Текст книги "Сказъ о 300 стрелковцахъ"

Мадонна с ведром

 
Колючей проволокой венца
Луганской Мадонны
Воры в законе
Закололи агнца
По правосеку сгнившему из Запорожья
Ползают тоскливые, как бездорожье
Мухи Новороссии
Дожди косые
Чертят прямые углы
Оттенки мглы
Стали четче и намного понятней
Их больше пятидесяти серого
Иисус не распят, подался на Гоа, изучал йогу
Сидел у реки, глядел помногу
В возрасте 95 лет пришла божественная перемога
В смысле протянул ноги
Иисуса заперли в КПЗ натрое суток
В окружении всякой швали и проституток
Когда срок предварительного ареста истек
Звякнул замок
В щель между дверью и стеной пролился свет
Это старшина милиции огласил новый Завет
Согласно которому лица без установленного места жительства
По принципу гражданского ответственного доносительства
Будут выявляться и ссылаться к черту на рога
Ну или в Гоа
Откуда Иисус и так попал в эту камеру
Из которой его вознес на сияющем«Хаммере»
Посланец с небес, архангел Александр Белый
Пули прошли сквозь него, не задели
Ни печени, ни сердца, ни селезенки
Вся эта красота
Стоила слезинки ребенка
Неспроста
Саша хлопал крылами, извергал молнии
Иисус взошел
А вместе с ним и Мадонна
С обмотанной вокруг головы проволокой
Глазами с поволокой
…У нас нет причин относить эту версию к вракам
Так писал в своем «ФБ от Арсена» евангелист Аваков
Пересекая океан на судне «Сент-Яков»
В то время, как на дне реки Сен-Лоран
Золотой чешуей дублоны
Окутали рыбьи тела галеонов
Туман
Из затопленного леса поймы
Выходили бледные тени гуронов
Их крестил сам Жан Батист
Душой нечист
Он выменивал одеяла на побережье
Кивал небрежно
В одеяло куталась черная оспа
Все было непросто
При покупке великих озер и Нью-Йорка острова
Чахлые тени гуронов
По христианским законам
Сосланы к Маниту
Хуже, чем воровство простоту
Демонстрируют колонисты
Воды залива игристы
В пузырьках ледяного шампанского плескался бобер
Вкус ананасов был словно бритва остер
Им заедали «Старый Теннеси» вкус
Док, ребята, проститутка из Санта-Крус
Крабы, отлив в Монтеррее
На рее
Болтается Джек Юнион
По случаю коронации весьма вознесен…
Век 17, 19, и 21-й слиплись в ком
Cладкой ваты
Маршируют солдаты
Гибнут лихие комбаты
Только Мадонна все та же
Пока те, кто внизу, в раже
Сносят ей то пол-головы, то бедро
Берегись, встретив Мадонну с пустым ведром.
 

КОНЕЦ

Декаданс

 
Чезаре Борджиа продал принца Джема
Наложницы в константинопольском гареме
Слезами солят лукума рахат
Монстр Босха смотрит в закат.
В глазах его – пропасти.
Леонардо вертолета лопасти
Распускаются цветами на витражах собора святого Стефана в Вене
На Колизея арене
Блудницы с шутами разыгрывают оргию для семьи Папы
Тянет к Солнцу рога олень Беовульфа сохатый
Пелагий высаживает на побережье цветы
Я любил этот мир. Когда-то
С него улыбалась мне ты
 
 
…А потом пришла обезьяна с гранатой
И начался век компьютерной грамоты
 
 
Маккиавелли государю«Государя» напишет
Мухаммед– Фатих злобный по миру ищет
Всю родню Константина, чтобы Цезаря древа
Корни не достигли багряного византийского неба
С флорентийской кафедры бичует себя и порок
Сумасшедший Саванаролла-пророк
Папа прилюдно пьет за Сатану
Тот скоро на трубадуров страну
Набросит покров
Катаров костров
Рафаэль, аутодафе, Реконкиста, воины-аббаты
Карла Великого интронизация
 
 
…А потом пришла обезьяна с гранатой
И началась индустриализация
 
 
«Романа о Розе»листы вместе с вещим Олегом
Растаяли воспоминанием прошлогоднего снега
Их с Роланда легендой я так сильно любил
Хуфу святой крокодил
Просыпается, глотает Солнце
Со средневековым японцем
У изголовья ищу я записки
Папского «Индекса» списки
Я листал обожженными воском пальцами
Авакумом-страдальцем
Труд
Достоевского предвосхитил…
 
 
а потом с дерева спустился д. л. быков
и стихи «гражданин-поэт» сочинил
 
 
Знатные роды Сфорца, Орсини, Колонна
Не только помнят – живут – по античным законам
Император Парижа расстрелял в Испании маху
Гигантомания инков достигла огромных размахов
Венеция тонет в водовороте Лепанто
Балладу Вийона допишут ваганты
Анна оставляет на Библии в Руасси
Корявую подпись:
«Regina Руси»
Чезаре снова с Лукрецией
На Рим ползет земляков их терция
При виде брата с сестрой умолкла
Вся греческая трагедия Софокла
Сервантеса забрили в солдаты
Соратник Писарро сбежал от османов с Крита
В крови утопает он
 
 
…а потом пришла обезьяна с гранатой
читать в «снобе» про смузи и буррито
и снимать «стрит-арт» на «айфон»
 
 
В порту Кале плачет зло Железная маска
Щиты древних родов меняют окраску
Шекспир и Данте
Мечутся в глазах интенданта
Кольбера. Он разорен
Но его мы не слышим стон
Черная смерть Европы четверть
Снесла в городки
Тристан Изольды просит руки
Андромеда Персея спасла
Его несла
На спине из сданной крепости
Среди самых дорогих ценностей
Троя сгорела в пожаре
Смерть Карла X11 мир стране принесла
 
 
…а мы видим перекошенную малороссийского хама харю
и слышим: «слышь на ха блякь тыц пиздыц ла-ла-ла»
 
 
Ришелье и Лоренцо, Изабелла, Орсини
С флагов Франциска лилия слепит синих
Элеонора пишет стихи в Аквитании
Торжественные литании
Над страной дым костров
Дымится Энрике остов
Это безумная королева вечно хоронит своего короля
Монголо-татарским нашествием тля
Покрыла листы картофеля
Марины-изменницы медный профиль
Освещает заревом пожара
Тчтенотитлан и Гуакапанату
Неистовствует Августин Блаженный…
 
 
а потом пришли обезьяны с гранатой
семья собчак и рынске божена
 
 
Иннокентий Девятый умер, его борода
Растет и растет из гроба
Папесса Иоанна ей иногда
Показывает дорогу
Зефирин распят, Урбан Первый убит
Корнелий разорван львами
Дионисий сожжен. И даже Сикст
Отличился, изгнав апостола Павла
Бог с нами жил на одной вилле когда-то
Мы пили с ним в катакамбах кровь и вино
 
 
…А потом пришла обезья нас гранатой
И нам стало все равно
 

КОНЕЦ

Цветы зла

 
Человек лежит у дороги.
Серая пыль. Ребенок. Ноги
Одну оторвало. Другая на лоскуте
На стратегической Саур-высоте
Идет бомбардировка сил террористов
Отделяют от овнов за то, что нечисты
В подвалах прячутся дети.
Не до детей. Ответьте.
Завезли ли в «Ашан» свежий хамон
Не пропадет ли он?
Говорят, ресторатор Новикова ночью
Редкий вид вина провезла
Время такое, жить захочешь,
Полюбишь и цветы зла.
 
 
Вы слышали, указом новым центральная Рада
Постановила сжечь беременную самку колорада?
Говорят, в свежем «Сноба» номере
Вышла новая, совершенно шикарная Арина Холина
В гастрономе шептались – подорван с Полтавы эшелон Мотороллой.
Народ волнуется– выбросят ли семгу финского посола?
Отстоял Горловку Бес
Говорят, режим запретит буайбес
 
 
Конский труп гниет у дороги.
Сино-желтого гноя пятна. Ноги
Разбросаны, как станины гаубицы.
Ствол
«Сердитый, но справедливый хохол»
Поник павшего палицей
Сгущается над Малороссией мгла
Очереди волнуется эфир
Не пропадет ли лионский зефир?
Труповозка еще 100 «двухсотых»
Увезла
Время такое. Хватит о себе заботы.
Полюбишь и цветы зла.
 
 
На телекадрах в Лиманске
Ожил в Байо голебен
Вежливые люди в шлемах-масках
Уводят пахарей в плен
Сражаться, как при Кресси и Дамаске
Безобидный хохол не сумел
Кто же этого тюхлю
Безобидного хохла
Заставил со вкусом нюхать
Цветы зла?
Может, это был Путин, Д. Киселев, ОРТ
ЦРУ, инфоволны, жидо-масоны
И тп и т. д.?
Нет, вроде со всеми
Разобрался бравый хохол
Киселев – ла-ла-ла – масон в Бабьем яре
Путин на х… й пошел
Так кто же все им испортил?
Покажите того козла?
Который всей Украине
Преподнес букет цветов зла
Может, колонна пятая
Опять во всем виновата
Может тварь русопятая
Колорадина, вата?
Малороссия не отвечает
Поет —ла-ла-ла.
Нос в пыльце. Обоняет
Цветы зла.
 

КОНЕЦ

Peremoga

 
Ночь. Улица. Фонарь. Аптека.
Два колорада. Террорист. Сепаратист.
Здесь Бонуэля лезвие прошлось по веку.
Пилат напился крови. Внешне – чист.
Бандера и Мазепа. Peremoga.
Рыдает Бродский, провожая Крым
Терпите. Blead. Еще чуть-чуть. Еще немного
Земли своей ни пяди не дадим.
Булгаков нервно курит папиросу.
Ракетой М-17 тлеет «Беломор».
Рыдает сука-vatnik на допросе
К горилке подают Golodomor
Разорвана снарядом Богоматерь
Орнамент вышиванки покраснел
Колонна пятая нам сыплет соль на скатерть
Сияет древней Украины новодел
Солдат в подбитом танке свернут роллом
Пробита грудь, оторвана нога
Приземистой фигурой Мотороллы
Вдали хтоническая прыгает Яга
Рыдает кот, подобранный Петлюрой
Теперь он кит, и этому не рад
С Новороссией Шостакович партитурой
Как пайкой делится последней. Leningrad.
Война. Разруха. Сводки. Рeremoga
И сквозь туман кремнистый путь блестит
Вновь выхожу один я на дорогу
Звезда молчит. И кровь глаза застит.
Ночь. Улица. Война. Ляшко. Аптека.
Аваков. Тьма. Фонарь – кошачий глаз.
Воюйте здесь еще хоть четверть века
Дырою черною затянет все Донбас
Так помяните и и вслед за рюмкой горькой
В кошачью пасть забросьте ананaс.
 

Sirin

 
сирин, сирин, что ты вьешься
над моею головой
со своим несносным даром
со своею хромотой
что клюешь мне печень греком
со своею слепотой
сирин, сирин, птица смерти
не гляди в мои глаза
лучше сядь в бронемашину
и забудь про тормоза
поезжай в Дамаск в Фалуджу
поезжай спасти детей
не забудь с собой Ивана.
всех сирийских матерей
ты спаси, спаси Наджобу
Гамарчкори и Насыр,
продырявят тебе ногу
будет вся она как сыр
ты гашетку жми покрепче
брось гранату посильней
сирин, сирин, видишь, легче
стало родине твоей
разве мы с тобой пиндосам
на погибель не росли
в царстве равенства и братства…
нынче волны занесли
нашу родину с тобою
Atlantida sovetique
что ж ты лыбишься, сволота
что кривляешься, как фрик
издеваться ль перестанешь?
нож из печени мне вынь
и музейным экспонатом
под стеклом скорей застынь
сирин, сирин, гОмер, гОмер,
где же в русской полосе
ты тайком от мира помер
чтобы сгнить уже, как все
Вла-ди-мИр Вла-ди-ми
– рО-ви-ч
умирай-мирай скорей
оставляй в покое нас
ты ведь, сука, уже mem-ом
стал, как в брюте ананас…
 

Парус

 
…белеет парус одинокий на глыбе музыки твоей
О. Иоганн, слепец великий, послушать дай —
рук не жалей —
свои концерты, фуги, Бахи, виолончели и фагот
Да будет день, и ангел падший, тебя за руку приведет
В чертоги золота и тлена, и наслаждений, и греха
И засмеется демонично… very impressivly:
вот так – ха-ха-ха-ха-ха-ха
Ты будешь в аде пианистом, исполнишь грешникам минор
…чу! Что-то лопнуло под прессом,
раздавлен, словно по-ми-д-ор
Златое яблоко любви, как говорят французы
Еще чуть-чуть и рухнут узы
Царизма, женщин, опьяненья страсть, и страсти
Что живым дано лишь испытать. Ненастье
Жизни вас вот-вот покинет, и вы уйдете.
Счастье нЕ быть
вас посетит, подарит миг покоя под травой
на кладбище семейном, запах луговой
слепые слезы бабушки-дворянки и запах сена.
O how its beauteful cherry
волынку родословную бери,
и исполняй нам музыку лугов шотландских
сэр Лермонто, настал ваш смертный час
и пусть прищурен в вас глядящий глаз
вы не его в прицел свой метьте
пустое. не он призвал, неон…
как военкоматовский кондом
мартынов лишь – рука слепая рока
повинности всеобще-обязательной.
увы
а кто опризвал? вы сами, вы!
и потому его вы грудь не метьте
лишь вздохните глубоко,
отметьте
как хорошо нынче в горах.
играет Бах
и где-то Сатана, на корточки присев
позволил Врубелю списать портрет
опубликовав
под псевдонимом Демон
глядите, как бежит трава под ветром гор
белеет парус одинокий в тумане горном, голубом
ивы в мундире наспех сшитом
стоите на краю площадки для дуэли
верстовым столбом
российской прозы и поэзии
качели
унесут вас к Богу а затем в преисподнЮ
и доктор Фауст, прикурив от огонька
промолвит вам навстречу лишь:
ню-ню, ню-ню…
 

Наизнанку

 
от жажды умираю над ручьем
глаза ищу, но не могу найти, лицом
твоим любуюсь, хотя давно не рад
ни рембрандту, ни дюреру, ни баху
один лишь моцарт
да, я ретроград!
да, дал я маху
когда балладу о повешенных писал
поэзии
магический кристалл
любви, надежды и природы
увы, не достает меня лучами
любимая
пусть с вами
или без вас
я как без соли ананас
что у кота повис на вилке
стою я с жаждой над ручьем
развилка
и жизнь моя сошлись: пойду направо
душу потеряю. влево
счастья не найду
о люди, братья, я взываю к вам
взгляните на меня, вишу я чередой печальной
и где-то в твиттере гундит navalny
не знаю, кто это и что
но он зудит, гундит и спамит
иди, navalny к toito-mame
сюда без спроса ты пришел
как и ко мне в жж
а я меж тем лежу уже
лицом в ручье, в земле ногами
и девочка с невинны моригами
стоит у изголовья моего
ее простое, руcское лицо,
и волосы до пояса свисают
я ненавижу морализм Руссо
но в данном случае жан-жак
весь мир учивший зубы чистить
оказался не дурак
есть ценность вечная
любовь
что вечной рифмой словом
кровь
повелевает
мой прошлогодний снег не тает
стою я в лунном свете
недвижим
присядь родная. полежим.
целуй меня, не сплевывай
кусайся
есть только ты, немного слов, и жажда
что надо мной довлеет
над ручьем
мы о нем
с тобой
споем…
 

Интифада

 
Интифада, интифада
Берег левый, берег правый
Хумус, хумус, фалафель
Слышишь, как звенит капель?
Это наступил апрель
Чу, затренькала свирель
Ты ее послушай.
Фалафель
С соусом чесночным
Cкушай……
Интифада, интифада,
Развела, кого не надо
Два народа разделила
На кого же ты, Далила,
Нас покинула, и воды
Иордана, что без брода
Налила в сосуд прекрасный
Будет, будет в день ненастный
Надо мною дрон кружится
Не кружись ты черной птицей
Механический ты сокол
Ты меня окинешь оком
Сенсором своим поймаешь
На гашетку жмешь. Лукавишь.
Муджахеда не возьмете
На понту и просто ротой.
Не родился мой спецназ
Бьет он белку прямо в глаз
Хумус, хумус, фалафель
Наступил и мой апрель
Интифада, интифада
Ты не плачь по мне. Не надо
Собери свои волосья
Словно фиников колосья
Утоли свои печали
Зорки очи, в юдоль дали
Потанцуй чуть-чуть у гроба
Черная моя зазноба
Паранджой меня накрой
Вот теперь я только твой…
 

Тот день

 
в тот день, когда на крыше дома взорвались огни
диковинным и жарким фейерверком
мы были с Вами, Анна, не одни
и пусть я щерился на вас берсерком
пускай валил Вас с ног одним ударом
кряхтя, потея, применяя жим,
французский
увы, мы с Вами больше не лежим
в том закутке, где накидали сена
для лошадей моих бойцы. они унылы.
голодны, потасканы и звезды
не отражаются в глазах
увы и ах
наш айсберг потерпел крушенье
нашедши в атлантических пустынных областях
Титаник свой под флагом белым запустенья
и знаете, сейчас, на палубе залитой
в мгновение все всепоглощающей волной
я Вам хочу сказать лишь – силуэты стерты,
мы – забыты
так дай присунуть
с  тобой, в тебе и под тобой
мы поплывем неведомой медузой:
телесный цвет, конечностей четыре, две спины…
дорогу нам уступят ламантины
и бронированный лангуст укажет путь миграции —
туда, где все дельфины,
киты и котики бросают мяч
блестящими носами. о, как они игривы.
very very much
туда, где плещутся белесыми телами
нарвалы, кашалоты и киты
и ты, и ты, и ты, тытытытытыты
и твои ляжки, белые, как у коровы
конечно, я о стеллеровой, ты
богиня атлантического региона. сама
подскажешь что и как, куда войти
и где прибиться
волной приливной, закачавшись у камней
и сладостным оргазмом мамифьеров —
так кличут млекопитающих французы, —
взорвемся, словно два фонтана из кита
о, две твоих груди. ну, что за красота.
ну, а еще пещеры
страсти, глубокий грот, где воздуха осталось для меня
немножко, о совсем чуть-чуть
буквально вздох
ох…
 

Ворон

 
Белый ворон, что кричишь ты, над моею головой
Не страшись, наедине мы, не останемся с тобой
Не придет за нами черный от Сергея человек
Столько будет, сколько нужно, наш с тобою длиться век
Ветер нас не закачает, не закаплет оземь кровь
Белый ворон, мне не каркай, и не кашляй – будь здоров
Нам сначала было страшно. Горько, чёрно, горячо
После свет в глазах погасший. Ты уселся на плечо
В снежной степи издалека видно ворон нас с тобой
Черну плаху не покроет даже ковыля прибой
Я стоял здесь бабой скифов. Ты – глаза ее клевал
Это после нас с тобою дед Баян оклеветал
Пронеслись по нам монголы. Святослав-князь проскакал
Были тучи темны, облы. Пролился Водоканал.
Скачет Цезарь, хмуря брови. Астерикс в петле хрипит
Черный ворон легионов под крылом орла не спит
Безразличные пространство. Небо синее и лес
Это небо, эти тучи, не удержит Геркулес
Небо синее, чужое. Ностальгии черной тучи
Капли льда с небес прибоя на меня несутся с кручи.
Проливным дождем упал я.
По земле растекся лужей
Крылья свечками Дедала
Оплыли. В защите Лужин
Сам Набоков принял стойку
Дантов ад вдали пылает
Лебедица стала сойкой
Снег былых времен – не тает
 

Свеча

 
свеча горела на столе, свеча горела
шипела тлела даже жгла
повсюду черно, страшно, мгла
чернеющая, Русь зияет
открытой раной нараспашку
я шелковую расстегну рубашку
воскликну – тысяча чертей
где моя шпага, пистолеты, ей же, ей
нет, я не гей,
увы, другой
совсем неведомый герой
свечу зажег, и воспалил все раны
вы не находите, как странно
сплетенье рук и даже тела
в огне узреть
мне надоело
все это – символизм, метафора, подтекст
у моего отца был винный трест
он настоял было на мясо-молочном пту
увы, мой дядя самых честных правил
мне завещание отца подправил
и я пошел по интеллигентной части
ну в смысле я ботаник и трындюк по масти
в натуре, понял, пасть порву
очко, моргала… что там еще  в списке
тех джентльменов, что записки
меж ягодиц таскают в коридорах:
угрюмых, гулких, мрачных… и конвой
как пенный след
всегда кипит за их кормой
…свеча горела на столе, свеча пылала
она с тобой нам предсказала
две дачи  в переделкино, три шелка одеяла,
пост секретаря СП,
одну лишь нобелевку, перстень
сантехнику немецкую… о, мести
злосчастных фурий не боюсь
к тебе, любимая, притрусь
достану свой огарок из штанов,
пусть он не в размер революционный
паспортины гражданина,
описанной ушедшим маяковским
он был конечно не таковским
злосчастный лох влюбился как щенок
я же как волк тебя терзаю, лаю,
кость глодаю, мясо рву…
что?…о, нет! опять порвался?!!
very sad but true!
 

Жираф

 
жираф высоченный на поле стоял
большой, дружелюбный, он травку щипал
он был не как все… нет, конечно, не гей
он просто бросался расцветкой своей
в глаза всем животным и птицам с небес
и дело не в том, в камуфляже иль без
он просто был странный, был просто другой
для флоры и фауны весь не такой
и странного не было в этом ничуть
друг мой, на минуточку, ты не забудь
жираф ведь стоял на молдавском на поле
и значит, он не жил в Африке более
конечно он выглядел здесь очень странно
совсем не как в Африке желтой саване
и вот молдаване решили жирафа убить
несчастного со свету сжить, погубить
они его в сети густые поймали
на досках на площади быстро распяли
казнили, ироды, ужасно, на смерть
за что же жирафу такое несчастье?
вина его есть, но поверь, лишь отчасти
вина его, друг мой, лишь в том
что он для Молдавии слишком большой
что он для Молдавии слишком чудной
так я для Молдавии слишком умен
так я для Молдавии слишком чудён
за это в Молдавии буду казнён
поэтому я, друг мой ситный, жираф
поэтому я словно Франции граф
что под гильотиною пишет свой стих
пока рев толпы вдалеке не затих
жираф я, жираф, я – копытный чудак
а если по-честному, просто ишак
да-да! нет… не нужно меня утешать
мне нечего больше тебе рассказать…
ишак я, ведь угораздилось мне
с талантом родиться
– и в этой стране!
 

«Солнца в окне дрожь беспощадная…»

 
Солнца в окне дрожь беспощадная
чу, за решеткою ругань площадная
мне все равно, этим утром я к Солнцу
выйду проветрить старые кости
в нем растекусь протоплазмы кусками
нет, не останусь я с вами
ни на минуту ни на мгновенье
дарит мне Солнце забвенье
забвенье…
 

«хочешь, на снегу закружим…»

 
хочешь, на снегу закружим,
пометем, повоем, всласть
на тебе помчусь я в завтра. вот и вечная напасть —
волки, волки, и погоня, за санями точно в след
что за Russia, что за Russia
эх живи здесь тыщу лет
а улица, фонарь, аптека,
три армянина и грузин
маячить будут в окнах вечно
ну, может, армянин один
не трое. сути это не меняет.
неповоротливая встарь
колышется Россия. царь
расстрелянный с небес глядит
он в окруженье херувимов
и профиль горячо любимый
такой невинный и наивный
расползся по снегу соплей
кровавой из ноздри матроса
накокаиненного всласть
в пидовках-брючках, у обсоса
теперь в руках не власть, а Власть
и говорит он без акцента
ужасно красный, словно кхмер
но мы-то знаем его имя
то настоящий Люцифер
в крови он бродит по колено
и харит между ягодиц
и длинное в сучках полено
в мотне свисает. без яиц
ногтей и сердца, робокопом
пришел на Русь святую он
ну что же велкам тебе, велкам
пируй, пируй, пируй
кусками жирный рататуй
пихай в свой рот в помаде сладкой
и не закусывай, украдкой
нюхни еще, нюхни еще
занюхай страх свой
в глубине души
погашенный
you re in the Russia now
ouou you re in the Russia
now
 

Свеча-2

 
…свеча горела. настоле, в окне
свеча шептала – ей, тебе и мне
свеча молила, намекала, и плясала
словно безвыездная, на дому
указывала путь, кому только, кому
может, тем саням в равнине пыльной мопассана
расстриги-сифилитика без сана
писателя
посаженного в сумасшедший дом
они сидели там вдвоем
он и щепка из которой выросли
чудесные модели мопассана
ах, почему отдали меня мама
сюда вы. ну и что, что воды, personal…
пустой глазницей черепа имама
казненного Паскевичем-пашой
глазеет на меня единственный нарвал
давай-ка, попляши
велю свече я,
но свеча потухла
лишь дымок
огонь отправил под замок
гауптвахты вечной
так и я погасну
а пока
гори ясно
свеча…