Текст книги "Империя. Тихоокеанская война"

ЯПОНСКАЯ ИМПЕРИЯ. СЕВЕР КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА. 1 ноября 1921 года

− Товарищ штабс-капитан, обнаружен японский передовой лагерь. Вот в этом квадрате, аккурат на полянке вот здесь. – Самойлов указал карандашом на карту. – Выставили охранение, но как-то небрежно. Во всяком случае нас вроде бы не засекли. На поляне расположились до полуроты. Костры не жгут, соблюдают маскировку, позиция не оборудована, больше похоже на привал. Заметили пару ручных пулемётов. Возможно, что это не всё. Там у них какие-то ящики армейские. Что в них – неизвестно.

Новинский задумчиво смотрел на карту. Карта была трофейной, японской, пестрившей всякими иероглифами, поверх которых появились написанные от руки надписи на русском. В целом, авиаразведка и аэрофотосъемка карту подтверждали, но как оно там по факту – поди знай. Вот никакой поляны на карте не обозначено, а Самойлов утверждает, что она есть.

Походная группа до полуроты. Куда и зачем? Для обыкновенного разведвыхода их как-то слишком много, на войсковой операции – как-то слишком мало. Да и пара пулемётов всего. То есть на серьезный бой они не заточены. Скорее похоже на диверсионный рейд по нашим тылам.

− Лошади там есть?

Подпоручик Самойлов покачал головой.

− Не заметили. Но не факт, что нет. Если они не таскают ящики на себе, то какой-то транспорт у них должен быть.

− Логично.

Штабс-капитан пожевал сорванную травинку. По-хорошему, нужно было бы взять языка и разговорить его, но беда в том, что в их отряде нет никого, кто говорит на японском. Конечно, если захватить какого-нибудь офицера, есть определённый шанс, что тот знает английский, многие офицеры учились в Британии, но где взять свободно гуляющего офицера в отряде, где всего-то полсотни штыков? Нет, надеяться на такое небывалое везение не стоит. Значит, придется что-то тут решать исходя из уже имеющейся информации.

− Возможно ли туда проехать на наших машинах?

Самойлов скептически поморщился.

− Ну, разве что в объезд, если поехать вот тут, а потом вот сюда. Так мы выйдем им во фланг, но шум моторов будет слышен, и они наверняка встревожатся. Разве что есть тут один вариант…

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САХАЛИНСКАЯ ОБЛАСТЬ. ИМПЕРАТОРСКАЯ ГАВАНЬ. 1 ноября 1921 года

Бункер Ситуационного центра Объединенных сил Сахалинской группировки войск, всегда шумный, сегодня просто гудел растревоженным ульем. Нет, никакого хаоса и сумятицы не было, каждый знал своё место и свою роль в происходящем, но неизбежные доклады, реплики, команды, шум и писк телеграфа, стрекот печатных машинок и машин телетайпа, жужжание фототелеграфа – всё это вносило рабочую какофонию в происходящее.

Генерал-квартирмейстер Сахалинской группировки полковник-бригадир гвардии великий князь Николай Александрович изучал сводки переброски войск и припасов, когда в Ситуационный центр начали поступать известия о результатах третьего налёта на японскую эскадру. Обладая большим допуском секретности, он получал сведения в отдельную папку у себя на столе, куда офицеры Центра добавляли ленты телеграфных сообщений, наклеенные полосами на листы бумаги по мере их поступления.

Что ж, судя по всему, тактика, избранная командованием авиационных сил, оправдала себя. Третий за день налёт, исполненный уже в сумерках, позволил нанести результативный удар по эскадре противника. Заявлено о потоплении флагмана линейного крейсера «Харуна» и нескольких эсминцев. Информацию про «Харуна» будут проверять уже утром, когда видимость станет достаточной для надёжной идентификации наличных кораблей противника. Но даже если линейный крейсер просто поврежден, то это с лихвой окупило все усилия по организации операции «Небесный воин».

Николай усмехнулся. Точнее сказать, утром авиаторы будут опознавать тех, кто доживёт там до утра. Что ж, вечер принёс славу радиоуправляемым катерам-торпедам. Оружие не было таким уж уникальным и даже новым. Германцы использовали их, правда в основном неудачно, практически всю Великую войну, но ведь развитие техники и военно-инженерной мысли не стоит на месте. И лично Николаю пришлось взять под личный контроль перевозку по железным дорогам спецэшелонов с катерами-торпедами из Германии и до самой Императорской Гавани. Разумеется, в режиме строжайшей секретности. И сопровождение груза, и его спуск на воду с российских эсминцев, и боевое радиоуправление с русских самолётов, всё это осуществляли немецкие специалисты и военные. Уж очень им хотелось ещё раз на практике испытать своё очередное «чудо-оружие». И, судя по результатам, всё прошло довольно успешно. Правда, сложно приписать успех только катерам-торпедам, там было и русское «чудо-оружие», пусть и не такое пафосное. Что ж, ночь принесёт возможность и отечественному инженерному гению испытать своё слово. Очень важное и весомое слово, особенно в контексте предстоящего генерального сражения, которое случится неизбежно не позднее весны. А пока наличие русского «сверхоружия» нужно прятать всеми возможными способами.

Вокруг упорядоченно бесновался Ситуационный центр, и Николай невольно подумал, что есть своё преимущество в том, что Империю возглавляет боевой генерал с опытом реальных сражений. Во всяком случае в бытность самого Николая царём ничего такого в штабах не было. Но, с другой стороны, в штабах было полно генералов с боевым опытом, но никто до такой организации боевого планирования и управления войсками не додумался. В чём же секрет его брата? Только ли в том, что он, безусловно, гений?

Впрочем, пустое. Вот новая папка с донесениями и аналитической запиской. На папке размашисто написано: «Совершенно секретно. Организация движения вооружений и припасов. Код 067».

Коды от 60 до 90 – это поставки из Германии.

Эшелон за эшелоном.

Пушки и гаубицы Круппа, крупповская же броня и корпуса бронетехники. Пулемёты всех калибров, патроны и снаряды, тушенка, германские сапоги и ботинки для частей спецназначения, самолеты, катера-торпеды, просто торпеды, морские мины разных разновидностей и классов, гранаты, даже пикельхельмы и те щедро отгружались на самый что ни на есть Восточный фронт. Точнее даже дальневосточный.

Эшелон за эшелоном.

Товарные и пассажирские. Помимо огромного количества военной помощи из Германии шли поезда с личным составом – военными советниками, специалистами по техническому обслуживанию и ремонту немецкой техники, вагоны с рембазой, с запасными частями и узлами, вагоны с «добровольцами», которых направлял рейх на эту далёкую для них войну. Официально Германия в войне не участвовала, но хотела извлечь из неё максимум, в том числе помимо испытания новой техники и практического боевого опыта. Например, иметь свой интерес и тайный голос при подведении итогов войны. Немцы очень хотели получить назад Циндао и Марианские острова в Тихом океане.

Конечно, стратегия, избранная Берлином, была предельно безопасной. Нейтралитет почти гарантировал рейх от прямого столкновения с Японией и Британией, а боевой опыт, получаемый «военными советниками», был бесценен. Впереди ещё не одна война. И лишь самолюбующийся дурак почивает на лаврах прошлых баталий. Ну, а Циндао и острова – это лишь приятный приз, позволяющий Германии всунуть ногу в щель двери, которая вновь откроет рейху доступ в Юго-Восточную Азию. Да, кайзер заявил, насколько это было известно Николаю, что особого интереса у Берлина в расширении своего присутствия в этом регионе нет, но это ведь политика, как говорится, было бы сказано.

А пока германские эшелоны идут на Дальний Восток и в Маньчжурию. Один за другим.

ЯПОНСКАЯ ИМПЕРИЯ. СЕВЕР КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА. 1 ноября 1921 года

Две машины синхронно ударили куда-то за холм, в сторону леса. Миномётные мины и заряды из автоматического гранатомёта били фактически по площадям, создавая больше суету и панику, чем нанося противнику реальный болезненный ущерб. Хлопки разрывов раздавались на полянке и вокруг неё. Засевший в кустах на вершине холма подпоручик Егоров наблюдал в бинокль за суетой в лесу. Видно, понятно, особо ничего не было, листья ещё толком не опали, а хвойные вообще не собирались «линять», но по ряду признаков можно было делать выводы. Делать и сообщать их по полевому телефону на позиции.

Что ж, в конце концов их задачу можно было описать словами: «Сунуть палку в муравейник». Или в осиное гнездо, если угодно. Все бегают, все заняты. Гул моторов им не слышен.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ТАМБОВ. ОСОБНЯК ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА. 1 ноября 1921 года

Иван Христофорович Макей-Рождественский изволил пить чай. Любил он это дело. С самоваром, баранками и прочим вареньем. Много раз он подчеркивал, что настоящий русский патриот обязательно должен пить чай из самовара, и все гости генерал-губернатора знали об этой особенности губернского начальства. Более того, нельзя было и подумать о том, чтобы не то что не явиться на чаепитие, но даже где-то в кулуарах проявить недостаточную верноподданность и чувство патриотизма, свою безусловную готовность ночей не спать ради общественного блага, а уж фраза «Честь в Служении на благо Отчизны» просто не сходила с уст Ивана Христофоровича.

Большего патриота было трудно сыскать. Ездил он исключительно на российских автомобилях, носил исключительно одежду и обувь отечественного производства, в Тамбове было не сыскать вывесок магазинов, исполненных не на русском языке.

На чаепития ежедневно прибывали лучшие люди Тамбова и губернии, ни один приезжий купец или промышленник не мог рассчитывать на успех без личного расположения и благоволения генерал-губернатора. В общем, как принято сейчас говорить, Иван Христофорович был крепким управленцем-хозяйственником, имевшим положительный образ в обществе и соответствующие связи на самом верху в Москве.

Отхлебнув чай из блюдца, Иван Христофорович вещал благодарным слушателям:

− Вот, господа, многие спорят, что более мило сердцу настоящего патриота – московские баранки или одесские бублики. Меж тем…

В этот момент во входную дверь на первом этаже требовательно заколотили. Возможно, даже прикладами.

Макей-Рождественский запнулся досадливо и лишь буркнул дворецкому:

− Серафим, узнай, кто посмел меня тревожить.

Дворецкий поклонился услужливо и исчез за дверью. Однако не прошло и минуты, когда его буквально втащили в залу жандармы в синих мундирах. Гости губернатора повскакивали с мест, суетливо пытаясь понять, что и кто куда, что делать, куда бежать и нужно ли демонстрировать лояльность губернатору или лучше от греха подальше держаться от оного сильно подальше. Впрочем, особо выбирать у них не было ни времени, ни возможности.

Увидев вошедшего, Иван Христофорович смертельно побледнел.

− Э-э-э… Господин Царёв? Я даже… как-то неожиданно… ибо я… вы же знаете мою верноподданническую… да… Чем обязан?

Это и всё, что смог проблеять всемогущий губернатор.

Царёв со скукой уселся на стул во главе стола, ровно напротив сидящего в торце стола Макея-Рождественского.

− Господа, оставьте нас.

Сказано было спокойно и даже без нотки властности, но почему-то присутствующие кинулись на выход, расталкивая друг друга. Случилась даже короткая потасовка, которую, впрочем, тут же утихомирили «синие шинели».

Дверь за спиной Великого Инквизитора тихо закрылась. Повисло молчание. Инквизитор был скучающе скептичен, губернатор истекал потом и в ужасе вращал глазами, явно пытаясь сообразить, что следует говорить в данном конкретном случае.

− Я… дело всё в том, что… но… всей душой верен…

Царёв устало махнул рукой.

− Хватит, Иван Христофорович, не утруждайте себя пустыми словами. На вас жалоба поступила.

− Жалоба?.. Но я же…

Кивок.

− Да, именно «вы же». Вы же должны были сформировать батальон добровольцев-ветеранов, организовать их комплектование, оснащение, слаживание. Отправить их на Дальний Восток в распоряжение Ставки. И тут же приступить к формированию полка из выходцев Тамбовской губернии. Или я ошибаюсь?

Губернатор сглотнул.

− Ну, мы же сформировали и отправили…

Вновь спокойный кивок.

− Это верно. Отправили. Только вот, любезный Иван Христофорович, я, как говорят в Одессе, стесняюсь спросить, вы что – идиёт? Целый эшелон тамбовских голодранцев, одетых кое-как, с ржавыми винтовками – это у вас юмор такой? По документам, кстати, тамбовский батальон укомплектован самым лучшим образом. Как вы объясните сей факт? Я уж не говорю о том, что прибывшие рассказали о своей подготовке в Тамбовской губернии очень и очень много интересного. Императорский Следственный комитет просто не успевал записывать! Гнилая вода, червивые сухари, спанье на голой земле и в землянках, которые сами же и копали ржавыми лопатами, хотя по документам на это были выделены деньги и техника из бюджета губернии. И таких фактов великое множество. Государь терпел многие ваши художества и причуды, но вы ошиблись – не надо было красть деньги у добровольцев…

Глядя на истекающего потом и ужасом бывшего генерал-губернатора, Великий Инквизитор кивнул своим мыслям. Что ж, государь хотел получит публичный процесс над несколькими чиновниками высокого ранга, дабы остальным не повадно было. И этот потеющий ужасом персонаж вполне устроит императора.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. НОВЫЙ ИЛИОН. ЛЕТНИЙ ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОРЕЦ. 1 ноября 1921 года

Я слушал обстоятельный доклад наместника Туркестана великого князя Николая Константиновича. Доклад, как и всё, чем занимался мой дядюшка, был действительно обстоятельным. Великий князь, невзирая на свой возраст, семьдесят один год, был полон неуёмной энергии и всяческих идей, а если за что брался, то делал это со всей ответственностью и не обходил своим вниманием даже мелочи.

Ирригация Туркестана. Масштабное строительство в Ташкенте. Переселение русских в новые города и на согласованные с местными князьями территории. Обустройство жилья и складов в местах зимовья кочевников. Строительство двух гидроэлектростанций. Формирование из местных двух полков – Кочевого кавалерийского и Особого Пустынного. Первый уже двигался эшелонами в Маньчжурию, второй еще находился в стадии формирования, но и его отправка на фронт была не за горами.

− Что ж, дядя, вашими успехами я доволен. Вы сделали очень много, и уверен, что сделано будет ещё больше.

Великий князь склонил голову.

− Благодарю, государь.

Задумчиво смотрю на него.

− Есть мнение, что вам с супругой необходимо отдохнуть. Съездить на воды. В Карловы Вары, например. Уверен, что Надежде Александровне не повредит посетить знаменитый курорт и вообще ненадолго сменить обстановку.

Тот настороженно смотрит на меня, понимая, что разговор затеян мной не просто так. Осторожно уточняет:

− А почему в Чехию? В Империи полно прекрасных мест с целебной водой.

Киваю.

− Да, наше славное Отечество богато на всякие целебные места. Но, к сожалению, их редко посещают люди из самого высшего света Великобритании. Случайная и неофициальная встреча двух семейств в Карловых Варах вызовет меньше пересудов и привлечёт к себе куда меньше ненужного в нынешних обстоятельствах внимания…

ЯПОНСКАЯ ИМПЕРИЯ. СЕВЕР КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА. 1 ноября 1921 года

− Приехали! Занять позиции!

Норкин, вслед за прочими, выпрыгнул из бронемашины. Старший унтер Попов приглушенно орал на два их отделения:

− Бегом! Быстро занять позиции на вершине холма! Огонь по команде штабс-капитана! Бегом-бегом!

И они бежали на вершину холма. Где-то там, за ним, рвались мины и гранаты, прикрывая своим шумом их появление на театре военных действий. Машины тут же двинулись дальше, скрывшись за изгибом рельефа.

Вот и вершина. Задыхаясь, Норкин почти грохнулся куда-то в кусты, пытаясь восстановить дыхание. Да, потерял он форму, полигон училища не шел ни в какое сравнение с реальной обстановкой, тем более с таким рельефом, как в Корее. Вверх-вниз. Сильно вверх – сильно вниз. И реки. И озёра. Леса, горы, сосны всякие. Бегом-бегом!

Отдышавшись кое-как, Борис оглядел раскинувшийся внизу лес. Дым и султаны разрывов были видны хорошо, а вот противника толком видно не было. Где-то там он. Наверное.

Первые две машины выехали на вершину холма справа. Слитный огонь из пулемётов по квадрату, где предположительно сновали японские солдаты. Чёрт его знает, какая эффективность стрельбы по лесу из калибра 7,62. Наверняка большую часть пуль поглотят стволы деревьев. Задача этих машин была больше отвлечь противника, чем нанести реальный урон. А вот две тяжелые бронированные машины с другой стороны холма…

Крупнокалиберный шестиствольный МПГД6-12 и пушка АПБТ-3, внезапно появившись на поле боя, внесли свой вклад. Попадания их 12,7-миллиметровых пуль и 20-миллиметровых снарядов косили словно ножом целые деревья, не говоря уж о кустах. Неизвестно, что там чувствовали японцы, но внезапный мощный взрыв посреди леса, вспыхнувший оранжевым клубящимся разлетающимся облаком, наверняка произвел впечатление на присутствующих.

Что рвануло? А Бог его знает. Похоже на склад каких-то боеприпасов…

ЯПОНСКАЯ ИМПЕРИЯ. ЮЖНЫЙ САХАЛИН. АВИАНОСЕЦ «ХОСЁ». 1 ноября 1921 года

Сигнал тревоги вырвал экипаж из сна. Очумевшие и осовевшие со сна бежали по палубам, трапам, переходам, занимая места согласно боевого расписания. Принц Ямасина лишь мельком бросил взгляд в небо. В черных ночных небесах ярко горели осветительные бомбы, светом своим оттеняя звезды и всё остальное. Видно ничего не было, но доносящийся сверху мощный гул моторов говорил о том, что русские пришли. Пришли по их души.

ЯПОНСКАЯ ИМПЕРИЯ. ЮЖНЫЙ САХАЛИН. БОМБАРДИРОВЩИК СИ-33. 1 ноября 1921 года

Маркиза Берголо вела в бой свой бомбардировщик. Ночные полёты сами по себе вещь непростая, а полёты в строю имели свою «прелесть». Не один бомбардировщик разбился во время бесконечных тренировок. Так это были просто тренировки. Другое дело реальный бой, со всем присущим ему хаосом и непредсказуемостью. Огонь вражеской ПВО, неизбежные маневры и перестроения, взаимодействие разных частей, каждое из которых имеет свой план атаки, свой угол захода и атаки, высоту сброса, тип боеприпаса и множество других факторов, включая уровень подготовки экипажей.

Ночная бомбардировка была неприятной. Но наверняка тем, кто внизу, намного хуже и страшнее. Смерть отовсюду и ниоткуда. Это вам не дневная бомбардировка, когда самолёты противника хотя бы видно, тут же кромешная тьма, в которой горят факелы осветительных бомб, которые одну за другой сбрасывал висящий в ночном небе дирижабль. А прожекторы японцам не слишком-то пока помогали.

Вражеский строй был хорошо виден, чем и пользовались русские. Бомба за бомбой, торпеда за торпедой. Сполохи взрывов внизу, сполохи стреляющих в небо пушек и пулемётов. Хаос, огонь, клубы черного дыма. Сполохи. Вспышки. Отсветы. Отражения. Вновь сполохи и вспышки. Яркие разрывы. Вот и их бомбы полетели вниз на силуэт крупного корабля, хорошо видимого на играющей отблесками черной воде.

Свет прожекторов ослепил Ольгу. Похоже их поймали в два огня. Манёвр, попытка уйти из зоны слепящего света.

Внезапный удар. Корпус самолёта жестко встряхнуло.

Кормовой стрелок унтер Ревякина закричала в панике:

− Командир! Горим!

Ольга Кирилловна обернулась. Правый двигатель был объят разгорающимся пламенем. Машина с трудом слушалась рулей, норовя сорваться в штопор. Самолет стремительно снижался, вот его силуэт уже виден в огнях осветительных бомб и в лучах корабельных прожекторов. Невзирая на явный пожар на борту, по их Си-33 открыли бешеный огонь. Пули свистели вокруг, осколки снарядов ПВО то и дело пронзали корпус умирающего самолёта.

Вскрикнула и застонала Ревякина. Обмякла штурман Скворцова, неестественно откинув голову, глядя в потолок остекленевшим взглядом.

Машина падала. Машина умирала…

Глава 6. Тихоокеанский кризис – 2

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САХАЛИНСКАЯ ОБЛАСТЬ. ПОСЁЛОК СВЕТЛЫЙ. ВОЕННО-ВОЗДУШНАЯ БАЗА «СВЕТЛАЯ». 2 ноября 1921 года

− От винта!

Механик и аэродромная обслуга отошли от самолёта. Собравшихся было намного больше, чем требовалось по регламенту, но здесь собрались отнюдь не праздные зеваки. Пилоты, члены экипажей, техники, прочий персонал. Даже повара с кухни подтянулись, хотя рассвет только-только забрезжил на востоке. Впрочем, никто на аэродроме в эту ночь и не спал. Сначала провожали и обеспечивали вылеты, потом встречали вернувшихся.

Вернулись не все.

И вот теперь три разведывательных «Анатра РА-4» взлетали с грунтового аэродрома, а из устья реки Светлая начинали свой разбег гидросамолёты «Анатра РА-4Бис-М». Поисковые экспедиции.

Восемь машин не вернулись из вчерашних вылетов. Четыре из них – ночные. Тех, которые пропали днём и вечером, искали вчера до самой темноты и уже в темноте. Нашли одну машину с уцелевшим экипажем, которые сел на вынужденную, дотянув до берега. Нашли обломки и второй, но никаких признаков выживших не было. К месту нахождения обеих машин уже выехали вездеходы Императорской службы спасения. А вот ночных начинали искать только уже с приближением рассвета.

Маркграф Палеокастронский маркиз Берголо, не видя ничего, смотрел в затылок сидящего впереди пилота. Оленька не вернулась. Он гнал от себя страшные мысли, он верил, что любимая где-то приземлилась, может, дотянули до материка, может, сели где-то на островах в районе пролива Лаперуза, или, чем чёрт не шутит, даже на японском юге Сахалина, или даже на Хоккайдо. А может, их подобрали из воды японцы, ведь там было много их кораблей. Правда, после удара акустическими торпедами у самураев вряд ли было много времени и возможностей кого-то там вылавливать. Разве что вытащили во время спасательной операции, вынимая из воды барахтающихся в холодной воде членов экипажей утонувших кораблей и судов обеспечения.

Холодная вода. Маркиз с ужасом представлял себе судьбу экипажа Си-33, если им пришлось приводняться на поверхность моря вдалеке от суши или каких-нибудь судов. Сколько человек может выдержать в ноябрьской воде? Десять минут? Пятнадцать? Тут никакой спасательный плотик не поможет.

Их АР-4 разбежался по летному полю и оторвался от земли, набирая высоту и ложась на курс.

ЯПОНСКАЯ ИМПЕРИЯ. СЕВЕР КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА. 2 ноября 1921 года

На рассвете их подняли и, запихнув в кузов грузовика, повезли на полигон. Тряская дорога не добавила Борису утреннего оптимизма, а зверское обличье старшего унтера Пришибеева, встречавшего их на полигоне, не сулило ничего хорошего.

− Так, сынки бедовые и барышни румяные! В моём хозяйстве забудьте кто вы – офицеры, ветераны или просто замечательные парни или девицы. Моя задача сделать так, чтобы вас не убили в первом же бою новой войны, даже если для этого мне придётся убить вас собственноручно на этом полигоне!

Норкин хмыкнул про себя, отметив парадоксальность фразы, но демонстрировать свою ухмылку не стал.

− Итак, неумёхи! Запомните три вещи. Первая – меня зовут старший унтер Пришибеев. Обращаться ко мне именно так и никак иначе. Второе – вы не в сказку приехали, а в Центр переподготовки бойцов 777-го полка «Три топора» Сил Специальных операций. И третье – на ближайшие две недели я для вас третий по старшинству командир на этой грешной земле. Третий, после Господа Бога и государя императора. Всё всем ясно или мне непонятливому лично повторить? Молчите? Стало быть, ясно. Вещи свои побросайте у стены вон того сарая. В сарае найдёте всё для вас необходимое – кирки, лопаты, носилки и даже тачки. А также воду и сухпаи. Брёвна и доски в следующем сарае. Это вам приветственное поощрение, в реальности у вас ничего этого может и не быть. Итак, слушай боевую задачу! До конца сегодняшнего дня вырыть взводные окопы полного профиля, со всеми полагающимися по Уставу ходами сообщения и всем прочим, включая огневые позиции пулемётных расчетов, позиции для миномёта, блиндажи, отхожие места и остальное. Предупреждаю сразу, в том, что вы успеете вырыть и обустроить, вы и будете ночевать. Ах да, забыл, и ямы для костров не забудьте выкопать и обустроить, а то околеете тут до утра, тут вам не Новый Илион. И копайте быстрее, иначе до захода солнца не успеете насобирать для костров хворост и кизяк, а в темноте это делать куда сложнее, уж поверьте моему слову. Факелы и прочее зажигать запрещается. Вопросы?

Кто-то поднял руку. Пришибеев недобро сверкнул глазами:

− Имя?!

− Прапорщик Войцеховский! Господин старший унтер-офицер Пришибеев! А кто у нас тут командир взвода и командиры отделений?

Пришибеев хищно усмехнулся.

− А об этом, деточки, вам предстоит доложить мне на вечерней поверке по всей форме. Как вы это будете выяснять между собой – сугубо ваше дело. Хоть убеждайте, хоть поубивайте друг друга. А я на это всё полюбуюсь.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. 2 ноября 1921 года

− Кто разрешил маркизе Берголо участвовать в боевых вылетах?! Тем более в ночных?!!

Бледный главком ИВВС стоял навытяжку посреди кабинета. Он меня хорошо знал и понимал, что пока я буду метать громы и молнии, ему лучше помолчать, не нарываясь на мой гнев ещё больше. А шутка ли! Сбили самолёт с Ольгой! Ну, даст Бог, может и не сбили, но на аэродром в Светлой их машина не вернулась.

− Ну, граф?! Чего молчите?!

Поняв, что дальше молчать уже опасно, генерал Горшков заметил:

− Государь, мы не могли ей отказать. Она офицер и с началом войны, согласно порядку частичной мобилизации офицеров запаса, маркиза Берголо вернулась в действующую армию, прибыв в свой дальнебомбардировочный полк, как это и было указано в её офицерской книжке. В этой же книжке, помимо чина «капитан», указана её военно-учетная специальность: «летчик-пилот бомбардировщика». Капитан маркиза Берголо опытный офицер, многократно участвовавшая в боевых вылетах и в Великой войне, и в Турецкой кампании 1918 года, она три с половиной месяца воюет в этой войне. Какие у меня были основания не допускать её к полётам?

Моя щека дернулась.

− Граф, скажите на милость, а вы что, не знали, что она – мать моего старшего сына? Или для вас это пустой звук?! Как я буду смотреть ему в глаза? И младшему её, когда он вырастет?!

Главком ИВВС сказал лишь три слова:

− Это война, государь.

В душащей меня ярости я прошёлся по кабинету. Господи Боже, как же это всё похоже на Ольгу. Безумие! Оставить младенца с нянечками и гувернантками, а самой отправиться в боевой вылет! Безумство!

− Как вы её допустили к боевым вылетам…

Сказано было глухо и безо всякой нотки вопросительности. Горшков вытянулся (хотя казалось куда уж больше) и четко ответил:

− Я имел с ней беседу. Пытался воззвать к её благоразумию, к тому, что у неё младенец на руках, что она вообще пока не должна быть в армии, но она сказала, сказала гордо и спокойно, что если я не допущу её к боевым вылетам, то нанесу оскорбление её офицерской чести и чести дворянки Империи. И что она будет требовать в полковом офицерском суде права на сатисфакцию.

Морщусь.

− Георгий Георгиевич, ну что за патетическая ерунда! По дуэльному кодексу она не может вас вызвать на дуэль. Вы – генерал, а она – капитан.

Кивок.

− Это так, государь. Но вы сами Высочайше одобрили поправки к дуэльному кодексу. Любой дворянин может потребовать сатисфакции у равного себе по титулу или у лица, с менее знатным титулом. Она – маркиза, а я лишь граф. Ольга Кирилловна была в своём праве. И женщины теперь имеют равное право на сатисфакцию. Тем более что она боевой офицер, имеющий множество военных наград. Полковое офицерское собрание требование бы отклонило, однако дворянское собрание дало бы добро.

Я едва не выматерился. Вот что за дичь?! О чём мы? Ольга неизвестно где, нет сведений о том, что с ней, жива ли вообще, а мы тут изгаляемся над тонкостями дуэльного кодекса, будь он трижды неладен!

− Ладно. Бог с ним, с кодексом. Не до него сейчас. Но вы должны были меня проинформировать о ситуации. Но нет, оставим это пока. Что делается для поиска и спасения экипажа «Полсотни первого»?

− Как только в Сахалинской области забрезжил рассвет, на поиски вылетела дюжина разведывательных самолётов. Все они оснащены радиостанциями. На одном из АР-4 в качестве наблюдателя вылетел сам маркиз Берголо. Поиски продолжаются, но пока благоприятных данных нет.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САХАЛИНСКАЯ ОБЛАСТЬ. ПОБЕРЕЖЬЕ. 2 ноября 1921 года

Второй час поисков не принёс результата. Если, конечно, не считать результатом его полное отсутствие. Берег и прибрежные районы не носили следов севшего или разбившегося бомбардировщика. А машина большая и должна быть видна издалека. Но – нет.

− Маркиз, я предлагаю вернуться на дозаправку, а затем прочесать море и острова. Чем чёрт не шутит.

Берголо скрипнул зубами. Но было ясно, что с их уже израсходованным запасом горючего и масла в баках полёт к проливу Лаперуза будет полётом в одну сторону без малейших шансов.

− Хорошо, барон. Возвращаемся…

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КВАРТИРА ИХ ВЕЛИЧЕСТВ. 2 ноября 1921 года

Открыв ключом дверь нашей квартиры, стараясь лишний раз не шуметь, разуваюсь и всовываю ступни в шлёпки. Нет, я не испытывал к шлёпкам никакого пиетета, чаще всего по квартире я ходил в мягких домашних туфлях, но и тапки верно ждали в шкафчике меня и моего настроения.

Что ж, судя по свету, выбивавшемуся из-под двери кабинета, жена уже не спала. Вот, спрашивается, зачем нам официальные кабинеты, если у нас есть кабинеты в квартире? Или нужно поставить обратный вопрос? Впрочем, неважно, голос из-за двери не оставил мне времени для размышлений и возможностей для манёвра.

− Миша, я слышу, что ты пришёл. Заходи ко мне.

Открываю дверь и, подойдя к ней, целую.

− Привет, родная.

− Привет, любимый. Голоден? Сделать тебе чай и бутерброды по-быстрому?

Тяжело опускаюсь в кресло.

− Нет, спасибо, может, чуть позже. Нужно дух перевести.

Маша с тревогой смотрит на меня.

− Ну, что там?

Пожимаю плечами.

− Несколько часов изучал доклады Минтранса и МИДа относительно дел в Китае. Хочу отметить, что китайцы активно взялись помогать нам в прокладке железных дорог в сторону Маньчжурии. Во всяком случае, особого недостатка в неквалифицированной рабочей силе и прочих первичных материалах у нас в основном не наблюдается…

− Не заговаривай мне зубы. Я не об этом. Что известно об Ольге?

Барабаню пальцами по подлокотнику кресла. Хмуро отвечаю:

− Поиски пока не дали результатов. Хотя более чем уверен, что Берголо обшарил всё побережье. Я, конечно, надеюсь на чудо, но пока это дело разрастается до чуда небывалых размеров. Шансов всё меньше. Если они вообще есть. Там шторм и снежный буран начинаются. Так что…