Текст книги "Охота на охотника"

Эпилог

– Ну вот, дальше мы соединились с отрядом Гаврилова и за два дня дошли до наших войск, что отступали на Пинск под ударами немцев, прорвав оборону противника. Они о нас знали и подготовились. Если бы не дрон со станнером, много людей бы потеряли, а так без особых потерь прошли.

Меня с танком потом в Тридцатую танковую дивизию включили, бойцов не оставили – кого в пехоту, кого, вроде Меркулова, в подразделения НКВД. Я так и остался командиром танка, экипаж формировал из танкистов дивизии. А они только лёгкие танки знали. Впрочем, обучил быстро, бои там тяжёлые шли. Снабжения нет, хорошо запас снарядов и топлива в хранилище имел.

Мне за Брест дали орден Красной Звезды и звание старшего сержанта. Фомин выбил награждение, – закончил я свой рассказ, остановив кадры записи боёв за Брест и прорыва.

Сергей сидел рядом в кресле в парадной форме полковника Советской армии. Погоны, вся грудь в орденах. Звезда Героя была.

Фильм был комбинированным – запись с моей нейросети и записи с дрона. Получился неслабый такой экшен-фильм. Между прочим, мы оба смотрели не отрываясь, затаив дыхание, настолько всё было интересно, а я вспоминал события двадцатилетней давности.

Да, за двадцать лет Сергей всё же вырвался с той планеты и нашёл меня. Он тоже стал магом, высший, как и я. Становиться богом, как он сказал, не планировал. Мы у Олии встретились, просто подошли друг к другу и обнялись, и первое слово, что сказал Сергей, было:

– Спасибо.

Этого было достаточно, я понял, и он понял, что я понял. Впрочем, булки я не расслаблял, Сергей был мстительной сволочью, и я ожидал ответки. И вот мы у меня в домене сидели, предавались воспоминаниям.

– И что дальше было? – поинтересовался Сергей.

– Так записано всё! Семь тысяч часов отличного фильма про мою жизнь. До конца войны довоевал.

– Это всё я посмотрю, не сомневайся, копию мне сделаешь, ты мне короткую выжимку дай.

– Ну что, с дивизией отступал, две недели на танке воевал, пока мне его бомбардировщики не уничтожили. Прямое попадание. Ты видел его обломки в музее, рядом с «тридцатьчетвёркой», на которой я Крепость освобождал, собрал по кусочкам. К тому моменту из всей дивизии мой танк один и уцелел.

Нас в тыл отвели, что от дивизии осталось, на переформирование и пополнение. За это время я порядка десятка самоходок уничтожил и около сорока танков, что было зафиксировано. Как самому успешному танкисту мне дали Героя и звание младшего лейтенанта. Стал считаться танковым асом.

Из Москвы после награждения в дивизию не вернулся, получил приказ усилить танковый батальон, сформированный из преподавателей и курсантов Ульяновского танкового училища. Получил «тридцатьчетвёрку» под командование и отбыл на фронт, под Смоленск. Мы пытались деблокировать окружённый Могилёв. Моя машина единственная прорвалась к нашим и усилила обороняющихся. Машина, убитая курсантами, постоянно ломалась.

– Ну ещё бы, – хмыкнул Сергей. – И что дальше?

– Смогли вырваться, часть двух дивизий вывел, почти пятнадцать тысяч человек. Там Смоленский котёл. Дважды танки терял, но сразу доставал новые, у немцев уводил со сборных пунктов трофейной техники. Своим объяснял, что у немцев их угоняю. Объяснение вполне проходило.

Так до Москвы и отступал, к декабрю уже был старшим лейтенантом, командиром роты, три боевых ордена, помимо Золотой Звезды с орденом Ленина и Красной Звезды, что ранее получал. А дали два «Боевика» и ещё один орден Ленина. Количество уничтоженных вражеских танков на тот момент перевалило за сто пятьдесят, и мне вторую Звезду Героя дали. Московская битва.

Когда откинули немцев, в тылу полтора месяца провёл, часть наша на отдыхе и переформировании была, учил молодых танкистов, показывая многие ухватки. Так бои и шли до Харьковской катастрофы, танковая бригада, где я на тот момент был комбатом, капитаном, была туда направлена. Бои за Харьков закончились практически катастрофой, но не как в нашем родном мире. Наша бригада спасла часть войск, держали немцев и позволили выйти из котла. А тут меня арестовали, под трибунал сразу. Командарм пытался вступиться, но на него шикнули сверху.

– Убил кого? – с деловым видом уточнил Сергей.

– Да, но позже. Обвинили в изнасиловании. Несовершеннолетней.

– Ну, я знаю, что ты бабник, ещё какой, но не насильник же.

– Это точно. Всё по договорённости было, не военная, гражданская из села, где мы стояли, на вид лет восемнадцать, встречались пару дней тайком, а тут заява и конвой. Причём я потом понял, что всё заранее подготовлено было.

– Не понял? Провокация?

– Она самая. Я одному политработнику ещё под Москвой, скажем так, репутацию и карьеру подпортил, очень серьёзно и за дело. Тот в генеральских чинах ходил, а стал полковником. Ну если на армейские чины переходить. Тот выждал и ударил с этой стороны. Он мою репутацию и карьеру решил загубить. Загубил, трибунал постановил лишить звания и наград и искупить кровью в штрафбате. Я подумывал сменить личность, но тут дело в том, что я сам себе назначил квест отвоевать эту войну одной личиной, с которой начал.

– Насколько я знаю, ты всепрощением не страдаешь.

– Ага, облил того генерала бензином и сжёг. Живьём.

– А девушка?

– Я что, зверь какой? Просто пристрелил. Как и конвойных, и всех судей, и военного прокурора. По всей цепочке прошёлся. Людей этого бригадного комиссара – он снова в генералы вышел к лету сорок второго, – которые это всё устроили, тоже нашёл и зачистил. Правда, решения суда это не меняло, я штрафник.

Видел КВ на стоянке музея? Башня на корму сползла? Мой. Я с экипажем штрафников на нём воевал, и детонация бэка произошла, когда экипаж внутри был. Я один выжил, да и то за счёт амулета защиты. Там искупил, вернули звание и награды, воевал под Сталинградом, снова комбатом был. В сорок третьем Курская дуга, я уже подполковник, командир отдельного тяжёлого гвардейского танкового полка резерва. ИСы были. Мой первый ИС ты в музее видел, один из трёх, что с пробитым стволом. Так бои и шли, пока не закончил в Берлине, майором, командиром танкового батальона.

– Что, опять трибунал?

– Ага, зимой сорок четвёртого. Снова штрафбат был. Искупил за две недели. Только не полковника вернули, а капитана дали. Хоть награды все вернули.

– Что на этот раз?

– Да там с госбезопасностью на ножах был, интересовались они мной: они сотню сотрудников потеряли и подозревали меня. За дело подозревали. Так сами полезли. По этому поводу доказать не смогли, подставили под трибунал по другому поводу. Я же тоже не овечка, бои жёсткие были, и гражданским доставалось, и немецким госпиталям. За это и уцепились. Из принципа дело до конца довели.

Если до этого они около двадцати сотрудников от моей руки потеряли, то там дальше на них вообще мор напал. Как и на работников трибунала. Но доказать, что это я, так и не смогли. Намёк поняли и отстали до поры до времени. После войны отыгрались, двадцать лет лагерей получил, но свалил. Как ты понял, в другой мир. Я ещё дважды квесты на этой войне проходил с первого дня до победы. Вот такие дела.

Первый квест – танкист Павлов, второй – миномётчик Лужин, закончил гвардии полковником, командиром гвардейской бригады тяжёлых миномётов. Третий квест морской, командиром подлодки стал. Интересно было попробовать. Самым результативным к концу войны, трижды ГСС, капитан первого ранга. Потом вернулся к исследованиям в магии. Что не доделал, душу потешил, да и интерес потерял, хватит пока, хотя не думаю, что надолго. А тут и ты появился. Кстати, забавный случай летом сорок второго со мной приключился, когда я был танкистом Павловым. Уже после штрафбата.

– Ну-ну, – заинтересовался Сергей.

– У меня в хранилище «шелх» был, я иногда пользовался. А тут от девушки летел, возвращался в часть. Не успел, светало, и тут звон мотора. Хорошо прижать руль пера под днищем успел. Наш Як, одиночный, лётчик крутился вокруг меня. Глаза вот такие! Представляешь, что он видел? Лодка, что летит на высоте трёхсот метров под парусом, на корме сидит советский танкист в синем комбинезоне и шлемофоне. Я там экстренно на посадку пошёл, лес внизу. Потом, через пару недель, нашёл этого лётчика. В психушке. Да, не удивительно, после его рапорта-то. Я представляю глаза командиров, когда они его читали. Безголовый, мог бы и догадаться, что будет.

Мы посмеялись над этим случаем. К слову, лётчика через полгода выпустили, на связном самолёте до конца войны летал.

– Кстати, а как ты выбрался с планеты? – спросил я Сергея. – Да и до полковника дорос? Как повоевал? Наши поняли, что ты не настоящий Павлов?

– Интересно? Ну слушай…