Текст книги "Пациенты"

Пациенты
Владимир Плеханов

© Владимир Плеханов, 2023

ISBN 978-5-0060-2803-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

За окном, поочередно сменяя друг друга, проносились хорошо знакомые загородные пейзажи… Сидя на боковом месте в одном из плацкартных вагонов поезда межобластного сообщения и обеими руками облокотившись на выдвижной столик, в легкой полудреме я безразлично глядел в окно, машинально замечая то густой плотный лес, то уходящее вдаль выкошенное поле. Время от времени мимо пролетали и крошечные малонаселенные деревеньки, обозначенные унылыми полустанками, на которых не делал остановок такой поезд, как наш. Очередной осенний день выдался пасмурным, поэтому все существующее за оконной границей приняло совсем унылый и неприглядный вид. Серые кучевые облака, закрывающие от нас солнце, похоже, с каждым часом собирались воедино, чтобы в скором времени обрушиться на землю мощным проливным дождем…

Вагон мерно покачивался на не слишком быстром ходу, и это создавало непередаваемую атмосферу отдыха и спокойствия для немногочисленных пассажиров, добровольно решивших (пусть и временно) запереть себя в замкнутом пространстве. Когда едешь в поезде, невольно покажется, что, даже само время внутри вагонного лабиринта замедлило свой неутомимый бег, несмотря на явное движение вперед, а мерный глухой, почти гипнотизирующий стук колес, бесспорно, усиливает эти ощущения, дополнительно насыщая их качественно новыми, порой даже мистическими деталями…

Слова мои обращены сейчас к тем, кто искренне всей душой влюблен в железную дорогу, кто с удовольствием переносит дорожную качку, с наслаждением слушает музыку колесных перезвонов, обожает запах угля, мазута и многое другое, то есть, любит «железку» так, как люблю ее я сам. Путешествие по железной дороге, как сторону человеческой жизнедеятельности, можно считать одним из уникальнейших в мире явлений! И вот почему. Главная характерная особенность, присущая исключительно железнодорожным вояжам, на мой взгляд, состоит в следующем: стоит пассажиру переступить границу вагонного тамбура, приземлиться на свое законное место и дождаться, когда поезд тронется с места, как человек в считанные минуты приобретает удивительную способность забывать обо всех жизненных проблемах и неурядицах. В предвкушении увлекательной поездки пассажир получает не только полный заряд отличного настроения, но и, в числе прочего, уникальную возможность в течение избыточного свободного времени пообщаться с совершенно незнакомыми ему людьми. И в порыве поездки у тебя появляется непреодолимое желание поведать вынужденным соседям о своем самом сокровенном, о чем обычно говорят ни с кем иным, как с близкими друзьями или родственниками. И это несмотря на то, что, как правило, случайных соседей по вагону ты видишь первый и последний раз в жизни! Разумеется, в таких беседах каждый общающийся не забывает слегка прихвастнуть своими богатыми достоинствами, а то и значительными достижениями, потому что проверить этого никак невозможно, да и нет в этом необходимости…

Подумать только, лишь в поезде человеку кроме всего прочего дается сколько угодно времени, дабы под легкую упоительную вагонную качку поразмыслить над своей жизнью, а порой задуматься, что называется «о вечном». И вообще, если хотите, исключительно в дороге каждый в состоянии решительно отвлечься от окружающей реальности. Однако первым делом проводник традиционно греет в тэне кипяток, чтобы вовремя предложить пассажирам неотъемлемый атрибут любого дорожного сервиса – чай, и непременно с сахаром!..

…Никем не отвлекаемый, я сидел, погруженный в свои размышления, однако временами, когда наш поезд, чуть снизив скорость, пересекал по железнодорожному мосту какую-нибудь реку, привычно усыпляющий стук колес на короткое время нарушал общее спокойствие, вдруг многократно усиливаясь и отдавая гулким эхом на каждом рельсовом стыке. Именно в эти минуты я оживлялся, внимательнее вглядываясь в окно, и, при этом, тщетно стараясь понять, что это за река, хотя на память не приходило ни одного знакомого названия, принятого в данной местности, да это, собственно, не играло никакой роли. Как только наш поезд оставлял очередной мост позади, мой интерес к реке исчезал, и я вновь погружался в обычную вагонную атмосферу…

Итак, теперь пора представиться. Зовут меня Александр, можно Саша, я молодой человек среднего роста. Природа наградила меня стройной фигурой, темными волосами и карими глазами, гармонично дополняющими открытое и располагающее лицо. И это мне очень помогает в профессии, ведь я – врач, а без искренности и понимания не завоевать безграничного доверия пациентов, так необходимого для их лечения и реабилитации. Совсем недавно я вступил в жизненный этап зрелости – мне исполнилось тридцать. Хороший возраст, скажу я вам, дорогой читатель! Душа еще молода и полна надежд на лучшее!..

Давняя любовь к железной дороге и повороты судьбы в итоге привели меня на работу в дорожную клиническую больницу. По характеру медицинской деятельности обычно я много разъезжаю по нашей Северной дороге, но на этот раз, в поезд меня толкнуло желание во время отпуска погостить у одного старого приятеля, Анатолия, однокашника по медицинской академии. Среди других сокурсников этот остроносый веснушчатый слегка полноватый очкарик, ростом чуть выше меня, никогда не выделялся своей внешностью, но отличался светлым умом и отличной памятью, учеба давалась ему легко, он буквально все схватывал на лету, поэтому мало времени готовился к занятиям, но почти всегда получал отличные оценки. Я же напротив, был обычным скромным хорошистом, звезд с неба, что называется, не хватал, но учился старательно. После окончания вуза, мы достойно отпраздновали наш выпускной, а потом расстались. Я тогда нашел работу в родном Ярославле, а Толя вернулся к себе в Костромскую область, в небольшой городок Нею, в край с удивительно красивой, богатой и чистой природой…

Пока я продолжал смотреть в вагонное окно, на меня вдруг неожиданно налетела вереница воспоминаний. В голове страница за страницей всплывали эпизоды студенческой молодости, наша добрая дружба еще с самого «абитура», долгие годы трудной совместной учебы. Не забыл я, как с Толяном мы умудрялись прогуливать лекции, как здорово отдыхали вместе с коллегами, и как на третьем курсе оба влюбились в одну и ту же девушку – самую красивую на нашем потоке, Машеньку из Рыбинска, русоволосую с очаровательной завораживающей улыбкой, безмерно добрым характером и удивительно красивыми зелеными глазами… В результате наших совместных ухаживаний, в этой любовной истории повезло моему другу, но я, разумеется, на него не в обиде, просто изо всех кавалеров Маша выбрала именно его. Надо полагать, ее привлекли в Толе проницательный ум и неподражаемое обаяние… Спустя год после окончания учебы я узнал, что они поженились и переехали жить к Анатолию в Нею. Само собой, я был приглашен к ним на свадьбу, которую мы весело отгуляли, но с тех пор так и не виделись, а прошло уже лет шесть или семь.

Конечно, время от времени мы обменивались сообщениями, из которых я узнавал, что у ребят все хорошо: оба продолжали врачебную практику в Нейской районной больнице, а позже они дали мне знать и о том, что их в семье стало трое. Что касается лично меня, то я больше не встречал такой же единственной и неповторимой, как Маша, поэтому моя жизнь протекает спокойно и размеренно, можно сказать, без приключений. А совсем недавно Анатолий неожиданно позвонил и пригласил меня приехать повидаться с ним, его женой и маленькой дочкой по поводу, о котором он расскажет при встрече, вот так я и оказался в этом поезде…

Как известно, человеческая мысль имеет стремительное течение, и даже если ты, как покажется, посвятил размышлениям долгое время, на часах пройдет всего каких-нибудь пять или десять минут. Вот и мои невольные воспоминания о прошлом коренным образом нарушили мою ориентацию во времени, но совершенно в иную сторону! Когда, наконец, я все же взглянул на часы, отрезвляющая реальность мгновенно охватила меня, и я осознал, что мы должны были уже часа полтора как прибыть в пункт назначения, но почему-то пока этого не сделали.

Состав продолжал, как и прежде, двигаться, а за окном проплывали типичные природные пейзажи, и вполне естественно я решил, что наш поезд попросту опаздывает. Мне показалось, что других пассажиров не очень-то интересовала точность нашего прибытия, впрочем, и я не сильно торопился, но, тем не менее, задал уточняющий вопрос проходившей мимо проводнице. Я окинул ее взглядом, и в глаза мне бросился бейдж с надписью: «РЖД. Варвара. Проводник», неровно висящий на левой стороне ее груди. Однако, к моему удивлению, Варвара также не имела понятия, почему мы до сих пор продолжаем движение. Более того, по ее словам, она даже не задумывалась об этом, потому что традиционно была занята рутинными делами, связанными с прибытием на конечную станцию.

– Значит, насколько я понимаю, скоро прибудем? – с надеждой спросил я, едва проводница Варвара, темноволосая полноватая женщина средних лет, закончила говорить.

– Не знаю, не знаю, молодой человек, – сухо ответила она, пристально посмотрев в окно. – Сколько лет работаю на маршруте, а такое со мной впервые…

– Что Вы имеете в виду? – заинтересовался я.

– Вот что хочешь со мной делай, а мы уже часа полтора едем куда-то не туда. Ну, точно! Местность мне совсем незнакома, я прекрасно знаю, что на участке подъезда к самой конечной станции за окном должны быть совершенно другие виды. Но состав почему-то не останавливается, и ни начальник поезда, ни машинисты из кабины локомотива ничего нам не сообщают. Так быть не должно! Сама-то я не решалась спрашивать, в чем дело, им, начальству, виднее, куда поезд идет. Хотя странно все это!

– Согласен с Вами, все это действительно странно, – задумчиво произнес я, – а может быть Вы, все-таки, разузнаете обо всем у машиниста или начальника поезда!

– Ну, конечно! Голова моя садовая!! Как же я раньше-то не догадалась! Вы понимаете, даже и в мыслях не было спросить! И девчонки из других вагонов мне ничего не сказали. Видать, тоже заняты были. Понимаете, перед конечной станцией хлопот всегда много… Хорошо, я скоро… – бодро ответила проводница и удалилась в штабной вагон.

Невольно услышав наш разговор, сидящие рядом пассажиры начали беспокоиться, тоже вдруг вспомнив о том, что мы давно должны были добраться до Неи. Заметив это оживление, я вежливо призвал людей не волноваться и немного подождать новостей, которые наверняка прояснят ситуацию, и все пока успокоились, вернувшись к своим делам…

Спустя несколько минут, проводница вошла в вагон и, пребывая в полном недоумении, сообщила всем нам, что, оказывается, бригадир вообще не владеет никакой информацией, более того, даже сам машинист не мог взять в толк, куда движется управляемый им состав. На текущий момент известно только то, что на одном из разъездов мы свернули по железнодорожной ветке куда-то в другую сторону, по всей видимости, проехав неверно переведенную каким-то ротозеем стрелку. Такое на дороге, к великому сожалению, иногда случается. Однако еще более странным выходило то, что в ту роковую минуту ни машинист, ни его помощник ничего не заметили, а догадались об ошибке только примерно через полтора часа пути, когда состав уже существенно и неотвратимо отклонился от своего маршрута!

Из рассказа проводницы мы также узнали, что все попытки экипажа вызвать по рации ближайшую станцию, а это, по всем понятиям, должна быть конечная, остались без результата. Не получилось дозвониться по специальному каналу связи и до управления Северной железной дороги. Радио упорно молчало. А без связи водитель локомотива становится как слепой котенок, он не в состоянии ни узнать о текущей обстановке на дороге, ни сообщить диспетчеру о чрезвычайной ситуации. Более того, машинисту не было известно, есть ли поезда впереди или позади нашего, ведь, как оказалось, на всем протяжении пути, по которому мы ехали, не стоит ни единого семафора, а все это может закончиться серьезной аварией…

– Одно пока известно наверняка: поезду ничего не угрожает, – завершила свой рассказ проводница.

– Что ж, как мы все догадались, пока ясно только одно: ситуация непонятная, нестандартная, повлиять на нее мы не можем, поэтому нам остается только сидеть и ждать развития событий, а впоследствии поступать по обстоятельствам, – произнес я, обращаясь к коллегам по вагону, и все они молча закивали в знак согласия и понимания. Проводницу же я попросил сообщать нам обо всех происходящих изменениях.

Можно себе представить, с какими мыслями остались после этого разговора находящиеся в вагоне люди. Но, к счастью, в панику никто не впал, и все стали терпеливо ждать, чем все закончится. Мало ли что может произойти в дороге! Впрочем, услышав, как проводница говорила об отсутствии у машинистов связи, пассажиры сразу же обратились к своим мобильным телефонам и с большим удивлением и даже разочарованием обнаружили, что и сотовая связь полностью отсутствует! Это означает, что ни у кого из нас пока нет возможности сообщить о себе родным, которые естественно ждут и сильно волнуются, скорее всего, пока ожидая на вокзале, потому что в таких случаях объявляется, что поезд опаздывает. Неужели мы заехали в такую дремучую глушь, что здесь нет даже мобильной связи?! Как впоследствии оказалось, эта неприятность была всего лишь первой в череде других, ожидающих нас в дальнейшем…

Через несколько минут по поездному радио машинист, извинившись за нарушение расписания, вкратце сообщил о сложившейся ситуации, чтобы пассажиры этого поезда хотя бы перестали мучиться от неизвестности. В сущности, было сказано все то, что мы и так уже знали от проводника нашего вагона…

За всю многолетнюю практику работы у сорокалетнего машиниста Даниловского локомотивного депо Ивана Петровича Колыванова подобное случилось впервые. Все происходящее без сомнения следует считать нештатной ситуацией, но железнодорожники приняли в данный момент единственное, но, пожалуй, рискованное решение – продолжать движение до тех пор, пока не доберутся до какого-нибудь железнодорожного узла, где смогут воспользоваться связью и выяснить, что случилось. Все прекрасно понимали, что не бывает такого, чтобы железная дорога вела неизвестно куда, и на всем ее протяжении не оказалось бы какой-нибудь станции или полустанка! В этих непонятных обстоятельствах, естественно, решили ехать как можно медленнее, чтобы, в случае чего, успеть во время затормозить.

Поезд продолжал двигаться в неизвестном направлении, машинист и его молодой двадцатипятилетний помощник Андрей Иванович Прохоров управляли локомотивом, почти не разговаривая, потому что обсуждать было пока нечего, а о посторонних вещах думать некогда: в любой ситуации они оба отвечали за жизнь пассажиров вверенного им поезда. Однако путь был свободен, без видимых повреждений, и железнодорожники продолжали уверенно вести свой состав, внимательно следя за обстановкой на трассе, но их нервы были все-таки порядком напряжены…

Спустя некоторое время, помощник машиниста сообщил своему начальнику о повороте путей, но так как скорость была небольшая, Иван Петрович, привычно кивнув в знак принятия информации, спокойно продолжил движение. Но едва поезд прошел поворот, обогнув справа небольшой холм, перед ними неожиданно, как из-под земли, «выросло» бревенчатое черно-белое сооружение, перекрывающее пути, проще говоря, это была принятая на железной дороге конструкция, обозначающая «тупик». Он возник так внезапно, что, даже, несмотря на крайне низкую скорость, мгновенно остановить состав ни машинист, ни помощник не успели. Сработал естественный человеческий рефлекс: они успели зажмурить глаза, закрыть лицо руками и приготовились к сильному аварийному столкновению, но в момент ожидания толчка так ничего и не произошло. Поезд, как не в чем ни бывало, следовал дальше, а от тупика не осталось и следа, будто его и не было. Открыв глаза, железнодорожники только и сделали, что удивленно переглянулись, продолжая управлять составом.

– Ты видел, Петрович? – через несколько секунд спросил помощник.

– Мистика! Что-то здесь не чисто! – недоумевающее ответил машинист.

– Может нам показалось? Ну, к примеру, при нервном перенапряжении от усталости, говорят, «глюки» бывают, – произнес Андрей Иванович с видом знатока.

– Ладно, на дорогу смотри! – скомандовал Иван Петрович. – Потом будем думать, что да почему, а сейчас надо людей довезти…

…Находясь в вагонах, пассажиры, естественно, не видели никакого мнимого тупика и, скорее всего, даже не уловили момента, когда поезд его проскочил, но не знаю, как другие, а я кое-что почувствовал, возможно, именно тогда. Все произошло в считанные секунды: сначала у меня потемнело в глазах, и я на миг отрешился от действительности, потом грудь пронзило весьма неприятное ощущение, чем-то похожее на замирание сердца, только непривычно острое, болезненное, и все это сопровождалось кратковременным, но жутким страхом смерти. Тем не менее, когда это состояние прекратилось, я поначалу даже не придал этому случаю особого значения, решив, что сердце «шалит» от излишнего волнения, при стрессовых ситуациях нечто подобное у людей на самом деле бывает. Но когда мое сознание окончательно вернулось к реальности, я сразу стал явственно понимать, что вокруг все уже было не так… Определенно не так…

2

С этой минуты мой мозг начал стремительно осмысливать, что именно было «не так». Первое, что мгновенно пришло мне в голову, заключалось в том, что я по какой-то неясной причине был не в состоянии вспомнить, кто я такой, чем занимаюсь и, наконец, куда направляюсь, раз уж в данный момент нахожусь в движущемся транспортном средстве. Окинув вагон взглядом наблюдателя, в поведении сидящих рядом со мной пассажиров я сразу обнаружил недоумение, скорее всего, вызванное той же самой причиной, что и у меня. Многие из них рассказывали своим соседям о внезапно появившихся у них кратковременных сердечных болях и необъяснимом страхе смерти, причем больше всего такие симптомы неприятно удивили людей, у которых сердце всегда было здоровым.

После беседы с пассажирами я выяснил, что никто из них так же, как и я, не мог вспомнить, как попал сюда, и что было с ними до этого. В это время моя память с каждой секундой начинала возвращаться ко мне, а уже через несколько минут к моей великой радости сознание вновь окунуло меня в текущую реальность. То же самое произошло и с остальными. В свою очередь, я тоже рассказал соседям о пережитых ощущениях, а потом, чтобы немного их успокоить, для большего эффекта заявил, что я врач, и проговорил следующее: «Советую вам не волноваться, наверное, в тот момент мы проезжали какую-то магнитную аномалию или геопатогенную зону, вот наш организм и среагировал подобным образом». Докторам, как правило, верят, поэтому, надеюсь, пассажиры перестали беспокоиться по этому поводу.

По своей натуре обладая некоторой склонностью к аналитическому мышлению, снова отвернувшись к окну, я начал размышлять о вероятных причинах странностей, которые стали происходить с нами в этом поезде. Благо, у меня было предостаточно свободного времени, да и из вагона уйти некуда, во всяком случае, пока состав не остановится, поэтому, едва я приступил к мыслительной деятельности, версии посыпались, как из рога изобилия.

Первая касалась частичной потери памяти, которая, как я и думал, оказалась временной и, надо полагать, не нанесла никакого вреда центральной нервной системе. Нельзя исключить, что и амнезия, и неприятные ощущения в области сердца были следствием какого-то одномоментного внешнего воздействия, только неизвестно какого именно. По этому поводу можно было бы предположить многое. Например, а что, если все мы вдруг и вправду подверглись воздействию мощного магнитного поля? Кстати, из моих уст эта случайно пришедшая в голову версия только что прозвучала в адрес пассажиров с единственной целью их немного успокоить.

«Возможен еще вариант, – мысленно рассуждал я, – мы случайно заехали, скажем, в радиоактивно опасную зону, сформировавшуюся после аварии на какой-нибудь АЭС, и в настоящий момент на нас оказывает смертельное воздействие мощный поток, например, проникающего гамма-излучения. По этой версии наши машинисты, ведущие состав, тоже стали жертвами невидимого опасного воздействия, и поэтому не заметили, как поезд сбился с пути, и, возможно, как и мы, они тоже на время теряли память. Но если этот так, то мы все должны скоро умереть от лучевой болезни?! Нет!». Этот страшный сценарий меня не устроил, да и остальных, думаю, тоже бы не вдохновил, поэтому я без сожаления отбросил его в сторону, как абсурдный. Насколько мне известно, в тех местах, где мы ехали, поблизости не было никаких атомных электростанций. Буйскую АЭС ведь так и не построили…

«А вдруг мы вообще оказались под колпаком у инопланетян?! – закрутилась очередная мысль в голове. – Они, как известно, умеют стирать людям память, а потом могут делать с ними все, что взбредет в их нечеловеческие головы… Чем не версия, пусть и совершенно бредовая?! Или вот еще: наш поезд сбит с маршрута жуликами, которые хотят всех ограбить…». И так далее, и все в подобном духе…

Проще говоря, я буквально прыгал по каким-то выдумываемым мной самим ужасным, но в то же время, нелепым версиям, не имея ни малейшего представления об истинном положении вещей. Однако все это представляло собой своего рода защитный механизм для моей нервной системы. И здесь я преследовал две цели: спрятаться от мучительной невозможности что-либо изменить в происходящем или попытаться хотя бы в чем-то разобраться, а также сохранить свою психику, чтобы даже в этой странной ситуации оставаться в здравом рассудке…

Но едва я прервал поток своих скачущих мыслей, то почти сразу обнаружил другое «не так», лежащее, можно сказать, на поверхности: это касалось окружающей среды за пределами нашего состава. Осмотревшись, я заметил, как сидящие вокруг меня пассажиры безотрывно вглядывались в окна и, недоумевая от увиденного, приговаривали: «Что же это такое делается?!».

Между тем, задуматься было о чем. Проплывающие за окном медленно идущего поезда сельские пейзажи на первый взгляд выглядели как обычно, но стоило мне обратить более пристальный взор, то я обнаружил в них какую-то неестественность, а именно, в них было что-то в корне несвойственное привычному виду природного ландшафта. Первой моей реакцией на это была мысль о том, что у меня начались галлюцинации, а значит, я, несмотря на свой «защитный механизм», шаг за шагом схожу с ума! «Неужели все-таки радиация? Или же магнитное поле?» – снова промелькнуло у меня в голове. – Нет, нет! Не может быть!». Однако уже спустя несколько секунд я с ужасом осознал, что все это мне не кажется, это реальность! И вправду, не могут одни и те же видения возникнуть у всех пассажиров одновременно.

В тот момент мне очень захотелось оказаться снаружи, чтобы, буквально, на ощупь лично проверить то, что видят мои глаза, но пока поезд двигался, это было невозможно. Даже если просто смотреть на все это из окна вагона, то уже становится как-то не по себе, а по всему телу гуляет мелкая дрожь. Другие пассажиры, казалось, находились в каком-то ступоре, потому что не могли адекватно осмыслить происходящее, они постоянно что-то обсуждали, порой даже спорили между собой, комментируя наблюдаемое за окном и обсуждая то, что с нами происходит. Тем не менее, все их разговоры были пустыми и ни к чему не приводили ни к какому рациональному результату, да и не могли привести.

И тогда я решил проверить все сам, выйти в вагонный тамбур и открыть дверь прямо на ходу, благо двигались очень медленно. Так я и сделал. Решительно встав со своего места, выйдя в тамбур и приблизившись к наружной двери, какое-то время у меня не было решимости открыть ее, но любопытство взяло верх, и я уверенно схватился за ручку. Как только дверь широко распахнулась, в лицо мне тут же повеяло таким прохладным и свежим воздухом, что я некоторое время не мог надышаться, с наслаждением втягивая его через ноздри, такой уж он был «вкусный», в меру опьяняющий, хотя посторонних запахов в нем я не чувствовал. Мои уши охватило непривычно сильное гулкое эхо звенящих вагонных колес, мерно и монотонно проскальзывающих рельсовые стыки. «Слишком громкий звук слышался, наверное, от того, что воздух здесь был каким-то уж очень плотным, насыщенным», – подумал я, продолжая по-своему анализировать положение дел.

Все, что я наблюдал в дальнейшем, имело существенные отличия от того, что я видел из окна вагона. Сначала погода. Не ощущалось ни малейшего дуновения ветра, потому что ни на одном лесном дереве я не заметил покачивания ветвей. В небе висели плотные облака, но самое примечательное в том, что они не были серыми или белыми, как мы привыкли их видеть, а разноцветными! Обычные с виду тучи играли и переливались всей пестрой гаммой красок, но это точно была не игра солнечного света, потому что самого светила за их плотным слоем даже не было заметно, будто его и не было.

Пестрое мерцание облаков происходило хаотично, само по себе, и каждую секунду цвета меняли свое расположение. Однако, несмотря на «пасмурность», дождем больше не пахло. Такое удивительное и неповторимое мерцание облаков я видел первый раз в своей жизни, и могу с уверенностью сказать, что по красоте оно явно превосходило всполохи полярного сияния! Признаюсь, я неоднократно бывал в северных широтах, и знаю, о чем говорю… Когда я, как завороженный, продолжал долго смотреть на свечение облаков, мои глаза начинали слепнуть, и я был вынужден периодически отводить взор, дабы сохранить способность глаз наблюдать за окружающим.

Чуть позже, все еще стоя у двери тамбура, я занялся изучением поверхности земли, по которой неспешно двигались наши вагоны. Она оказалась черной, как смоль, и совершенно нельзя было угадать, растет ли там какая-нибудь трава или цветы. Все выглядело так, будто вся почва в этом месте была кем-то с особой тщательностью, нарочно жестоко выжжена, да, похоже, так и осталась мертвой. Тем не менее, на этом унылом и мрачном природном фоне существенно выделялись привычные глазу деревья и кусты. Но и они были черны, будто обуглены, и стояли, застыв в своих вычурных формах, а по самым краям их ветвей наблюдалось свечение яркими мелкими белыми огоньками, что привносило в эту тусклую атмосферу немного света и даже тепла, пусть и холодного. В целом это зрелище было до того необычным и потрясающим, что по моему телу опять побежали мурашки.

Посмотрев вокруг, я посчитал, что уже наступают сумерки, хотя если верить своим биологическим часам, прошла только половина дня, пока мы ехали в этом «неправильном» поезде. Однако после всего, что я здесь наблюдал, приходилось уже ничему не удивляться, потому на подобные пустяки я не обращал внимания. Похоже, мы, в самом деле, попали в какую-то необычную фантастическую местность, которую еще предстоит изучить, буде представится такая возможность…