Текст книги "Записки реаниматолога"

Сложный сестринский клинический случай

Несколько лет назад поступил молодой парень в классической алкогольной коме. Случай стандартный, можно было бы дать выспаться и не трогать его, но его привезли. Иногда и правильно, мало ли – вдруг захлебнулся бы рвотными массами, да всякое случается. Парня привезли с ресторана, перепил, бывает…

Назначил обычную дезинтоксикационную терапию, ни чего не обычного, все банально – побольше жидкости, стимуляция диуреза и вуаля – облом кайфа. Но в этом случае произошла некая заминка, такая, кхм, наверное, об этом бы не стоило писать, но думаю, что время уже прошло много, пусть это останется в истории моих дневниковых записей.

Сестры поставили катетер в вену, в кровь полился соленый ручеек. Автоматически, дабы учитывать диурез, да и не обмочить все вокруг, юная сестра взявшись за мочевой катетер одной рукой, приподняла половой член другой, обнажила головку, предварительно смазав вход и резину, готова уже было вставить катетер в отверстие, с удивлением обнаружила, что член стал твердеть и значительно увеличиваться в размерах. Ойкнула, бросила шланчик в лоток и побежала за помощью. Параллельно вызвав меня.

Захожу, вокруг койки собрался женский консилиум.

– Владимир Владимирович, что делать? – я бы мог махнуть рукой, но над лоном уже вздулся мочевой пузырь, а оживший член, не давал опорожниться. Все смотрели на качающийся в такт пульсу громадный орган.

– Нууу, мож быстро, быстро потереть, говорят помогает, – сестры покатились со смеху.

Спасла ситуацию опытная сестра, что только вернулась из операционной. Она деловито взялась за катетер и орган и хладнокровно ввинтила трубочку, зажурчала весело жидкость в баночку. Мы в восхищении смотрели на победительницу членов. Не долго стояла антена, по мере опорожнения, сдулся и орган.

Замерзший

Соседка у него была, хорошая женщина, добрая, готовила замечательно, ждала. А он пользовался этим, приходил к ней в любое время суток.

В ту злополучную, зимнюю ночь было особенно холодно, воздух будто гудел, яркие звезды в этот раз были особенно близки, а громадная луна ехидно улыбалась. Он возвращался после гулянки, шуба распахнута, от разгорячённого тела парило, мужчина шатаясь прикладывался к полторашке крепленного пива.

До дома добрался вполне благополучно, если не считать, что еле попал ключом в замочную скважину. Открыл дверь в пустующую квартиру, хотел было добраться до кровати, но мысль о соседке, её мягком теле, взбудоражила и заставила вялые мышцы напрячься.

Перед забором размахом руки кинул назад бутылку, идти до калитки показалось банальным, да и далеко. Полез через забор, ухватился, подтянулся, тело вяло переползло через край и бухнулось на той стороне.

В это время этиловые пары мягко заволокли мозг, тело обмякло, все попытки заставить мышцы двигаться вперед обрубались на уровне концевых нервных окончаний. Сон, глубокий сон Морфея окутал мозг любовника.

Женщина нашла мужчину скрюченным и бездыханным ранним утром, вызвала скорую.

По приемнику загрохотала каталка, грохот ее обеспечивался не только жесткой железной конструкцией, но и телом, превратившимся в ледышку. Его, скрюченного в позе эмбриона, немедленно повезли в реанимационное отделение.

Одежда прилипла, пришлось срезать, лицо и грудь заволокло инеем. Глаза превратились в рыбьи льдинки.

То, что организм жив, говорило лишь слабое сердцебиение. Доктора в замершем теле нашли подключичную вену, полился ручеек теплых растворов, когда руки отошли, давление в конечностях не определялось.

Больного перевели на искусственную вентиляцию легких.

Руки, ноги обмотали толстенными варежками.

Поставить катетер в мочевой пузырь сразу не удалось, поскольку моча в мочевом попросту замерзла.

Сердце билось как попало, то скакало галопом, то вдруг притормаживало свой ритм, желудочки и предсердия жили своим ритмом, кардиоверсия не спасала ситуацию, давление пришлось поддерживать конскими дозами адреноподобных препаратов.

Все были уверены, что он умрет.

Но он выжил, вопреки всему, это было невероятно. Смерть постоянно караулила мужчину, однако вредное пищание мониторов вовремя сигнализировали приближение казалось – неминуемого.

Но конечности умерли. Родственники обвинили медиков в некомпетентности, что сделали не все, для спасения рук и ног. Долго не давали согласие на ампутацию, но влажная гангрена стала убивать организм и они сдались.

Благодаря травмирующей, но жизненно-необходимой операции, токсины перестали бомбардировать его организм и он пошел на поправку. Отлучили от дыхательного аппарата, сердце забилось в нормальном ритме, моча весело зажурчала в стоящую под кроватью баночку.

Вскоре его перевели в отделение травматологии…

Лобники

Исходы черепно-мозговой травмы самые различные. Кто то в ясное сознание, без изменения в поведении выходит, а кому то не повезло – он превращается в растение. Его кормят, поят, он открывает глаза, но эмоционального, умственного контакта с таким пациентом нет. Это вегетативное состояние может продолжаться месяцы и годы. Но есть отдельная категория больных, врачи называют их «лобники». То есть с лобной психикой.

Несколько лет назад поступил мужчина, пьяный переходил улицу, его сбила машина. В глубокой коме он попал в реанимационное отделение. В лобной доле обнаружили гематому, удалили, кроме того убрали размозженные ткали лобных долей. Его лечили, лечили. Он не выходил из комы. Снова залезли в череп, снова убрали мозговой лобный детрит. Потом опять прооперировали, убрали абсцесс мозга в лобной области. Снова лечили, лечили, а он все в коме и в коме. Так прошло полтора месяца… Мы уже не думали, что он вернется к какой либо жизни, так и вентилировался на аппарате ИВЛ без надежд к будущему, все ждали его конца. А он очнулся. Не сразу, не так как по телевизору, а медленно, через поверхностную кому, потом через сопор, потом через оглушение. Его долго кормили с ложечки. Родные радовались его возвращению. И он ушел на своих ногах домой. Чем не чудо?

Спустя несколько месяцев кто то из сотрудников разговаривал с его женой. На вопрос: «как у него дела?» – она мрачно:

– Он бросил пить, совсем…

– Это же хорошо…

И тут ее сорвало:

– Да лучше б он умер, достал он нас всех, изводит придирками, своим идиотизмом, постоянно кричит, нервный, все забывает, его тупые шутки выбешивают. Его настроение меняется, как погода в Лондоне. Я уже не могу, – заплакала женщина.

Спустя год он умер… от пневмонии.

Вот и сейчас я вижу очередного лобника, после травмы правой лобной доли. Некритичен, нелогичен, добродушие меняется злобливостью. Хотя вроде соображает и с первого взгляда вполне вменяем. Такие наблюдения получаются после длительного наблюдения за такими пострадавшими.

Пы Сы. Лобные доли отвечают за качества определяющие личность человека: внимание, абстрактное мышление, инициативность, самоконтролю, критике. Ну вы поняли – можно жить и без них, но окружающим будет ох как тяжко.

Матка Кувеллера

То было первое дежурство не на рабочем месте в городской больнице. Капитальный ремонт нас выселил в угрюмую поликлинику. Третий этаж, без грузового лифта и нормальной вентиляции пророчил безрадостное существование. Реанимацию спрятали в далекий аппендикс, сжав травматологических и хирургических пациентов на одном этаже. Удручающее зрелище, я такое только видел в кино в Великую отечественную, больные ютятся где попало – кому повезло, тот в палате, другие – в коридоре. Коридорные пациенты – коматозники, после черепно-мозговой травмы, они уже давно прооперированы, их надежды на пробуждение давно растаяли, лежат скрюченные, худющие, дышащие через трахеостомическую трубку из которой отхаркивается зловонная зеленая жижа и периодически источающие характерный аромат, сообщающий, что пора менять памперс. Безногие, ненужные ни обществу, ни родным, потерявшие паспорт, место жительства и конечность, чаще по собственной вине, уснувши зимой в нетрезвом состоянии. Старики, в глубокой энцефалопатии, с гниющими конечностями, из-за нарушение кровотока в артериальном сосуде. Проходя мимо мужского туалета, пахнуло сигаретным дымом, дерьмом и конопляным духом. Все эти запахи смешались в единую едкую какофонию, но они были еще цветочным ароматом, по сравнению с тем, что меня ждало в родном отделении.

Реанимацию я нашел по стоящим кислородным баллонам. Палаты маленькие, к затхлому воздуху травматологии и хирургии, присоединялись ароматы наших пациентов, особенно, больного с кровотечением из желудочно-кишечного тракта. Кровь, пройдя все изгибы кишечника, приобретает вид черной, зловонной жижи, требующей ежечасного выхода на свободу. Пару десятков лет назад, там действительно была реанимация, но то было другое время. Я у более старшего товарища спросил:

– Почему было меньше больных, неужели население так выросло?

– Нет, раньше если поступал больной с ножевой раной, виновнику трагедии было стыдно, он божился и клялся, что больше так не будет, а сейчас любитель поножовщины стал героем. Ну и конечно алкоголизм, наркомания, безработица. Раньше две черпно-мозговых травмы в год оперировали, сейчас два в день бывает вскрываем!!!

Люди обезумели в своей жестокости, куда мы катимся…

Четверых пациентов я принял по смене.

Первый – коматозник, нашли его избитым за городом, видимо железным прутом обрабатывали, поставил ему трубку в трахею, чтобы легче дышалось. Оперировать его тогда не стали, признаков внутричерепной гематомы не нашли.

Второй – средних лет мужчина, из варикозно расширенных вен нижних конечностей оторвался тромб и залетел в легочную артерию, состояние априори смертельное, но бывают и исключения, только совсем недавно его отлучили от ИВЛ. Появились признаки сознания.

Третья – полная женщина около сорока лет от роду. Во время вирусной инфекции, сверх меры принимала аспирин, в результате слизистая желудка превратилась в одну большую кровоточащую рану. Кровотечение мы остановили, а вот жидкий черный стул еще долгое время «радовал» нас.

И четвертый… История его такова – втроём поехали на рыбалку, по нашей древней традиции тяпнули по малой (а скорее всего и не по малой), спать легли у костерка. Один проснулся, по нужде приспичило, не понравилось как стоит машина, решил переставить. Газанул… Тачка рванула вперёд, тряхнуло на колдобинах, колдобины оказались его корешами. В итоге, один труп, второй, жив ещё. Перелом шести ребер справа, гемопневмоторакс, разрыв печени, разрыв двенадцати перстной кишки. Оперирован. Сам не дышит, пришел у меня в сознание, мышечный тонус никакой, тренировал его весь вечер, заставлял дышать самостоятельно и на вспомогательных режимах ИВЛ.

Вечером поступил мужчина с раком почки, выраженный болевой синдром, обезболил и перевел в терапевтическое отделение.

Только решил перекусить, поднял ложку над дымящейся ароматной ухой, звонок из роддома решил мою диетическую задачу. У беременной массивное маточное кровотечение, анестезиолог попросила подстраховать на операции. Дело серьёзное, гемоглобин 69, без вопросов побежал в роддом. Дитя умерло в утробе, полная отслойка плаценты. Жаль конечно, но у неё уже девять детей, жизнь мамы надо спасать. Бледная как стена. Реки растворов текут в два ручья. Стабилизировали давление.

Мрачные лица акушерской бригады настроены решительно. Минуты решают прогноз женщины. Командуем анестезисту:

– Кетамин! (анестетик)

– Кетамин пошел!

– Дитилин! (препарат расслабляющий мускулатуру, облегчающий постановку трубки в трахею)

– Дитилин пошел!

Введена интубационная труба в трахею, женщина подключена к аппарату ИВЛ. Началась операция. Находка была страшной – матка Кувелера, кровь насквозь пропитала мышечную ткань органа, с такой маткой не живут, истощаются запасы свертывающей системы крови и вскоре кровь будет течь со всех дыр. Замешательство в данный момент – смерти подобно. Орган надо убирать. Два литра плазмы, литр крови и несколько литров растворов. Прооперирована. Хирурги вышли мокрые от пота и околоплодной жидкости.

В наркотическом сне, на искусственной ИВЛ, переведена к нам в реанимацию. На руках пришлось тащить грузную женщину, с третьего на первый, с первого на третий, мрак, под сотню кило, руки вытянулись по колено. В реанимации опять капание крови, растворов, наркотики, лечение по полной. Ночью проснулась, отлучил от аппарата, удалил трубу из трахеи. Справились, анемия еще тяжелая, но не угрожаемая жизни женщины. Долгие полтора года мы трудились в подобных условиях, но оно того стоило, новая реанимация радовала большущими, сверкающими палатами и новым, современным оборудованием.

Борюсик и тридцадка

Рассказ основан на реальных событиях, имена придуманы, если кто узнает в нем себя, может дёрнуть рюмку за врачей!

Сознание возвращалось мучительно медленно, пульсируя мозг, разрывало ударами сердца. За окном еще темно. Пить, пить, пить. Жажда вперемежку с головной болью заставило тело переместиться в пространстве.

Разлепив опухшие от беспробудного пьянства веки, Гашка, неопределенного на глаз возраста, окинула затуманенным взором конуру. А глянуть было на что, женской рукой в этой берлоге не пахло уже много лет, тараканы и мыши соревновались в мире этой помойки. Стол завален целлофановыми стаканчиками, кои кажись, сами передвигаются движимые тараканьей силой, в шпротных банках плавали окурки, пустые бутылки гремели вмести с движением ног. Глаза слезились не то от вони, не то от постоянной интоксикации.

Откинув привычно вонючую в моче и блевотине тряпку, потревожа уютно расположенную промеж ног мышь, женщина приподнялась.

– Пшла ссука, обнаглели конец, Борька мудила, где ты!

– Да зайка! – нервно сглотнув пискнул худощавый парень.

– Давай за сэмом, пулей дуй! Похмелиться нада!

– Да как же, денег нету!

– Как нету, мы же вчера ещё выяснили, что ты тридцатку прижучил, гони быстрее, как раз на пузырь хватит!

Тут Борюсика как подменили, он впервые решил за много лет проявить твердость характера, судорогой скрючило руки в кулаки, но не от того, что он решил физически дань отпор, просто внутренний спазм, ждущий очередной взбучки от зайки, скукожило мышцы в комок:

– Нет, мы же решили на жрачку потратить, третий день без еды! – голова парня вжалась в тело, ожидая тумаков.

– Ты чё, охренел, какая жрачка, лечиться надо, дуй кабанчиком!

– Не, не пойду, – еще крепче скрючило руки в кулаки.

Зайку перекосило от злобы.

– Я щас жабу твою придушу, пулей полетишь мудила, зажилил тридцатку, щас, щас получишь у меня! – в этот момент казалось, что женщина выросла до неимоверных размеров, и без того неприятное отечное лицо женщины, стало совсем страшным, тяжело задышала.

Сознание Гашки опять помутилось, очнулась от того, что из рук выпал столовый нож, грязный, из смеси селедки, сала и алой капающей крови.

– Зайка за что???!!! – Борька захрипел от боли и страха, взглянул на живот, где расползалась алая клякса, качнуло.

– Памагитеееее!!! – в ужасе от содеянного заорала зайка.

Соседи вызвали скорую. Борька к приезду уже терял сознание. Доктор спецбригады сразу понял, что дело швах. Пока занимались клиентом, сообщили в приемник, что бы реанимационная бригада ждала полутруп на готовности.

В реанимации было удивительное затишье, три часа до окончания смены. Красота, давно такого не было, вылезать из кровати не хотелось, да и не было необходимости, в отделении один пациент, да и тот хроническо-стабильный, чалится только для вида работы. Чего я проснулся, не, еще минут эдак девяносто полежу-подремлю… Сон ласково замутил мой рассудок…

ДЗИИИИНЬ… ДЗИИИИНЬ…

«Блин, ну чего надоть? В такое время – хорошего не жди от телефона.»

– Да, – сонно схватился я за трубку, ну точно, приёмник неугомонный звонит.

– У нас ножевое везут, скорочи попросили принять больного!

«Черт, черт, ну чуть чуть осталось до конца смены, чего людям не спится.» Привычно накинув робу, побрелся я в приемный покой, предупредив верную сестру анестезиста о проблеме, наказав собирать реанимационные пожитки и догонять меня.

– Чё док, вас с кровати стащили? – смеясь, прогремел хирургический Лёха, здоровый как шкаф, не повезло мне с ним, липнут к нему пациенты, сам не спит и другим не даёт, удивительно, что я вообще с его сменой умудрился поспать.

Тут мы услышали гром каталки, скорочи не привезли клиента, а прилетели, не до сантиментов с кочками было – довезти бы.

Худющий парень вызывал жалость, на щуплом теле висела грязная от крови и жратвы кофта, штаны не стирались видимо со времён приобретения. Сознание уже покинуло его.

Пульс на периферии уже не прощупывался. Давление на полу. Сонная артерия сонно пульсировала, сообщая, что скоро трындец Борюсику будет.

– Владимирыч, а чего у него руки так судорогой скрючило? – удивилась сестра, выискивая вену.

– Да хрен с ними, похоже в печень, надо быстро в операционную везти, – оживился Лёха.

– Татьяна, быстро готовь все для катетеризации центральной вены и перевода на искусственную вентиляцию, – крикнул я.

Подключичный катетер воткнули с ходу, в вену полились реки препаратов:

– Физ 1200, быстро в операционную и второй набор для катетеризации центральной вены.

Пока везли в операционную, Борис очнулся из царства мертвых, даже умудрились собрать анамнез.

– Чего не поделили с супругой?

– Да тридцатку не отдал пропить.

– Странно, обычно наоборот, ну да ладно, посмотрим, что у тебя внутри.

Второй подклюк, коллоиды, кристаллоиды, подоспела плазма, давление поднялось.

– Таня, кетамин 150 в вену, релаксанты готовь, интубируем.

– Кетамин пошел, релаксанты пошли, что это???

Борис, до последнего сжимавший кулак и только лишь под наркозом с введением релаксантов расстался с тремя купюрами. Вот уж сила у этого страдальца.

Живот полный крови, в печени линейный разрез, ушита, литры плазмы, крови, к утру следующего дня Борюсик уже сидел и улыбался своей беззубой улыбкой. Заявление в милицию он писать не стал, всё переживал, как там его Зая. Любовь…

Счастливый билет

Мужика лечим. Цирроз печени. Она маленькая, сморщенная, декомпенсация, асцит. Рак желудка, массивное кровотечение из опухоли. Кровь рекой текла изо рта и из низа, алая. Он уже лежал у нас. Все всё понимают, но он в сознании, мозгами не поехал, родных можно понять. А мы что? Мы лечим. Пролили около пяти литров плазмы и пару литров крови. Гемостатики. Кровотечение остановили. Продлили ему нежизнь, а может жизнь, хоть какую, но все же жизнь…

Странно слышать от умирающего слова благодарности, но они были. Жизнь есть подарок судьбы, она далась нам через лотерею, когда один из нескольких миллионов вытягивает счастливый билет. Мы мало об этом задумываемся – как нам несказанно повезло. Плохо, что иные просирают свой счастливый билет…

Смерть она рядом, но и мы рядом

Вот как бывает, живем, общаемся, радуемся каждому дню, организм наш пышит здоровьем. А ведь некоторые даже не подозревают, что внутри сидит бомба, но без часового механизма, она срабатывает на удар, толчок. У военных, террористов бомбы разные, сколько их видов напридумывали, дабы уничтожить врага – великое множество, начиная от коктейля Молотова и заканчивая водородной бомбой, тысячи разных видов.

Но у нас порой сидят свои биологические бомбы, они направлены на уничтожение хозяина, организм их принимает за своих, не даёт сигнала бедствия, не предупреждает об опасности, как кричит об этом поджелудочная, когда хозяин добивает её алкоголем. Не, эти бомбы бьют внезапно, фактически не давая шансов на жизнь. Эти бомбы мы можем обнаружить случайно, при обследовании других органов или так на всякий случай решили «позырить», что у вас внутри.

Я думаю, вы уже стали понимать о чём я. Об одной бомбе вы уже наслышаны – аневризмы артерий (некий тонкостенный мешочек с входящей и исходящей артерией), особенно опасны они в головном мозге. Заволновались, надпочечники вытолкнули порцию адреналина, сердце гулко ухнуло всей своей мощью кровь и зачастило, ударная волна полетела во все артериальные сосуды и с силой ударилась в нежнотонкие стенки аневризмы. Сосудистая стенка рванула, кровь излилась в вещество головного мозга, а мозгу некуда деваться кроме как в дырку где головной мозг переходит в спинной, а там центры жизни (сердечно-сосудистые и дыхательные) сдавливаются и всё АМБА. Жил не тужил и сыграл себе в ящик.

Другая бомба – тромбоэмболия, но о ней позже, это я для примеров. Что бы вы прочувствовали, что жизнь вредна, от неё умирают.

Я расскажу о другой бомбе, о той, что носил в себе солдатик. В армию пошел парнишка, абсолютно здоров, бравый боец из него получился, месяц до дембеля… Но вот однажды утром после маршброска ему вдруг стало плохо, ни с того ни с чего, просто стала кружиться голова. Пошел к врачу в медпункт, там потерял сознание, но очнулся быстро. Срочно госпитализировали в стационар. С солдатами у нас строго, любое подозрительное заболевание, сразу везут в госпиталь, ну его на фик, лучше с ними перебдеть, чем потом будут иметь тело и совесть врача.

Но сразу забегу вперед и скажу, солдатик жил с буллой легкого, левого легкого, а вернее в верхушке его. И ничем она себя не проявляла собака, ждала своего часа, а кривая с косой уютно устроилась в кармашке этой буллы. Что за штука такая? Это просто мешочек, необычайно большой для лёгких мешочек, тонкостенный и пустой.

С ними можно жить и возможно ничем она себя не проявят. Но в некоторых случаях, то ли криво вы пукнули, то ли кашлянули, а может потужились или упали, и вдруг бах и она рвётся. Воздух со свистом ищет куда бы ему попасть и уже не несет в себе жизнь, он несёт в себе смерть! Попадая в плевральную полость он выталкивает органы грудной клетки, сдавливает их, сжимает, скручивает. Лёгкое, из которого взорвалась булла, сразу спадается, коллабирует, как мы говорим и перестаёт нести свою живительную функцию. Сердце и срединные органы средостения и их сосуды скручиваются, сдавливаются и страдают, страдают настолько, что перестают давать возможность толкать кровь дальше, в мозг, почки, кишки, конечности… И если не выпустить этого злого джина из плеврального мешка, то смерть неминуема, каким бы железным здоровьем вы не обладали. Это то и случилось с солдатиком.

Но сука смерть решила кончить пацана наверняка, как бы делая контрольный выстрел, создала в этой булле крупный кровеносный сосуд. Это очень редко, но такие вещи случаются и вместе с шумом воздуха в плевральную полость бурным потоком хлынула кровь, фактически не давая никаких шансов на спасение. Сделали рентген, шприцом хирург ткнул в бочину груди солдатика, получив полный шприц крови, поставив дренаж и убедившись в бесполезности консервативной терапии, рванули в операционную.

Анестетики, релаксанты, ИВЛ, разрез, кровь с шумом бурлящим потоком хлынула в банку электроотсоса. Слили четыре литра кровянистой жидкости!!! Хирурги ушивали дыру в лёгком. Реаниматолог боролся за жизнь пацана, но смерть цепко ухватилась за душу бойца. В три ручья лились потоки жидкостей, крови, плазмы и живительных и анестезирующих лекарств. Ушились. В палате реанимации ни на минуту не заканчивалась борьбы за его жизнь, сёстры и врачи не спали, делали всё возможное и невозможное.

Я принял его уже на вторые сутки после операции. На ИВЛ, гемодинамически стабильный, седативную терапию отменили. На рентгене легкое уже практически полностью расправилось. Тренировали режимами ИВЛ, перевели на спонтанное дыхание. Вечером убрал у него трубку и дал вздохнуть свободно. Правда сразу свободно не получилось, стал закашливаться, некоторое время думал, что его опять придется перевести на ИВЛ. Но нет, отстучали, простимулировали кашлевой рефлекс, провели бронхоскопию и дыхание стало спокойным. Мы тихонечко про себя поплевали через левое плечо, что б не сглазить и дружно вздохнули спокойно. Вечером солдатик протянул мне руку и тихонечко шепнул, одно волшебное слово: «СПАСИБО». Вот ради этого слова, слова не дежурного, а настоящего нам и хочется дальше работать и спасать другим жизни…