Текст книги "О русском воровстве, душе и долготерпении"

Глава 7
Репутация дворян и разночинцев

Береги платье снову, а честь – смолоду.

Русская поговорка

Красть книги, собак и казну у них никогда не считалось преступлением.

А. И. ГЕРЦЕН

Меня обворовывают точно так же, как и других, но это хороший знак и показывает, что есть что воровать.

ЕКАТЕРИНА II, частное письмо, 1775 г.

Дворяне считали самих себя лучшими людьми государства. Были у них такие основания или нет, другой вопрос. А. С. Пушкин полагал, что смысл дворянства именно в этом: быть самыми совершенными, самыми образованными и самыми приличными людьми в России[65]65
  Пушкин А. С. О дворянстве. Собр. соч. в 10 т. Т. 7. М.—Л., 1949.


[Закрыть].

Для того им и дают привилегии, отделяющие от простолюдинов, имения, дающие им возможность жить, не беспокоясь о куске хлеба.

При этом подчеркну – хотя в России после «освобождения дворян» Петром III большинство их могло вести праздную жизнь рантье, на самом деле практически НИКТО так не поступал. Просто было не принято. Ну и что, что ты можешь себе позволить не работать. Да будь ты хоть трижды миллионер и олигарх, как князь Андрей Болконский или граф Лев Толстой. Все равно ты ОБЯЗАН служить. Это твой долг перед страной, перед Государем. Так заведено.

Очень показательный в этом отношении диалог записал в своих путевых заметках о России британский офицер Джеймс Александер.

«У русских нет представления о том, что такое джентльмен. (Что он имеет в виду? А вот что… – В. М.), они с подозрением смотрят на человека, который не называет свой чин или профессию. Однажды я слышал, как моего товарища допрашивали в таможне (русской. – В. М.), пытаясь выяснить, кто он такой.

– Я английский джентльмен, – отвечал тот.

– А в каком вы чине? – спрашивал полицейский офицер.

– У меня нет никакого чина.

– Какая у вас профессия?

– Никакой.

– Как так?

– Я частное лицо.

– Но у вас ведь должен быть какой-то чин и какое-то занятие!»

(Искренне недоумевает русский офицер. Понятно, что дворянин, и деньги есть, но служить или заниматься чем-то полезным вы должны ведь! – В. М.)

Ответ англичанина: «Я живу на свой личный доход».

«Но это не ответ, сэр. Ради бога, чем же вы занимаетесь?» «Ну хорошо, – вздохнул англичанин, – я член магистрата графства и помощник лорда-лейтенанта». (Это он назвал свои общественные занятия – типа член ТСЖ. – В. М.).

«Вот это другое дело, почему же вы сразу этого не сказали?»

Вот так, русские дворяне не понимали, по крайней мере на том этапе, когда человек просто жил на собственные деньги и нигде не служил и не работал.

Кавалергард русской армии времен Петра.

Эталон дворянской чести.

Мы же помним, увы, только то, что «кавалергарда век недолог, и потому так ля-ля-ля… ля-ля, откинув полог, и все ля-ля-ляля-ля…»

При этом в интересных и метких наблюдениях Александера о русском дворянстве порой проскакивает полная ахинея. «Русская знать весьма привычна к расточительству – покупает роскошные экипажи, устраивает дорогие увеселения. Дворяне считают ниже своего достоинства иметь выезд меньше четверки лошадей». Дальше идет описание кучеров в роскошных кафтанах и дорогих экипажей. Пока все предсказуемо и понятно. Но дальше… Его потрясает, сколько русские тратят на еду.

«Званый обед в России не обходится без стерляди (это для английского дворянина, конечно, очень дорого), каждая стоит от пятисот до тысячи рублей. (Тут явно сильное преувеличение – может, пятьсот стерлядей за тысячу рублей? Или тысяча за пятьсот? Трудности перевода… – В. М.). В рыбный суп, который варят на шампанском или другом дорогом вине, вообще не добавляют воды, и он стоит 3000 рублей (честно говоря, какая-то несусветная ценовая чушь)». Мне кажется, это тот самый случай, когда сводили иностранца в элитный дорогущий клуб – один на столицу, с таким фантастическим меню, которое никто не использует. И он, придя в ужас, растиражировал в книге. Да-да, точно как иностранец, который остановится на постой в гостинице «Хайят» в Москве, а потом с ужасом рассказывает всем, что в России позавтракать стоит не ниже двухсот евро и десять евро – чашка кофе. Это не везде в России, это только в гостинице «Хайят», господа. Вот у Александера то же самое. (Александер Дж. Россия глазами иностранца. М., 2008).

Разумеется, выдающиеся личности редко рождались и среди дворян, большая часть этих людей были самыми обычными мужчинами и женщинами, не совершившими ничего исключительного.

Но вот кодекс чести… Он действовал. Дворянин не мог сделать много такого, что прощалось простолюдину, но не прощалось ему. Потому что дворянин. Потому что на то и даны чины, имения и привилегии.

В наше «демократическое» время полагается по советской инерции считать, что дворяне «на самом деле» были не лучшими людьми России и что их привилегии и богатства даны совершенно напрасно, ни за что. Классовый, понимаете, принцип! На это я могу посоветовать только одно…

Очень образно об этом как-то написал Андрей Буровский. Эх, говорит он, прежде чем рассуждать, легко ли в царской России быть дворянином, поезжайте вы, ребята, в город Азов. Там отлично сохранились стены турецкой крепости высотой метров так 25–30. Стоят там бомбарды… диаметром до 80 сантиметров.

Дальше – понятно. Берем лестницу длиной 30 метров, она будет весить кило 150… Вот такую и берем вдвоем-втроем. Шпагу в зубы и – вперед. На стены! Оттуда падают бомбы, льют смолу и кипяток, стреляют, лестницы специальными рогатинами отталкивают – и вбок, и твой походный товарищ уже корчится внизу с переломанным позвоночником. А ты лезь! И не просто лезь – пистолеты на поясе. Шпага в зубах! Лезь, подбадривая солдат-мужиков, организуя подчиненных, вытаскивая по ходу раненых. Долез? Пистолеты выхватил, дым, гарь, кровища, свинец – в упор, шпагу наголо – вперед! Турок еще полно на стенах, и сдаваться они не собираются. Пенициллин и обезболивающее, кстати, еще не изобрели, поэтому каждая вторая рана – это гангрена и ампутация, а каждая третья, даже по современным меркам небольшая, – смерть в диких мучениях, как у князя, олигарха и дворянина в …цатом колене Андрея Болконского. Страшно? Не хочется? Нечего ерепениться. Сдюжили? Поздравляю, вы дворяне. Здорово написано, не правда ли?..

Но мы отвлеклись. Вернемся к той самой дворянской чести, кою смолоду беречь должно. Кодекс чести, среди всего прочего, исключал любой бесчестный способ обогащения. Дворянин строил свой «карьер»[66]66
  Слово «карьер» в XVIII в. было мужского рода, тогда как табель – женского. Табель о рангах – она.


[Закрыть] так, чтобы не только его самого, но и его предков и его потомков нельзя было ни в чем упрекнуть. Предков – что произвели на свет скверного отпрыска. Потомков – что происходят от негодяя.

Этот очень строгий, очень жесткий кодекс чести мог в ряде случаев прямо требовать предпочесть гибель продолжению жизни. Честь важнее физического существования[67]67
  В качестве примера сошлюсь на две книги: Жизнь и приключения А. Болотова, описанные им самим для своих потомков. М.—Л., 1931; Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. СПб., 1994.


[Закрыть].

О том, как жестко действовал кодекс чести, читателю должно быть известно: это предельно исторично описано в «Капитанской дочке» Пушкина. Александр Сергеевич опирался на факты: за время пугачевщины больше 300 дворян обоего пола были повешены за то, что отказались присягать Пугачеву – «чудесно спасшемуся Петру III». В точности так, как капитан и капитанша (!) Мироновы. Пугачевцы выстраивали дворянские семьи под виселицей, сначала вешали мужей на глазах жен и детей. Потом матерей на глазах детей. Иногда начинали с детей – может, это на родителей произведет впечатление? Так вот: не сохранилось в истории НИ ОДНОГО описанного случая, чтобы папы и мамы (мамы тоже, подчеркну это) спасали ребенка ценой ложной присяги.

При этом рядовые солдаты, вчерашние мужики, конечно, обычно предавали, «признавая» в Пугачеве «истинного царя». Но что удивительно, они потом, после подавления бунта, столь же обычно… возвращались обратно «на государеву службу», и их брали! Ну что же, что дали слабину, изменили присяге? Мужичье. Что с них взять. Нет в них настоящей чести, что поделаешь.

А из коренного дворянства только 1 (один) человек струсил под виселицей и пошел служить Пугачеву. После поражения самозванца кинулся спасаться: он ведь не был идейным врагом Екатерины. Ну поначалу струсил, предал, а потом уже выхода не было. Фамилия этого исторического персонажа – Шванвич. У Пушкина он Швабрин, и все современники сразу узнавали, о ком речь. Кстати, в «Капитанской дочке» Пушкин и историю дуэли Швабрина не придумал: в действительности был такой же случай нарушения правил дуэли, только не самим Шванвичем, а его отцом. Случай был по тем временам нашумевший. Отец Шванвича разрубил на сабельной дуэли лицо Алексею Орлову, тому самому фавориту Екатерины Великой, когда тот оглянулся на вскрик.

До конца дней лицо Алексея Орлова «украшал» страшный шрам от уха до угла рта. На непривычных людей его улыбка действовала жутко. Шванвича-старшего простили: он сумел убедить общество, что воспользовался оплошкой противника случайно, рубанул одновременно со вскриком.

Вот так невольно и возникает подозрение: а может, все же подлость – качество наследственное? Может, и правы были наши предки, когда судили о человеке не только по его собственным качествам, но и по образу жизни его родителей и прародителей? Передаются же многие качества даже чисто генетически, а уж тем более – путем воспитания?

Во всяком случае, когда судили Шванвича-младшего, ему припомнили и подлость, совершенную его отцом. И уже не простили. То, что прощалось простолюдину, которого зачастую даже не наказывали, а просто ставили обратно в строй, никак нельзя было простить дворянину. Ни при каких обстоятельствах.

Трудно описать полную меру презрения к Шванвичу дворянского общества. Шванвич политически умер. Когда его вели в кандалах на суд, женщины старались не коснуться его даже краешком платья. Никто к нему не обращался и не отвечал на его слова, кроме членов суда.

По приговору его не казнили, все же дворянин, а сослали в Туруханский край навечно. Умерла Екатерина, процарствовал Павел, взошел на трон Александр, отгремела война с Наполеоном… Шванвич все еще был жив. Никто из государей, несмотря на вековую традицию, по восшествии на престол его не помиловал. Живой покойник догнивал на берегу Енисея, в лесотундре, добрые сорок лет.

Русские дворяне, в том числе и самые высокопоставленные, не могли быть «исконно» вороваты хотя бы потому, что берегли фамильную честь. Да, они не были бескорыстны, они работали на результат, в том числе на получение чинов, имений, пожалований, наград. Им хотелось «сделать карьер», и, конечно, далеко не все они пользовались для этого исключительно благородными способами.

Они услуживали старшим по чину, прогибались перед начальниками, женились на богатеньких невестах и прибегали к разного рода мелкому жульничеству, чтобы набить себе цену. Но вот воровать… Присваивать впрямую чужие, тем паче казенные деньги…

С точки зрения знаменитого французского дипломата Талейрана, русские придворные были «странными». В том числе и потому, что «не брали». Такие же «странности» наблюдал за русскими и прусский король Фридрих Великий, и посланник Лесток, сыгравший немалую роль в заговоре, приведшем на трон Елизавету[68]68
  Борисов Ю. В. Шарль Морис Талейран. М., 1986. Кони Ф. А. История Фридриха Великого. М., 1997. Фрэйзер Д. Фридрих Великий. М., 2003. Сухарева О. В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I. М., 2005.


[Закрыть].

Впрочем, у нас и цари тоже странные. Скажем, доходы государственного бюджета Франции в начале XVIII века составляли 145 миллионов ливров[69]69
  Маккей Ч. Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы. М., 2003.


[Закрыть].

Состояние же родственника короля, герцога Орлеанского, оценивалось в 114 миллионов ливров, а его долги – в 74 миллиона ливров. Легендарные алмазные подвески, подаренные королем супруге, стоили порядка 800 тысяч ливров.

Здесь что интересно: высшее французское дворянство вело себя в точности как в России – временщики. Классический отечественный пример вора у трона – конечно, Алексашка Меншиков. 14 миллионов насчитывало его состояние на момент «конфискации» в 1727 году. И нет никакой уверенности, что все полностью нашли.

Но кто есть Меншиков – «полудержавный властелин»? Пирожник? Сын то ли конюха, то ли солдата? Типичный для нашей истории временщик, вознесшийся самым буквальным образом «из грязи в князи».

Увы, на наше многострадальное государство сваливались порой всякие Меншиковы, Шафировы[70]70
  Если не помните, кто такой, найдете о нем ниже.


[Закрыть], Ходорковские, Березовские, Гусинские… Цена этим личностям понятна: фарца без роду и племени, мгновенно взлетевшая из «младших научных» и пирожников в «полудержавные властелины». Грабь награбленное. В любой момент низвергнут, посадят, сошлют.

Но есть же разница между временщиком и «имеющим все права» потомственным аристократом. Поэтому сравнивать Меншикова с французскими принцами крови как-то некорректно. То, что «простительно» временщику-хапуге, как-то дико смотрится у тех, кто поколениями стоит у трона, у самих наследственных владык Королевства Французского. Аристократии, предки которой еще в крестовых походах участвовали.

В общем, так или иначе сами короли и их родственники во Франции всегда были значительно богаче возглавляемого ими государства.

Бюджет Российской империи в 1899 году достиг 1 500 000 000 (полутора миллиардов) рублей.

А стоимость имущества царской семьи – по максимальному подсчету – 125 миллионов. Тоже не по-детски – 8 %… Но с французами не сравнить.

Мораль: русские цари были намного беднее возглавляемого ими государства. Хорошо известно, что во время первой переписи 1897 года Николай II написал в графе «род занятий»: «Хозяин земли русской»[71]71
  Как и сейчас, не бесплатно обходится содержание монарших семей бюджетам Великобритании, Испании, Голландии, Норвегии и т. д. – список можно продолжить.


[Закрыть].

М-м-да… Сомнительно, Ваше Величество! Какой же Вы хозяин, когда на все ваше многочисленное семейство совокупного состояния – лишь максимум 8 % приходится, а по другим источникам – 2–3 % годового государственного бюджета.

Сразу внесу ясность. Государь император, конечно, РАСПОРЯЖАЛСЯ в России по закону и с учетом некоторых ограничений, установленных законами, практически всем имуществом государства. Но именно – распоряжался. Не владел. Члены императорского дома были богатейшими людьми, и их содержание обходилось российскому бюджету в копеечку, но государственная казна – это одно, а личный карман – совсем другое. Право распоряжения императором госсобственностью – это отчасти то же самое право, которым и сегодня, только с большими ограничениями по закону, имеет, например, Президент России. Разница лишь в том, что у Президента это право ограничено по времени, на срок полномочий, и не получено по наследству, а делегировано путем выборов.

Но не придет же никому в голову сегодня сказать о Президенте России – «хозяин земли русской», хоть он и является отчасти тем же распорядителем государственной собственности, кем и был, скажем, Николай Александрович Романов.

Странные они были, наши цари.

И сановники у них тоже были странные.

Брали ли взятки высшие русские сановники? Как правило, нет. Крали ли они казну? Скорее, некоторые из них пользовались казной, да и то в основном умеренно и осторожно. В каждую эпоху и для каждого слоя и ранга существовали свои мерки того, что можно и что нельзя.

Эти «понятия» не имели ничего общего с писаным законом, но как раз его сановники не нарушали никогда. Они знали – иначе конец. С ними будет как со Шванвичем – наступит гражданская смерть. Даже без ссылки или конфискации, без исключения из дворянского сословия и без лишения чинов… Они просто перестанут существовать для своего сословия. Для них исчезнет все, что было их миром.

Взяточники должны трепетать, если они наворовали лишь необходимое для себя. Когда же они награбили достаточно для того, чтобы поделиться с другими, то им нечего более бояться.

ЦИЦЕРОН, древнеримский оратор

Мне могут возразить: ведь кодекс рыцарской чести действовал не в одной России. Несомненно! Но в Европе его, этот кодекс, давно, века с XV, начал разъедать капитализм. Известно, что в Британии практически официально действовал принцип: «Джентльменом является тот, у кого достаточно средств, чтобы быть джентльменом»[72]72
  Локк Дж. Воспитание джентльмена. М., 1967.


[Закрыть].

Есть у тебя 40 фунтов стерлингов дохода? Тогда ты дворянин. А если у тебя «всего» 39 фунтов, ты не джентльмен, даже если твои предки помогали вылезать с борта корабля на берег еще Вильгельму Завоевателю.

Вильгельм Завоеватель с войском вторгся из Нормандии в 1066 г. и завоевал саксонские королевства Британии, государства англов и саксов. Происходить от знати, пришедшей с ним, значило и значит в Британии быть САМЫМ родовитым и знатным дворянином. Примерно как в России быть Рюриковичем.

В Европе только старший сын наследовал имение и становился лендлордом. Второй сын еще обычно наследовал движимое имущество, а третий уж точно не получал ничего. Кто плохо знает из курса школьной истории сей европейский принцип единонаследия, освежу на более наглядном примере: вспомните замечательную сказку про лучшего пиарщика всех времен и народов Кота в сапогах. Первому сыну отец завещает все свое мельничное хозяйство, второму – еще что-то по мелочам, третьему же достается лишь хозяйский кот. Пример очень наглядный и, главное, полностью соответствует исторической реальности того времени. (Кстати, практически аналогичная народная сказка имеется и в русском фольклоре, называется «Волшебное кольцо». Роль Кота в сапогах там выполняют дуэтом хозяйские пес и кот, только вот герой – Иван не был обижен при разделе наследства. Ибо наследовать ему в принципе было нечего: безотцовщина.) Попытка ввести такую систему в России была предпринята Петром I, но у него ничего не получилось. Так по Европе уже века с XV–XVI бродили буквально толпы неприкаянных дворян – с гонором и шпагами, но без средств к существованию.

Невежливая княжна Гагарина так объясняла упорное стремление немецкой знати породниться с русским императорским двором: «Потому что они сидят на престолах голыми жопами!» Не похвальный способ объясняться для юной девы, но по смыслу довольно справедливо. (Володихин Д., Елисеева О., Олейник Д. История России в мелкий горошек. М., 1998).

Когда русский дворянин делал карьеру, он повышал свою значимость в корпорации под названием «Россия». Выше ранг – больше и причитается.

А когда делал карьеру европеец, он изменял лишь свое частное положение, не более. Конан-Дойль описывает в своих знаменитых «Записках о Шерлоке Холмсе» такое явление, как покупка практики. Врач практикует, это приносит доход, и практика что-то стоит. Практику в таком-то районе можно купить за такую-то сумму. Вкладываешь деньги и получаешь на них прибыль. Так купил практику доктор Ватсон, бессменный друг Шерлока Холмса. Если врач заболел, постарел, не так интенсивно работает, теряет постоянную клиентуру, стоимость практики понижается. Купить подешевевшую практику – выгодное дельце! Это как покупка подешевевшего поместья, которое можно, потрудившись, опять сделать рентабельным.

Точно так же, как практики врачей и адвокатов, могли продаваться и должности. Начиная с Римской империи должности чиновников и даже военачальников нередко попросту «выставлялись на рынке», где стоили определенных денег.

В духе бессмысленных попыток нашей власти покончить с коррупцией путем принятия по западной кальке нелепых законодательных норм, например ограничивающих тремя тысячами рублей стоимость подарка, который позволено принимать чиновнику, хочу напомнить один из древних способов пополнения бюджета, придуманный еще римским императором Веспасианом.

Основатель династии Флавиев делал все, чтобы наполнить казну: сам продавал должности за деньги направо и налево, выносил за деньги оправдательные приговоры виновным, но это все не оригинально. Нас этим не удивишь.

А вот одна его идея кажется мне особенно плодотворной. Веспасиан назначал на самые хлебные места, например, сборщиками налогов, людей, про которых заранее было известно, что они глубоко и неисправимо коррумпированы. Назначал, провоцируя, чтобы они брали, брали и брали. А потом, спустя буквально несколько месяцев, он их арестовывал и тут же конфисковывал все их имущество. И то, что они награбили на новой должности. И то, что было у них до этого. В пользу государства.

Таким образом Веспасиан убивал сразу трех зайцев: справедливость торжествовала, общественность ликовала, бюджет пополнялся.

В Византийской империи X века был даже случай, когда суд счел стоящей денег… саму протекцию. Чиновник выдал замуж свою дочь и «по блату» пристроил на должность зятя. Ну как не порадеть родному человечку! Увы, зять оказался пьяницей и бездельником, его со срамом прогнали с должности, и тогда тесть начал судиться с родственником, требуя оплатить его услуги. И суд признал право истца на оплату его рекомендации![73]73
  Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. Л., 1974.


[Закрыть]

Во Франции до самого конца королевского периода в 1789 году действовала система откупов. Некий купец вносил государству налог за целую провинцию, а потом собирал налог сам. Естественно, не обижая себя. Дело было выгодное, откупа рвали друг у друга, и существовала стройная система – кому, когда и сколько давать, чтобы получить откуп.

Любому придворному и вообще любому дворянину король мог также назначить ренту – пожизненную или наследственную пенсию. То есть дать не землю, а именно фиксированный доход. Или должность, на которой не надо совершенно ничего делать. У такой должности было официальное название – синекура. Слово происходит от латинского sine cura animarum – без попечения о душе[74]74
  Согласно толковому словарю Ожегова, синекура – хорошо оплачиваемая должность, не требующая большого труда (первонач. в средневековой Европе: церковная должность, не связанная ни с какими обязанностями). Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1949.


[Закрыть].

У французских королей раздача синекур была таким же обычным делом, как раздача рент или отдача провинций собственного государства на откуп.

Уточним, что понятие синекуры было куда как своеобразным. Скажем, ночной горшок короля должны были выносить шесть человек, вооруженные шпагами и одетые в бархат. Эти должности синекурой не считались. Что вы! Ведь эти дворяне работали! Без особого риска для жизни, но в тяжелых экологических, можно сказать, условиях. Синекура – это другое. Это, например, когда человек живет в Версале, что общеизвестно, а «зарплату» получает за должность королевского наместника на островах Вест-Индии… Которые он и в глаза никогда не видал.

Почему же в таких условиях «экономический человек» Адама Смита не мог относиться к занятию государственной должности просто как к бизнесу?

Особенно если он эту должность благополучно покупал? Он к ней относился просто как к инвестиции.

Собственно, приблизительно это и происходит нередко в современной России. Но не надо думать, что так было всегда, испокон веков, и никак иначе у нас априори быть не может.

Не надо, повторюсь, путать современные болезни общества и историческую предрасположенность.

И в старые добрые времена офицеры, ясное дело, могли отправить солдат косить сено в своем имении. Злоупотребление, несомненно, но ведь не в ходе же военных действий такое совершалось. Зато случаи казнокрадства офицеров и присвоения ими сумм, отпущенных на фураж или на пропитание солдат, редки и не типичны даже в XVIII веке.

Кстати, не забудем: в русской армии всегда нервно относились к должности армейского интенданта. А. В. Суворов говаривал: «Полгода интендантства, и можно расстреливать без суда»[75]75
  Суворов А. В. Наука побеждать. М., 1987.


[Закрыть].

О назначении Александра Александровича Вяземского генерал-прокурором А. Румянцев сказал: «Ваше величество делает чудеса: из обыкновенного квартирмейстера вышел государственный человек»[76]76
  Щербатов М. М. О повреждении нравов в России. М., 1984.


[Закрыть]. Интендант в армии… а не воровал! Это приятно удивляло. Заметим, однако: для Румянцева очевидно, что государственный человек не ворует. Воровать – это уровень «обыкновенного квартирмейстера»…

Но в России, при всей ее нелюбви к интендантам, не было случая, чтобы солдаты пошли в бой вовсе разутыми, без сапог или были лишены пропитания.

А в Европе бывало, и не раз. Вот вам маленький пример из жизни известного человека.

Знаменитый военный инженер, военачальник, классик фортификации маршал Франции Вобан прожил жизнь военного человека. Он построил новых 33 крепости и усовершенствовал до 300 старых, участвовал в 53 осадах и 104 стычках и сражениях, принудил капитулировать множество вражеских «неприступных» фортеций. В 1677 году был назначен руководителем всех инженерных работ Франции. За пять лет разработал систему укреплений границ и окружил королевство продуманным кольцом укреплений.

Но в конце жизни Вобан навлек на себя неудовольствие короля и даже был уволен со службы. Дело в том, что он издал книгу La dоme royale («Десятина короля»). В ней Вобан красноречиво описывает бедность народа, жалкое состояние армии, казнокрадство и стяжательство…

Не менее мрачный колорит повального воровства присутствует в трудах Монтескье или Дидро. Право же, стоит почитать тем, кто любит порассуждать о пользе протестантской этики и генетической предрасположенности русских к воровству и мздоимству[77]77
  Монтескье Ш. Л. Персидские письма; Дидро Д. Нескромные сокровища. Любые изд.


[Закрыть].

Строительство Большого Версальского дворца обошлось в десятки миллионов ливров.

По мнению историков, строительство велось очень экономно, потому что экономили на всем, все пересчитывали, все заказы шли по конкурсу, – поэтому украли необычайно мало – то есть не более половины отпущенных казной средств.

Шарль Морис Талейран.

Абсолютный чемпион мира, Европы и Олимпийских игр по количеству и качеству переходов из одного политического лагеря в другой. Итак, вкратце: дворянин-роялист, священник, ярый депутат-республиканец, бонапартист, глава дипломатии Наполеона, тайный агент Александра I, опять монархист, один из тех, кто привел на трон Бурбонов… Его самое знаменитое изречение: «Это хуже, чем преступление. Это ошибка»

Версаль, кстати, «построен на костях» гораздо в большей степени, чем наш Санкт-Петербург: на его строительстве умерло до 6 тысяч человек – от скверной пищи, дурной воды, отсутствия медицинской помощи. Зато придворные, распределявшие заказы, и получившие их подрядчики не бедствовали. Увы, увы, об этом вы никогда не прочитаете ни во французских школьных учебниках, ни в путеводителях по версальским дворцам. В отличие от нас, легкомысленные французы не выставляют напоказ всем и вся не самые веселые страницы своей истории.

Кстати, еще пару слов о солнечной Франции. Как-то генерального контролера французского министерства финансов Калонна спросили: «Как вы решились взять на себя управление королевскими финансами, когда вы и свои личные дела совсем расстроили»? Тот ответил не без юмора: «Потому-то я и взялся заведовать королевскими финансами, что личные мои финансы уж очень оказались расстроены»[78]78
  Барг М. А., Черняк Е. Б. Великие социальные революции XVII–XVIII веков. М., 1990.


[Закрыть].

Что называется – коротко и ясно.

Но воплощением, своего рода идеальной моделью «экономического человека» при должности стал Шарль Морис Талейран.

«Это человек подлый, жадный, низкий интриган, ему нужна грязь и нужны деньги. За деньги он продал свою честь и своего друга. За деньги он бы продал свою душу, – и он при этом был бы прав, ибо променял бы навозную кучу на золото» – так отзывался о нем за два года до революции, в 1787 году, Мирабо[79]79
  Манфред А. З. Три портрета эпохи Великой французской революции. М., 1978.


[Закрыть].

«Талейран предал и продал сначала католическую церковь в пользу революции, потом революцию в пользу Наполеона, потом Наполеона в пользу Александра I, потом Александра I в пользу Меттерниха и Кэстльри; способствовал больше всех реставрации Бурбонов, изменив Наполеону, а после их свержения помогал больше всех скорейшему признанию «короля баррикад» Луи-Филиппа английским правительством и остальной Европой, и так далее без конца. Вся его жизнь была нескончаемым рядом измен и предательств, и эти деяния… объяснялись всегда (без исключений) до такой степени явно своекорыстными мотивами и сопровождались так непосредственно материальными выгодами для него лично, что Талейран никогда и не рассчитывал… кого-нибудь в самом деле надолго обмануть»[80]80
  Карлейль Т. Французская революция. История. М., 1991.


[Закрыть].

Историй про Талейрана можно рассказать много. Вот одна из них: «…В 1798 году произошла следующая неприятная история. В Париже (еще с осени 1797 г.) сидели специальные американские уполномоченные, прибывшие для исходатайствования законно причитающихся американским судовладельцам денежных сумм. Талейран тянул дело, подсылая своих агентов, которые, объясняясь по-английски, заявили туго соображавшим американцам, что министр хотел бы предварительно получить от них «сладенькое», the sweetness, так они перевели «les douceurs». Сладенькое потребовалось в таких несоответственно огромных размерах, что терпение американское лопнуло. Не только делегаты обратились с формальной жалобой к президенту Соединенных Штатов, своему прямому начальнику, но и сам президент Адамс (в послании к конгрессу) повторил эти обвинения. Американские представители укоризненно вспомнили по этому случаю недавнюю эмиграцию Талейрана: «Этот человек, по отношению к которому мы проявили самое благожелательное гостеприимство, он и есть тот министр французского правительства, к которому мы явились, прося только справедливости. И этот неблагодарный наш гость, этот епископ, отрекшийся от своего Бога, не поколебался вымогать у нас пятьдесят тысяч фунтов стерлингов на сладенькое, the sweetness, пятьдесят тысяч фунтов стерлингов на удовлетворение своих пороков». Скандал получился неимоверный. Все это было напечатано. Талейран ответил, небрежно и свысока, сославшись на каких-то неведомых обманщиков и на «неопытность» американских уполномоченных. Затем поспешил удовлетворить их требования, уже махнув рукою на «сладенькое». Но эти неприятности у него были только с такими дикарями от Миссисипи и Скалистых гор. Европейцы были гораздо терпеливее и избегали скандалов. Да и положение их было опаснее: их не охранял Атлантический океан»[81]81
  Тарле Е. В. Талейран. М., 1993.


[Закрыть].

Вот так.

Как говорят вышеупомянутые американцы, «no comment».