Текст книги "1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа"

Глобачев Константин Иванович, генерал, начальник Петроградского охранного отделения:

«В эти дни по городу бродили не известные никому группы лиц, производившие чуть ли не повальные обыски, сопровождаемые насилием, грабежом и убийством, под видом якобы розыска контрреволюционеров. Некоторые квартиры разграбливались дочиста, причем награбленное имущество, до мебели включительно, откровенно нагружалось на подводы и на глазах у всех увозлось. Подвергались полному разгрому не только правительственные учреждения, но сплошь рядом и частные дома и квартиры. Например, собственный дом графа Фредерикса был разграблен и целиком сожжен. Таких примеров можно было бы привести сколько угодно. Все это Керенский называл в то время “гневом народным”».

Лидер кадетов П.Н. Милюков убедил председателя Временного комитета Государственной Думы М.В. Родзянко временно взять формальную государственную власть в свои руки и объявить о создании нового правительства. Тот, поколебавшись, согласился.

Милюков Павел Николаевич, политический деятель:

«К вечеру 27 февраля, когда выяснился весь размер революционного движения, Временный комитет Государственной Думы решил сделать дальнейший шаг и взять в свои руки власть, выпадавшую из рук правительства. Решение это было принято после продолжительного обсуждения <…> Все ясно сознавали, что от участия или неучастия Думы в руководстве движением зависит его успех или неудача. До успеха было еще далеко: позиция войск не только вне Петрограда и на фронте, но даже и внутри Петрограда и в ближайших его окрестностях далеко еще не выяснилась. Но была уже ясна вся глубина и серьезность переворота, неизбежность которого сознавалась <…> и ранее; и сознавалось, что для успеха этого движения Государственная Дума много уже сделала своей деятельностью во время войны – и специально со времени образования Прогрессивного блока. Никто из руководителей Думы не думал отрицать большой доли ее участия в подготовке переворота. Вывод отсюда был тем более ясен, что <…> кружок руководителей уже заранее обсудил меры, которые должны были быть приняты на случай переворота. Намечен был даже и состав будущего правительства. Из этого намеченного состава князь Г.Е. Львов не находился в Петрограде, и за ним было немедленно послано. Именно эта необходимость ввести в состав первого революционного правительства руководителя общественного движения, происходившего вне Думы, сделала невозможным образование министерства в первый же день переворота. В ожидании, когда наступит момент образования правительства, Временный комитет ограничился лишь немедленным назначением комиссаров из членов Государственной Думы во все высшие правительственные учреждения для того, чтобы немедленно восстановить правильный ход административного аппарата».

И первое, что сделало новое правительство, – оно отправило в отставку министра внутренних дел А.Д. Протопопова. Точнее, министры пришли к решению «заболеть его».

Кантакузина Юлия Федоровна, княгиня:

«Город был охвачен волнениями. Горели общественные здания. На улицах повсеместно происходили стычки между преданными войсками и революционерами. Со всех сторон беспорядочная стрельба. Собравшиеся на заседание члены кабинета получили сообщение из штаба, что вскоре специальным поездом прибудет генерал Иванов с восемьюстами отборными солдатами – георгиевскими кавалерами, награжденными за необычайное мужество, проявленное в битвах, и примет на себя полномочия диктатора; они ограничились тем, что вывели из своих рядов единодушным голосованием Протопопова. Думаю, это был первый случай в истории, когда министр был уволен своими коллегами».

В тот же день, 27 февраля (12 марта), Николай II собрался выехать из Ставки в Могилеве в Царское Село.

Кантакузина Юлия Федоровна, княгиня:

«Поспешно сформировали императорский поезд, и уже через два часа ранним вечером император выехал в столицу. Он <…> хотел приехать прямо в Петроград и предстать перед парламентом и народом. Но его советчики уговаривали его поехать сначала в Царское Село и собрать там кабинет, тем более что как раз перед его отъездом пришла взволнованная телеграмма от императрицы, в которой она призывала Его Величество к себе на защиту; народ устраивал демонстрации, и ситуация в городе обострилась»

Чернов Виктор Михайлович (1873–1952) – политический деятель, один из основателей партии социалистов-революционеров, первый и последний председатель Учредительного собрания. После Февральской революции занимал пост министра земледелия в первом и втором составах Временного правительства.

Чернов Виктор Михайлович, первый и последний председатель Учредительного собрания:

«Этого человека и его семью с самого начала преследовал злой рок. Когда в разгар мировой войны царю пришло в голову сместить великого князя Николая Николаевича и самому стать главнокомандующим, почти все его приближенные пришли в ужас. Они понимали полную неспособность царя выполнять эту миссию и его абсолютную некомпетентность в военных делах. Кроме того, они опасались негативной реакции солдат и всей страны. Все шептались, что присутствие невезучего императора на фронте не сулит войскам ничего хорошего.

В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия! Был недолго у доклада. Днем сделал прогулку по шоссе на Оршу. Погода стояла солнечная. После обеда решил ехать в Царское Село поскорее и в час ночи перебрался в поезд».

Ночью члены Государственного Совета послали Николаю II телеграмму следующего содержания:

«Вследствие полного расстройства транспорта и отсутствия подвоза необходимых материалов, остановились заводы и фабрики. Вынужденная безработица и крайнее обострение продовольственного кризиса, вызванного тем же расстройством транспорта, довели народные массы до полного отчаяния. Это чувство еще обострилось той ненавистью к правительству и теми тяжкими подозрениями против власти, которые глубоко запали в народную душу.

Все это вылилось в народную смуту стихийной силы, а к этому движению присоединяются теперь и войска. Правительство, никогда не пользовавшееся доверием в России, окончательно дискредитировано и совершенно бессильно справиться с грозным положением.

Государь! Дальнейшее пребывание настоящего правительства у власти означает полное крушение законного порядка и влечет за собой неизбежные поражения на войне, гибель династии и величайшие бедствия для России <…> Каждый час дорог. Дальнейшие отсрочки и колебания грозят неисчислимыми бедами».

28 февраля (13 марта) в 2:00 были опубликованы два воззвания Временного комитета Государственной Думы:

«Временный комитет Государственной Думы обращается к жителям Петрограда, а также к солдатам с призывом во имя общих интересов щадить государственные и общественные учреждения и приспособления, как то: телеграф, водокачки, электрические станции, трамваи, а также правительственные места и учреждения. Равным образом Комитет Государственной Думы поручает охране граждан заводы и фабрики – как работающее на оборону, так и общего пользования. Необходимо помнить, что порча и уничтожение учреждений и имуществ, не принося никому пользы, причиняют огромный вред как государству, так и всему населению, ибо всем одинаково нужна вода, свет и проч. Недопустимы также посягательства на жизнь и здоровье, а равным образом имущества частных лиц. Пролитие крови и разгром имущества лягут пятном на совесть людей, совершивших эти деяния, и могут принести, кроме того, неисчислимые бедствия всему населению столицы».

Председатель Государственной Думы Михаил Родзянко

«Временный комитет членов Государственной Думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, комитет выражает уверенность, что население и армия помогут ему в трудной задаче создания нового правительства, соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться его доверием».

Председатель Государственной Думы

Михаил Родзянко

Рано утром 28 февраля (13 марта) Петроградский Совет выпустил воззвание «К населению Петрограда и России», в котором говорилось:

«Старая власть довела страну до полного развала, а народ – до голодания. Терпеть дальше стало невозможно. Население Петрограда вышло на улицу, чтобы заявить о своем недовольстве. Его встретили залпами. Вместо хлеба царское правительство дало народу свинец.

Но солдаты не захотели идти против народа и восстали против правительства. Вместе с народом они захватили оружие, военные склады и ряд правительственных учреждений.

Борьба еще продолжается; она должна быть доведена до конца. Старая власть должна быть окончательно низвергнута и уступить место народному правлению. В этом спасение России.

Для успешного завершения борьбы в интересах демократии народ должен создать свою собственную властную организацию <…>

Все вместе, общими силами будем бороться за полное устранение старого правительства и созыв Учредительного собрания, избранного на основе всеобщего равного, прямого и тайного избирательного права».

Временный комитет Государственной Думы арестовал бывшего министра внутренних дел А.Д. Протопопова, пытаясь таким образом предотвратить самосуд толпы. На следующий день он будет переведен в Петропавловскую крепость, а потом привлечен к суду. После Октябрьской революции его переведут в лечебницу для нервных больных, а в октябре 1918 года он будет расстрелян большевиками.

Также был арестован бывший министр внутренних дел Н.А. Маклаков, и его тоже отправили в Петропавловскую крепость. В августе 1918 года он будет расстрелян, а вместе с ним – председатель Государственного Совета И.Г. Щегловитов, сенатор С.П. Белецкий и др.

Были арестованы бывший председатель Совета министров Б.В. Штюрмер, бывший министр здравоохранения Г.Е. Рейн, генерал Н.Г. Курлов и многие другие.

Бьюкенен Джордж Уильям, посол Великобритании в России:

«В Думу <…> был приведен арестованный Щегловитов, председатель Государственного Совета, бывший министр юстиции и крайний реакционер, а к вечеру туда явился человек жалкого вида, в запачканной грязью шубе, заявивший: “Я – последний министр внутренних дел Протопопов. Я желаю блага родине и потому добровольно передаю себя в ваши руки” <…>

Старое правительство уже не существовало, и все его члены, за исключением Покровского и морского министра адмирала Григоровича, были арестованы вместе со Штюрмером, митрополитом Питиримом и несколькими другими реакционерами».

Глобачев Константин Иванович, генерал, начальник Петроградского охранного отделения:

«По возвращении в Петроград мы узнали, что все старое правительство и главнокомандующий арестованы. Всем распоряжается революционный комитет, находящийся в Государственной Думе; все войска перешли на сторону революционеров; образовался совет рабочих и солдатских депутатов под председательством члена Государственной Думы Чхеидзе при товарище председателя Керенском, входящем также и в состав революционного комитета. Оказывали сопротивление этим новым властям только юнкера Павловского и Петроградского военных училищ, но и оно было в скором времени ликвидировано.

Путь от Царскосельского вокзала до квартиры знакомого офицера, проживавшего на Петроградской стороне, у которого я рассчитывал найти временный приют, пришлось совершить пешком, так как ни извозчиков, ни трамваев не было; на автомобилях ездили только новые власти и какие-то подозрительные лица. Перестрелка шла по всем улицам, и где-то трещали пулеметы, но по кому стреляли и кто стрелял, я не видел, равно как не видел ни убитых, ни раненых, хотя свист пуль иногда слышался отчетливо. На Петроградской стороне стрельба была гораздо сильнее – то сопротивлялись юнкера».

Кантакузина Юлия Федоровна, княгиня:

«Когда прежних министров арестовали, никто из них серьезно не пострадал, хотя некоторым довелось испытать холод и неудобства. Министерские комнаты для собраний в Думе использовались как место содержания узников, арестованных самоназначенной революционной охраной. Здесь оказалось огромное количество людей, их продержали под стражей несколько часов или несколько дней, а затем либо освободили, как Барка и Кочубея, либо перевели в Петропавловскую крепость для более длительного заключения.

Сенаторы, члены Государственного совета, бывшие придворные и члены правительства, всего около двухсот человек, провели в этих набитых битком комнатах по пять или шесть долгих дней. Каждое утро и каждый вечер Керенский обходил комнаты, выбирая несколько человек, кого следовало освободить, и несколько, чтобы отправить в крепость. С одной стороны импровизированной тюрьмы слышались высказывания членов Думы, в то время как с другой доносился рев выпущенного на свободу бедлама, ибо в Екатерининском зале разглагольствовали делегации солдат и рабочих, критикуя, угрожая, приветствуя, требуя отчета обо всем, что делалось, права вето и одобрения всех принимаемых мер».

28 февраля (13 марта) члены Государственной Думы И.Н. Ефремов и В.Н. Пепеляев по поручению Временного комитета Государственной Думы ездили встречать на Балтийский вокзал части войск, прибывшие в Петроград.

При этом численность восставших воинских частей росла с каждым часом. В результате почти весь петроградский гарнизон перешел на сторону революционного народа. К Таврическому дворцу ежеминутно подходили все новые и новые части. Члены Временного комитета приветствовали прибывающие войска речами.

Бьюкенен Джордж Уильям, посол Великобритании в России:

«Исполнительный комитет Совета рабочих депутатов назначил собрание своих представителей в думском (Таврическом) дворце <…> Солдаты, перешедшие на сторону народа, приглашались посылать по одному делегату на каждую роту, а фабрики и заводы – по одному делегату на тысячу рабочих. Все время после полудня в Думу прибывали войска, и Дума постепенно оказалась переполненной сборищем солдат, рабочих и студентов».

Шульгин Василий Витальевич, политический деятель:

«“Революционный народ” опять заполнил Думу… Не протиснуться… Вопли ораторов, зверское “ура”, отвратительная “Марсельеза”… И при этом еще бедствие – депутации… Неимоверное число людей от неисчислимого количества каких-то учреждений, организаций, обществ, союзов, я не знаю чего, желающих видеть Родзянко и в его лице приветствовать Государственную Думу и новую власть. Все они говорили какие-то речи, склоняя “народ и свобода”… Родзянко отвечает, склоняя “родина и армия”… Одно не особенно клеится с другим, но кричат “ура” неистово. Однако кричат “ура” и речам левых… А левые склоняют другие слова: “темные силы реакции, царизм, старый режим, революция, демократия, власть народа, диктатура пролетариата, социалистическая республика, земля трудящимся”, и опять: свобода, свобода, свобода – до одури, до рвоты… Всем кричат “ура”».

Бьюкенен Джордж Уильям, посол Великобритании в России:

«Дума представляла собой сборный пункт войск, совершивших революцию. Их начальники по большей части были монархистами и поборниками войны до победного конца. Но в критический момент им не удалось закрепить своего положения, и они позволили демократам, которые были явными республиканцами и заключали в своей среде значительный процент сторонников мира, занять их место и захватить в свои руки власть над войсками. Далее они позволили заседать в их собственном помещении конкурирующему учреждению, Совету, который, не имея никакого легального статута, конституировался как представительное учреждение рабочих и солдат. Если бы только среди членов Думы нашелся настоящий вождь, способный воспользоваться первым естественным движением восставших войск к Думе и собрать их вокруг этого учреждения как единственного легального конституционного учреждения в стране, то русская революция могла бы получить более счастливое продолжение. Но такой вождь не появился, и в то время, как Дума все еще рассуждала о политике, демократы, знавшие, чего они хотят, действовали».

Шульгин Василий Витальевич, политический деятель:

«Все перемешалось в одном водовороте. Депутации каких-то полков; беспрерывный звон телефона; бесконечные вопросы, бесконечное недоумение – “что делать”; непрерывное посылание членов Думы в разные места; совещания между собой; разговоры Родзянко по прямому проводу; нарастающая борьба с исполкомом совдепа…

В конце концов, что мы смогли сделать? Трехсотлетняя власть вдруг обвалилась, и в ту же минуту тридцатитысячная толпа обрушилась на головы тех нескольких человек, которые могли бы что-нибудь скомбинировать».

Оберучев Константин Михайлович (1864–1929) – генерал-майор, в 1917 году был назначен Временным правительством командующим войсками Киевского военного округа. После Октябрьской революции отказался от предложения советского правительства занять пост в военном ведомстве.

Оберучев Константин Михайлович, генерал:

«Революция началась красивым жестом. Стоило только серьезно сказать старому правительству, доведшему Россию до позора: “Уходи вон”, – как оно вынуждено было выполнить немедленно этот приказ и удалиться без сопротивления. И потому революция совершилась почти без кровопролития, без жертв. Старый, обветшавший строй пал, как ветхая одежда, которую быстро снимают и выбрасывают вон, как совершенно ненужную вещь».

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«Первая ночь победоносной революции исполнена тревоги. Импровизированные комиссары вокзалов и других пунктов, в большинстве своем из случайной интеллигенции, по личным связям, выскочки, шапочные знакомые революции – унтер-офицеры, особенно из рабочих, были бы куда полезнее! – начинают нервничать, видят всюду опасности, нервируют солдат и без конца телефонируют в Таврический, требуя подкреплений. Там тоже волнуются, телефонируют, посылают подкрепления, которые чаще всего не доходят. “Те, что получают приказы, – рассказывает один из участников ночного таврического штаба, – не выполняют их; те, что действуют, – действуют без приказа”.

Без приказа действуют рабочие кварталы. Революционные вожаки, выводившие свои заводы, захватывавшие участки, снимавшие затем полки и громившие убежища контрреволюции, не спешат в Таврический, в штабы, в руководящие центры, наоборот, с иронией и недоверием кивают в эту сторону: уже слетаются молодчики на дележ шкуры не ими убитого и еще не добитого медведя. Рабочие-большевики, как и лучшие рабочие других левых партий, проводят дни на улицах, ночи в районных штабах, держат связь с казармой, подготовляют завтрашний день. В первую ночь победы они продолжают и развивают ту работу, которую выполняли в течение всех этих пяти суток. Они составляют молодой костяк революции, слишком еще рыхлой, как всякая революция на первых порах».

А тем временем два императорских поезда (Литера А и Литера Б) покинули Могилев. Поезда должны были проехать по маршруту Могилев – Орша – Вязьма – Лихославль – Тосно – Гатчина – Царское Село, но им не суждено было добраться до места назначения.

1 (14) марта, к утру, императорские поезда смогли добраться через Бологое до Малой Вишеры, но там они были вынуждены развернуться и отправиться обратно на Бологое.

Палеолог Морис, посол Франции в России:

«Император покинул Могилев вчера утром. Поезд направился в Бологое, расположенное на половине дороги между Москвой и Петроградом. Предполагают, что император хочет вернуться в Царское Село; во всяком случае, возникает еще вопрос, не думает ли он доехать до Москвы, чтобы организовать там сопротивление революции».

Бьюкенен Джордж Уильям, посол Великобритании в России:

«Император выехал из Ставки в Царское <…> Однако по прибытии поезда в Бологое оказалось, что рельсы впереди поезда разобраны рабочими, и Его Величество проследовал в Псков, где находилась главная квартира Рузского, главнокомандующего Северным фронтом».

В 15:00 императорские поезда прибыли на станцию Дно, где Николая II ожидала очередная телеграмма председателя Государственной Думы М.В.Родзянко:

«Станция Дно. Его Императорскому Величеству. Сейчас экстренным поездом выезжаю на станцию Дно для доклада Вам, государь, о положении дел и необходимых мерах для спасения России. Убедительно прошу дождаться моего приезда, ибо дорога каждая минута».

Но Родзянко Николай II так и не дождался, и он велел двигаться дальше на Псков. Не приехал Родзянко и в Псков. В связи с этим переговоры с императором был вынужден вести главнокомандующий Северным фронтом генерал Н.В. Рузский.

В 19:05 императорские поезда прибыли в Псков, где находился штаб фронта. Вместо ожидавшегося почетного караула на платформе Николая II встретили лишь губернатор и несколько чиновников. Генерал Н.В. Рузский прибыл на вокзал лишь через несколько минут, и именно он начал с императором переговоры о необходимости серьезных реформ.

Николай II (1868–1918) – последний российский император с 1894 г. В 1905 г. перед лицом революции Николай II вынужден был согласиться на реформы, но в 1911 г., благодаря премьер-министру В.Н. Коковцову, отменил многие из ранних уступок, что подтолкнуло к революционным событиям 1917 г.

Из дневника Николая II:

«1 марта. Среда.

Ночью повернули с Малой Вишеры назад, так как Любань и Тосно оказались занятыми восставшими. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел Рузского. Он, Данилов и Саввич обедали. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там! Как бедной Алике должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!»

В тот же день великий князь Николай Николаевич заявил: «Как верноподданный считаю по долгу присяги и по духу присяги коленопреклоненно молить государя отречься от короны, чтобы спасти Россию и династию». Также за отречение высказались генералы А.Е. Эверт (Западный фронт), А.А. Брусилов (Юго-Западный фронт), В.В. Сахаров (Румынский фронт) и командующий Балтийским флотом адмирал А.И. Непенин.

Родзянко Михаил Владимирович, председатель Государственной Думы:

«Император Николай II не поверил указаниям председателя Государственной Думы и запросил своего начальника штаба и всех главнокомандующих фронтами о том, каково их мнение по поводу указаний, сделанных ему председателем Государственной Думы <…> Ответы командующих фронтами и начальника штаба Верховного главнокомандующего были получены императором Николаем II в тот же день. Все лица, запрошенные им, единогласно ответили, что для блага Родины Его Величеству нужно отказаться от престола».

А в это время в Петрограде Совет рабочих депутатов объединился с Советом солдатских депутатов, созданным из представителей городского гарнизона. Так образовался единый Совет рабочих и солдатских депутатов (Петросовет).

Ко 2 (15) марта Исполком Петросовета состоял из 36 членов, среди которых было 7 большевиков. Главой Исполкома стал Н.С. Чхеидзе – лидер фракции социал-демократов-меньшевиков в Госдуме. Его заместителями стали трудовик А.Ф. Керенский и меньшевик М.И. Скобелев.

Ерманский Осип Аркадьевич (настоящая фамилия – Коган) (1867–1941) – политический деятель (социал-демократ), публицист и мемуарист. После Октябрьской революции 1917 года выступал за создание однородного социалистического правительства. В 1940 году был арестован и погиб в лагере.

Ерманский Осип Аркадьевич, политический деятель, социал-демократ:

«В него вошли кроме Чхеидзе, Скобелева и Керенского – Суханов (Гиммер), никого не представлявший, известный только как журналист и противник войны, ни с какой партийной организацией не связанный, да и еще с неопределенной политической физиономией; только что освобожденные Гвоздёв и Богданов, да еще случайно подвернувшиеся Капелинский и Гриневич (Шехтер). Капелинский ни в какую партийную организацию не входил, никого не представлял и никому в общем известен не был».

1 (14) марта на сторону революции перешел двоюродный брат Николая II, великий князь Кирилл Владимирович, который в 16:00 с красным бантом на груди привел к Государственной Думе Гвардейский флотский экипаж.

Чубинский Михаил Павлович, профессор, юрист:

«События развиваются. С молниеносной быстротой воинские части одна за другой переходят на сторону восставших. Вчера и сегодня стало известно, что к Государственной Думе подошли, ставя себя, как и другие части, в распоряжение Думы и народа, даже собственный Его Величества конвой и батальон стрелков императорской фамилии. Гвардейский экипаж привел в Думу Кирилл Владимирович и говорил там речь. Видимо, ему улыбается мысль о возможности занять престол в будущей демократической России, но я не думаю, чтобы это когда-нибудь случилось: он слишком непопулярен и в народных массах, и особенно в гвардии».

Короленко Владимир Галактионович, писатель, общественный деятель:

«Великий князь Кирилл Владимирович явился в Государственную Думу во главе флотского экипажа и предложил свои услуги. Пока – все (сравнительно) гладко; что будет дальше».

Прокофьев Сергей Сергеевич, композитор:

«Последние дни – первые дни месяца марта – ознаменовались неутомимым шатанием толпы: тысячи, десятки тысяч людей разгуливали по улицам с красными бантами на груди. Масса автомобилей (все автомобили города были реквизированы для этой цели) носились по всем направлениям. Они были нагружены до верха рабочими и солдатами, ото всюду торчали штыки и красные флаги».

Глобачев Константин Иванович, генерал, начальник Петроградского охранного отделения:

«К вечеру 1 марта 1917 года совершенно уже стало ясно, что прежней власти не существует, что со старым строем покончено, и оставалась лишь слабая надежда на то, как будут реагировать на свершившиеся события Ставка Верховного главнокомандующего и армия, но и эта надежда была малоутешительна, так как уже стали циркулировать слухи об отречении Государя и о том, что командующие фронтами армии подчинились новому порядку вещей. Появились бюллетени с распоряжениями Временного революционного комитета за подписью Родзянко».

2 (15) марта было образовано Временное правительство во главе с князем Г.Е. Львовым, в состав которого вошли многие члены Временного комитета Государственной Думы, в том числе П.Н. Милюков, А.И. Гучков, А.Ф. Керенский и др.

В состав правительства вошло 11 министров:

• председатель Совета министров и министр внутренних дел – князь Г.Е. Львов;

• министр иностранных дел – кадет П.Н. Милюков;

• министр юстиции – «трудовик» (с марта – эсер) А.Ф. Керенский;

• министр путей сообщения – кадет Н.В. Некрасов;

• министр торговли и промышленности – прогрессист А.И. Коновалов;

• министр просвещения – кадет профессор А.А. Мануйлов;

• военный и временно морской министр – октябрист А.И. Гучков;

• министр земледелия – кадет А.И. Шингарёв;

• министр финансов – крупный предприниматель М.И. Терещенко;

• обер-прокурор Святейшего Синода – центрист В.Н. Львов;

• государственный контролер – октябрист И.В. Годнев.

Временное правительство в целом сохранило структуру бывшего Совета министров, упразднив лишь министерство императорского двора и уделов.

В составе Временного комитета Государственной Думы осталось семь человек, в том числе М.В. Родзянко и В.В. Шульгин.

Милюков Павел Николаевич, политический деятель:

«Во главе первого революционного правительства, согласно состоявшемуся еще до переворота уговору, было поставлено лицо, выдвинутое на этот пост своим положением в российском земстве: князь Г.Е. Львов, мало известный лично большинству членов Временного комитета. П.Н. Милюков и А.И. Гучков, в соответствии с их прежней деятельностью в Государственной Думе, были выдвинуты на посты министров иностранных дел и военного (а также морского, для которого в эту минуту не нашлось подходящего кандидата). Два портфеля, министерства юстиции и труда, были намечены для представителей социалистических партий. Но из них лишь А.Ф. Керенский дал 2 марта свое согласие на первый пост. Н.С. Чхеидзе, предполагавшийся для министерства труда, предпочел остаться председателем Совета рабочих депутатов (он фактически не принимал с самого начала участия и во Временном комитете). Н.В. Некрасов и М.И. Терещенко, два министра, которым суждено было потом играть особую роль в революционных комитетах, как по их непосредственной личной близости с А.Ф. Керенским, так и по их особой близости к конспиративным кружкам, готовившим революцию, получили министерства путей сообщения и финансов. Выбор этот остался непонятным для широких кругов. А.И. Шингарёв, только что облеченный тяжелой обязанностью обеспечения столицы продовольствием, получил министерство земледелия, а в нем не менее тяжелую задачу – столковаться с левыми течениями в аграрном вопросе. А.И. Коновалов и А.А. Мануйлов получили посты, соответствующие социальному положению первого и профессиональным занятиям второго – министерство торговли и министерство народного просвещения. Наконец, участие правых фракций Прогрессивного блока в правительстве было обеспечено введением И.В. Годнева и В.Н. Львова, думские выступления которых сделали их бесспорными кандидатами на посты государственного контролера и обер-прокурора Синода. Самый правый из блока, В.В. Шульгин, мог бы войти в правительство, если бы захотел, но он отказался и предпочел остаться в трудную для родины минуту при своей профессии публициста».

Короленко Владимир Галактионович, писатель, общественный деятель:

«Правительство свергнуто и установлено новое, думское… Переворот в значительной части – военный, с участием самых разнородных элементов, объединенных “разрухой”, голодом, сознанием военной опасности. Как эти разнородные элементы споются, – увидим. Министерство: блок и левые (Керенский – министр юстиции)».

Бьюкенен Джордж Уильям, посол Великобритании в России:

«Последним официальным актом императора было назначение великого князя Николая Николаевича верховным главнокомандующим и князя Львова (популярного земского деятеля) новым председателем Совета министров. Дело в том, что в результате компромисса между Комитетом Государственной Думы и Советом было образовано Временное правительство для управления страной, пока Учредительное Собрание не решит, быть ли России республикой или монархией. Главные члены этого правительства принадлежали к партии кадетов и октябристов. Вождь первых Милюков был назначен министром иностранных дел, а вождь октябристов Гучков – военным министром. Керенский, назначенный министром юстиции, играл роль посредника между Советом и правительством, и оппозиция первого была преодолена главным образом благодаря ему».