Текст книги "Черный космос"

Во-первых, они вынужденно, из-за особенностей строения мозга, ограничили свою фантазию в рамках более-менее человекоподобного облика. Десятирукий и шестиногий спрут в полтонны весом учиться эффективно управлять своим новым телом должен был годами. А в условиях, когда нахлебников обычно пристреливали, такой период адаптации попросту невозможен.

Во-вторых, умники в белых халатах не закрепляли изменения в наследственности. Последнее условие большинство клиентов горячо одобрило. Дети, если они у них, конечно, появятся, по мнению большинства, должны были оставаться обычными людьми. Вот только подрастающее поколение, тоже, как правило, глядя на родителей, хотело себе похожие примочки, сильно помогающие в сложной, но невероятно увлекательной игре под названием жизнь.

Ученые новым клиентам только радовались. Их запасы ведь были хоть и велики, но не бесконечны, а с исчезновением государственной инфраструктуры кладовые перестали пополняться сами собой. За операцию, вернее, целый комплекс сложных процедур, с клиентов брали более чем не плохие деньги. Хотя какие в те времена были деньги? Бартер правил миром. Но, так или иначе, благодаря проводимой учеными политике, измененных и тогда, и сейчас, относительно немного, примерно процентов девять-десять от общего количества людей. И стать одним из них человек может только после достижения пятнадцати лет.

– Принято, – после очень долгого молчания проскрипел, наконец, компьютер. Я от его действий даже заволновался, как бы и эту пересдачу не отправила система в ненужные данные, предназначенные для стирания. Во всяком случае, если тон грубого подобия искусственного интеллекта меняется ни с того, ни с сего, это значит, что внутри него протекают какие-то непонятные процессы. И вряд ли их результат мне понравится. – Вопрос восемь. Что вы можете рассказать о процессе объединения?

– В экстремальных условиях выжили лишь сильные лидеры, которые задумывались о будущем. – Пожалуй, тут будет уместным проявить немного фальшивого патриотизма. И надеяться, что камера на браслете не передаст кому не надо мое скривившееся в гримасе отвращения лицо. – Ситуация, когда каждое поселение было обособленным от внешнего мира, не могла продолжаться вечно. Рано или поздно поверхность Земли снова стала бы пригодной для существования, и народ неминуемо вылез бы из бункеров, желая забыть темные, тесные и душные подземелья, как страшный сон. А возглавляли людей лучшие! И, естественно, для достижения наибольших результатов было принято решение скоординировать их усилия.

Вследствие нормализации обстановки на планете люди избавились бы из-под тотального контроля новых хозяев жизни, глав корпораций, в те времена еще называвшихся совсем по-другому. А они уже привыкли вкусно есть и сладко спать под усиленной охраной. Власть – страшный наркотик. И привыкание к нему гарантированно излечимо только летальным исходом. Уцелевшие члены прежних правительств, из крупных чиновников враз ставшие мелкими феодалами. Торговые бонзы, внезапно сделавшие состояние на чужих бедах. Генералы, сохранившие в подчинении осколки войск. Полевые командиры, сколотившие себе отряды головорезов, не боящихся ни бога, ни черта и отвоевавших себе место под рукотворными сводами. Все они сумели договориться о разделе сфер влияния на прямых электронных совещаниях. А кто не сумел – погиб. Кое у кого сохранились коды доступа к уцелевшим ракетным шахтам, предназначенным для отсроченных ударов и приберегшим смертоносное содержимое. Да и своими ручками уже никто не стеснялся устранить несогласных с новым миропорядком, лично им сулившим достаточно радужное будущее.

– Подробнее, – проскрипел динамик, когда я запнулся, чтобы перевести дух. – В случае, если подача звуковой информации не будет возобновлена в течение трех секунд, данная попытка сдачи экзамена считается аннулированной.

– Дата конференции, на которой были приняты одни из самых судьбоносных решений в истории человечества, объединивших всю людскую расу, до сих пор считается одновременно и государственным праздником, и началом новой эры. По официальному календарю сейчас идет четыреста двадцать третий год от Соглашения! – поспешно затараторил я, сам глотая звуки не хуже институтской программы. О последовавших за данным мероприятием годах истребления несогласных скромно умолчим. Традиционно, как не раз это делали в глубокой древности со многими неприглядными фактами. – Неофициальную политику ученых по созданию измененных, неспособных самостоятельно передать свои отклонения от общечеловеческого эталона по наследству, там тоже, между прочим, облекли в плоть четких формулировок и законодательно закрепили. И она сохранилась до настоящего времени практически в первоначальном виде! Тогда же создали и приняли основу основ современного общества, систему статусов!

Конечно, в учебниках это называется иначе. Борьба с сепаратизмом, жизненная необходимость объединения человечества, контроль за распространением опасных технологий, уничтожение бандформирований… Вот только почему-то данные процедуры произошли в то время, когда не сумевшие наладить относительно автономное существование уже погибли, а по земной поверхности стали передвигаться без скафандра.

У моей расы не появилось единого лидера. Этого не произошло в те времена, невозможно сейчас и вряд ли станет вероятно в обозримом будущем. Но после Соглашения, залюченного главами корпораций, вновь возникло такое явление, как сословные ранги и аристократия. Все население бункеров, то есть, попросту говоря – человечество, оказалось официально поделено на группы, которым присвоили соответствующие буквы английского алфавита. Почему был выбран именно он, не до конца понятно. Вероятно, данный язык считался межнациональным средством общения. Или, может, потому, что уцелели в основном представители весьма развитых стран, для которых он являлся родным. В соответствии с полученным статусом человек обладал теми или иными правами. А вот обязанностями его нагружали вышестоящие, которые законодательно получили возможность решать судьбы подчиненных. И не только.

Статус также определял цену жизни человека. В прямом смысле слова. Была установлена система наказаний и штрафов за все правонарушения, включая убийства. Единая по всей планете, соблюдавшаяся неукоснительно, жестокая и безобразная. От того, каким положением обладал потерпевший, а каким жертва в ней, зависело очень многое. Следить за исполнением принятых законов призвали созданную общими усилиями структуру – Социальную Службу. Эта организация объединяла в себе все мыслимые и немыслимые функции контролирующих и карательных органов. А управляли ею непосредственно главы корпораций, являющиеся ее верхушкой. Социки, как немедленно окрестили их люди, являлись жестокими и практически всемогущими чудовищами в человеческом обличье. Их боялись и ненавидели. Но боялись все-таки больше. Конечно, они, помимо всего прочего, занимались такой важной и полезной деятельностью, как контроль за оборотом наркотиков или мониторингом за соблюдением экологических и санитарных норм. Правда, я лично не знал ни одного человека, по мнению которого плюсы данной организации перевешивали бы ее минусы. Хотя, вероятно, повинен в этом мой круг общения, среди которого не имелось выходцев из высшего общества.

Одной из самых неоднозначных функций образовавшейся структуры стала служба принудительного решения конфликтов. За любое правонарушение, с исключением в виде политических махинаций и промышленного шпионажа, ею устанавливался штраф, позволяющий полностью искупить свою вину перед обществом. Если попался, то заплати его и свободен, да и вообще как будто не судим. А коли сразу постучишься в офис социков и выложишь его же да плюс двадцать пять процентов надбавки, так контора сама сделает все, за что получены деньги. Изобьет, украдет, убьет. Но – с минимальным количеством риска для окружающих и весьма профессионально. Узаконенный институт насилия, которое после Войны прочно вошло в человеческую жизнь.

Возможно, это и было необходимо в то время, чтобы человечество могло стравливать пар относительно безопасным способом и выжить… Возможно. Но очень маловероятно. Я всегда так считал, имея возможность сравнивать мир прошлый и мир нынешний. Сведения, которые нашлись в старых архивах, во время подготовки к экзаменам, лишь убедили меня в этом. Главы корпораций, при помощи Соглашения, хотели сделать наш мир идеальным для себя… Ну что ж. У них получилось.

Те, кто был на верхушке социальной пирамиды, в зависимости от собственной мощи и влияния, взяли себе символы от A до D. Императоры, короли и правители нового мира. Главы крупных фирм-городов, чье слово было законом для всех, кроме таких же, как сами они, хозяев жизни. Высшие чиновники Социальной Службы. Им можно было все кроме массового геноцида. За отдельные убийства, пусть даже их набиралось много, они выплачивали социальной службе штрафы. Для меня – невероятно огромные. Для них – карманную мелочь.

Литеры от E до H получили их ближайшие помощники, каждый из которых имел в подчинении не одну сотню человек. Впрочем, в исключительных случаях этот статус мог даваться и кому-то другому, не имевшему в своем распоряжении крупных сумм или власти, но достаточно ценному. Видному ученому, сделавшему фундаментальное открытие или личному телохранителю кого-то из высшей аристократии, спасшему жизнь сюзерену, тем самым доказав свою верность и полезность. Эти теоретически уже могли попасть под каток законов, но никогда этому не подвергались, если их не настигала немилость своих вышестоящих покровителей. Последние лично или при помощи своих подчиненных лишали провинившихся свободы и жизни. А сами были прикрыты от законов… Ну, за исключением тех случаев, когда верхам хотелось провести образцово-показательную казнь, кинув кость плебсу и отдав бывшее высокое начальство на расправу жаждущей крови толпе.

Буквы I, G, K, L, M достались мелким начальникам и начальничкам. В какой степени мелким? Десяток подчиненных как минимум. Максимум не лимитирован и зависел от сферы, где те находились. В тюрьмы или в прицел работников Социальной Службы они попадали… иногда. Если обладающие этими рангами умудрялись не опростоволоситься достаточно долго, то начинали располагать средствами, позволяющими откупиться от закона.

Основанная масса населения получила статус, выражающийся символами от N до S. Рабочие. Солдаты. Мелкие клерки. Представители социальной сферы. Им уже были не под силу штрафы, установленные за правонарушения. На один такой они копили десятилетиями. А потому были вынуждены стать весьма законопослушными. Если хотели жить и жить, пусть не так уж хорошо, но терпимо.

Буквы от T до W означали людей с поражением в правах. Проще говоря, узаконенных рабов. Но если так назвать их в зоне досягаемости датчиков Социальной Службы, то ее работники неизбежно навесят на того, кто нарушил постановление от какого-то там числа, солидный штраф. Вот уж чьей участи не позавидуешь, прогресс науки и техники не позволял им иметь даже призрачные шансы на обретение свободы и заставлял быть покорной глиной в руках тех, кто имел в своем распоряжении коды управления. По мне стать подобной марионеткой – это хуже, чем мертвым. Правда, иметь в подчинении таких бедолаг позволялось только со статуса G. Хоть что-то хорошее, относительно простые люди не могли испытать искус владения чужими судьбами. Да и было обладателей этих категорий, по правде говоря, не так чтобы много. Рабский труд в большинстве отраслей высокотехнологичного общества попросту неэффективен. И потому девяносто пять процентов рабочей силы считали себя свободными людьми, хотя по факту отличались от невольников не так уж и сильно, тоже всю жизнь горбатясь на хозяина за еду, одежду да очень-очень редкие дополнительные подачки по праздникам. Призрачная надежда оказаться полезным и получить более высокий статус, позволяющий вздохнуть чуть-чуть свободнее, заставляла их трудиться изо всех сил, действуя даже эффективнее понуканий и принуждений.

Литеры X, Y и Z стали достоянием преступников. Причем обладатели самой высокой категории, из возможных для правонарушителей, еще могли ждать реабилитации, а за их убийство налагался незначительный штраф. За головы обладателей предпоследней буквы, отделенные от туловища, даже назначалась награда. А любой вид контакта, кроме немедленного убийства того, в чьем досье стояла последняя литера английского алфавита, сам по себе являлся тяжким преступлением. Присваивали же ее исключительно революционерам и борцам с режимом, обзываемым террористами. Показательно, не так ли?

Для жителей подземных убежищ это ничего не меняло, поскольку введенный закон лишь закреплял юридически и так де-факто существующее положение дел. А вот для их потомков… Статус передавался по наследству. Изменить его было легко. В сторону уменьшения. А вот подняться по социальной лестнице, как во все времена, было очень и очень сложно. Почти невозможно. У власть имущих росли свои дети, и конкуренты им, понятное дело, даром не нужны. Тот, кто сидел на верхушке социальной пирамиды, не собирался с нее спускаться. Примерно это я рассказал на прошедшем экзамене с той лишь разницей, что придерживался официальной доктрины и не называл вещи своими именами. В итоге – высший балл. Интересно, хватит ли моих достижений на диплом с отличием? Если да, очень хорошо, ведь он автоматически поднимет меня до статуса Р. А это больше, чем у обычных выпускников вуза, чей ранг всего лишь Q, деньги за работу и меньший страх за свою жизнь и здоровье. И… и еще это шаг к мечте. Заветной, но почти недостижимой. К черной равнодушной холодной пустоте. К космосу.

– Принято, – проскрипел динамик, после того как молчал почти минуту. – Дополнительный вопрос, не относящийся к общей теме! Охарактеризуйте возникновение расы псевдометаморфов и их опасность в настоящее время!

Это еще откуда такая пакость на мою голову свалилась? И каким боком сии сведения относятся к истории?! Натуральная же ксенология! А нас ей даже не учили!

– Мм… это искусственная полубиологическая цивилизация, – вспоминались нужные сведения с трудом. Ну не повторял я их, поскольку по изучению инопланетян простым рабочим глубокие и фундаментальные знания не требовались, их давали лишь в сжатом объеме, вовсе не обязательном для запоминания. Но я, понятное дело, данный предмет изучал углубленно и самостоятельно, а потому сейчас, возможно, даже справлюсь с подкинутым компьютером заданием. – Изначально они представляли собой хищных роевых насекомых, проживающих на планете с большим запасом радиоактивных элементов, неблагоприятным, быстро меняющимся климатом и крайне интенсивной эволюцией. Чтобы лучше охотиться на добычу или отбиваться от более крупных хищников, они перенимали черты окружающего их живого мира. Матки данного вида фактически являются органическими заводами, способными встраивать цепочки ДНК из поглощенной пищи в свои личинки, придавая им те или иные нужные свойства. Вырастающие из тех рабочие особи могли даже частично или полностью копировать поглощенных существ. Эти твари привлекли внимание куда более развитой расы, ранее владевшей большей частью нашей Галактики. После того, как их развитие искусственно направлялось в нужную сторону в течение пары тысяч лет, данные существа обрели разум. А также усилили способность конструировать на основе своих личинок любую существующую или хотя бы теоретически возможную форму жизни. Когда ее представители копируют собой наделенного интеллектом инопланетянина, то выявить подобного шпиона без лабораторного анализа практически невозможно. А сам он будет не только совершенней подавляющего большинства представителей вида, под который маскируется, но и сохранит возможность ограниченно управлять клетками тела, скажем, вырабатывая нужные ему гормоны, ускоренно регенерируя или изменяя внешность.

Флаер качнуло. Затем внутренности такси огласил тревожный писк, оно камнем упало вниз. Краем глаза я заметил яркую вспышку немного дальше и выше. Видимо, разрыв ракеты или детонация реактора машины, если ее подбили импульсным оружием. В воздухе происходили непонятные разборки и, чтобы не попасть под шальной выстрел, гражданскому транспорту пришлось спешно менять траекторию своего полета. Надеюсь, дополнительную плату за это с меня не стрясут.

– Однако прогресс биологических технологий не оправдал ожиданий. – Война войной, тем более чужая, а отвечать равнодушному искусственному экзаменатору все равно надо. Он ведь, даже если студента сейчас смертельно ранят, просто прождет положенные секунды, а потом отключится. – Живая плоть, даже самая совершенная, не смогла приспособиться к высоким нагрузкам. А они неизбежны не только в сфере освоения космоса, но в тяжелой промышленности, необходимом элементе развитой цивилизации. Потому псевдометаморфы были вынуждены лишь дополнять своими эксклюзивными возможностями стандартные технические решения. Плюс специализированные особи-станки, не говоря уж о более сложных устройствах, редко могли состоять всего из одного разумного. В данный момент ареал расселения их расы находится далеко за пределами влияния человечества, а потому точек соприкосновения между нашими народами почти нет. Однако в галактике к данным инопланетянам относятся подозрительно. Они имеют заслуженную репутацию лучших шпионов и воров, ограниченных в своей деятельности лишь необходимостью периодически контактировать с маткой. А та имеет громадные габариты в десятки тонн и потому может быть легко обнаружена. От этого эволюционного атавизма, доставшегося им от диких предков, роевые насекомые, чей внешний облик и физиология способны в мельчайших деталях повторять иных живых существ, так и не смогли избавиться.

– Принято! – сказал, как плюнул, динамик. – Экзамен истории закончен, корпорация «Знания Метронома» оценивает ваши усилия на высший балл. Благодарим за сотрудничество.

Фух! Я справился! Снова. Надеюсь, в третий раз мне одну и ту же дисциплину пересдавать не придется?

– Благодарю вас за то, что воспользовались услугами компании «Метроном-авиа», – почти нечленораздельно прохрипел разболтанный за годы эксплуатации динамик под потолком, когда такси стало заходить на посадку. – Прошу покинуть салон или выдать новый пункт назначения. Если вы воспользуетесь услугами нашей компании более трех раз за сутки, вам будет предоставлена скидка на последующие заказы в размере…

– Да открой ты уже дверь, железяка чертова! – зло буркнул я, наблюдая поверхность стоянки. Робот, разумеется, меня не послушал и выпустил клиента только после обязательного блока рекламы. Интересно, какой статус надо иметь, чтобы избавиться от прослушивания этой чуши? Теперь осталось только дошагать до дома. Время, конечно, позднее, но родной район – очень тихое место. А как же иначе? Здесь живут в основном семьи ветеранов частных армий разных мелких корпораций. И у каждого автомат. А то и что-нибудь покруче найдется.

Те, кто пережил хаос ядерной зимы, ценил средства самообороны и нападения выше жизни. Чужой. Хотя, временами, и своей. В первые годы после Соглашения разоружить народ было просто невозможно, за каждой такой попыткой следовал мятеж. А главы корпораций не хотели терять столь медленно восполняющийся ресурс, как люди, оставшиеся в дефиците. К тому же на поверхности оказалось легко найти пусть и радиоактивные, но еще более-менее исправные стволы и боеприпасы, оставшиеся от уничтоженных армий. Чтобы пристрелить врага, а потом отправиться в утиль, они вполне подходили. В итоге, после некоторых раздумий, у населения не стали отбирать опасные игрушки. А пережившие ядерную зиму так красочно расписывали своим потомкам перспективы остаться без последнего довода в жарком споре, что и до наших дней слово «пацифист» является ругательным синонимом слова «самоубийца». Социки не разрешают ходить с оружием наперевес обладателям низкого статуса, но не слишком пристально следят за исполнением этого закона. Жизни расплодившегося быдла не волнуют власть имущих. А уж дома можно вполне законно хранить и вообще почти что угодно, вплоть до наступательных гранат. Такова уж сложившаяся традиция.

Преступники, естественно, такому изобилию рады. Но и их жертвы с пустыми руками не ходят. Хотя, как правило, асоциальные элементы имеют те же самые категории, что и простые люди. Поэтому ассортимент средств, доступных обеим сторонам для силового решения конфликта, был примерно одинаковым. Нельзя иметь на поясе лазер или даже примитивный огнестрел без как минимум статуса P? Что ж, остаются ножи, шокеры, разнообразный метательный и ударный инструмент. В умелых руках эти вещи смертельно опасны. Разнообразные средства ведения войны прочно укоренились в людском быту. Сейчас безоружными ходят либо особо радикальные фанатики каких-нибудь сект, либо армейские киборги. Последние за счет одного лишь внутреннего арсенала могут справиться с любыми противниками, кроме бронетехники и своих коллег.

– Я дома! – Мой крик огласил квартиру. Пройти по знакомому маршруту можно было даже с завязанными глазами.

– Как дела?! – Раздался ответный вопль из комнаты, где ютился мой приемный отец. А затем, после едва слышимого шуршания, с которым свернулась развертка голографической газеты, выкатился собственной персоной и ее обитатель. Полюбоваться на вернувшегося условного отпрыска. Кресло, оборудованное шестью механическими ногами, слегка скрипело. Его давно пора менять. Вот только пассажир этого футуристического протеза никак не хотел это делать, не желая расставаться с привычной вещью.

– Ну… – Врать ветерану, пятнадцать лет проливавшему кровь в войнах корпораций и уволенному только в связи с полученной инвалидностью, лечение которой не покрывала страховка, вообще проблематично. А уж если он вдобавок является членом мафиозной группировки и знает вас от и до, потому как сам перевоспитывал, помогая делать первые шаги в изменившемся мире, то подобное занятие вообще теряет всякий смысл. – Одолжишь десятку на восстановление боеготовности?

– Понятненько, – хмыкнул мой «папаша», правильно расшифровавший следы недавнего боестолкновения на одежде. И сопоставивший их с зияющей дырой на месте осветительной гранаты, вмонтированной в браслет-коммуникатор. – Какой урон понесли сражающиеся?

– С нашей стороны только моральный и перерасход боеприпасов, у бандюков пара ссадин. Жертв и разрушений, к сожалению, нет, – отчитался я.

– Какому недоумку пришло в голову разместить один из корпусов вашего института в трущобах? – раздался из кухни голос сожительницы приемного отца, которую иногда мы с моим проводником в жестоком мире в шутку звали «мамочкой». Но только, когда она была в хорошем настроении. До отставки эта живущая гражданским браком воинственная чета служила вместе. – Голову бы ему открутила!

– Думаю, здесь поработал тот же могучий интеллект, что ставит пары во время, когда некоторые люди уже ложатся спать, – ответил ей ветеран и мафиози.

– И не говори, – поддержал его я. – Знали бы, кто он, этот таинственный недоброжелатель, всем студенческим коллективом скинулись бы на лицензию. И ногами его, ногами… все пять тысяч человек.

– Боюсь, жертва вашего гнева сдохнет на первой сотне желающих провести ему агрессивный массаж внутренностей, – тепло улыбнулся старый вояка. – Сдал-то как?

– Как положено, – откликнулся я, решив не сообщать о переэкзаменовке из-за сбоя в компьютерной сети. Ведь все кончилось хорошо, так зачем же загружать близких неприятными подробностями? – А где мелкая, почему не встречает?

– У Лерки она, – взмах рукой в сторону ближайшей стены прояснил ситуацию.

На одной лестничной клетке с моим жилищем располагались еще две квартиры. В одной жил какой-то бухгалтер, а вторую занял такой же, как мой «отец», отставник по имени Валера. Был он типом не самым добрым, да к тому же из тех самых, измененных, с явным уклоном в сторону боевых модификаций. Короче, мутант, в котором железа и микросхем имеется раза в два больше, чем мяса. Плюс все это не слишком-то и замаскировано, торча наружу гидроусилителями, броневыми пластинами и встроенным мини-реактором. Жениться старый солдат так и не смог, но потомства хотел, почему и воспользовался услугами корпорации Биоген, заказав себе дочку. Эта фирма вот уже пятьдесят лет выращивала клонов для продажи частным лицам и мелким корпорациям. Удовольствие иметь созданного искусственным путем, а потому абсолютно здорового ребенка стоило, конечно, дорого, но и результат, по мнению большинства, себя оправдывал. Последствия ядерной войны нет-нет, да и всплывали среди тех слоев населения, кто не мог пройти безумно дорогую процедуру генетической коррекции и обладал рядом весьма неприятных болячек.

Младенец, выращенный из смеси ДНК ветерана и имеющегося в распоряжении фирмы материала, был криклив, непомерно шустр и пользовался искренней любовью своего страшноватого папаши. Точнее, это тринадцать лет назад он был младенцем, на пару с моей младшей сестренкой Светой, такой же приемной, как я сам, устраивавшим акустические удары по нервам соседей в ночное время. Сейчас два повзрослевших биологических динамика где-то тусовались на пару или сидели у Валеры дома. Девочкам было по четырнадцать лет, они обе щеголяли одинаковыми светлыми волосами, начинавшими терять угловатость фигурами, меняющимися каждый день прическами и, если бы не цвет глаз, которые у моей сестры были серыми, а у Лерки, как положено блондинкам, голубыми, их бы путали родные семьи. Почти все свободное от учебы и мотания по улице время подружки проводили в квартире Валеры. Жилища у наших семей практически идентичные, но у соседей все-таки места больше по вполне понятным причинам.

– Надеешься на диплом с отличием, – понятливо улыбнулся «отец». – Зря.

– Надеюсь, – не стал отрицать я. – Вдруг повезет. Бывают такие случаи, а с годами все чаще и чаще. Корпорациям ведь нужны хорошие спецы во все большем количестве, верно? Так как насчет кредитов?

Кресло взвизгнуло и покатилось в комнату. Чтобы продолжить разговор, пришлось последовать за ним.

– Навряд ли, – покачал головой отец, отвечая сразу на оба вопроса.

Понятно, значит, денег дома, как обычно, нет или почти нет. Что ж, придется пока походить без световой гранаты. Так, а куда я задевал кастеты? Конечно, эффективность у них совсем не та. Да и социки, если прицепятся, могут впаять штраф или еще хуже, запись в личное дело, но безоружным по улице за пределами относительно благополучных районов не походишь.

Тем временем ветеран, которого одолевали какие-то свои мысли, в задумчивости подъехал к дивану и остановился.

– Ты все-таки хочешь в космос? – спросил он у меня прямо.

– Да. – Ответ и так ему прекрасно известен, к чему этот вопрос? – Там, за пределами официально освоенной человечеством территории, свобода.

– Свобода умирать, – хмыкнул «отец», который за годы, проведенные вместе, успел привязаться к своему необычному отпрыску. – К привычному набору опасностей вроде войн корпораций или банальных бандитов добавляется риск катастроф, нападения чужих и встречи с пиратами. Там ценят в первую очередь тех, кто умеет драться, во вторую инженеров, латающих потрепанные в битвах звездолеты. Все остальное – потом. А ты почти не стрелял по живым мишеням и к тому же прискорбно мягковат. Да и руки имеешь, пусть и растущие из нужного места, но отнюдь не золотые. На планете, где не желающих ничему учиться бездельников пруд пруди, еще смотришься выше среднего уровня, но среди звезд таких умельцев на дюжину десяток.

– Сам настоял, чтобы не шел на технические специальности, откуда возможен принудительный набор в армии корпораций Метронома, – отбил атаку я.

– И был прав, – согласился с моими словами он. – Официально тебе двадцать пять биологических лет, и ты еще не подписал ни одного долгового контракта. Ну, кроме как со мной. Практически чистый лист. Никаких обязанностей по нераспространению конфиденциальной информации, которыми можно привязать к территории одной-единственной фирмы. А я в твои годы не мог сорваться с места, не задолжав кучу денег, обязанных уйти на уплату страховки выдуманных рисков той организации, на которую пахал. Лишь перейти в иную ее структуру, сменяв шило на мыло. Несмотря на мое бурчание, у тебя еще есть шансы вырваться из этого порочного круга.

– Да какие они у меня, – тяжело вздохнув, я махнул рукой. И на собеседника, и на свои потенциальные возможности. – Сам знаешь, не с нашей национальностью рваться в верха. Заплюют. Сейчас, конечно, лучше, чем во времена твоей молодости, хоть погромов нет, но в спину все равно косые взгляды бросают.

– Да, – вздохнул отец. – После Войны быть русским опасно. По крайней мере, нас побаиваются задевать в открытую. В основном гадят исподтишка.

– Но масштабно и почти поголовно, – хмыкнул я, и он в ответ кивнул.

Даже в общедоступных документах соглашались с тем, что до Третьей мировой существовали народы, которых подавляющая часть остального населения Земли недолюбливала. Евреи и цыгане. Первым в вину ставили деловую хватку, в более просвещенные времена считающуюся одним из главных достоинств личности. Вторые отличались вороватостью, а оная, как теперь известно, тоже порок, однако исключительно в том случае, если взял мало, да еще и попался. Но после Войны представителей этих этносов почти не осталось, а их место прочно заняли мы. Русские. Агрессоры и убийцы. По официальной версии, именно мой народ был тем, кто нанес первые ядерные удары. Вот только взрывы произошли на нашей же территории. В быстротекущей войне с самой населенной страной мира, Китаем, когда превосходство врагов было более чем десятикратным, вряд ли у наших генералов имелся иной способ остановить продвижение орд агрессоров. Против подобной мощи становилось бессмысленным любое противодействие, кроме атомной бомбардировки захваченного пространства. В ответ на наши города полетели ракеты, причем не только от врагов. Значительную часть боеголовок адресовали России вроде бы абсолютно посторонние страны, поначалу занявшие нейтральные позиции в конфликте. В Китай они, впрочем, тоже отправили не один десяток атомных гостинцев. Наверно, решили поймать двух зайцев сразу, прикончив молодого дракона, пока страшная пасть чудовища пытается пережевать дряхлого, но все еще сопротивляющегося медведя. И командование войсками, нашими и вражескими, мгновенно установив перемирие, запустило почти все, что у них оставалось, в ответ.

Ну а потом начался апокалипсис. Пережили его немногие. Но среди них оказался достаточно высокий процент русских иммигрантов, которых условия существования на исторической родине, по климату мало отличающиеся от последствий ядерной зимы в более теплых широтах, отлично приспособили для выживания. Да и окружающие народы своей агрессией помогли сохранить нацию, не дав разбежаться в стороны ее представителям. В самой России, к сожалению, не выжил почти никто. Бункеров для населения там строили мало, и сосредоточены они оказались в крупных городах, которые бомбили очень старательно, именно в расчете на них. Небольшие поселения, не попавшие под атомную бомбардировку, просто вымерзли или погибли голодной смертью. Громадные расстояния между оазисами жизни сильно препятствовали торговле. А она в те годы была кровью цивилизации.