Текст книги "Сепар"

– Интересный план, – сказал старлей, допивая чай из кружки. – А с нашими связаться, чтобы вертолёт для эвакуации выслали?

– Хм, можно и так, но тут укропы серьёзно нами растормошены, могут и его сбить, перехватив наше сообщение. Я же предлагаю свой план. Едете с нами, на корме. Как только мы находим артиллеристов, оставляем вас и бьём противника. Причина – трофеи, я планирую взять технику, а у меня некому её перегонять. Поработаете водилами. За это получите долю в трофеях.

– Не понял, что за доля?

Вопрос так и висел в воздухе. Тут интерес был не только у летунов, но и у моего экипажа. Так что озвучил старлей мысли всех.

– Объясню. Сбора трофеев в армии ДНР нет, это считается мародёрством. Точнее есть, но всё уходит тому подразделению, где были они взяты. Я имею в виду личные трофеи. Поэтому оружие и всё, что сняли с тел убитых нациков, сдаётся. Там уже распределяется по подразделениям или на склад для резервистов. Это правило соблюдается неукоснительно, это всех касается. Однако насчёт электроники, телефонов и планшетов, вопрос другой. Их тоже сдают, но сначала поработать нужно с ними. Самые важные трофеи, кредитные банковские карты. Тут вопросов нет. Я убил трёх азовцев, с них снял семь банковских карт разных банков, под их именами вошёл в банки через интернет и не только опустошил счета, но и набрал кредитов, общая сумма, с трёх нациков, тридцать пять миллионов рублей. Не стоит думать, что я вот так разбогател, двадцать два миллиона ушло в Фонд обороны республики, они в евро были, двести тысяч. Бедные нацики, надо сказать. Потом пять миллионов жене погибшего командира, пятьсот мехводу, купил себе отличную однокомнатную квартиру в новостройке, ну и так потратился, что на счету у меня сорок тысяч осталось. Причём командиры в курсе об этом и запрета пока не дали, только взяли с меня обещание, что я буду переводить девяносто процентов добычи с этих трофеев в Фонд обороны, но касается это только меня лично, а не вас. Поэтому и предлагаю вам доли, летуны у нас за пехоту будут, поработаете, никто лёгких денег не обещает. После нашей работы зачистка и сбор трофеев, кредитки и телефоны мне передадите, тут связь укропская есть, мне хватит. Скинете номера своих счетов, и я ваши доли вам переведу. Конечно, к вам вопросы могут возникнуть от контрразведки, откуда переводы, пока вы во вражеском тылу были, можете на меня кивать, доли с трофеев, я подтвержу, так что у вас будут средства, которые не облагаются налогом. Дальше сами уже. Мне, конечно, влетит, и запретят и такие трофеи, но это уже моё дело. Да и вряд ли ругать будут, если трофеи боевой техникой хорошие возьмём. Куш может быть серьёзным, поэтому долей семь, две моих, как командира и спеца по взлому, вам по доле на каждого. Размеры зависят от добычи. Думайте, но быстро. Пока артиллеристы не смылись, они основная наша цель, ну и те, кто на дороге попадётся.

Штурман, тот раненый, обратился к командиру борта:

– Командир, я за. Сам знаешь на мне и жене по ипотеке висит, дочкам квартиры купил. Я и сюда рванул из-за боевых, тут они хорошие.

Мои парни тоже начали кивать согласно, они были не прочь. В общем, все согласились. Так что свернули, летуны поели, устроились на корме, и мы рванули обратно к дороге. За мостом только тормознули, так и есть, минировано, дистанционно подорвать можно, я забрал детонаторы, но заряды не снимал. На шесть минут задержались и рванули дальше.

Первой добычей оказался украинский бронеавтомобиль «Козак-2М», что двигался навстречу, в одиночку, мы продолжали идти под светомаскировкой, подфарники бронемашины поздно осветили нас, таранный удар – и бронемашина полетела под откос. Летунов мы до этого высадили, как засекли движение навстречу, так что подбежали и начали доставать экипаж и десант из изувеченной машины, что лежала на крыше внизу откоса. Видение показало, что из шести человек десанта погибло четверо, из экипажа один. Причём это не ВСУ, а нацики из националистического батальона «Азов». Снова азовцы. Я думал они все в Мариуполе в окружении дерутся, а тут смотри, их братья катаются. Покинув танк, пока летуны собирали трофеи, снимая всё ценное, обвешиваясь разным оружием (разместят на корме, часть в танк уберём), я принял всё что нашли из электроники. Даже повреждённой, ну и карты банковские. Я закончил обыск в вещах, раскиданных у машины, забрав всё, что видел и мне нужно, а потом, пока летуны устраивались, мы покатили дальше, коптер показывал дорогу впереди. Оказалось, старлей – опытный пользователь таких машинок. Я отдал ему пульт, и тот вёл воздушную разведку. А сам к планшету своему трофейному подключил симку одного из свежих азовцев, все они погибли, перед отъездом добил тех, кто выжил в таранном ударе, ножом. Да они все так побиты в машине были, что скорее милосердие проявил. Кстати, среди трофеев я отобрал три отличные рации, с гарнитурами, свою выданную как командиру убрал в вещмешок и на разгрузку повесил трофейную, встав на волну нашей роты. Парни из экипажа тоже на этой волне теперь были. Да и у летунов рации теперь имелись, общались мы по шифрованным каналам. Нацисты очень хорошо и дорого оснащены были, денег на них не жалели.

Вот так работая с банками, а связь стабильная, я проверял карты одну за другой, снимая всё и беря максимальный кредит, благо пока запретов на это не было. Закончить с картами не успел, только пять полностью обчистил и выкинул на ходу, как летуны засекли стоянку реактивной артиллерии укропов, что стояла в ряд в лесу, на лесной дороге, да ещё маскировочными сетями накрыта. Пять установок и шесть грузовиков, один явно топливозаправщик, судя по цистерне. Ещё у одного грузовика зенитка в кузове. Явно подвижная артиллерийская группа, была и машина командира батареи на базе «Урала». Стояли палатки, но костра не видно.

Крупная группа, но взяли мы её на раз. Они стояли в лесу, машины в сторону дороги смотрели, по которой мы катили, двести метров по полевой дороге, выедут на трассу, и поминай как звали. Втопив педали газа в пол, только и мелькнут впереди, смывшись. А тут просто, высадив летунов, мы свернули на полевую дорогу и рванули к стоянке. Часовые забеспокоились, когда фару включили и фугасом выстрелили поверх голов. Росчерком снаряд пронёсся над колонной и рванул за спинами, драпанули все. Стрелять я прицельно опасался, хотел всю технику целой взять. И мне это удалось, когда гружёные летуны подошли, живых тут не было. Почти сотня укропских артиллеристов свалили в закат. Я бы их уничтожил, очень хотелось, но эта техника нужна нашим военным силам республики. Коптер показал, что они бегут всё дальше, лес закончился и двигаются по полю, так что я один сидел и контролировал обстановку. Штурмана за руль «уазика» командира батареи, он и с одной рукой справится, четверо парней в кабины «Уралов», с установками, и машины перегнали на другую сторону трассы, где также был лес и лесная дорога. Там и лес получше, ельник. На дороге технику вразнобой и ставили, чтобы не накрыли разом всю, если ударят, летуны тут останутся, будут охранять технику, вот и наведут маскировку, маскировочные сети в наличии были. В три этапа перегнали всё, штурман на «уазике» привозил их обратно, даже палатки, где ранее спали укропы, комками закинули в кузов одной из машин. Кстати, боезапас у батареи один, тот, что снаряжён в установки. Видимо тут не все грузовики, часть отправили в тыл за боезапасом. Среди трофеев и полевая кухня имелась. Удачная добыча.

Час потратили на захват и перегон – это ещё быстро, дальше летуны занимались трофеями, зениткой в кузове, решили, что это основное оборонительное вооружение будет, пока ждут своих, а мы рванули дальше. Повезло, застали укропов в тот момент, как на дорогу с просёлочной выбирается артбатарея «Рапиры». Это, конечно, не гаубицы, сто миллиметров всего, но тоже достойная цель, четыре ствола. Кроме того, семь грузовиков, плюс одна бронемашина. Встали и с четырёх километров расстреляли их. Наводчик, сверяясь с тем, что видел на экране пульта управления коптером, куда шла картинка с камеры, сделал два выстрела, один удачный, а там детонация боезапаса в одной из машин произошла, пожар, и работать стало легче, подсветило. Мы подкатили ближе и добили остатки батареи. Потом посмотрели вслед тем артиллеристам, что выжили и убегали от нас. Их с десяток было. Не ушёл никто, коптер подтвердил, накрыли. Среди ополченцев существует негласное правило, укропских артиллеристов в плен не брать. После этого покатались, больше коптером окрестности изучали, но всё как вымело, так что рванули на поиски личного состава захваченной нами батареи. Вскоре коптер нашёл их, тремя группами шли, плюс одиночки. Видимо потерялись в ночи. Работали в основном пулемётами, пару раз фугасами в крупные группы положили. Наводчик уверенно работал, я световые ракеты пускал, видел цели. Ящик у азовцев в машине нашли, у нас не было. Иностранные ракеты, не наши. В основном на моём личном счету уничтоженные вэсэушники, работал из спаренного с пушкой пулемёта и из зенитного, они даже пытались сдаться, но мы в плен не брали. Уничтожены были все, педантично, даже одиночки. Я не поленился, покатались по степи, добил подранков и собрал документы. Для отчётности. Может и жёстко, между прочим записи с коптера велись, но все мы из Донецка, и обстрелы, что там происходили, помним хорошо, наши бойцы артиллеристов в плен принципиально не берут. Укропы это знали, странно, что руки поднимали.

Собирал я не только документы, но и платёжные карты разных банков. Видение показывало, что, где, и времени я зря не тратил. Целую пачку набрал. Почти две сотни, некоторые по две, а то три имели при себе. А мы ведь и в захваченном лагере их нашли, в вещах, я там тоже собрал. После этого покатили к летунам, мы тут работать закончили, осталось мост оборонять и ждать, пока наши до него дойдут, но к мосту можно на рассвете выйти и занять позицию, я уже присмотрел неплохую, два часа у нас есть. Когда вернулись, нас встретили горячим чаем, развели костерок в палатке, хоть согрелись, а то одежда сырая. Дальше, пока парни трофеями занимались, мои танкисты вздремнули в кузове одной из машин, я работал с картами. Дело двигалось не так и быстро, примерно по пять-шесть минут на каждую карту, до рассвета двадцать минут было, когда я всех поднял и велел собраться у танка. Для начала показал экран планшета, там открыт был онлайн-банк, причём с моим личным счётом, где и был показан баланс на эту минуту.

– Двести семнадцать миллионов рублей?! – вытаращил глаза старлей.

Остальные тоже в шоке были, я ещё добил, говоря:

– До этого там сорок тысяч было. Я успел все карты, найденные у нациков и у артиллеристов, что бросили с вещами батарею, вскрыть и вот перевести, остались те карты, что собрали с тел у батареи «Рапир» и с тел личного состава батареи «Градов», что сбежали от нас, а позже мы их перехватили. Времени на взлом нет, позже переведу. Эти пока делить нужно. Тут примерно по тридцать миллионов на каждого, мои шестьдесят. Вы своим родным звонили? Я телефоны дал, узнали счета?

– Да.

Те сунули клочки бумаг со счетами, парни моего экипажа тоже, так что по три минуты на каждого, и я провёл деньги, летуны звонили своим и подтверждали, деньги пришли. Штурман радовался, всё ипотеки закрыты и даже что-то осталось ещё. Я же велел экипажу занять места в машине, и мы рванули к мосту, а летуны продолжили охранять трофеи. Пока всё идёт неплохо. Сглазить не хочу. Десять километров пролетели быстро и уже при свете утра заняли позицию в трёхстах метрах от моста. Сигнал ротному, что мост под охраной, ушёл. Он кодовый. Экипаж уснул на своих местах, я дал добро, коптер крутился в небе, а сам, поглядывая на экран, куда шла картинка с камеры, ломал карты дальше. Кстати, что касается моих шестидесяти миллионов, я уже отправил их в Фонд обороны; мои десять процентов, а это шесть миллионов, остались на счету. Я старался быть честным. Подумав, решил связаться со своими, но, чтобы укропы не засекли, так что вставил в свой телефон трофейную симку, моя тут не брала, и позвонил комбату. Несмотря на ранее утро. А у меня в телефоне забит только он и особист из старших офицеров батальона. Ротного не было почему-то, а взять перед операцией номер я не догадался. Позвонить всё же нужно, сообщив, что за ночь успели, это позволит им сориентироваться и поработать с полной отдачей. Передадут ротному. К слову, наш батальон не действовал одним кулаком, танки были переданы для усиления пехотных частей, по одному или взводом. Наша рота, что действовала совместно, это редкость. Только для этой операции, и скорее всего вскоре её снова по подразделениям раскидают.

Не отвечал комбат довольно долго, или спал, ранее утро, вполне возможно, или пытался выяснить, что нужно укропам от него, номер-то украинской сотовой связи. Конечно, найти номер комбата сложно, но возможно, и тому бывало поступали звонки с угрозами, и тому подобное, поэтому такая реакция не удивительна, однако всё же ответил:

– Слушаю.

– Товарищ полковник, доброе утро, это Алмаз. Извините, что звоню вам, но у меня ваш номер вбит в память телефона, ротного нет, иначе ему бы позвонил.

– Я в курсе, что ты в тылу противника. Доложили. Доклад, только коротко и простыми словами.

– Есть. Прорыв удачным был, перескочили линию передовой и ушли в тыл. Подобрали лётчиков. Там штурман ранен, но не серьёзно, только рана воспалилась, я обработал, почистил, грязь попала, обломок осколка удалил, основной они сами ранее вытащили, сейчас порядок. Однако приказ ротного укрыть летунов в лесу, выдав им всё необходимое, не выполнил. Я на трофеи рассчитывал, на технику, а тут трое, что можно за баранку посадить. Взял с собой, пришлось уговорить, обещал доли в трофеях. Обещание выполнил. Сначала побывали на мосту, заряды были мной деактивированы. Сами заряды на месте, но детонаторы извлёк. Подрыв дистанционный. Потом двинулись дальше, и первая цель – азовцы на бронемашине «Козак». Двигались к передовой. Решил не использовать вооружение танка, высадил летунов и принял встречную машину в лоб, таранными ударом сбросив с откоса. Пушку на бок повернули, чтобы не мешала. Все азовцы погибли, восемь их было, документы и трофеи собраны. После этого коптером обнаружили на лесной дороге батарею «Градов», пять боевых машин, штабная, командирская и сопровождения, расчёты спали в палатках. Шугнули их фугасом над головами и захватили всю батарею целой. Это наша добыча, нашего батальона. Перегнали в три этапа технику в другой лес, захваченные машины сейчас летуны стерегут, отправились дальше и обнаружили, как снялась и выезжает на дорогу батарея «Рапир», уничтожили точным огнём с дистанции четыре километра. Подошли ближе и добили. Четыре пушки, восемь грузовиков, КШМ на базе БТР-70, семь десятков боевиков. Выживших среди личного состава нет. Личные документы собраны. После этого провели разведку и больше таких целей не обнаружили, но вышли на личный состав захваченной батареи, покинули дорогу и по полевой вышли на них и открыли прицельный огонь. Они по целине шли в свой тыл. Выживших нет. Подранков тоже. Документы собраны. Вернулись к летунам, разобрались с трофеями, все доли получили, у меня две было, я перевёл девяносто процентов своей доли, это пятьдесят четыре миллиона рублей, на тот же счёт. На данный момент заняли позицию у моста, ждём отхода нациков. С коптера велись записи, если у вас хватит памяти телефона, то могу скинуть записи, включая мой рапорт.

– Сейчас к ноутбуку подключусь и скинешь. И запись встречи с диверсантами у нас в тылу тоже.

– Есть.

Вообще копию этой записи у меня уже забрали, ротный, когда прибыли в расположение, но раз надо, значит вышлем. Как дали отмашку, я начал загрузку, минут за пять ушло всё, что отметил. Сам за это время с помощью айфона успел ещё одну карту вскрыть и всё с неё, да и кредиты, тут два удалось взять, перевести на другую карту. Тут вообще как? Все гривны я переводил на счёт одного из нациков, выбрал тот, где доступ к счёту помимо него никто не имел, а как набиралась крупная сумма, гонял по банкам Казахстана и уже на свой счёт перегонял, путая следы. Причём санкции сказались, стало куда сложнее работать, пару раз я запреты на переводы просто сносил таранным ударом. Это не осталось незамеченным, и уже началось противодействие. Однако по работе с картами, с кредитами укропских военных проблем пока не было, проблемы именно конвертирования валюты и перевода на свой личный счёт, но как я уже говорил, вопрос решён. Так и работал. Комбат подтвердил получение информации; координаты, где батарея спрятана, у него были, вряд ли её нашему батальону оставят, типичная кочующая батарея, в полном сборе, собрать личный состав и начать работу можно легко, но он может обменять трофеи на что-то нужное нам. На что – не знаю, это дела комбата, но расклад ему известен, дальше его работа.

Как только тот получил информацию, память с телефонов нациков из перевернувшейся бронемашины тоже тут была, это для особиста, я сказал тому:

– Товарищ полковник, такие трофеи развращают. Дайте приказ прекратить это дело. Да и хватит нам уже. Летуны тоже довольны. Трофеи законные, если что, я подтвержу.

– Уже подписан, получите, как с нашими соединитесь.

– Отлично… О, движение на дороге. Кто-то едет к мосту.

* * *

Очнулся я с трудом, тело болело, такое чувство, что оно сплошной кусок мяса. Обломки зубов во рту. Стараясь не шевелиться, я запустил Видение и понял, что нахожусь в камере-одиночке, нары, мокрый пол, холод и сырость. Сам я в рваной форме, похоже своей, ноги босые свешивались с нар, ботинки куда-то делись. Видение показало, что в соседних камерах сидит множество народу в форме и гражданке. Два уровня камер, наверху кабинеты, работали люди. Стало ясно что я в плену. СБУ похоже. Город какой-то, но что за город – не ясно. Источник полный, поэтому запустил диагностику головы, сознание плавало, и начать нужно с неё, остальным позже займусь. Контузия, средней тяжести, даже чуть выше, несколько зубов выбито и сломано, нос всмятку, челюсть сломана. Меня били, причем били долго, пиная бессознательное тело. Что произошло, я пока не помнил, может, вспомню как вылечусь? На диагностику головы ушло восемьдесят процентов источника. Это так. У меня уровень опустился до «Д-5», я увеличил дальность Видения, и сейчас было шестьдесят три метра. Даже чуть больше. На несколько сантиметров. Вещь нужная, но больше использовать эту опцию не смогу. Четыре раза это предел, количество использования этой возможности тоже было, и оно, конечно, вот до границы и дошёл. Поэтому и ушло так много, и оставшиеся двадцать процентов, все пустил на лечение основного очага контузии. Не долечил, но сознание прояснилось, уже не плавало, хоть думать стал нормально.

Так лёжа, стараясь не шевелиться, я начал медитировать по методике Джоре, оно так быстрее, нужно восстановить себя, похоже у меня переломы. Как сбегу – пока не знаю, но сделаю это, и пока медитировал, нужно до полного источник заполнить и слить всё на лечение головы. Потом и дальше можно диагностировать тело и использовать лечение на серьёзных повреждениях и ранениях.

А что произошло, я вспомнил, помогло первое и начальное лечение головы. Тот прорыв в тыл к противнику закончился хорошо, мы освободили без потерь обширные территории с тремя населёнными пунктами, что не были разрушены, как боевики поступали в подобных случаях. Захваченный мост дал нам оперативный простор для наступления на Угледар, и на пятый день мы вышли к его окраинам. Вообще после звонка комбату (действительно на дороге движение было замечено) я поднял коптер, но оказалось, что боевики своих раненых эвакуируют, в кузове КамАЗа и «шишиги» везли на небольшой скорости, мы их пропустили, всё же с ранеными мы не воюем. Те видели нашу позицию, не могли не видеть, наверняка сообщили своим, но проехали мимо. А потом нас пытались сбить с позиции миномётами, мы откатились, уходя от разрывов, и два танка Т-64 выехали на прямую наводку. Одному сбили гусеницу, второго сожгли. Нам тоже прилетело один раз в башню, та стала медленнее со скрипом поворачиваться, но пережили.

В общем, бросили укродесантники свою технику и уходили пешком по оврагам под ударами нашей артиллерии, корректировщики хорошо поработали, бежали быстро. Сорок грузовиков захватили, двенадцать бронетранспортёров, тринадцать БМП разных версий, миномёты, пушки, установки ПТУР, два танка целыми и один подбитый мной. Давненько у нас таких шикарных трофеев не было. Трофейщики уже отгоняли всё в тыл. Когда наши появились, мы их пропустили и, включившись колонну, дошли до спрятанной батареи. Ротный её принял, выставил охранение, позже, как тут тылы почистят, отгонят в тыл, и мы пошли дальше. А летунов на попутной машине отправили к своим. Первый заслон ВСУ уже через пять километров обнаружили, там, где мы «Рапиры» побили.

Что дальше было? Роту раскидали по подразделениям, как я и говорил, моя машина усиливала один из взводов первого батальона «Хан», и дальше началась обычная боевая работа: я коптером выискивал цели и расстреливал их, взвод подходил и зачищал. Пару раз прилетало и нам, но, к счастью, обошлось, больше мазали, да и мы активно маневрировали и укрывались в складках местности. А тут, когда на подходе к Угледару были, прилетало нам, танк укропов сработал, да так, что башню наглухо заклинило, мы лёгкие контузии получили, я глянул Видением, там сердечник снаряда застрял. Тут ремонтные мастерские нужны. Я взводному сообщил, под командованием которого находился, сказал ему, что нам на ремонт необходимо, но пока мы можем вести огонь, как самоходка, до того, как замена придёт. Тот вызвал командование, объяснил ситуацию, и ему обещали прислать танк на замену. Прибыл тот утром следующего дня, не из нашего батальона парни. За это время мы, работая как самоходка, уничтожили несколько дотов и другие позиции противника, случайно накрыли батальонный склад боеприпасов. Всё осложнялось тем, что на момент попадания башня танка была развёрнута на правый борт, так её и заклинило, тут и самоходкой куда сложнее было работать, так ещё когда замена пришла и мы своим ходом шли к Донецку, нас туда направили, ремонтники подвижной мастерской уже глянули, башню снимать нужно, так мы стволом столбы могли зацепить или какие-то сооружения. В общем, непростая дорога вышла, но добрались. Танк приняли, а нас хотели было привлечь в помощь, обычное дело, но у командования имелись свои планы на наш экипаж. Не хватало эвакуационных команд, танк за три дня обещали в строй вернуть, а нас раскидали по эвакуационным подразделениям, и мы тягали подбитую или целую, но брошенную украинскую технику.

Я работал один, перегонял БМП или танки. Тяжёлую технику. Помню, мы подкатили к брошенному танку, тот на ходу, баки пустые, потому и бросили. Машину заправили, парни укатили, там дальше на поле два застрявших бронетранспортёра были, а я погнал машину к Докучаевску, на пункт сбора. Там примут машину. А тут удар, противотанковым гранатомётом сработали с опушки. Диверсанты. И второй раз, тут меня и вырубило. А сидел я в открытом люке мехвода.

Как я из нашего ближнего тыла оказался в застенках СБУ, имею только догадки. Пользуясь тем что дорога пуста, диверсанты осмотрели подбитый танк, кажется, тот на обочину сполз, и вытащили меня. А тут по документам поняли, кто им попался, и возрадовались. Видимо видели запись награждения. Да, мой экипаж наградили. Это было в тот день, как мы пригнали танк на ремонт, вечером. К тому моменту кадры с захваченными «Градами» крутили и по центральным каналам России, не только нашим. Нас срочно дёрнули, переодели в парадку, но посетить душевые дали, и на награждение. Хотели на передовой, ну раз мы тут, то тянуть не стали. Мне дали прапорщика и медаль «Золотая Звезда» Героя Донецкой Народной Республики. Да, я получил высшую награду. Мехвод мой, сержанта получил и такой же орден, что я ранее. Наводчик младшего сержанта и тоже такой же орден. Вполне почётный. Это их первые награды. Награждение шло с телевизионщиками и этим же вечером нас показали в новостях, в девять вечера. Узнали, гады, и видимо вынесли по тем тропкам, по которым просачивались в наш тыл. Всё же передовая не сплошная, наши разведчики в тыл к укропам тоже бегали. Сколько я без сознания, не знаю, но контузия, удары по голове, мог и довольно долго пребывать в коме. Да, уж вышло так. А планы были, пока идёт ремонт, пожить в Донецке и возобновить встречи с моими любовницами, уже очень хотелось. Нет, пока парадку забирал, я успел побывать и в магазине, и риелтор ко мне на полчаса заскочила, урвал чуток ласки, но и только. Жаль, конечно, однако и эта наша работа по эвакуации дело серьёзное. Что я потерял? Плен да, неприятно, но сбегу. Документы, наградные планки, вещи свои, оружие, коптер, он со мной был, всё это потеряно. Парадка на квартире с наградами и наградными книжками, тут порядок. Коптер куплю новый, остальное восстановлю, как к своим вернусь, так что особо потерь я не понёс. Кстати, моим коптером укропы вряд ли воспользуются, я, конечно, начал модернизацию, но не закончил. Пульт с паролями, его не взломают, коды на языке Содружества.

Это пока всё, больше особо новостей нет и рассказывать нечего. Хотя нет, до того, как я получил приказ прекратить отбирать деньги со счетов нациков, то закончил со всеми теми картами, что принесли нам всем немалые суммы. Я честно летунам на счета перевёл, хотя мы уже попрощались, обнявшись. Это я к тому, что мой счёт увеличился на пять миллионов, теперь одиннадцать с половиной там. Для жизни хватит, пусть лежат. После войны я планировал выйти в отставку, будет на что жить. А что, война закончится, я как агенты Моссада планировал работать по тем странам, где будут скрываться нацики, и чистить их. Доставлять на суд в республику никого не буду, зачистка на месте. Планы у меня такие. А потом был приказ, письменный, так что всё, прекратил это дело. Всё, что хотел успел, дальше не важно. Да, с летунами перед расставанием я поговорил, как и с обоими членами своего экипажа. Намекнул, что возможно волнение рубля, пока деньги есть, пусть вкладывают в недвижимость. А то сейчас десять миллионов это деньги, а через год месячная зарплата. Они серьёзно задумались. Вот пусть и думают, а то не хорошо будет, если потеряют свои доли. Даже штурману, что часть средств потратил на закрытие долгов, хватало на три-четыре квартиры в родной Самаре или на две в Москве. Что уж про остальных говорить?

Вообще нацики сами, похоже, не поняли ещё, как попали. Я у них в тылу – и полная свобода действий. То есть дали мне шанс повеселиться с ними до окончания войны. Причём было у меня недели две, пока не восстановлю себя. Не хочу, чтобы мне задавали вопросы, почему зубы сами отросли, переломы зажили и гематомы вдруг рассосались куда быстрее, чем должно быть. Вот на это всё я и рассчитывал, прикидывая шансы. Я где-то в тылу, тут нацистов множество, знай работай. Главное выяснить, что за город. Планы неплохие, но пока я на восстановлении. Я ощупал себя, благо в камере были микрофоны, но не было видеокамер наблюдения, поэтому, пока не шумлю, вряд ли ко мне кто зайдёт.

Набрав полный источник, я всё так же слил в голову. Сознание совсем прояснилось, и волна боли накрыла, хорошо со мной поработали. Пришлось волевым усилием отделиться от боли, поставив барьер, и продолжить медитации. Снова заполнив, левой рукой вправил нос и заживил его, убрав кровавые сгустки из ноздрей. Телекинезом вырвал обломки зубов, новые выращу, и снова медитация. До половины источник успел наполнить, как Видение показало, кормёжка началась, обходят всех, так и до меня добрались. Открыли дверь, перед этим глянув в глазок, но моя поза не изменилась, как лежал, так и лежу, вот без страха и зашли двое с тележкой еды. Интересно, как меня кормить собрались? Оказалось, всё отработано. Достали пакет, и воткнув в вену иглу, подвесили его, на внутривенном я был, получается. Это хорошо, я лечусь, нужен материал для восстановления, оба вышли, а я продолжил делом заниматься. Следующие пси-силы тратил на диагностику тела, по очереди от головы и ниже до кончиков пальцев ног. Закончил за полночь, но хоть теперь знаю, что со мной. Не так и плохо, как я думал, но и хорошего мало.

Значит так, по переломам, сломана кисть правой руки, со смещением, сильно опухло место, пальцы почти не чувствую, потом челюсть и два ребра с левой стороны груди, там же у ещё двух трещины, но тут переломы ровные, без смещения. А так потроха отбиты, да и вообще сплошная гематома. Нос всмятку, но я его выправил, скоро выровняю. Пришлось трижды источник до полного путем медитации заполнять, но зато всю диагностику провёл, тело, сильно опухшее от травм и гематом, и судя по времени, в коме я был два-три дня, не больше. Так что сегодня или семнадцатое, или восемнадцатое марта. В плен попал пятнадцатого. Из темницы нужно валить, я это сделать смогу даже в таком состоянии, ноги целы, поэтому ждём, когда будет следующая кормёжка, валим нациков и уходим. Желательно ночью, тогда все шансы на побег повышаются в разы. Мне вот не понравилось обращение тех двоих, так один пнул по ноге, выругавшись по-нацистски. Ну или по-украински, для меня это одно и то же. Удавлю обоих. Если бы те не торопились, было видно по движениям, быть бы мне мальчиком для битья. Жалеть тут никого не буду, все кандидаты на уничтожение. Я не спал, до утра так и занимался лечением, голову больше не трогал, сознание ясное, пока хватит, потроха лечил, чуть-чуть кости на местах переломов. Телекинезом вправил перелом на руке, приживив. Это всё что смог, всё же «Д-5» – это довольно мало.

Утром снова кормёжка, ко мне зашли, забрали пустой пакет, там давно перестало капать, но воздух не пошёл, новый пакет ставить не стали, снова пнули по ноге с садистским удовольствием, сильный удар, могли и сломать что-нибудь, но я не отреагировал, ждём ночи. Они вышли. Ну а я продолжал медитации, приживлял кости, потроха лечил. При этом Видением изучал здание, где камеры стоят, где силовые линии, коммутационные блоки, прикинул маршрут, как покину подвалы и здание. Также изучал, что там с другими бедолагами, что сидели в соседних камерах, за сутки с момента, как я очнулся, порядка двадцати человек прошли через костоломов СБУ, двоих забили насмерть. Причём отметил, что похоже я не один тут из наших. Большинство гражданские были, однако восьмерых обнаружил в российской форме. На мне такая же цифра была. Есть тут наши из республик, или только из России, не знаю, но уходя хотелось бы вытащить всех, не обещаю, состояние тяжёлое, но постараюсь. Своих бросать грех, да и подло. Сможешь – сделай. И я сделаю, сам себе дал обещание, а я их держу.