Текст книги "Я выбрал путь смерти"

Глава 10
Чужая душа – потёмки

Александр и Нонна покинули квартиру Лидии Степановны и стали дожидаться лифта, вызванного Александром. И тут он увидел на лице девушки широкую улыбку.

– Ты чего смеёшься? – поинтересовался Александр.

– Не думала, что Лидия Степановна окажется такой коварной, – ответила Нонна.

– В чем же заключается её коварство? – осторожно спросил он.

– Видел, на какую хитрость она пошла, чтобы нас познакомить?

Если коварство Лидии Степановны заключалось именно в этом, то Александра оно только порадовало.

– Видел, а ты сожалеешь, что познакомилась со мной?

– Нисколько, скорее наоборот.

– Что означает твоё «наоборот»?

– Я с удовольствием приняла твоё предложение проводить меня домой.

– А потом не пожалеешь, что познакомилась со мной?

– Не знаю, – ответила она, внимательно посмотрев ему в глаза.

Нонна жила одна в двухкомнатной квартире неподалёку от дома Бушуевой. Молодые люди хотели узнать друг о друге как можно больше, а поэтому не спеша шли по дорожке.

– Ты где работаешь? – поинтересовался Александр.

– Я учитель математики в старших классах. А у тебя есть какая-нибудь профессия? – спросила Нонна.

– Я умею воевать. Родину защищать.

– Мы теперь ни с кем не воюем.

– И не надо. Я своё уже отвоевал. В конце года по выслуге лет пойду в запас. Как гражданские говорят, выйду на пенсию.

– И сколько тогда тебе будет лет?

– Тридцать три года.

Нонна обворожительно рассмеялась, показав в улыбке белоснежные зубы.

– Первый раз в жизни вижу такого молодого пенсионера. Неужели ты не будешь работать? – поинтересовалась она.

– Почему не буду? Буду трудиться по мере своих сил и способностей.

– Интересно узнать, как ты сможешь на гражданке найти работу по своей специальности?

– Между прочим, у меня уже есть приглашение от руководителя одного питерского коммерческого банка. Он зовёт меня к себе.

– И в каком качестве ты предполагаешь себя там применить?

– Буду работать в охранном или в сыскном бюро банка.

– Опять будешь рисковать своей жизнью?

– Такая уж у меня профессия, ничего другого делать не могу.

Они подошли к дому, в котором жила девушка, и остановились около её подъезда.

– Ко мне поднимешься?

– Как-то неудобно, – смущаясь, признался он.

– И что тебя удерживает от посещения моей квартиры? Уж не память ли об Аркадии? – догадалась она.

– Не исключено, – уклончиво ответил он.

– Дорогой мой Саша, я перед Аркадием чиста, как Дева Мария перед Богом. Я обет безбрачия не давала и сейчас принадлежу не кому-нибудь, а самой себе. Мы с тобой ничем друг другу не обязаны. Твой приход в мой дом будет всего лишь визитом вежливости.

Александр был вынужден признать логичность доводов девушки и принял её приглашение. Когда они по лестнице поднимались на второй этаж, Нонна, как бы между прочим, сообщила:

– У моих родителей своя квартира. Я с ними не захотела жить. Люблю жить самостоятельно и ни от кого не зависеть.

– Желание похвальное, и я его приветствую, – заметил Махновский.

В квартире Нонны стояла только самая необходимая для жизни мебель. Сообразив, что гость отметил скудность обстановки, и как бы желая оправдаться за отсутствие мебельных излишеств, Нонна сказала:

– Ещё уйму денег нужно потратить, прежде чем квартира примет божеский вид.

– Ты не смущайся, что у тебя в квартире обстановки нет. Все это дело наживное. Я и такого своего угла не имею, – как мог, утешил он.

Поскольку у Нонны не было ни дивана, ни кресла, они пошли на кухню. Нонна открыла холодильник и показала на стоящую в нем бутылку водки.

– Водку будем пить? – поинтересовалась она.

– Я принимаю сильное лекарство. Мне ещё месяц надо воздерживаться от спиртного, – ответил Александр.

– Тогда могу тебя угостить чаем с конфетами. Устроит? – предложила она.

– Вот чайком с тобой я могу побаловаться, – согласился Александр.

Пока в чайнике закипала вода, Нонна расставила на столе чашки, достала коробку шоколадных конфет, печенье. В фарфоровый чайник насыпала краснодарского чая. Посчитав подготовительный к чаепитию процесс завершённым, она присела на стул напротив Александра и поинтересовалась:

– Ты женат?

– Нет. Считай, что ещё не успел.

– Уж не с мальчиком ли свела меня судьба?

– Скорее, с дедушкой, – отпарировал он.

Если бы Нонна не была когда-то невестой его погибшего друга, Александр не раздумывая повёл бы наступление на захват чужой территории и покорение женского сердца. Между ними сейчас стояла невидимая преграда, через которую он переступить не решался. По-видимому, точно такое же чувство ощущала и Нонна. Правда, она к нему испытывала ещё и материнскую жалость как к ребёнку, на долю которого выпало много горя, лишений и потерь.

– Где ты служишь теперь? – спросила она.

– В Краснодаре.

– Говорят, там много красивых девчат?

– Хватает! – подтвердил он, отпивая чай.

– Про Краснодар я тебя не буду спрашивать. Ясное дело – там девчат хватает, а как вы обходились без них в Чечне?

– За пару банок тушёнки и там их можно было найти, – поведал он, небрежно махнув рукой.

– Лидия Степановна говорила, что твой отпуск в Питере продлится два месяца. Будешь отдыхать и поправлять здоровье?

– Именно так.

– Может, тебе на это время надо найти подругу?

– А чего её искать, когда она у меня уже есть? – спокойно ответил он.

– Какой быстрый! И кто же она, если это не секрет?

– Ты, – озадачил он её своим ответом. Приняв его слова за шутку, Нонна засмеялась:

– Ну, это несерьёзно, Саша.

– Почему? Я считаю своё предложение очень серьёзным. У нас с тобой много общего, даже общее горе. Я тебе сейчас не буду объясняться в любви, говорить комплименты. Все это ты, наверное, слышала от других. Хочу только сказать, что мы с тобой не льдины, которые плывут в воде каждая сама по себе, пока не растают. Мы люди – живые, мыслящие. Каждый из нас стремится создать семью, завести детей. Если мы с тобой в ближайшие годы этого не делаем, то потом наше желание останется неосуществимым. Пусть каждый из нас все как следует обдумает, а потом давай попытаемся осуществить наши планы. Надеюсь, что наш «эксперимент» с созданием семьи получится. Если нет, то, когда состаримся, нам не в чем будет себя упрекнуть, так как мы сделали все, что могли.

Выслушав его предложение, Нонна не смогла сдержаться и расплакалась. Она подошла к нему, поцеловала в щеку.

– Ты такой же хороший и добрый, как Аркадий. Я с радостью приняла бы твоё предложение и пошла бы тебе навстречу вчера, позавчера… Но только не сегодня. Поэтому прости меня, Саша, однако нам с тобой в одной семейной лодке не плыть.

– Почему ты мне отказываешь?

– Есть причина, о которой я не хочу и не могу тебе говорить. Я только скажу, что недостойна твоего внимания, поэтому для осуществления своего серьёзного плана ищи себе другую девушку.

– А мне другой не надо, – обиженный её отказом, заявил он.

Нонна подошла к Александру, обняла его голову и ещё раз нежно поцеловала в щеку.

– Саша, ты принимаешь меня не за ту девушку. Я уже не та, что была раньше. Спасибо тебе за то, что ты меня видишь так, как видел Аркадий. Когда у тебя будет время, приходи ко мне в гости. Я всегда тебе буду рада.

– Ты что, меня прогоняешь?

– Меня очень расстроил наш разговор. Мне нужно побыть одной, успокоиться. Я сегодня должна побывать ещё в одном месте.

– В парикмахерской? – вспомнив недавние её слова, спросил Александр.

– Не только там, но и ещё кое-где.

Александр не понял намерений Нонны, но, выполняя её пожелание, простился с ней и ушёл.

Оставшись одна, Нонна дала волю слезам. Она плакала не только от горя, что её жизнь так неудачно сложилась, но и от приятного ощущения, что тем не менее её ценят, уважают, предлагают руку и сердце. Слезы помогли ей снять внутреннее напряжение, восстановить душевное равновесие.

Александр ушёл от Нонны раздосадованный, в полной уверенности, что у Нонны есть какая-то личная тайна, о которой она с ним не захотела говорить.

Александр полагал, что хорошо знает Нонну. Но судил он о ней со слов Аркадия и его матери. Александр считал, что сделанный им выбор спутницы жизни не случайное, а вполне обдуманное решение. Он не понимал, почему Нонна отказалась от его предложения, но и проигнорировать этого не мог. Как бы то ни было, от своего намерения жениться на ней он не отказывался, считая её отказ недоразумением, которое со временем должно разрешиться.

Александр возвратился к Лидии Степановне. Увидев его на пороге, она не сумела скрыть удивления. Александр усмехнулся:

– Что, мама, не ожидали такого скорого возвращения?

– Честно говоря, да, – призналась она.

– Я же Нонну только проводил до дома, как вы мне и велели.

– Я думала, что вы друг другу понравились и ты у неё задержишься.

– Честно говоря, мы понравились друг другу, но того сближения между нами, на которое я рассчитывал, не произошло.

– Ты с ней поступил корректно?

– Вполне! Дело в том, что у Нонны есть какая-то тайна, которая мешает ей пойти на сближение со мной. Хотя, как она заявила, я всегда могу рассчитывать на гостеприимство, если вздумаю её проведать.

– Может, она не хочет тебе признаться, что уже не девушка?

– В этом-то она мне призналась.

– Тогда не знаю, что и предположить.

– Выбросим все эти проблемы из головы, будем жить как жили. Время расставит все по местам. Вы, мама, не переживайте за меня. Я как-нибудь сам разберусь во всех этих проблемах.

– Саша, я так хотела вам обоим помочь. – Лидия Степановна погладила его по плечу; она искренне сожалела, что из её намерения сблизить Нонну и Александра ничего не вышло.

– Не получилось и не надо, все это не смертельно. Не так ли? – успокаивая её и себя, промолвил Александр.

– Так, Саша, так.

Ещё несколько раз за время отпуска судьбе было угодно свести Александра с Нонной, но желаемого обоими сближения между ними так и не произошло.

Глава 11
Праздник Пау-Вау

Первого июля Волчий Ветер приехал в десять часов утра на традиционное место встречи «русских индейцев» – на одну из полян в Ленинградской области. Оказалось, что он прибыл не первым. На месте встречи собралось уже примерно тридцать «индейцев»; некоторые из них были с детьми.

Посещая Праздник перьев уже двенадцать лет, Волчий Ветер успел познакомиться практически со всеми «индейцами» страны, среди которых были и Волки одного с ним клана. Обменявшись приветствиями, а затем переодевшись в традиционную индейскую одежду, Волчий Ветер присоединился к основной массе мужчин-«индейцев», которые занимались приготовлением шестов для типи[1]1
  Типи – переносное жилище североамериканских индейцев. Шалаш конической формы, покрытый бизоньими или оленьими шкурами. – Примеч. ред.


[Закрыть]. При этом «индейцы» в качестве шестов использовали только сухие ветки. В лесу они вели себя таким образом, что ничто живое не погибало от их рук. Они сами были частью природы, а поэтому не позволяли себе заниматься её уничтожением.

По мере того как диск солнца поднимался по небосводу, количество «индейцев», которые заготавливали шесты для типи, росло, что было вполне объяснимо. Ведь люди на праздник Пау-Вау приезжали из разных концов страны, а поэтому никак не могли прибыть все одновременно.

Заготовив нужное количество шестов и доставив их в лагерь, «индейцы» стали собирать типи. Это было для них не работой, а священным занятием. «Индейцы» считают типи мини-вселенной. Здесь они, общаясь, обогащаются знаниями, необходимыми в дальнейшей жизни. Внутри типи обязательно ставят очаг, рядом с которым возводят алтарь. На алтаре устанавливают череп медведя, волка или какойлибо другой предмет, являющийся для «индейцев» святыней. Например, таким предметом мог стать томагавк Волчьего Ветра. Вход в типи обязательно устраивают с востока, с той стороны, с которой зарождается день.

Когда завершается возведение куполообразной хижины «индейцев» и она считается полностью построенной, то для живущих в ней она словно становится живым существом. В хижине можно жить, молиться, но нельзя ругаться. В разведённый очаг нельзя бросать ветки. Их в него можно только с уважением класть. В типи нельзя через очаг или алтарь что-либо передавать. В нем имеются специально отведённые места, где могут, отдельно друг от друга, отдыхать мужчины и женщины.

После долгой дороги, сборки типи, приготовления пищи и её употребления «индейцы», выставив охрану вокруг своего лагеря, легли отдыхать. В таких общих для всех «индейцев» хлопотах прошёл первый день для Волчьего Ветра накануне праздника Пау-Вау.

Второй день в индейском лагере у Волчьего Ветра прошёл, как и первый, в работе, но в этот день мужчины занимались строительством иниппи – палаток, в которых «индейцы» должны были перед каждым важным событием пройти обряд очищения души. В иниппи «индейцы» потели от раскалённых камней.

Во второй день праздника Пау-Вау простые «индейцы», шаманы и наставники после очищения души молились, разговаривали с богом, просили его помочь им в осуществлении их сокровенных желаний.

Только по завершении строительства типи и иниппи у «индейцев» по-настоящему началось празднование Пау-Вау. Помимо встреч, бесед вождей кланов по важным вопросам, которые подлежали разрешению, «индейцы» на празднике Пау-Вау пели и танцевали.

Воины устроили мужские танцы, пели песни. Женщины, в свою очередь, пели свои песни и плясали свои танцы. Перед обрядовыми танцами и песнопениями «индейцы» обязательно должны были спеть песни, посвящённые духам, войне.

Так как Волчий Ветер был не только шаманом, но и воином, он вместе с «индейцами» клана Волков с удовольствием пел военные песни.

Эти песни легко запоминаются и воспроизводятся, но трудно поддаются записи:

А кичита икута Э Я Я Хо

Хияло Э. Ях пея я хеё

Наджибо…

Женщины-«индианки» любят танец с одеялами. Другой танец, «Раузбад», имеют право танцевать как «индейцы» – мужчины и женщины, – так и все желающие, находящиеся в индейском лагере.

Несведущему человеку индейские танцы могут показаться на первый взгляд несколько примитивными и наивными. В том, что это не так, может убедиться любой новичок, пожелавший участвовать в танце. Своеобразные ритмы индейских танцев, движение по кругу, притом только по часовой стрелке, чёткость отработанных движений быстро утомляют новичка, вынуждают его покинуть круг танцующих до завершения танца. Однако «индеец», чем он дольше танцует, Тем больше получает удовольствия от танца, словно заряжаясь космической жизненной силой и энергией.

Индейская культура для россиян новая, многое в ней для нас непонятно и необъяснимо. Будем считать, что мы в данной главе лишь прикоснулись к ней.

Только пройдя через иниппи и молитву, Волчий Ветер получил возможность пообщаться с отцами-наставниками – Одиноким Волком и Ревущим Медведем. Он поведал им обо всех событиях, происшедших в его жизни за время после предыдущего праздника до настоящей встречи.

Об одном из них он рассказал так:

– Зимой девяносто пятого года моя группа направилась на задание и двигалась по шоссе Грозный – Баку. Мы остановились около оросительного канала передохнуть. Рядом с местом отдыха был мост через канал. Двоим разведчикам я поручил охрану отдыхающей группы. Когда они, приступив к охране, стали изучать прилегающую к месту нашего расположения территорию, то обнаружили в канале приблизительно тридцать трупов мирных граждан, не чеченцев, а славян. Все они находились в воде, только труп девятилетней девочки с бантом синего цвета находился чуть выше уровня воды в канале. Как нас всех взорвало зверство боевиков по отношению к мирным жителям – невозможно передать! У нас сразу пропало всякое желание отдыхать, мы были взбешены. Я подумал, что не все боевики, совершившие это преступление, уже скрылись на своей базе, ктото из них мог находиться поблизости, и я дал задание бойцам прочесать местность. Дважды отдавать приказ не) пришлось. Через некоторое время ко мне привели сорокалетнего чеченца с белой повязкой на голове, означающей, что он мирный житель. При нем никакого оружия не было. Я потребовал, чтобы чеченец разделся до пояса. У него на правом плече был свежий синяк. Такой синяк он мог получить, только стреляя из гранатомёта. Имея такую изобличающую улику, нам не составило особого труда заставить его признаться, что он является боевиком. Он показал нам, где было спрятано его оружие, сообщил, что принимал участие в убийстве русских, покидавших Чечню на автобусе. Автобус у русских и их вещи боевики реквизировали, а его пассажиров – стариков, женщин, детей – убили и бросили в канал. Всем бойцам хотелось уничтожить изверга. Мы его повесили на ферме моста. Теперь девочка с синим бантом в волосах мне часто снится.

– Волчий Ветер, ты потерял на войне много жизненных сил. Я поговорю с духами. Думаю, они мне подскажут, как тебе помочь, – промолвил Одинокий Волк.

– Пока Одинокий Волк будет восстанавливать твои жизненные силы, нервную систему, мы с тобой продолжи обучение. Я научу тебя умению выживать, получать сил от убитого тобой противника, – пообещал Волчьему Ветру Ревущий Медведь.

Десять дней праздника Пау-Вау для Волчьего Ветра пролетели как один день. Благодаря усилиям отцов-наставников он смог восстановить своё здоровье, психологически и физически подготовить себя к борьбе с трудностями, которые могли встретиться на его жизненном пути.

Глава 12
Визит вежливости

За неделю до окончания отпуска Волчий Ветер решил зайти в банк к Транквиллинову. Этот визит был своего рода разведкой, проверкой намерений генерального директора банка. Александр хотел убедиться, что заверение Транквиллинова в том, что он даст ему работу, было серьёзным намерением, а не минутным порывом хоть как-то отблагодарить своего спасителя. В противном случае ему пришлось бы подумать о трудоустройстве после выхода в запас.

Предварительно договорившись по телефону, Волчий Ветер приехал к Транквиллинову в «Евпорбанк» на встречу к пяти часам вечера, то есть к концу его рабочего дня.

У входа в «Евпорбанк» Волчьего Ветра остановил охранник в камуфляжной форме с пистолетом в кобуре на поясе. Волчий Ветер показал визитную карточку Транквиллинова.

– Тарас Кондратьевич назначил мне встречу в пять часов у себя в кабинете.

– Как ваша фамилия? – поинтересовался охранник. Затем по внутреннему телефону соединился с Транквиллиновым. Удовлетворённый результатом беседы, охранник уже более доброжелательно сказал Волчьему Ветру: – Поднимитесь на второй этаж. Там вас в коридоре встретит секретарь шефа Светлана. Она вас проводит к нему.

На втором этаже Волчьего Ветра встретила миловидная Девушка с застывшей улыбкой на лице. Она проводила его в приёмную и сказала:

– Можете пройти к Тарасу Кондратьевичу. Он вас ждёт.

Миновав две двери, Волчий Ветер оказался в кабинете. Хозяин кабинета с улыбкой поднялся из-за стола и, опираясь на палочку, направился навстречу гостю. Пожал ему руку, обнял, предложил пройти к столу и присесть. После этого Транквиллинов тоже прошёл к столу и сел в своё кресло.

– Вот видишь, я уже могу сам ходить, без костылей. Как они мне осточертели! – пожаловался Транквиллинов.

– Так уж человек устроен, что он получает удовольствие от одной только возможности ходить без посторонней помощи, – заметил Александр.

– Верно, Александр Георгиевич. Но чтобы по-настоящему почувствовать это удовольствие, надо сначала побыть некоторое время в неподвижности, – уточнил Транквиллинов.

– Через неделю отправляюсь в часть дослуживать, – сообщил Волчий Ветер.

– Значит, со дня нашей встречи прошло два месяца? Как быстро время летит! – посетовал Транквиллинов.

– Тарас Кондратьевич, я пришёл, чтобы узнать: ваше предложение насчёт работы остаётся в силе или обстоятельства изменились и вы его снимаете?

– О чем речь, Александр Георгиевич?! Все остаётся в силе, как мы с тобой договаривались. Время показало, что потребность в специалистах твоего класса растёт. Представляешь, ни милиция, ни прокуратура до сих пор так и не смогли найти субъекта, который заказал моё устранение. При таких обстоятельствах угроза для моей жизни сохраняется. Поэтому как только демобилизуешься, поступай ко мне на работу. Первым твоим заданием будет розыск заказчика, организовавшего покушение на мою жизнь. Справишься?

– Постараюсь. Только первое время мне будет трудно работать.

– Из-за чего могут возникнуть затруднения?

– Сотрудников вашего охранного и сыскного бюро я не знаю. Я имею в виду, что не знаю уровня их профессионального мастерства, поэтому, возможно, мне будет трудно им полностью доверять. Как вы смотрите на то, чтобы я среди своих парней, увольняемых в запас, подыскал себе напарника для службы у вас?

– Ты только с ним хочешь выполнять мои отдельные щекотливые поручения?

– Именно так. Когда потребуется, мы будем охранять нужных вам людей.

– Думаю, что для нашего банка не будет слишком накладно иметь в штате двух таких специалистов, как ты. Хотелось бы как можно быстрее увидеть на деле ваши способности. Можешь сообщить своему будущему напарнику, что каждому из вас я назначу зарплату в тысячу долларов. Но сразу предупреждаю, что о жильё придётся позаботиться самим.

– Я найду квартиру своему напарнику.

– Тогда будем считать, что мы с тобой обо всем договорились. А теперь я приглашаю тебя в гости. Поедем ко мне на дачу. Нас уже ждёт вся моя семья. Они мечтают познакомиться с моим спасителем. Погуляем, в баньке попаримся.

– Только я вас, Тарас Кондратьевич, предупреждаю, что пока спиртное не употребляю.

– Ничего страшного, я заранее запасся коровьим молоком и овсяными хлопьями, – улыбнулся Транквиллинов.

Волчий Ветер видел, что Транквиллинов относится к нему доброжелательно. В такой ситуации он не мог отказаться от приглашения в гости.

– Мы у вас на даче до какого времени задержимся?

– До утра! Гулять так гулять…

– Тогда нужно заехать ко мне. Я скажу своим родителям, что буду ночевать у вас. Иначе они будут волноваться.

– Заедем! – считая дальнейшее пребывание на работе лишней тратой времени, поднимаясь из-за стола, заверил Транквиллинов.

За рулём «вольво», как всегда, находился Финогенов. Они уже побывали у Махновских и теперь выехали за город. Транквиллинов, сидя с Александром на заднем сиденье, сказал:

– Если бы ты только знал, как мой сын хочет тебя увидеть!

– Не иначе по вашей рекомендации?

– Я ему рассказал о том, как ваша группа лихо расправилась с чеченскими бандитами. Он от тебя не отстанет, пока ты ему какой-нибудь из своих армейских приёмов не покажешь. Ради меня покажи ему что-нибудь такое, чтобы он нашу доблестную армию зауважал. А то ещё под носом сыро, а тоже лезет со своими рассуждениями об армии, как некоторые шалопаи: «Не хочу служить. Там дурдом и ничему хорошему не научат…» Вдруг ты сможешь его как-то увлечь, рассказав об армейской службе, чтобы ему захотелось поступить в военное училище?

– А вы разве не хотите, чтобы ваш сын пошёл по вашим стопам и занимался финансами?

– Не хочу. Хватит и тех неприятностей, что свалились на меня из-за этих финансов. Не хочу рисковать сыном изза денег.

– Между прочим, в армии не мёд, и военнослужащим часто приходится рисковать жизнью.

– Я это понимаю не хуже тебя. Но ведь армии нужны разные специалисты: юристы, финансисты, врачи, связисты, железнодорожники. Особому риску для жизни эти люди не подвергаются. Разве плохо было бы, если бы мой сын служил военным комендантом какого-либо московского железнодорожного вокзала? Короче, вариантов много, главное – суметь заинтересовать парня военной карьерой и уговорить пойти учиться в военное училище.

– В какое училище вы хотите его устроить?

– Я ещё не решил. Эта идея возникла у меня недавно.

– Будет лучше, если ваш сын сам выберет занятие в жизни.

– Так оно и получится. С молодёжью сейчас особенно не повоюешь. Я постараюсь тонко, незаметно повернуть интерес сына на ту дорогу, которую я ему заранее проторил, – поделился своими соображениями Транквиллинов.

– Я с вами об этом спорить не буду, так как каждый живёт по своим убеждениям.

– Я знаю, Александр Георгиевич, что моя точка зрения тебе не слишком нравится, но именно с тобой я могу быть полностью откровенным. Без помощи со стороны мне практически невозможно было бы подняться наверх, занять в обществе то место, которое я сейчас занимаю. Теперь же у сына есть возможность подняться выше меня, используя свои способности, а также моё положение, мои связи и деньги.

– Вот поэтому таким, как я, не имеющим ни денег, ни связей, сейчас невозможно получить ни высокого звания, ни хорошей должности.

Транквиллинов с выводами Волчьего Ветра не стал спорить.

– Это реалии теперешней жизни, и нам от них никуда не деться. Как остряки говорят: «За что боролись, на то и напоролись». Но я тебя, Александр Георгиевич, могу успокоить. Ты в жизни не затеряешься. Пока я жив, всегда тебя поддержу.

– Не обо мне речь. Я себе пенсию заработал. А как жить тем, кто не может приобрести специальность, а если её имеет, то не может найти работу, не имеет источника для своего существования?

– Меня это не интересует. Это чужие проблемы. Ушли в небытие времена строителей коммунизма, и притом безвозвратно. Члены ЦК КПСС жили как при коммунизме, а народ в основной своей массе не имел ничего, кроме равенства в получении зарплаты, независимо от того, работаешь ты в поте лица или лодырь. Люди жили как бараны, подгоняемые пастухами из коммунистов. Теперь же каждый может проявить себя, показать, на что он способен, и соответственно по своему труду получать вознаграждение. Обижаться лодырям не на кого, кроме как на самих себя. Пусть они бродяжничают, нищенствуют, умирают с голоду. Это их проблемы, я не собираюсь повышать их жизненный уровень за счёт снижения своего. Когда два-три поколения тунеядцев, бродяг и лодырей вымрут, третье поколение таких людей должно будет взяться за ум и постараться жить за счёт своего труда. Я сразу оговорюсь, что полностью нам никогда не удастся избавиться от лодырей, бродяг и нищих.

– Между прочим, бродяг в нашей стране четыре миллиона человек, два миллиона детей-беспризорников.

– Нищеты, безобразия в нашем обществе много потому, что во время пересадки с поезда к коммунизму на поезд, идущий по капиталистическому пути развития, не все успели на него пересесть, а если кто и пересел, то не сумел перестроить своего мышления. Постепенно все утрясётся. Я верю в разум народа.

– Кто знает, может, вы и правы, – размышляя об услышанном, промолвил Волчий Ветер.

На даче Транквиллинов познакомил Волчьего Ветра со своей женой Галиной Васильевной, сыном Славиком и дочерью Мариной.

Во время ужина Волчий Ветер пользовался за столом всеобщим вниманием, отчего чувствовал себя как-то неловко. Но постепенно он освоился и успокоился, понимая, что внимание к нему за столом доброе и от души.

Когда после ужина Тарас Кондратьевич пошёл протопить баню, Волчий Ветер остался с Галиной Васильевной в доме и стал смотреть телепередачу. В это время дети на кухне мыли посуду.

Галина Васильевна спросила у Волчьего Ветра:

– Александр Георгиевич, вы женаты?

Как все-таки женщины любят задавать парням такие вопросы!

– Пока нет.

– По-моему, в вашем возрасте пора подумать о семье.

– Вы правы.

– Тогда непонятно, почему вы до сих пор не женаты?

– Обстоятельства не позволяли. Такая у меня служба была. Я не был уверен в своей безопасности. А раз так, то зачем жену оставлять вдовой, а детей сиротами?

– Тарас Кондратьевич мне сказал, что вы в конце года увольняетесь из армии, идёте в запас.

– Поэтому я уже и начал подыскивать себе невесту, – улыбнувшись, поведал он о своих ближайших планах.

– Верно поступаете, – одобрила Галина Васильевна его решение.

Возвратившийся в дом Тарас Кондратьевич позвал Волчьего Ветра и сына в баню.

Кода мужчины, вдоволь напарившись, сидели в предбаннике, Волчий Ветер вспомнил военные будни:

– Я иногда своим бойцам в Чечне тоже делал праздник, позволял попарить кости в иниппи.

– Что обозначает слово «иниппи»? – немедленно задал вопрос любопытный Славик.

– С индейского языка оно переводится как «горная баня в палатке».

– И что она собой представляет? – вновь поинтересовался Славик.

Тарас Кондратьевич умышленно старался не задавать Волчьему Ветру вопросов, предоставив возможность сыну удовлетворить своё любопытство.

– Ровный участок метров восьми по окружности мы огораживали прутьями, накрывали брезентом, одеялами так плотно, чтобы из палатки как можно меньше выходило тепла. Перед входом в иниппи ставили алтарь. Все, кто заходил в палатку, обязательно должны были пройти очищение своей души перед алтарём.

– А как вы поддерживали нужную температуру в палатке?

– Мы на костре накаляли камни докрасна, заносили эти камни в палатку и складывали их в её центре. В палатке мы парились, как говорится, без веников и воды, насухо. Организм человека таким образом прекрасно освобождается от шлаков. Мы получали огромный заряд бодрости. Если кто-то был простужен, то после горной бани он моментально излечивался. Конечно, иниппи не такая цивилизованная баня, как у вас, но там у нас выбора не было.

– Вы в Чечне служили в разведке?

– Да, в разведке.

– Вас учили приёмам рукопашного боя?

– Конечно, но только разведчику этих приёмов недостаточно, если он хочет выполнить задание и остаться живым, поэтому мне пришлось изучить много боевых приёмов из разных видов восточных единоборств.

– Дядя Саша, вы покажете мне какие-нибудь приёмы?

– Здесь у меня нет ни партнёра, ни стрелкового оружия, чтобы я смог тебе показать что-то интересное. – Увидев на лице подростка разочарование, Волчий Ветер пообещал: – Но я что-нибудь придумаю.

После бани Волчий Ветер, выйдя во двор, спросил у Транквиллинова:

– Тарас Кондратьевич, у вас на даче доска найдётся?

– Несколько досок валяется в сарае.

– Можно одну из них использовать в качестве демонстрационного пособия?

– Конечно. Тебе какой длины нужна доска?

– В человеческий рост.

– Славик, сбегай в сарай и принеси дяде Саше нужную доску, – велел Транквиллинов сыну.

Волчий Ветер тоже попросил Славика:

– Если в сарае будет мел, то и его захвати.

Славик принёс доску требуемой длины толщиной примерно пятьдесят миллиметров и кусок мела.

– Нарисуй на доске мелом человека, обозначь у него голову, грудь, сердце, руки и ноги, – предложил Волчий Ветер Славику.

Тот как мог быстро исполнил его просьбу. Волчий Ветер достал из кармана нож и промолвил:

– Этим ножом я поражу любую точку на рисунке, какую вы мне укажете, если стану метать рукой. Такое упражнение могут выполнить многие в воздушно-десантных войсках и в морской пехоте, поэтому я его демонстрировать вам не стану, а усложню задание. Нож в мишень я буду метать не рукой, а ногой.

– А не промахнётесь? – с сомнением в голосе спросил Славик.

– Точность попадания в мишень должна быть не ниже, как если бы я метал нож не ногой, а рукой.

Волчий Ветер отошёл на четыре метра от доски, приставленной к дереву, положил нож на носок ноги и сообщил Транквиллиновым: