Текст книги "Ссыльнопоселенец. Горячая зимняя пора"

Пропустив мимо себя все сани обоза и перебросившись парой фраз с волонтерами и возничими, я встал на полозья завершающих обоз саней.

– Ну, как дела? – Я вытащил из рук моего чернокожего напарника бутыль с местным вискарем и отхлебнул глоток. Алкоголь огненным комком прокатился до желудка и растекся теплом. Неплохо, право слово.

– А то не видишь? – Негрилла ткнул пальцем в трофейных лошадей, которых привязали к задку этих и впередиидущих саней. Удирая, уцелевшие бандиты не успели забрать всех лошадок, обозу достались семь кляч разной степени потрепанности. Ну как кляч? По сравнению с нашими лошадьми: у нас в обозе кобылы отменные. – И вот! – Толстый черный палец с розовым ногтем уткнулся в грудой лежащие на санях трофеи. Несколько дробовиков, те же спенсеры, старые револьверы. Брезентовые патронташи, оружейные пояса, ножи, котелки, какие-то мешки с припасами. Даже кованая тренога для котла и то лежала. Ну, тоже трофей, тоже стоит денег.

Майкл сидел гоголем. Именно он здесь командовал и принял бандитов в штыки. И командовал успешно: у нас только несколько обозников, покоцанных выколотой пулями щепой с бортов. У саней хоть борта и не из сталепласта, но из толстого хорошего дерева. Как показала эта перестрелка, для картечи и мягких револьверных пуль весомая преграда. Неплохо обозники отстрелялись, кстати. Четверых сняли и добили сосредоточенным огнем. Так что и тут облом, никаких «языков». Мертвого ведь теперь не допросишь.

– Держи, офицер. Может, поможет. – Возничий Климент Ефремов перебросил мне старую, основательно потертую и засаленную брезентовую сумку. – Тут какие-то бумаги, может, что выловишь. Но, пошла!

– Поглядим, спасибо. – Я расстегнул латунный замок и заглянул внутрь. Точно, куча каких-то писем, что-то еще. – Сдам шерифу, пусть ломает голову. Его работа.

– Точно, ему за это деньги платят, – хмыкнул Майкл, разваливаясь на соломе и закидывая ноги на трофеи. Приглашающе похлопал по соломе рядышком. – Садись, партнер. В ногах, как вы русские говорите, правды нет.

– Ну, мало ли что и кто говорит. Главное, не говорить слишком много. – Я усмехнулся и выдернул из-под напарника заинтересовавший меня ружбай. – А это что за агрегат? Спрингфилд? Надо же, откидной затвор. Майкл, что за недотепы напали на нас? Ни одной болтовой винтовки, сплошь американский Дикий Запад! Тебя ни на какие мысли это не наводит?

– Наводит, – согласно кивнул напарник, раскуривая сигару. – Форт-Вашингтон. Там, и только там, продают всевозможное старье с уклоном в американскую седую древность. Знаешь, я вот понять не могу – неужели на Вашингтоне и Линкольне так много фанатов этого самого Дикого Запада?

– А аллах его знает. – Я все-таки уселся на сани и пару раз прикинул винтовку к плечу. – Заберу в коллекцию? Дома я за нее или мосинку, или «француженку» короткую отдам.

– Да бери, не жалко. Тем более что не мое, из общих трофеев. Клим, не возражаешь?

Возница спокойно обернулся и глянул на винтарь в моих руках. Покачал головой.

– Нет, господа полицейские, мне такой хоккей не нужен. У меня моя длинная «француженка», и мне ничего другого не надо. – И я похлопал ладонью в рукавице по ложу восьмизарядного Лебеля.

Тем временем мы доехали до раскрытых ворот, в которых все наше длинноствольное оружие опломбировали и пропустили обоз в факторию.

– Ну вот, сюда приехали. Осталось отсюда уехать и добраться до дома. – Я погладил по голове Герду и подмигнул Грессии. – Не переживай, hermanita, доберемся.

– Я не переживаю, – гордо задрала носик девчонка и, фыркнув, засмеялась, когда Герда лизнула ее в самый задранный нос. После чего началась борьба с потютюшками между голованой и человечкой.

Hermanita показала себя смелой девчонкой, тоже стреляла по бандитам, лежа в санях, высунув руку с револьвером и стреляя куда-то в ту сторону. Конечно, вряд ли в кого попала, кроме ворон, но сам факт! Молодец девочка!

– Шейла Брауберг. – Я поглядел на стоящую передо мной девушку. Темно-рыжие волосы цвета старой бронзы, кареглазая. Высокая, статная, длинноногая. Пластичная и гибкая. Характерец еще тот, похоже, настоящая дикая кошка. Сейчас стоит и чуть не фырчит. – Вы выкуплены городом Звонкий Ручей. По доставке в город будете определены и заключите с городом договор о погашении долга. Проходите, садитесь.

Девушка прошла мимо и уселась на длинные скамьи, расставленные вдоль стен этого длинного холла. Нормальное такое помещение, высокое, плохо освещенное. Самый раз для работорговли. Прямо Себастьяном Перейрой себя чувствую. Только негритянок всего четыре. Остальные или европейки, или азиатки. Или не поймешь кто.

– Кетлин Йохансон. – Передо мной стояло чудо с зелеными волосами и желтыми глазами. Блин, и тут эти оторвы генномодифицированные. Интересно, сколько у нее сисек, две или больше? Последний писк до окончания моей прошлой жизни среди таких девиц был – трехсисечье. Хотя вру, такое было лет восемь назад. Сейчас делают еще хвостик такой, демонический. Откуда знаю? Ну, кроме того что об этом с неделю трындели все новостные каналы, еще угораздило спутаться с такой девицей в увольнительной. Еще рядовым, и только-только стал служить абордажником после учебки.

Ева, так звали ту чумную девчонку. Стройная, длинноногая, с роскошными фиолетовыми волосами и красными, чуть светящимися в темноте глазами. Она обкуренная, размазывая кровавую юшку по лицу, пыталась отмахаться от троицы гопников, которые тащили ее в древний минивэн. Ну, я такой красивый и вписался. Выдал пару крутых плюх правому и левому и словил очень нехилый такой хайкик от третьего. Конкретно словил, полный нокаут. В себя пришел через минутку, а девица лениво пинает хладную тушку этого кикбоксера.

Она ему левым, «скрученным», то есть поставленным на максимальную мощность, станнером мозги сожгла. Успела достать из-за пазухи, пока он мной занимался. Та сладкая парочка, которых я вырубил, очухалась. И злобно так на нас посматривают. А Ева им ласково:

– Сложили бабки, дурь, стволы вот сюда, – и носочком своего шуза показывает на спину кикбоксера. А после того как обобрала незадачливых насильников, шарахнула в них оглушающим разрядом и повернулась ко мне: – Ну что, солдатик? Ты такие кары водишь? Если да, то погнали вниз, курнем и потрахаемся.

В общем, свалили мы оттуда на угнанной тачке, с пакетом травки, хоть и выращенной в искусственном грунте, но улетной, и парой бутылок жуткого пойла. И я с Евой до утра кувыркался в минивэне, припаркованном на нулевом уровне, в развалинах старой фабрики. А что, классная девчонка. Ну да, чокнутая, зато веселая, страстная. И третья сиська ей совсем не мешала, напротив, было здорово прикольно. Чуть не опоздал из увольнительной. Пару месяцев мы периодически встречались, она пригоняла этот старый минивэн, уже раскрашенный психоделиками из ее банды, и мы гудели в развалинах нулевого уровня Нового Шанхая.

А потом ее убили, с парой ребят из ее банды. Я на вахте был месяц, на станции, вернулся, а ее нет. Только капсула в стене кладбища в Новом Шанхае. Так, хорош воспоминаний, эта оторва заждалась.

– Сколько сисек, Кетлин? – не удержавшись, спросил я. Ну ни хрена не видно под паркой, только то, что они есть.

– Три, командир. Хочешь пощупать? – съязвила модификантка и, распахнув парку, задрала свитер. – А хвоста нет, не успела вырастить.

– Класс! – Я поднял большой палец. – Но пощупать не могу, я на службе и почти женат. Так что оставь свою роскошь какому-либо счастливчику. Проходи. А сиськи классные!

Ну да, отличные титьки. Главное, что это чистая девка, не кастрат-переделка. Значит, рожать сможет. Это основное условие нашего города. Здоровая детородная особь женского пола не старше сорока пяти лет. Кстати, по нынешним временам совершенно не возраст для женщин, они и в сорок пять как двадцатипятилетние выглядят.

Усмехнувшись, Йохансон поправила одежду скованными руками и прошла в холл, усевшись неподалеку от Шейлы. Все девицы были в стальных наручниках. Да только наши щелкнули клювом, не оговорили на этот раз в договоре с Медвежьим, что наручники являются собственностью города. Перед выходом придется с девиц снять железо и вязать руки веревочными путанками. Ну, в принципе никакой разницы.

– Полина Морозова. – Я поднял глаза на пухленькую, белобрысую и голубоглазую ссыльную с Матрены. Планета вроде как русского сектора, но заселена сектантами-«последышами». Ну, «Последующие за Господом нашим», странная секта, которая запрещала большинство достижений современной цивилизации. Набрала около семидесяти годов назад нехилую мощь на Земле, на территории России. Около семи миллионов «последышей» начали бузить, требуя землю, «чтобы жить по Его заповедям».

Ну, им и предоставили землю. На кислородной планете, на краю русского сектора Федерации. Всех и переселили, оставили на полста лет. И здорово удивлялись пятьдесят годов, что они не вымирают. Удивлялись до тех пор, пока не получили ультиматум от планет Протектората Русской Армии – или обеспечивают нормальное функционирование государства на Матрене, со всеми благами и обязанностями, или эту планету и ее жителей забирает Протекторат.

Интересно, что натворила эта пухлая симпатяшка?

– Проходи. Следующая! Ким Ын Ли. – Кореянка, но с Верной, тоже планеты русского сектора. Красивая девица, очень. Густые черные волосы, темно-карие глаза, лицо красивое, вот про фигуру ничего не скажу. Надо было заставить девок снять парки, но хорошая мысля приходит опосля. – Проходи, садись. Так… Зилола Фатих!

Ко мне подошла красавица-брюнетка. Однако… городу достался неплохой улов. Если еще эти оторвы, сумевшие получить немалые сроки на своих планетах, успокоятся и займутся делом, будет здорово. Классные девки, ничего не скажешь! – Проходите, Зилола, садитесь.

Я не стал рассказывать каждой, что ее ждет. Вместо этого прогнал их всех мимо стола, оглядывая и просматривая в делах степень тяжести совершенного. Ну надо же хотя бы приблизительно понять, чего стоит ждать от этих красавиц.

Около часа визуального знакомства, после чего я встал и прошел пару раз туда-сюда мимо сидящих на скамьях молодых женщин. М-да, и хрен скажешь, что этот цветник осужден за особо тяжкие преступления на пожизненное или на смертную казнь. Жаль, очень жаль, что в папке нет приговоров и статей, это облегчило бы понимание.

Хотя чего я? Даже Вера, хоть и отменили ей приговор, но тоже статейка у нее ой-ей. Тут, на этой планете, нет ни одного не получившего серьезнейший срок. И, например, финансовое мошенничество по тяжести последствий может оказаться серьезней простого убийства. Я знаю одного кадра, который прокрутил аферу, из-за которой обитатели станции просто погибли. Полторы сотни человек раз – и все. Никто не ждет удара от своих.

Пройдясь еще раз, я остановился посредине и заложил большие пальцы рук за оружейный ремень. Есть у меня такая привычка, со службы осталась.

– Итак, дамы! Вы все выкуплены городом Звонкий Ручей у ваших правительств и являетесь должницами. Ваши приговоры остались в прошлом, теперь вы будете жительницами нашего гостеприимного городка.

Вы по прибытии в город подпишете договор, в котором обязуетесь в течение двадцати пяти лет вернуть выплаченную за вас сумму в городской бюджет. Это достаточно реально, хоть и не сказать, что слишком легко. Но свобода того стоит. Да-да, леди, свобода. Над вами не будет надсмотрщиков, клеток, тюремщиков. Вы будете свободны в своей жизни, свободны жить, свободны в выборе спутника жизни. Кстати, за рождение первого ребенка (разумеется, как жительницам города) с вас спишут четверть суммы. За рождение второго еще четверть. За рождение третьего – с вас спишут весь долг. Разумеется, вы должны будете растить детей, воспитывая и холя их. Учтите, что хоть у нас и нет ювенальной юстиции, правила воспитания детей в городе есть. Они должны быть любимы, сыты, одеты, обучены. – Я поглядел на сморщившуюся молодую девчонку Иннес Гонсалес. – Кто не хочет семьи и детей, та просто выплачивает долг по обычному графику. Работы в городе хватает, можете не волноваться.

– А если я не хочу работать поварихой или швеей? Я, может быть, элитная проститутка? – откинувшись, чтобы все видели ее высокую грудь в распахнутой парке, спросила рыжая девица. Как ее? Хелен Шульц.

– В городе есть несколько публичных домов. Пожалуйста, если вы предпочитаете работать на спине под клиентом, то и вам найдется дело. – Я усмехнулся, вспомнив пару посещений этих заведений. Разумеется, строго по работе.

Кстати, у Веры есть три ученицы от этих контор. Ну, в салоне красоты, которым она заведует.

– Итак, продолжу. Милые дамы, прошу вас учесть, что эта планета является планетой-тюрьмой. Здесь абсолютное большинство жителей являются осужденными за тяжкие и особо тяжкие преступления. Учтите это. Да, вам может казаться, что мы здесь вежливые и мирные, но человеческая жизнь тут стоит ровно столько, насколько вы готовы ее отстаивать. Ну или жить в городе вроде нашего, где существуют жесткий закон и порядок. Вы наверняка слышали перестрелку? – Девицы оживленно зашушукались и закивали. – Так вот, это была засада, чтобы уничтожить наш обоз. После уничтожения обоза вас бы через три дня выставили на улицу, за ворота фактории. И путь ваш был бы один – на правый берег Великой. Вы спросите, какая разница? Разница в том, что у нас вы должницы, а там будете рабынями. Учтите это.

– А если я не захочу жить в городе? – выкрикнула шатенка, с которой я познакомился первой, Шейла какая-то. Блин, ну не настолько я еще полицейский, чтобы запоминать фамилии с первого раза.

– С вами будет заключен договор о выплате долга и процентов. Проценты высокие плюс обязательно нужен будет поручитель, причем поручитель кредитоспособный. То есть слово которого не подвергается сомнениям. И после этого вы свободны в выборе места проживания. – Я поглядел на зло сузившую глаза девушку, с усмешкой выслушал недовольные перешептывания на заднем ряду (слава моим возросшим сенсорным способностям!) и продолжил: – Девушки, вас никто не неволит. Но вас вытащили из петли или газовой камеры за деньги. За большие деньги. И вы просто должницы.

– Я бы лучше в одиночке просидела, – зло выкрикнула сзади молодая шведка. – У нас хоть нейросети частично активированы у заключенных. А тут… тут глухая грязная дыра!

– Тут можно жить, и жить хорошо. Нейросети не самое главное, а сетевые игры никогда не заменят реальной жизни. У вас в любом случае будет шанс это проверить, так как минимум двадцать пять лет вы проведете здесь. Это как раз тот срок, который необходим вам для того, чтобы иметь возможность подать прошение о помиловании. – Я оглядел девушек, сидящих в полутемном холле. Слова гулко падали в большом помещении, отражаясь от стен и сводов крыши, под которыми висели вязанки сушеной рыбы. От этого в холле стоял терпкий аромат солонины.

– А если мы не захотим платить? – это одна из девяти китаянок. Кстати, надо будет с ними потом отдельно переговорить, Грессия после беглого осмотра, сделав большие глаза, успела мне шепнуть одно слово: триада.

– Тогда вас будут судить. Что присудит вам судья – не знаю. Наверняка штраф плюс еще что-нибудь. Общественные работы, порку кнутом, долговую тюрьму. Не знаю, я один из помощников шерифа, всего-навсего. Мое дело и дело моих товарищей – доставить вас в город. – Я подошел к тяжеленному стулу и, развернув его, уселся верхом, положив руки на спинку. – Дамы, хочу вас предупредить. Вы все, точнее, многие из вас считают себя очень крутыми. Вероятно, там, где вы жили, так и было. Но тут… тут, дамы, вся планета заселена теми, кто совершил тяжкие преступления. По злому умыслу, случайно, из мести или отчаяния. Вы здесь одни из многих. Свои среди своих, равные среди равных. Тут не станут звать полицию: если вы решите ограбить – вас убьют. Если вы захотите кого-либо убить, помните, что это правило тут играет в обе стороны. И получить при этом пулю или четверть метра каленой стали в живот – вполне вероятно. И при этом закон (если он есть, разумеется) защищает того, кто обороняется. Если вы затеяли драку в салуне – виновны вы. И будете платить. Если вы взялись за оружие и хотели кого-то убить из корысти или просто желания позабавиться – вас повесят. Суд будет коротким, но справедливым. Вас привезли сюда на коптере, и вы не видели этого мира за пределами фактории. Погодите куда-либо бежать, не торопитесь. Приедете в Звонкий Ручей, заключите договор, а там осмотритесь как следует. Кстати, после заключения договора вы станете полноправными горожанками и сможете купить любое оружие. Но, разумеется, будете отвечать за последствия.

– Любое? То есть этот ржавый хлам? – Одна из пока поселенок пренебрежительно указала на мои револьверы.

– Хм… – Я неторопливо вытащил короткоствольный «тейлорс» и внимательно осмотрел. После чего достал смит-вессон, тоже осмотрел, переломил и прокрутил барабан, собрал револьвер и, картинно крутанув на пальце, спрятал в кобуру. – Ржавчины нет, слава богу. А то я испугался. А что до хлама – сегодня я убил из этих пистолетов четверых. Да, конструкция древняя, мощность по сравнению с современными пистолетами меньше раз в двадцать, но этого достаточно, чтобы надежно убивать. Как гласит древняя американская поговорка: «Бог создал человека, а полковник Кольт дал ему равные шансы». Так вот, это поговорка как раз про такие пистолеты.

После чего вновь неторопливо прошелся мимо сидящих поселенок. Блин, чувствую себя как на лекции в колледже, где разок пришлось выступать перед студентками. Там, правда, девицы решили меня засмущать и типа пристально меня разглядывали. Но абордажники просто так даже красивым девчонкам не сдаются! Так что я сразу после лекции рванул в бордель, пар спускать.

– Итак! Дамы, завтра мы выезжаем отсюда. В обозе вы будете ехать по пять или шесть человек на одних санях. Сразу определитесь, с кем бы вы хотели ехать и с кем бы не хотели. Из вас, разумеется. Кроме того, на санях будет возничий и сопровождающий. Без обид, но до города вы будете ехать со связанными руками. Наручники с вас снимем перед выездом. И будете привязаны еще к саням. Мне только проблем с вами не хватает. Сразу по приезде вас развяжут, и делайте что хотите, наша задача на этом закончится. На привалах и ночевках вы также будете связаны группами, так что пописать-покакать будете ходить мелкими группами. – Я поглядел на здорово недовольных поселенок и продолжил: – Так, дамы, внимание! Я еще не закончил. На улице зима. Вы одеты (кстати, за счет города) достаточно тепло, но в санях кроме свежей соломы еще будут кошмы и волчьи шкуры, под которыми укроетесь. Ночевать тоже будете в санях, там места хватит. Пусть будет тесновато, зато тепло. Все всё поняли? Тогда, если есть желание помыться, поторапливайтесь, я договорился насчет купальни. У вас будет час на все про все. После чего не заставляйте вытаскивать вас из бани силой. Поверьте, нет в этом ничего прикольного, нечего хихикать. – Я грустно усмехнулся, покачав головой. – Понимаете, дамы, это невесело – мокрой, в мыле, вылетать из купальни. Волосы не прополосканы, не высушены, потом на шушей болотных похожи будете.

– Помощник, это девушки. Минимум два часа, – подошла сзади Грессия. – Плюс час на время после купания, именно чтобы просушить волосы. И надо сменное нижнее белье – у девушек его нет, не входило в комплект поставки, шампунь, полотенца хорошие, чтобы волосы просушить. Нужно договариваться, это еще время. Да и насчет чая и булочек можно поговорить.

– Хм… – Я оглядел очень заинтересовавшихся этим молодых женщин. Ну да, они тут неделю и ни разу не помылись. А если учесть, что они еще не меняли исподнее… м-да. Конечно, дамочки все из тюрем, но даже там хоть раз в неделю, но народ моется. А тут неизвестно, сколько они провели времени в капсулах анабиоза, я не уверен, что им дали возможность нормально искупаться, скорее всего, просто скоростной душ с сушкой горячим воздухом. Неудивительно, что у поселенок настроения нет. Хотя, по идее, должны радоваться отмене смертной казни или длительного заключения. Ссылка – она всяко лучше. – Инициатива наказуема, ищешь шампунь на всех, белье, полотенца, держи деньги. – Я вытащил из кармана пачку кредитов и отсчитал пару сотен. – Мало будет – прибежишь и скажешь мне. Кроме того, назначаешься старшей на помывке, заодно сама искупаешься. Герду с собой возьми, она любит попариться.

Голована прислала мне волну благодарности. Уж не знаю, откуда это в ней взялось, но полежать в теплой, почти горячей воде – для моей зверюги дикий кайф. Фиг ее из ванны выгонишь, часами там валяться готова. А потом я должен сливать всю воду. И драить эту самую ванну местной смесью соды и тонкомолотого мела, чтобы отмыть. А потом еще мылом намывать. И самое главное, именно Вера пускает Герду в ванну, и именно она же заставляет меня драить оную опосля голованы. Хотя я сам пару раз видел, как обе мои красавицы сидят в одной ванне.

Вера мне тогда возражала, что голована сначала была начисто и набело вымыта с хвойным и дегтярным мылом отдельно в корыте, что сейчас зима, а не осень, и что я вообще не понимаю женской души. Ну да, попробуй ее пойми, она же не моя. Но, впрочем, мне для моих девчонок, и бесхвостой и хвостатой, ничего не жалко. Хотят мыться – пускай моются.

– Так. Дамы, пока hermanita бегает насчет белья, шампуня и полотенец, поговорим еще. Дамы, вероятно, вы считаете меня работорговцем, а город рабовладельцем. Учитывая, что пугать вас достаточно сложно, я просто попробую достучаться до вашего здравого смысла. Звонкий Ручей является частью достаточно сильного анклава. Но главное не это. В нашем городе относительно спокойно и безопасно. У нас собирается народ, который хоть и сделал что-то страшное, но не стремится делать это постоянно и хочет жить спокойно. Это самое главное – наш город вполне нормальное место. На фронтире космоса есть места намного беспокойнее и опаснее. Видимо, чтобы начать ценить нормальную жизнь, надо пройти через мясорубку юстиции.

– А вас сюда за что сослали, шериф? – звонко выкрикнула одна из китаянок, почти без акцента.

– Дорогие барышни, учтите, тут этот вопрос из нежелательных. Мало ли за что поселенец или поселенка были сосланы. У большинства это воспоминание о страшном, о потерях и боли. Потому, если не хотите нарваться на серьезные проблемы – не спрашивайте об этом. Захочет человек – сам расскажет. Но я отвечу на твой вопрос, Мэй Сунь. Я отомстил, убив пятерых. – Поглядев на посерьезневших дамочек, я оглянулся на появившуюся с парой больших корзин Грессию и Герду, тоже с корзиной в зубах. На Герде кроме корзины еще немалых пара вьюков поперек спины. И главное, молчит, паразитка, на лапу не жалуется. А мне постоянно ноет в ментале, приходится ее на руках таскать. – А сейчас вас ждет купальня. Я тут подумал – времени у нас хватает, так что можете пробыть в ней два с половиной часа плюс час на послебанные процедуры.

Молодые женщины достаточно позитивно отметили это мое заявление и с довольными возгласами и смешками стали просачиваться мимо меня в узкий коридор, ведущий к купальне. По дороге я снимал с них наручники – все едино другой дороги отсюда, кроме этого коридора, нет.

– Ну, как тебе моя речь? – брякнув немалую связку сверкающего железа на стол и усаживаясь в старое, но удобное кресло, спросил я Майкла. Тот вольготно расположился, перекинул ноги на стол и все время моего выступления пускал дым в потолок.

– Отличный спич! Потренируешься на этих девицах несколько раз – и можешь пробовать толкать речи на выборах шерифа. А то и мэра. – Негрилла пустил пару колец в потолок и полюбовался на игру теней. После чего опять закинул свои ноги на стол, поверх связки наручников.

– Договорились! Повяжешь девиц после купания, а я пошел тренироваться в красноречии. – И я порулил было оттуда, но повернулся. – Девки, как обсушатся и оденутся, пусть здесь посидят с полчаса, в холле. Немного остынут: нам только простуженных не хватало.

– О’кей, старший, – лениво кивнул громила, наслаждаясь сигарой. Кстати, не понимаю – что они в табаке находят? Хотя их проблемы.

И повернулся к парням-волонтерам и паре молодых возниц, которые терлись рядом и глазели на девок. Ну да, было на что, фокус с тремя сиськами их здорово развеселил.

– Парни, вас это тоже касается. Майкл, руководишь здесь сменами, один девок не принимай. Хотя через три часа я подойду.

Неторопливо я прошел по узкому и темному коридору до большой комнаты, где поселенки жили. Простые кровати, сбитые из грубых досок, с матрасами, набитыми сеном, и подушками, набитыми пером птицы. Грубые, но теплые пледы, коврики около кроватей из войлока. Длинный стол посреди комнаты, где женщин кормили. Я уже поглядел недельное меню – нормальная кормежка. Мясо, картошка, капуста. Макароны и рыба. Каши с мясом. Компоты из сухофруктов, травяные взвары, настойка плодов шиповника. Писал явно врач-диетолог, потому что везде проставлена пищевая ценность, калорийность, количество и состав витаминов. Кого только тут не встретишь, не зря говорили в старину – от тюрьмы да от сумы не зарекайся!

Я завалился на ближайшую койку и сосредоточился, связавшись с прибалдевшей в тепле Гердой. И вскоре смотрел ее глазами и слушал ее ушами. Обоняние я оставил, положившись на мою хвостатую подругу: она мне передаст ощущения. Вообще-то смотреть глазами голованы сложный фокус, но я уже привык.

Веселые женские голоса, взвизги, смех. Плекс воды и громыхание жестяных тазов. Мокрое шлепанье мочалок.

В тусклом свете керосиновых ламп обнаженные женские фигуры в различной степени намыленности. Чуть-чуть света добавляет почти севшее солнце в узкие зарешеченные оконца под потолком купальни. Но видно, и достаточно неплохо.

И наколки, наколки, наколки.

Вот трехсисястая модификантка, на спине дракон на мотоцикле, бедро обвивает змей из стальных тросов. Екарный бабай, это же девица из той же самой банды, что и моя оторва! Надо же, встретились.

Вот китаянки, мылящие друг другу спины. Точно, триада, отделение Второго Китайского сектора. Так, там нормальных обитаемых планет нету, но есть четыре большие станции и города-куполы на поверхности планет. Мосластые девчонки, худенькие. Ничего, откормятся.

Пара тискающих друг друга девиц, притулившихся в уголке. О, там эта шведка, которая элитная проститутка, и одна из негритянок, тоже скандинавка. Похоже, их мужики особо не интересуют. Ну, даже если они и не пожелают замуж, то в борделе работать тоже надо.

Грессия, полощет волосы в тазу. Отличная фигурка у сестренки. Не зря к ней сразу пятеро парней в городе клеются, а она никак не выберет.

Так. А это что за интересная штука? У Полины Морозовой под правой грудью наколка – автомат на щите. Это же наколка пехотинцев территориальных войск! Никогда бы не подумал. Нет, девица крепенькая, как боровичок, ладная и сильная, но эта уютная пухлость… м-да, не суди по внешности.

Шейла с визгом опрокинула на себя полный тазик воды и сейчас трясет головой, брызжа во все стороны. Груди ходуном ходят, завораживающее зрелище. Красивая девица, чистенькая. Накаких наколок, сильное красивое тело.

Еще минут десять я рассматривал женщин, после чего покинул сознание моей голованы и решил отдохнуть. Но перед этим связался с Верой и минут десять попереписывался. После чего выставил будильник на полтора часа и заснул.

Спал как младенец и проснулся точно по будильнику. После чего минут десять лежал и осматривал окрестности со спутника. Опаньки, а это что? Два костра километрах в восьми от фактории, по нашему берегу. Кони, люди. Раз, два, три… семнадцать человек. Я малехо не понял, это случаем не по нашу ли душу?

Приблизив по максимуму, я внимательно рассмотрел сидящих вокруг костров и дрыхнущих под пледами мужиков. Небогатая амуниция, простенькое оружие. У одного голова перевязана какой-то тряпицей. Еще один баюкает руку на перевязи. А ведь, похоже, точно наши встречающие. А почему их так много? Пришло подкрепление?

Так, надо к Майклу и Сохатому, посоветоваться. Сохатый завалился спать сразу, как только распряг и обиходил лошадей. Наверное, до сих пор спит, надо сходить на конюшню, он там, наверху, на сеновале дрыхнет. Говорит, свежий воздух и запах сена. И лошадиного навоза – полный букет, так сказать.

До конюшни дошел по галерее, вымощенной известняковой плиткой, и уже заходя, углядел стоящего и задумавшегося Сохатого.

– Друже! – Я постучал рукоятью револьвера по двери денника, сверху основательно погрызенной лошадьми. – Пошли, поговорить надо.

– А? – вскинулся великан и, увидев меня, кивнул: – Сейчас, кобылам свежей воды налью, задумался, пока грелась.

После чего снял с большой каменной печи тяжелый бидон, когда-то эмалированный, а теперь жутко побитый.

Я залил в поилку пару ведер холодной воды, великан добавил подогретой, и мы на пару пододвинули поилку к денникам с кобылами Сохатого.

Сохатый открыл верхнюю створку, дал лошадкам напиться, после чего мы все привели в исходное.

– Кстати, а где остальные? – поинтересовался я, двигая угол тяжеленной и без воды поилки. На самом деле тишина – и никого.

– В кинотеатр пошли. – Увидев мой недоуменный взгляд, Сохатый уточнил: – Здешний аналог трехмерного кино, плоское и черно-белое. Да еще немое в придачу. Копии древних земных фильмов начала двадцатого века, ну и переделки некоторых современных. В Звонкий пока не добралась новая мода. А вот тут, в фактории, застряла команда кинопередвижников. Не слыхал?

– Да нет, ты первый мне такую интересную новость сообщил, – почесав в затылке и обдумав информацию, ответил я. – Слушай, у нас трофейные лошади есть, может, предложим киношникам с нами поехать? Помнишь, за той горелой конюшней пара саней стоит, подгорелых? Горело летом, сани стояли за зданием, почти целые вроде. С ними ремонта на пару часов, и можно ехать. Тут народу всего ничего, в фактории-то, что тут долго делать-то?

– Это тебе надо с хозяином здешним обсуждать, мимо него такие дела не делаются. Сначала с ним, а только потом к прокатчикам. Иначе обидишь, а он человек злопамятный. Ты с чем пришел-то? – Сохатый напомнил мне цель визита. Тем более что мы уже вышли из конюшни на крытый двор фактории.

– Так, пошли пока пожрем, и я тебе все расскажу. – Я свернул к кантине. На самом деле, чего время терять?

– Вот так, друже, нас ждут. – Я примерился и отрезал кусок от отличного стейка, обмакнул его в острый соус, после чего с удовольствием сожрал. Нет, тут культурно есть не выйдет, настолько вкусное мясо. Отпил глоток пива и вопросительно поглядел на задумчиво жующего великана.