Текст книги "Океанский ВМФ товарища Сталина. 1937-1941 годы"

Главная проблема для кораблестроительной программы состояла совсем в ином – в освоении выделяемых денег, т. к. нагрузка на предприятия судостроительной промышленности была столь огромной, что они едва справлялись (а то и не справлялись) со спускаемыми им производственными планами. Например, судостроительный завод в Молотовске (Северодвинск) к 1947 году должен был обеспечить постройку четырех линкоров, шести тяжелых крейсеров, 34 лидеров и эсминцев, а также 10 вспомогательных судов снабжения и других вспомогательных судов. И это при том, что сам завод в это время еще достраивался!

* * *

Думаю, что, читая документы о будущих эскадрах, которые вскоре заполнят прибрежные моря СССР, Сталин получал удовольствие, однако, он не мог не размышлять, а сможет ли строительство такого количества кораблей осилить советская промышленность?

О том, насколько реальным было выполнение кораблестроительной программы 1936 года историки спорят и сегодня. Кто-то считает, что отечественной промышленности довоенного уровня это было явно не по силам, ведь даже в период наивысшего развития СССР в конце 70-х годов, судостроительная промышленность в такие сроки построить бы такое количество кораблей не могла. А ведь тогда планировалось строить сразу одновременно (не считая всего прочего!) восемь гигантских линкоров, равных по боевой мощи небезызвестному «Бисмарку»! Другие историки считают, что, при соответствующих благоприятных военно-политических и экономических обстоятельствах, программа могла быть, хотя бы частично, реализована. Но все это из области предположений.

Как бы то ни было, но вся амбициозная кораблестроительная программа внезапно легла на плечи наркомата тяжелой промышленности. При этом никто не снимал с этого наркомата и огромного объема других решаемых им задач. Вполне возможно, что решить проблему мог бы Г.К. Орджоникидзе, с его непререкаемым авторитетом и административными возможностями, значительно превышавшими полномочия обычного наркома. Однако в ночь с 17 на 18 февраля 1937 года Г.К. Орджоникидзе не стало. По официальной версии он умер от разрыва сердца, по другой – застрелился. О причинах возможного самоубийства также нет единого мнения. Среди прочих называются – ссора со Сталиным, расстрел старшего брата Орджоникидзе органами НКВД и т. п. При этом никто не задумывался, что и разрывом сердца, и самоубийством могли быть совсем другая причина, связанная с физическим и моральным переутомлением Орджоникидзе, в том числе осознания им невозможности выполнения важнейшего задания партии – строительства океанского флота в отведенные для этого сроки.

Как бы то ни было, но после смерти Орджоникидзе Сталину стало очевидным, что осиротевший наркомтяжпром с задачей выполнения кораблестроительной программы не справится. Надо было срочно искать другое решение. И оно было Сталиным найдено. Под выполнение кораблестроительной программы 1936 года он решает сформировать специальное Морское управление при наркомате оборонной промышленности. В состав, созданного в конце 1936 года наркомата оборонной промышленности, во главе с М.М. Кагановичем, был включен Главморпром, ставший 2-м Главным управлением этого наркомата, во главе с заместителем наркома флагманом флота 1 ранга Р.А. Муклевичем. В данном случае Сталин поступил абсолютно правильно – один из главных разработчиков кораблестроительной программы назначался и ее главным исполнителем.

Следует заметить, что Сталин в полном объеме, предложенную Орловым и Муклевичем кораблестроительную программу так и не утвердил. Сегодня уже очень сложно точно установить характер взаимоотношений Орлова, Муклевича и Сталина в данном вопросе. Первые явно насочиняли невыполнимое, а последний на какое-то время им доверился, не проявив должной прозорливости. Но потому, судя по всему, разобрался.

Давая задания на составление кораблестроительных планов, Сталин, разумеется, стремился «пристегнуть эти планы к возможностям советской экономики. Вопрос – сможет ли она справиться с намечающимся грандиозным военно-морским строительством, был для Сталина определяющим.

Западные и отечественные историки, оценивающие с противоположных позиций деятельность руководства СССР накануне Второй мировой войны, проявляя определенное единство во взглядах на аргументы, выдвинутые Сталиным и его соратниками в пользу строительства Большого флота, констатируют факт определенной оторванности его планов от реальных возможностей экономики страны, отсутствия подготовленных кадров и опыта крупного военного кораблестроения.

Несмотря на успешную индустриализацию, массовое создание заводов, в том числе и кораблестроительных, проблем в данном вопросе хватало. Начать можно с того, что в течение почти двух десятилетий у нас не вводилось в строй крупных надводных кораблей, в значительной степени был утрачен научный, кадровый и промышленный потенциал. Поэтому разработка проектов современных кораблей, строительство и реконструкция предприятий, подготовка инженерно-технического персонала, квалифицированных рабочих для судостроения и других отраслей, обеспечивающих флот комплектующими материалами, механизмами и системами вооружений, обещали растянуться на долгие годы. В связи с этим Сталин был вынужден дать команду изыскивать возможности покупки за границей готовых проектов кораблей и уже отработанных промышленностью образцов техники, вооружений и конструкционных материалов, одновременно был открыт целый ряд новых кораблестроительных институтов и техникумов.

Кроме этого, прежде начала реализации Большой кораблестроительной программы, необходимо было провести большую реорганизацию самой промышленности. Именно поэтому еще в декабре 1936 года из состава наркомата тяжелой промышленности Сталин выделяет самостоятельный народный комиссариат оборонной промышленности, во главе с М.М. Кагановичем (братом своего ближайшего соратника Л. М. Кагановича). В состав нового наркомата был включен Главморпром, ставший там 2-м Главным управлением. В соответствии с новой организацией, его руководитель Р.А. Муклевич стал заместителем наркома оборонной промышленности.

К 1939 году Сталина перестало удовлетворять 2-е Главное управление наркомата оборонной промышленности. Справиться со стоящими перед судостроительной промышленностью задачами, ему было явно не под силу. Решение могло быть только одно – создать самостоятельный наркомат судостроения. И 11 января 1939 года наркомат судостроения был выделен в самостоятельную структуру из наркомата обороны.

Полностью сформированный наркомат судостроительной промышленности включал непосредственно подчиненные ему заводы: Балтийский завод № 189, Ленинградский завод № 190 им. Жданова, Ленинградский завод № 196, Ленинградский завод № 194, Ленинградский завод № 370, Ленинградский № 363, Завод № 402, г. Молотовск, «Электромортрест», Ленинградский завод № 346 им. Молотова, Николаевский завод № 198 Николаевский завод № 20 °Cевастопольский завод № 201 Комсомольский завод № 199 Владивостокский завод № 202. Кроме этого в структуру наркомата входили и четыре главных управления с подчиненными им предприятиями: 1е Главное управление (судостроение) 2е Главное управление (минно-торпедное) 3е Главное управление (броневое) 4е Главное управление (приборы управления огнем и гидроакустики).

Так как Р.А. Муклевич к этому времени был уже репрессирован, во главе нового наркомата был поставлен опытный организатор промышленности И.Ф. Тевосян. Именно И.Ф. Тевосяном была утверждена специализация судостроительных заводов: линейные корабли могли строиться на трех заводах, тяжелые крейсера намеревались строить на двух, легкие крейсера – на шести, эскадренные миноносцы – на пяти, подводные лодки – на семи, тральщики – на трех, охотники за подводными лодками – на двух. Крупные судостроительные центры, по замыслу Тевосяна, должны были обеспечить одновременное строительство сразу нескольких типов кораблей. Хватало и других проблем. Уже на стадии планирования строительства кораблей стало очевидно, что будет не хватать буквально всего, начиная от металла и брони, заканчивая артиллерией и турбинами.

А затем наступил 1937 год и начался период массовых чисток всей административной системы СССР, вылившийся в массовые репрессии. Эти репрессии не обошли ни руководство РККФ, ни судостроителей. И без того слабо продвигающаяся вперед программа кораблестроения забуксовала еще больше. Вслед за Р.А. Муклевичем и В.М. Орловым было арестовано их ближайшее окружение, в т. ч. начальник военно-морской академии имени К. Е. Ворошилова флагман 1 ранга И.М. Лудри, преемник Р.А. Муклевича на посту начальника 2-го Главного управления наркомата оборонной промышленности и бывший главный инженер этого главка инженер-кораблестроитель Б.Я. Стрельцов.

В августе 1937 года новым начальником Морских Сил СССР был назначен переведенный с Тихого океана один из наиболее опытных командующих флотами – флагман флота 1 ранга М.В. Викторов. Одной из причин назначения его Сталиным на эту должность стала позиция Викторова на состоявшимся летом 1936 года совещании флагманов, когда он оказался единственным, кто выступил за приоритетное строительство линкоров и крейсеров. Заместителем начальника Морских Сил, отвечавшим непосредственно за строительство флота, стал бывший командующий Балтийским флотом флагман флота 2 ранга Л.М. Галлер, окончивший Морской корпус на восемь лет раньше М.В. Викторова.

Л.М. Галлер. С 1937 г. – заместитель Начальника Морских сил РККА. В 1938–1940 гг. – начальник Главного Морского штаба. С 1940 г. – заместитель Наркома ВМФ по кораблестроению и вооружению.

Новое руководство флота сразу же предприняло ряд шагов по организационному совершенствованию центрального аппарата, в частности, был восстановлен ликвидированный в 1926 году Штаб Морских Сил РККА, прообраз будущего Главного Морского штаба. Однако бывалые и грамотные моряки М.В. Викторов и Л.М. Галлер, работая в обстановке массовых арестов, не могли в полной мере проявить свои способности и самостоятельность в вопросах военно– морского строительства. Викторов продержался на посту начальника Морских Сил РККА лишь до декабря 1937 года. Ставший после него первым наркомом ВМФ армейский комиссар 1 ранга П.А. Смирнов также задержался на своей должности с декабря 1937 по июнь 1938 года. Сменивший Смирнова флагман 2 ранга П.И. Смирнов-Светловский был у руля флота еще меньше – с июня по сентябрь 1938 года, а занявший после него пост наркома ВМФ чекист, командарм 1 ранга М.П. Фриновский – с сентября 1938 по апрель 1939 года. И только в апреле 1939 года наркомом ВМФ СССР был назначен профессиональный и грамотный моряк – флагман флота 2 ранга Н.Г. Кузнецов.

Из воспоминаний наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова: «Мое назначение наркомом ВМФ совпало с периодом самого широкого разворота строительства флота. Тогда были приняты решения по созданию «крупного морского и океанского флота» – этим лозунгом еще серьезно руководствовались ближайшие помощники Сталина – Молотов, Жданов, Каганович и другие, и большая судостроительная программа реализовывалась полным ходом. Во главе наркомата судостроительной промышленности находился умный и энергичный И.Ф. Тевосян. С другой стороны, к этому времени на флотах произошли крупные перемещения руководящего состава и было выдвинуто много молодых и недостаточно опытных командиров. Основными вопросами, которые я готовил и должен был лично докладывать, были вопросы по утверждению оперативно-тактических заданий на заложенные или закладывающиеся корабли. Если совещание было небольшое, то собирались, как правило, в кабинете Сталина, а если приглашенных было много, то в одном из небольших залов в Кремле. Предварительная подготовка всех вопросов поручалась Молотову и Жданову, и они, передавая те или иные указания Сталина, требовали доложить им подготовленный мною вопрос или документ. С первых же заседаний мне бросилось в глаза, что предварительная подготовка для моих «шефов» не имеет большого значения. Они весьма просто меняли свои мнения, высказанные еще вчера, если Сталин высказывал свои, являвшиеся для них законом.

Секретарь ЦК ВКП б А.А. Жданов курировавший от ЦК партии Наркомат ВМФ в предвоенные годы

Противоречить никто не решался. Но решающее мнение Сталина часто не совпадало с моим, как специалиста-моряка, а я не мог рассчитывать на поддержку Жданова или Молотова и должен был полагаться только на себя. Что мне не следует надеяться на кого-либо, а нужно самому стараться доказать все Сталину, это я понял сразу. Сталин никогда раньше не соприкасался с флотом. Если армейские вопросы его занимали еще в годы гражданской войны и в мирный период строительства Вооруженных Сил, то с флотскими проблемами правительство вплотную столкнулось в середине 30-х годов. Проводимая политика и выход страны на мировую арену подсказывали, что без флота делать это уже невозможно. Национально-освободительная борьба в Испании явилась одним из ярких тому доказательств. С одной стороны, я наблюдал доброжелательное отношение Сталина к флоту, с другой – видел его недостаточную компетентность в морских вопросах и нежелание прислушаться к морякам-специалистам. Можно привести пример, когда при обсуждении оперативно-тактических элементов новых кораблей я обращал внимание на необходимость иметь более или менее одинаковую дальность плавания линкоров и крейсеров и на желательность по возможности увеличить запас хода эсминцев, которые призваны сопровождать эскадру. Сталин не придавал этому значения, заявляя, что для пополнения кораблей всем необходимым будем иметь базы где нужно. В подобных вопросах, когда Сталин недопонимал их значение, судостроители обычно брали верх и хором поддерживали его, а мои шефы, Жданов и Молотов, как правило, молчали, выжидая, что окончательно скажет Сталин. Если моряки проявляли достаточную настойчивость и упорство, тогда удавалось в конечном счете добиться нужного решения. Но если моряки не настаивали на своем, гражданские специалисты-судостроители проводили свои взгляды, часто выгодные для них, но неправильные с точки зрения военных моряков. После XVIII съезда партии мнение Сталина считалось уже неоспоримым. Беру для примера всего один крупный вопрос: судостроительная программа. Неизвестно почему, скажем, нравились Сталину тяжелые крейсера, и никто не смел высказывать иного мнения. «Сталин обещал голову снести тому, кто будет против этих крейсеров», – сказал мне однажды крупный работник наркомсудпрома А.М. Редькин. И все молчали».

К сожалению, следует признать, что мемуары Н.Г. Кузнецова порой достаточно субъективны и тенденциозны. Опальный нарком и министр, как может, оправдывает себя и сводит старые счеты со всеми старыми недругами. Странно, что в их число у него попал и Сталин, которому он обязан всей своей карьерой. Любимец Сталина, он вынужден признавать, что Сталин доброжелательно относился к флоту и к нему самому. Хотя термин «доброжелательно» достаточно расплывчат. Гораздо более уместно в данном случае было бы сказать, что Сталин относился с пониманием к проблемам флота, понимая их значимость в системе обороны страны. Ну, а сетования Кузнецова на то, что Сталин был недостаточно компетентен в морских вопросах не может вызывать ничего кроме недоумения. Если Кузнецов не знал ничего в своей жизни кроме флота, то на плечах Сталина лежала огромная ответственность за весь СССР, и он просто не мог, отбросив все другие дела, заниматься вместе с Кузнецовым одними флотскими вопросами. Да на то и есть нарком, чтобы самостоятельно решать все текущие дела! Мне сложно представить, чтобы кто-то из руководителей СССР и Российской Федерации, кроме Сталина, вникал в такие детали, как обсуждение оперативно-тактических элементов новых кораблей, обсуждал насколько скорости ударных кораблей соответствуют скоростям кораблей эскорта. Сталин вникал и в это! В данном случае показателен ответ Сталина Кузнецову. Вождь приоткрывает наркому свои дальние планы – создание отдаленных военно-морских баз для будущего Большого флота. Фраза о том, что эти военно-морские базы будут расположены там, «где нам будет нужно», говорит о том, что Сталин уже обдумывал вопрос о возможности создания баз на территории других государств. Странно, что Кузнецов эту важнейшую информацию преподносит так, будто Сталин просто отмахнулся от его вопросов. Кстати, а каким образом Кузнецов представлял себе эсминцы, которые будут иметь такую же автономность плавания, как линкоры и тяжелые крейсера? В реальности этого достичь просто невозможно из-за разницы в водоизмещении и объеме топливных цистерн. Поэтому на флотах всего мира эсминцы дозаправляют сопровождающие эскадры танкеры. Сталин, по-видимому, это понимал. Поэтому и объяснил своему молодому наркому, что на океанских театрах эсминцы будут дозаправляться танкерами с ближайших военно-морских баз. Но почему этого не понял Кузнецов?

Что касается особого отношения Сталина к тяжелым крейсерам и линкорам. Кузнецов во всех своих книгах воспоминаний позиционирует себя, как последовательного сторонника «молодой школы», ориентированной на наличие малого прибрежного флота. Он постоянно с определенным сарказмом пишет о линкорах и тяжелых крейсерах, саркастически высказывается об особой любви Сталина к этим кораблям. В прижизненных мемуарах «Накануне» Н.Г. Кузнецов пишет: «У Сталина было особое, трудно объяснимое пристрастие к тяжелым крейсерам. Я об этом узнал не сразу. На одном из совещаний я сделал несколько критических замечаний по проекту тяжелых крейсеров. Когда мы вышли из кабинет руководящий работник наркомсудпрома А. М. Редькин предупредил меня: «Смотрите, не вздумайте и дальше возражать против этих кораблей». И доверительно пояснил, что Сталин не терпит малейших возражений против тяжелых крейсеров. Об увлечении Сталина линкорами я знал и раньше. Однажды осенью 1939 года мы были у него на даче. Помнится, из Таллина приехали К.А. Мерецков и И.С. Исаков. Когда официальная часть разговора окончилась, за ужином зашла речь о Балтийском театре, я высказал свое сомнение относительно линкоров – не о том, нужны ли в принципе такие корабли, а конкретно, следует ли их строить для мелководного Балтийского моря, где линкоры легко могут подрываться на минах. Сталин встал из-за стола, прошелся по комнате, сломал две папиросы, высыпал из них табак, набил трубку, закурил. «По копеечке соберем деньги, а построим», – чеканя каждое слово, проговорил он, строго глядя на меня. Я подумал, что у него есть какие-то свои планы, делиться которыми он не считает нужным. Возможно, так оно и было».

Интересно, а как Кузнецов представлял себе океанский флот без кораблей основных ударных классов? В океане с одними легкими крейсерами и эсминцами делать нечего, ну, а морские охотники и торпедные катера там и вовсе сами перетонут. Что касается подводных лодок, то несмотря на всю их эффективность, одними лодками господство в океане не завоюешь. Опыт Германии во Второй мировой войне это продемонстрировал наглядно. Увы, но цитата наркома говорит о том, что он совершенно не понимал идей Сталина в отношении Большого флота. Более того, к сожалению, Н.Г. Кузнецов до конца своей жизни так и остался в плену идей «молодой школы», кстати, в отличие от своего преемника С.Г. Горшкова, который последовательно отстаивал интересы «старой (океанской) школы», и именно поэтому создал самый могущественных за всю историю нашего Отечества океанский флот, отстояв в нелегкой борьбе с противниками создание тяжелых ракетных крейсеров и авианосцев.

* * *

В 1937 году, не удовлетворившись первым кораблестроительным планом, Сталин потребовал от руководства РККФ и наркома Ворошилова предоставить более реалистичный план перспективного развития Морских Сил РККФ. Новый вариант создания Большого флота Сталину представили в сентябре 1937 года в виде доклада «Плана строительства боевых кораблей Морских Сил РККА, подписанного наркомом обороны Ворошиловым. Разрабатывали новый вариант М.В. Викторов и Л.М. Галлер. Викторовым была предпринята попытка более глубокого оперативно-стратегического обоснования новой программы. Его вариант предусматривал создание современных оборонительных флотов на Тихом океане (где в качестве основного вероятного противника СССР рассматривалась Япония) и на Балтике (при основном вероятном противнике – Германии), с учетом возможности вовлечения в войну против СССР Польши и Финляндии.

По задумке Викторова с Галлером, предполагалось строительство уже 599 кораблей общим водоизмещением 1,99 млн. тонн! Соответствующие показатели программы 1936 года были превзойдены на 12,3 % и 52,2 % соответственно. Согласно данному документу планировалось построить 6 линкоров типа «А», 14 – типа «Б», 2 авианосца, 10 тяжелых и 22 легких крейсера, 20 лидеров и 144 эсминца, а также 375 подводных лодок! Разумеется, что Сталин данную программу не утвердил. Кроме этого, по-видимому, он устроил ответственным товарищам и хороший нагоняй, поэтому предложенная программа 1938 года была уже значительно сокращена по кораблям до 424 единиц, однако их совокупное водоизмещение оставалось на том же уровне – 1,9 млн. тонн. В основу расчетов корабельного состава флотов на театрах были положены данные о развитии военно-морских сил вероятных противников. Советские флоты в новом составе должны были не допустить высадки десантов и захвата неприятелем советского побережья (ТОФ и СФ), предупредить развертывание его крупных сил в Черное море, в северной части Балтийского моря и в Рижском заливе, затем завоевать господство в Черном море и в Финском заливе, прервать или нарушить морские коммуникации вероятных противников (ТОФ, БФ и СФ). Из специфических задач флота следует отметить задачи недопущения перевозки японских войск и снабжения через корейские порты на Тихоокеанском флоте, «разгром флотов и баз враждебных государств» на Черном море, обеспечение защиты Северного морского пути для Северной флотилии, а на Балтике, «если потребуется, содействие сухопутной армии по занятию территории Эстонии, Латвии и Финляндии».

По сравнению с программой 1936 года план 1937 года обещал быть более обоснованным: увеличивалось количество эсминцев, при сокращении числа линкоров. При этом для Тихоокеанского флота и Северной флотилии намечалось построить авианосцы (два по 10 тыс. тонн каждый). Состав всех флотов предложено было пополнить и тяжелыми крейсерами с 254-мм орудиями. Вместе с тем, геостратегические особенности нашей страны «обойти» было нельзя, и будущие огромные силы, по-прежнему, разделялись между четырьмя изолированными театрами. При этом в варианте 1937 года удельный вес будущего Черноморского флота снижался, а удельный вес Северной флотилии (Северного флота), наоборот, несколько усиливался и по тоннажу новых кораблей, в перспективе, приближался к Черноморскому. Из воспоминаний адмирала Н.Н. Амелько: «Отдельные годовые программы строительства кораблей было решено заменить единой программе на более длительный срок. К этому времени наша промышленность была уже в состоянии строить корабли всех классов. Главный Морской штаб, возглавляемый Л. Галлером, считал тогда, что война начнется не так скоро, и поэтому свои планы и документы готовил с расчетом на Большой флот, понимая под этим готовность многих военно-морских баз, окончание строительства береговой обороны».

Но и этот план развития флота Сталина также не удовлетворил. Руководители РККФ его снова не поняли. Если кораблестроительный план 1936 года был слишком оптимистичен, то план 1937 года, наоборот, пессимистичен. Сталин же мечтал о совсем другом флоте, о флоте, способном выполнять задачи совсем иного масштаба, но при этом реальном для советской экономики. Разочарование в уровне мышления руководителей Управления ВМС РККА и привело Сталина к мысли о необходимости создания самостоятельно наркомата ВМФ, который бы возглавили новые молодые и энергичные руководители, что и было оформлено постановлением ЦИК и СНК СССР от 30 декабря 1937 года.

Не утверждению кораблестроительного плана 1937 года способствовали и другие «подводные камни». Дело в том, что в процессе проектирования и строительства кораблей часто сталкивались интересы моряков и судостроителей. В этом не было ничего необычного, так было, так есть и так будет всегда. Ведь каждая из сторон преследует свои интересы. Но в конце 30х-х годов с началом создания Большого флота с этим в большом масштабе столкнулись впервые.

Ряд историков считает, что «План строительства боевых кораблей» 1937 года не был официально утвержден, т. к. этому помешали трудности согласования плана с судостроительной промышленностью, которой в это время ведал новый заместитель наркома оборонной промышленности И.Ф. Тевосян. Тем не менее, сам проект плана послужил основой для дальнейшей работы над проектами кораблей и отчасти для определения сроков их реализации. Этим было положено начало «противостоянию» потребностей РККФ и возможностей промышленности. В данном противостоянии многое решали первые лица заинтересованных ведомств. Что касается руководства Морских Сил РККА, то назначенный в августе на место арестованного В.М. Орлова начальником Морских Сил РККА М.В. Викторов не имел ни опыта, ни авторитета. Поэтому отвечавший за судостроение 1-й заместитель наркома оборонной промышленности СССР И.Ф. Тевосян, будучи значительно более сильной фигурой, отстаивал интересы промышленности намного более успешно.

Из книги воспоминаний Н.Г. Кузнецова «Накануне»: «Несмотря на общие интересы, между моряками и судостроителями нередко возникали споры. Начинались они на самом раннем этапе проектирования кораблей и не всегда кончались даже после подъема флага и зачисления их в боевой состав флота. Временами корабли уже годами плавали, а некоторые пункты приемного акта все еще не были «закрыты» ввиду затянувшихся споров. Чем больше закладывалось и строилось кораблей, тем больше возникало разногласий, для улаживания которых не раз требовалось вмешательство правительства. Удивляться этому не следует. Судостроители были материально заинтересованы вовремя сдать корабли: иначе рабочие останутся без премий. Моряки же стремились получить самые современные корабли и принять их уже полностью готовыми… Немного позднее вопрос наблюдения за строительством и приемки готовых кораблей явился предметом неоднократных обсуждений в правительстве (т. е. у Сталина – В.Ш.). Опасения А.А. Жданова, которому было поручено заниматься этим делом, сводились к тому, что если приемку кораблей бесконтрольно поручить Наркомату ВМФ, то он может пойти на уступки судостроителям за счет качества кораблей и тем самым снизить боеспособность флота. Сомнения были обоснованными. Грехи совершались как той, так и другой стороной, а прощение их сопровождалось взаимными уступками. После нескольких совещаний в кабинете Жданова в конце 1939 года пришли к выводу, что приемная комиссия должна быть государственной и действовать она должна независимо, только на основании законов, изданных правительством. Опыт показал, что приемка дорогостоящих боевых кораблей и на самом деле не должна зависеть от взаимоотношений двух заинтересованных наркоматов. Крупный корабль стоит не меньше, чем, скажем, завод или электростанция, и государство не может устраниться от наблюдения за его проектированием, строительством и особенно за приемкой. Отказ даже отдельного прибора или механизма во время боя может привести и печальным последствиям. Поэтому пришли к выводу: правительство (во главе со Сталиным – В.Ш.) утверждает проекты кораблей и контролирует точное их выполнение». В обстановке начала массового строительства кораблей, освоения огромных финансовых средств, постоянного противостояния моряков и судостроителей, Сталину волей-неволей пришлось стать третейским судьей, разбираясь в бесконечных межведомственных склоках, определяя всякий раз оптимальный вариант и урезонивая наиболее непримиримых оппонентов. Эта сторона деятельность Сталина практически неизвестна посторонним, но она была, причем отнимала у руководителя государства немало времени и моральных сил. Эту скрытую от непосвященных сторону деятельности Сталина подтверждает еще одна цитата из книги Н.Г. Кузнецова «Накануне»: «И.В. Сталин уделял немало внимания судостроительной программе и очень интересовался флотом. Чуть не каждую неделю проходили тогда совещания по кооперированным поставкам для судостроения. От нас, моряков, и И.Ф. Тевосяна – наркома судостроительной промышленности требовали срочно представить на утверждение правительства проекты кораблей, которые уже строились, планы создания военно-морских баз, судоремонтных заводов, доков, складов – всего, что необходимо большому флоту».

16 февраля 1938 года первый нарком ВМФ П.А. Смирнов и начальник Главного Морского штаба Л.М. Галлер представили в Комитет Обороны очередной вариант программы, появление которого было предопределено вполне разумным решением Сталина отказаться от одновременного строительства двух проектов линкоров, и вычеркнуть из планов линкоры типа «Б», в пользу более мощных, в дальнейшем известных, как линейные корабли проекта 23. Одновременно в программе появились тяжелые крейсера, которые первоначально предполагалось вооружить 305-мм орудиями (проект 69).

После доклада доработанный проект, под наименованием «Программа строительства боевых и вспомогательных кораблей на 1938–1945 гг.», был представлен в наркомоборонпром. Данная восьмилетняя программа военного кораблестроения с небольшими дополнениями и изменениями просуществовала фактически до начала Великой Отечественной войны под названием «Большой». При этом, Сталин остался верен себе и окончательного правительственного утверждения программы, даже предварительного, как это было в июне 1936 года, не последовало. Это значило, что если не вся программа, то, по крайней мере, отдельные ее положения, предполагалось в дальнейшем еще раз пересмотреть. При этом Сталин и Комитет Обороны одобрили все внесенные в феврале 1938 года изменения и дали ход претворению данной программы в жизнь.

Следует отметить, что, одновременно с рассмотрением плана строительства Большого флота, был рассмотрен и принят в июне 1938 года достаточно амбициозный перспективный план развития морской авиации, составленный в Главном Морском штабе. План определял сводную потребность морской авиации на 1939–1940 годы в 2987 боевых самолетах. К 1 января 1944 года предполагалось иметь на четырех флотах 4086 машин (на Тихоокеанском флоте – 1734, на Балтике – 1071, на Черном море – 918 и на Северном флоте – 363). При этом, в зависимости от театра, на бомбардировочную и минно-торпедную авиацию приходилось от 32 до 40 % всего состава, на разведывательную – от 15,7 до 23 %, на штурмовую – до 11 %, на истребительную – от 24,6 до 44,6 %, а на вспомогательную и корабельную – от 6 до 9 %. Авиация предназначалась для ударов по кораблям противника в море, разрушения военно-морских баз, дальней и ближней разведки, а отчасти – для содействия ВВС Красной Армии. План в целом был сориентирован на единые с ВВС Красной Армии типы самолетов, за исключением ближних и дальних разведчиков, в качестве которых использовались гидросамолеты МБР и МДР. Главной ударной силой будущих ВВС ВМФ были определены бомбардировщики СБ, ДБ-3 и ДБ-А. При этом ДБ-А планировали использовать и в качестве торпедоносца. Очевидно, что данная авиация могла действовать в лишь пределах закрытых морей, а истребительное прикрытие кораблей обеспечивать лишь вблизи своего побережья. Таким образом оборонительный характер будущего Большого флота просматривался и в планах на развитие морской авиации.