Текст книги "Вторая мировая как битва народов. Страны войны"

2
Почему Франция была наголову разгромлена в 1940 году?

Юрий Рубинский, советский и российский историк, политолог, дипломат, специалист по новейшей истории и политике Франции

10 мая 1940 года нацистская Германия внезапно напала на Францию (через территорию Бельгии и Нидерландов, которые были быстро разгромлены и оккупированы нацистами). Уже через шесть недель Франция капитулировала. Эта скоротечная французско-немецкая война вошла в историю как «шестинедельная война». За несколько летних недель нацистская Германия полностью разгромила признанную первоклассную военную державу, какой была Франция.

Позднее, уже по итогам Второй мировой войны, Франция окажется в числе главных держав-победительниц, постоянных членов Совета Безопасности ООН. Как и каким образом это произошло – отдельная история. Для нас же важно отметить, что начало Второй мировой войны, быстрое падение Франции и, следовательно, вся мировая война в целом – тяжелейшая психологическая травма для французов. В памяти французского народа и в национальной психологии произошедшее в мае – июне 1940 года – подлинная национальная катастрофа, вечно больное место, которое никому не хочется трогать и в наши дни.

Первая мировая война, которую во Франции называют Великой войной, напротив, стала для французов национальным триумфом, великой победой, убедительным реваншем за неудачи в Наполеоновских войнах. Когда она закончилась капитуляцией Германии, появилось даже крылатое выражение – «последняя из последних войн». Франция стала главной победительницей в Первой мировой войне не только в военно-политическом отношении, но и психологически. У французов сформировалось ощущение великого торжества и превосходства французской нации. При этом цена великой победы оказалась для Франции чудовищной. Страна потеряла 1 300 000 французов, убитых или умерших от ран. Больше Франции в Первой мировой войне потеряла только Россия. Однако население Российской империи в то время составляло 150 миллионов человек, в то время как во Франции насчитывалось лишь 39 миллионов жителей. Франция мобилизовала на войну 78 % мужского населения метрополии – чудовищная цифра.

Тем, чем для СССР во Второй мировой войне стал Сталинград, для Франции в Первой мировой войне была битва при Вердене – самое кровопролитное и крупномасштабное сражение в истории войн вообще вплоть до Второй мировой войны. С февраля по декабрь 1916 года на полях под Верденом противники потеряли около миллиона человек, из которых более 400 тысяч – убитыми. Франция успешно сдержала решающее немецкое наступление, но после победы уже никогда не могла забыть случившееся чудовищное кровопролитие. Поэтому главным после Вердена стало стремление никогда его не повторить. После огромных потерь Первой мировой войны во французском обществе взяли верх пацифистские настроения, твердое нежелание снова браться за оружие.

Когда Гитлер и его партия пришли к власти в январе 1933 года, стало очевидно, что Германия быстро превращается в открыто реваншистскую державу. Она развернула масштабную программу перевооружения, ввела свои вооруженные силы в области на Рейне, которые по Версальскому миру были объявлены демилитаризованными. После фактической аннексии Австрии и оккупации Чехословакии и тем более после разгрома Польши в 1939 году Франция осознавала, что скорая большая война с Германией неизбежна.

В этой предвоенной обстановке французские политики и военные продолжали жить и мыслить прошлой войной, минувшей великой победой. Применительно к ним вполне справедливо расхожее выражение, что все генералы готовятся к прошлой войне. Французский офицерский корпус, генералитет, прославленные маршалы Франции, в том числе Филипп Петен, были воспитаны в духе и на уроках Первой мировой войны. Они строили армию и разрабатывали военную доктрину на основе прошлого опыта. В результате военная доктрина Франции в межвоенный период была преимущественно оборонительной. В Первой мировой войне французы одержали верх над немцами в основном благодаря тому, что терпеливо высидели в окопах в изматывающей противника обороне. Образ пуалю, простого солдата из окопа, выносливого и героического, был священным для французов межвоенного периода.

При этом говорить о том, что Франция совсем не готовилась к новой большой войне, неправильно. Франция готовилась, и готовилась всерьез. За огромные деньги была выстроена Линия Мажино – внушительные укрепления на восточной (франко-немецкой) границе, куда и сегодня водят туристов. Это было поистине грандиозное сооружение. Андре Мажино, министр обороны Франции и инициатор создания оборонительной линии, был уверен, что таким образом Франция застрахует себя от германской угрозы надежно и навсегда. При этом франко-бельгийская граница, через которую ударил в мае 1940 года Гитлер, осталась незащищенной.

Надо учитывать и то, что общее количество танков у французов вместе с союзниками было значительно большим, чем у немцев. Армия тоже была более многочисленной, чем немецкая. Однако исход войны решило не это, а лучшие стратегия, тактика, военная выучка и боеготовность немцев.

Генри Киссинджер в книге «Дипломатия» очень точно определил основной конфликт, оказавшийся в итоге гибельным для Франции. А именно: глубокое противоречие между ее военной стратегией и политической, дипломатической стратегией. Версальская система была глубоко несправедливой и тем самым заложила основы Второй мировой войны. Главной политической линией Франции было, наряду с принимаемыми чисто военными мерами оборонительного плана, оборонительной военной стратегией, созданием Линии Мажино, стремление в своей борьбе за сохранение Версальской системы опираться на союзные восточноевропейские страны – Польшу, Румынию, Чехословакию, Югославию (так называемую малую Антанту). Создаваемые Парижем восточные союзы в тылу Германии должны были стать опорой Франции и в случае войны открыть второй фронт против немцев. Когда Гитлер захватил Австрию, Чехословакию и потом атаковал Польшу, французы должны были реально прийти на помощь восточноевропейским союзникам. Что, увы, не было сделано не столько по военным, сколько по политическим причинам. Расстыковка военной и дипломатической стратегии Франции была очевидна. Попытка Франции выстроить систему военных гарантий на границах Германии с востока провалилась полностью.

Между войнами в начале 1930-х годов Парижем была предпринята попытка создать надежную конструкцию европейской безопасности. Когда Гитлер пришел к власти и стало ясно, к чему он ведет, Жан-Луи Барту, видный французский политик-консерватор, выдвинул проект Восточного пакта, пакта о ненападении и взаимопомощи. Причем не двухстороннего, а с участием всех стран Центральной и Восточной Европы, включая Германию и Советский Союз. План предусматривал гарантии безопасности всех государств и незыблемость межвоенных границ. Локарнские договоры 1925 года уже гарантировали незыблемость западных границ Германии по Версалю. Если бы осуществился план Барту, он коренным образом изменил бы геополитическую ситуацию, окончательно закрыв вопрос о границах и территориях. В силу этого Гитлер никогда бы его не принял. Остальные страны также не доверяли ни Германии, ни Советской России, и Франция не сумела их переубедить. Сам автор плана Луи Барту был убит в октябре 1934 года в Марселе вместе с югославским королем Александром хорватскими террористами, за которыми стояла фашистская Италия.

Но и после этого инерция поиска мирного решения какое-то время сохранялась. Во Франции в то время у власти находились правые, а их представитель, в будущем печально кончивший коллаборационист Пьер Лаваль, был председателем Совета министров. Именно он приехал в мае 1935 года в Москву после подписания советско-французского союзного договора для встречи со Сталиным и Молотовым. В договоре, помимо прочего, подчеркивалось, что любое покушение на независимость и территориальную целостность Чехословакии автоматически введет в действие союзные обязательства Франции и Советского Союза. Однако в 1938 году французское руководство пошло на вопиющее нарушение своего договора в ходе заключения Мюнхенского сговора с Гитлером, что стало самоубийственным для Франции решением.

Не может быть двух мнений – фундамент французского поражения 1940 года был заложен в Мюнхене в 1938 году. При этом в принятии политическим руководством Франции печально известного и трагического по последствиям мюнхенского решения сыграли решающую роль внутренние и внешние причины.

Во Франции в 1930-е годы резко обострилась внутриполитическая борьба. 6 февраля 1934 года страна стояла на пороге праворадикального путча, ответом на провалившуюся попытку которого стало создание мощного левого Народного фронта. Страх перед усилившимися левыми, перед Народным фронтом, в котором активно участвовали коммунисты, резко сместил центр тяжести французской политической жизни не просто вправо, но в том числе в сторону попыток умиротворения фашистской Италии и нацистской Германии. Париж пытался спасти Версальскую систему путем направления германской экспансии на восток.

Другим фактором, который сыграл во Франции огромную роль, стала гражданская война в соседней Испании. В Испании также был создан левый Народный фронт, борьба с которым испанских правых в конце концов переросла в жесточайшую гражданскую войну с миллионами убитых. Для французов, которые хорошо помнили Первую мировую войну, происходящее в Испании явилось настоящим пугалом. Они не хотели повторения гражданской войны у себя на родине. Позиция общества была ясной: все, что угодно, только не испанская резня, только не кровь и насилие.

Такими были основные внутриполитические и психологические истоки французской политики умиротворения и невмешательства, хотя в это же самое время гитлеровская Германия и муссолиниевская Италия активно вмешивались в испанскую гражданскую войну. Это же все, вместе взятое, предопределило нерешительную и двусмысленную позицию делегаций Франции и Великобритании на переговорах в Москве летом 1939 года. Тогда Сталин предпочел быстро договориться с Гитлером и подписать с ним сначала пакт о ненападении (т. н. пакт Молотова – Риббентропа), а чуть позднее советско-германский договор о границе и дружбе.

3 сентября 1939 года, через два дня после нападения Германии на Польшу, Франция и Великобритания, следуя в данном случае своим союзническим обязательствам перед Польшей, заявили, что вступают в войну с Германией. Франция официально стала участницей войны, и потому было бы странно, если бы она не ждала немецкого нападения.

Франция и после объявления войны Германии продолжала верить, что для нее сохраняются возможности договориться с Гитлером. Главными виновниками «странной войны» 1939–1940 гг., в ходе которой реальные боевые действия на западе не велись, стали не французы, а англичане. У власти в Великобритании продолжал находиться соавтор Мюнхена Невилл Чемберлен. Не только он и близкие к нему люди в руководстве Великобритании, но и часть политиков в руководстве нацистской Германии размышляли тогда о возможном новом компромиссе. Гитлер не исключал, что сможет договориться с англичанами, поделив с ними Европу. Следуя своей расовой теории, он полагал, что англичане – северный народ, более или менее «арийский», т. е. расово близкий немцам.

Компромисс противоборствующих сторон не случился в том числе по той причине, что германская военная доктрина в то время была на порядок более современной, дальновидной и эффективной, нежели доктрины противников Германии. Особенно в том, что касалось прорывной и наступательной роли танковых армий при поддержке авиации. В Советском Союзе сторонником подобной военной стратегии был маршал Михаил Тухачевский, уничтоженный Сталиным в 1937 году. В Англии схожие идеи развивал военный теоретик Джон Фуллер, во Франции – Шарль де Голль. Де Голль был танкистом и командовал танковой дивизией на поле боя, прежде чем был назначен уже в ходе войны заместителем министра обороны Франции. Этих теоретиков и практиков новой, современной войны своевременно не послушали, хотя в распоряжении их государств находилось достаточно танков и танковых соединений. Стратегия западных союзников была построена на старых позиционных оборонительных принципах, обернувшихся в 1940 году катастрофой.

Прославленный маршал Франции Анри Филипп Петен, герой Первой мировой и Вердена, был провозглашен главой французского государства в июле 1940 года, уже после падения Парижа и заключения позорного перемирия (фактической капитуляции) с Гитлером. Он получил вполне законную власть при поддержке парламента, избранного на выборах 1936 года. Что касается французской армии, то она на поверку оказалась малоподготовленной к войне. После того как ее годами убеждали, что она является победоносной и непобедимой наследницей Великой Победы, армия оказалась фактически демобилизованной по военным, внешнеполитическим и внутренним причинам. Среди прочего и потому, что во Франции были сильны не просто прогерманские, но пронацистские политические течения, которые и составили костяк коллаборационистского прогерманского режима Виши во главе с Петеном и Лавалем.

Резюмируем: молниеносная война 1940 года и катастрофическое поражение в ней стали закономерным результатом, во-первых, всего предшествующего периода грубых политических и дипломатических ошибок, во-вторых, общей военной неготовности Франции к современной войне. За шесть недель войны французы потеряли больше 300 тысяч человек. Сегодня в каждой французской деревне и городке стоят бронзовые памятники со списками погибших жителей.

Сталин был в бешенстве, когда Франция скоротечно капитулировала. Он стратегически рассчитывал на затяжную войну между западными державами и никогда не мог простить Франции ее слабости. Вся его стратегия из-за этого полностью проваливалась. Ведь он рассчитывал на то, что западные державы измотают друг друга в кровопролитных войнах и что СССР выйдет из такого развития событий бесспорным триумфатором и гегемоном Европы. Правда, и после внезапного падения Парижа им не были сделаны необходимые выводы. Сталин по-прежнему был уверен в том, что до тех пор, пока Великобритания будет оставаться у Гитлера в тылу, тот не решится на войну с Советским Союзом. Он хорошо знал историю и помнил, что стало с Наполеоном и кайзеровской Германией, которые пробовали воевать на два фронта. Хорошо известно, чем закончилась для СССР летом 1941 года ошибочная оценка стратегической ситуации Сталиным.

При всем хорошо понятном раздражении Сталина, к концу войны именно Советский Союз сделал очень многое для того, чтобы Франция попала в число стран-победительниц. Большую роль здесь сыграл и Черчилль, прекрасно понимавший, что следующей на очереди в потере глобального влияния будет Британская империя. Так Франция, потерпев сокрушительное поражение в 1940 году и пройдя через позор Виши, стала триумфатором и Второй мировой войны.

3
Союзники Гитлера в Восточной Европе

Дмитрий Прокофьев, историк, экономист

Говоря о государствах Восточной Европы и их межвоенных политических режимах (т. н. новые фашисты), вставших во время реваншистского похода Гитлера на его сторону, следует заметить для начала, что сами немцы никогда не обманывались на их счет. Для них все эти страны были не столько союзниками, сколько временными попутчиками, притом заведомо неравноправными и ненадежными. Попутчиками, стремящимися, как и немцы, решать в первую очередь собственные задачи.

Йозеф Тисо в Словакии, Миклош Хорти в Венгрии, Йон Антонеску в Румынии, Анте Павелич в Югославии – все эти лидеры были очень разными, преследовали разные цели и устремления, но при этом между ними было много общего. Их политическая деятельность и стратегия были прямым следствием Первой мировой войны. Каждый из них прошел Великую войну, получил на ней серьезный травматический опыт, а сформированные во время войны взгляды сделали их впоследствии союзниками нацистской Германии.

Каждый из них увидел для себя исторический шанс состояться в качестве политика и национального лидера на развалинах великих европейских империй. Основная часть Восточной Европы после Первой мировой войны состояла из новых национальных государств – осколков бывших империй: Австро-Венгрии, Германии и России, учрежденных решениями Парижской мирной конференции (Версальский договор 1919 года). Каждый из названных политиков стремился прибрать к рукам собственный осколок бывших империй и повести его в направлении, казавшемся им верным. Необходимо отметить и тот факт, что все они принадлежали одному поколению, были ровесниками.

Рассматриваемые нами страны Восточной Европы – Венгрия, Румыния, Словакия, Югославия начали делать политическую ставку на Германию уже в первой половине 1930-х годов, когда планируемый нацистами «новый порядок» в Европе, чудовищная гитлеровская стратегия и практика террора и геноцида еще не были осмыслены европейцами должным образом. Гитлер долгое время воспринимался многими как вполне респектабельный, хоть и радикальный политик. Не стоит забывать и то, что первоначальная ставка на Германию была сделана восточноевропейцами до нацистских Нюрнбергских законов о гражданстве и расе от 1935 года и задолго до «окончательного решения еврейского вопроса» (Холокоста). Восточноевропейцы воспринимали Германию прежде всего как германского преемника Австро-Венгрии, ее высокого имперского духа, и считали, что после развала Австрийской империи именно немцы помогут им построить независимые государства. Что было для них главным.

Австро-Венгрия была уникальна тем, что в рамках империи крупные национальные территории имели довольно широкую автономию. Венгрия была королевством в составе империи, а Будапешт являлся второй имперской столицей. Австрийский император являлся одновременно венгерским королем, венгры имели свое правительство, парламент, армию. Венгрия считала себя национальным государством в составе империи, как и Хорватия.

Что касается собственно ядра бывшей империи, Австрии, то сколько бы историки ни говорили о гитлеровском «аншлюсе» как об исключительно насильственном присоединении к рейху, на самом деле присоединение Австрии к Германии было преимущественно добровольным. Сыграл свою роль двусмысленный характер Версальского договора, узаконившего, с одной стороны, распад старых империй и создание новых государств, с другой – установившего принцип национального самоопределения. Гитлер умело манипулировал этим принципом: «Вы говорите, что чехам, полякам, словакам нужны свои национальные государства? Отлично. Но как же тогда немцы? Позвольте и им создать единое немецкое национальное государство!» Против этого аргумента было трудно возразить. Гитлер указывал на то, что по обе стороны германо-австрийской границы живут немцы, одинаковые по культуре и языку. Он предлагал собрать всех немцев в одном государстве, апеллируя к соответствующим положениям Версальского договора. Лозунг немецкого единства был популярен и в Австрии, что обеспечило широкую общественную поддержку аншлюса в марте 1938 года.

Схожим образом восточноевропейские союзники Гитлера, например хорват Анте Павелич, делали основной упор в своей агитации на национальном самоопределении. Павелич говорил и писал о том, что хорваты – крупный самобытный народ, пишут на латинице, являются католиками, прекрасно знакомы с немецкой культурой. О том, что в смысле экономики и технологий Хорватия гораздо более продвинута, чем Сербия, но что при этом у хорватов нет своего государства. Что Версаль несправедливо включил хорватов в состав союзной Югославии, в которой доминировали сербы. Подобные тезисы развивал и словак Йозеф Тисо, задаваясь вопросом: чем словаки хуже чехов, ведь чехи – это не словаки, и даже язык у словаков отличается от чешского.

Постоянная манипуляция национальными чувствами, эмоциональное обращение к национальным корням прекрасно работали в растерянных европейских обществах после глубокой травмы Первой мировой войны. Национализм оказался единственным и самым сильным фактором общественного единства, тем, на что казалось возможным опереться. На своих, на свою культуру и язык, на свой народ.

До Первой мировой войны ситуация в Европе была отчасти схожа с современным Евросоюзом. Европа была открытым пространством – практически не существовало границ и ограничений на перемещения. Любой желающий мог ехать в другую страну, образованные классы свободно говорили на немецком и французском языках. В ведущих немецких университетах, где училась будущая элита новых национальных государств, образование осуществлялось на немецком и французском языках. После Великой войны все изменилось до неузнаваемости. Когда учреждались новые суверенные государства, их ведущие политики стремились самоутвердиться и сделать карьеру, обращаясь прежде всего к национальным эмоциям. Настала эпоха торжества радикального национализма и болезненного суверенитета.

В итоге стратегический выбор новых государств был сделан в пользу союза с Германией. Рассуждали восточноевропейские лидеры-националисты просто. Франция и Англия далеко, а Германия – здесь, рядом. Вена как ведущий европейский культурный центр также тяготеет к Германии. Берлин притягивал к себе восточноевропейские столицы вполне естественным образом.

Решающим аргументом в пользу окончательного перехода на сторону Германии восточноевропейских государств стал раздел Польши между Советским Союзом и Германией в сентябре 1939 года. Перед политическими элитами восточноевропейских стран встал неотложный выбор – с кем идти дальше. Была выбрана быстро набирающая мощь Германия.

Йон Антонеску – офицер румынской армии, получивший военное образование в Румынии и Франции, отличившийся во время Первой мировой войны личной храбростью и отличным командованием. Как крупный штабной работник быстро продвигался по карьерной лестнице. В 1934 году стал начальником румынского Генштаба, в 1937 году – министром обороны. Одновременно с этим Антонеску многие годы принимал активное участие в дипломатических усилиях Румынии по заключению выгодных международных договоров.

Благодаря умелой дипломатии Румыния не потерпела политического поражения в Первой мировой, оказавшись в стане победителей. В результате ей удалось собрать немалую часть территорий бывших империй. От Венгрии удалось отхватить часть Трансильвании, вокруг которой и по сей день идут споры. Была также присоединена населенная этническими румынами территория на левом берегу Днестра, которую мы знаем сегодня как Молдову (входившая прежде в состав Российской империи).

Румыны считают себя прямыми потомками римлян и очень этим гордятся. Румыния в межвоенный период была достаточно крупной страной, имевшей к тому же большие запасы нефти. По меркам того времени у Румынии имелись вполне приличные промышленность и транспорт. Существовала тесная историческая и политическая связь с Германией. Когда в XIX веке Румыния получила независимость, немецкий принц стал румынским королем. Политическая верхушка Румынии говорила по-немецки и прекрасно умела строить отношения с немцами.

Конфликт между Румынией и Венгрией по поводу территорий в 1938–1940 годах был разрешен под давлением Гитлера и Муссолини в рамках двух так называемых Венских арбитражей. От одних государств к другим были переданы значительные территории, кроме того, выросла зависимость как Венгрии, так и Румынии от Берлина. Венгры получили спорные румынские и чехословацкие территории. Больше всех проиграла от арбитражей Румыния.

Ожидалось нападение Гитлера на СССР на основном, южном направлении, и первоначальные планы Гитлера были именно такими. В силу этого Венгрия и Румыния как союзники имели для Берлина особое стратегическое значение.

В Румынии потеря значительных территорий и населения по результатам Венских арбитражей была воспринята как национальное унижение. Король и его правительство потеряли поддержку и доверие народа. На этой эмоциональной националистической волне Антонеску, популярный военачальник и политик, договорился о политическом союзе с влиятельными румынскими фашистами – так называемой «Железной гвардией» во главе с Хорией Симой. Это были настоящие фашисты – открытые поклонники Гитлера и его программы. Они выступали за радикальное решение «еврейского вопроса», национализацию, левую экономическую политику, защиту классовых интересов рабочих и крестьян и пр. За радикализм их не раз объявлял вне закона румынский король. Его не устраивало, что «Железная гвардия» открыто требовала ввести в Румынии те же порядки, что в нацистской Германии.

Легионеры «Железной гвардии» сговорились о совместной борьбе за власть с Антонеску, который фактически стал их главным политическим лицом. Летом 1940 года СССР забрал себе Бессарабию, что только усилило реваншистские настроения в Румынии. В сентябре 1940 года король бежал из страны, и было сформировано фашистское правительство во главе с Антонеску. В ноябре 1940 года Антонеску официально вступил в военно-политический союз с Германией. В стране были размещены немецкие войска. Гитлер активно подталкивал Бухарест к территориальной экспансии на восток.

В начале 1941 года легионеры «Железной гвардии» предприняли военный мятеж против Антонеску, но были разгромлены правительственными войсками. Гитлер поддержал в этом противостоянии Антонеску, который объявил себя кондукэтором – вождем Румынии при номинально правящем короле Михае. Он стал также главнокомандующим румынской армий. Его бывший соратник легионер Хорея Сима бежал в Германию. А с самими «железными гвардейцами», которые фактически привели Антонеску к власти, румынский фюрер жестоко расправился – одних посадил в тюрьмы, других расстрелял.

22 июня 1941 года румыны вошли на советскую территорию вместе с немцами. Участвовали в оккупации советской территории, боевых действиях (в том числе под Сталинградом), политическом терроре и уничтожении евреев. Румынская армия была в итоге разгромлена, румыны потеряли на советском фронте почти полмиллиона своих солдат и офицеров. В августе 1944 года, когда Красная Армия шла на запад по территории Румынии, Антонеску был арестован по приказу короля Михая Первого. 24 августа 1944 года Румыния вышла из войны, а на следующий день объявила Германии войну. Король Михай получил от Сталина орден Победы за переход Румынии на сторону Советского Союза по статуту «За действия, в результате которых стратегическая обстановка изменилась в пользу Красной Армии».

Антонеску никуда не бежал, был арестован и заключен в тюрьму. Его судили в 1946 году. На суде Антонеску повел себя храбро – отказался писать прошение о помиловании и не признал себя виновным, заявив: «Я требую смертного приговора и не буду просить о помиловании». Он потребовал, чтобы его расстреляли как генерала, маршала Румынии не полицейские, а солдаты. В этой просьбе ему было отказано, и перед расстрелом он крикнул: «Сволочи!» До самого конца он вел себя как офицер. Йон Антонеску был жестоким, незаурядной храбрости человеком, навеки замаравшим себя политическим террором и участием в Холокосте. Лично он выдал румынских евреев немцам на уничтожение. И оставался союзником Гитлера до конца.

С 1920 по 1944 год единоличным авторитарным правителем (регентом) Венгрии был вице-адмирал Миклош Хорти. Политик и человек совершенно другого склада, чем Антонеску, но также герой Первой мировой войны. Если Антонеску и Румыния вышли из войны в стане победителей, то Миклош Хорти и Венгрия оказались в числе проигравших. Венгрия после поражения в войне и развала Австро-Венгрии потеряла две трети территории и более половины населения.

Адмирал австро-венгерского флота Миклош Хорти во время войны действовал на Адриатическом море, воюя с итальянцами и англичанами. В целом его флот справился со своими задачами. Итальянцы понесли большие потери. Хорти командовал успешно, стал вице-адмиралом, приобретя при этом широкую известность и авторитет в стране.

Хорти возглавил Венгрию в начале 1920-х годов, после того как его войска жестоко подавили коммунистический мятеж (Венгерскую революцию 1919 года). Хорти оказался во главе Венгрии как известный в стране герой войны и при этом аристократ. Он хорошо понимал, что Венгрия – проигравшая, бедная аграрная страна, зажатая между враждебными ей соседями. Он пошел на союз с Гитлером в расчете на то, что, содействуя решению немецких проблем, Венгрия сможет с помощью Германии вернуть себе потерянные территории. Так отчасти и получилось: при посредничестве Гитлера и Муссолини у румын отобрали и вернули Венгрии Трансильванию.

Хорти мыслил и действовал по-своему рационально. Ему не с кем было больше договариваться, кроме как с нацистской Германией. Союз с Советами был невозможен ни при каких обстоятельствах по идеологическим причинам. Англичане были далеко и при этом тоже являлись старыми врагами. Немцы же были союзниками по первой войне и, как и венгры, жаждали взять реванш, отказаться от положений невыгодного Версальского договора. Кроме того, у Венгрии сохранялась мечта получить выход к морю через Далмацию, для чего также необходим был союз с немцами, ведь никто кроме них не мог обеспечить венграм выход к Адриатике через Хорватию. Хорти до конца жизни ходил в адмиральском мундире. Для него это было принципиально важно, ведь он считал себя прежде всего военным моряком. Для него было делом всей жизни – вернуть Венгрии выход к морю.

Венгры как нация имеют глубокую историческую память и прочную государственную идентичность. В Средние века Мадьярское королевство было великой державой Восточной Европы. Венгры хорошо помнят героев своей истории. В стране сильна мечта о возрождении национального величия. Венгерский язык не похож на соседние славянские языки, будучи совершенно особым. Венгры всегда ощущали себя своего рода пришельцами, чужаками в этом регионе Европы. Страна на протяжении всей истории находилась в опасном окружении – воевала с турками, татарами, славянами. Это сформировало из них замкнутую нацию жестоких и храбрых солдат.

Венгрия вступила в войну против СССР на стороне Германии 27 июня 1941 года. На советском фронте венгерская армия, как и соседи-румыны, понесла катастрофические потери: небольшая страна потеряла более 800 тысяч человек.

В ходе войны у Хорти обозначились принципиальные разногласия с немцами по еврейскому вопросу. Пока Хорти оставался у власти (до смещения Гитлером в октябре 1944 года), венгерские евреи немцам не выдавались. После попытки сепаратного перемирия с СССР Хорти был арестован немцами и вывезен в Германию. К власти в Будапеште был приведен ставленник Берлина Ференц Салаши, венгерский нацист, который немедленно выдал сотни тысяч венгерских евреев и цыган немцам на уничтожение. В лагерях смерти погибли более 500 тысяч венгерских граждан.