войскам группы «Юг», насчитывающим 200 тыс. чел., противостояли советские войска Воронежского и Степного фронтов численностью чуть более 656 тыс. чел., т. е. Эрих фон Манштейн преувеличил превосходство советских войск более чем в 2 раза.

Генерал-полковник вермахта Ганс Фриснер в книге «Проигранные сражения» пишет о соотношении численности войск группы армий «Север» и противостоящей ей группировки советских войск в июле 1944 г.: «…Соотношение сил на фронте группы армий было 8:1 в пользу противника…». В действительности в то время численность группы армий «Север» была более 700 тыс. чел., а численность советских войск перед Прибалтийской наступательной операцией (14 сентября – 24 ноября 1944 г.) в зоне боевых действий группы армий «Север» составляла 1215 тыс. чел., т. е. реальное соотношение было в 4,5 раз меньше, чем сообщил Ганс Фриснер.

Вильгельм Тике и Ханс Шойфлер в книге «Марш на Берлин. 1944–1945», упоминая Висло-Одерскую наступательную операцию (12 января – 3 февраля 1945 г.), сообщают: «В составе 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов насчитывалось по 2 200 000 солдат, что отвечало отведенной им роли главной ударной силы. Соотношение сил русских и немцев в пехоте было примерно одиннадцать к одному, в танках – семь к одному, в артиллерии – двадцать к одному»[21]21
  Эти цифры Вильгельм Тике и Ханс Шойфлер, видимо, позаимствовали из мемуаров генерал-полковника вермахта Гейнца Гудериана «Воспоминания солдата».


[Закрыть]. Висло-Одерская операция характерна тем, что советскому командованию удалось для ее проведения сконцентрировать в тайне от руководства вермахта большую группировку советских войск, но она превосходила войска вермахта по численности не в 11 раз, как считают Ханс Шойфлер и Вильгельм Тике, а в два раза меньше – в 5,5 раз.

Позиция немецких генералов, в том числе и Эриха фон Манштейна, вполне объяснима – преувеличением численности советских войск они пытались оправдать свои поражения. Совсем другой природы рассуждения наших поклонников вермахта о многократном численном превосходстве Красной армии: они представляют собой смесь невежества и циничной лжи.

Борис Соколов, в статье «Лукавые цифры Алексея Исаева» (Военно-промышленный курьер, № 42 (510), 30 октября 2013 г.) о книге Алексея Исаева «Курская битва. Первая иллюстрированная энциклопедия» утверждает: «…С 1 июля 1943 года, кануна Курской битвы, и вплоть до 1 мая 1945 года численность германской сухопутной армии на Восточном фронте неуклонно снижалась. По оценке германского историка Рюдигера Оверманса, с 3,1 миллиона до 1,5 миллиона человек. Это происходило как из-за перебросок сил на Запад, так и из-за невозможности восполнить все возраставшие потери. Это увеличивало численное превосходство Красной армии, ставя вермахт в безвыходное положение… Когда же советский численный перевес возрос до 2,5–3:1, как в ходе Курской битвы и последующих сражений 1943-го, немцы могли предпринимать лишь ограниченные наступления с захватом десятков тысяч пленных. В результате наступлений Красной армии немцы оставляли значительные территории, но вплоть до середины 1944 года не несли больших потерь пленными. Исключением стал Сталинград, но там гибель 6-й армии стала следствием политической ошибки Гитлера, не позволившего Паулюсу отступить к Дону. А после высадки союзников в Нормандии и до конца войны, когда советский численный перевес стал 4:1 и более, Красная армия успешно наступала, захватывая десятки и сотни тысяч пленных, а немцы могли наносить лишь ограниченные контрудары…»

Цифры табл. 2.1–2.3 опровергают измышления Бориса Соколова.

Во-первых, численность войск вермахта на советско-германском фронте снижалась, но не «из-за невозможности восполнить все возраставшие потери». Немецкие войска на советско-германском фронте получили недостаточное пополнение в 1943 г. не в силу недостатка людских ресурсов, а из-за чрезмерной самоуверенности немцев: и Гитлер, и командование вермахта полагали, что выделенных сил вполне достаточно для успешного ведения боевых действий против Красной армии. И понесенные в боях крупные потери их не смутили: командование вермахта считало, что даже ослабленные войска на Восточном фронте способны выполнить поставленные задачи.

Во-вторых, в июле 1943 г., как показано в табл. 2.3, Красная армия превосходила по численности вермахт на советско-германском фронте не в 2,5–3 раза, а в 1,85 раза – на 40–50 % меньше. В ходе же Курской битвы участвующих в ней советских войск (2640,3 тыс. чел.) было в 1,75 раза больше, чем немецких войск групп армий «Центр» и «Юг» (1514,9 тыс. чел.).

В-третьих, никогда на протяжении всей войны превышение численности Красной армии над вермахтом на советско-германском фронте не достигало значения «4:1 и более».

И в большинстве отдельных сражений 1943–1945 гг. Красная армия не имела «многократного численного превосходства». Реальные цифры соотношения сил в успешных для Красной армии битвах и наступательных операциях Великой Отечественной войны приведены в табл. 2.7.

Данные табл. 2.7. свидетельствуют, что в абсолютном большинстве битв и стратегических операций (в 21 из 30, т. е. в 70 % сражений), закончившихся победой Красной армии, ее численное превосходство над вермахтом перед началом сражений не превышало 2 раз, и только в двух операциях численность Советских войск превосходила численность немецких войск более чем в 4 раза.

Таблица 2.7

Соотношение сил в битвах и стратегических операциях Великой Отечественной войны

Миф о «поражениях вермахта из-за неблагоприятной погоды»

В мемуарах генералов вермахта и работах ряда западных исследователей провал операции «Тайфун» и последующее отступление войск группы армий «Центр» от Москвы объясняется, главным образом, внешними неблагоприятными для вермахта климатическими условиями: осенней распутицей и морозами. Отечественные фальсификаторы сочувственно относятся к этим мнениям. К книге «История России. Век XX. 1937–2007» (ответственный редактор Андрей Зубов) по этому поводу сообщается: «…Со второй декады ноября 1941 г. начались холода, к которым немцы не были готовы и понесли серьезные потери обмороженными… Вермахт окончательно выдохся, истощил силы и средства, остановившись буквально в чистом поле в 28 км от центра Москвы. Противник в легком обмундировании страдал от сильных морозов, резервов и пополнений не было, техника и оружие отказывали на холоде…» Борис Соколов в книге «Правда и мифы Второй мировой» пишет: «…Немецкие авторы не только в мемуарах, но и в дневниках, которые велись непосредственно в ходе боевых действий, описывая период прорыва Можайской линии обороны, гораздо больше внимания обращают на распутицу, чем на сопротивление советских войск. Такую расстановку акцентов в мемуарах можно было бы объяснить стремлением задним числом оправдать свое поражение под Москвой. Однако, когда писались дневники, их авторы еще не сомневались в победе германского оружия, но тем не менее уделяли гораздо больше внимания погоде, чем сопротивлению противника». Владимир Бешанов в книге «Танковый погром 1941 года» утверждает: «…Погода сыграла на руку именно советским войскам. Пока танкисты Гудериана, завязнув в грязи, ловили сбрасываемые с воздуха веревки и напяливали на себя русские шинели, шло драгоценное время, улетучивался единственный реальный шанс последним броском ворваться в советскую столицу… Из-за плохой погоды люфтваффе не могли использовать свое господство в воздухе… снабжение группы армий “Центр” зависело от состояния русских грунтовок. Немецким железнодорожникам приходилось перешивать колею на европейский стандарт, пока что они занимались этим на территории Белоруссии и Украины…»

Рассмотрим влияние распутицы и морозов на ход и исход операции «Тайфун».

«Наступление на Москву завязло в грязи…»

Практически во всех воспоминаниях генералов и офицеров вермахта, участвовавших в операции «Тайфун», и в публикациях ряда немецких историков значительное место отведено описанию трудностей, с которыми столкнулись войска группы армий «Центр» с началом в Подмосковье осенней распутицы.

Командующий 2-й немецкой танковой армии генерал-полковник Гейнц Гудериан в книге «Воспоминания солдата» пишет: «…В ночь с 6 на 7 октября выпал первый снег. Он быстро растаял, но дороги превратились в сплошное месиво, и наши танки двигались по ним с черепашьей скоростью, причем очень быстро изнашивалась материальная часть… продвигаться вперед войска не могли из-за плохого состояния дорог… Распутица задержала действия всей группы армий…»

Генерал пехоты Курт Типпельскирх в книге «История Второй мировой войны» о боях во второй половине октября 1941 г. под Москвой сообщает: «…Наступил период полной распутицы. Двигаться по дорогам стало невозможно… Даже так называемые шоссе стали непроезжими. Наступление остановилось…»

Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Федор фон Бок, подводя итоги операции «Тайфун», записал в дневнике в начале декабря 1941 г.: «…На мой взгляд, к сегодняшнему тяжелому кризису привели три фактора. Первым стал дождливый осенний сезон. Мы не смогли использовать победы под Вязьмой и Брянском, потому что продвижение войск и колонны снабжения серьезно задержалось из-за распутицы…»

Пауль Карелл (псевдоним оберштурмбанфюрера СС Пауля Шмидта – исполнительного директора службы новостей Третьего рейха и руководителя пресс-департамента Министерства иностранных дел Германии) в книге «Восточный фронт. Кн. 1. Гитлер идет на Восток. 1941–1943» пишет о последствиях распутицы: «…Дороги превратились в непролазные болота… Командование принял “генерал грязь”… грязь остановила продвижение…»

Бывший офицер вермахта Вернер Хаупт в книге «Битва за Москву. Первое решающее сражение Второй мировой. 1941–1942» описывает ситуацию во второй половине октября 1941 г. в более драматических тонах. Вот какую живописную картину тяжелых испытаний, которым подвергла природа войска вермахта, он рисует: «…Солдатам было трудно представить себе погоду, которая может превратиться в неукротимого врага. Ничего подобного они и вообразить себе не могли. В России началось пятое время года – грязь. В ней увязла группа армий “Центр”… То, что земля схватила, она обратно уже не отдавала. Танки и тягачи безнадежно застряли… Около четырех суток немецкие танковые дивизии не могли двинуться с места из-за грязи. Только пехотные дивизии с большим трудом двигались вперед… Наступление группы армий “Центр” в первые дни ноября окончательно остановилось. Русская грязь “поставила на колени” оснащенные по последнему слову техники немецкие войска. Танки и тягачи, грузовики и мотоциклы, орудия и повозки, санитарные машины и самолеты – все застряли в русских степях. Только солдаты-пехотинцы, усталые, голодные, завшивевшие и апатичные, еще двигались вперед, но выиграть сражение они уже не могли…»

Вернер Хаупт фактически пытается доказать, что якобы главной причиной провала немецкого наступления на Москву была непредвиденная распутица небывалых масштабов. Но это не соответствует реалиям Московской оборонительной операции.

Во-первых, распутица не была непредвиденной, немецкое командование знало о том, что осенью в СССР идут сильные дожди и наступает распутица. Генерал-фельдмаршал Федор фон Бок 3 сентября 1941 г. приказал войскам группы армий «Центр» «принять все меры, чтобы будущее наступление началось и успешно завершилось даже при тяжелейших погодных и дорожных условиях (выделено мной. – В.Л.)…». Но реально действенных мер в немецких войсках для обеспечения успешного наступления проведено не было. Немецкий историк Клаус Рейнгардт в книге «Поворот под Москвой» об этом пишет: «Начиная с 6 октября на южном участке группы войск, а с 7 и 8 октября на остальных ее участках пошли осенние дожди, в результате чего дороги, особенно проселочные, стали труднопроходимы, что ощутимо замедлило наступление… Немецкое командование знало о тех трудностях, которые могли возникнуть в период распутицы. Но оно полагало, что в расчет это принимать не следует, так как битву за Москву намечалось выиграть до наступления распутицы, то есть до середины октября (выделено мной. – В.Л.). Консультироваться по этому вопросу со специалистами немецкое руководство не считало нужным. Заключение метеорологов, находившихся в распоряжении ОКХ (главное командование сухопутных войск вермахта. – В.Л.), не запрашивалось. …Не приняв соответствующих мер и не подготовившись должным образом к распутице, ОКХ осенью 1941 года утверждало, что немцев постигло невероятное стихийное бедствие и что “распутица оказалась небывало сильной и затянулась на необычайно долгое время”. Таким образом, немецкое командование свою вину готово было переложить на некую высшую силу, от него не зависящую…».

Во-вторых, осенняя распутица 1941 г. не была из ряда вон выходящей, ее масштабы не были «небывалыми», скорее наоборот. Клаус Рейнгардт сообщает следующее: «… Факты говорят, что количество атмосферных осадков в октябре и ноябре 1941 года было ниже обычной нормы. Весь период распутицы был, следовательно, суше, чем обычно. Даже если средняя температура воздуха в октябре и ноябре 1941 года была ниже, чем в прежние годы, то это тоже не повлияло ни на продолжительность периода распутицы, ни на ее интенсивность, скорей наоборот. Относительно рано наступившие в 1941 году морозы позволили уже в начале ноября использовать шоссейные и проселочные дороги, а также и местность в стороне от них. Таким образом, сопоставляя данные о температуре и количестве осадков, можно констатировать, что распутица осенью 1941 года была слабее и менее продолжительна, чем в другие годы…»

В-третьих, на тех участках фронта, где степень упорства и ожесточения сопротивления советских войск была недостаточно высокой, влияние распутицы как-то не сказывалось на продвижении немецких войск. Так, например, Пауль Карелл пишет: «…Что же сама природа выступила против немецких войск? И нигде нельзя было добиться успеха? О нет, кое-где все же можно. 258-й пехотной и 3-й моторизованной дивизиям повезло больше других… 258-й дивизии 22 октября удалось овладеть Наро-Фоминском… 22 октября к югу от Наро-Фоминска 29-й мотопехотный полк 3-й моторизованной дивизии форсировал Нару, создав плацдарм шириной одиннадцать километров…»

В-четвертых, распутица, начавшаяся 6 октября 1941 г., оказывала негативное влияние на обе противоборствующие стороны. Конечно, из-за нее темп наступления немецких войск снизился, но для советских войск распутица принесла гораздо больше бед: огромное количество боевой техники (танков, орудий, минометов), автомобильного транспорта, боеприпасов и военного снаряжения пришлось из-за распутицы уничтожить или бросить в ходе отступления или прорыва из окружения. В приказе генерал-фельдмаршала Федора фон Бока от 19 октября 1941 г. по случаю завершения боев под Вязьмой и Брянском указывалось, что войска группы армий «Центр» захватили в качестве трофеев «4378 тяжелых орудий, 1277 танков, 1009 противотанковых и противовоздушных орудий, 187 самолетов, неисчислимое количество легкого вооружения, боеприпасов, всех видов техники и военного снаряжения». Большая часть перечисленного вооружения и имущества была брошена советскими войсками из-за распутицы.

В-пятых, значительно большее, чем природная причина (распутица), влияние на снижение темпа наступления немецких войск, а затем и их остановку во второй половине октября оказала рукотворная причина – слабая организация материально-технического обеспечения группы армий «Центр». Это подтверждается тем фактом, что после окончания распутицы (мороз ударил в Подмосковье в ночь с 6 на 7 ноября 1941 г.) прошло еще десять дней, прежде чем началось новое немецкое наступление на Москву. Это время было затрачено на приведение в порядок боевой техники и вооружения, пополнение войск боеприпасами, горючим и снаряжением. Система снабжения группы армий «Центр» в условиях распутицы работала неэффективно. В журнале боевых действий группы 19 октября 1941 г. было записано: «…Наступил тяжелый кризис в снабжении войск продовольствием, боеприпасами и особенно горючим… Главную заботу всех соединений составляет подвоз материально-технических средств и продовольствия». Пауль Карелл пишет о недостатках снабжения немецких войск в конце октября 1941 г.: «…В баках танков не осталось горючего. Артиллеристы получали всего по дюжине снарядов на орудие в день…». Вернер Хаупт приводит сведения из донесения одной из немецких пехотных дивизий от 7 ноября 1941 г.: «…Корпус вышел в район юго-восточнее и восточнее Рузы. Ощутимо похолодало. Зимнего снаряжения не было. Имелись разве что напульсники, перчатки и шлемы, крайне ограниченное число шинелей. Не хватало всего. Войска нуждались в срочном пополнении материальной базы…»

Командующий 2-й немецкой танковой армии генерал-полковник Гейнц Гудериан в своих воспоминаниях писал: «…Обеспечение снабжением сотен застрявших машин и их личного состава должно было отныне в течение многих недель производиться самолетами… Боеспособность наступающих частей зависела не столько от численности личного состава, сколько от возможности обеспечения их горючим. Поэтому все имевшиеся в наличии танки 24-го танкового корпуса были объединены под командованием полковника Эбербаха и вместе с полком “Великая Германия” образовали авангард, который был направлен на Тулу… Ввиду недостатка горючего Эбербах посадил на танки один батальон полка “Великая Германия”… Продвигаться вперед можно было только очень медленно и ценой больших потерь в материальной части…»

Клаус Рейнгардт добавляет: «…В донесениях дивизий 2-й армии указывалось, что с 7 октября полностью прекратилось регулярное снабжение соединений, что дивизии растянулись на 240 км и более и вынуждены перейти на снабжение за счет местных ресурсов, ввиду чего их главные силы не способны ни к маршу, ни к боевому использованию… На участке фронта 9-й армии и 3-й танковой группы трудности со снабжением были настолько велики, что продвижение их соединений значительно задержалось… Чтобы обеспечить создание необходимых запасов горюче-смазочных материалов для операции “ Тайфун”, Восточная армия должна была в течение всего сентября получать ежедневно 27 составов с горючим, а в октябре даже 29. В действительности же ОКВ смогло… обеспечивать поступление в октябре… только по 22 состава, а в ноябре по 3 состава с горючим в день, в то время как дневная потребность в ноябре составляла 20 составов…»

Генерал-фельдмаршал Федор фон Бок в своем дневнике тоже отметил низкую эффективность системы материально-технического обеспечения войск группы армий «Центр» в октябре-ноябре 1941 г.: «…Вторым фактором стал сбой всей системы снабжения. Плохо развитая сеть автомобильных дорог и проблемы на железных дорогах в России не дали должным образом использовать наши моторизованные соединения. Результатом стали нехватка горючего, недостаток вагонов и локомотивов, невозможность достаточно быстро приспособить их под русскую колею, механические поломки тысяч транспортных средств, которые были сделаны с учетом использования на хороших дорогах… Также следует учесть факт того, что наша техника не была сконструирована, чтобы выдерживать испытания суровой русской погоды…»

Нужно сказать, что из-за распутицы давала сбои и система материально-технического обеспечения советских войск. Начальник тыла Красной армии генерал А. В. Хрулев считал, что именно катастрофическое состояние дорог в октябре 1941 г. привело к тому, что «весь Калининский фронт постигла “роковая неудача”» и нарушилось снабжение войск материальными ресурсами. Трудности доставки боеприпасов, продовольствия, горючего и различных предметов снаряжения автомобильным транспортом привели к тому, что по инициативе генерала Хрулева для материально-технического обеспечения советских войск в массовых масштабах стал использоваться гужевой транспорт.

В-шестых, и распутица, и недостатки материально-технического снабжения лишь усложнили боевые действия немецких войск, но главной причиной провала операции «Тайфун» и поражения группы армий «Центр» в Московской битве явилась недооценка командованием группы армий и руководством вермахта сил советских войск, степени их сопротивления натиску немецких армий. Это признали генерал-полковник Гейнц Гудериан и генерал-фельдмаршал Федор фон Бок, который записал в дневнике: «…Мы недооценили силы противника, его возможность восстановиться после тяжелых потерь, которые сваливали с ног любые другие нации, и его огромные резервы людей и ресурсов…» То, что главной причиной провала операции «Тайфун» явилось упорное и ожесточенное сопротивление защитников Москвы, подтверждает неудачная попытка Гейнца Гудериана захватить Тулу. Пауль Карелл пишет о действиях Гейнца Гудериана: «…Гудериан не мог допустить поражения от сил природы и принял вполне характерное для него решение: он объединил бронетехнику 24-го корпуса, части 75-го артиллерийского полка и 3-й стрелковый полк, а также пехотный полк “Великая Германия” в авангардное соединение под началом энергичного полковника Эбербаха и приказал им забыть обо всем, нигде не останавливаться и взять Тулу…» Но как ни старалось это сводное соединение, ничего у него не получилось. И не дали ему захватить Тулу советские войска: «…Атака на Тулу застопорилась, – пишет Пауль Карелл. – Наступление на Москву потеряло темп. Не хватало бронетехники, не хватало артиллерии, не хватало гренадерских батальонов… Поредевшие немецкие части оказались просто не в состоянии продолжать наступление…» Вернер Хаупт констатировал: «…С фанатичным сопротивлением столкнулись все немецкие дивизии и боевые группы, которые 18 ноября начали наступление на Москву…» М. Ю. Мягков в книге «Вермахт у ворот Москвы, 1941–1942» сообщает, что в сводках ОКХ и донесениях войск основное внимание уделялось не погодным условиям, а упорному сопротивлению и высокой боеспособности советских войск, применению ими новых высокоэффективных образцов боевой техники, в частности танков Т-34. А Клаус Рейнгардт сделал вывод: «…Сильнее распутицы сказывалось стремление противника, используя местные и климатические условия, все сильнее тормозить немецкое наступление, наносить все более значительные потери немцам, выиграть время для того, чтобы построить в тылу новые оборонительные рубежи, подтянуть резервы и подготовить свои войска к новым боям».

Важно отметить, что действия советских войск были направлены не только на нанесение как можно больших потерь наступающим немецким войскам, но и на нарушение их системы материально-технического снабжения. По этому поводу генерал-фельдмаршал Федор фон Бок в своем дневнике с досадой отмечал: «…Русские прекрасно поняли, какие трудности возникли у нас с транспортом и снабжением. Они приложили большие усилия для того, чтобы нарушать и уничтожать наши линии снабжения. Они преуспели, так что все необходимое для ведения боевой операции так и не достигало фронта…»

Не распутица, а возрастающее сопротивление, мужество, упорство и воинское мастерство советских войск в октябре-ноябре 1941 г. – вот что обескровило группу армий «Центр» и остановило ее на пороге Москвы.

«В прекращении наступления вермахта на Москву виновата холодная зима»

Этими словами Гитлер 8 декабря 1941 г. объяснил прекращение операции «Тайфун». Его тезис затем повторялся неоднократно в различных вариациях немецкими официальными лицами, генералами вермахта и историками. Например, бывший начальник организационного отдела генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-майор Буркхарт Мюллер-Гиллебранд в книге «Сухопутная армия Германии. 1939–1945. Т. 3» писал о негативном влиянии на немецкие войска рано наступивших под Москвой морозов: «…Внезапно наступившие сильные морозы поставили недостаточно тепло обмундированные немецкие войска перед новыми серьезными трудностями, когда за ночь вязкая, грязная почва превращалась в крепкий, как железо, монолит, когда накануне завязшие в грязи автомашины уже не могли освободиться от ледяных оков, когда не хватало различных средств защиты от морозов и оружие отказывалось действовать…»