Текст книги "Человек мира. Раздвигая горизонты"

Купеческий союз

Три человека осторожно пробирались через поле, неуверенно ступая по сырой от ночной росы траве. Один из них, по-видимому, сопровождающий, шёл впереди, держа в вытянутой руке допотопный жестяной фонарь. Сзади него, поминутно спотыкаясь о часто попадающиеся камни и норы каких-то мелких грызунов, двигались двое немолодых мужчин, одетых в одинаковые чёрные комбинезоны с капюшонами, почти невидимые в ночной темноте. Лампа в руке проводника, отбрасывая через мутное, закопчённое стекло тусклый свет, качалась из стороны в сторону и не только не помогала увидеть, что находится вокруг, но даже не позволяла путникам толком смотреть себе под ноги.

– Долго мы ещё будем здесь ходить? – с раздражением спросил один из комбинезонов у проводника.

Человек с лампой обернулся, но ничего не ответил, а только приложил палец к губам освещённого лампой лица, призывая к тишине.

– Уже недалеко, Мишель, потерпи и постарайся не шуметь, а то ещё, чего доброго, на пулю нарвёмся, – вполголоса сказал второй человек в комбинезоне, на секунду высунув лицо из недр своего капюшона.

Ночные путешественники прошли ещё около сотни шагов, когда проводник снова обернулся и громким шёпотом сообщил:

– Осторожно, где-то здесь должен быть ход сообщения.

Сдавленный крик и приглушённые ругательства в ответ на предостережение сопровождающего подтвердили, что ход сообщения действительно где-то здесь.

– Что с вами?! – почти в голос воскликнул насмерть перепуганный сопровождающий, метнувшись в сторону, откуда раздался крик.

В неверном свете лампы проводник и его второй – непострадавший – спутник, встав на колени у края узкой траншеи, тщетно пытались рассмотреть, что случилось с их провалившимся товарищем. Тот быстро поднялся на ноги, всё ещё чертыхаясь, высунул голову из хода сообщения и со злостью прошипел, глядя на проводника:

– Ты что ж, зараза, не мог раньше предупредить?!

– Простите меня… Простите… – лепетал незадачливый проводник.

– С тобой всё в порядке, Мишель?! – с несколько преувеличенной тревогой спросил его попутчик.

– Кажется, плечо вывихнул. Хотя нет… Вроде все нормально, – ответил пострадавший. – Скажи, Этьен, ты нарочно такой путь выбрал? Чтобы обязательно с приключениями?!

– Да нет. Это единственный тайный проход через границу. Ты ведь сам захотел, чтобы никто тебя не узнал.

Дальше Стержень нации и носитель Народной воли государства Нулонд, ведомые проводником, двинулись по ходу сообщения, стараясь не высовывать головы наружу. Сопровождающий погасил лампу, и путники шли в полной темноте, держась руками за укреплённые досками стенки траншеи. Этьен попытался было зажечь карманный фонарик, но проводник с таким ужасом замахал на него руками, что он тут же его погасил. Несколько раз над их головами сверкали лучи прожекторов, обшаривающих траву; в нескольких местах над ходом сообщения попались заграждения из колючей проволоки, и путники вынуждены были наклонять головы пониже, чтобы не зацепиться за колючки.

Это была самая охраняемая территория Нулонда – приграничная полоса. Многочисленные ряды кордонов, застав, колючей проволоки, траншей и окопов, как слоёный пирог, перекрывали все подходы к реке Солва. За рекой была уже ничейная территория пустыни, простирающаяся до самых границ Перикона. Собственно, граница у Нулонда была хоть и довольно протяжённая, но всего одна-единственная, проходящая вдоль южной оконечности страны по реке Солва. На севере территория Нулонда доходила до самого полюса; причём севернее населённых умеренных широт лежали непроходимые болота, а за ними – районы вечной мерзлоты. На западе земли Нулонда упирались в океанские воды, а на востоке – в непреодолимые горные цепи. Так что охранять границы имело смысл только на юге – в единственном месте, где Нулонд мог хотя бы теоретически контактировать с другими странами континента. Вот граница на реке Солва и охранялась самым тщательным образом. Как убеждали жителей Нулонда власть предержащие, надёжная охрана границы организована исключительно для того, чтобы не допустить проникновения людей из ужасного внешнего мира, прозябающего в нищете, невежестве, болезнях и беззаконии, на территорию Нулонда, где все жители поголовно и напропалую купаются в безграничном счастье и благополучии. На самом деле устрашающие заградительные сооружения на реке Солва, обустроенные под руководством Этьена, отвечающего за защиту страны от угроз как внешних, так и внутренних, служили главным образом для того, чтобы помешать счастливым гражданам Нулонда убежать из страны, тем более что людей, не желающих жить счастливой жизнью, становилось всё больше и больше. Что ж касается перебежчиков, стремящихся попасть в Нулонд из других стран, то таковых со времён Великого пути не нашлось ни одного.

Путь в темноте по сырому и затхлому ходу сообщения показался Мишелю бесконечным. Наконец, пахнуло свежим запахом прохладной речной воды; ход сообщения закончился, упёршись в речной берег. Здесь, прямо напротив выхода из траншеи к прибрежным кустам была привязана маленькая пузатая лодка с двумя вёслами.

Проводник, выполняя данные ему инструкции, уселся на берегу и приготовился ждать, а Этьен уже занёс ногу, чтобы залезть в лодку, когда Мишель довольно бесцеремонно его остановил.

– А ты куда собрался? – спросил он у друга детства. – Я один поплыву.

– Не боишься, что они тебя могут захватить? – со злостью заметил обидевшийся Этьен. – Ты не с друзьями беседовать собрался!

– Можно подумать, ты меня отобьёшь если что. Жди меня здесь. Если через два часа не вернусь, поднимай войска.

Мишель забрался в лодку и неумело стал выгребать к другому берегу. Сонная река понемногу сносила лодку вниз по неспешному течению, и неопытный Мишель выбрался на противоположный берег не там, где рассчитывал. Впрочем, он сразу увидел вдалеке огни и пошёл на свет.

По мере того как Мишель углублялся в пустыню, сливавшиеся в одно светлое пятно огни разделились на шесть точек, которые вблизи оказались тремя парами автомобильных фар, прочерчивающих в темноте конусы яркого света. Два больших открытых автомобиля с поднятой мягкой крышей и работающими двигателями застыли рядом друг с другом, а чуть поодаль стоял совсем уж диковинный экипаж, который спереди не отличался от обычного автомобиля, а вот задняя часть кабины была сделана наподобие крытого фургона с покатой крышей, причём этот фургон опирался сразу на две пары колёс. Все три автомобиля имели необычно широкие колёсные обода – видимо, специально для езды по иссечённой трещинами пустынной почве.

Услышать клёкот автомобильных моторов, увидеть свет фар и почувствовать резкий запах бензина в безлюдной пустыне было настолько неожиданно, что подошедший Мишель, растерявшись, встал как вкопанный, щурясь от яркого света. Из ближайшей машины выскочил человек атлетического сложения, одетый в длинный чёрный кожаный плащ и кепку из того же материала. Шофёр распахнул дверцу фургона и с вежливой лаконичностью произнёс:

– Прошу сюда.

На дверце необычной машины, прежде чем она открылась, Мишель заметил внушительного размера герб с изображением красного щита, обвитого ветвями винограда. На щите по диагонали были нарисованы три туго набитых кошелька, над диагональю в правом верхнем углу щита имелось изображение пушки, в левом нижнем углу – крытой повозки, а над щитом красовался кораблик с тремя мачтами и парусами. Это был герб Купеческого союза – самой влиятельной и мощной коммерческой организации, охватившей своей деятельностью практически весь континент. Пожалуй, только Нулонд избежал экспансии Купеческого союза, и то только потому, что, во-первых, он находился далеко на севере, а во-вторых, правители Нулонда старательно отгораживались от остального мира, неустанно вдалбливая в головы граждан, что другие страны почему-то спят и видят, как бы захватить Нулонд и раздавить этот островок счастья.

Однако Купеческий союз умудрился приспособиться даже к такому, мягко говоря, непростому для торговли государственному строю, который существовал в Нулонде. Союз хоть и обладал мощью, которой позавидовали бы иные государства, а уж по количеству финансовых ресурсов превосходил все страны вместе взятые, он всё же был коммерческим предприятием, а значит, в его арсенале присутствовали методы ведения дел, недоступные в официальных межгосударственных отношениях. Подкупая чиновников, члены Купеческого союза зачастую добивались большего, чем дипломаты, оперирующие нормами международного права.

Торговцы из Купеческого союза обратили внимание, как ни странно, на самый север Нулонда, где в дремучих лесах жили остатки племён аборигенов, населявших когда-то всю территорию, ныне занимаемую страной всеобщего счастья. В северных лесах водилось много пушных зверей, а на побережье океана – морские млекопитающие. Аборигены на них охотились, а меха и моржовую кость, как дорогие предметы роскоши, охотно покупали на юге континента. Огромные расстояния членов Купеческого союза не пугали – они ради наживы забирались в самые отдалённые уголки континента.

Каким-то образом торговцам из союза удалось выйти на контакт с Жонетом. Этот представитель Народной воли кроме прочего отвечал в Нулонде за промышленность и торговлю. Быстро смекнув, что взаимоотношения с Купеческим союзом могут оказаться для него лично очень даже выгодными, Жонет согласился организовать сбор пушнины и моржового клыка у племён охотников (их выменивали на оружие, порох и разные безделушки) и продавать ценные товары коммерсантам из союза. Для того чтобы переправлять товары через границу, Жонету пришлось взять в долю Этьена, который с радостью на это согласился. Потом эти двое уговорили Мишеля, чтобы тот закрыл глаза на их художества. Мишелю всё это было сильно не по душе, но ссориться со своими соратниками он не рискнул и скрепя сердце согласился, о чём очень скоро пожалел. Взамен пушнины и моржовых клыков коммерсанты из Купеческого союза привозили дорогие ткани, шикарную мебель, технические новинки и другие товары, производить которые в Нулонде так и не научились. Естественно, эти товары доставались только единицам избранных – фактическим правителям Нулонда.

Вызывающая роскошь, которой пользовались народные представители, на фоне нехватки в стране самых обычных товаров и продуктов отнюдь не способствовала лояльности населения Нулонда. Недовольство росло. К тому же торговые аферы Жонета лишили граждан Нулонда меховой одежды, которая в холодном климате страны была далеко не роскошью.

В итоге Мишель, несмотря на возражения Жонета с Этьеном, запретил торговые операции с Купеческим союзом, и вот теперь ему сообщили, что представители союза очень просят организовать с ним встречу. Оба соратника как могли убеждали Мишеля встретиться с коммерсантами, надеясь, видимо, что те уговорят его возобновить торговлю или предложат взятку, от которой фактический правитель Нулонда не сможет отказаться. Мишель этой встречи, на которую он не мог явиться в открытую и с охраной, очень боялся, но Стержню нации не может быть ведом страх, так что пришлось согласиться.

Преодолев три ступеньки, Мишель забрался в кузов автомобиля. Когда его глаза привыкли к яркому свету, он как следует рассмотрел внутренности фургона. Такой роскошной обстановки он прежде не видел нигде, даже в доме у окончательно потерявшего понятие о приличиях и скромности Этьена. Внутри фургон был оборудован как кабинет, хотя Мишель видел только половину кузова автомобиля; за едва различимой дверцей в одной из стенок, видимо, скрывались ещё какие-то помещения. Стены передвижного кабинета были обшиты дубовыми панелями, покрытыми тонкой резьбой; единственное окно, размером во всю стену, задёрнуто тяжёлыми портьерами из великолепного бархата; на остальных стенах красовались очень недурные пейзажи в золочёных рамах. Обстановку кабинета составляли массивный стол красного дерева и пара чёрных кожаных диванов. Великолепие внутреннего убранства автофургона было ярко освещено ловко скрытыми за обшивкой светильниками.

Любуясь обстановкой, Мишель не сразу заметил сидящего за столом человека невысокого роста, едва возвышающегося над громоздкой столешницей. Маленький, сухой, с большой блестящей лысиной, обрамлённой седым венчиком взлохмаченных волос, он походил на ушедшего на покой лавочника и совершенно терялся на фоне роскошной обстановки кабинета. Но стоило Мишелю внимательно взглянуть на его лицо, как ему сразу же захотелось вытянуть руки по швам. Пронзительный колючий взгляд из-под косматых бровей, прямые морщины вдоль лба, упрямые складки вокруг тонких губ и тяжёлый подбородок недвусмысленно указывали на то, что более влиятельного человека на континенте надо ещё поискать.

Хозяин кабинета поднялся из-за стола и протянул Мишелю руку – без излишней почтительности, но с достоинством – как равному себе человеку.

– Байрон Герделъ – глава попечительского совета Купеческого союза, – буднично представился он.

– Мишель Огюст… – промямлил Стержень нации, несколько растерявшись и не сообразив, как ему лучше представиться, да ещё вдруг ни с того ни с сего вспомнил свою фамилию.

– Прошу садиться, – предложил хозяин кабинета, показывая рукой на диван.

Мишель, всё ещё внутренне подрагивая от страха, сел на краешек обтянутого кожей сидения. Байрон Гердель уселся на соседний диван. Тут же распахнулась скрытая в обшивке стены дверца, и молодой человек в чёрном фраке с белым передником, повязанным на поясе, вкатил в кабинет маленький столик на колёсиках, сервированный чайными чашками, бутылками и бокалами разной высоты и вместительности. Молодой человек разлил в чашки чай и тут же удалился.

– Что-нибудь выпьете? – спросил Герделъ, кивнув головой на бутылки.

– Нет, благодарю вас, – вежливо отказался Мишель, всё ещё опасаясь подвоха со стороны хитрых коммерсантов из Купеческого союза.

Глава попечительского совета не спеша налил в свой бокал тёмную и густую жидкость из тяжёлой бутылки цветного стекла, потом, несмотря на отказ Мишеля от угощения, наполнил также и его рюмку. Задумчиво прихлёбывая напиток, Байрон Герделъ некоторое время молчал; Мишель всё-таки сделал пару глотков из бокала, в котором оказался какой-то ароматный и приятный на вкус алкогольный напиток.

– Поскольку вы не в курсе, о чём пойдёт речь, – внезапно заговорил хозяин мобильного рабочего кабинета, заставив Мишеля вздрогнуть от неожиданности, – разрешите я немного введу вас в курс дел и событий, разворачивающихся на континенте.

Говорил Байрон Гердель не торопясь, ровным и достаточно громким голосом без выражения и различия в интонациях. Чувствовалось, что человек этот привык говорить, не сомневаясь в том, что его услышат.

– О чём будет разговор, я догадываюсь, – ответил освоившийся Мишель.

– Вот как? – удивлённо поднял брови Гердель. – Тогда позвольте спросить, какова же, по вашему мнению, тема беседы?

– Я полагаю, вы, то есть ваш Купеческий союз, недовольны тем, что я перекрыл постыдную торговлю мехом и бивнями моржей!

– Ах, вы об этом? Это сущие пустяки! Не стоило бы мне и приезжать в несусветную даль из-за такой ерунды. Впрочем, мы можем обсудить и этот вопрос, раз уж торговля пушниной вас так волнует.

Мишель несколько растерялся, поняв, что торговые операции, проворачиваемые Жонетом с Этьеном, не так уж сильно беспокоят Купеческий союз. В этом не было никаких сомнений, поскольку, как справедливо заметил Байрон Гердель, обсуждение малозначительных торговых операций на задворках континента явно не входит в круг вопросов, решаемых главой попечительского совета, то есть фактическим руководителем Купеческого союза.

– Моей стране эта торговля наносит немалый вред, и для нашего народа это далеко не пустяки! – Мишель приготовился к разговору о торговле мехами и, будучи от природы тугодумом, не мог быстро перестроиться на иную тему. – Торговцы из Купеческого союза, вывозя меха, лишили наших граждан доступной тёплой одежды! Но это ещё не всё. Что они дают нам взамен? Предметы роскоши! Эти товары, по сути своей, абсолютно бесполезны и только развращают наших людей!

Байрон Гердель дождался окончания гневной тирады Мишеля и по-прежнему ровным голосом, спокойно и без эмоций возразил:

– Во-первых, это ваши помощники определили условия сделки, и именно они настояли на том, чтобы оплата моржовой кости и шкурок пушного зверя производилась дорогостоящими товарами. Собственно, коммерсантам из союза всё равно, что привозить в вашу страну: медикаменты, мыло, тёплую одежду, обувь или, скажем, мебель из редких пород дерева. Заказчик, как говорится, всегда прав.

Мишель вздрогнул, ибо глава попечительского совета Купеческого союза только что совершенно точно перечислил товары первой необходимости, нехватка которых имелась в Нулонде. Эти сведения от простых граждан страны всеобщего счастья скрывались, хотя, конечно, они не были поголовно слепыми и глухими, чтобы этого не заметить.

– Во-вторых, – продолжал Байрон Гердель, – использовать меха просто для того, чтобы защититься от холода, – верх расточительства. Современные материалы намного лучше предохраняют от мороза и стоят значительно дешевле. Возможно, у вас пока не получается производить такие материалы, – поспешил он прервать Мишеля, собиравшегося ему возразить, – но наши люди вполне могли бы помочь наладить их производство и привезти необходимое оборудование.

– Спасибо, мы как-нибудь сами справимся, – упрямо возразил Мишель, – а торговля с Купеческим союзом, в том виде, как она велась, противоречит духу нашей страны и убеждениям её граждан…

– Ладно, – остановил Герделъ собеседника, – поскольку коммерческие переговоры перешли в идеологическую плоскость, предлагаю, чтобы уже не возвращаться к вопросу торговли пушниной, оставить его решение на ваше усмотрение. Если вы сочтёте возможным возобновить торговлю на таких же или на иных условиях, мы готовы. В любом случае выбор за вами.

– Хорошо. Я подумаю.

– Вот и прекрасно. Давайте всё же перейдём к главному.

– Внимательно вас слушаю.

– На континенте, господин Огюст, произошли некие события, которые неминуемо приведут к глобальным изменениям, причём повсеместно, – приступил к главной части беседы Байрон Герделъ. – Немногие это видят, но тот, кто вовремя предугадает эти изменения, окажется далеко впереди. На том всегда стоял Купеческий союз, целью которого было не просто предоставить людям товары, в которых они нуждаются, а создать тот образ жизни, где люди будут нуждаться в этих товарах. Это позволяет поставить технический прогресс на службу людям и повысить не только их благосостояние, но и благополучие, не только их уровень жизни, но и качество этой жизни, что, конечно, намного важнее.

– Спорное утверждение, – не мог не возразить Мишель.

– Вступать в споры о благе человечества не входит в мои планы, господин Огюст, – заметил Байрон Герделъ, – я хотел поговорить с вами о вполне конкретных вещах. Речь идёт о последних достижениях технического прогресса и о том, к чему они приведут, а именно о двигателе внутреннего сгорания.

– Не такое уж это последнее техническое достижение, – сказал Мишель, – мы в Нулонде в курсе того, что изобретается на континенте, да и сами тоже не сидим сложа руки.

– Сам по себе двигатель внутреннего сгорания изобретён, конечно, относительно давно, но важно другое: сейчас, наконец, появились небольшие, достаточно надёжные, а главное, дешёвые его образцы. Это событие имеет огромное значение. Оно затмит собою изобретение паровой машины.

– Мне кажется, вы несколько преувеличиваете. Всё-таки железные дороги не идут ни в какое сравнение с автомобилями ни в скорости, ни в грузоподъёмности. Автомобили – это так, игрушка для богатых.

– В том-то и дело, что теперь автомобили стали дешёвыми и общедоступными. Их используют везде: для перевозок пассажиров и грузов; в строительстве, сельском хозяйстве, причём на всём континенте, за исключением отсталого Нулонда, уж извините. Мало того, со временем, я уверен, двигатель внутреннего сгорания вытеснит паровой, как менее эффективный, в том числе и на железных дорогах, а также и на кораблях. Весь континент покроется сетью автомобильных дорог, – Байрон Гердель так увлёкся описанием предполагаемого светлого будущего, что, кажется, забыл о своём собеседнике. – Вдоль дорог будут разрастаться посёлки и города, появится инфраструктура…

– Простите, – остановил его Мишель, уязвлённый вскользь обронённым замечанием об отсталости Нулонда, – а зачем вы мне это всё рассказываете? Хотите наводнить Нулонд автомобилями и сельскохозяйственными машинами?

– Нет, конечно, – слегка опешил Байрон Герделъ. – Я, собственно, хочу сказать, что самым ценным и, не побоюсь предположить, важнейшим стратегическим ресурсом на континенте в ближайшие сто лет (это как минимум) будет нефть!

«Так вот в чем дело! – понял Мишель. – Вот эта цель могучего Купеческого союза уже точно достойна того, чтобы её достижением занимался лично глава попечительского совета».

Континентального масштаба цели и задачи для Купеческого союза были вполне по зубам. Эту организацию уже ни у кого не повернулся бы язык назвать просто коммерческим предприятием. Союз давно уже представлял из себя нечто большее.

Государством в общепринятом значении этого понятия Купеческий союз тоже в общем-то не являлся: он не обладал территорией, не имел политических институтов, никаких границ для него вообще не существовало. Однако Купеческий союз в полной мере обладал собственным суверенитетом, да ещё в таком объёме, что многие государства могли ему только позавидовать. Иными словами, входившие в Купеческий союз коммерсанты, а таких было большинство на континенте, могли делать то, что считали нужным, особо не оглядываясь на то, что по этому поводу думают власти различных стран. Однако правила союза и распоряжения его органов управления были для предпринимателей даже больше, чем закон, – их принимали как священное писание.

Правда, надо отдать должное управленцам из Купеческого союза. Они никогда не стремились добиться своих целей насильственным, а тем более военным путём, если существовали иные – экономические методы, так что на суверенитет государств на континенте они обычно не покушались, но интересы своих членов защищали ревностно.

Кстати сказать, возможностей повлиять на политику разных стран на континенте у Купеческого союза было более чем достаточно. Прежде всего он имел огромный торговый флот, как речной, так и несколько десятков морских кораблей. Почти все суда размером больше шлюпки были вооружены (иногда даже пушками на крупных кораблях), так что «торговыми» они были лишь отчасти. На речных судах всегда имелась вооружённая и хорошо обученная команда, а морские корабли по мощи артиллерии не уступали грозным дредноутам военного флота Саронара. К тому же во множестве принадлежащих Купеческому союзу факториях, разбросанных по всему континенту и имевшихся повсюду: от крупных городов до самых отдалённых уголков океанского побережья, – постоянно находились хорошо вооружённые и многочисленные отряды охраны.

Однако сила и мощь Купеческого союза обеспечивались не столько военной силой, сколько тем, что в нём были сосредоточены огромные ресурсы. Как уже было сказано, Купеческому союзу принадлежал почти весь торговый флот на континенте, хозяевами железнодорожных компаний тоже были члены союза, а теперь – с появлением автомобилей, союз обзавёлся и своим парком легкового и грузового автотранспорта, раскиданного по разным странам континента. В Купеческий союз входили все без исключения банкирские дома и биржи на всём континенте. Крупные промышленники, владеющие заводами и фабриками, или сами были членами союза, или организовывали свои производства на союзные деньги. Большинство университетов и академий содержалось союзом. В Купеческий союз стремились вступить даже фермеры и совсем мелкие предприниматели типа владельцев гостиниц и магазинов. Да, конечно, вступивший в Купеческий союз должен был отдавать весьма существенную часть своих доходов на вооружённые силы, на исследования континента, но оплату учёным и профессорам в учебных и научных заведениях, на содержание факторий и на прочие общие нужды союза, но взамен член Купеческого союза получал поддержку, защиту, в том числе от произвола властей, доступ к научным и техническим знаниям, возможность получать займы и кредиты и даже страховку на случай разорения или непредвиденных обстоятельств.

Изначально Купеческий союз и создавался для организации взаимопомощи среди торговцев. Было это в стародавние времена, когда государств, ныне имеющихся на континенте, не было и в помине, да и на немалую часть пригодной для жизни части континента ещё не ступала нога человека. Все обжитые земли были разделены на отдельные территории, находящиеся под зыбкой властью вождей эпохи раннего средневековья. Все враждовали со всеми, и только-только зарождающаяся торговля грозила тут же исчезнуть на корню, поскольку организовать безопасное перемещение товаров и денег среди хаоса непрекращающихся междоусобиц было невозможно.

Часть купцов решила действовать сообща и объединилась, создав Торговую гильдию (название «Купеческий союз» появилось несколько позже, когда в него вошли ещё несколько объединений торговцев). Силами Купеческого союза в городах и замках феодалов появились денежные конторы. Теперь торговцам незачем было перемещаться по континенту, имея с собой крупные суммы денег; достаточно было внести депозит в какую-нибудь из денежных контор и получить расписку, по которой члену союза по первому требованию выплачивали нужную ему сумму в любой части континента.

Однако для более или менее свободной и безопасной торговли одних денежных контор оказалось недостаточно. Требовалась охрана самих товаров, ну и хотя бы какая-то защита от самоуправства феодальных вождей. Для этого вдоль всех путей, где проходили торговые караваны, Купеческий союз стал строить опорные пункты с гарнизонами, запасами провизии и местами для ночлега. Эти небольшие крепости, названные факториями, через какое-то время разветвлённой сетью покрыли весь континент. В описываемое время фактории, разумеется, утратили свои функции опорных пунктов и, превратившись скорее в штаб-квартиры Купеческого союза в различных городах и странах, и только в неизведанных уголках континента, куда забирались союзные экспедиции в поисках редких ресурсов или новых торговых путей, выполняли роль форпостов цивилизации.

Получилось так, что во многом благодаря Купеческому союзу и закончились бесконечные войны мелких и крупных феодалов, причинами которых были земля и подданные, обрабатывающие эту землю. Произошло это потому, что деятельность союза наглядно доказывала местным царькам и вождям, что благосостояние как простых людей, так и элиты общества зависит совершенно от других ресурсов, ведь сообщество торговцев, банкиров и предпринимателей, не имея вообще никаких земель, успешно богатело и процветало. Так в итоге и получилось: правители, раньше других догадавшиеся сотрудничать с Купеческим союзом и создавшие на своих землях благоприятные условия для его деятельности, в итоге преуспели и подчинили себе остальные земли, причём, как правило, мирным путём.

Впрочем, могущество Купеческого союза нравилось отнюдь не всем, и его отношения с разными государствами континента складывались далеко не одинаково гладко. Если относительно развитые в экономическом плане страны Перикон и Шелвуд вполне гармонично сосуществовали с Купеческим союзом и успешно сотрудничали с его членами на взаимовыгодной основе, то отгородившийся от всех остальных стран Нулонд и ставший не в меру агрессивным Саронар с могущественной торговой организацией не ладили. Руководители Нулонда, верные своей политике изоляции, не без оснований опасались, что экспансия Купеческого союза разрушит построенное в стране общество всеобщего равенства и вместе с этим обществом вынесет на свалку истории и их самих. Впрочем, отдельные лидеры Нулонда, как уже было сказано, вполне себе пользовались втихаря материальными благами, доступными благодаря сотрудничеству с Купеческим союзом.

Правители Саронара, получившие в последнее время немалые доходы от добычи и продажи имеющихся на небольшой территории государства природных ресурсов (прежде всего нефти), избрали для своей страны роль международного пугала и с упорством одержимого стали вооружаться до зубов, проводя все более и более воинственную политику. Несмотря на то что освоение природных богатств Саронара произошло благодаря усилиям Купеческого союза, власти этой страны стали воспринимать его могущество как угрозу собственным амбициям и хотя на словах и не разрывали с ним отношения, но на деле всячески вставляли палки в колеса как союзу в целом, так и отдельным его членам.

Но несмотря ни на что, Купеческий союз процветал и, как некий газ, все время стремился заполнить весь объём окружающего пространства. Отсюда вечные поиски всё новых и новых ресурсов, торговых путей, рынков сбыта, производственных технологий и финансовых инструментов.

Такой поразительной тягой к постоянному совершенствованию самого себя Купеческий союз был обязан двум обстоятельствам: ставке на предпринимательскую инициативу отдельных людей и всяческую поддержку и поощрение этой инициативы; а также удивительно гибкой системе управления внутри самого союза. Собственно, гибкость управленческого аппарата Купеческого союза объяснялась его минимальностью. Несмотря на колоссальные ресурсы и огромное количество членов, бюрократической машины в нём не существовало как таковой. Все средства, собираемые с членов союза, аккумулировались в банкирских домах, принадлежащих союзу. Эти же банки и вели учёт членов и их взносов, они же распределяли средства. Всё управление Купеческим союзом сводилось к определению его политики, выбору перспективных направлений деятельности, защите интересов его членов и прочим общим вопросам. Эти функции выполнял попечительский совет – выборный орган, состоящий из крупных предпринимателей, числом около сотни, из разных стран и разных отраслей хозяйственной деятельности. Конечно, в Купеческом союзе имелись командующие воинскими соединениями и кораблями, начальники факторий и ещё кое-какие служащие, но это были наёмные люди, в руководстве союзом участия не принимающие. Ну и наконец, руководил союзом глава попечительского совета, ежегодно выбираемый всеми участниками совета.

Сейчас Стержень нации государства Нулонд как раз и беседовал с Байроном Герделем – бессменным главой попечительского совета Купеческого союза, уже больше двадцати лет подряд выбираемым на эту безусловно почётную, но исключительно ответственную должность. Мишель догадывался, что раз сам Байрон Герделъ пожаловал в пустыню, чтобы с ним встретиться, то беседа эта будет иметь весьма серьёзные последствия, но фактический хозяин Нулонда так и не мог понять, что от него хочет Купеческий союз и почему Герделъ вдруг заговорил о нефти.