Текст книги "Первая колония"

– Это если по Циратре не бродят существа, от которых уже ему приходится убегать, – вздохнул кто-то из экологов. – Мы же ничего об этой планете пока толком не знаем… Впрочем, возможно, тварь действительно создана искусственно. Этакий биологический инопланетный аналог бронетехники.

– А точно биологический? – задался вопросом кто-то из пассажиров, глаз которого дёргался в нервном тике. – Может, это вовсе и не кровь из него лилась? А просто какая-нибудь техническая жидкость?

– Поймаем, вскроем, узнаем, – буркнул дядя Стёпа, махая себе на лицо депутатской корочкой… Интересно, зачем она ему здесь-то, где все люди друг друга знают в лицо? И как такой «веер» помогает при наглухо закрытом забрале скафандра?

– У нас патроны ограничены, – мрачно сказал осторожно разряжающий свой гранатомёт военный. – И я не очень хочу знать, сколько их надо, чтобы прикончить эту штуку.

– Ну, значит, дохлого найдём, – пожал плечами мой родственничек. – Не может же быть, чтобы она тут одна такая бегала. И даже если такие чудища живут вечно, болезни и несчастные случаи вроде заложенного на тропинке боеприпаса объёмного взрыва пока ещё никто не отменял.

– Надо его как-то обозначить, – подал голос археолог лет двадцати пяти по имени, кажется, Савва.

Учитывая, что одной из основных задач нашей экспедиции был именно поиск следов инопланетных цивилизаций и их анализ, в состав команды входило десять специалистов подобной направленности. И половина их сейчас находилась в автобусе.

– Не надо, – передернула плечами его коллега, сидящая на соседнем кресле. Маленькая, вся какая-то сжавшаяся в комочек и пугливо косящаяся на дыры в обшивке тусклыми чёрными глазами, больше всего она напоминала напуганную мышь. – Накличешь ещё!

– Успокойся, Оксана, вряд ли наши земные суеверия работают на этой планете, – хмыкнул парень, успокаивающе поглаживая девушку по руке. – А обозвать тварюгу всё-таки надо. Иначе точно будем путаться с разными прозвищами вроде Та-кого-нельзя-называть-в-полевой-экспедиции. Предлагаю использовать слово «ксенодракон».

– Не похож он на благородного мифического ящера. Слишком мерзкий, – вздохнул я, посматривая на лежащее рядом тело второго пилота.

Пока тварь маячила в границах прямой видимости, спокойно заняться телом у уполномоченных на это медиков не было никакой возможности. Первых погибших на Циратре людей похоронят не сразу… Сначала на их организмах, которые сейчас просто затолкают в бокс для биологических образцов, на полставки способный работать и холодильником, проведут какие-нибудь эксперименты. Нарежут из трупов анатомических препаратов, будут пытать те местной атмосферой, водой и, скорее всего, насекомыми и бактериями. Цинично и немного гадко, но необходимо для развития научного прогресса и выживания остальных колонистов. То, что люди в белых халатах сочтут не слишком пригодным для опытов, наверное, похоронят в закрытых гробах. Или кремируют.

– Согласен максимум на ксеногепарда. Потому как эта фигня почти сумела догнать нашу «газель» и схавать её вместе с пассажирами.

Несколько истеричных смешков послужили мне ответом и чуть разрядили сгустившуюся в салоне атмосферу. Уродливая тварь оставалась всё дальше и дальше за пробитой во множестве кормой, и это волшебным образом поднимало настроение всем… кроме погибших и тех, кто очень переживал факт смерти своих знакомых или друзей. Всего на борту экспедиционного транспорта погибло четыре человека. Почти каждый десятый из тех, кто направился в эту проклятую поезду. Или едва не полпроцента от всего населения Циратры, представленного сейчас одной-единственной колонией. Трое мужчин скончались от ран в жизненно важные органы вроде сердца, мозга, позвоночника или лёгких. Реанимировать тело с простреленной навылет головой или несколькими крупными сквозными дырами в грудной клетке просто не представлялось возможным. Единственная женщина, кстати, коллега Саввы и Оксаны – археолог, погибла не то от потери крови, не то от передоза лекарствами, которыми её пытались удержать среди живых. Оторванные ноги в районе колен далеко не всегда становятся причиной отправки на тот свет… Но ей, к сожалению, и этого хватило.

С ранеными ситуация обстояла чуть получше. Пять человек попало под один, максимум два пробивавших автобус навылет снаряда. Но все их дырки оказались в местах, удобных для экспресс-ремонта силами нашего уважаемого главврача Царенко.

Расположившийся на первом этаже медик с парочкой подручных бестрепетно сшивал воедино разорванные кишки, а сорванное с положенного места мускульное мясо крепил обратно чуть ли не степлером. Во всяком случае, так утверждал дядя, зачем-то сунувшийся к нему под руку и мигом вылетевший обратно с зелёным лицом чистокровного марсианина-вегетарианца. Единственным, что врач сразу отказался приводить в норму, являлись два раздробленных в кашу пальца одного из военных. Впрочем, пострадавший мужик, которому после ранения вкатили сначала лошадиную дозу обезболивающего, а перед анестезией ещё и дали глотнуть спирта для храбрости, не сильно расстроился. Мизинец и безымянный палец на левой руке явно являлись не теми деталями организма, без которых он никак не мыслил своё существование.

Дальнейший путь к инопланетным руинам, к счастью, прошёл без каких-либо существенных происшествий. Бронированная морда автобуса, напоминающая своими очертаниями нос большого бульдозера, влёгкую ломала и выворачивала встающие у нас на пути преграды растительного происхождения. Местным хвощам и папоротникам по монументальности и прочности было до вековых дубов очень и очень далеко, да и размеры у них подкачали. Выше четырёх метров не росло практически ничего. Несколько раз приходилось объезжать овраги, искать брод в естественных водных преградах и осторожно сдавать назад, заехав в болото. Но на фоне произошедшего это было такой мелочью! Думаю, все согласились бы толкать наш транспорт до места назначения вручную, если бы только это дало гарантии избежать ещё одной встречи с подобным монстром.

Когда мы выехали из леса на открытое пространство и оказались вынуждены уступить дорогу медленно бредущему по изумрудной равнине стаду каких-то крупных зверюг инопланетного происхождения, вот тогда в салоне действительно повисло настоящее напряжение. А пальцы сами собой до хруста сжали приклады. Но обошлось. Местные аналоги не то коров, не то слонов, закованные с ног до головы в хитин и обладающие внушительными шипастыми панцирями, скребли своими жуткими челюстями траву и кустарники, а на непонятную железную громаду в отдалении только косились неприязненно. А ведь могли бы легко растоптать… Пусть каждая из них уступала в размерах встреченному нами монстру раз в десять-пятнадцать, но зато число их колебалось где-то между «много» и «офигительно много». Лично я бросил считать после тысячи, а кто-то, регулярно сбиваясь, умудрился довести счёт до пяти тысяч.

– Прямо земные бизоны, – подал голос кто-то из экологов, прихваченных нами для проверки инопланетных руин на предмет радиоактивных излучений и прочих вредных вещей. – Те, говорят, тоже когда-то бродили по прериям такими стадами, что паровозы стояли. И рельсы гнулись от их копыт. Но потом за шкуру быков, тёлок и телят промышленники, чьему бизнесу они мешали, стали платить хорошие деньги, и вся их мычащая армада вымерла в течение нескольких лет. А все их шкуры так и сгнили на складах.

– Ну, завозить сюда американских дельцов, чтобы они решили эту проблему, будет как-то чересчур, – хмыкнул дядя, взирая на медленно бредущее по равнине стадо. – Они всё-таки наши политические противники, да и вообще, уж лучше применять ядерные бомбардировки. Меньше ущерба вашей любимой экологии получится, ведь сейчас довольно чистые заряды делать наконец-то навострились из последних крошек оружейного плутония.

Через полтора часа мы наконец продолжили путь. Благо до нашей цели оставались уже считаные километры – камера с установленной на крыше турели уже вовсю пыталась увеличить виднеющиеся на горизонте точки, предположительно являющиеся остовами зданий. Не таких больших, как столичные земные небоскрёбы, но и не маленьких одноэтажных халуп. По мнению специалистов, то, что сейчас являлось руинами, больше всего походило на обычные панельные многоэтажки.

– Уровень гамма-излучения начал повышаться, – «обрадовал» всех эколог, когда до остовов строений стало уже рукой подать. – Пока превышение общепланетного фона составляет пять процентов, но кто знает, что будет дальше.

– Стоять! – тут же приказал дядя водителю по внутренней связи. – Нам нужно выпустить дронов.

К сожалению, сказать оказалось проще, чем сделать. Контейнер с летающими роботами, утыканными камерами и датчиками, тоже попал под обстрел. Четыре прошедших сквозь него снаряда вывели из строя восемь из десяти малюток, обладавших слишком тонкой начинкой для полевого ремонта. Оставшаяся пара хоть теоретически и могла разведать для нас территорию, но времени это заняло бы слишком много. Запасы еды и воды, которые мы взяли с собой, бесконечными не являлись. А доводить дело до полевых испытаний наших походных фильтров никто не хотел.

– Придётся ориентироваться на те датчики, что у нас в скафандрах. А машины будем посылать в дальние места, – решил майор Ловцов, командовавший отправившимися с нами двумя десятками солдат. – Но если ваши датчики покажут ещё что-нибудь подозрительное, сразу возвращаемся назад!

– Само собой, – кивнул эколог, которому явно и самому не хотелось совать нос в радиоактивное пекло. – Кстати, нам же для начала лезть в центр города вовсе не обязательно. И не знаю, как пришельцы, а люди обязательно вынесли бы часть его инфраструктуры на далёкую периферию. Вредное производство, шумные заводы, дорожные магазинчики и кафешки, наконец. Может, нам что-то такое поискать?

– Уже работаем над этим, – откликнулся Савва, щёлкавший клавишами небольшого ноутбука. – Чай не дурнее тебя… Если верить камерам, то несколько холмов в непосредственной близости от нас вполне могут иметь в своём основании объекты техногенного характера. Только докапываться до них будет тяжело и долго…

– Это нам не подходит, – отрицательно покачал головой дядя. – Может, проедем по кругу и будем искать явные искусственные объекты, расположенные на удалении от основных строений? В конце концов, выезд из города со всякой прилагающейся к ней инфраструктурой вполне может оказаться тупо с другой стороны.

– Почему нет? – не нашёл что возразить военный. – Это выглядит разумно.

Уже через три минуты эти его слова я вспомнил… Как и всю свою, не слишком уж и долгую, жизнь. Вот честное слово, она могла быть и длиннее раза в три или четыре! А то куда это годится: наш провалившийся под землю автобус падал секунды три максимум, и мой пищеварительный тракт чуть не повторил своё самое раннее достижение. Впрочем, возможно, в этом деле ему немного помогло то, что прямо на живот мне сверзился страдающий ожирением бегемот, матерящийся дядюшкиным голосом.

– Мы где? – спросил подрагивающий женский голос, который ещё секунду назад очень даже пронзительно визжал.

– В п… – Судя по единодушию, с которым ей ответила добрая часть присутствующих в автобусе мужчин, включая меня самого, люди точно ещё многого не знают о своей природе. Во всяком случае, зачатки внутривидовой телепатии у нас точно есть.

– А похоже, – заметила поднявшаяся из госпиталя на второй этаж медсестра. Эта представительница прекрасного пола держалась не в пример хладнокровно. – Темно, влажно и дырка вертикальная.

– Угу. Как раз по форме нашего автобуса, – поддакнул я, любуясь на брызги, которые залетели в окна-бойницы. Судя по ним, а также по тому, что падение окончилось звуком «плюх», а не «шмяк», мы угодили в какую-то большую лужу. Для озера данный резервуар, смутно видимый в свете фар и бортовых огней нашего транспортного средства, всё же оказался мелковат. – Мы угодили в волчью яму?

– Вполне возможно, – согласился Савва. – Главное, чтобы выкопал её не муравьиный лев. Кто не знает, это такие хищные насекомые, сидящие в засаде под слоем почвы.

На несколько секунд установилась напряжённая тишина. Я, как, впрочем, и другие, старательно пялился в окно. Лучи фар и проникающий сверху свет солнца рассеивали мрак лишь на относительно небольшом участке мутной лужи, по которой гуляли вызванные нашим падением волны. Двигатель молчал. Мотор не то сам заглох, не то его заглушил водитель, опасаясь заехать ещё куда-то не туда и провалиться уже к центру планеты.

Кстати, чего это там такое вытянутое на самой периферии зрения периодически блестит из-под колышущегося слоя грязи? Да ещё эти объекты, отражающие свет, как-то странно расположены. Симметрично, на расстоянии нескольких метров друг от друга. И их много.

– Да не… – протянул дядя. – Бред! На кого должна охотиться тварь, способная выкопать ловушку под автобус?!

– К примеру, на тех бессмертных крокозябр, одна из которых едва нас не схарчила, – предположил кто-то из солдат.

– Отставить панику! – рыкнул майор Ловцов. – Не забывайте, у нас есть пушки!

– И чё? – с каким-то гортанным хохляцким акцентом уточнил мой дядя. – Думаешь, они помогут против такого суперхищника?

– Ну… нет, – был вынужден признать военный. – Но мы всегда успеем застрелиться, если нас начнут переваривать!

– Спокойно! – заявил я, наконец сообразив, что именно напоминают мне поблёскивающие из-под слоя мутной воды предметы. Шпалы! Очень редко расположенные и явно не деревянные, но тем не менее размер и форма более-менее соответствовали. Конечно, в живой природе симметричные объекты тоже встречаются, взять хотя бы паутину, но чаще они всё же являются плодами творения разума. – Мы в метро! Ну, или каком-то ином сооружении инопланетян, чья занесённая землёй крыша не выдержала веса нашего автобуса.

Сами узревшие творение чужого разума археологи возбудились, экологи насторожились, а военные приготовились к драке. Разведчики-дроны и разведчики-люди бесстрашно, хотя и с лёгкими матюгами, в дополнение к штатному оборудованию вооружились мощными фонарями. Причина их недовольства, а именно мутная холодная жижа, в которой могло скрываться всё, что угодно, от голодного ксенокрокодила до особо опасных бактерий, паразитирующих на остатках трапезы вышеупомянутого хищника, плескалась у них значительно выше колен.

– А крыша-то помещения раньше прозрачной была, – заметила Любовь Юрьевна, с трудом вылезая из пулемётной турели наверху автобуса. – Вот, следом за нами несколько обломков упало, и я легко отчистила их от слоя почвы.

– Техника безопасности при работе с ксеноартефактами не допускает… – завёл было кто-то из военных, видимо, вспомнил азы научной подготовки или же просто слепо выполнял заученные инструкции.

– Мы в этой инопланетной хренотени по самое горло сидим. Вернее, даже с головой в неё нырнули, – оборвал его майор. – Если она опасна, нам уже в любом случае ничто не поможет.

– Пластик? Стекло неизбежно поцарапало бы или как-нибудь деформировало… – задумался дядя, рассматривая толстый обломок пластины из неизвестного материала. В свете установленных в салоне нашего автобуса ламп он напоминал кусок прозрачнейшего льда. – А сверкает-то как! Прямо чистый бриллиант!

– Не исключено. – Женщина с приятной внешностью и несколькими научными степенями принялась приводить в рабочее положение микроскоп. – Углерод – один из самых распространённых элементов в этом мире, а состоящий из него алмаз чудовищно твёрд. «Гагарин» тоже мог бы иметь отдельные бриллиантовые детали, если бы синтез данного материала обходился при наших технологиях дешевле.

И если бы у материаловедов было достаточно расходников для отработки техники, позволяющих бороться с его хрупкостью при расколе по спайности.

– Что вы видите? – майор Ловцов переключился на разведчиков. Вернее, на изображение с их камер, которое выводилось у нас на экраны мониторов. – Нашли что-нибудь?

– Одну стенку. Теперь движемся вдоль неё, составляем карту этого подземелья. – Камера на шлеме разведчика чуть сдвинулась, и луч фонаря высветил… – Периодически встречаются обломки какой-то техники, размером примерно с легковой автомобиль. Состояние – даже не хлам, а одна сплошная гниль и ржавчина, явно обрушившаяся сюда под собственным весом. Контуры отдельных деталей только угадываются. Дозиметр не пищит, образцы взяли.

– А другие рельсы видны? – придирчиво уточнил майор.

– Рельс тут только один. – Изображение дёрнулось и показало заметно возвышающуюся над полом серебристую штуку, просматривающуюся под поверхностью воды. Невдалеке от неё вздымалась тёмная громада, кое-где покрытая бледным налётом не то плесени, не то мха. – Если это вообще рельс, в чём я лично сомневаюсь. Когда мы шли вдоль него, то упёрлись в стену. Не в завал, не в проход, а в гладкую стену. А вот, кажется, виден второй конец этой штуки, и он тоже никуда не ведёт. Кстати, почти все обломки техники находятся рядом с выступами. Словно её у них специально останавливали.

– Подземная парковка? – почесал мой дядя подбородок.

– Не самый плохой объект для первичного анализа, – оценил я, наблюдая за передвижениями дронов. – Однозначно лучше, чем военный бункер.

– И на фиг тогда здесь прозрачная крыша? – задался вопросом кто-то из экологов. – Для красоты?

– Может, солнечные батареи подзаряжать? – пожала плечами Любовь Юрьевна, не отрываясь от исследования образца инопланетных материалов. – Или этого требовали принятые в их обществе санитарные нормы.

– Мы нашли какие-то рисунки, – доложили разведчики, освещая стену перед собой фонарями.

На ней действительно имелись цветные пятна, и это была уж точно не плесень или какой-нибудь экзотический мох. Рваные мазки синего, белого и жёлтого цветов образовывали единое целое, смахивающее на картину художника-абстракциониста. Овальная светлая рама, внутри которой капельки колотили щупальцами-ложноножками рваные круги, а поперёк поля битвы полз скелет большой серебряной гусеницы… Минуточку, а это не план ли помещения? Очень уж центральная его часть походит своей симметричностью на обнаруженные «рельсы».

– Если бы мы были на Земле, то я сказал бы, что это схема эвакуации при чрезвычайной ситуации. Только нарисованная китайскими иероглифами.

– Как раз иероглифов я тут и не вижу. Одни простейшие геометрические символы, да и те далеко не везде, – задумалась девушка-археолог, постукивая пальцем себе по основанию шлема, за которым скрывался подбородок. – Надо совместить план помещения с этим рисунком, чтобы понять, как обозначали инопланетяне те или иные объекты.

– Анализирую картинку в разных диапазонах, на случай если местные имели другой спектр зрения, – подал голос кто-то из инженеров. – Уже нашёл кое-какие различия между цветами, которые человеческий глаз почти не воспринимает.

Чем-то щёлкнув, он спроецировал дополненное изображение обнаруженной схемы на стенку автобуса. Картинка стала значительно чётче, казавшиеся на первый взгляд однородными цветные пятна разделились на отдельные сегменты из более-менее узнаваемых геометрических фигур. Привычных людям прямых углов насчитывалось среди них маловато, но это явно была схема помещения, а не какой-то абстрактный рисунок.

– Та-а-ак! – Майор, на зависть любому суперкомпьютеру, успел проанализировать и разобрать увиденное за долю секунды. – Двигайтесь влево! Эта синяя фигня с отходящей от неё за пределы общей схемы трубой похожа на выход. Проверьте, не завален ли он и пройдёт ли там автобус.

– Если и нет, не страшно, – успокоил его кто-то из инженеров. – Он у нас всё равно модульный, а лебёдка в комплекте имеется. Вытащим наружу по частям.

– У меня нет желания потерять на сборку-разборку пару суток, – пробурчал дядя.

– Обижаете, – покачал головой его собеседник. – За двенадцать часов управлюсь! Ну, за пятнадцать. Всё-таки без Васи работать станет чуть сложнее, пусть земля ему будет пухом…

– Стоп! – вдруг отчаянно закричал Савва, в данный момент командующий одним из уцелевших дронов. – На десять часов! Груда обломков, к которой ближе всего стоит сержант Загеридзе!

Мгновенно разведчики рассыпались в разные стороны и залегли прямо в грязь, выставив стволы в заданном направлении. Со скрежетом расположенная на нашей крыше турель развернулась туда же, готовясь поддержать бойцов ливнем крупнокалиберных пуль.

– И… что? – задал вопрос с каким-то гортанным акцентом не иначе как данный сержант, тщательно подавляя так и просящиеся на язык слова, относящиеся к самым экспрессивным терминам русского языка. – Она же не движется!

– Да, не движется, – согласился Савва. – Но она не высовывается из воды, а висит в паре сантиметров НАД ней.

Лучи фонарей сверху донизу обшарили непонятную груду лома, о чьём первоначальном виде оставалось лишь догадываться. И, чёрт побери, она действительно парила! На высоте около сантиметра и абсолютно не касаясь воды. Тонкий грязный шнур соединял её с покоящимся под слоем мути «рельсом», но он провис и явно был слишком маленьким для удержания подобной махины. А сверху никаких верёвочек или тросов.

– Что ж, теперь мы знаем, сохранились ли тут работающие образчики ксенотехнологий, – удовлетворенно выдохнул дядя Стёпа, расплываясь в широкой улыбке. – Есть чего тащить на «Гагарин» и изучать до потери пульса…

– Состояние такое, что работать с ним придётся скорее археологам, чем мне. – Любовь Юрьевна буквально прикипела к экрану монитора. – Вон, под водой обломки, отвалившиеся от этого агрегата! Как его внутренние системы до сих пор работают? И откуда они берут энергию?!

– Может, из рельса? – предположил я. – Зачем-то он ведь нужен. И если здесь нечто вроде парковки, то почему бы ей не оказаться совмещённой с заправкой? Особенно если используется не какое-нибудь топливо, запасы которого давно истощились бы, а одна из форм передачи энергии.

Кто-то из разведчиков, на всякий случай обходя парящую груду хлама, нашёл-таки выход. Внушительные двери почти метровой толщины были открыты настежь. Хозяева помещения не то поленились их закрыть, не то просто некому было это сделать. В соседнем зале начинался ведущий чуть-чуть вверх подземный пандус.

Другие разведчики, полностью осмотрев то помещение, куда грохнулся наш автобус, прошли к этой гладкой ровной дороге и обнаружили в конце помещения большой завал. По бокам автострады расположилось несколько маленьких каморок, один в один напоминающих небольшие магазинчики. Полки обрушились, а лежащие на них товары давно истлели, но среди мусора легко угадывались отдельные созданные руками инопланетян детали, на которые немедленно начали дистанционно капать слюной наши ксеноархеологи.

– А вот эта штука больше, чем остальные. И, я бы сказал, чётче. Словно материал, из которого её сделали, намного лучше сопротивлялся коррозии и износу, – заметил майор, во все глаза рассматривая образец инопланетной техники. – Кроме того, видите, у неё по правому борту идут неровным прерывистым пунктиром какие-то отметины-кратеры? Словно очередью туда влепили, но не смогли пробить броню.

– И нашлёпка на крыше похожа на маленькую пулемётную башенку, – кивнул я, нервно потирая замёрзшие руки. Окружающие поморщились, когда перчатки скафандра с неприятным скрежетом прошлись друг по другу. – Думаете, это не легковушка, а бээмпэшка? Армейская техника по умолчанию должна обладать повышенным запасом прочности по сравнению с гражданскими моделями.

– Посмотрим. – Любовь Юрьевна оторвалась от микроскопа и вооружилась предметом, совсем неподходящим хрупкой девушке. Да и научному сотруднику колониальной экспедиции, так сказать одному из лучших интеллектуалов планеты Земля, тоже. Большой чёрной монтировкой, фактически гнутым ломом. – Раз никаких опасностей, кроме грязи, тут нет, то я хватаю сапёрного робота, своих людей и иду исследовать эту штуку.

– Подождите, пока мы окончательно проверим все углы, – остановил её Ловцов. – Вдруг где-нибудь притаился хищник, который спрятался от заполнивших его логово непонятных двуногих. Или мина нажимного действия стоит…

Никаких неприятных сюрпризов, однако, солдаты не обнаружили и отправились вручную разгребать выход наружу. Автобус наш не соответствовал высоте предназначенного для местного транспорта туннеля, но разобрать всю конструкцию и снять только второй этаж – это две большие разницы. И потому наши инженеры, включившиеся в работу, не очень-то и возмущались внезапно привалившему им «счастью». Люди были довольны и тем, что исследование инопланетных руин протекало в более-менее комфортной обстановке. Плещущаяся под ногами мутная жижа, разумеется, доставляла определённого рода неприятности… Зато образцы не требовалось далеко тащить. Или с риском для жизни отдирать от местных конструкций. Они и сами успешно отлетали, только тронь.

– Чёрт побери! – зло бухтел Савва, роясь в куче хлама, перекрывавшего проход в один из «магазинов». Именно в помощь к археологам меня и направили, посчитав, что в любом другом месте от сисадмина будет ещё меньше пользы. – Здесь только непонятные жестяные и металлические закорючки, которые никак не могут быть деталями одного и того же устройства! А всё остальное рассыпалось в прах!

– Разлагаемые биоматериалы, – предположил я, осторожно прикасаясь пальцем к тому, что выглядело как более-менее сохранившая свои очертания овальная коробка неопределённого серо-буро-малинового цвета. Стоило лишь слегка дотронуться до её бока – и она рассыпалась на множество отдельных кусков, состоящих, похоже, из одной только пыли. – У нас на Земле такие тоже упорно пытаются внедрить, чтобы окружающую среду не загаживать.

– Похоже на то. Нам ещё повезло, что мы начали работу в месте, где нет ветра, осадков и других факторов, мешающих сохранности предметов инопланетной культуры, – согласилась со мной девушка-археолог, осторожно разглядывая комочки пыли на полу. – Знаете, а мне кажется, раньше тут был продовольственный магазин. Вот, посмотрите. Это изображение очень походит на какой-то фрукт. И таких здесь встречается много.

– Скорее ягода, она на вытянутую клубнику немного смахивает. – Я с трудом смог выделить линии рисунка, украшавшего одну из стенок полусгнивших коробок, от покрывавших инопланетную упаковку трещин. – Но почему тогда всё это одноцветное?

– Для нас одноцветное, – заметил Савва. – Мы же вроде уже выяснили, местные видели в инфракрасном спектре.

– Не только в нём. Чертёж на стене разными красками намалёван, – возразила девушка. – Но у меня есть одна теория… И она прекрасно объясняет тот факт, что здесь нигде нет букв с надписями.

– Излагайте, юная леди, – потребовал от специалистки по разгадке тайн древности мой дядя, внезапно возникший у нас за спиной. Да ещё и залихватски подмигнул одной из немногих на Циратре женщин, явно заигрывая. Вот ведь старый кобель! Личной массажистки ему мало! Хотя она вроде теперь скорее общественная…

– Ну… – смутилась девушка. – Я думаю, что поскольку большая часть здешней жизни представлена насекомыми…

– А-а-а! – Пронзительный женский вопль ударил по общей связи, заставив всех членов экспедиции синхронно вздрогнуть. Кажется, кто-то из охранников даже выстрелил. Хорошо, хоть прямо на направлении полёта пули никто не стоял, а рикошета не произошло. – Снимите меня отсюда!

– Тащите кошку! – Рёв Ловцова, раздавшийся следом, прозвучал не менее громко. Хотя и не так испуганно. – А то улетит!

Метнувшись обратно в помещение с обвалившейся крышей, мы обнаружили… Любовь Юрьевну, отчаянно дрыгающую своими стройными ногами на высоте четырёх метров. Женщина двумя руками пыталась отпихнуть от себя потолок, к которому её прижимал длинный широкий плоский лист неизвестного материала габаритами два на три метра. Судьба оказаться раздавленной им, похоже, пока не грозила. Легко перебарывая действие подъёмной силы, она отталкивалась от преграды и опускалась вниз сантиметров на тридцать-сорок… И опять возносилась, только уже чуть в другом месте. А ведь до края дыры, куда её могло бы выпихнуть инопланетное устройство, оставалось совсем чуть-чуть. Судя по тому, что растерянные учёные сжимали в руках разного рода проржавевшие детали или инструменты, а от местного летающего броневичка на прежнем месте виднелась только торчащая из воды башенка, они таки нашли ту штуку, которая перебарывала притяжение Циратры.

– Антигравитация? – предположил дядя Стёпа, следя за тем, как учёную пытаются захлестнуть толстым армированным канатом.

– Больше на искусственную невесомость походит, – не согласился я, наблюдая, как от лёгкого толчка инопланетная штуковина и распластавшаяся на ней женщина отлетают в сторону. Они пару раз повернулись вокруг своей оси, но снова начавшая голосить Любовь Юрьевна вцепилась в находку крепко. Не иначе как видела её основой для своей будущей диссертации. А может, просто побаивалась высоты. – На видео с орбиты космонавты точно так же крутились.

– А в чём между этими двумя понятиями разница? – осведомился Савва. – У меня с физикой как-то не очень.

– Ну… – Я посмотрел на дядю Стёпу, стесняясь сознаться, что у меня тоже данная дисциплина в списке любимых предметов не значилась.

Со второй попытки арканом всё-таки удалось захлестнуть ногу воздухоплавательницы и притянуть её обратно на землю. Вернее, на воду. Перенервничавшую учёную с трудом отцепили от образца. А инопланетный механизм, чуть не улетевший обратно вверх, немедленно замотали в два слоя сетей и на всякий случай взяли на прицел. Думаю, на него бы и наручники надели, если бы нашли куда.

– А какая у вас была теория? – поспешно переменил тему разговора опытный политик. – Ну, о том, почему мы здесь не можем найти ни единой буквы.

– Запаховое письмо, – ответила девушка-археолог. – Среди наиболее развитых насекомых Земли это весьма распространённый способ коммуникации. Те же муравьи или пчёлы, чьи рои насчитывают миллионы экземпляров, могут им едва ли не полноценно общаться без личного контакта. И если местные разумные формы жизни эволюционировали от подобных существ, то в качестве алфавита им проще было научиться запоминать комбинации нескольких ароматов, чем учиться карябать закорючки-символы.

– Но мы же нашли рисунки каких-то плодов, – осторожно заметил я. – Нормальные… Ну, относительно. Это не идентичные натуральным ароматизаторы, показывающие, что когда-то находилось внутри.

– Значит, глаза у инопланетян тоже имелись, – пожала плечами девушка. – Мы ведь в супермаркетах обычно именно на этикетки смотрим, а не читаем всё, что пишут на упаковках производители. Хотя последнее, разумеется, намного более информативно. А в некоторых случаях даже и может уберечь от большой ошибки.