Текст книги "Охота на охотника"

Ещё, подбежав к КВ, закинул бутылку с горючей смесью на корму – и тот заполыхал. Вторую бутылку – на корму «четвёрки». Нам ящик выдали этих бутылок, я пять штук прихватил. Вот две и использованы. А экипажи, что полезли из люков, мы расстреляли. Или на штыки приняли. Живыми не брали.

Немцы дрогнули и побежали, мы остановились (заряжали оружие и стреляли вслед) и, прихватив раненых и убитых (я волоком двоих тащил), поспешили обратно. А нас снова артиллерией стали накрывать. М-да, получил пополнение… В отделении четыре бойца осталось: кроме меня один из стариков и два новичка, все легко ранены. Одного новичка с проникающим ранением в грудь в медсанбат уже отнесли. Если выживет, ещё не скоро вернётся. Первый бой для него страшным вышел, чудом пережил его.

Немцы за остаток дня больше не атаковали, они тут, у холма, батальон потеряли, даже больше. Более того, было обговорено перемирие, и немцы выслали санитаров с носилками – забирали тела и редких раненых. Наши тоже собирали своих убитых, не всех мы вынесли. Потом зацепили тросами «тридцатьчетвёрку» и утащили трактором. Куда её дели, не знаю.

Мы на следующий день приняли новое пополнение. У меня отделение до десяти бойцов дошло, выдержали ещё одну атаку, не такую тяжёлую, но взводный в этот раз был тяжело ранен и отправлен в тыл. Меня же вызвали в штаб полка.

Комполка сообщил:

– Северов, я за тобой с самого начала наблюдаю, как меня назначили. Интересный ты боец, бесстрашный, в бой бросаешься, и ведь выживаешь там, где многие гибнут. Видел я, как ты танки жёг. Наградные на тебя подписал, сегодня пришёл орден «Красной Звезды» из штаба дивизии. Также представил тебя к званию сержанта, примешь взвод. Ты из всех один опытный сержант и вполне вменяемый.

Майор Дёмин сам прикрутил орден на полагающееся место у меня на гимнастёрке. Документы я уже сдал, там внесли новую информацию. И дальше стал я командовать взводом; треугольники, новые пары, на гимнастёрку и шинель поместил. Орденскую книжицу – в шкатулку. Пять дней командовал, бои за этот холм не утихали. Сколько наших парней тут погибло – просто ужас. Немцы несли потери не меньше, но от этого не легче. Однако они желали вернуть холм.

Ага, у нас тут корректировщики. Целый артполк по немчуре прицельно бьёт. Нас и авиация бомбила. А двадцать девятого августа меня снова вызвали в штаб полка. Оттуда, с ещё семью сержантами, в штаб дивизии лично начальник штаба нашего полка сопроводил. Оказалось, поступил приказ всех опытных сержантов, тех, кто командует взводами, без нареканий и имеет не меньше восьми классов образования, производить в младшие лейтенанты. Не хватает командиров, остро, вот и пошли на такой шаг.

Кстати, и форма теперь на передовой у командиров красноармейская, ещё неделю назад такой приказ довели. В тылу ты можешь ходить в чём угодно, хоть в парадной, а на передовой – только красноармейская.

Приказ нам зачитали перед строем, я подписался в ведомости и, сдав свою красноармейскую книжицу, получил удостоверение командира. Уже подготовили всё, остальные тоже документы получили. Там был один старшина, пять старших сержантов и я один, простой сержант. Правда, орденоносец.

Дальше к интендантам – получали новую красноармейскую и командирскую форму (комдив разрешил). Сами пришивали петлицы, кубари, нарукавные нашивки на командирский комплект формы. В общем, вещевое довольствие. Оружие выдали, мне наган достался. Так что сидели в тени сарая (тут склад вещевого имущества) и пришивали, работая иголками и нитками. Потом я переоделся (старую форму сдали, в новой, красноармейской были), и все, прихватив узлы с командирской формой, вернулись в полк. А поскольку были взводными, так ими и остались.

На следующий день уже девять сержантов нашего полка отправились в штаб дивизии, им тоже подтвердили получение звания средних командиров. Был и один парень из нашей роты, командир первого взвода. Правда, их возвращения я уже не увидел. Да и о том, что их отправили, от ротного услышал, когда тот вызвал по делу. В общем, мощный авианалёт был, лаптёжники работали, я из ДП бил и сбил один, явно в пилота попал. Самолет не дымил, врезался в землю.

И тут я заорал:

– Наши!

Мы с бойцом, чей был пулемёт, бросились в разные стороны под свист падающей серии бомб – и темнота. Странно, почему амулет защиты не сработал? Пусть там половина заряда накопителя, но должен был защитить. Ладно я упал на дно траншеи, завалило бы, но я даже сознания не должен был потерять, мощности амулета хватило бы. Я ещё помню толчок, тяжесть на теле, когда завалило, и тут же второй толчок, он и погасил сознание.

* * *

– Ну что, парни, пятнадцатое сентября, – отходя от окна, сказал я. – Сегодня меня обещали выписать.

– Если медкомиссию пройдёшь, – сказал капитан Ольнёв, комбат их Сорок Второй стрелковой дивизии.

Я его не знал, он из другого полка, но мысль, что в одной дивизии воевали, душу грела. Очнулся я три дня назад. Как мне сообщили, откопали бойцы, сразу, как немцы улетели, без сознания доставили в медсанбат, а там и на санитарный эшелон. Те из раненых, кто это видел, говорили, что многие девчата-санитарки и медсёстры рыдали. Н-да, в это я верю. А почему бы врачихам не рыдать? У меня с двумя тоже было.

Очнулся я всего три дня назад в Подмосковном госпитале, в Волоколамске. Травм не было, тут амулет защитил, а контузию тяжёлую признали. Сам уже подлечил себя амулетом, сегодня медицинская комиссия, так что тешу себя надеждой, что пройду. Да, вещи у кладовщика свои изучил. Вещмешок, который я в землянке ротного хранил, на месте. Остальные вещи в хранилище.

Красноармейская форма тут была, награды, нашёл и амулет. А хана ему. Сгорел. Хорошо, я ещё пять штук таких же купил. Больше не смог. Эти амулеты делают очень серьёзные маги и обычно защищают их от краж. Я тоже защищал, знаю, о чём говорю. Тут, видимо, просто не успели защиту наложить, так что замена есть, и это радует.

Ладно, новый амулет защиты уже на шее, активен, остальное моё добро не пострадало. Хотя красноармейскую форму придётся менять, эта в лоскутки порвана. Непонятно, почему сохранили. Разрешил её кладовщику использовать на тряпки. Велел новую не искать – мол, у меня своя есть, командирская. Действительно, приготовил форму, петлицы пришиты, как и нарукавные нашивки, кубари младшего лейтенанта, эмблемы общевойсковые.

Прошлой ночью я покидал госпиталь, на аэробайке летал в тыл к немцам. Также под Умань, на юг. Проверял насчёт призыва демонов. Целый батальон полицаев вырезал – и ничего. Расстроило. А пока ждём комиссии. Уже позавтракали, сообщат, когда идти.

Через час действительно вызвали, и я легко прошёл комиссию. Некоторые удивлялись, что я, такой здоровый лоб, тут делаю, но, узнав о коме, что недавно очнулся, кивали и старались получше меня прослушивать. Впрочем, вердикт тот же – годен без ограничений. Так что я побежал оформлять выписку, получать вещи и документы.

Переоделся в форму, сняв больничный костюм, и вот так вернувшись в палату, покрасовался (награды на месте). После чего попрощался с бывшими соседями (им тут ещё куковать), прихватил вещмешок и покинул госпиталь.

Помимо вещмешка за спиной у меня на боку кобура с наганом и на другом боку планшетка. Шинель есть, в запасе, но не доставал: а тепло было. Попрощался с одной из медсестёр, с которой я эти три дня мутил – мы находили укромные места и предавались разнузданной любви. Она молчунья, не хвасталась подружкам, и об этом в госпитале так и не стало известно.

Выйдя на улицу, я энергичным шагом двинул к комендатуре. Стоит отметить, что иногда направление прямо в госпитале давали, но в этом такого нет, и мой путь лежал в комендатуру. Плохо, что меня выбили на такое время, но я уже махнул рукой. Бывает; главное, жив.

Со скуки отправил дрон к позициям Сорок Второй стрелковой дивизии. Не сразу, но Марину нашёл. Дивизия в окружении побывала, но смогла вырваться, к счастью, с медсанбатом. Потеряли всю технику и тяжёлое вооружение, однако вышли. Людям даже не дали прийти в себя – бросили новую оборонительную линию строить и готовиться к боям. Кстати, как раз на этом направлении, на Волоколамск.

Отношений ни с кем Марина не завела, я не заметил. Козырь выжил и ею не интересовался. Я его не засёк. Не хочу бередить старые раны. Главное, у Марины всё хорошо, и это радует. Ребёнка подарил, буду помогать издали, но и всё, встречаться не собираюсь.

Об этом я и размышлял – прощание с медсестрой вызвало эти воспоминания. Кстати, а Нина (так звали медсестру) очень хороша и блюла себя. Сложно было сговорить эту красотку, у неё жених воюет, но я смог. Та потом шептала на ухо, что не жалеет, что поддалась. Теперь есть воспоминания, которые она будет помнить всю жизнь. Это я не расхваливаю себя, хотя может показаться, что именно так. Просто описываю то, что было за три дня в этом направлении.

А вот и комендатура. Городок я с помощью дрона уже обследовал, знаю маршрут. Дежурный проверил удостоверение и выписку из госпиталя и направил меня в один из кабинетов. Там капитан (похоже, раненый, трость прислонена к столу) изучил документы и, подняв папки, нашёл нужную.

– Северов. Было насчёт тебя распоряжение, неделю назад пришло. Направление в штаб Юго-Западного фронта.

– И куда меня?

– Мне откуда знать? На месте и узнаешь. Сядь пока на стул, не маячь, раздражает, оформлю направление и продаттестат.

Капитану хватило пятнадцати минут, чтобы оформить все бумаги. Сообщил, как лучше добраться до Киева, но я отмахнулся, сказал, что у меня лётчики знакомые есть, подкинут. Тот только хмыкнул.

Вот так, получив по продаттестату на складе комендатуры паёк на двое суток, я покинул городок на мотоцикле. Переоделся и на аэробайке полетел к Киеву. Амулеты скрытности и шумоподавления отлично помогли. Сел даже не на окраине – в центре городского парка, рядом с прудом, в кустарнике. Убрал машину и полётный костюм. Надел форму – всё, что было при мне, как при посещении комендатуры – и направился к выходу из парка. Повезло встретить патруль. Изучая мои документы, лейтенант окинул меня взглядом и спросил:

– Сегодня из госпиталя выписали?

– Да, товарищ лейтенант. И документы с направлением сегодня получил. Дружок у меня в лётчиках транспортной авиации. Подкинул. Повезло.

– Понятно. Штаб фронта там, дальше по улице увидите. Где автомобилей много.

– Спасибо.

Убирая на ходу документы, я поспешил в указанную сторону. Вот только не дошёл. Да впереди дама шла, и её качающиеся бёдра выдавали такую амплитуду, что я взгляда отвести не мог. Меня укачало. Подол платья так качался при её шагах, что просто заставлял поднять взгляд выше, на ягодицы. О да, это восхитило ещё больше.

Обогнав даму, я убедился, что та и спереди не менее хороша. А дальше завязал разговор, и мы, сменив маршрут, пошли к Анастасии, как звали даму, ей было чуть больше тридцати. Уже потом на полуразвалившейся кровати (ну и буйство постельное у нас было, ох и горячая штучка) я узнал, что та – жена полковника РККА, и муж её служит тут, в штабе фронта. Вот ведь. Хотя что-что, но тут я не расстроился и был готов повторить, что мы и сделали.

А квартира не дамочки, её подружки, которая с мужем недавно эвакуировалась. Левое любовное гнёздышко. Наверняка уже кого-то приводила, весь вид показывал, что гулящая, но мне плевать. Я на два дня задержался, и мы активно ломали кровать. Дамочка иногда уходила, мужу показаться, но тому было не до неё, так занят. Мне на дорогу двое суток давалось, я раньше прибыл, вот и тратил лишнее время на даму.

Как-то вернулась она от мужа в расстроенных чувствах и сказала, что что-то случилось: муж велел уезжать в Москву немедленно. Похоже, муж жену недолюбливал, возможно, знал об изменах, иначе давно бы отправил в тыл. В общем, собралась она и убежала, я тоже душ посетил – и в штаб фронта. А там если не бедлам, то близко. Паника точно была. Дымили трубы, жгли документы, машины подъезжали.

Изучив моё направление, полковник, отвечавший за распределение, сообщил:

– Лейтенант, не до тебя сейчас. Похоже, немцы замкнули кольцо окружения. Мы в большом котле.

– Понятно. И куда мне?

– Сейчас оформлю направление в отдел кадров управления РККА в Москве, там и получишь новое.

Тот быстро всё сделал и передал бумаги мне. Я покинул здание штаба, видя, как уезжают машины. Последние командиры выбегали и садились в замыкающие, тут и тот полковник, что меня оформлял, был. Всё, штаб пустой, даже охраны нет, только ветерок гонял ненужные бумаги.

Осмотревшись, я пожал плечами и, поправив лямки вещмешка, которые врезались в плечи, двинул в сторону той же квартиры, где провёл эти два замечательных дня. Что делать – ещё придумаю, направление есть, руки развязаны. Я глянул на историю этой войны: штаб фронта погибнет при выходе из окружения, с ним штаб Пятой армии. А если помочь и вывести? Стоит подумать. Глядишь, отблагодарят как-нибудь.

На квартиру я так и не пошёл, отправился в парк, где переоделся в полётный костюм и полетел к немцам в тыл. Кстати, забавный случай со мной произошёл. Заметил два мессера и, нагнав замыкающий (у них высота где-то с километр была), достал ТТ из хранилища и выстрелил в голову лётчика.

Пуля пробила фонарь, но попала куда и целил. Лётчик мотнул головой, и самолёт, сорвавшись в пике, врезался в землю. Ведущий этого не заметил, я нагнал его, также выстрелил, целясь в голову, и тут не промахнулся. Угу, с двух метров-то. Второй мессер тоже вошёл в землю. Потом заметил стайку из семи лаптёжников – редкость на этом направлении. Готовились бомбить какую-то советскую часть на дороге, там бойцы разбегались. Нагнал и их, чтобы выстрелить в лётчика замыкающей. Тут неожиданность – пуля не пробила фонарь и ушла в рикошет. Бронестекло? Удивлён.

Лётчик же, видя, что по нему стреляют (щелчок пули и след на фонаре засёк), увёл машину в сторону, бросив в пике. Явно предупреждал своих. Остальные заметались. Плюнув на это, я достал станнер и облучил все самолёты. Спящие лётчики управлять машинами не могут, и все семь самолётов вскоре горели или лежали разбитые на земле. Сколько крови они мне попортили на том холме, в госпиталь отправили! Это мстя моя. Ха, если внизу кто из бойцов загадал желание, чтобы эти семь штурмовиков попадали, то его желание сбылось. При моём невольном участии.

Ладно, это так, отвлёкся для развлечения. У меня две тонны свободного места в хранилище, трачу понемногу (особенно гранаты хорошо уходили), стоит заполнить. Тем более гранаты у меня всё – ёк, закончились, все потратил. Я иногда только за счёт них позиции и удерживал. Поэтому и летел к Бресту, там, я точно знаю, всё что нужно есть. Потом проведу разведку, где штаб фронта погибнет, и стану их ждать. Может быть, не решил ещё окончательно. А вот и Брест. Н-да, только разогнался до двух махов, и двадцати минут не прошло, как вон он, внизу.

Сбрасывая скорость, я пошёл к земле, на посадку. Оказалось, немцы приспособили склады под свои нужды, вывозя то барахло, что им не требовалось. К счастью, не всё вывезли, многое штабелями на территории было сложено. И я принялся вскрывать ящики и доставать гранаты, снаряжая и убирая в хранилище. Полторы тонны.

Полтонны загрузил винами, шоколадом и разными вкусностями. Похоже, на склад привезли припасы для офицерских пайков. Вот и прибрал, что заинтересовало, после чего пожёг все склады – заполыхали те ярко. Бластером бил с высоты, всё имущество на территории тоже обстрелял – заполыхали, плазма есть плазма – и вылетел обратно.

К вечеру я провёл воздушную разведку и уже прикинул свои шаги – как буду действовать в дальнейшем. Знаете, светиться вот так не особо хотелось – привлеку к себе внимание, – но спасти опытных штабных командиров стоит. Будет интересно узнать, как это изменит историю. Пока я пользуюсь тем, что та особо сильно не менялась, а вот что дальше будет, даже предположить сложно.

На ночь (решил нормально поспать) я устроился не так и далеко от места встречи колонны штаба фронта. Я её видел с высоты, большая колонна. Причём в одном городке она задержалась, до сих пор не выехала. Похоже, Кирпонос пытался вернуть управление войсками. Видимо, это их и сгубило, клещи окружения окончательно замкнулись. Но разрывы есть, даже на машинах можно проехать, что я и собирался сделать.

Погрузившись в размышления, я лежал на койке (достал из хранилища складную, и даже палатку: это днём тепло, а ночью дубак). А с чего я взял, что это Сергей второй купол наложил, от демонов? Я магией не владею пока, есть тут свои божки или нет – сказать не могу. То, что бога на Земле нет, – это точно, он бы меня за кражу его душ и призывы демонов давно бы придавил. Это божки тупые и не особо любят спускаться на планеты свои, даже аватарами.

Искать меня сложно, я у пентаграмм надолго не задерживаюсь, сваливаю быстро. И если тут божок, и он пытался меня отловить, то пентаграмма не стационарная, сразу не отследить – плюнул на это дело и закрыл планету от демонов. Это сил забирает немало, но божки на такое способны. И не догадался спросить об этом у демонов. Ничего, к Новому году стану магом, пусть и искусственным по сути – сам выясню, нужные плетения у меня в памяти есть.

Если не найду следов божка, тогда точно Сергей, кроме него больше никому нет никаких дел до этого мира. Видимо, догадался, что я демонов могу призвать, и закрыл эту лазейку. Ничего, для меня сто лет не срок, проживу их с удовольствием, свидимся ещё. А пока готовимся.

Вот так и уснул, и что хорошо, никто не побеспокоил. Оборудование охраны лагеря рулит, спугнули всех, кто желал в этих кустах переждать ночь. Утром позавтракал и на байке стал облетать окрестности. Хм, колонна машин штаба фронта всё в том же городке. Думаю, немцы уже знают, что я отправил поцеловаться с землёй двух авиаразведчиков, их тут много летает. Ну а дальше я стал готовиться к выполнению плана.

* * *

Двадцать первого сентября я стоял перед столом командира в звании майора, и тот изучал направление из штаба Юго-Западного фронта. Время я не сильно упустил, тем более записка была, что меня задержали там-то и там-то, и вот прибыл в Москву и жду, куда меня дальше направят.

– На вас поступила заявка из штаба Юго-Западного фронта. Направляетесь к ним. Там дальше решат куда.

Услышав эти слова, я только вздохнул. Штаб я всё же спас, но сам вперёд не лез. Поступил просто: приметил группу окруженцев, около роты (старшим капитан был), собрал технику и топлива перед ними (не из своего запаса, а брошенного) и вышел навстречу бойцам. Сообщил, что взял в плен немецкого офицера-танкиста и допросил его. Тот, видать, из бывших, по-русски балакал как на родном. Оказалось, немцы замкнули окружение, а к ним в ловушку идёт штаб фронта всем составом, а с ними и штаб Пятой армии.

Добавил, что знаю свободный и безопасный путь, лишь бы успеть, пока его не перекрыли. Указал всё на трофейной карте (взял час назад), технику передал, шесть грузовиков. Сам броневик взял под командование, а капитан остановил колонну, сообщил информацию командующему, показав карту, и уже я повёл колонну мимо немцев. Почти успел, те всё же засекли под вечер, что добыча уходит, и рванули на перехват.

Пока автоколонна переходила хлипкий мостик (дальше немцев нет, только наши), я встал в оборону. У меня пушечный броневик был и два десятка бойцов с сорокапяткой. Активно маневрируя, я жёг немецкие танки и бронетранспортёры. Зарево пожаров в ночи было видно издалека. Грузовики и легковые машины так и проскакивали мимо. Некоторые немцы были уже на дороге подбиты, и шофёрам приходилось лавировать между ними, объезжая трупы танкистов и пехотинцев.

В ночи мои пушка и пулемёт – просто внеземное оружие. Разил точно и без промахов. Однако смог, целую моторизованную роту остановил, сдержал натиск, хотя сорокапятку уже подавили. И отошёл последним, развалив мостик несколькими снарядами. Не дал моторизованному батальону, откуда была эта передовая рота, пойти следом.

Потом, нагнав штабную колонну, хотел передать броневик и бойцов, но не успел: Кирпонос потребовал того, кто их прикрыл. Не успел сбежать, пришлось выходить. Я перед капитаном документы засветил, иначе бы тот со мной и разговаривать не стал, вот и комфронта тоже изучил их, узнав, что я был направлен к нему, но завернули в Москву. Опросил и отпустил. Я в Москву сразу, и, как видно, Кирпонос про меня не забыл, засветился всё же.

Вот так получив новое направление на Юго-Западный фронт (его не расформировали), я проворчал, выходя из здания:

– Я вам что, шарик для бадминтона?

Штаб фронта сейчас размещался в городе Брянск – значит, мне туда дорога. Добрался на аэробайке, сутки пустив на отдых. Повезло с хорошей погодой, и я потратил день на рыбалку, а следующим днём был в Брянске. Встретили хорошо, я, оказывается, в штабе личностью стал известной. Вот так и получил назначение.

– Командиром бронетанкового взвода?! – Я был шокирован. – Я же стрелок!

– Командующий был впечатлён, как ты вёл бой, лейтенант. Он в бинокль с холма полчаса наблюдал. Потом разведку послал, пять бойцов, они переплыли реку и посчитали уничтоженную технику. Пятнадцать танков, целая рота, двенадцать бронетранспортёров, четыре броневика и двенадцать грузовиков. Больше сотни убитых солдат. Днём осмотрели и ваш броневик – весь побит пулями, краска содрана, два рикошета от снарядов и ни одного пробития. Вы ловко использовали подбитую технику врага как укрытие, потом перед уходом – выстрелы в упор по моторным отделениям, чтобы сжечь. Вас представили к награде.

– М-да, – только и сказал я.

Вот это не засветился. Хотя тому капитану Героя давали, как сообщил полковник.

– И куда мне теперь, товарищ полковник?

– В штаб автобронетанкового управления нашего фронта, там всё и выясните.

Дальше тот меня оформил и отправил к танкистам, их командующий другое здание занимал. Там дежурный, изучив мои документы, обрадовался:

– А, спаситель, как же, помним. Сейчас доложу командующему.

Дежурный сообщил генералу о моём прибытии (тот сразу принять не смог, на телефоне был), потом меня сопроводили к нему, и это притом, что два майора ожидали приёма.

Генерал подошёл и обнял, сказав:

– Видел я, лейтенант, как ты вёл ночной бой, поэтому всё сделал, чтобы ты ко мне попал. Значит так, эшелон пришёл, шесть «тридцатьчетвёрок» получили, но не тебе, другим – они уходят. На эшелоне четыре броневика, «десятки». Ты на таком здорово воевал, признаю, хотя эти бронемашины уже потеряли свой авторитет, но использовать можно. Передовой, по сути, нет, мелкие моторизованные группы противника гуляют где хотят, вот и поступил приказ сформировать бронегруппы на их перехват. Ты, лейтенант, получаешь под командование взвод бронемашин из четырёх единиц, пулемётную зенитную установку и три грузовика со взводом бойцов. Постараемся обеспечить и разведданными. Кто и где находится. Авиации мало, но найдём, что поднять в воздух.

– Ясно, товарищ генерал, я готов.

– Это ты молодец. Кстати, почему не соответствуешь своему званию?

– Мне об этом ничего не известно.

– Комфронта лейтенанта тебе дал, ещё вчера приказ подписали. Исправь. Документы сейчас поправят. Да, по бронегруппе. Получишь запас топлива, припасов и боеприпасов. Даю сутки на формирование подразделения – и выходите. А то некоторые уже к Брянску чуть ли не выезжали. Паника стоит, звонят, сообщают о немцах. Один паникёр и за Брянском нашёлся.

– К какому подразделению приписан мой взвод?

– Пока к охране штаба фронта, войска выходят из окружения малыми группами, там дальше видно будет. Может, куда пополнением пойдёте.

После этого меня отпустили. Документы мне действительно изменили, убрав приставку «младший», так что в отдельном кабинете прикрутил по кубарю в петлицы и нарукавные нашивки сменил. Теперь соответствую новому званию.

Покинув здание штаба, пешком направился в сторону железнодорожной станции. Там рядом стоят броневики, уже экипажи принимают. Нужно познакомиться с ними. И, понятно, был я не один, капитан вёл, он и представит подчиненным.

Сделав своё дело, капитан убыл. А я для начала перегнал броневики за город – встали на опушке леса. Сообщил в штаб бронетанкового управления фронта о новом месте дислокации, и ко мне прислали тот стрелковый взвод, машины и зенитку. Старшину, тот за тылы отвечает. Так что проверил припасы, а дальше стал сбивать экипажи.

Провели тренировку атаки на холм, движение в колонне при внезапной встрече с противником и как встают в засаде. Кошмар. Пришлось обучать, давая многие нормативы. Более того, предупредил: кто ринется в атаку – на кол посажу. И это не шутки. Бить врага будем только из засад. Наша задача – уничтожение, а не противостояние, кто лучше стреляет.

В общем, сержанты (а три командира других бронемашин сержантами были, один старший) кивали, понимая, о чём я. Младший лейтенант Медведев, командир взвода стрелков, спокойно выполнял приказы. Старший сержант-зенитчик также не вызывал проблемы – в кузове ЗИСа стояла счетверённая зенитная установка пулемётов Максима. А вот старшина мутный какой-то, не нравится он мне. Попросил Медведева к нему опытного бойца приставить, чтоб приглядывал за ним.

Также пообщался со всеми подчинёнными. А они из окружения выходили, на фильтре побывали – и сюда их. Старшина, значит, тоже из окружения? Хм, что-то крутит это меня. Чуйка сработала. Надо к особистам обращаться, пусть его тщательно проверят. Послал бойца с запиской к ним. А мы тренировались, каждую секунду, минуту, перерывы только на ужин были. Ужин наступил. А с утра – дальше. Старшину ещё вчера вечером забрали, и вскоре прибыла замена. Значит, я был прав.

Вот так утром двадцать третьего сентября моя группа выдвинулась в сторону немцев. Передовой не было, поэтому о ней говорить не стоит. Будем работать. Даже какие-то разведданные выдали об обнаружении пяти групп, да за это время те давно успели в другое место уйти. У нас свободная охота. И знаете, мне это даже нравится.

Ещё есть приказ на руках от командующего Кирпоноса. С таким приказом те командиры, что попадутся, взять меня и переподчинить не смогут, чтобы я их вывез. Могу послать. Вежливо, но могу. Конечно, за неполный месяц такая карьера – это то ещё приключение, но я старался быть в струе, на виду у командования, показывая, что чего-то стою. А те это любят, так по-тихому и двигали в должностях и чинах.

От Кирпоноса я вообще не ожидал, что он меня полным лейтенантом сделает. Награду ещё вроде обещали, и, видимо, такую, что вручают в Кремле, а не из тех, что даёт сам комфронта. Поэтому придётся подождать.

Мы выдвинулись, дрон уже проводил разведку, но в ближайшие шестьдесят километров немцев нет, и это факт. Наши кое-где копаются, организуют оборону, но это на берегу рек, у переправ, у дорог. В общем, там стоят, где могут идти немцы, с явным приказом задержать.

Шла наша колонна сорок километров в час: выше небезопасно. Да, в этом проблема броневиков. Вообще никак не ожидал, что стану танкистом, как ни крути, но это так. Я был в комбинезоне поверх формы, шлемофон сменил пилотку – нам не фуражки выдавали. Всё выдали, хотя и не сразу, пока ещё не доставили из тыла снаряжение.

Так вот, броневики – они дороги любят, без дорог быстро застревают. Для этого над колёсными полками лежат гусеничные цепи, которые надеваются на задние колёса. И всё равно вне дорог машина плохо проходима, зато мобильна именно по дорогам. Однако и тут есть минусы. На колёсах резина (а внутри – пористая резина), поэтому колёса не боятся попаданий осколков и пуль, и машины могут дальше вести бой.

Однако минус таких колёс (они у нас и стоят) в том, что, если ехать выше сорока километров в час, эта резина сильно греется. Многие идут на хитрость: переобувают броневики обычными колёсами, с камерами, и машины могут держать скорость пятьдесят километров в час, предельную для данной машины, автопробеги броневики совершали именно так. У нас же менять нечего, и так неплохо идём. Впереди броневик номер шесть сержанта Лаптева, там уже основная колонна идёт, отстав на двести метров, мой броневик первым, два следом, грузовики, и замыкает зенитка.

Причём все броневики радиофицированы, и я этим пользовался. Четыре раза устраивал тревогу, якобы лоб в лоб встретили противника, или вставали в засаду и спешно маскировались, когда противник рядом. Получалось всё лучше и лучше, хотя и теряли время на это, но лучше время потерять, чем жизни бойцов.

Впрочем, к обеду мы вышли к линии соприкосновения. Не сказать, что прям благополучно: нас дважды обстреливали с воздуха. Сначала пара мессеров, потом тройка юнкерсов – те, что бомбардировщики, а не штурмовики. Мой дрон на семи тысячах метрах крутился, его камеры засекали движение, именно не на земле, а в воздухе, и я получал сигнал. Пищал планшет, который у меня в планшетке находился, и я сразу давал тревогу «Воздух», хотя самолёты противника ещё не было видно, и колонна пряталась, разъезжаясь в поисках укрытий.

Однако эти вышеперечисленные, в отличие от других авиагрупп люфтваффе, нас всё же заметили, обстреляли (мы на открытой местности оказались на тот момент, и маскировка из веток не помогла) – точно не дала зенитка, – и отбомбились. Без потерь обошлось, хоть это радует. Зенитка никого не сбила, разве что отогнала, что уже в плюс.

Настораживало меня и то, что ко мне в группу воткнули ещё одного командира. Когда прибыл майор, который курировал нашу группу от бронетанкового штаба нашего фронта, он представил мне политрука с эмблемами танкиста. Сколько воевал без политработников – Творец оберегал, – впервые всё же придётся, и не сказать, что мне нравится.

Майор передал разведданные, указал, куда ехать, и оставил политрука. Фамилия его Иванов, хотя по всем признакам – настоящий еврей. Тот сразу потребовал себе броневик под командование. Но я сообщил, что лишних машин нет, получит, когда будут трофеи, только на такую трофейную он и может рассчитывать, а пока посадил политрука в кабину грузовика. Не сказать, что тот был доволен. Чую, проблемы от него будут. Хотя кого я обманываю? У меня ничего не дрогнет его шлёпнуть, если будет мешать.

Вот в таком состоянии моя бронегруппа и вышла к месту, где я, остановив колонну, осмотрелся и указал командирам машин, где готовить позиции. У нас двадцать минут, пока здесь не появится моторизованная группа. Дрон их все показывал, и я до наступления темноты планировал побить в ноль семь таких групп. Сейчас будет первая.

Вообще, они не особо большие. Некоторые группы полностью мотоциклетные – пять-шесть тяжёлых мотоциклов и пара лёгких. Этого хватало гонять по дорогам, залетая в деревни и сёла и наводя свой порядок. Иногда и в городки заезжали, шугая отступающие войска и порой ловя от них ответные плюхи.