Текст книги "Путин. Путеводитель для неравнодушных"

Разумная доза пофигизма

Почему народ так любит Путина? Потому что это абсолютно сказочный персонаж. Все у него плохо: вот его не берут на службу, вот он идет учиться с трудом, вот он мальчик из небогатой семьи, вот он во дворе, вот он с мальчишками, и ничего в нем особенного нет, и роста он невысокого, и на службу его с большим трудом принимают, но и то – не туда куда-то послали, и генералом он не стал, и на службе не закрепился, и в Питере его с трудом взяли куда-то работать, и в университете он никому особо и не нужен… Обычный русский парень, ничем не блистал, очень спокойный, от службы не отлынивал, но особого рвения не проявлял. И вдруг в его жизни происходит некое превращение, абсолютно сказочное построение: Родина сказала, человек встал и – смог. Это такое объединение сказки про Ивана-солдата и Ивана-дурачка. Встал и смог, когда его заметили и назначили на пост директора ФСБ. И потом, когда уже стал Президентом, – все, точка. Здесь уже все разговоры закончились. Взялся, впрягся, и вдруг выясняется, что «гигант» Ельцин, «мыслитель» Горбачев – никто по сравнению с Путиным. Потому что Путин – не номенклатурный. Он первый не номенклатурный Президент России. Вдруг выяснилось, что парень из народа лучше, чем номенклатура. И вот этот факт, что он один из нас, обеспечил ему такую колоссальную поддержку. Именно поэтому Путину все прощают; именно поэтому его все так любят и боятся, что он уйдет.

За время его существования во власти выросла новая партийная номенклатура. А он как был не номенклатурным, так и остался.

Что касается намеков на наполеоновский комплекс – вообще, в русской традиции говорить о человеке, основываясь на его физических параметрах, считается неприличным. И когда те, кто считал себя демократами (Шендерович и прочие), начинают обращать повышенное внимание на рост Путина, это воспринимается именно так. Ничего диктаторского в Путине найти невозможно. Путин позволяет по отношению к себе такие вещи, которых не позволял даже Ельцин.

Путин гораздо больше демократ, чем вверенная ему страна. Если бы он на секунду расслабился, то все бы происходило как в известном анекдоте про Леонида Ильича Брежнева, который заснул на пляже в Сочи, к нему подошла собачка и начала вылизывать анальное отверстие. Леонид Ильич во сне начинает от собачки отмахиваться и говорит: «Ну не до такой же степени, товарищи!» У челяди заметно колоссальное стремление превратить вождя в икону. Когда деятели культуры начинают писать письма – это просто «плач Ярославны». Это жуткая картина. Это зеркало, в которое страшно заглядывать. Патологическое желание челяди зацеловать до потери сознания еще несколько лет назад доходило до идиотизма, и потребовалось колоссальное усилие самого Путина, чтобы сказать: люди, не сходите с ума.

Путин как Президент пронзил абсолютно все народные стереотипы. Не очень большой – как раз такой, чтобы не быть похожим на медведя и создавать иное ощущение по сравнению с Ельциным. Не слишком молодой, но уже обладающий опытом. Любящий своих родителей и преданно относящийся к Родине. Прислушивающийся к мнению православных и сам человек глубоко религиозный, но не кичащийся своей набожностью и не заставляющий всех вокруг ходить со свечками. Да, надо признать, что и дзюдо не стало таким уж «всенародным» увлечением, как в свое время теннис. Хотя, конечно, масштаб распространения горных лыж уже превосходит все разумные пределы.

Путин совершенно архетипичен, как березка, и в то же самое время это воплощение солдата, вышедшего из огня. Он и скромный, и небольшой – совсем не Илья Муромец, скорее уж Иван-царевич. По происхождению отнюдь не аристократ, очень близок к простым людям. Все в нем какое-то правильное: парень из народа, парень из нашего города – вот это все про Путина. И это особенно чувствуется в общении с ним, чего, кстати, никогда не было ни у Ельцина, ни у Горбачева, ни у Брежнева. Всегда ощущалась дистанция, которую они умышленно подчеркивали. И они всегда разочаровывали тем, что не соответствовали твоим ожиданиям. Путин в этом плане дает намного больше, чем от него ждешь.

Владимир Владимирович стопроцентно попал в народные ожидания, особенно в главное – в закон перехода власти: преемник должен быть несколько иным. Ощущение отличия обязательно: невозможно постоянно избирать человека, который слишком похож на того, кто был избран до него. Потому что тогда надо либо опять голосовать за прежнего, либо искать существенно отличающегося персонажа. В этом плане Путину повезло, в его характере есть нечто абсолютно новое, такое русское народное, я бы даже сказал, сказочное – грамотная мера пофигизма. Он всего лишь жестко выполнял то, что ему было поручено, не проявляя излишнего рвения. Его никогда, никто и нигде не называл карьеристом.

С популярностью Путина вообще произошла феноменальная история. Из никому не известного человека, выплывшего довольно неожиданно и фактически из ниоткуда, он превратился в поистине народного Президента. Путин, как это ни странно, оказался намного ближе к простым людям, чем любой другой человек, когда-либо находившийся у нас во власти. Конечно, во многом это связано с его прошлым, таким «пацанским» – простая школа, отнюдь не элитарная; рабочий район. С тем, что его окружали представители различных национальностей, с тем, что он вырос в спортивном зале, что мечтал служить в органах и добился этого. Людям это близко. Но главное – Путин никогда не кричал о том, что он поклонник либеральных ценностей. И это очень важно, так как для наших людей либеральные ценности, как правило, не подразумевают ничего хорошего. Для многих они означают, например, необходимость воспринимать уничтожение Советского Союза как благо, а Путин всегда понимал, что это зло, так же, как это понимало и большинство россиян. Да, это объективная реальность, это произошло, но радоваться просто смешно.

Путин вообще очень четко разделяет ужасы сталинизма, с одной стороны, и величие советского народа – с другой. Так же как это делает каждый из тех, кто гордится своими родителями и не понимает, почему мы, наподобие Валерии Новодворской, должны биться в истерике и на коленях просить у Запада прощения. Тем самым образ Путина исключительно метко попадает в сложное и, если угодно, амбивалентное сознание русского народа. Да, мы такие, мы сложные. И у нас такой же непростой Президент. Это на Западе он кому-то может показаться непонятным, для нас же он абсолютно внятен и разумен. Правы те, кто говорит, что Путин диктатор. Путину действительно близка диктатура закона. О чем он честно и заявил в самом начале своей работы: «В стране должна быть только одна диктатура, это диктатура закона». Другой вопрос, реализуется ли это на практике? Ответ очевиден – к сожалению, пока нет. Почему и как – ответ на это тоже во многом кроется в характере Путина. Знаете, какое основное изменение он привнес в жизнь страны? Главное изменение, произошедшее после прихода Путина к власти, – это возврат государству государственности. Путин оказался носителем государственной идеи, правда, невольно став при этом представителем интересов чиновников. В результате нахождения Путина у власти произошла, если угодно, чиновничья контрреволюция. И это отнюдь не означает чего-то плохого. Раз у нас была олигархическая революция, то даже хорошо, что она завершилась, просто она завершилась чиновничьим переворотом – на место армии олигархов пришла орда чиновников. К сожалению, народ только сейчас, постепенно, по чуть-чуть начинает получать хотя бы малую толику богатств. Формально, если посмотреть, какое количество людей получало его при олигархах, а какое при чиновниках, то, конечно, при чиновниках это количество стало чуточку больше – потому что самих чиновников больше. Но для тех, кто не встроен в эту систему государственного распределения, все осталось по-прежнему, и фамилия Зурабов им не менее ненавистна, чем фамилия Ходорковский.

Какими качествами должен обладать грамотный руководитель государства?

Смелостью, умением быть справедливым. Понимание справедливости не является юридической категорией. Это категория нравственная, и для реализации нравственной идеи Президент вынужден идти через механизмы права, через механизмы, прописанные в юриспруденции. Он не может не осознавать понятия справедливости, но при реализации обязан базироваться на законах. Самое главное качество, которым должен обладать руководитель государства, – это иметь совесть и не стесняться ее слушать. Иметь возможность в какой-то момент времени сказать себе: это правильно, а это – неправильно. Знаете, я очень не люблю Михаила Борисовича Ходорковского. Я знаю все, что происходило с ЮКОСом (и внутри ЮКОСа), много чего знаю, и меня это дико раздражает. Но то, как с ним боролись, – это было неправильно. А я не считаю, что можно неправильно добиваться правильных целей. И во многом то, что сейчас происходит с коммерческими структурами, – это последствия того, что не те и не так боролись с плохими людьми. Вот что важно. Надо – чистыми руками…

Однако самое главное, что сделал Путин, – вернул россиянам чувство гордости. Путин – живой, настоящий, былинный богатырь для общественного сознания. Он покарал злодея – Шамиль Басаев мертв. Он поставил американцев на место – сказал им в лицо все, что думает. И он выиграл Олимпиаду 2014-го! Путин за время своего правления сделал все, что обещал. И вообще все его проблемы оказались разом решены – он ведь расправился с олигархами! Между прочим, ни один из предыдущих политических деятелей до него – ни Горбачев, ни Ельцин – ничем подобным похвастаться не могли. Более того, тот же Ельцин оставил страну с унизительным Хасавюртовским миром, который для русского человека не что иное, как наглая пощечина. Горбачев и вовсе развалил страну. Путин же войну выиграл и переломил отношение к России, жестко изменив внутреннюю конфигурацию власти и заставив международное сообщество вновь рассматривать нашу страну как независимого и сильного партнера.

У Путина есть это понимание – кто ты и зачем ты. И оно, конечно же, немаловажно. Вся современная политика Путина, вся его сила и вся слабость заключены в понимании того, откуда он идет, в опыте борьбы с олигархическим прошлым и невозможностью опереться на класс или структуру. Он всегда опирается на друзей, именно поэтому они для него так важны. По этой причине всегда рядом и Греф, и Сечин, и Медведев. Это люди разного возраста, они принадлежат разным системам отношений, но это внешний круг. Существует еще внутренний круг – круг близких друзей. Ну, например, человек, с которым Путин вместе занимался дзюдо, Василий Борисович Шестаков, который за сам факт того, что он занимался борьбой с будущим Президентом, стал депутатом Госдумы и чувствует себя отлично. Все прекрасно понимают реальные возможности Василия Борисовича. Он очень милый человек, замечательный спортсмен и тренер, но его вряд ли можно назвать сильным партийным организатором. Причем Путин все хорошо понимает, встречается с ним, выслушивает. Смешно, конечно, было бы думать, что со стороны близких друзей существует принципиальное влияние на позицию Президента, но он никогда их не выкидывает, он хочет быть уверенным в том, что у них есть кусок хлеба. Многим кажется, что друзьям Путина позволительно в общении больше, чем ему самому.

Друзья могут с ним спорить, могут ругаться, могут выказывать свое отношение, и надо отметить, что иногда ситуация бывает поистине забавной. Например, Герман Оскарович Греф рассказывал мне, как однажды он поехал к Путину на встречу. Греф только что прочитал рассказ Задорнова, а будучи очень увлекающимся человеком, он оказался настолько поражен этим произведением, что очень хотел Путину его прочитать. Он приехал в Ново-Огарево и говорит (не буду уточнять, как они общаются – на «ты» или на «вы»): «Слушай, я тут прочитал замечательный рассказ…» А Путин ему отвечает: «Гер, у тебя есть полчаса. Хочешь – рассказ читай, хочешь – пляши, хочешь – об экономике поговорим!» Чтобы так ответить, надо, конечно, иметь неформальные отношения и систему.

Я помню, каким тяжелым ударом был для Германа Оскаровича момент, когда ему показалось, что впервые за всю историю их отношений Путин его, скажем так, сдал. Потом стало ясно, что, к счастью, это не так. Но момент был очень тяжелым, и, кстати, тогда я убедился в том, как интересно работает чиновничий аппарат.

Наша встреча проходила в Сочи. Мы приехали в этот город по приглашению Президента, целая команда журналистов. Как часто случается, это была поездка агитбригады – Президенту скучно, надо его развлекать. А это был как раз тот самый момент, когда все критиковали Грефа, когда вскрылись жуткие проблемы с таможней, когда таможню у Грефа забрали и состоялись аресты на Дальнем Востоке. Тяжелая ситуация. Мы сидели на встрече, и до меня выступал Михаил Леонтьев, который напористо критиковал политику Алексея Кудрина. Затем я попросил слово и очень жестко выступил в защиту Германа Оскаровича. Интересный момент: Путин все время «пробивал» меня – насколько я владею вопросом. Я говорил ему, что в России граница – это особая тема, что на таможне работать невозможно.

– А почему? – спросил Путин.

Я рассказал ему о том, как работали с контрафактом, как контрафакт продавали, через какие структуры.

– И вообще, – говорю, – бизнес в нашей стране связан с судебной системой.

Он говорит:

– Что вы имеете в виду?

– Ну, вы же знаете, – отвечаю, – сколько у нас стоит судебная структура?

– А сколько? – поинтересовался Президент.

Я назвал цифры оплаты в первой инстанции. Путин замечает:

– Похоже! А судье?

Я ответил.

– Похоже! – говорит Президент. – А еще выше?

– Слушайте, – говорю, – выше всех находитесь вы!

– Интересно, а со мной как?

– С вами, – отвечаю, – очень просто. Все адвокаты делятся на две категории – те, которые знают, кому надо занести деньги, и те, которые знают ваших друзей.

– Так! И как дальше?

– У тех, которые знают ваших друзей, начинается позвоночное право, то есть телефонный звонок. Это дорого!

– Сколько?

– Ну, от миллиона.

– Ну да, похоже.

С этого момента Путин стал слушать очень внимательно, понимая, что я четко знаю, о чем говорю. К сожалению, я действительно прекрасно знаком с этой темой. И я тогда очень резко защищал Грефа, говорил, что это на редкость честный человек и блестящий министр. Такими министрами нельзя разбрасываться, и вообще не должна создаваться ситуация, при которой он не только сам захочет уйти, но и появятся весомые основания для ухода. Путин выслушал. Через несколько дней раздается звонок – звонит пресс-секретарь Германа Грефа:

– Слушай, Володь, интересно: мне тут сказали, что у Путина абсолютно все защищали Грефа, один ты был против.

– Кто сказал? – удивляюсь.

– Алексей Алексеевич Громов.

– Ну, вряд ли!

Действительно, позже я общался с Грефом. Он рассказал, что у него состоялась беседа с Громовым на этот счет, и тот заметил: «Ну, может быть, я что-то перепутал!» Надеюсь, что он действительно что-то перепутал.

Я часто говорю с Германом Оскаровичем о Путине, и у Грефа всегда звучит не просто уважение, а, я бы сказал, абсолютно искренний пиетет: если бы не Путин, Гера уже давно бы работал в какой-нибудь частной структуре и был очень богатым человеком. Но он чувствует не только колоссальную ответственность перед страной, но и желание не подвести Путина, к которому относится как к учителю и близкому другу. Такое отношение вообще характерно для команды Путина. Это люди, которые вместе с Путиным или Собчаком прошли огонь, воду, медные трубы и предательства. Оказавшись на самом верху власти, многие из них не выдержали испытания деньгами и славой, но их все равно объединяет нечеловеческая преданность вождю – нечеловеческая преданность Путину.

Хорошо ли это? В целом, это не категория «хорошо или плохо», этот факт просто многое говорит о них и о самом Президенте. Ведь что такое эта преданность? Это как у боксера клинч: они настолько близко пытаются к Путину подойти, чтобы у него не осталось возможности вернуть их на дистанцию удара. А многие из них заслуживают удара. Многие предали его хорошее отношение и стали не просто обогащаться, а устраивать из страны откровенную кормушку. Прикрываясь борьбой с олигархами, они вытворяют такие фортели, что можно только диву даваться. И Президент это позволяет. Возможно, потому, что Владимир Владимирович всегда испытывал уважение к отчаянной смелости. Умение не сдавать своих ему очень импонирует в людях. Я знаю, что в какой-то момент времени решался вопрос по сенатору Сабадашу. Когда с Сабадашем все было плохо и стало понятно, что его вот-вот могут вообще «закрыть», за него вступился не кто-нибудь, а, как говорят, сам господин Н., который сказал: «А я его не сдам! Я его знаю много лет, он очень давно с нами, я знаю, что он очень хороший человек, и я не верю в те глупости, которые про него рассказывают». Конечно, это абсолютное мальчишество, но мальчишество, которое вызывает глубочайшее уважение и признательность. Это же идет из уст человека, который, узнав, предположим, что Путину нужно, чтобы он выпрыгнул из окна двадцатого этажа, даже раздумывать не будет – через мгновение будет лететь! Настолько эти люди преданы Президенту!

А в окружении Ельцина таких людей не было – Ельцин всегда сдавал свою команду. Путин свою команду никогда не сдаст – и в этом его слабость. Ведь, еще раз повторюсь, зачастую надо бы врезать кое-кому по башке, а этого не происходит. Но, с другой стороны, и в ближний круг такие люди не попадают. Близкие к Путину, но не имевшие с ним общего прошлого люди не ощущают себя вхожими в этот круг. Ни Сурков, который проводит с Путиным уйму времени, ни Громов не смогли стать настолько близкими ему по духу, как те, с кем Путин вырос, служил и прошел тяжелые коммерческие годы в Питере. Для последних, кстати, страна выглядит совсем по-другому, для них открыты иные возможности. Когда смотришь на руководителей крупнейших компаний и понимаешь, что в их географии нет моментов пересечения с географией Путина, сразу становится ясно, что и шансов укрепиться на высоких должностях у них тоже не будет. Понятно, почему это делает Путин, – он хочет, чтобы на подобных должностях стояли люди, лично преданные ему, с которых, как ему кажется, можно спросить и которые, как он надеется, являются людьми глубоко порядочными. И это, наверное, справедливо. Но в то же самое время такой подход колоссальным образом ограничивает возможности карьерного роста для всех остальных граждан России.

Может, в России так принято – набирать своих? Нет – и не принято, и, конечно же, в долгосрочной перспективе никак не оправданно. Путин это понимает, поэтому, например, общая структура «Единой России» именно такова. Не должно быть никаких иллюзий: «Единая Россия» – это партия Путина. Это принципиально важно! Это партия, которая выполняет просьбы Путина, которую Путин строит под себя и постоянно использует в качестве плацдарма для экономических и политических реформ. Если угодно, для обкатки некоторых политических решений. Поэтому ни «Справедливая Россия», ни какая бы то ни было другая партия, как бы они ни пытались казаться близкими, таковыми не являются. И именно поэтому столь важны для руководителей «Единой России» встречи с Путиным. Принципиально важны! Хотя, конечно, тот факт, что Сергей Миронов создал свою партию, свидетельствует о том, что в России будет больше чем одна партия, приближенная к Кремлю. Но я бы не стал преувеличивать степень близости последней.

Но с какого момента Путин теряет доверие к своим друзьям? Где та грань, когда ты говоришь, к примеру, любимой собаке: «О! Ты становишься опасной!»? Это происходит, когда она пытается тебя укусить, когда начинает тебя рвать.

И здесь не случайно то, что при разрешении многих споров Путин всегда берет паузу: собирает информацию, следит за развитием событий, ведет себя абсолютно как дзюдоист. Во всех движениях видно его спортивное начало, он борется до последней секунды. И когда идет борьба за позицию, за захват, он ждет движения противника, анализирует его и реагирует тогда, когда приходит время, но очень часто и очень профессионально держит паузу. Важное умение Путина во всех конфликтах – держать паузу. Поэтому никогда не угадаешь развитие событий по-путински: всегда предсказывают какие-то сроки, которые оказываются неправильными, фамилии, которые оказываются не теми. Путин оценивает ситуацию по иному категориальному ряду, нежели большинство российских политиков до него. Он всегда привносит тот фактор, который был убран из политики Волошиным.

Волошин является очень сильным теневым политиком, деятелем, который вывел из политики понятия «моральный» и «аморальный», но оставил иные: «технологичный» и «нетехнологичный». Путин возвращает в политику понятие морали, но привносит туда иные краски. Он все время смотрит на морально-нравственную составляющую того или иного дела. Для внешнего мира у него всегда есть один и тот же ответ: суд. Если возник какой-то скандал, то обращайтесь в суд, пусть суд решит. Что с точки зрения логики и права безупречно, но в условиях более чем специфической системы России (хотя она постепенно и выздоравливает) звучит отсылом в никуда. Иными словами, политкорректно, но не очень реалистично.

На самом деле то, что происходит в политических кругах, – это всегда сбор Путиным информации по реальной мотивации поступков и понимание, есть там предательство и обман или нет. И к большой чести Путина как личности надо отметить, что он не принимает решений под давлением, то есть не позволяет оказывать на себя избыточное эмоциональное влияние. Хотя, с другой стороны, многие начинают этим пользоваться, публикуя компромат на людей, которые, как им кажется, могут быть назначены, засвечивая фамилии, как бы пытаясь вынудить Путина принять решение (зная, что Президент к этому относится крайне негативно), и тем самым пытаются не допустить этих людей до власти. Боязнь Президента оказаться под давлением врагов или манипуляторов общественным мнением является важным фактором. Достаточно изуверский подход.

Как говорит Сергей Борисович Иванов: «Путин не любит победу нокаутом. Путин всегда предпочитает победу по очкам». Когда возникло, например, противостояние спецслужб, Путин никогда не давал одной группе забить другую. Он, проанализировав, подождав, использовал возможность развести противоборствующие группировки и прийти к победе – но по очкам, не через нокаут. Это очень важный момент, потому что часто в ближнем окружении Путина возникают вот эти ссоры и склоки, и их он всегда разрешает с базовой позиции.

Это очень серьезная тема – разрешение споров и конфликтов в окружении Путина. Повторюсь, Путин может простить все, кроме предательства по отношению к себе. Он может простить небезупречность, он может простить слабости, может простить неэффективность, невозможность справиться с той или иной задачей. Но чего Путин не прощает никогда – это предательство. Причем предательство может быть совершенно разным. Как, например, в случае с Леонидом Геннадьевичем Парфеновым.

Многие почему-то считают, что Парфенов был чуть ли не последним представителем свободной журналистики, вместе с Савиком Шустером, что, вежливо говоря, весьма далеко от действительности. Напомню, что после того как старая команда НТВ ушла сначала на канал ТНТ, а потом на канал ТВ-6, который позже стал каналом ТВЦ, активней всех там бегал и кричал «Нет, нет, мы не смеем бросать Гусинского!» именно Шустер, первым ушедший на новое НТВ к Йордану. Позже к нему присоединился и Леонид Геннадьевич Парфенов. Так вот, Парфенов всегда хорошо знал правила игры, но ему на пятки очень плотно наступала программа Герасимова, который, помимо всего прочего, исполнял роль его непосредственного начальника. Когда тогдашний руководитель НТВ Николай Сенкевич был за границей, господин Парфенов запустил бомбу – поставил в эфир на Дальний Восток интервью с вдовой убитого Яндарбиева, которое он снял не без помощи Администрации Президента, выставившей единственное условие – не показывать интервью до вынесения окончательного приговора. Дело в том, что по законам Катара эмир не имеет права помиловать обвиняемого в случае, если члены семьи жертвы публично заявят о том, что они против помилования. Поскольку речь шла о жизни российских граждан, обвиняющихся в убийстве Яндарбиева, очень важно было соблюсти все формальности. Но Леонид Геннадьевич решил по-другому. Он, несмотря на договоренности, все же показал этот сюжет до оглашения приговора и стал ждать реакции. Реакция последовала незамедлительно – был, как говорят, звонок из Кремля, и Герасимова попросили снять сюжет из эфира.

Парфенов согласился это сделать, но попросил начальство выдать ему письменное распоряжение. Герасимов допустил ошибку и требуемое распоряжение выдал. Парфенов тут же переслал его в газету «Коммерсантъ», чего не имел права делать, так как все работающие на НТВ подписывали эксклюзивный договор о неразглашении внутренней документации – это нормальная практика во всем мире. «Коммерсантъ», конечно же, с радостью вцепился в эту историю. Парфенов, выйдя в прямой эфир, сюжета не дал, хотя по закону о средствах массовой информации вполне мог его поставить или хотя бы сказать, что ему это сделать запретили, после чего обежал практически все важные кабинеты. Я знаю это точно, поскольку он заходил и к Грефу, и ко многим другим моим друзьям – просил о помощи. Но тут была совсем другая ситуация – фактически Парфенов ради попытки снять неугодных ему начальников не только нарушил установленные с Кремлем договоренности, но и подверг людей ненужному риску, чем бесповоротно подтвердил, что ему нельзя верить. Он-то был уверен, что общественность выступит за него и потребует смены Герасимова и Сенкевича. Однако Сенкевич, поступив как настоящий воин, проявил твердость и тут же уволил Парфенова за нарушение закона. Сам Путин и его окружение отнеслись к происшедшему не как к внутрителевизионной склоке, а как к несоблюдению договоренностей, как к факту предательства, где во имя абстрактных телевизионных целей жертвуют конкретными человеческими жизнями, жизнями наших офицеров. И это уже за гранью. Кремль ни в коей мере не настаивал на увольнении Парфенова – просто он его не восстановил. Кремль ведь не всегда запрещает, иногда он всего лишь убирает руку. А если ты изначально приходишь туда с просьбой о помощи, то после таких жестов, конечно же, начинает казаться, что ты теперь в страшной опале и гонении.