Текст книги "Севастополь. Город русской славы"

Геракл, Одиссей и иже с ними

 
Лучшая поросль Земли, самородный и неукротимый,
Подвигов ты двенадцать пронес от востока на запад.
 

Из орфического гимна Гераклу

Еще не было ни Севастополя, ни Херсонеса, но полуостров, на котором начали возводиться первые жилища греческих переселенцев, уже был осенен именем самого великого из древнегреческих героев – Геракла. А следом за этим и само место поселения перебравшихся на берега Тавриды греков получило имя Гераклеи.

Почему же столь громкое и славное имя получил именно этот в то время, казалось бы, еще ничем не знаменитый гористый полуостров между нынешними Севастопольской и Балаклавской бухтами? Версия на этот счет, впрочем, существует. Суть ее в том, что греки-переселенцы прибыли на землю Тавриды из Гераклеи, города-полиса на южном берегу Черного моря. Однако мне кажется, что не все так просто объяснимо, и относительно возникновения названия полуострова у меня есть и собственная гипотеза. В одном из древнегреческих мифов сказано, что Геракл, не угодив своему тогдашнему повелителю, был сослан на несколько лет в далекую Тавриду. Там он пас быков, женился на местной царице и даже стал отцом мальчугана по имени Скиф, явившегося впоследствии легендарным основателем всего скифского племени.

Но где именно пас своих быков в Тавриде Геракл? Гипотез на сей счет немало. Среди них есть даже самые фантастические, в том числе и такая, что Геракл занимался скотоводством не где-нибудь, а на острове Хортица, и от него пошел весь род запорожский. Но зачем Гераклу было тащиться через многочисленные пороги на Хортицу? К тому же греки никогда не олицетворяли тамошние места с Тавридой, понимая под последней прежде всего нынешний Крым. Кроме того, лучшим подтверждением пребывания Геракла именно в Крыму служит и вся последующая история этих мест, буквально пропитанная духом героизма. И не потому ли из всех знаменитых древнегреческих героев-полубогов херсонеситы более иных чтили именно Геракла?! В его честь создавались статуи и сооружались храмы. А потому, как мне кажется, совершенно неслучайным оказывается и пребывание на здешней земле Геракла. Ведь кому, как не ему, первому герою древнего мира, дано было вдохнуть в здешние скалы тот дух мужества, который мы ощущаем и поныне.

Как ни в одном ином городе, в честь любимого героя херсонеситы обожали называть своих сыновей. Кого здесь только не было: Гераклиты и Гераклиды, Гераклиодоры и Гераклионы!

Еще одна небезынтересная деталь. На херсонесских монетах Геракл почти всегда изображен с палицей в руках и рядом с быком-тавром. Но ведь тавры – старейшие из известных нам ныне жителей нынешней Севастопольской земли, а таврами названы, скорее всего, по имени своего тотема – быка. Так, может быть, монеты с изображением Геракла и быка были в свое время призваны обозначить принадлежность великого героя Древнего мира именно к этому тотему?

Но вернемся к Гераклу. Итак, если он некогда и пас своих быков, то занимался он этим, скорее всего, именно в Крыму, да только ли пас, а может, занимался еще чем-нибудь более приличествующим великому герою. Обращаясь к топонимике, которая, как известно, как никакая другая наука хранит память прошедших веков и эпох, мы обнаруживаем, что на всем Крымском полуострове, то есть в гомеровской Тавриде, имя Геракла носит лишь одно место – Гераклейский полуостров. А почему бы не предположить в силу этого наиболее вероятным присутствие первого героя Эллады именно на месте нынешнего Севастополя? Попробуем еще раз внимательно прочитать знакомые нам еще со школы рассказы о подвигах Геракла.

Вот четвертый подвиг героя – ловля Керинейской лани. После года преследования Геракл настигает ее во владениях Артемиды, на так называемой земле гипербореев. Позднее еще буду подробно говорить об особом культе Артемиды в Тавриде. Так что ловля Керинейской лани в Крымских горах – вполне возможная историческая реальность.

Пятый подвиг Геракла – знаменитый бой героя с кентаврами. Но кто такие эти кен-тавры? Мифы рисуют нам некое чудище получеловека-полулошади, слившееся воедино. Сказка? Совсем нет! Более того – сущая правда! Кентавры – это не кто иной, как конные тавры, ибо «кен» по-гречески сегодня – «конь». Владевшие в совершенстве искусством верховой езды тавры казались древним грекам слившимися со своими конями воедино, разумеется, в переносном смысле. Миф однозначно говорит о ссоре Геракла с отрядом конных тавров. Где она могла происходить? Опять же, скорее всего на берегах Тавриды. Причина ссоры тоже вполне понятна – размолвка во время пира и последующие отношения. При этом часть тавров в нем выступает на стороне Геракла. Среди них и мудрый Фол (или Фоал), друг Геракла. Кстати, в других древнегреческих мифах есть упоминание о царствовавшем в ту историческую эпоху грозном царе тавров Фоанте. Не правда ли, сразу возникает мысль о схожести имен Фоал и Фоант? Кстати, здесь нелишне будет вспомнить и о совершенно ином мифе – о Минотавре. Но ведь «минос» в переводе с греческого – это бык. Так, может, изначально речь в рассказе шла просто о неком тавре, выходце с Крымской земли, обладавшем исполинской (т. е. бычьей) силой. Версии того, как и почему мог он оказаться вдали от своего отечества на Крите, уже выходят за рамки этой книги.

Рассказывают мифы и еще об одном тавре – кентавре Хароне, который являлся учителем Геракла и обучил его меткой стрельбе из лука и верховой езде.

Вот перед нами девятый подвиг Геракла – плавание в страну амазонок за поясом царицы Иполитии. «…Долгий путь предстоял Гераклу с друзьями. Они должны были достигнуть самых дальних берегов Эвксинского Понта. Там находилась страна амазонок…» Большинство ученых сегодня определяют ареалом возможного существования сарматского племени амазонок берега Азовского моря, а в какой-то период времени даже берега Тавриды. Естественно, что, плывя к воинственным женщинам, Геракл, скорее всего, вновь посетил уже знакомых ему тавров.

В одиннадцатом подвиге Геракл убивает неусыпного стража Тартара Цербера. Но ведь известно, что в греческой мифологии Тартар отождествлялся в большинстве случаев с Тавридой. Если это так, то тогда перед нами еще одно подтверждение того, что Геракл посещал эту землю!

И, наконец, последний из подвигов – поиски золотых яблок Гесперид. Есть мнение, что в поисках этих весьма экзотичных фруктов наш герой отправился к Гибралтару. Но посмотрим на этот вопрос по-другому. В мифе сказано, что Геракл долго блуждал по Европе и Азии, обойдя в поисках заветного сада все страны. При этом в одном эпизоде он борется с вещим морским старцем Нереем. Но ведь Нерей – вполне конкретное морское божество – это морской бог Эвксинского Понта, то есть Черного моря. Значит, Геракл, борясь со штормами, добирался к какому-то из черноморских берегов, но куда именно? Идем далее. На краю земли Геракл находит Атласа, обреченного вечно держать на плечах небесный свод. Далее Геракл легко обманывает простодушного Атласа и овладевает яблоками. Но ведь Атлас был титаном! А ведь, согласно повелению Зевса, титаны были обязаны отбывать свое наказание именно в Тавриде. Значит, Геракл вновь посетил Крымскую землю? И сколько же всего раз он был там? Три? Пять? Десять? А может, он вообще не покидал ее… Вот теперь-то, кажется, становится понятным и само название Гераклейского полуострова как места проживания или неоднократного посещения самым великим героем Древнего мира и кроме этого, видимо, особо им любимое.

Прочтя все вышеизложенное о Геракле, невольно возникает крамольная мысль: а может, главный герой античного мира и вовсе был уроженцем и жителем Тавриды? Может, именно поэтому он и совершил здесь большинство своих подвигов? Может, именно отсюда и пошла слава о великом герое и вожде местного народа, достигшая уже затем через греков-посланцев непосредственно самой Греции? Фантастично? Невероятно? Но вот, однако, перед нами версия нашего современника писателя-историка Ю. Д. Петухова: «Главный герой древнегреческой мифологии, бесспорно, Геракл. Но и он отнюдь не грек. Само имя состоит из двух частей: Гера – и – клеос. Первая часть с греческого не переводится, но (в переводе на древнерусский) означает “Яр”, “Ярый”. Вторая часть вполне переводима: “клеос” – “слава”. Здесь мы должны заметить, что по строгим законам лингвистики из слова “клеос” слово “слава” не могло образоваться. А вот наоборот – могло. То есть греческое “клеос” имеет славяно-русское происхождение и дано было грекам от древнейшего населения славян-русов. Само имя прославленного героя-витязя звучало первоначально “Ярослав” и лишь спустя века было трансформировано греческими сказителями в Хара – клеос – Хера-клеос – Геракл. К примеру, можно сказать, что имя славянского бога Яровита в западных хрониках упоминалось как Геровит».

Впрочем, данная последовательность образования имени Геракла могла иметь и еще одно весьма важное для нас изначальное звено, в честь которого (как знать!) и был некогда назван легендарный герой! Вспомним, что Яр – это не что иное, как Солнце-Ярило. Тогда вполне закономерна и гипотетическая цепь: Орс – Хорс – Хара – клеос – Хераклеос – Геракл… Что ж, не так уж и невероятно, если предположить, что Геракл был уроженцем древней таврической земли. Тогда и имя его могло значить изначально не только «славящий Солнце», но и «славящий город Солнца»! Излишне говорить, что такое почетнейшее имя-прозвище мог получить человек, свершивший нечто особо великое для своей земли, для своего города. И сегодня у греков слово «герой» звучит именно как «херос». Да и по внешнему виду Геракл, как и весь сонм олимпийских богов, совершенно не похож на смуглых темноволосых греков. Он «златокудр» и голубо глаз. Даже по наружности Ярослав-Геракл скорее древний русс, чем грек-ахеец. А потому не будем торопиться и подождем новых исследований в этом направлении. И как знать, может быть, когда-нибудь будет однозначно доказано, что Геракл – первый великий герой не только античного мира, но и Священного города!

Ныне существует даже целая наука – теогония как анализ совокупности мифов о происхождении богов. Нет ничего более увлекательного и в то же время сложного, чем заниматься теогонией!

Говоря даже о, казалось бы, неплохо известных нам греческих богах и героях, необходимо помнить один из основных постулатов теогонии, что отправление древних религиозных культов никогда не было однообразным. Каждый полис и даже каждый храм правил его по-своему, а потому, например, мифы о Геракле в Тавриде несколько отличались от мифов материковой Греции. Если уж такие относительно молодые религии, как христианство и мусульманство, уже давным-давно распались на множество почти самостоятельных направлений, то что тогда говорить о древнем язычестве?

А потому, ведя рассказ о пребывании античных богов и героев на Таврической земле, я стремлюсь выбирать из необъятной массы даже порой противоречащих друг другу мифов и легенд прежде всего те, которые подтверждают факт их нахождения там. В этом нет никакой подтасовки, ибо именно эти мифы родились, вероятнее всего, именно на Крымской земле, а значит, именно они имеют в отношении нее наибольшую достоверность.

Еще одна занятная деталь исторической загадки, связанной с Гераклом. Согласно родословному древу русских языческих богов, принадлежащих к лунной династии, среди прочих имелся и некий Геракл-Зарян. Имя этого бога для нас более чем интересно, так как сочетает в себе имена Геракла и девы Зари Заряницы. Это весьма необычное, но многозначительное единство двух имен мы запомним для нашего будущего разговора о самой большой тайне Севастопольской земли – тайне богини Девы. Однако и сам малоизвестный бог Геракл-Зарянин преподносит сюрприз, да еще какой! Дело в том, что согласно родословной, Геракл-Зарян женат на богине Руде, происходящей из города Ящеров. Здесь можно проследить аналогию со скифской царицей-змеей, на которой был женат уже не русский, а древнегреческий Геракл. Сыном же нашего Геракла-Заряна и его жены Руды-Ящеровны был, согласно гипотезе А. Асова, не кто иной, как бог Рус! Здесь, как говорится, все комментарии излишни…

Однако, начав разговор о Геракле, мы лишь приоткрыли одну страницу великой книги тайн и загадок, которые непроницаемым покровом скрывают древнюю историю этой земли, и далеко не последнюю.

Кто из читателей, хоть немного увлекавшийся древней мифологией, не слышал легенду о древней скиталице Ио? К прекрасной девушке однажды воспылал страстью сам громовержец Зевс. Чтобы спрятать ее от своей ревнивой и всевидящей жены Геры, Зевс обращает Ио в белую корову. Но хитрая Гера быстро разгадывает загадку, завладевает коровой и велит ее сторожить тысячеглазому Аргусу. Тогда Гермес по наущению Зевса убивает камнем Аргуса и освобождает Ио. Но и Гера начеку. Она немедленно насылает на Ио гигантского овода, и тот начинает беспрестанно жалить обращенную в корову девушку. Ио бросается в бега. Преследуемая оводом, она в конце концов достигает земли скифов, гипербореев и киммерийцев. Об этом рассказывает нам такой авторитет Древнего мира, как Аполлодор. Вне всяких сомнений, что под землей скифов, гипербореев и киммерийцев имеется в виду именно Крым. Там Ио встречает и прикованного к скале Прометея. О самом Прометее мы поговорим несколько ниже, пока же скажем, что именно он предсказал девушке ее высокую судьбу, о том, что девушка станет родоначальницей многих племен и героев, в том числе уже знакомых нам Персея и Геракла.

Во встрече Ио с Прометеем и в его предсказании есть много неясного. Попробуем в этом хоть немного разобраться. Для начала отметим, что встреча Ио с Прометеем была вовсе не случайной, как ничего не бывает случайного в мифах! А теперь зададимся вопросом: куда стремится человек в минуту смертельной опасности? Ответ здесь только один: туда, где может найти спасение! А потому и Ио, судя по всему, спешила к Прометею, на продуваемые ветрами скалы, совсем не случайно. Согласно одному из мифических вариантов, Прометей приходился ей двоюродным дедом, так как родной дед Ио, титан Иапет, был родным братом Прометея. Согласно же Плутарху, Прометей был и вовсе родным отцом Ио. Нет, вовсе не случайно рассказывает терзаемый страшными болями Прометей своей внучке или дочке о тех, кто станет некоторое время спустя гордостью и знаменем Крымской земли, на которой сам Прометей пролил свою кровь и пережил столько мучений! Все имеет свою причинно-следственную связь. Имеют такую связь с Крымской и Севастопольской землей, как и между собой, Персей, Геракл, Ио, Прометей и те, о ком наша речь еще впереди.

Однако при чем в нашем рассказе Прометей, ведь литература, кажется, уже убедительно сообщила нам, что местом его ссылки был Кавказ? Однако не будем торопиться, а попробуем еще раз во всем разобраться!

Для начала еще раз вспомним дошедший до нас миф. Титан Прометей, один из самых древних богов – героев древнегреческой мифологии, взбунтовался против властителя Олимпа Зевса. Украв божественный огонь, Прометей передал его людям. Не ограничась этим, он научил людей сельскому хозяйству, постройке морских судов, открыл тайну многих ремесел, обучил грамоте и письму. Всем этим он поколебал людскую веру во власть Зевса. Разгневанный властитель Олимпа велел в наказание богу огня и кузнечного дела Гефесту приковать Прометея к высокой скале на берегу моря. Каждый день к этой скале прилетал гигант ский орел и клевал печень прикованного титана. За ночь печень восстанавливалась, и на следующий день все повторялось вновь. Муки Прометея продолжались несколько тысячелетий, пока Геракл по приказу Зевса не убил терзавшего Прометея орла.

 
Мы знаем, что мир наш беспечен,
И наши не вечны тела,
Но слава подставившим печень
Под когти кривые орла…
 

Но где же могла находиться скала, к которой, как гласит легенда, был прикован взбунтовавшийся титан? Естественно, что где-то на краю тогдашнего мира, там, где, по мнению древних греков, было наиболее страшно и дико. Все древнегреческие источники утверждают однозначно: скала Прометея находилась на побережье Понта Эвксинского. Ведь даже аргонавты, едва вступив в его воды, сразу же услышали стоны прикованного гиганта. Однако дальше мнение о более конкретном местонахождении легендарной скалы расходится. Ряд источников говорит, что скала находилась на кавказском берегу. Согласно другим легендам, Прометей был прикован на берегу Скифии. При этом «скифская» версия выглядит более предпочтительной. Почему? Прежде всего, потому, что на Кавказе никогда не был освободивший Прометея Геракл. Как известно, Геракл начинал плавание вместе с аргонавтами к берегам Колхиды, но с полпути был якобы возвращен Зевсом обратно в Элладу. Кроме этого именно на «скифской» версии настаивал и столь авторитетный древнегреческий автор, как Эсхил, живший в VI–V веках до н. э. Древние Схолии (так именовались у греков словесные описания путешествий) гласят следующее: «Нужно знать, что Эсхил представляет Прометея прикованным не на Кавказе, <…> а у европейских пределов Океана, как можно заключить из слов его к Ио». В самой же трагедии «Прикованный Прометей» Эсхил пишет так:

 
Ну, вот мы и на месте, у конца земли,
В безлюдном СКИФСКОМ, дальнем и глухом краю.
Пора, Гефест, исполнить, что наказано
Тебе отцом, и святотатца этого
К скалистым здешним кручам крепко-накрепко
Железными цепями приковать навек.
Твою ведь гордость, силу всех ремесел огонь
Похитил он для смертных.
 

Но где в Скифии-Тавриде имеются высокие прибрежные скалы, у подножия которых билось бы море и сам вид которых вы звал бы у древних греков страх и ощущение того, что они и в самом деле достигли крайних пределов земли? Восточный и западный берега Крыма достаточно пологи. Наиболее гористой является юго-западное побережье полуострова от Севастополя до мыса Сарыч. А Гераклея, полуостров, образованный нынешними Севастопольской и Балаклавской бухтами? Ведь именно здесь скалы подходят наиболее близко к морю. Так, может, именно в честь победы Геракла над орлом и назван был этот небольшой гористый полуостров?

Херсонес возник здесь многим позднее мифических времен. Но логика и здравый смысл подсказывают, что Прометеева скала, скорее всего, находилась где-то неподалеку от него. Почему? Прометей был любим и чтим древними греками, а потому вполне можно предположить, что и первые переселенцы, зная о нахождении места, где страдал их герой, постарались поселиться как можно ближе к нему. Возможно, этим местом являлся мыс Фиолент. Крутой двухсотметровый обрыв внушает страх и сегодня. Здесь был простор и для прилетающего орла, да и сам титан был, согласно тем же мифам, отнюдь не маленьких размеров, так что и скала для него должна была быть соответствующая. К тому же, как говорит миф, под ногами прикованного Прометея плескали волны. Сюда к нему иногда приплывал вещий старец Океан и дочери его, океаниды. Тот, кому довелось побывать на мысе Фиолент, без труда может все это себе представить. Разумеется, что в каждом из мифов есть большая доля вымысла, но в каждом из них есть и фактическое здравое начало. Вспомним хотя бы Шлимана, отыскавшего легендарную Трою, точно следуя гомеровской «Илиаде». Думается, что и древние греки отнюдь не случайно поместили Прометея (как мы узнаем далее, не только его!) на побережье нынешнего Севастополя. Не зная всей священной предопределенности этой необыкновенной земли, они все же сразу же почувствовали ее явно сильно выраженную героическую ауру. Ну а что может означать само имя Прометей? Приставка «про» понятна сразу. А что такое понятие «метей» или «мета»? По-старорусски «мет» означает не что иное, как «мысль». Именно от этого слова, видимо, произошли: «сметливый» и «сметка», «смекнуть» и «смекалка»… В этом случае имя Прометей означает не что иное, как Промысел, то есть человека, чья созидательная и преобразующая жизнь мысль несет благо людям! Если поверить в пребывание Прометея именно на скале мыса Фиолент во владениях древних русов, то тогда мы имеем все основания считать Прометея и первым героем этой земли. Да каким героем! Героем, который дал человечеству все то, чем оно пользуется и поныне. Может, именно с отчаянной непокорности Прометея, с тех долгих тысячелетий, которые он провел прикованным к севастопольским скалам, и началась в этих местах та нескончаемая цепь удивительных и героических событий, которая продолжается и поныне.

Но и с освобождением Прометея мифическая героика этих мест отнюдь не прекратилась. Именно сюда отсылает Зевс некогда побежденных им титанов, вернув их из мрачного Тартара. Но ведь титаны – это целое племя гигантов-героев, тех, кого и всемогущий властитель Олимпа одолел с немалым трудом. И это племя было расселено им именно на побережье Скифии в Тавриде. Еще один посыл мифологии, по которому нам предстоит осмыслить еще один факт признания необычности тех мест, и попытка древних греков как-то объяснить эту явную необычность, которую они хорошо ощущали.

 
В древних мифах есть предузнаванье
Всех путей и всех побед ума,
Так воображение заранье
Предрекло ученые тома…
 

Кто не слышал о классическом мифе, повествующем о легендарном походе аргонавтов. Чего стоит только перечень участвовавших в нем древних героев: Язон и Тессей, Кастор и Полидевк, крылатые полубоги Аланд и Зет, Меленагр и Анкей, Адмет и Теленон, наконец, знаменитый певец Орфей. До нынешних дней на тему подвига аргонавтов пишутся научные трактаты и приключенческие романы, ставятся пьесы и снимаются кинофильмы. Настоящие герои всегда волновали человеческие сердца!

Безусловно, на самом деле знаменитый поход был менее романтичен, чем остался в народной памяти. Кроме явно разведывательных целей, он имел и чисто пиратские – грабеж богатой Колхиды. Удивляться, впрочем, здесь нечему. В ту далекую от нас эпоху понятие «мореплаватель» было практически неотделимым от понятия «пират», и это не только никого не смущало, а, наоборот, считалось лучшим доказательством доблести.

Известно, что к Колхиде знаменитый «Арго» шел южным путем мимо нынешнего побережья Турции. В ту пору мореходство еще только зарождалось, и все стремились плавать лишь в пределах видимости берега – так легче было ориентироваться, да и спасаться в случае непогоды. Для такого плавания существовал даже специальный термин – периплус. После всех своих приключений в Колхиде для своего возвращения аргонавты избрали иной маршрут, вдоль берегов Скифии и Тавриды, направляясь к устью реки Истр (это, скорее всего, по мнению историков, нынешний Дунай). Маршрут выбран был прежде всего для того, чтобы запутать разъяренных колхов, которые кинулись в погоню за похитителями драгоценного руна. Но колхи, разгадав маневр «Арго», также повернули не на юг, а на север. Но и здесь греческие герои обманули своих преследователей! Плывя вдоль Тавриды, они укрылись в одной из бухт, и колхи проследовали мимо, так их и не обнаружив. Так где же могли укрыться обладатели руна, причем укрыться так, чтобы преследователи не смогли их отыскать? Таких бухт на южном побережье Крыма лишь две: Севастопольская и Балаклавская. Балаклавская, закрытая утесами со стороны моря, вообще практически не видна, что же касается Севастопольской, то в лабиринте ее бухт и бухточек маленький одномачтовый «Арго» также мог вполне затеряться. Разумеется, что и это всего лишь версия, но версия, имеющая под собой вполне веские основания, и если она верна, то Гераклейская земля укрыла и спасла от неминуемой гибели целую плеяду лучших героев Древней Эллады. Может, именно потому культ участников этого плавания полубогов братьев Диоскуров был впоследствии особо почитаем как по всему греческому Черноморью, так и особенно в Херсонесе.

При этом, говоря о посещении таврического побережья аргонавтами, также необходимо знать, что в эпоху аргонавтов Черное море представлялось древним грекам таким же океаном, как Атлантика, причем Атлантика была отделена от Срединного моря Геркулесовыми столбами, то есть Гибралтарским проливом, а Черное море – Геллеспонтом, то есть Дарданеллами. А потому греки зачастую называли Черное море Понтом, то есть просто Морем. Естественно, что Колхида, расположенная на удаленном берегу Понта, была для ахейцев самым краем обитаемого мира. Но еще более страшными и неведомыми были для них дикие северные берега Понта – Таврида, где климат был достаточно суровым.

 
Скажи, Улисс, о чем поют сирены,
Чем песня их пьянящая манит,
Секут волну, как кварц сечет гранит,
Когда над мачтой, наклоненной низко,
Несется тучи сумеречной дым,
И снова Понт становится Эвксинский
И негостеприимным и седым!
 

Согласно мифам, именно туда направляются самые великие боги-герои: от терзаемого орлом Прометея и его спасителя Геракла до аргонавтов, избравших северный путь в надежде испугать своих преследователей. Следуя тогдашним рассуждениям греков, простым смертным в тех краях было просто не выжить, особенно в самой скалистой части Тавриды – Гераклее. Там могли совершать подвиги лишь величайшие из героев!

Напрашивается вывод, что, согласно греческой мифологии, земля будущего Севастополя уже изначально существовала не как место обитания простых людей, но как земля пребывания исключительно героев эпоса. Древние греки еще тысячелетия назад предугадали, а может, даже ощутили по каким-то неизвестным нам признакам необыкновенность этой далекой земли и в своих мифах донесли до нас свою веру в ее великое будущее.

Вот еще новые мифы и новые доказательства возможной правоты нашей формулы о необычности нынешней Севастопольской земли. Как оказывается, не миновал ее и первый мореплаватель древности, отважный воин и многохитростный царь Итаки Улисс – Одиссей. Среди ученых ныне бытует несколько версий относительно возможного маршрута путеплавания Одиссея. Часть из них считает, что Одиссей плавал по Средиземному морю, иные, что он ходил к Англии, есть такие, что настаивают: великий греческий путешественник достигал берегов… Америки. Однако большинство ученых все же сходятся на том, что Одиссей имел конечной целью своего плавания богатые добычей города Черноморского побережья.

К слову отметим, что отцом Одиссея был царь Итаки Лаэрт, который в своей молодости совершал плавание с аргонавтами в Колхиду. Может, именно поэтому и маршрут плавания, и его цели были не только понятны, но и желанны Одиссею. Сегодня подавляющее большинство исследователей его плавания пришли к выводу, что он посещал окаймляющую Гераклейский полуостров Балаклавскую бухту. Трудно где-либо найти еще одну такую же, столь явно соответствующую описанию, бухту в десятой песне гомеровской «Одиссеи»:

 
Прибыли мы к многовратному граду в стране лестригонов
Ламосу… В славную гавань вошли мы: ее образуют утесы;
Круто с обеих сторон поднимаясь и сдвинувшись подле
Устья великими, друг против друга из темныя бездны
Море торчащими камнями, вход и исход заграждая.
Люди мои, с кораблями в просторную гавань проникнув,
Их утвердили в ее глубине и связали, у берега тесным
Рядом поставив: там волн никогда ни великих, ни малых
Нет, там равниною гладкою лоно морское сияет.
 

На «балаклавской» версии настаивал и такой известный знаток античности, как академик К. М. Бэр. Но Балаклавой эту бухту назовут многим позднее. Древние греки звали ее иначе – Сюмболон-лимне, что означает бухта Символов, бухта Предзнаменований… Есть, впрочем, мнение, что и это название досталось грекам в «наследство» от тех народов, которые жили здесь ранее, может, от тех же этрусков или от тавров, отражавших на здешних берегах нападения многочисленных пиратов. Для нас небезынтересно и весьма неожиданное упоминание Гомером «многовратного града» на берегу бухты. Значит, существовал большой город тавров? Что это был за город? Имел ли он какое-то отношение к древнему Орсу?

Не меньше вопросов возникает и в связи с наименованием самой бухты. Какие символы и предзнаменования увековечили в названии бухты местные жители? Что необычного и необъяснимого могли увидеть они? Какие предначертания будущих судеб внушала им неповторимая Балаклавская бухта? Может, то было предсказанием нелегкого, но героического будущего их народа, а может, предначертанием особого места в истории великого будущего самой этой земли.

Если принимать версию академика К. М. Бэра о посещении Одиссеем Балаклавы, то сразу же возникает закономерный вопрос: куда же поплыл после столкновения с таврами царь Итаки со своими немногими оставшимися в живых спутниками? Внимательное ознакомление с поэмой сомнений не оставляет – путь последнего корабля уничтоженной таврами флотилии лежал на запад, ведь уже в следующей, одиннадцатой, песне Одиссей совершает проход между Сциллой и Харибдой, то есть форсирует Босфор.

Но в тексте «Одиссеи» значится и другое: последний корабль многохитростного царя Итаки, бежав от лестригонов, буквально в этот или на следующий день зашел в удобную необитаемую бухту. Далее Гомер пишет, что путешественники там двое суток отдыхали, то есть попросту приходили в себя от пережитого.

 
К берегу крутому пристав с кораблем, потаенно вошли мы
В тихую пристань: дорогу нам бог указал благосклонный.
На берег вышед, на нем мы остались два дня и две ночи,
В силах своих изнуренные, с тяжкой печалию сердца.
Третий нам день привела светозарнокудрявая Эос.
Взявши копье и двуострый свой меч опоясав, пошел я
С места, где был наш корабль, на утесистый берег, чтоб сведать,
Где мы? Не встречу ль людей?
Не послышится ль чей-нибудь голос?
Став на вершине утеса, я взором окинул окрестность.
Дым, от земли путеносной вдали восходящий, увидел…
 

Итак, «тихая пристань», дарованная богом в нескольких часах хорошего хода на веслах на запад от Балаклавы. Что еще известно о ней? Из дальнейшего текста становится ясно, что помимо крутых утесов, которыми окружена бухта, в глубине ее имеется «студеная река», болото, поросшее камышом, небольшой пляж, вдалеке виден лес. Рядом с речкой имеются и многочисленные пещеры. Именно там воины Одиссея будут впоследствии прятать награбленные в Трое и в иных местах сокровища. Что интересно, Гомер говорит о том, что мореплаватели высадились не на материк, а на некий остров Эя. Там же по его утверждению располагается порт и город, носящий такое же название – Эя. В этом городе жила некая правительница-жрица Цирцея. Значит ли это, что и он считал Крым островом? Как бы то ни было, но все вышеперечисленные данные указывают на одно: корабль Одиссея вошел в Ахтиарскую бухту, которую ахейцы обнаружили совершенно случайно и которая стала для них настоящим даром небес. Дойдя до самого устья бухты, они высадились у нынешнего Инкермана. Это может показаться невероятным, но Одиссей целый год жил на земле нынешнего Севастополя, бродил по инкерманским скалам и купался в Черной речке! Но ведь именно только там имеются все описанные в поэме признаки местности: утесы и пещеры, пляж и река, болото и лес. Далее рассказ Одиссея повествует о встрече с богиней Цирцеей. Мотивы рассказа о Цирцее достаточно явно перекликаются с мотивами истории пребывания неподалеку на мысе Феолент девы жрицы Ифигении. Тем более что и Одиссей, и Ифигения жили в одну историческую эпоху и даже были знакомы. Поэтому вполне возможно, что миф о Цирцее просто-напросто предшествовал мифу об Ифигении, причем в обоих случаях привязка по месту очевидна.