Текст книги "Долг чести"

– Как меня зовут, не важно, – сказал я. – Если мне расскажешь все, что мне нужно узнать, я вытащу тебя из этого лагеря.

– Это ты сегодня на ограду кинулся? Охрана убавила напряжение, поэтому и не умер, ржали, когда тебя трясло.

– Не важно, – мотнул я головой. – Как насчет сделки?

– С врагом сотрудничать не буду. Слышал я, что они собирают добровольческие батальоны, вперед их пускают, оборону прорывать.

– Нет, тут другое. Побег – и к нашим к передовой. Есть идея, как это сделать.

– Я не один. У меня тут подчиненные и друзья. Побратимы мы.

– Постараюсь освободить весь лагерь. Сегодня ночью будьте готовы.

– Спрашивай, – подумав, дал тот согласие.

– В прошлом году, когда к Измиру подошли турки, твой батальон отбил десант. Вы потом прочесыванием занимаюсь, нашли мальчишку с солидной суммой в руках. Расскажи все, что о нем знаешь, что было дальше.

– Ты слишком хорошо все знаешь, – задумчиво изучая меня, сказал тот. – Солдат моих расспрашивал?

– Тебе это так интересно? Я не прошу рассказать мне секреты, просто опиши все, что знаешь по тому мальчишке. Он столкнулся с тучным турком, вроде как ракетчиком, и его повели к комендатуре. Что было дальше?

– Ничего не было, – пожал тот плечами. – Он умер на полпути к комендатуре. Доктор сказал, что сердце остановилось. Похоронили в общей могиле, куда погибших горожан сносили.

– Вот оно как? – пробормотал я, серьезно загрузившись.

Я был уверен, что Иван остался в живых, руки же шевелились, когда я потерял управление телом. Секунды две у меня было, прежде чем окончательно потерял сознание, но успел это заметить. Получается, это конвульсии были? Да, теперь ясно, что это было именно так.

Встав, молча кивнув унтеру, я покинул барак и, поискав, нашел того пленного, которого я за фельдфебеля принял. Не ошибся, как мне шепнули, тот и был фельдфебелем, из охотничьей команды. То есть разведчик. Он сидел в окружении приближенных. Как я понял, именно он тут является главным, старясь держать пленных в кулаке, именно благодаря ему число самоубийств было крайне мало, единственно, пища плоха.

Кстати, сейчас в лагере не все, часть далеко, работает, две недели назад забрали, часть на грузовиках утром увезли, привезут перед темнотой.

– Отойдем, – велел я тому.

Все, кто сидел рядом с фельдфебелем, удивленно на меня посмотрели. Понять их тоже можно: парень, что сегодня решил самоубийство совершить (грех, многие были верующими, хотя сейчас в армии вера не насаждалась, хочешь – верь, хочешь – нет, но были разные люди), вдруг подходит, с идеальной офицерской выправкой, окинул их всех хмурым взглядом с толикой презрения, с полным копированием поведения офицеров, скомандовал их старшему, фельдфебелю Зиновьеву следовать за ним.

Я не стал дожидаться ответа и, заложив руки за спину (это тяжело, меня шатало, хотя тело я освоил), неторопливо отошел в сторону, к пустырю плаца, ожидая фельдфебеля. Тот так и не встал, с интересом поглядывая на меня со своего места, решив проигнорировать мой приказ. Что ж, это его решение. Подождав пять минут, я вернулся в барак и, толкнув одного доходягу, велел разбудить меня в полночь, после чего лег на нары и почти сразу вырубился. Кстати, воду выдавали, но тоже мало, я попил, подавальщик налил сто граммов мутноватой жидкости. Но надо, выпил.

Разбудил меня дежурный по бараку. Ему доходяга сообщил о моей просьбе. Встав, поблагодарив дежурного, его плохо видно было, в бараке темень, на ощупь направился к выходу. Тут бак с водой, дежурный еще и подавальщиком дежурным был, тот налил двести граммов воды в кружку, и я, выпив воды (пустой желудок обмануть сложно, но надеюсь, на какое-то время мне это удастся), покинул барак, сообщив, что в туалет, тут были классические скворечники.

Снаружи сразу бросилось в глаза хорошее освещение лагеря, незаметно к ограде не подойдешь. Щурясь, я не привык к свету, осмотрелся. Британцы не экономили. Освещено было все, сбежать ночью не то что невозможно, но достаточно трудно. От ворот барака я уверенным шагом направился к туалетам, действительно посетить надо. Уже оттуда двинул к воротам, где прохаживался часовой. Между нами были внутренние и внешние ворота. Под напряжением.

– Господин рядовой, я хочу сообщить начальству лагеря о готовящемся побеге, – коверкая свою речь, сообщил я часовому на английском.

– Стойте на месте, – приказал он и, сняв трубку телефона, вызвал дежурного, сообщив обо мне.

Вскоре появился сержант, видимо разводящий, и двое солдат. Те отключили питание, открыли ворота и выпустили меня с территории лагеря. Один из солдат, брезгливо морщась, стал меня обыскивать. Ну да, пах я неприятно, немного измазался в содержимом туалета. Еще к тому же неприятность, похоже Вершинин страдал дизентерией. Я оценил иронию судьбы, попав в засранца. Я не случайно испачкался, а вполне себе специально, так что обыскал он меня откровенно плохо. На что и был расчет.

– Идем, – приказал сержант.

Это был второй мой план по побегу, что англичане сами выведут меня с территории. Дальше придется собраться с силами и действовать. Первый план: в темноте, замирая, покинуть его своими силами, преодолев охрану и ограду. Она тут из колючей проволоки. А бежать надо сейчас, пока хоть какие-то силы есть, с этой кормежкой быстро ослабну, да так что вставать не смогу, как многие в лагере. Какой уж тут побег?

Направлялись мы не к ближнему, а к дальнему зданию. Там, подойдя, меня усадили на скамейку, оба солдата остались охранять, а сержант ушел в здание, видимо, начальству докладывать. Я же, сидя, поглядывая на охрану, размышлял. На самом деле второй план я и собирался использовать, он пусть кровавее, но просто быстрее.

Стоит описать, как прошли мои три года в будущем. Что я могу сказать, я описывал ученым все свои приключения, с подробностями, как все это повлияло на историю, в ответ мне выдавали то, что я просил. А именно, знания. Ничего больше ценного я тут не видел. Кстати, интеллект у меня, как показало оборудование, в сто шестьдесят семь единиц, а у моего донора, бывшего хозяина этого тела, было восемьдесят три. Тупой качок.

Нейросеть мне действительно поставить нельзя, тело бракованное досталось, да еще больное лучевой болезнью, то-то я себя так плохо чувствовал и лысым был. То, что травмировано колено, из-за чего хромал, это мелочи. Хорошо еще, согласились отправить меня обратно, когда наше сотрудничество закончится, так что учился я активно.

Да, нейросеть мне не поставить, но было гипнообучение. После прохождения голова раскалывалась, использовать оборудование можно было не чаще, чем один раз в неделю, ну и чем выше и крупнее база знаний в рангах, те сильнее боли. Можно учить до шестого ранга, первое обучение, три первые ранга базы за раз, потом каждое обучение по рангу, и так до шестого. Одеваешь обруч, садишься в кресло и учишь. Около семи, а то и восьми часов сеанс, потом колют обезболивающие. Медкапсулы тут тоже были, я в ней лежал, но их мало и используют их не для всех. Мне вот не дали. Был я в ней во время перемещения, лабораторное оборудование. Так вот, я выучил двенадцать баз знаний шестого ранга и пять пятого. Шестые ранги были:

Планетарная разведка.

Диверсант.

Рукопашный бой. Бой с подручными средствами.

Спецкурс для выживания на дикой планете.

Тактика спецподразделений.

Клинковый бой. Боевое фехтование.

Колонист.

Выживание.

Инженер. Конструирование.

Техник. Ремонт атмосферной техники.

Оружейник. С базой кузнец.

Боевое пилотирование атмосферной техники. Спецбаза по расчетам боевого пилотирования.

Пять баз пятого ранга:

Тактика малых групп.

Земная навигация. Штурман и шкипер.

Спецкурс подрывника-минера.

Спецкурс шифрования и дешифрования.

Спецкурс взломщика. Медвежатник.

Это все, что я выучил. Остальное знаю и так, и захламлять свою память лишними знаниями просто не хотел. Каждую базу я изучил и даже частично освоил на практике. Мне обещали, что базы «Инженер» и «Техник» помогут мгновенно понять и разобраться в конструкции любого двигателя и механизма. Не только отремонтировать, но при нужде смогу улучшить и усовершенствовать. Остальное понятно и так.

Даже с поврежденным коленом я ходил в спортзал и все отрабатывал до автоматизма. Так что в рукопашном бое я был неплох, из-за ноги даже немного изменился стиль, стал моим личным, но все довел до рефлексов.

Так же и с фехтованием разным клинковым оружием. Я внимательно изучил все базы. Старался брать с минимумом информации по технике будущего, все равно ее тут нет, а лишние знания мне не нужно. Это не касалось «Техника» и «Инженера», но они действительно помогали во всем, я уже убедился. Тот же колонист, по сути, строитель и фермер. Я могу на необитаемом острове построить особняк, развести фермерское хозяйство и жить. Правда, неги не будет, только работа, работа и работа. Не то что бы мне надо, но знания полностью вошли в память, теперь многое знаю, пусть будут. К «Колонисту» полагались дополнительные базы по управлению разной строительной и фермерской техникой, но вот они как раз и не нужны в прошлом, основные, скажем так, базовые знания получил, и хватит. Я вообще не фермер, просто на всякий случай. Остальные брал осознанно, подбирая. По медицине. Но память не резиновая, и свой максимум я изучил, больше некуда заливать базы. Так что ею я осознанно пожертвовал. Да и медицина – это не мое, вообще желания нет этим заниматься.

Пока было время, я сидел и медитировал, это из спецбазы по рукопашному бою, гонял энергию, подготавливал, чтобы тело не подвело. Очень слабое, может и подвести, так что совсем перенапрягать не стоит, иначе вырубит.

Босые ноги начали подмерзать, быстро остывали эти земли ночами, так что я поджал ноги. Вообще я был одет в гимнастерку и армейские брюки цвета хаки. Не шаровары. Обуви и головного убора нет, ремня тоже. Даже нательного белья не полный комплект, рубаха есть, а кальсон нет.

Минут десять сержанта не было, пока не появился и, морщась от запаха, не приказал следовать за ним. Оба солдата конвоировали, двигаясь сзади. Мы вошли в здание, прошли короткий коридор до лестницы и вошли в кабинет. Офицер был явно дежурным, форма сидела как надо, но вид имел сонный и след на щеке: видимо, прикорнул, пока тихо. Звание лейтенанта, если я знаки различия не путаю, как-то раньше не учил их специально. К счастью, оба солдата по взмаху руки офицера вышли, не придется перенапрягаться, а вот сержант остался, встал у меня за спиной.

– Что вы хотели сообщить? – спросил лейтенант.

– Я слышал, что готовят побег. Я готов все рассказать за еду.

Офицер бросил на меня насмешливый взгляд с толикой презрения: сдаю своих за пайку. Но пусть его, главное – сблизиться, а дальше будем работать.

– Что ж, – откинувшись на спинку стула, сказал тот, – по важности информации будет и величина пайка. Говори.

Ни офицер, ни сержант меня не боялись: что я могу, доходяга, со мной в таком состоянии и подросток справится. Что уж говорить о двух матерых солдатах, коими те себя считали.

Офицер открыл блокнот, готовясь записывать, и вопросительно посмотрел на меня. А мне и говорить нечего, я никого в лагере не знаю. Поэтому стал действовать немедля. Разогнувшись как пружина, вскакивая, я с разворота, не глядя ударил сержанта по шее. Тень выдавала его, и просчитать траекторию удара было не сложно, спасибо базе «клинковый бой». В туалете я оторвал часть доски и, разломав ее, сделал две щепки-клинка, спрятав в рукавах гимнастерки. Вот такое острие, пахнущее дерьмом, и вошло в шею сержанта, задев горло, так что тот стал падать, хрипя, а я уже прыгнул к лейтенанту. Тот отшатнулся к спинке стула, но я вогнал вторую щепу ему в глаз. Эта длинная и тонкая, а значит, хрупкая. Для удара в глаз подходила, а вот в шею – сомневаюсь, поэтому и не рискнул, боялся, что обломится. До мозга я достал, умер тот мгновенно. Сержант же повалился на пол, все забрызгивая кровью, он вырвал щепу из раны, и жизнь стремительно покидала его. Из-за поврежденного горла он не мог кричать, только булькал и сипел. Проверив офицера (мертв), я отстегнул клапан кобуры и достал пистолет. Это был классический браунинг. Модель усовершенствованная, их выпускать начали в тридцать пятом. Десятизарядный, патроны у модели, что я держал в руке, были от парабеллума.

Приведя оружие к бою, я отстегнул ремень офицера и накинул на себя, застегнув и согнав складки гимнастерки назад, на ремне кроме кобуры было только два подсумка с запасными патронами к пистолету, и все. Теперь сержант. Пистолет я за ремень сунул, чтобы не тянуть время, пока из кобуры достану. У того подсумки с магазинами от автомата на груди. Я снял разгрузку и накинул на себя, застегивать не стал, потом. Также у него был пистолет, точно такой же, как и у офицера, я забрал запасные магазины, убрав их в карманы. Ну и всю мелочовку. У офицера, кстати, тоже. Небольшой компактный автомат повесил на правое плечо. Это была модель «СТЕН Марк-5», даже рукоятка была спереди на месте. На ремне у сержанта кроме кобуры с пистолетом была фляга, чуть больше литра, я ее снял, как и ножны с ножом. Гранатных подсумков не было, видимо, ленился носить, у рядовых их тоже не видел. Жаль, вещь нужная. Тут же была небольшая малогабаритная рация в чехле. Только тяжелая. Я и так с весом перебрал, поэтому брать не стал.

Дальше, подойдя к столу, внимательно поглядывая на дверь (пока там тихо, но судя по едва уловимо доносившемуся разговору, оба солдата стояли за дверью), замер, прислушавшись. На шум они не обратили внимания, решили, что выбивают информацию. Подумав, я начал покрикивать и стонать, прося меня не бить. Для маскировки пойдет.

Так вот, встав у стола, я расстегнул офицерский ремень и повесил на него флягу и нож. Застегнув, стал разбираться с разгрузкой, и тут быстро справился, подогнав. После этого, изучая ключи, что нашел при лейтенанте, целая связка, подошел к сейфу в углу, шкафы потом изучу, открыл. Ценностей там не было, папки в основном, но внизу несколько пачек патронов, мне они без надобности, не унесу, а также лежало четыре британских оборонительных гранаты «М-1». Британцы их с пятнадцатого года производят, и до сих пор они стоят на вооружении.

– Отлично, – едва слышно, но довольно улыбаясь, сказал я.

Гранаты были не снаряжены, но все тут, так что, отвинчивая колпачки, я вставлял капсюли-детонаторы и привел три гранаты к бою, повесив на ремень за рычаги. А вот с четвертой торопливо поработал, ножа в качестве инструмента хватило. Если проще, я убрал замедление, рванет она сразу, как отпустить рычаг. Ее я положил на стол, ну и продолжил обыск. Изучил шкафы и в крайнем нашел офицерскую сумку, она на длинном ремне, можно сзади или на боку носить, литров на десять объема. Пустая. В нее убрал гранаты и часть пачек патронов из сейфа, ну и пистолет сержанта. Кривился, но убрал. Тяжело, уже почти десять кило на мне.

Стол изучил, мне показалось, от него шел запах съестного. Проверил и улыбнулся. В верхнем ящике два бутерброда с колбасой было. Для меня солидно, как сэндвич у американцев, хлеб снизу и сверху с прослойкой из колбасы. Жадно вцепившись в один, стал торопливо, но тщательно пережевывать, все же желудок ослаблен, такая пережеванная пища ему полезнее будет. Второй, завернув в бумагу, убрал в сумку. Многое съесть мне нельзя. В ящиках стола тоже ничего интересного, только полевой бинокль, что я убрал в сумку. Чехла к нему не было, да и ремешка тоже. Еды не было, кроме бутербродов.

Дальше расшнуровал обувь у обоих, подошли мне офицерские, не побрезговал и носки надеть, отлично с обувью. А вот один шнурок с сержантского ботинка использовал, чтобы растяжку сделать на двери, подвесив на ручку ту гранату, что имела доработанный мной запал. Дальше, надев фуражку, в темноте непонятно, в какой я форме, и открыв окно, выскользнул наружу, благо первый этаж. Прикрыл окно и, осмотревшись, уверенным шагом направился в сторону ограждения лагеря. Пора начинать.

Подойдя к лестнице ближайшей вышки, я стал подниматься. Делал это осторожно, чтобы часовой наверху не засек. Не тряс, чтобы тот не почуял, двигался осторожно. Я весь потом покрылся, тяжело двигаться было, но крепился. А тут еще подъем, что отнимал последние силы. Так что когда я показался в проеме, то прохрипел:

– Помоги подняться.

Тот, увидев офицерскую фуражку, подскочил ко мне не думая. На то и был расчет, так что нож вошел ему в горло, достав до позвоночника. Повалив его, удерживал несколько секунд, пока он бился на полу вышки. Наконец, солдат стих. Забравшись наверх, я надел его каску и осмотрел оружие. Личное представляло собой классический «Ли-Энфилд», магазинную винтовку. Пятьдесят патронов в подсумке, хм, и две гранаты имеется. Это оказались немки, модели «М-39», наступательные. Приготовил их к бою, как и винтовку. Дальше осмотрел пулемет. Это был русский пулемет «Максима», без щитка и станка. Снизу был приделан штырь, а с четырех сторон на перилах – отверстия, то есть, перекидывая пулемет, можно вести огонь в разные стороны. В углу стояла запасная коробка. Всего две двухсотпатронные ленты. Больше патронов к пулемету нет.

То, что англичане трофеи используют, меня не особо удивило, многие так поступают, а вот немецкие гранаты слегка озадачили. Видимо, у англичан и немцев имеется совместный обмен оружием и боеприпасами. На это намекали патроны к пистолетам и автомату. Они все имеют боезапас от парабеллума.

Сняв автомат, я прислонил его к одной из стен и осмотрел укрытие. Оказалось, вышка была оббита толстым железом. Сомневаюсь, что обстрел из пулемета стены выдержат, а вот выстрелы из пистолетов или осколки от гранат – вполне. Так что задерживаться тут не стоит. Дальше я стал изучать в бинокль другие вышки. Насчитал их еще пять, вроде той, где я находился. Информация с защитой неприятна, значит, и у остальных вышек она есть. Но кто извещен, тот вооружен. Ладно, пора действовать. Обещание нужно держать, да и бросать тут своих как-то не по мне.

Приведя пулемет к бою, я еще раз посмотрел, кто где находится: патруль один был, два солдата прогуливались в ничейной зоне, между внешней и внутренней оградой вокруг лагеря, оба были в прямой видимости, впрочем, вышки тоже. На каждой по часовому. По двое там не держали. Присев, я выдернул нож из шеи солдата, вытер о его форму и убрал клинок в ножны. Дальше ссыпал с десяток патронов от винтовки в сумку, мало ли пригодятся, и стал обыскивать. Солдат оказался запасливым, нашел две нетронутые плитки шоколада и упаковку от третьей, снял фляжку и штык-нож, убрал в сумку. Кусок шоколада я съел, совсем немного, ломтик, и дальше, встав, оглянулся на шум.

Это явно сработала граната, растяжка, поставленная мной, так что, сразу взяв на прицел дальнюю вышку, я срезал часового там, потом второго справа и третьего слева. Вот остальные укрылись, так что я патруль расстрелял, который не понимал, что происходит. Начала выть сирена, а я расстреливал две другие вышки по очереди. Из бараков хлынули пленные, направляясь к воротам.

Хекнув, аж в глазах потемнело, перекинув пулемет, я стал расстреливать пятую вышку, заодно прошелся по замку на внутренних воротах, потом на вторых, разбив их. Ну и по ящику электрощитка. Аж искры от него полетели. Освещение мигнуло, но не отключилось, а вот ограждение должно обесточиться. Там как раз у ворот часовой стрелял из своей винтовки по пленным, срезал его и открыл огонь по дверям казармы, откуда начали выбегать наспех одетые или вообще не одетые солдаты из роты охраны. Патроны я экономил, поэтому в ленте с сотню осталось, я их все по солдатам у казармы и выпустил, около двух отделений точно положил, еще досталось тем, кто внутри был, не успев выбежать наружу. Затор в дверях из трупов и раненых остался. Но сколько там пострадало, не скажу, не знаю.

Перезарядив пулемет, я стал расстреливать окна. Убитых и раненых уже захлестнула толпа пленных, собиравших оружие. Вскоре в окна казармы полетели гранаты, впрочем, изнутри тоже летели. Моя поддержка пленным хорошо пригодилось, остальные, обтекая здания, убегали прочь, в ночь, некоторые врывались в здания. Они не только врагов искали, но и еду, как мне кажется. Все строения с одной стороны были, как раз у единственных ворот лагеря.

Тут приметил что один часовой на вышке возится с пулеметом, ага, я как раз по ним и стрелял. На двух последних вышках, когда часовые спрятались, я расстрелял их пулеметы. Сил перекидывать свою машинку на другие перила не было, и так шатало, так что, взяв винтовку, прицелился и выстрелил. Точно в голову. После этого скинул труп своего британца вниз, винтовку прикладом вниз следом и, распихав гранаты, что на ремень, что в сумку, начал спускаться. Ко мне с десяток пленных бежало, так что крикнул им:

– Свои!

Они замедлили бег и помогли спустится. Винтовку уже подобрали. Каску я наверху бросил. Туда двое полезли, видимо, за пулеметом. Я отдал оба пистолета и магазины к ним, мне автомата хватит, а парней вооружить нужно. Меня похлопали по плечу и побежали к следующей вышке. За оружием. Не знаю, как они пулеметы будут использовать без станков, но надеюсь, смогут.

У автостоянки, где силуэты грузовиков виднелись, уже начали запускать моторы. А быстро они освоились. Видимо, план побега уже был готов, просто из-за меня начали раньше.

Отойдя от вышки, я стал уходить в темноту, в сторону Антальи. Все пленные рванут в сторону гор, где фронт, бои идут, а в той стороне искать не будут. Шансов у меня будет больше, чем у этих парней. Жаль, транспорта не нашел, но в принципе еще будет шанс, я уверен, а парням точно пригодится, хоть на пару ослабевших, но вывезут больше.

Когда я на полкилометра от лагеря удалился, в бинокль посмотрел, грузовики уже к баракам подогнали, шла погрузка. Я даже порадовался, что помогают друг другу. Хотя многие просто разбежались, но костяк остался. Загребая ботинками песок, ноги поднимать сил нет, думал, хватит на пару километров отойти, а тут сомневаюсь, что километр осилю.

Следы я посыпал табаком. Лейтенант курил, пачка сигарет в кармане была. С едой тоже нужно что-то решать, пленные, как я видел, первым делом к складу побежали, рядом навес и несколько армейских полевых кухонь было, знали, где что находится. Так что там ловить нечего, да и время тратить я не хотел. А насчет еды я не переживал. Тут не совсем пустыня, живность есть, и добыть ее можно, знания из базы «Колонист» и «Выживание» в этом помогут.

Отойти смог действительно только на километр, затем я сел на травяную кочку, тяжело дыша и обливаясь потом, и, достав из сумки фляжку часового, сделал два маленьких глотка. Вода еще пригодится. Отломил кусок шоколадки и съел, силы нужны. Бутерброд чуть позже съем, перед тем как отдыхать лягу. А то проснусь, колбаса испортится. Жарко.

Отдышавшись, достал бинокль и стал изучать лагерь. Он вообще на равнине стоял, на десять километров вокруг хорошая видимость. До Анкары, столицы Турции, как мне сообщили, было километров восемь. С вышки окраины можно рассмотреть, но мне было не до того. На отдых я выделил себе десять минут. Ночь тут не такая и длинная, времени мало. Так что заторопился дальше. В этот раз с полкилометра, пока не «умер». Снова два глотка воды и шоколад. В этот раз отдыхал минут пятнадцать. У меня двое наручных часов было, с сержанта и лейтенанта, одел те, что получше. Они, как ни странно, у сержанта были, другие убрал, на обмен или продажу пригодятся.

Когда начало светать, я ушел максимум километра на четыре, в бинокль хорошо было видно строения. Ночью, помигав, отключилось освещение лагеря. За час до рассвета.

Думаю, пленные, те, кто мог, лагерь уже покинули. Ну или прибыли те, кого вызвали или звуки стрельбы услышали. Хотя, как я ранее узнал у пленных, многих возили на работу, там кормили сытнее, с округой познакомились, вокруг было пусто. Это шанс.

Я вышел на полевую дорогу, укатанную, и дальше шел по ней. С километр прошел, когда приметил кустарник. Добравшись, забрался в него и, обустроившись, приготовил оружие и гранаты, поел бутерброд, фляжку часового добил и почти мгновенно вырубился. Усталость была страшная.

Проснулся я от какого-то рычания и голосов. Мгновенно подняв голову, надпочечники сразу начали вырабатывать адреналин в кровь, взял автомат и, стараясь двигаться помедленнее, осмотрелся. Оказалось, за рычание я принял звук мотора армейского внедорожника. Трое солдат по моим следам, их на песке хорошо было видно, шли к кустарнику. Внедорожник стоял метрах в пятидесяти, на обочине дороги. За рулем – водитель, у крупнокалиберного пулемета «Браунинг М2» – пулеметчик, он держал на прицеле мое убежище. Похоже, по следам меня и нашли. Конечно, кустарник просматривался насквозь, но меня пока не видели. У меня удачное место было, ямка. Скорее всего, кустарник, что тут рос, погиб или вырвало его ветром, вот и образовалось небольшое углубление, со временем оно стало глубже, ветер и дожди помогли, тут я и прятался. Да и следы вводили солдат в сомнение, видимо, по протектору опознали свою, армейскую обувь, высокие ботинки на шнуровке.

Внедорожник мне пригодится, нужно постараться его не зацепить. Так что, приготовив гранату, немецкую, на яйцо похожую, у нее разлет осколков меньше, я приготовился к броску и задумался. Нет, так ничего не получится. Кину, так пулеметчик на движение весь кустарник прочешет, нужно сначала его с водителем снимать, потом той тройкой, что уже подходила к границе кустарника, заниматься, и побыстрее, они вот-вот меня рассмотрят. Так что, прицелившись, я дал короткую очередь по пулеметчику.

К счастью, довольно капризный «СТЕН» не подвел. Мгновенно переведя огонь на водителя, хорошо, что стекло у них опущено, не повредив, срезал его, а потом длинной очередью свалил двоих солдат рядом с собой. А вот крайний справа успел прыжком уйти с линии огня.

Дернув за шнурок, придержал, пока замедлитель горел, шипя, и бросил ему гранату, укрывшись в ямке, потому как тот открыл ответный огонь. Укрытие, к счастью, спасло, хотя песком закидало серьезно, как и щепой от кустарника. Граната рванула, раздался вскрик. А я, не приподнимаясь, мало ли уловка, дал очередь над собой, на звук. Короткая очередь, и автомат замолк. Патроны закончились. Быстро сменив магазин, осторожно выглянул, после чего в каждого по пуле послал. На всякий случай.

Только после этого вскочил, не забыв прихватить сумку. Выбрался из кустарника и быстрым шагом, пробежаться не смогу, мышцы болели и слабость накатила, отходняк после боя, это нормально, подошел к «Доджу». И занялся трофеями. Причем торопясь. От лагеря, на горизонте его видно, скоро еще сюда подоспеют англичане. Возможно, и с турками. Должны были услышать звуки скоротечной схватки.

Все же я немного ошибся, времени у меня было чуть больше. Патруль сначала по рации начали вызвать, рация в машине стала бормотать. Оставив личные вещи в машине, я скинул водителя с его места на пыльную дорогу и снял с тела все, что не запачкано кровью. Ремень с подсумками, он «СТЕНом» вооружен был.

Пулеметчика тоже скинул. Замаялся с ним, сил-то нет. Снимал и обувь тоже. Форму не трогал. Кепи подобрал, от солнца нужно. Потом сел в машину и, запустив движок, подкатил к тем троим. Пулемет покачивался. Надо будет на стопор поставить. Тут я подобрал две винтовки «Ли-Энфилд» с подсумками, обувь тоже. Мелочь по карманам собрал, ну и «СТЕН» с третьего бойца. Это он по мне стрелял.

Оставив трупы на месте, все, что мог, я собрал, от лагеря пока так никто и не отъехал, я погнал прочь, слушая рацию, чтобы быть в курсе всех дел. И отреагировать на неприятности. И не зря, поиски патруля начались быстро, всем постам передали описание и номер машины. Чуть позже сообщили об угоне техники и уничтожении патруля. Видимо, трупы нашли.

Съехав с дороги, я погнал прямо по пустыне, петляя. Барханов тут не было, но и равнина недолго продлилась, вскоре невысокие холмы пошли. В дороге я выпил всю воду из офицерской фляжки и полплитки шоколада съел, чтобы поддержать силы. Съестное тут должно быть, вон, в кузове под лавкой несколько армейских рюкзаков приметил, потом изучу трофеи.

С патруля я кроме внедорожника с пулеметом забрал три винтовки «Ли-Энфилд», у одной снайперский прицел, два пистолет-пулемета «СТЕН», их я автоматами называл, и два пистолета. У сержанта, это он по мне стрелял, и у пулеметчика. Были гранатные подсумки, но сколько там гранат, еще не подсчитал, а штука нужная. Ну и трофеи разные с тел, вон, пять пар отличных ботинок, в Турции подобная обувь имеет немалую цену. Остальное изучу позже.

Что плохо, за внедорожником оставались две хорошо заметные колеи, как я съехал с дороги, обнаружат быстро. Ну да, вон уже направили на поиски самолет-разведчик. Беглецов ищет, а тут на меня переориентировали. Еще неизвестный офицер приказал перейти на запасной канал, видимо, вспомнили, что на «Додже» есть рация. Кстати, на сержанте в чехле была небольшая переносная рация. Она тоже тут лежит, вроде целая.

Приметив кустарник, я подъехал к нему и остановился, заглушив двигатель. Прихватив автомат, вышел, дверец у машины не было, осмотрелся с биноклем. Сумка все так же у бока висит, удобно, все под рукой. Поискав в инструментах, нашел топорик. Кстати, три канистры были в держателях, обстучал согнутым пальцем. Все три полные. Две с бензином и одна с водой. Не так и много запаса, в баке две трети, но, думаю, хватит. Если что, найду топливо. Средство передвижения отличное, терять его не хотелось бы.

Я как раз срубил три крупных ствола кустарника и с помощью троса привязывал сзади, чтобы следы заметать, когда услышал далекое жужжание. Занимаясь делом, осмотревшись, насторожился. С востока приближалась точка. Похоже, тот самый самолет-разведчик.

Закончив, отряхивая руки, которые были в смоле от кустарника, забрался в кузов, сняв пулемет со стопора, взвел затвор и стал сопровождать цель. Тот, наматывая круги, быстро нашел меня и пошел на сближение. Прицелившись, я прикинув скорость, дал короткую очередь. Пусть до него еще далеко, километра два было, но я попал. Еще бы, с моим опытом и базами. Мотор выпустил струю дыма, и самолет пошел на снижение, а я дал еще одну короткую очередь, по кабине, пилот сам подставился, уходя в бок, ранее его двигатель прикрывал. Это был небольшой одномоторный моноплан с верхним расположением крыла. Снижение превратилось в падение. Поставив пулемет на стопор, я сел за руль и, запустив двигатель, погнал к месту падения. Надеюсь карту там найти.

Подкатив к дымящимся обломкам, не глуша двигатель, выскочил из машины и подошел к самолету. Кабина смята, но через разбитое окно можно руку сунуть. Дотянувшись до плеча пилота, головы у него не было, снесло крупнокалиберной пулей, я подцепил ремешок планшетки и смог ее вытянуть. Кровью запачкана, но целая.