Текст книги "Русские на чужбине. Неизвестные страницы истории жизни русских людей за пределами Отечества X–XX вв."

Гонимые и непокорные

Церковные реформы патриарха Никона в середине XVII века привели к расколу (разделению) русского православного мира, к борьбе сторонников и противников нововведений. Начались исправление и унификация религиозной литературы, изменения внешнего вида и убранства культовых зданий, одеяний священнослужителей, отход от давних и привычных обрядов и традиций. Это вызвало в народе широкий протест и сопротивление.

Многие люди держались за милую их сердцу старинную веру и не принимали новшеств Никона, считая их отходом от истинного православия, от заветов святых отцов Русской церкви.

Однако Никон, опираясь на силу государства и при личной поддержке царя Алексея Михайловича, железной рукой проводил реформы, не останавливаясь перед жесткими мерами воздействия на несогласных и прибегая к насилию и репрессиям.

Мощная духовная оппозиция Никону оформилась в так называемое старообрядчество – массовое движение за сохранение веры и обрядов в прежнем виде.

Суд над патриархом Никоном. С.Д. Милорадович. 1885 г.

Не желая принимать реформы Никона и спасаясь от преследований со стороны преобразованной церкви и властей, гонимые, но непокорные старообрядцы (раскольники) бежали за Волгу, в Сибирь, а также за пределы Московского государства.

Сколько именно человек вытолкнул тогда из России внутриконфессиональный конфликт, сказать сейчас трудно, но, без сомнения, счет шел на десятки тысяч.

Издавна в народе были популярны легенды о чудесных дальних краях, где живется вольготно и привольно, где нет ни бояр, ни дворян, ни жадных царских чиновников. Определенного представления о географическом местонахождении этих щедрых и богатых земель обетованных не было, и маршруты людей, движимых утопической мечтой найти тихое, спокойное пристанище, лежали и в Польшу, и в Швецию, и в Турцию, и в Китай, и во Внутреннюю Монголию. Позднее, уже в следующих XVIII и XIX столетиях, старообрядцы добрались до Японии, Индии, Америки. Они обживали дикие, незаселенные места, уединенность и труднодоступность которых их не пугала и не смущала, а, наоборот, привлекала – лишь бы они были подальше от всякой власти, всякого начальства.

Благословенный остров

Старообрядцы отстаивали свое право религиозной свободы. Они не желали мириться с тем, что государство и реформированная Церковь властно вмешиваются в такую важную и сугубо личную сторону народной жизни как общение с Богом.

Первоначально зарубежными регионами, в которых осели раскольники, были земли Речи Посполитой (Польши и Литвы), стран Балтии, Швеции, Пруссии, территории Балканского полуострова, подвластные Османской империи (Турции).

В Речи Посполитой местом компактного поселения русских стала Ветка – остров на реке Сож, где между 1682 и 1685 годами обосновалось примерно 40 тысяч беглецов из России. Ветка входила в земельные владения литовского помещика пана Казимира Халецкого, но тот, нуждаясь в рабочих руках, охотно принял русских переселенцев и впоследствии не пожалел об этом. Старообрядцы отличались редким трудолюбием, работа не была им в тягость, и вскоре на пустынном острове появилось процветающее торгово-промышленное село, с которого магнат получал стабильный доход.

Ветка стала для старообрядцев поистине благословенным островом. Вслед за этой первой колонией раскольников в Речи Посполитой появились и другие слободы эмигрантов из России. Большинство их поселений находились неподалеку от Ветки, в Гомельском старостве (Гомельская область в современной Беларуси).

Поскольку в конце XVII века образовалось с два десятка слобод из «людей московской нации» и русские старообрядцы (староверы) зарекомендовали себя с лучшей стороны, в начале 1690 года им было официально разрешено стать подданными Речи Посполитой, что более чем отвечало их интересам. Теперь раскольники, бывшие у себя на родине отщепенцами, подпадали под защиту законов Польско-Литовского государства, получали право свободно исповедовать свою веру и жить на общих основаниях в давшей им приют стране.

Если учесть, что в русской старообрядческой общине было много дельных людей, владевших разными ремеслами, занимавшихся торговлей и сельским хозяйством, легко понять, что их присутствие было экономически выгодно. Это новое население умело работать и знало, как зарабатывать. Оно исправно вносило арендную плату за пользование землей, не уклонялось от налогов, пополняя таким образом и государственную казну и приумножая прибытки землевладельцев типа К. Халецкого.

Липоване

Интересно, что второй большой поток раскольников, покинувших родину из-за преследований за веру, нашел пристанище во владениях мусульманского государства – подвластных Османской империи дунайских княжествах Валахии и Молдове, а также на Балканах: в Добрудже и Буковине. Здесь, как ни странно, они обрели желанную религиозную свободу, которую не стесняли представители турецкой администрации. Политика поголовной насильственной исламизации многочисленных немусульманских народов Османской империи сменилась в это время определенными послаблениями при условии регулярных выплат, сборов и натуральных поступлений и повинностей в пользу Турции с зависимых территорий.

О переселенцах из России шла добрая молва. Народ это был домовитый, основательный, спокойный. В работе старообрядцы толк знали, лодырей среди них не водилось – каждый человек был при деле.

Спор о вере. Василий Петров. 1880–1881 гг.

Русские дорожили возможностью сохранить свою религиозную и культурную автономию. Они органически влились в местную хозяйственную жизнь, но не ассимилировались, не смешались с другими нациями и этносами, устойчиво продолжая жить в привычных рамках старообрядческой общины – сравнительно замкнутого и изолированного мирка со своими обычаями, укладом, традициями.

Потомки тех старообрядцев до сих пор компактно проживают в Румынии, Болгарии, Молдове и на Украине. Конечно, к началу XXI века они отчасти растворились среди местного населения: если раньше семьи староверов состояли исключительно из русских своего круга, своей общины, то со временем стали заключаться смешанные браки. Однако и сегодня есть достаточно много чисто старообрядческих семей, все поколения которых были коренными русскими.

Эта этноконфессиональная группа в современном русском зарубежье хорошо известна как липоване и насчитывает, по разным данным, от 60 до 100 тысяч человек.

Название липоване имеет двоякое объяснение. По первой версии, оно происходит от имени одного из духовных лидеров старообрядцев – Филиппа. Как филипповцы превратились в липован, правда, не совсем понятно, но справочная литература приводит историю термина, не вдаваясь в этимологические детали. Согласно другой версии, слово «липоване» – производное от липы – единственного дерева, которое староверы использовали под свои иконы. Кроме того, будто бы первое время после переселения в новые края раскольники скрывались в липовых рощах.

В Болгарии известно два старообрядческих поселения: в селе Казашко, недалеко от Варны, и в селе Татарица, около Силистры. Липован здесь насчитывается в общей сложности свыше тысячи человек. Географическое местоположение определило род их занятий. В Казашко издавно жили морем, рыбацким промыслом, а в Татарице, пользуясь щедростью придунайской природы, садовничали и огородничали.

Больше всего липован (37 тысяч) в настоящее время проживает в Румынии. Они по праву гордятся тем, что вот уже свыше 300 лет являются бережными хранителями переданного им предками русского языка, старообрядческого быта и веками выстраданной веры.

В добром соседстве

Липоване современной Румынии – это национальное меньшинство, которое группируется в общину. Географически они в основном сосредоточены в северо-западной Добрудже, жудецах (департаментах) Бакэу, Батошани, Бриэила, Васлуй, Галац, Нямц, Сучава, Тулча (здесь их больше всего), Яссы.

Во многих старообрядческих семьях уцелели старинные рукописные книги, иконы, утварь. Место обитания липован легко узнается по характерным силуэтам храмов, по облику и оформлению жилых домов, какие и сегодня не редкость в провинциальных городах России. Приметы русской культуры проявляются и в деталях: церковных колоколах, вывезенных еще в XVII веке, в белых платках и косынках, повязанных на головы направляющихся в храм Божий женщин так, что полностью закрывают волосы и верхнюю часть лба, в их длинной, до пят, одежде, в поясах и украшениях, в детских играх.

Буковинские липоване в конце XIX в. Г. Купчанко. 1895 г.

За три с лишним столетия образ жизни старообрядцев не мог частично не измениться, но в основном он остался таким же упорядоченным и размеренным, как и у их прадедов. С почитанием младшими старших и подчеркнутым уважением к родителям. С непременным вечерним чаем (кое-где за самоваром) в столовой, когда вся семья собирается вместе и заканчивает день, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи. С моленной комнатой с древними образами (иконами) и пожелтевшими от времени фамильными богослужебными книгами. И конечно, чисто внешне липоване тоже выделяются и отличаются от темноволосых и черноглазых румын голубыми глазами и светлыми волосами.

Еще первое поколение русских переселенцев быстро приобрело на новом месте заслуженную репутацию хороших хозяев, работящих, бережливых людей, умеющих не только зарабатывать деньги, но знающих, как с толком их потратить, с пользой ими распорядиться, как организовать труд, чтобы он приносил доход.

На юго-востоке Румынии, недалеко от главного порта страны Констанцы находится городок Нэводарь, где некогда осели русские колонисты. Он вырос из рыбачьего поселка, о чем напоминает топоним (нэвод – невод, сеть), и до сих пор основное занятие здесь – это рыбная ловля.

Было время, когда одноэтажные домики липован занимали целый квартал, но теперь такого компактного островка русской жизни уже нет – Нэводарь растет, расширяется, новая жилая застройка чередуется со старой, поглощает ее, и русские старожилы живут сегодня во все большем окружении румын. Те и другие издавна хорошо ладят. И сейчас тоже они поддерживают самые добрососедские отношения.

Липоване чувствуют себя в Румынии полноправными гражданами. Их община офоициально признана, издает свою газету «Зори» и журнал «Китеж-град». Она тесно связана с Россией и добивается открытия в Румынии российского культурного центра, необходимость которого очень велика и давно назрела.

На сине море

Замысел идти на Хвалынь (Каспий) и основать на чужеземных берегах нечто вроде Области войска Донского – территории, неподвластной и неподсудной ни царю, ни боярам, ни приказным людям, свободной от поборов и налогов, пытался воплотить в жизнь знаменитый бунтарь Степан Разин. Утеснения на родном Дону побудили его собрать удалую ватагу и искать счастья на территории современного Азербайджана, в Гиркании – древней области Персии (Ирана), в провинции Гилян, в Туркмении и Грузии, куда они проникли по реке Куре. Во владениях персидского шаха Сефи II разинцы провели два года (1667–1669). Литературно-мемуарная традиция приписывает им нападение не только на множество населенных пунктов типа Низабада, Шаберана, Такуза, Астрабада, но и на столицу провинции Мазандеран Фарабат, на предместья таких крупных городов, как Баку и Дербент.

Степан Разин. Б. Кустодиев. 1918 г. Русский музей, Санкт-Петербург

Известно, что Разин рассчитывал найти в заморщине подходящее место, осесть там и объявить территорию своего поселения «вольной землицей». Настоящим райским уголком для осуществления таких планов ему представлялся полуостров Майан-Кааль, славившийся обилием дичи и пресной воды. Облюбовав его, казачий атаман направил Сефи II послов с просьбой принять весь отряд в персидское подданство и предоставить ему территорию для поселения. Со своей стороны он предложил воинские услуги и даже обещал «обасурманиться», то есть принять ислам. Подобное поведение не должно казаться странным: донцы считали себя вправе служить любому правителю, который обеспечит им покровительство и гарантирует твердое жалованье. Военное дело было для них главной профессией, занятием, которое их кормило.

В ответ на просьбу казаков «указать место, где им жить и питатца», шах, внешне идя навстречу донцам, велел выделить им зону для поселения, но с явным расчетом заманить их в ловушку и расправиться с ними. Заподозрив это, Разин «на то место прийти не похотел, а просил себе… крепкого острова, на котором взять было ево… не мочно».

Обросший многочисленными легендами, воспетый в народных песнях и сказаниях, волновавший современников и потомков колоритными подробностями, былями и небылицами «персидский поход» преследовал и вполне традиционную для промышлявших пиратством казаков цель взять «зипуны» (прибытки), поживиться богатой добычей. Ко времени «шарпанья» вдоль западного побережья Каспия относится и широко известная история о «персидской княжне». Как можно предполагать, эта красавица не мифический персонаж, а реальное лицо, и предание о буйной «свадьбе» на Волге, которое легло в основу полюбившейся народу песни Д. Садовникова «Из-за острова на стрежень…», – не просто красивая и печальная легенда. Правда, сведения о «княжне» крайне скудны и противоречивы. Во время похода на Каспий Разиным в самом деле была захвачена в плен некая таинственная и прекрасная незнакомка родом из персидского города Ашрефа. Ничто не указывает на ее знатное происхождение, но это не значит, что сама она – лишь плод народного воображения и вымысла современников-иностранцев, утверждавших, что видели ее своими глазами.

Если строго придерживаться фактов, то во время каспийского похода была одержана победа над шахским флотом в морском бою в июне 1669 года у Свиного острова, близ Баку, и тогда казаки взяли в плен сына иранского военачальника Шабалду. О том, что вместе с ним была захвачена еще и какая-то знатная девушка, ни один источник не упоминает.

Сейчас трудно сказать, как устроили бы жизнь разинцы, если бы шах и впрямь выделил им подходящее место для колонизации. Вероятно, это область стала бы чем-то вроде второго Дона.

Но казаки на Каспии знали не только сладость побед, но и горечь поражений. Одно из них они потерпели под Рештом. Сам Разин во время этого боя был ранен, его отряд понес значительные потери в людях, лишился многих пушек, ружей, стругов и всяких запасов. Удача в чужом краю изменила донцам, они приняли решение возвращаться на родину, и численно поредевшая флотилия взяла курс к дельте Волги.

На службе у султана

Непосредственно в Турции нашли убежище, стабильное положение и престижную воинскую службу казаки с Дона во главе с Игнатом Некрасовым. Из России они бежали в начале XVIII века, во-первых, из-за того, что участвовали в большом восстании, не желая покоряться центральной власти и выступив против царя Петра I и его политики, направленной на лишение казаков старинной независимости. Во-вторых, некрасовцы крепко держались за старую веру и не собирались от нее отказываться.

В Турции они сохранили все привилегии, которыми дорожили, и находились под защитой самого султана. Тот очень ценил их профессиональные воинские качества и использовал как отборную ударную силу во время серьезных кампаний и боевых действий. В мирное время они могли распоряжаться собой по своему усмотрению и заниматься, чем им заблагорассудится. Поэтому поселения некрасовцев называли даже казачьим государством. Жили они замкнуто, изолированной общиной. Доступ туда посторонним был закрыт. Вместе с родным языком они из поколения в поколение сберегали и передавали детям обычаи и фольклор предков.

Первое время некрасовцы проживали в районе Добруджи, где вошли в тесное соприкосновение с липованами. Однако позднее покинули Дунай и устремились на юг, где одни осели в Восточной Фракии, другие – на берегу озера Майнос (теперь Куш), близ портового города Бандырма на Мраморном море.

Казаки персидской бригады. 1909 г.

В начале XX века русские казаки все чаще используются в составе регулярной армии в войнах, которые ведет Османская империя. Фактически они утратили свой особый статус и подпали под мобилизацию на общих основаниях. Причем во время Первой мировой войны турецкое командование обязало их сражаться против своих соотечественников. Это шло вразрез с устойчивыми принципами и традициями некрасовского сообщества и вызвало бурный протест. Казаки отказывались воевать с русскими и переходили на их сторону. С 1911 года некрасовцы добиваются права возвращения на родину и, получив разрешение, выезжают целыми семьями. Эта репатриация растянулась на несколько десятилетий и закончилась в 1962 году. Правда, из 1500 человек, получивших российское и советское гражданство, не все были потомками собственно некрасовцев, и тем не менее их предки были выходцами из России.

Свыше двухсот лиц, называвших себя некрасовцами, изъявили желание покинуть Турцию, но отказались от въезда в СССР. Они добивались, чтобы их приняли в США, и в 1963 году их просьба была удовлетворена.

Русские робинзоны

Новую страницу в историю русского зарубежья вписали основатели Русской Америки.

Проникновение мореходов из восточных пределов Московского государства на побережье неведомого материка началось еще с середины XVII века и растянулось на много лет и десятилетий.

Движение русских путешественников на восток, «навстречь солнцу», было продолжительным и неудержимым. Узкая полоска Тихого океана, разделяющая два континента, не стала непреодолимой преградой для неугомонных искателей новых земель.

Первые русские, попавшие в Америку, это, как правило, рыболовы, охотники, промышлявшие морского зверя, купцы, казаки. Последние представляли собой пеструю смесь воинов-погранич-ников, разбойников и крестьян. Без них редко обходились плавания в неизведанные места. Отряды смельчаков, отправлявшиеся к дальним и неизвестным берегам, непременно включали бывалых и предприимчивых людей из казаков.

В качестве проводников обычно привлекалось коренное население Сибири и Дальнего Востока – чукчи, юкагиры, ительмены, которые отлично знали нрав здешней природы и превосходно ориентировались на местности. Ведь еще их предки, первобытные охотники, неоднократно проходили из Азии в Америку. В эпоху каменного века это можно было сделать по суше, а затем, когда прежде существовавший перешеек поглотил океан, они достигали Нового Света по воде.

XVII столетие – это еще не время больших экспедиций и торговых караванов, которые держат путь в Америку. Главным образом то были разовые вылазки одиночных промысловых и казачьих судов с целью разведать, чем богаты лежащие в северо-восточной части Тихого океана острова и земли, чем там можно поживиться.

Но уже именно тогда берет начало так называемая Русская Америка. Потому что выходцы из России появляются на Алеутских островах, на Аляске и в Верхней Калифорнии.

Как они туда попадали? По-разному. Иногда, проделав большой и опасный путь, путешественники, достигнув чужих незнакомых берегов, надолго задерживались, чтобы осмотреться, подготовить корабли к обратной дороге, а потом, освоившись, принимали решение не возвращаться.

Довольно часто русские приставали к американскому берегу, сбившись с курса, или разыгравшаяся морская стихия попросту не оставляла им выбора.

Пионеры Русской Америки – это за редким исключением робинзоны поневоле, жертвы кораблекрушений. Несмотря на то что отделяющий континенты пролив не достигает и 90 километров, в непогоду преодолеть его шансов мало. И американская земля принимала тех, кому повезло, кто после шторма или тайфуна сумел добраться до берега.

Неожиданное открытие

Если до начала XVIII века достижение и освоение русскими американских берегов было частной инициативой отдельных лиц, то во время царствования Петра I и позднее Новый Свет – один из векторов, определяющих внешнюю политику Российского государства. Две большие Камчатские экспедиции (1725–1744) к берегам Америки под командованием капитана Витуса Беринга преследовали цель установить наиболее удобные пути для мореплавания и торговли «с тамошними обретающимися землями к прибыли Российской империи…». Процитированный текст – фрагмент указа Сената от 2 мая 1732 года.

Предполагались не только торговля, но и колонизация пустующих земель. Как правительство, так и российских купцов и предпринимателей, конечно, привлекали природные богатства Америки: плодородные почвы, месторождения золота, меди, железа, свинца, олова. Однако все это было в дальней перспективе, а первоначально главный экономический интерес русских деловых людей составлял пушной промысел. На купеческие деньги создаются артели (компании), занимающиеся добычей меха бобров, котиков, песцов и другого ценного зверя. На первых порах зоной промысла были Алеутские острова, а в середине XVIII века – Аляска. Только с 1755 по 1780 год, то есть за 45 лет, из России к берегам Америки было организовано и осуществлено 48 экспедиций. В их состав входили и специальные уполномоченные, которые имели поручение от лица царской администрации «призывать в подданство ласкою и приветом» местных жителей, что обеспечивало поступление в государственную казну немалого дохода в виде натурального сбора той же пушниной.

И вот тут-то участников экспедиций ожидало интересное открытие: обнаружилось, что среди аборигенов, помимо алеутов, индейцев, эскимосов, встречаются люди совсем иного облика – бородатые, носящие «долгое платье», православные по вере и наряду с местным наречием изъясняющиеся по-русски. Уже в XVIII веке высказывалось предположение, что это были потомки российских мореплавателей, которые еще давно пристали к американскому берегу и по каким-то причинам на родину не вернулись. Они, как свидетельствует одна из старинных хроник, соединились «с тамо жительствующими народами… у них поженились и расплодилися».

Саамская семья в Норвегии около 1900 г.

Однако со второй половины XVIII столетия русское присутствие в Америке многократно увеличивается и активизируется. И связано это прежде всего с деятельностью созданной в 1781 году крупной компании – Северо-Восточной. Она частично поглотила мелких конкурентов из промысловых ватаг (групп) и артелей, но это не значит, что теперь пушной промысел был сосредоточен только в ее руках. Полным монополистом она не стала, и наряду с ней и ее дочерними компаниями – Предтеченской, Уналашкинской и Северо-Американской действовали также самостоятельные: Северная, Курильская и другие.