Текст книги "История античной философии"

Горгий (483-375 до Р. Х.)

Горгий довел скептицизм до предельной степени. Свою позицию он излагал в следующих парадоксальных положениях:

1) Ничего нет.

2) Если бы что и было, то оно было бы непознаваемо.

3) А если бы что-то было и было познаваемо, то оно было бы непередаваемо другим людям словами.

Первое положение относится к онтологии. А онтологическая проблема, вопрос об «истинно-сущем», разрешается так или иначе только после разрешения гносеологической проблемы – возможно ли вообще знание о чем-либо, и если возможно, то как оно, это знание, возникает. Так как Горгий предлагает разрешение онтологической проблемы нигилистическое, то очевидно, что предшествующее этому онтологическому нигилизму разрешение гносеологической проблемы должно быть также абсолютно скептическим, т.е. тоже нигилистическим.

Второй его тезис этот абсолютный скептицизм и утверждает, но, правда, без надлежащих подробностей. А подробности эти следующие. Горгий имеет в виду, конечно, основной тезис гносеологического рационализма, сформулированный Парменидом, о тождестве бытия и мысли. Если этот тезис под сомнение не ставится, то тогда возникает возможность предложить какой-то вариант метафизического знания в качестве истины. Если же этот тезис ставится под сомнение, то, понятно, метафизическое знание отрицается как неосуществимое. Горгий как раз этот постулат (а это именно постулат, т.е. предположение, не имеющее достаточных оснований для подкрепления своей истинности, но тем не менее утверждаемое в качестве истины) Парменида и всей рационалистической гносеологии не просто ставит под сомнение, а отвергает, тем самым отвергая человеческий разум в качестве источника истинного знания. Следовательно, отрицается, ни много ни мало, и сама возможность философии как способности достичь истинного знания, которое предполагалось противопоставить не только утилитарному знанию, но и всем обыденным мировоззренческим верованиям, своим происхождением связанным с религиозной традицией.

Третий тезис является подкреплением второго. Это подтверждение состоит в том, что этим тезисом ставится в качестве дополнительного препятствия на пути к признанию реальности человеческого познания новое соображение, в обычном понимании не собственно гносеологическое. Если гносеологическая проблема состоит в выяснении отношения знания как внутреннего душевного состояния к предмету знания как внешнему для познающего субъекта, и указывает на два варианта решения этой проблемы: 1) гносеологический реализм (знание относится к своему предмету как копия к оригиналу) и 2) гносеологический идеализм, или скептицизм (невозможно доказать, что знание относится к своему предмету как копия к оригиналу), – то соображение Горгия, сформулированное в третьем тезисе, ставит новую проблему о соотношении слов человеческого языка и мыслей. Сам этот тезис предполагает, что эта проблема аналогична гносеологической, и в ней тоже предполагается только два решения: реалистическое, если утверждать тождество языка и мышления, и идеалистическо-скептическое, если это тождество отрицать.

Горгий придал скептицизму абсолютный характер.

Этот третий тезис Горгия также имеет отношение к рационалистической гносеологии Гераклита-Парменида-Анаксагора-Пифагора, которую Протагор обошёл молчанием. Ведь рационалистическая гносеология имеет своей целью утвердить возможность и необходимость метафизического знания как единственно истинного, которому предполагалось быть результатом именно философского метода получения этого знания, т.е. умозрения. А метафизическое знание в формальном отношении есть совокупность чисто абстрактных понятий, приведенных в систему через распределение по суждениям, умозаключениям, выводам и классификациям. Никакой реальности за этими понятиями не стоит, ибо, как подразумевалось уже вторым тезисом, нет тождества между бытием и мыслью. Кроме того, возникает вопрос о связи мысли и слова. В обыденной жизни мысли и слова отождествляются, пусть и с оговорками. Если поставить под сомнение и это отождествление, а тем более отрицать соответствие слов и мыслей, то вся рационалистическая гносеология обесценивается. Горгий как раз это и сделал своим третьим тезисом: он, в добавление к отрицанию тождества бытия и мысли во втором тезисе, отринул тождество слов и мыслей, тем самым отринул рационалистическую гносеологию в принципе, придав скептицизму абсолютный характер.

Разница между умеренным (= методологическим) скептицизмом и скептицизмом абсолютным (= принципиальным), казалось бы, только количественная. На самом деле, она практически является разницей качественной. Если умеренный скептицизм, по существу, означает критическое отношение к суждениям, закрепленным в своей положительной или отрицательной ценности традицией – тем самым умеренный скептицизм поощряет индивидуально-самостоятельную умственную деятельность, т.е. собственно философию, – то абсолютный скептицизм эту деятельность оценивает как бесплодную и, следовательно, лишает смысла и саму философию.

Реализация скептицизма в деятельности софистов

Софисты к середине V века до Р. Х. представляли собой общественную группу, чрезвычайно влиятельную во всей общественной жизни не только в Аттике, но и в других местах греческого культурного мира (кроме, разумеется, Спарты). Они были просветительской интеллигенцией той эпохи. В основном это были профессиональные преподаватели риторики (в широком смысле: грамматика, теория словесности, история словесности, практика составления речей, приемы красноречия, прикладная логика). История просветительской деятельности софистов очень богата содержанием, но она привлекает наше внимание только с одной стороны – со стороны философской основы этой деятельности.

Основа эта – субъективизм критерия истины и вытекающий из него скептицизм в различных степенях – заложена корифеями софистического движения Протагором и Горгием. Реализация скептицизма софистами прошла две фазы – умеренную и радикальную. Сам Протагор держался вообще умеренности в вопросе о приложении своего принципа «человек есть мера всех вещей» к практике, и не предлагал крайних выводов. Например, свое отношение к традиционной религии он выразил уклончиво: «о богах не могу утверждать ни того, что они есть, ни того, что их нет». Это агностицизм, но, во всяком случае, не атеизм. Также и в вопросах традиционной нравственности Протагор не делал вызывающе-крайних выводов.

Гиппий, апеллируя к божественному откровению, отказывается от собственно философии.

Но уже Гиппий из Элиды, который был на поколение младше Протагора, радикализировал софистический скептицизм противопоставлением его традиционным верованиям, нравам и вообще «мнениям», т.е. ходячим суждениям, произвольно, по его убеждению, сформулированным людьми в прошлом; неким бесспорным истинам, искони укорененным в душах людей. Сам Гиппий объяснял происхождение этих бесспорных истин, имеющих характер законов, божественным откровением. На вопрос Сократа: «Так кто-же, по-твоему, установил эти законы?», Гиппий так и ответил: «Я думаю, боги дали эти законы людям» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. Ч. IV. Гл. 4)[31]31
  См.: Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М., 1993.


[Закрыть]. Радикализм Гиппия в данном случае состоит в том, что, апеллируя к божественному откровению, он, ни много ни мало, в принципе отказывается от собственно философии, т.е. от линии Гераклита-Парменида-Анаксагора-Пифагора. Ведь «божественное откровение» есть категория традиционно-религиозного мировоззрения, а рационалистическая философия задумывалась именно как принципиальный отказ от традиции ради нового источника истины – интуитивно действующего индивидуального человеческого разума, предположительно способного извлечь из самого себя всю полноту истины.

Правда, в дальнейшем под «неписаным законом» стали понимать не модификацию божественного откровения, а что-то в роде «естественного закона», «естественного права», понятие о котором сложилось в Европе в XVII-XVIII веках. По своему содержанию этот «естественный закон», или «естественное право», был тождественен «божественному закону», но в его происхождении отрицалось либо обходилось молчанием божественное начало. Предполагалось, что этот «естественный закон» произошел «сам собой», без всяких объяснений.

Критий отрицает и религию, и философию, и нравственность.

Дальнейшая радикализация софистического скептицизма связана с именем Крития (460-403 годы). Это был несомненный атеист, «поскольку он утверждал, что древние законодатели выдумали Бога в качестве некоего надсмотрщика за хорошими поступками и за прегрешениями людей, чтобы никто тайно не обижал ближнего, остерегаясь наказания от богов»[32]32
  Секст Эмпирик. Сочинения… Т. 1. С. 253.


[Закрыть]. Понятно, что для Крития категория «божественного откровения» была неприемлема. Для него источником истины была природа в её естественно-научном толковании. А это значит, что рациональная философия отвергается, но не в пользу традиции, а в пользу естественно-научного знания и сенсуализма как его гносеологического обоснования. Радикализм здесь доведён до степени нигилизма: отрицается и религия, и философия. Больше того – отрицается и нравственность. Критий, опираясь на свидетельства органов внешних чувств как на единственный источник реального знания, отверг категорию «справедливости» – являющуюся основанием нравственности – как, по его мнению, противоестественную, в природе не встречающуюся. Причина её происхождения и утверждения в общественной жизни и государстве – искусственная. Эту категорию выдумали в прошлом люди, в сущности своей – заурядные обыватели, коих в обществе подавляющее большинство, и утвердили в качестве универсального закона общественно-государственной жизни, чтобы тем самым предупредить захват власти сильными – аристократами, – квалифицируя такой захват или даже попытки такого захвата как преступные, как «нарушение справедливости».

Критий, будучи одним из самых образованных людей своей эпохи, был к тому же и литератором («поэтом» по тогдашней терминологии). В одном из своих произведений он выразил свою собственную точку зрения на эту проблему словами одного из персонажей: «Было время, когда жизнь людей была беспорядочной и подобной жизни животных и когда господствовала грубая сила… Но затем люди установили карающие преступников законы, чтобы справедливость царствовала одинаково над всеми»[33]33
  Платон. Сочинения: в 4-х т. М., 1990. Т. 1. С. 804-805.


[Закрыть]. Отметим, что в этой цитате не чувствуется нигилистической оценки, даваемой самой этой выдумке. Следовательно, можно усмотреть в искусственном установлении максимы справедливости – и следующих из неё нравственных норм, регулирующих общественно-государственную жизнь – просто начало культурной жизни людей, отличающей их от животных.

Калликл: справедливо, когда лучший выше худшего и сильный выше слабого.

Очевидный этический нигилизм в предельной степени был сформулирован другим софистом, чьё имя стало нарицательным. Это Калликл, персонаж философского сочинения Платона «Горгий». По его убеждению, всё общественно-государственное совместное существование людей построено на ложном принципе, и идет вразрез с природными законами. Ложь – в категории «справедливости», которую «установили слабосильные, а их большинство. Стараясь запугать более сильных, тех, кто способен над ними возвыситься, страшась этого возвышения, они утверждают, что быть выше других постыдно и несправедливо, что в этом как раз и состоит несправедливость – в стремлении подняться выше прочих. Сами же они по своей ничтожности охотно довольствовались бы долею, равною для всех. Вот почему (сознательно установленный) обычай объявляет несправедливым и постыдным стремление подняться над толпою, и это зовется у людей несправедливостью. Но сама природа провозглашает, что именно это справедливо – когда лучший выше худшего и сильный выше слабого. Что это так, видно во всем и повсюду и у животных, и у людей – если взглянуть на города и народы в целом, – видно, что признак справедливости таков: сильный повелевает слабым и стоит выше слабого»[34]34
  Там же. С. 524.


[Закрыть]. Принципиальный нигилизм здесь, как видим, действительно доведен до предела.

Выводы

Нигилизм софистов – вполне закономерный итог всего существования древнегреческой философии от начала ее возникновения до конца V века до Р. Х. В этот период философия прошла полный цикл своего развития, и полностью исчерпала свой ресурс. Начав с утверждения необходимости сомнений относительно традиционного строя мыслей, затем она как будто бы открыла свой собственный источник истины – интуитивно действующий разум. Но после этого сомнению была подвергнута уже и эта, только что провозглашенная, способность разума достичь истины. И, наконец, сомнение перешло из теоретической области в практическую, – в область этики, где содержатся нормы, регулирующие общественную жизнь. Здесь сомнение достигло предела радикализации, т.е. перешло в стадию нигилизма. Результат – отрицание нравственности и обосновывающей её религии.

Отринута была и сама философия, а точнее, отвергнута способность философии являться источником некоего абсолютного знания, обусловленного предполагавшейся способностью разума интуитивно это знание фиксировать. Для философии была оставлена только одна функция – быть частью учебной программы для образования молодежи. Тот же Калликл убеждал Сократа бросить занятие философией, как неподобающей его, Сократа, возрасту, ибо занятие философией уместно только в молодом возрасте, когда набираются знаний для будущей взрослой и серьёзной жизни. «Знакомство с философией прекрасно в той мере, в какой с ней знакомятся ради образования, и нет ничего постыдного, если философией занимается юноша. Но если он продолжает свои занятия и возмужав, то это уже смешно, Сократ, и, глядя на таких философов, я испытываю то же чувство, что при виде взрослых людей, которые по-детски лепечут или резвятся»[35]35
  Там же.


[Закрыть]. Таким образом, польза от философии – только лишь в школьном просветительстве, отождествляемым со словесно-гуманитарным образованием.

 Контрольные вопросы

Почему можно считать итоги деятельности софистов-скептиков в определенной степени закономерными, т.е. вытекающими из сущности самой философии?

Почему итоги деятельности софистов нельзя признать приемлемыми?

С чем связан этический нигилизм софистов?

Каковы позитивные и негативные стороны сомнения при познании?

Сократ (469-399 до Р. Х.)

Нигилизм софистов мог быть преодолен только принципиальным возвращением к собственно философской гносеологии – рационалистическому реализму, т.е. линии Гераклита-Парменида-Анаксагора-Пифагора. Кроме того, эта гносеология должна была быть в достаточной степени прояснена. Ведь Гераклит, Парменид, Анаксагор и Пифагор только указали на разум как на источник истинного знания. Но без надлежащих подробностей это указание представляло собой лишь гипотетический тезис, не подкрепленный какими-либо объяснениями и аргументами.

Сократ отождествил сферу этики (практической) со сферой гносеологии (теоретической).

Перед Сократом и встала эта задача – обосновать убеждение в возможности для разума достичь истинного знания. Это обоснование Сократ начал не прямо из гносеологических соображений, а из другой области – из этики. Ход рассуждения следующий. Здоровое социальное устройство может быть обеспечено только последовательным осуществлением этических норм. Эти этические нормы должны исходить из очевидного принципа – не делай другим того, чего не хочешь себе. То есть, этический кодекс должен быть по содержанию один для всех граждан общества, а по модальности он должен носить безусловный характер. Безусловность осуществления нравственных норм может быть обеспечена двумя способами: традиционным (через веру в этические нормы, утверждаемую народной религией) и философским (через рациональное выявление сущности этических норм и рациональное обоснование необходимости эти нормы осуществлять в социальном поведении). Сократ, не отвергая традиционной уверенности в необходимости соблюдения этических норм, считал действенными и философско-рациональные обоснования нравственности. Поэтому он отождествил сферу этики (эта сфера является практической) со сферой гносеологии (теоретической). Из этого отождествления, между прочим, вполне последовательно произошла мысль Сократа о возможности нравственным нормам именно обучать. Но главная мысль, вытекающая из отождествления нравственности и знания, была все же гносеологическая. Если нравственный кодекс не может не мыслиться одним и общеобязательным для всех, то это означает, что и истинное знание, общеобязательное для всех, не может не требоваться познающим разумом как непременное условие осмысленной нравственной жизни общества.

Сократ: достичь истинного знания можно лишь через точное определение понятий.

Источник истинного знания для Сократа очевиден – разум. Но как этого истинного знания при помощи разума достичь? Через точное определение понятий. Точно определенное понятие есть единица истинного знания, а совокупность точно определенных понятий есть истинное знание. Конечно же, одна только эта мысль о необходимости точно определять понятия не может составить содержание гносеологической теории. Собственно, эта мысль даже и не гносеологическая. Определять понятия – элементарное требование логики, пусть даже и не осознанной, осуществлять которое необходимо при любом типе гносеологии. Рационалистической гносеологии прежде всего надо дать ответ на вопрос о происхождении понятий в уме человека. У Сократа этого ответа нет. В итоге осталось лишь исходное убеждение в необходимости черпать истину именно из разума и признавать её, хотя бы методологически, абсолютной.

Этика была той темой, которая в наибольшей степени интересовала Сократа. Здесь он исходил из той элементарной мысли, что без нравственного и правового регулирования в общественной жизни невозможно достичь того порядка, без которого культурное существование людей немыслимо. Оригинальным нововведением была мысль Сократа – о которой было упомянуто выше, – что нравственному поведению, добродетели можно обучить. Эта мысль есть логическое следствие гносеологического рационализма.

Действительно, если область разумной истины включает в себя, помимо теории (умозрения) также и практику (нравственность), то это значит, что нравственность основана на знании и есть практическая реализация знания в социальном поведении. Нравственность (= этика) есть знание. Знание же можно передавать другим в процессе обучения. Такая умственная установка называется «этическим интеллектуализмом». Её часто ставят под сомнение, но, видимо, по недоразумению. Ведь сомневающиеся почти всегда имеют ввиду неудачу обучения нравственности: ведь обучают практически всех, но тогда почему именно нравственность чаще всего фактически отвергается в общественной жизни? Однако, следует вспомнить всеми признаваемое положение, что «нарушение принципа не доказывает ложности принципа». Нелепо же предположить, что из программы школьного обучения надо исключить нравственность ввиду малой действенности этого обучения.

Сократ: Бог – разумное начало, управляющее миром.

Из общефилософских установок Сократа естественно проистекает его взгляд на религию. Этот взгляд вполне традиционный. Прежде всего, он поддерживал консервативную точку зрения, противоречащую всему строю софистического афинского просвещения – антирелигиозного по существу, – что поклоняться богам в каждой стране надо так, как это определяют традиционные обычаи каждой страны. О таком именно мнении Сократа свидетельствует его современник и ученик Ксенофонт (450-354) в своих «Воспоминаниях о Сократе». В этих же «Воспоминаниях» Ксенофонт сообщает, что Сократ конструировал доказательство существования Бога как разумного начала, управляющего миром.

Аргументы этого доказательства следующие. Во-первых, целесообразность устройства человека, которая позволяет ему быть оптимально приспособленным к окружающей действительности (в частности, воспринимать эту действительность через различные органы внешних чувств – зрение, слух, обоняние, вкус, осязание). Устроителем этой целесообразности можно мыслить только вселенский разум, т.е. Бога. Во-вторых, аналогия между человеком («микрокосмом»), и окружающей действительностью («макрокосмом»). Нелепо предполагать, что для управления вселенной, «макрокосмом», не требуется вселенский разум, т.е. Бог, если управлять поведением человека, «микрокосмом», немыслимо без наличия индивидуального человеческого разума.

Сократу принадлежат четыре доказательства бессмертия души.

Кроме того, для Сократа бессмертие человеческой души – другая важнейшая категория религиозного мировоззрения, вслед за бытием Бога – также было вне сомнения. Сократу даже принадлежат четыре доказательства бессмертия души, что засвидетельствовал Платон в своем сочинении «Федон». И ещё об одной категории религиозного мировоззрения Сократа следует упомянуть. Это – «внутренний голос», которого Сократ, по своему собственному признанию, слушался при определении своего нравственного поведения. Ясно, что речь идет о «совести», как о гласе Божием в душе человека.

Вообще говоря, Сократ был той исторической фигурой, в которой осуществился решающий перелом всего течения древнегреческой философии.

Сократические школы

После смерти Сократа среди его друзей и учеников образовались несколько групп единомышленников, в каждой из которых обнаружилась более или менее определенная система мыслей. Такие группы принято называть «сократическими школами». Действительной умственной связи у этих «сократиков» с Сократом почти не было. Это были все те же афинские софисты, которые, по каким-то причинам – мало понятным для людей иной эпохи, – называли себя последователями Сократа.