Текст книги "Замороченный лес. фантастический роман"

– Оружие с самолетов сняли, – деловито сообщил он, выпадая сквозь бомболюк под ноги Страусу.

– Ну а что ты хотел? – Удивился Шнурок. – Будет такое добро бесхозным валяться.

– А еще это говорит о том, что здесь есть люди. Ты о чем, Страус, так глубоко задумался?

– Да вот, подумал, не самолеты ли это эскадрильи номер девятнадцать.

– Это что за эскадрилья такая? – Глупо спросил Шнурок. Кстати, когда он что-то спрашивал, то всегда выглядел глупо.

– Вот эти штуки под днищами вполне могут быть направляющими для авиационных торпед, какие во вторую мировую войну использовали. – Рассуждал вслух Страус, словно не слыша вопроса. – Может, это действительно самолеты эскадрильи девятнадцать. Вон и гидросамолет стоит, он вместе с эскадрильей пропал.

– Где пропал? – Потерял терпение Шнурок. – Ты, Страус, умника из себя не изображай. Объясни по-человечески.

Продиджи молчал и выжидательно смотрел на Страуса, он тоже ничего не знал про эскадрилью номер девятнадцать.

– Эскадрилья номер девятнадцать из пяти бомбардировщиков-торпедоносцев и один гидросамолет исчезли в «бермудском треугольнике» шестого декабря девятьсот сорок пятого года. – Просто и лаконично объяснил Страус.

На Продиджи это предположение произвело впечатление, но Шнурок стал выглядеть еще глупее. Несвойственная ему напряженная мозговая деятельность отпечаталась на его лице в виде округлившихся глаз, вытянувшихся в трубочку губ и глубоких морщин, собравшихся на переносице. На глубоко задумавшегося роденовского «Мыслителя» он явно не тянул.

– Вот-так-так, – удивленно пробормотал Продиджи.

– Фигня все это, – махнул рукой Шнурок, сложный мыслительный не привел ни к какому результату, и Миша просто прогнал скопившиеся в голове мысли решительным жестом.

– А я и не говорю, что это те самые самолеты, – спокойно ответил Страус. – Просто сделал предположение.

– А если это те самолеты? – Спросил Продиджи. – То какой отсюда напрашивается вывод?

– Мы попали в зазеркалье, в параллельный мир, к черту на кулички, на тот свет, в рай или ад. – Перечислил варианты Страус. – Может, нас машиной все-таки задавило, мы все умерли и даже этого не поняли.

– Ерунда, – отмахнулся Продиджи, а Шнурок, поднапрягшись, родил еще одну мысль:

– Я знаю, какой напрашивается вывод! Нужно валить отсюда, да побыстрее!

– Кто бы спорил, – пожал плечами Продиджи, после чего снова полез в бомболюк, снова загремел железом и выкинул наружу метровой длины стальную трубку и бухту проволоки, затем опять выпал наружу.

– Вот что, Шнурок, – сказал он деловито, – у нас есть охотничьи патроны, вот тебе проволока и трубка, да с дыркой на боку – сверлить не придется. Сооруди-ка для нас мультук. На всякий случай – вдруг воющие звери к нам пожалуют.

Шнурок с раннего детства занимался конструированием всевозможных огнестрельных устройств, пусть и более простых, чем средневековые фитильные аркебузы, но стреляющих и, иногда, попадающих в цель. Такие примитивные самопалы Продиджи называл восточным словом «мультук».

Шнурок воспринял предложение благосклонно. Но для начала ребята отошли от самолетов в лес, где росли необходимые для изготовления оружия деревья, да и делать возле этих механических руин было нечего.

При помощи топора Шнурок выпилил средних размеров палку, ножом придал ей какое-то подобие ружейного ложа и проволокой примотал к ней трубу, предварительно согнув и сплющив один конец. Благо дырка, пригодная для затравочного отверстия, в трубке уже имелась, не нужно было сверлить, да и не было у них пригодного для этой работы инструмента. Чтобы ствол случайно не разорвало, Шнурок обмотал трубку несколькими витками проволоки. Потом ребята разобрали один ружейный патрон, забили в ствол порох, вставили пыж, засыпали сверху дробь и вставили еще один пыж. К затравочному отверстию прикрепили простую спичку.

– Надобно испытать, – деловито сообщил Шнурок, собираясь поджечь затравку.

– Стоп-стоп-стоп! – Остановил его Продиджи. – Сделай это дистанционно, не рискуя своей и нашими жизнями.

– Это как? – Глупо спросил Шнурок.

– На ветке мультук закрепи, подожги спичку и отойди подальше.

– А, понял, – согласился Шнурок и пошел выполнять требуемое. Закрепил самопал в расщепе дерева, поджог спичку и отбежал в сторону.

Грянул громкий выстрел. Вылетевшая из ствола дробь ударила по листьям, вспугнув гнездившихся в кронах птиц. Громкое эхо, отразившись от лесной чащи, вернула звук выстрела обратно и повторило несколько раз.

– В белый свет, как в копеечку, – скептически пробурчал Страус и оглушено тряхнул головой.

– Но против волков может помочь, – Продиджи не терял оптимизма.

– Пойдемте домой, – настоятельно потребовал Шнурок, снимая мультук с дерева. – Нужно еще Оксанку найти.

Но Оксанку они так и не нашли, да и из лесу не выбрались, хотя и проблуждали в чаще несколько часов. Тропинки, которыми воспользовались ребята, оказались капризными, причудливо извитыми, то расходящимися в разные стороны, то собирающимися вместе. Карта тоже подвела, некоторые ориентиры на ней отсутствовали, но появились новые, на карте не отмеченные. Там, где значилась широкая дорога, был густой и непроходимый лес, зато в неуказанном месте обнаруживались неучтенные дороги. Благо, рельеф не изменился, многочисленные водоемы тоже были в положенном месте. По этим приметам Страус смог определить свое местоположение, но найти дорогу домой у него не получалось.

– Нас телепортировало в какое-то другое место, возможно за сотню километров от Чумска, – решил он обреченно.

– Фильмов сказочных насмотрелся? – Проворчал Шнурок. – Скажи: заблудился, дорогу домой не найдешь.

– Знаешь что, за это время, мы бы не только до дома дошли, но еще в соседний район и обратно сходили, – окрысился Страус. – Может, сам поведешь?

– Веди! – Прикрикнул Шнурок. – Каждый должен свое дело делать.

– Пошли, – устало ответил Страус, на спор со Шнурком у него не осталось сил.

Однако блуждания по лесу результата не принесли. Часы показывали пять часов вечера, и молодые люди догадывались, что ночевать им придется в этом загадочном лесу, боясь волков, людей и бабаев….

Гитара как ударный инструмент

«Декабристы разбудили Герцена».

В. И. Ленин.

Невидимая сова, сидя совсем близко на дереве, угрюмо кричала: Гу-гу. В болоте утробно гудела выпь. Квакали жизнерадостные лягушки. Но были и другие звуки, неизвестные, непонятные, а потому страшные: какие-то шорохи, скрипы, писки, полупридушенные вопли, плаксивые стенания – может, это кричали лесные животные, может, лешие, а может, бабаи. Слава Богу, не выли волки, иначе молодые люди, проводившие эту тревожную ночь возле костра, сошли бы с ума от страха. Но и сейчас никто не спал, хотя все очень устали.

Темень взирала из-за черных деревьев светящимися глазами страха, шептала загадочными голосами ночных существ, скалила свои кривые зубы, презрительно усмехалась. Потерявшиеся люди были слишком слабы перед ее многовековой, дремучей силой, перед ее могучей властью и нечеловеческим опытом.

Громко трещал костер. Видимо, неумелый Шнурок засунул в огонь сырую ветку. Горящие искры отлетали в разные стороны и иногда падали на ребят, сидящих на развернутых спальных мешках. Юля прижалась к Продиджи, Шнурок пристроился с другого бока, а независимый Страус сидел на бревнышке перед костром и переворачивал жарящуюся на прутиках колбасу. От колбасы исходил восхитительный аромат, плывущий по лесу на значительные расстояния.

– Вдруг Оксанка сумела выбраться из леса? – Уныло предположил Шнурок.

– Может, и выбралась, – согласился Продиджи. – Или даже, скорее всего выбралась. Если бы она была поблизости, мы бы ее услышали. Она у нас горластая. Как ты думаешь, Страус?

Страус пробормотал в ответ что-то неопределенное.

– Слушай, Страус, так что насчет этих самолетов? Они точно в «бермудском треугольнике» пропали?

– Если это они.

– Что за треугольник такой? – Спросил Шнурок.

– Место в океане между Флоридой, Бермудскими островами и островом Пуэрто-Рико. – Ответил Страус. – Самое глубокое место в Атлантическом океане. Там еще Саргассово море находится, море без берегов, где рыбы угри нерестятся. Раньше об этом много писали, но теперь считается, что никакой загадки нет, все это – журналистские байки.

– Ты про самолеты расскажи, – попросил Продиджи.

– Ну а что самолеты? Они почти шестьдесят лет назад пропали.

– Не тяни, – настоял Шнурок.

– Ну, значит, вылетели они шестого декабря сорок пятого года с авиационной базы во Флориде. Пять торпедоносцев «Грумэн авиджер». Командовал ими лейтенант Тейлор. В одних книжках я читал, что у них патрульный полет был, в других, что учения – на мель посадили старый эсминец, и они должны были его торпедировать. В каждом самолете было по три человека, итого – пятнадцать. Выполнили они свое задание, а спустя какое-то время капитан вышел на связь и доложил, что они заблудились. Навигационные приборы отказали, солнца не видно, непонятный туман. Потом связь ухудшилась. Экипажи не слышали команды с земли, но на земле переговоры экипажей друг с другом слышали. Потом послышалось: «Погружаемся в белую воду, мы погибли!». И все. По тревоге подняли гидросамолет с одиннадцатью членами экипажа. Через десять минут связь была потеряна и с ним. И все. Больше самолетов никто не видел: ни обломков, масляных пятен на воде – никаких следов. После этого район Саргассова моря назвали «бермудским треугольником».

– Вот-так-так, – зябко поежился Продиджи. – Выходит, мы находимся на обратной стороне «бермудского треугольника»?

– Если только это те самые самолеты, – повторил Страус. – Знаете, среди туристов и охотников ходят легенды про заколдованные места, охраняемые Мороком.

– Кем-кем? – Переспросил Шнурок.

– Мороком, божеством таким: духом или непонятной силой. Вроде идешь по лесу, ни о чем плохом не помышляешь, а потом вдруг попадаешь в такое место, где никогда до этого не был, и долго не можешь оттуда выйти, замороченное место. Оно как бы отводит взгляд. В таких местах некоторые люди встречали странных зверей, давно вымерших древних чудовищ, другие натыкались на непонятных людей. Иногда существа из таких мест сами выбираются в наш мир….

– Тот же снежный человек, – вставил Продиджи.

– Он что, из снега состоит, как снежная баба? – Спросил Шнурок.

– Нет, – ответил Страус. – Его снежным назвали, потому что он следы на снегу огромные оставляет. А так он бурый и лохматый, под три метра ростом. Криптозоологи его реликтовым гоминоидом называют. А разные озерные драконы…. Я бы порассказал, да не стоит на ночь. Ладно, давайте есть, колбаса уже готова.

Ребята быстро слопали колбасу, но не наелись, и Страус насадил на прутики следующую порцию.

– Как же мы сюда попали? – Спросил Шнурок, облизывая жирные пальцы.

– А ты вспомни, КАК мы сюда попали? – напомнил Продиджи. – От машины убегали, выпучив глаза и вывалив языки, не каждый день приходится так побегать. Вот и пересекли невидимую границу.

– Тогда, может быть, Оксанка ее не пересекла?

– Возможно и так, или, скорее всего, так. Теперь она вернулась домой и устроила грандиозную панику. Сейчас нас с милицией и спасателями по всему чумскому лесу ищут и никак найти не могут.

– Если, конечно, дело обстоит именно так, – проговорил Страус.

– Что-нибудь еще известно о подобных местах? – Поинтересовался Продиджи. – Ты, Страус, у нас специалист в подобных вещах.

– Да какой я специалист. Так, дилетант. Что-то где-то слышал.

– Тише! – Неожиданно тревожно прошептала Юля и привстала со своего места.

Где-то неподалеку громко треснула ветка. Потом еще раз и еще. Кто-то, по всей видимости, большой и тяжелый, бродил возле костра, скрытый темнотой и густыми деревьями. Еще раз треснула ветка, и послышалось странное бормотание, похожее на урчание большой обезьяны.

Ребята напряглись. Вскочивший на ноги Страус схватил с земли свое импровизированное копье и взял его наперевес. Продиджи, не поднимаясь, сжал в руке рукоять топорика. Шнурок придвинул ближе самопал и испуганно оскалился, а Юля приготовила гитару. Однако наступила тишина. Треск сучьев больше не повторился.

– Показалось, – решил Страус, отложил копье и сел на свое место. – Ветер подул, или мышка пробежала. В такой тишине и мышь слоном покажется.

Однако это была не мышь, но кто-то более крупный и опасный. Как только ребята слегка успокоились, отложили в сторону свое оружие, потянулись за поджаренной колбасой, из темени леса на свет костра, треща валежником, сопя и топая, выскочили какие-то непонятные существа.

– Бабаи! – Пронзительным фальцетом взвыл Шнурок. Он попытался использовать свой мультук, чиркнул об коробку спичкой, привязанной к затравочному отверстию самопала, спичка загорелась, но выстрела не произошло. И тогда Шнурок просто бросил оружие на землю.

Страус сделал выпад копьем в ближайшего бабая, но тот ловко увернулся и ринулся к костру. Второй бабай умело разоружил Продиджи, но, получив по голове гитарой, быстро отступил. Третий проворно вцепился в ранец Шнурка, валявшийся возле костра.

Исполнив это быстрое нападение, непонятные ночные существа так же быстро канули в темноту. Запоздало выстрелил оброненный Шнурком самопал.

– Они украли нашу колбасу! – Крикнул Страус.

– И рюкзак, – дрожащим голосом произнес Продиджи.

– И гитару, – тихо сказала Юля.

Продиджи кинулся заряжать разряженный самопал. Страус поднял оброненное копье, а Шнурок попытался спрятаться в ближайший пенек. Однако напавшие на них существа, видимо, не собирались повторять нападение. Было слышно, как они шумно бегут по лесу, постепенно удаляясь. Хруст веток, шелест лесной подстилки, вопли и бормотание становились все тише и вскоре затихли вдали.

– Это были снежные люди! – Убежденно сказал Страус.

– Всегда знал, что погибну от плохой музыки! – Трагически простонал Мормон и тяжело повалился на землю. Склонившаяся над ним Шишимора осторожно сняла разбитую гитару с его шеи. Бугай же тем временем со звериной жадностью пожирал добытую в боях колбасу.

– Дай мне, – Шишимора выхватила половину добычи из зубов Бугая и поделилась с Мормоном, но получивший сотрясение и потрясение Мормон еще не был готов к потреблению пищи и только тоскливо стонал, сжимая кусок жареной колбасы в дрожащих руках.

– Что там в рюкзаке? – Шишимора, сочно чавкая, заглянула в рюкзак. – О, водка! Знаменитая «Чума»!

– Дай мне, – Мормон выхватил бутылку из рук Шишиморы, откупорил и присосался к горлышку. Послышалось громкое бульканье. Мормон залпом выпил не меньше половины бутылки, пока Шишимора не оторвала его от горлышка:

– Другим оставь.

– Хорошо! – С чувством провозгласил Мормон и начал есть колбасу. Его психологическое состояние слегка восстановилось.

Кроме водки в рюкзаке были обнаружены сигареты, сухие носки и несколько сухарей. Больше ничего. Шишимора даже оторвала подкладку ранца Шнурка – с этим ранцем тот ходил в школу и очень этим гордился – но ничего стоящего не нашла.

– Маловато, – пьяным голосом заключил быстро хмелеющий Мормон. – Пойдем еще раз на охоту сходим.

– Не стоит, – возразил Бугай, допивавший остатки водки. – У них, кажется, базука есть. Слыхал, как жахнула.

Совершить это наглое нападение неудачливых похитителей детей подвигнул животный голод. До самой темноты они сидели на дереве, боясь нападения волков. Но волки не пришли, зато пришел холод, а за ним голод – звери не менее страшные и хищные. Бандиты спустились с дерева, развели костер, но еды не было. Правда Мормон пытался жевать молодые листья, утверждая, что это полезный и лечебный продукт, но такая коровья диета голода не утоляла и вызывала неприличное урчание в пустом желудке.

Потом, прилетевший из леса ветерок принес изумительный запах жареной колбасы. В средние века была такая мучительная пытка. Несчастного еретика несколько дней морили голодом, а потом перед его камерой садисты-монахи устраивали царский пир с жареным мясом, рыбой, птицей, фруктами и дорогим вином. Сами ели и нахваливали, а несчастный глотал слюнки и страдал неземным страданием. Бандиты недолго терпели неземное страдание и вскоре отправились на поиски пищи, пользуясь как собаки нюхом. Всем известно, голод обостряет обоняние, поэтому не удивительно, что, держа носы по ветру, Мормон, Бугай и Шишимора вскоре нашли источник соблазнительного запаха.

Густо растущие деревья скрывали от бандитов сидевших у костра. После нападения чудо-волков Мормон, Бугай и Шишимора утратили былую решительность – кто знает, вдруг сидят возле костра какие-нибудь вооруженные господа каннибалы и используют запах жареной колбасы для подманивания неосторожных путников. И только зверский голод позволил неосторожным путникам решиться на очередную авантюру и ограбить сидевших перед костром.

Добыча, хоть и была на редкость ароматной и вкусной, оказалась небольшой. Голод трех авантюристов пусть и притупился, но только чуть-чуть.

– Ничего, в Магадане похужее было, – оптимистично заявил Бугай, одним боком прижимаясь к костру. – Зимой – холодно, летом – жарко, а жрачка – хуже некуда.

– Так у нас вообще никакой жрачки, – зябко поежилась Шишимора. – Чем можно питаться в этом лесу?

– Лягушками, – ответил быстро трезвеющий Мормон. На его лице, расцарапанном гитарными струнами, медленно подсыхали свежие болячки. – Утром нужно наловить лягушек. Слышишь, как квакают? Их здесь много.

– Одними лягушками сыт не будешь, – мрачно пробурчал Бугай.

– У нас пистолет есть и патроны к нему. Подстрелим какого-нибудь зверя.

– Только бы зверь нас не подстрелил. Интересно, Мормон, а чего ты при нападении на костер пистолет не применил?

Мормон задумался, почесал затылок, кашлянул.

– Я как-то и не подумал, – сказал он, удивляясь собственной глупости.

– То-то же, в следующий раз думай, а то будешь от медведей камнями отбиваться, а пистолет за поясом останется.

– Я не собираюсь здесь всю жизнь оставаться, – распустила нюни Шишимора.

– Никто не собирается.

Рядом с костром громко хрустнула ветка. Бандиты испуганно вскочили, а Мормон выхватил пистолет. В отблесках костра промелькнула какая-то белая фигура и быстро спряталась.

– Какой-то зверь, – неуверенно предположил Мормон, не опуская пистолета. – Здесь хватает разной живности.

– Господи, только бы не хищник, – всхлипнула Шишимора. – Только бы не волки и не медведи.

Шло время. Непонятное существо не появлялось.

Возле костра, который развели молодые люди, постепенно воцарило спокойствие. Продиджи, Юля и Страус еще некоторое время простояли на ногах, держа наготове свое примитивное оружие, но шум, производимый убегающими агрессорами, затих вдали. Наступила тишина.

– Это что, вправду были снежные люди? – Спросил Страуса Продиджи.

– Да нет, просто люди, – ответил после раздумья Страус.

– Люди, – поддержала его Юля. – У того, которого я по голове гитарой ударила, современная прическа была в виде хвоста.

– Гитара где? – Спросил Продиджи.

– Он ее на себе унес.

– Жаль. Хороший инструмент был, любимый. Чего тогда эти люди от нас хотели?

– Колбасу, – молвил Страус. – Жрать они хотели, вот и напали. Возможно, это были одичавшие туристы. Попали бедолаги в лес, заблудились в этом непонятном месте, одичали от страха и голода. Вот теперь на людей кидаются.

– А вдруг это были дикие люди, неандертальцы? – Не успокаивался Продиджи.

– Одеты они были по-нормальному, вполне прилично, – возразил Страус. – А там, кто знает. Главное, чтобы опять не вернулись.

– А где Шнурок? – Вспомнил Продиджи.

– Да, где Шнурок? – Повторил Страус, озираясь по сторонам.

Пошли искать Шнурка. Миша был найден быстро, забившимся в дупло трухлявого пня, возле которого ребята развели свой костер. Целиком Шнурок, конечно, поместиться в дупло не смог, но как-то сложился, оставив снаружи часть крупа.

– Шнурок, вылазь, они ушли, – Продиджи дал товарищу легкого пинка. – А ты, оказывается, порядочный трус. Кто бы мог подумать, Шнурок! Во всякого рода разборках ты был самый первый и нарывистый, а когда дело до обороны дошло, ты в пенек забрался.

– Я отстреливался, – проскулил испуганный Шнурок, выбираясь из своего ненадежного убежища.

– Оставь его, – попросил Страус. – Он к таким вещам просто не привык.

– А я привык? А ты? – Возмущался Продиджи. – Можно подумать, мы каждый день в заколдованные места попадаем, и от разных бабаев отбиваемся. Вот что, Шнурок, сейчас мы все ляжем спать, но ты останешься на стреме. Охранять будешь, чтобы нас никто во сне не съел. Ты согласен?

– Угу, – понуро пробурчал Шнурок и стал искать свой ранец, в котором у него была водка – магический напиток, потребляемый современными молодыми людьми начиная с тринадцати лет.

– Сперли твой рюкзак и твою водку, – напомнил Продиджи, наблюдая за этими тщетными поисками. – Здоровее будешь. Сиди, охраняй.

Пристыженный Шнурок бухнулся на пенек и по-коровьи печально вздохнул. Остальные залезли в спальные мешки, поворочались, выбирая удобные позы, затихли, пытаясь заснуть, но какой может быть сон после такого происшествия в незнакомом и загадочном месте. Каждый шорох, каждый крик ночной птицы или писк лесной мыши заставляли их вздрагивать.

Спустя час, благодаря сильной усталости ребят охватило сонное забытье – не сон, а так, некое подобие дремы. Не дремал один Шнурок. Сжимая в руках ненадежный самопал, он всматривался в окружающую костер темень. Огненные блики, падающие от костра на стволы и ветви ближайших деревьев, создавали эффект движения. Словно кто-то быстрый перебегал между деревьями, подкрадываясь к костру. Не удивительно, что вскоре Шнурку стали мерещиться неизвестные чудовища: волки, снежные люди, бабаи и прочие вурдалаки. Казалось, они сидели за каждым кустиком, под каждым древесным стволом, но разглядеть их как следует не получалось. Их неясные силуэты растворялись во мраке ночи, превращаясь в простые тени.

Потом одного бабая Шнурок разглядел очень отчетливо. Какое-то маленькое белесое существо сидело недалеко от костра и пялилось на Мишу. Миша оцепенел.

– Продиджи, Продиджи, – шепотом позвал он и толкнул лежащего рядом приятеля.

– Чего? – Сонно спросил Продиджи.

– За кустом кто-то сидит и на нас смотрит.

Продиджи приподнялся на локтях:

– Где?

– Вон, слева от того куста.

– Показалось.

– Да нет же! Видишь, пошевелилось!

– Точно, – неожиданно охрипнув, пошептал Продиджи и толкнул Страуса. – Страус, снежные люди пожаловали.

Страус схватился за копье, но не вскочил, а только осторожно приподнял голову.

– Где? – Спросил он. Продиджи показал.

– Да, – согласился Страус. – Это кто-то живой, но маленький. Какая-то обезьяна.

– Что делать будем? Шнурок, брось в него чем-нибудь.

– А вдруг кинется. – Ответил Шнурок. – Оно хоть и маленькое, но может кусачим оказаться.

Существо между тем продолжало пялиться на костер. Один раз оно пошевелилось, убив передней конечностью комара. Шнурок набрался смелости, поднял трухлявый сук и швырнул в существо.

– Да пошел! – Послышался в ответ детский голосок.

Миша опешил, онемел, ощутил странное чувство внутри, нежданно накатывающийся истерический смех. Ну еще бы ему не опешить – этот голос принадлежал его двоюродной сестре Наташе Морячкиной, известной всему Чумску под творческим псевдонимом: Туголобая.

Миша швырнул второй сучок.

– Да пошел! – Раздалось снова.

– Наташа, ты?… – Осторожно спросил Миша.

– Миша-а-а! – Заплакала Наташа Туголобая…