Текст книги "Отрок"

На перевоз ушло ещё три дня. Вот вывезти трофеи из Англии будет сложно, я уже убедился, что таможня серьёзно зверствовала, проверяя грузы. Проверят они и мои. Поэтому я решил провести отвлекающий манёвр. В принципе, я так и так это хотел сделать, а тут такое удобное обстоятельство, одно к одному. Кстати, когда я всё незаметно вывез, используя большую сумку, чемоданы под конец больше не мелькали, ко мне с проверкой заявились полицейские. Осмотрели квартиру, хозяйка присутствовала, проверили документы и ушли ни с чем. Поздно, ребятишки, уже ничего здесь нет. Хозяйка дома навела, зуб даю.

Проведав, как там мои ребята, нормально ли отдыхают, радуются ли жизни, хотя и обеспокоились, что несколько дней меня не было, я забрал винтовку с теми тремя патронами, что к ней были, и отбыл. Под присмотр Ена я лишь оставил чемодан с миллионом фунтов, это на приобретение всего, что было спланировано, должно хватить.

Когда я изучал подходы и системы охраны банков, заодно проштудировал несколько особняков, к которым сейчас и направился, взяв извозчика. То, что при мне была винтовка, с виду непонятно, она находилась в жёстком музыкальном кофре, а я реально шёл на убийство, имитируя действия наёмного убийцы. Грим был наложен, броская одежда, музыкальный кофр от трубы. По размеру он один подходил под гитару. В общем, глазу зацепиться не к чему, смою грим – и никто не опознает.

Отпустив коляску и зайдя в подъезд многоквартирного дома, я поднялся на чердак и, подойдя к слуховому окну, тут всё было подготовлено для лёжки, стал собирать винтовку. К сожалению, она была пристреляна не мной, но ничего страшного, бывший хозяин сообщил, что бой у неё неплох.

Достав небольшой бинокль, я присмотрелся. Отлично, полдень выходного дня, хозяин кабинета был на месте. Особняк принадлежал действующему премьер-министру Великобритании. Так что, положив ствол винтовки на подложенную доску, крепко прижал приклад к плечу и, прицелившись, выстрелил. Пуля, преодолев восемьдесят метров, пробила два стекла, оставив в них маленькие дырочки, пошедшие трещинами, и пронзила лоб Бальфура. Посмотрев в бинокль на брызги мозгов на картине за его головой, я убрал винтовку, подхватил кофр и покинул чердак. Ушёл спокойно, на меня даже внимания не обратили, только спрашивали друг у друга, что это такое грохнуло.

Следующим был один из крупнейших банкиров Британии, который частично спонсировал войну с Японией. Тут для винтовки места не было, пришлось действовать пистолетом. К счастью, дома он был фактически один, прислугу я не считаю, так что убить его прямо в столовой труда не составило.

Третий – чиновник военного Адмиралтейства, как я узнал, несмотря на выходные, он был на службе, и его я застрелил при выходе из здания. Этот офицер имел прямые контакты с японцами, передавая им разную информацию и руководства к действиям. Естественно, через своих людей, но все нити управления были сосредоточены у него в руках. Он вышел с группой офицеров, также будучи в форме военного моряка. Его спутники поначалу не поняли, почему тот упал, и шутками пытались поднять его, но вдруг послышался вскрик. Один из офицеров испачкал руку кровью, и стало понятно, что упал тот не просто так. Как же повезло мне с заводским гудком, что заглушил выстрел! Вот здесь я винтовку оставил на месте, почти на виду. Найти её легко, и британцы легко определят, чьё это оружие. Я по привычке протёр его тряпицей, хотя до дактилоскопии ещё не дошло. Точно не скажу, но вроде не дошло.

На следующий день выяснилось, что таможенники совсем озверели, но проверяют в основном пассажиров, на грузы сейчас меньше внимания. Я докупил ящиков с мебелью, а также несколько десятков бочонков с вином. Зафрахтованное судно ждало. Потом была погрузка, всё со склада было отправлено в трюм каботажника, таможенники всё же прицепились, проверили пару ящиков сверху, там была мебель, ещё и один бочонок вскрыли. Он был маленький, пришлось презентовать, зато больше никто не обращал на нас внимания, а уже к вечеру мы подходили к Гавру.

Я собирался арендовать речное судно, чтобы доставить груз в Париж, палиться перед англичанами не хотелось. Так что последовала разгрузка в пути, каботажники нашли другой груз и отправились обратно к своему острову, а я, найдя речника, дождался загрузки, и уже ночью мы направились к устью Сены. Как сообщил капитан речного судна, доберёмся за пару дней, реку он знал как свои пять пальцев. Его самоходная баржа на паровом ходу уверенно вошла в устье реки и двинула дальше, освещая речные воды прожектором. Смельчак, ходить ночью по реке.

Облокотившись о леера, я наблюдал, как надрывается небольшой буксир, да и машина нашей самоходной баржи работала на пределе, по палубе так и пробегала дрожь, однако всё же на мели мы сидели крепко. Зря я на капитана понадеялся, одним словом – англичанин. Да-да, капитан баржи оказался англичанином по происхождению и французом по паспорту, так что, наблюдая за потугами буксира, я ругал его на все лады. Вон уже почти сутки на мели сидим. Да, до Парижа немного осталось, не больше ста километров, однако их ещё нужно пройти. Буксир попробовал сделать ещё один рывок, и так же безрезультатно. Вот он отошёл в сторону и приблизился к нашему правому борту. О чём переговаривались капитаны судов, я не слышал, но команда вдруг забегала и стала поднимать снятую мачту, чтобы поставить парус. Проверив ветер, я понятливо кивнул: он был попутный.

Капитан уже собрался было отдать приказ разгрузить судно, свезя мои ящики и бочонки на берег, но очередная попытка привела к успеху, баржа снялась с мели, так что мы направились дальше в сопровождении буксира. Он мимо проходил, вот его капитан и решил подзаработать и всё же помог снять нас с мели, он же и провёл по руслу до самой столицы Франции.

Прибыли мы ночью, а уже с утра я арендовал небольшой пустой склад, и все мои ящики с бочонками были перевезены в него. Я внимательно наблюдал, чтобы действовали крайне аккуратно, а то вдруг уронят, и посыплется золото или банкноты. Боцман после того, как трюм был освобождён, ползал внутри, проверяя корпус на повреждения, к счастью для них, мель обошлась им дёшево.

Дальше было просто: раз я для русских из Франции и у меня здесь якобы есть дом, значит, нужно решить этот вопрос. Я проехал к градоначальнику, и один из его клерков показал мне список продающихся на окраине столицы небольших особняков. Мы прокатились на наёмной коляске, и в третий дом я буквально влюбился. Его продавали вместе с обстановкой. Дом не дворянский, а достаточно богатого семейства банкиров, переехавших в США. Цену, конечно, гнали, но я не стал придираться, оплатил английскими фунтами и был только рад. Клерк, получив мзду, обещал всё оформить к завтрашнему дню и укатил, а я, забрав ключи от особняка и ворот, стал более тщательно осматривать покупку.

Дом стоял не в тесноте улиц и имел хоть и небольшой, но всё же свой участок. Открыв въездные чугунные литые ворота, я прошёл по брусчатке до двухэтажного здания. Меня особенно умиляли декоративные башни по его бокам. Дом фасадом выходил в сторону улицы, то есть въездных ворот и калитки. За домом находился каменный флигель с тремя комнатами для слуг, бывший дровяной сарай и небольшой пустырь. Раньше там были конюшни и каретный сарай, но из-за ветхости их снесли, как пояснил управляющий, который занимался с юристом семейства продажей особняка. У ограды с соседним участком находилась небольшая беседка в тени ухоженного яблоневого сада. Правда, листва уже облетала, осень, вон я в пальто кутаюсь, но вид вокруг был восхитительный.

Открыл парадную дверь особняка. Дом был холодным, но не промороженным. Он год назад подвергся серьёзному ремонту и модернизации, имел паровое отопление, котельную в подвале, три санузла, ванные, можно сказать, роскошные. В общем, впечатляло. На первом этаже помимо холла с большой лестницей, поддерживаемой белоснежными колоннами, с левой стороны были кухня и столовая зала, именно зала. С правой – банкетный зал, библиотека и кабинет хозяина дома. Библиотеку не вывозили, как и обстановку кабинета. В одном из помещений была оборудована перекрестная бильярдная на два стола. Я поднял чехлы и осмотрел столы. Новенькие, не сильно побитые. Шары и кии – в стойках и ящиках шкафов. Всё в чехлах. За лестницей были разные бытовые помещения и спуск в подвал. Из кабинета и кухни были выходы на задний двор, тоже имеющий мощёную дорожку.

На втором этаже было шесть спален, два санузла и два выхода на два балкона, оба тоже со стороны заднего двора. С балконов открывался отличный вид на Сену. В принципе, вот и всё. Как я уже говорил, особняк не такой и большой. Он был качественно законсервирован, вся мебель в доме была покрыта чехлами, поэтому я надеялся, что за то время, что буду отсутствовать во Франции, с ним ничего не случится. Правда, долго дом держать нежилым не стоит, всё же нужно чаще бывать в нём. В ближайшее же время в доме жить я не планировал, так что нанимать слуг не буду.

Из всего осмотренного меня больше всего заинтересовали пустой дровяной сарай и подвал особняка. Последний был частично переделан в жилой. Кроме котельной там было три помещения, и, что примечательно, они все закрывались на замок. Другого желать мне и не стоило. Кстати, пока изучал котельную, определил, что отопление осуществляется не дровами: в обитом жестью ящике был уголь. Небольшой запас. На неделю топки хватит. Над ящиком был люк, через который, похоже, и подавали привезённый уголь.

Заперев особняк и ворота, я направился по улице, выискивая извозчика. Нашёл не сразу, раздражённо подумав, что нужно нанять на пару дней экипаж, чтобы не искать его постоянно. В общем, проехав в порт, я договорился с бригадой грузчиков и возниц тяжёлых повозок. Их использовали для перевозки тяжёлых и крупногабаритных грузов. Тут несколько судов разгружалось, так что люди были в работе, но шесть повозок и семь грузчиков выделить мне смогли. За раз, естественно, вывезти всё было невозможно, поэтому, забрав треть, мы покатили колонной в сторону моего особняка, я на наёмной коляске двигался впереди. Извозчик был не прочь подкалымить, тем более платил я щедро, так что проблема с личным транспортом на время пребывания в Париже была решена.

Открыв ворота, я запустил на территорию особняка повозки с грузом. Дальше работали как на конвейере. По очереди к дверям чёрного входа подъезжали повозки, и грузчики переносили часть вещей в дровяной сарай, а часть спускали в подвал. Два ящика, с едва заметными метками, я при них открыл, достав где настенное зеркало, где туалетный стульчик. Все бочонки с вином были отправлены в винный погребок в подвале. Управляющий сказал, что хозяева всё вино забрали. А тут есть чем заставить погребок. После второго рейса стемнело, и остаток ящиков и бочонков мы решили перевезти завтра. За сегодняшний день я уже расплатился, поэтому направился в небольшой отель, где снял комнату до следующего дня.

На следующее утро мы продолжили перевозки и закончили их к десяти часам дня. Потом я поехал в старейший банк Парижа, где открыл два счёта на своё имя, на один положил сто тысяч франков, на другой – сто десять тысяч фунтов. Более того, арендовал две ячейки и перевёз часть золота в них. Как НЗ. Времени возиться с разбором трофеев в подвале не было, мне нужно было возвращаться в Лондон, поэтому, получив на руки документы на дом, я снова проехал к особняку. Там договорился с управляющим соседнего особняка (своего держать на постоянной службе во время моего отсутствия я не хотел, лучше так, приглядом): за полную зарплату тот будет присматривать за моим домом. Зарплата будет ему идти с моего счёта. А вот охрану возложил на охранника особняка с другой стороны, владел им отставной полковник пехоты, да и охранник был ветеран, солдат в отставке. Обоих я попросил присматривать друг за другом. У охранника были ключи от ворот, у управляющего – от дома. Ключей от помещения, где были сложены ящики с добычей, никому не давал, а в дровяной сарай убирали ящики с мебелью, то есть пустышки. Кстати, я попросил управляющего распродать мебель из ящиков, десять процентов его. Охраннику платить будут также с моего счёта. Своих счетов у них не было, поэтому будут ходить раз в месяц в банк за зарплатой.

С соседями я, естественно, также познакомился. Полковника дома не было, в отъезде находился, на охоте, но его жена, милая пожилая особа, приветливо встретила меня, узнав, что я их новый сосед. Второй был банкиром. У обоих соседей я спросил разрешения задействовать их людей, те были не против подработок слуг, тем более особой работы не было, присматривать за домом, и всё.

Этим же вечером я отбыл по железной дороге в Гавр. Когда отходит поезд, мне сообщил нанятый мной на эти два дня извозчик. Скатался и узнал расписание. Поздно ночью я был на месте, а оттуда на ночном пакетботе отплыл в Англию. Правда, не в Лондон, в другой город, но недалеко. Не думайте, что это так просто: приехал, нашёл и дальше отправился. Тут в большей степени везение играло роль, суда ведь не по расписанию ходят. Побегать пришлось, поискать.

Дилижанс в очередной раз тряхнуло, и я проснулся, широко зевая, прикрыв рот ладонью, и посматривая через окна, где мы. Выспаться я успел на судне, прибыли мы в Англию на рассвете, а там, в небольшом городке дождавшись отъезда маршрутного дилижанса, отправился в Лондон, да вот в дороге меня снова склонило в сон. Десять дней, отведённые мной на Англию, как раз заканчивались, так что пора закругляться. Большая часть спланированных операций выполнена, но осталось тоже немало, пора и их решать. Найдём местного пройдоху с широкими связями, который согласится поработать за большие деньги, даже очень большие, и можно отправляться.

Снаружи замелькали окраины Лондона, значит, прибыли. Да тут и ехать-то было чуть больше часа. Я же говорю, этот береговой городок был недалеко от столицы. Как только мы въехали в Лондон, я пересел в лёгкую городскую коляску и заехал сначала к себе на съёмную квартиру. Все поставленные метки были тронуты, видимо, хозяйка в моё отсутствие наведывалась. Я собрал вещи в чемоданы и покинул квартиру уже навсегда. В отеле меня ждали, Ен был в панике: Степан пропал. Второй день его нет. Пропал во время очередной прогулки, ходили на улицу красных фонарей. Вроде выбрали себе по женщине и предавались утехам, а когда в оговорённое время собрались, на месте появился только Игнат. Начали расспрашивать прислугу и хозяйку борделя, так они в один голос твердят, был, но ушёл. Ничего своим не передавал. По виду, такое впечатление, что работницы борделя врут или запуганы. А может, и то и другое.

– Из отеля с того момента выходили? – коротко спросил я, мысленно прикидывая, что делать дальше.

– Нет, здесь ждём Степана и вас.

– Ясно. Игнат, вооружись из наших запасов, охраняй багаж, Ен тебя подстрахует. А я прогуляюсь к этому борделю. Дайте мне его точный адрес, а лучше нарисуйте схему подходов, чтобы я не ошибся.

– Может, мне подстраховать? – спросил Игнат, пробуя по руке «маузер».

Он успел со Степаном с ним потренироваться и знал, как им пользоваться. Но в деле пострелять ему пока ещё не доводилось. Кстати, основы проведённой мной модернизации я ему показал, поразив. Пистолет теперь мог стрелять очередями.

Правда, играл он с ним недолго, пистолет я забрал, выдав ему взамен армейский русский револьвер. Тот ему был куда привычнее.

– Не надо, – с кривой усмешкой ответил я. – Неприязнь с местными подлыми людишками у нас взаимная. Справлюсь, не волнуйся. Не в первый раз крушить их иду. Вам другой приказ: ровно через час забираете все вещи и съезжаете из отеля. Тем более и срок оплаты номеров подходит к концу. Направляетесь в порт, найдёте там почтовый пакетбот «Флоренция», он через три часа отправляется в Италию с заходом в пару портов Франции, покупаете билеты на две двухместные каюты и ждёте там нас. Или меня, это как повезёт.

– Мы не говорим на английском, – напомнил Игнат.

– Точно, – с досадой вспомнил я. – Сейчас накидаю записку, где выложу просьбу на приобретение кают. Дальше жестами договоритесь.

Я переоделся в неприметную одежду, купленную уже здесь, это чтобы слиться с горожанами, повесил на плечо сумку, подобрал комплект оружия, ну и денег взял, может, откупиться от кого придётся или подкупить. По ситуации.

– Всё, я пошёл, – подойдя к двери нашего номера, сказал я. – Начинайте отсчёт.

Отель я покинул через чёрный ход и, оббежав квартал, вышел к парадному входу, встав на углу за уличной продавщицей цветов и осматривая улицу. У чёрного входа никого не было, я проверил, и сейчас высматривал наблюдателей у фасада. Они должны быть, если Степана взяли те, кто я думаю. Минут двадцать изучения всех прохожих, зевак и гуляк – и я определил, кто мне нужен. Их было двое. Один работал под чистильщика обуви, вид на парадный вход отеля оттуда был отличный. Второй обнаружился чуть в стороне, сидел в кафе и через окно контролировал отель. Что ж, раз местные архаровцы начали игру, поиграем.

Я вышел из-за угла и направился по улице мимо отеля дальше. Сделал вид, что хочу повернуть к нему на подходе, но передумал и пошёл дальше. Тот, что сидел в кафе, меня банально прощёлкал, похоже, отвлёкся, а вот чистильщик приметил и незаметно указал на меня своему напарнику. Причём не явно: почесался, голову склонил. Знаками общались. Очень профессионально. Уважаю. Чистильщик остался на месте, он очередного клиента обслуживал, армейского офицера, а вот тот, что в кафе сидел, заторопился за мной. На соседней улице к нему присоединилась поддержка, видимо ожидавшая в стороне, я её не заметил, и сейчас быстро нагонявший меня филёр готовился совместно с двумя бойцами в коляске брать меня. Пришлось сворачивать на тихие задние дворы домов, где не так много людей.

К сожалению, когда они меня нагнали, подстроившись под мой быстрый шаг, на той тихой улице, куда мы свернули, свидетели всё же были. Человек пять. Пришлось сразу стрелять, похоже, брать меня собирались жёстко. Филёр получил две пули, одну в ногу, одну в плечо, оружием он воспользоваться не успел, а вот тех, кто сидел в коляске, включая извозчика, я валил наглухо, даже остановив коня, который чуть в галоп не рванул, провёл контроль. Быстрый шмон всех четырёх тел, трофеи были, оружие, боезапас, ну и немного наличности, трупы я сбросил и, подойдя к филеру и нажав ногой на рану в плече, задал первый вопрос. Пришлось поработать, так сразу говорить он не захотел. Ничего, я опытный.

Филёр сообщил, где держат Степана. По его словам, утром он ещё был жив, хотя поработали с ним жёстко. Что он знал, всё выложил. Да любой бы выложил после подобной обработки. Теперь англичане знали, что я у них в столице, но кто я такой, они пока не в курсе, в смысле моей деятельности, но уже насторожились. Эх, Стёпа, Стёпа.

Отъезжал я на трофейной повозке. Свидетели не совсем поняли, что происходило, к счастью, далече они были, это и дало мне дополнительное время на работу. Негромкие хлопки были, стрелял я из пистолета с глушителем. А тут уехала коляска, и у забора осталось четыре тела. Я покатил по улице мимо входа в отель. На мне был плащ, скрывающий пистолет, и когда я проезжал мимо наблюдателя, то трижды нажал на спуск и после негромких непонятных свидетелям хлопков покатил дальше. Первый выстрел был неудачный, пуля чиркнула о стену дома. Коляску трясло, вот я и смазал, зато две следующие попали в цель. В чистильщике появилось два отверстия. Одна пуля точно в сердце, другая в печень. В печень попал я случайно, опять тряхнуло. Клиент чистильщика поначалу не понял, почему тот лицом ткнулся в его обувь, и заорал, уже когда я свернул на перекрёстке. Прибавив ходу, я не обращал внимания на свист и попытки меня, как пустого извозчика, остановить и лишь отрицательно мотал головой, мол, занят.

Я довольно быстро добрался до места и, прокатившись мимо ряда смутно знакомых домов, ошарашенно осмотрел их. Вот уже чего не ожидал, так это того, что снова увижу дом и тот самый бункер под ним, где меня пытали. В допросе мне сказали о бункере, но я не связал его с тем самым, в котором был в будущем. Следы ожогов на груди до сих пор сохранились, вызывая недоумение у всех, кто их видел. Филёр назвал мне адрес, но название улицы было не тем, что я помнил, поэтому и не связал данные между собой, видимо, в будущем сменят.

Штурмовать дом в лоб я не собирался, тем более знал о тайном ходе. Тогда это был гараж, а сейчас, оставив коляску за поворотом, обнаружил дровяной сарай. Что ж, пусть будет он. Вскрыв набором отмычек из вооружения, добытого у местных, навесной замок, я проник внутрь. Пол был из досок, люк вниз тоже найти было не трудно, несмотря на маскировку. Главное, знать, что он есть. Я вскрыл крепкую деревянную дверь, запертую изнутри, отмычки снова помогли. При мне в сумке была и в склянке кислота, но, несмотря на спешку, так подставляться не хотелось. Связать растворённые петли здесь и в банке ничего не стоит. Не хочу, чтобы ограбление связали со мной.

Шёл больше на ощупь, источников света не было. Чуть лоб не расквасил, споткнувшись о ступеньку. Вот ещё одна дверь. Открыл за пару минут. Тут на стенах висели керосиновые лампы. Коридор был знакомым, только электрические кабели отсутствовали и плафоны под потолком, а остальное всё то же. По пути я заглядывал во все комнаты. Те, что были закрыты, открывал. Завалил троих из местных, ещё двое встретились в коридоре. Тоже наглухо. Надо было взять одного говоруна, но уж больно они из-за поворота неожиданно вывернули. В камерах было пусто, хотя в одной, судя по крови, кого-то держали.

Подумав, я направился к пыточной, где допрашивали меня. Степан был здесь, и его один обрабатывал, проводя допрос. После пули в голову мозги того живописно украсили стену. Кстати, бетонная коробка была как новенькая, видимо, недавно её залили. Хотя слив в углу был на месте.

– Кто тут? – прошептал разбитыми губами Степан, пытаясь рассмотреть меня заплывшими глазами при слабом свете керосиновой лампы, стоящей на столе.

– Знаешь, Стёпа, – сказал я, осматриваясь. – Меня именно в этой камере и допрашивали. Пытали. Помнишь следы у меня на груди? Тогда я убил всех, кто мной занимался, и сбежал. Думаешь, почему я так люблю местных? А тут всё возвращается на круги своя, только на моём месте сидишь ты… Ладно, идти сможешь?

– Нет, молотком по пальцам… Нет у меня больше пальцев на ногах.

– Ясно, – ответил я, отстёгивая кандалы. – Решим проблему. Держи револьвер, трофей с местных, ожидай здесь. Я сейчас пробегусь, поищу носильщиков-добровольцев. Поверь, они с радостью перенесут тебя в коляску, она тут недалеко.

Револьвер он взял левой рукой, на правой были сломаны два пальца, а так он уверенно держал оружие, зло поглядывая по сторонам, ну а я выскользнул в коридор, осматривая пока ещё не проверенные помещения.

Отнорок, что вёл к лестнице наверх, на территорию дома, я не пропустил, просто оставил его на потом, хотя подозревал, что охранник там должен быть. Проверка помещений ничего не дала, больше местных работников не встречалось, а в комнате, где ранее, вернее, в будущем будет радиоцентр с оборудованием шифрования, сейчас находился архив. Я его сразу приметил, столько бумаги для пожара – самое то.

Возвращаясь, я замер, вслушиваясь в тишину. В этот раз мне повезло, шум разговоров и шагов услышал первым, и доносился он как раз из отнорка.

– Много народу, – вслушиваясь в шум издаваемой толпой людей, едва слышно пробормотал я. – Очень много.

Машинально большой палец перевёл «маузер» на автоматическую стрельбу. Когда шум шагов стал настолько слышен, что говорило: неизвестные люди явно находились уже за углом, я просто вышел из-за него с двумя пистолетами в руках и открыл огонь из «маузера». «Мелиор» у меня был на подстраховке, на добивание то бишь. Естественно, стрелять очередями, используя глушитель, глупо, но свинтить его у меня не было времени. А на третьем выстреле мембраны разлетелись в хлам, и дальше звук выстрелов не глушился ничем. Десятипатронный магазин закончился быстро. Сухо щёлкнул боёк, и я тряхнул головой, прогоняя звон в ушах. Вторым пистолетом я стал делать контроль. В коридоре оказалось семь человек, трое в военной форме, один вообще адмирал, остальные в гражданке. Очередь в упор снесла их с ног, но зацепила не всех, так что «мелиор» пригодился. Двух ещё завалил, что за оружием тянулись, ну и троих подранков добил. На автомате работал, всех, кто шевелился и двигался, клал, а когда вспомнил, зачем искал здесь людей, только зло сплюнул и простонал:

– Опять всех кончил.

Долго злиться на себя я не стал. Сунув перезаряженный «мелиор» под мышку, зажал его рукой и, на ходу свинчивая глушитель с «маузера», побежал к двери наверх. Убрав трубу глушителя в сумку, перезарядил пистолет и, толкнув дверь – охранник, наверное, был среди той толпы, его место было пусто – заторопился наверх. В доме никого не было, но, на счастье, у заднего входа стояла двуконная коляска с седоками, тут же курил и общался с ними охранник снизу. Так вот где он. Наставив оружие на всех троих, один кучер, второй, как я понял, телохранитель кого-то из тех, кто остался внизу, ну и сторож. Дёргаться те не стали, а, как я и велел, встали у стены, широко расставив руки и ноги, и позволили себя обыскать. Добыв ещё оружия, у меня его теперь хоть попой ешь, повёл всех троих вниз. Кучер был субтильный, так что внизу, когда мы спустились, я снёс ему полголовы. Здесь, в подвале звуки выстрелов не были слышны. Остальные двое вжали голову в плечи, ожидая, что я вот-вот расстреляю их, но нет, повёл к пыточной.

– Стёпа, ты слышишь меня? – крикнул я ему на подходе. Получить пулю от спасённого телохранителя не хотелось бы. – Я нашёл добровольцев, так что встречай.

– Встречаю, – едва расслышал я ответ.

На всякий случай я пустил вперёд англичан, но Стёпа спокойно их встретил. Объяснив, что я хочу от англичан, услышал от охранника, что в бытовом помещении стоят носилки, на них нести раненого легче. Выяснив, где то находилось, я оставил обоих под присмотром Степана и сбегал за носилками. Действительно, были, вот только пятна крови на материи намекали, что с их помощью, скорее всего, из подвала выносили отнюдь не живых людей.

Степан был перемещён на носилки, и его, постанывающего от боли, понесли тем путём, которым я попал в подвал. Потом Степан снова стерёг англичан, а я сбегал и подогнал коляску, куда англичане его и подсадили, носилки положили рядом. Стёпа остался в коляске, я его плащом прикрыл, а то он в одних кальсонах и расстёгнутой рубахе был, а снаружи холодная осень, я же повёл британцев опять вниз. Они понимали зачем, но попыток сопротивления я от них не дождался, хотя они и поглядывали на меня угрюмо, явно прикидывая возможные шансы. Не было их, я меньше чем на шесть метров к ним не приближался. В подвале лишь спросил у охранника, когда шлёпнул его напарника, всё же дёрнувшегося ко мне, кто тут за старшего. Получил ответ и поинтересовался, есть ли этот мистер Гарвард Хайнекен среди убитых. Пришлось его вести по всем помещениям. Оказалось, что все работники на месте, но сам начальник отсутствовал, был вызван к начальству. Приехал бы я на полчаса раньше, застал бы.

Ликвидировав охранника, я из трёх канистр, найденных в бытовке, разлил керосин, которым заправляли лампы в коридорах и помещениях, поджёг архив и рванул наружу. Полыхнуло классно. Выскочив наружу, я подбежал к коляске и, заняв место возничего, направил экипаж в сторону порта. По пути, а двигаться приходилось осторожно, Степан то и дело взрывался с трудом сдерживаемыми стонами, а я выглядывал знаки медучреждения, то бишь красные кресты. Ни одного не попалось, пришлось обращаться к прохожим, и те подсказали адрес ближайшего врача, что практикует частным порядком.

С плохо скрытым испугом врач, осмотрев Степана, обстоятельно принялся за него. Тот ещё в начале процедуры потерял сознание. Почти час эскулап с ним возился, штопал, чистил, бинтовал. Когда закончил и вышел из-за операционного стола, вытирая полотенцем руки, я поинтересовался:

– Ну как он, доктор?

– Этот мужчина явно попал в руки бандитов, а не под несущуюся коляску, как вы говорили, когда ко мне подъехали. Не плох он, не безнадёжен. Те, кто с вашим знакомым работали, знали своё дело. Ноги – да, это серьёзно, шесть пальцев удалось спасти, но четыре пришлось ампутировать, нечего там спасать было. Наложил гипс на правую руку, зафиксировав два сломанных пальца. Остальные раны опасности не представляют. Общее количество швов – восемнадцать. В принципе, всё, дальше всё зависит от вашего знакомого, организм у него крепкий, вытянет.

– Спасибо, доктор, – сказал я, сунув ему в карман свёрнутую пачку банкнот, там было полтысячи фунтов.

Тот поблагодарил, мы вместе на носилках отнесли Степана обратно в коляску, и я заторопился в порт. В этот раз коня не сдерживал, попутчик всё равно находился ещё под эфиром. Успели вовремя, за двадцать минут до отхода пакетбота подъехали к трапу. Таможенники заинтересовались нашим появлением, но документы были в порядке. Тем более и записка имелась от врача, что мой спутник попал под коляску и серьёзно пострадал. Два матроса с пакетбота помогли отнести Степана в каюту к Игнату, которому я передал сумку с лекарствами и бинтами, а также записку с указанием, как того лечить и ухаживать. Я уже накидал с обратной стороны перевод.

– Вы уходите? – удивился Ен, заметив, что я отбираю вещи из своего багажа.

– Да, остались незаконченные дела, – снаряжая расстрелянные магазины, подтвердил я. – Те, кто похитил и пытал Степана, не все отправились навстречу своим богам. Нужно доделать работу… О ваших дальнейших действиях. Первым портом во Франции будет Кале, вы поздно ночью в него прибудете. Сойдёте с судна и заселитесь в портовой гостинице. Я там вас и найду. Если меня не будет пять дней, покупайте билет в Россию и возвращайтесь. Всё ясно?

– Ясно, господин.

Подхватив сумку, я покинул борт судна, как раз успел до того, как подняли трап. Причём по всем документам Максим Ларин покинул Англию на почтовом пакетботе, ну а я по поддельным документам заторопился обратно в город. Коляска стояла там, где я её и оставил, так что, сев на козлы, я развернул коня и погнал обратно. Туда, где виднелся уже заметно потускневший столбик дыма.

Добравшись до сожжённого бункера местной разведки, я оставил коляску за углом и прогулялся до пожарища, влившись в толпу зевак. Уже через полчаса я обнаружил Хайнекена. Внешнее описание полностью сходилось, да и вёл он себя как начальник, командуя пожарными, которые то и дело ныряли в задымлённый коридор запасного входа и выскакивали оттуда с какими-то вещами, хм, и обгоревшими телами на носилках. Странно, что он допустил в святая святых посторонних людей, даже если они и пожарные.