Текст книги "Два в одном. Под чужим именем"

– Этого мы не знаем, – запричитали парни. – Мы пришли сестру спасать, а он на нас набросился. Может, он и разрезал веревки. Мы люди бедные. Есть хотели.

Они лежали лицом вниз, но все понимали, о ком они говорят.

Купец нахмурился.

– Что скажешь, Артам?

– Хлеба им захотелось, – усмехнулся Артем. – Вы посмотрите в их кошели и увидите там много интересного.

Маркуй быстро нагнулся и зашарил руками по телу одного из парней. Тот стал извиваться, но, по-видимому, начальник охраны каравана был опытный в таких делах. Он прижал молодца коленом и залез ему за пазуху. Вытащил набитый кошель, висевший на шее парня, и сорвал его. Открыл, высыпал на ладонь десяток золотых монет.

Все ахнули, увидев такие деньжищи.

– Бедные, значит! – хмуро проговорил Маркуй. – Вирс, Мирс, посмотрите, что у остальных.

Девушка, до этого момента рыдавшая навзрыд, вскочила. В ее руке сверкнул в свете факелов острый, небольшой кинжал, и она без размаха нанесла удар в живот Мирсу. Тот ничего сделать не успевал. Но Артем внимательно следил за девкой. Он уже понял, что она главная в банде. Он сделал выпад копьем и отбил ее руку вниз. Кинжал выпал. Но девушка не остановилась. Она подпрыгнула и вскочила на воз. Оттуда рыбкой через головы зевак нырнула за плетень и скрылась. Все произошло настолько быстро, что никто сообразить не успел. Только Мирс пребывал в шоке и гладил целый живот.

– Мирс, Вирс, грабителей обыскать, – приказал Маркуй. – Все ценное забрать, а самих связать. Утром отдадим дорожной страже.

– Не надо! – завозились парни. – Мы не виноваты! Это Шайла нас заставила. Она ведьма.

Маркуй поморщился. Слова были сказаны, и теперь эти двое принадлежали инквизиторам. Дурни! Они только отстрочили свою смерть. Их ждут пытки на допросах, последние дни жизни этих несчастных будут страшными, и смерть от повешения покажется им благословением.

Маркуй посмотрел на Артема.

– Опять ты отличился, парень. – Он достал из кошеля золотой барет и протянул Артему. – Держи, – важно сказал он.

Артем взял с благодарным видом монету, а сам подумал: жмот, мог бы отдать треть или даже половину. Это же он, Артем, поймал воров. Но вслух высказывать свои мысли не стал. Возницы и охранники с завистью посмотрели на него. Артем это видел и поспешил убрать монету.

– Мирс, скажи нашим из охраны, как освобожусь, я проставлюсь.

Мирс засиял как начищенный пятак.

– Скажу, парень, обязательно скажу. Маркуй, отпускай парня. Вон возницы пришли, их очередь сторожить ночью. – Старший из братьев погладил бороду и подмигнул Артему. – Пошли, Артам, твоя смена закончилась.

В зале, сдвинув два стола, собрался десяток Маркуя. Артем решил прогулять этот золотой, чтобы не было лютой зависти товарищей. Ему еще несколько дней с ними двигаться по дорогам. Если нападут разбойники, то товарищи и спину прикроют. А по злобе могут специально подставить и потом его добро поделить. Бережного Бог бережет.

Подавальщики тащили на стол пиво, самогон и закуску. Во главе стола сел Маркуй.

– А что, Артам, хозяина не позовешь? – спросил он.

– Как же, обязательно приглашу, – спохватился Артем, застигнутый этим вопросом врасплох. – Кто за ним сходит? – спросил он, радостно улыбаясь, словно не он угощает, а жмот-купец, что поделил золотые между Маркуем и собой. Они-то не спешили проставляться.

Один из охранников вскочил и пошел к другому столу, где сидел хозяин каравана и его приказчик.

«Этот тоже придет», – подумал Артем, глядя, как поднимаются из-за стола двое.

Веселье прошло на ура. Артем прогулял почти весь золотой, но не огорчился. Поздно вечером, когда все уже были навеселе, Маркуй тяжело поднялся из-за стола:

– Ну все, други, давайте заканчивать. Артам, спасибо тебе. А всем остальным нужно встать и идти спать.

Купец и приказчик ушли часа полтора назад. Весело переговариваясь, охранники поднялись из-за стола и гурьбой направились на хоздвор, на сеновал. Артем шел следом. Он единственный из всех был трезв. Когда ему предложили выпить самогона, то он накрыл стакан рукой и твердо заявил:

– Простите, но я не пью. Отец не разрешает.

И заказал себе медовый напиток. Когда остальные охранники стали уговаривать Артема выпить и даже смеяться над его трезвостью, ему на помощь пришел Маркуй. Он хлопнул ладонью по столу.

– Оставьте парня в покое. – И веско добавил: – Отца нужно слушаться.

Артем устроился на самом верху под крышей, на горе сена. Закопался по шею и стал думать. Уснуть сейчас или подождать? Пусть наступит глубокая ночь, все угомонятся, может, тогда и Артаму делать будет нечего. Он не будет искать себе приключений. Подумал и на всякий случай среди балок спрятал сумку. В сумку положил все свои деньги, что нашел в карманах.

Полежал так Артем немногим больше часа. Охранники угомонились и захрапели. К Артему через крышу пробрался Свад. Он недовольно посопел и стал искать сумку.

– Дылда, где сумка? – оглядывая все вокруг Артема и шаря ручками, спросил коротышка.

– Я ее спрятал, дружище. От Артама.

– Покажи куда! – потребовал человечек. – Я должен знать, где наше имущество.

– Вон под той перекладиной, – показал рукой Артем. – В углу.

Коротышка ушел и вскоре вернулся. Подозрительно посмотрел на человека.

– Ты кто? – спросил он.

Артем отпираться не стал:

– Артем я.

– Чего не спишь?

– Уснуть боюсь, Сунь Вач Джин. Не знаю, что вытворит Артам. В последнее время он как с цепи сорвался. Пьет и попадет в разные истории.

Гремлун уселся рядом с человеком. Достал из-за пазухи кусок сыра и стал грызть.

– Ты это… Свад, прости, что я с тобой так невежливо обошелся, – стал извиняться Артем. – Сам понимаешь, ситуация была сложная. Я не хотел…

– Не хотел он, – проворчал коротышка. – Навозом накормил и рад.

– Свад, ну чего ты… Я же извинился.

– Ладно, прощен, – отозвался гремлун. – Ложись, я за тем дебоширом прослежу. Если что, я ему, – он снял с головы шестерню и потряс ею, – наркоз устрою.

Артем улыбнулся и стал укладываться. Наркоз Свада действовал безотказно, а коротышка за день сидения в сумке хорошо высыпался. Землянин лег на спину и закрыл глаза.

Арингил послушал их разговор и тоже улегся на спину. Он так же, как Артем, беспокоился о поведении подопечного Агнессы. Тот не мог отказаться от дармовой выпивки и не пропускал ни одной юбки, что сама шла ему в руки. А кроме того, обладал странным и опасным для них всех талантом влезать в самые разные неприятности. «И что удивительно, – подумал ангел, – Артам ничему не учится. Как вымытая свинья лезла снова в грязь, так и он каждый раз встревал в неприятные ситуации. Его били и грабили».

Он видел, как человек зашевелился, сел и стал отряхивать с себя сено. Затем стал шарить по карманам. Пробурчал:

– Гад, ничего не оставил. Хоть бы на кружку пива оставил, жадюга. Живет за мой счет в моем теле и не платит!

Не найдя денег, недовольный, он улегся снова, полежал, опять сел. Затем стал спускаться по лестнице вниз. Под его тяжестью она скрипела, и казалось, что сейчас развалится. Артам вышел из ворот сеновала. Была глубокая ночь.

«Интересно, куда он пойдет?» – подумал Арингил.

Артам покрутился по двору и направился в трактир. В зале сидело несколько подвыпивших крестьян. Артам присел рядом и завел разговор:

– Как дела, уважаемые?

Крестьяне поглядели на парня, и один, с редкой бородкой на узком худом лице, сказал, как отрезал:

– Шел бы ты отсель, мы не подаем бродягам.

– Я не бродяга, – обиделся Артам, – я ученик магической школы.

– Да ну! – расхохотался второй крестьянин, с широким круглым лицом. – Коли ты маг, то я ландстарх по меньшей мере.

– Подожди ты, Викул, смеяться, – отмахнулся самый маленький из них. – У меня Лешака захромала. – Он подсел поближе к Артаму. – Ты, парень, в самом деле сведущ в магии? Лечить можешь?

– Могу, – смело ответил Артам, – только мне выпить надо перед лечением.

– Выы-пи-ить? – протянул невысокий. – А по морде не хочешь, жулик?! Видели мы таких. Напьются за наш счет, а потом убегают. Поминай как звали.

– Никуда я не убегу, – ответил Артам и съежился. – Для плетения заклятий нужны гибкие пальцы, а они у меня становятся ловкими после выпивки.

– А че, Ферод, – засмеялся тот, кого назвали Викулом. – Налей парню. Посмотрим, какой он лекарь. Ежели не справится, мы за выпивку его одежду заберем.

Ферод оглядел одежду Артама:

– Ну что, одежка справная, годится.

Арингил покачал головой. Ну что ты с ним будешь делать! И стал смотреть продолжение спектакля, конец которого ему был известен заранее.

Перед Артамом поставили стакан самогона.

– Пей, ваше магичество, – рассмеялся Викул.

Артам жадно облизнул губы и присосался к стакану. Несколькими глотками выпил самогон и поставил пустой стакан на стол. Занюхал рукавом и блаженно растянул губы в улыбке.

– Ну что, ученик, пойдем лошадку мою лечить? – поторопил его Ферод.

– Подожди, уважаемый, – ответил Артам и развалился на стуле. – Напиток подействовать должен.

– Смотри, не просиди себе все, – нахмурился Ферод.

– Да он же не курица, яйца не высидит, – рассмеялся Викул, и вместе с ним рассмеялись остальные. – Давай, Ферод, – продолжая смеяться, сказал Викул, – наливай по кругу и лекаря не забудь.

Они выпили еще по стакану. Артам раскраснелся, глазки его повеселели.

– Ну что, уважаемые, – Артам уперся руками в стол, – пойдемте, показывайте вашу лошадку.

Он поднялся, вслед за ним, негромко переговариваясь, поднялись крестьяне. Они вышли на высокое крыльцо, и Артама слегка повело в сторону. Он ухватился за перила и удержался на ногах. Ему было хорошо и даже радостно. Хмурое настроение исчезло без следа, и он готов был перелечить всех кобыл на скотном дворе.

– Вот она, моя Лешака. – Ферод вывел кобылку из стойла и погладил по гриве.

– Щас я ее… выле… ик… чу. – Артам потер руки, задумчиво посмотрел на небо, вспоминая заклинание. – Так, – пробормотал он, – две линии зеленые, одна белая, делаем узел… протягиваем его сюда… или, нет две белые и одна зеленая? А! Пусть будет две белых и две зеленых, – махнул он рукой и стал снова плести плетение.

Прочитал заклинание и отпустил плетение. Лошадка всхрапнула и встала на дыбы. Ферод попытался ее удержать, но она дернула головой и оттолкнула его. Передними копытами врезала круглолицему мужику по лбу и помчалась со двора – перепрыгнула плетень и унеслась в ночь. Мужики несколько мгновений стояли раскрыв рты. У их ног лежал окровавленный товарищ. А маг пялил широко раскрытые глаза вслед лошади.

– Ты что наделал? – Первым опомнился Ферод. – Убивец! Братцы! Он убил Тубса! – взвизгнул, срываясь на крик, Ферод. – Мово брата убил! Бей его, самозванца! – завопил он и бросился на Артама.

Артам смекнул, что сейчас его будут бить, и бить сильно. Прошлый опыт подсказал ему, что надо быстрее спасаться. Он подпрыгнул и, развернувшись в воздухе, помчался вслед за лошадью. Он почти добежал до плетня и собирался уже перепрыгнуть через него, как камень, пущенный чьей-то рукой, ударил ему в спину. Артам оступился и упал. Недолго думая он нырнул к себе в норку и затих. Страх возмездия за неудачное лечение и боль помогли ему преодолеть преграду.

Артем вынырнул из сна. Его вышвырнула боль в спине.

«Что? Что случилось?» – замельтешили мысли. Их прервали чьи-то крики, и он увидел ноги в башмаках и обмотках. А в следующую секунду эти ноги стали его бить. Артем извернулся, закрыл руками лицо и постарался откатиться. Ему это удалось. Он, не целясь, ударил ногой в силуэт, который был ближе к нему.

Услышал приглушенный вскрик и увидел, что человек упал. У него появилось пространство для маневра. Захватив в ладони земли, он кинул ее в набегающих людей, прямо им в лица, и, воспользовавшись тем, что они остановились, вскочил на ноги. Не мешкая, перегнулся через плетень, упал, встал на четвереньки и что было сил ринулся в спасительные кусты. Там рухнул и зажал рот руками, чтобы не закричать от боли. Спина, казалось, была переломана надвое.

Артем связал плетение исцеления и наложил его на себя. Боль отступила, превратилась в тупую и ноющую. Он еще раз наложил заклинание исцеления и, услышав приближающиеся шаги, нырнул в темноту.

Глава 4

Артем обежал кругом постоялый двор и нигде не мог незаметно пролезть через ограду. На грузовом дворе переговаривались возницы и горел костер. Он не решился лезть к ним, чего доброго, еще примут за вора. Расспросы начнутся – что, зачем. Дальше стена трактира и за ним высокая изгородь. На нее не залезть. Он обежал ее и, пригнувшись, прильнул к щели в створках ворот. У поилки для лошадей над лежащим человеком столпились люди. Горели факелы и слышалась ругань. На ворота постоялого двора никто не обращал внимания. Артем пригнулся, просочился в щель и, таясь, стал осторожно пробираться к сеновалу. Если что, он скажет, что ничего не знает и ничего не видел. Он благополучно добрался до сеновала и по лестнице забрался наверх. Там его встретил Свад.

– Вернулся, убогий, – грозно проговорил коротышка и потянулся к своей шестерне.

– Стой, Свад! – Артем выставил вперед руки. – Это я, Артем. – Что тут случилось, пока я спал? За мной гнались какие-то люди, били и хотели убить.

– Какие-то, – проворчал гремлун. – Ты напился и обещал за выпивку вылечить кобылу. А когда начал лечить, то такое накрутил плетение, что ужас. Чтобы избежать неприятностей, я решил тебе помочь…

– Это был не я. Это был Артам, – поправил коротышку Артем. – Сам-то ты где был, когда этот дуралей пошел просить выпивку?

– А я что, сторож ему? – отвел в сторону глаза Сунь Вач Джин. – Я вышел до ветру, а когда вернулся, его уже не было.

– Постой… А как ты ему решил помочь? – Артем посмотрел с прищуром на Свада. – Говори, что ты сделал.

– Да ничего особенного. – Свад опять отвел глаза. – Просто увидел, что он творит благословение, и подумал, что за дурень. Ну зачем лошади благословение, она же не человек? Вот и подправил его маленько.

– Маленько – это как? – не отступал Артем.

– Да что ты ко мне привязался, дылда неблагодарный. Я тебе зубы сделал из алмазов? Сделал. Спас тебя от разбойников в порту? Спас. Чего тебе от меня надо?

– Мне надо понять, что произошло и почему за мной охотилась половина постоялого двора.

– Что ты переживаешь? Не за тобой, а за Артамом.

– Ну спасибо, успокоил. Мы с ним, Свад, одно тело делим. И били меня.

– Ах да. Прости, забыл. – Сунь Вач Джин сделал вид, что запамятовал, и попытался улизнуть.

– Стой. Не увиливай, коротышка, говори, что ты сотворил. – Голос Артема посуровел.

– Ничего не творил. Да пошутил просто. Скучно было, вот я и изменил его плетение и добавил энергии. А лошадь как взбеленится. Как встанет на дыбы. Как ударит копытом одного дурня, что разинул рот. Всего-то. А лошадь ускакала. Но она вылечилась зато, – гордо добавил он.

Артем выглянул в маленькое вырезанное окошко под самой крышей сеновала. Люди разошлись, и факелы светили за забором. Лошадь ищут, подумал он. Болезный лежал, отставленный всеми, один. Артем чертыхнулся шуткам Свада и дурости Артама, вылез в окошко и по крыше спустился во двор. Крадучись подошел к мужику и осмотрел. Тот был без сознания, на его лбу вздулась огромная шишка. Наложив на себя благословение, землянин начал лечить. Вскоре больной очнулся, шишка спала, а синяк стал рассасываться. Наложив напоследок благословение на раненого, Артем поспешил уйти. Он вернулся на сеновал и забрался наверх. Спать уже не хотел, Артам отбил всю охоту. Он лежал и думал, как решить проблему с этим пьяницей. Убить того не получится. Отправить в свинью? Хотелось бы. Но тоже нельзя, они повязаны с ним судьбой. Как ни думай, а выходило, что нужно этого остолопа как-то воспитывать. Но как? Его мысли прервал Свад, он подскочил к нему и стал трясти за руку. Артем посмотрел на коротышку, тот был сильно возбужден и, проглатывая слова, зашептал:

– Артем, там эта девка… – он стал тыкать пальцам на крышу, – поджечь… сеновал… хочет.

– Какая девка? – спохватился Артем.

– Да та, что ограбить обоз хотела и удрала. Быстрее, Артем, а то сгорим.

– Где она?

– У самого окна с факелом притаилась.

Артем поднялся и стал красться к окну. Сено под ногами шуршало и выдавало его, но ему ничего другого не оставалось, как осторожно двигаться к окну. В окне мелькнула голова девушки. Подкравшись поближе, он увидел, что она пыталась с помощью кресала выбить огонь. Между ее ног был зажат факел.

Ему повезло, что девушка была занята тем, что тщетно пыталась высечь огонь из старого, стертого кресала. Искры были слабыми, и трут не хотел загораться. Она дула на челку, что спадала ей на лицо, и так увлеклась своим делом, что не замечала ничего вокруг.

«Вот же неугомонная», – подумал Артем и, быстро протянув руку, ухватил ее за волосы. Девушка вскрикнула, выпустила факел и стала отбиваться. Артем сильнее потянул за косу.

– Попалась, дрянь! – радостно закричал он. – Теперь никуда не убежишь!

Но девушка ловко извернулась и вцепилась зубами в руку Артема. Взвыв от боли, он вынужден был ее отпустить и затряс рукой. Девушка, получив свободу, долго не размышляла. Она покатилась по крыше прямо во двор. Артем понимал, что если ее не поймать, то с ее талантами беды не оберешься, и прыгнул в окно вслед за ней. Он тоже покатился и у края крыши постарался сгруппироваться. Ему повезло, он удачно упал на бок. Девушка уже была на ногах и, не дожидаясь, когда ее поймают, хромая, припустила прочь. Под руку Артему попалась палка. Он что есть силы запустил ее вслед беглянке и – о чудо! – попал по ногам. Девушка запнулась и упала.

Артем не мешкал. Вскочил, догнал поджигательницу, ухватил ее сзади за кофту и дернул на себя. Беглянка резко перевернулась на спину, пнула его ногой в пах, отчего он согнулся, и неожиданно и очень быстро полоснула ножом, метя в горло. Артем выставил руки, защищаясь, и вынужден был упасть, избегая смертельного удара. Быстро откатился подальше и зажал глубокий порез на руке. Девушка нападать на раненого не стала, вскочила и умчалась что есть мочи за ворота. Ее силуэт растворился в темноте.

«Опять удрала, – огорченно покачал головой Артем. – Вот шальная… и везучая».

Во двор вошли мужики, ведя за собой лошадь.

– Вон он, охальник! – радостно закричал один из них, показывая горящим факелом в сторону Артема. – Держи его!

На шум и крики стали собираться люди. Они окружили Артема и крестьян.

– Ну что, лекарь-пекарь, попался? – засучивая рукава, проговорил худой.

– А в чем проблема? – спокойно отозвался Артем. Он продолжал зажимать руку, из которой текла кровь. Рана была глубокой, но при всех он лечиться не хотел.

– В чем проблема? – повторил за ним мужик. – А в том, что ты обещал вылечить мою кобылку, а вместо этого, колдун недоделанный, она убила моего брата.

– Этого, что ли? – Артем кивнул на исцеленного, который пристроился рядышком и молчал.

– Этого! Этого! – в запале закричал мужик.

– Так он вроде живой, – насмешливо ответил Артем. – Или мне кажется?

Стоявшие вокруг люди засмеялись.

Ферод стушевался и растерянно заморгал. Он с жалким видом оглядывался на людей, не зная, как быть.

– А кобылка моя? – наконец вспомнил он о лечении.

– А что кобылка? Вон она, рядом с тобой. И не хромает. – Артем видел, что лошадь шла спокойно, не хромая и даже как-то игриво.

– Точно, Ферод, Лешака твоя уже не хромает, – поддержал Артема другой мужик и, покачав головой, хмыкнул. – Чудно. И брат твой жив, и лошадь не хромает.

Раздвигая толпу широким плечом, в круг вошел Маркуй.

– Что здесь происходит? – спросил он властно. Увидел кровь у Артема и схватился за меч. – Кто так тебя, Артам?

Он сурово оглядел собравшихся, и многие попятились.

– Это, Маркуй, та девчонка, что сбежала. Я спал на сеновале и услышал шум. Выглянул в окно, а она там пыталась зажечь факел и спалить сеновал. Увидела меня и испугалась. Бросилась бежать. Я бросился за ней. Но она вот ножом меня полоснула и скрылась за воротами. А потом эти пристали: убил брата! Убил брата!

– А ты его убивал?

– Да вон он, – показал Артем на мужика кивком головы.

Маркуй хмыкнул:

– Хм, ладно. А факел где?

– У сеновала должен лежать, и кресало там же.

Маркуй огляделся, увидел своего охранника и приказал:

– Лавер, сгоняй, посмотри там у сеновала. Если девчонка точно хотела сжечь его, то сгорело бы все, и обозы тоже. Тут бы ничего не осталось, только пепелище.

– Я мигом, – ответил тот и скрылся. Через минуту прибежал с факелом. – Вот, самодельный. И кресало старое тоже там было.

Арингил удовлетворенно выдохнул – его подопечный удачно прошел перекресток, назначенный Артамом. Теперь их судьбы стали переплетаться, и выбор одного оказывал воздействие на судьбу другого. Только Артам вечно попадал в неприятности, что сулило в будущем много неизвестных исходов. Это раздражало Арингила, выбивало его из привычного состояния уравновешенности, заставляя чувствовать свое бессилие. На помощь тифлинга он особо не надеялся. Агнесса существовала в мире между мечтами и маникюром. Она мечтала выйти замуж и занималась тем, что постоянно холила и красила свои ногти. При этом показывала их Арингилу с неизменным вопросом: «Тебе нравится?»

От размышлений его отвлек шум. Рядом с ним раздался легкий хлопок, и появилась Агнесса. Она подошла к ангелу, чмокнула его в щеку.

– Привет, дорогой, – сказала она и показала руки. – Смотри, у меня новый цвет ногтей. Тебе нравится?

Арингил обреченно вздохнул и мысленно взмолился: ну за что все это ему?

– Агнесса, ногти замечательные…

– Правда?! Тебе в самом деле нравится? А как ты думаешь, этот цвет не слишком бордовый? Посмотри, он подходит к моим глазам? – И, не дожидаясь ответа, весело продолжила щебетать: – А я еще покрасила ногти на ногах. Сейчас покажу. – Она уселась и стала снимать высокие сапоги. – Ой! – Она уставилась на черные чулки. – Подожди, я сейчас чулки сниму.

Агнесса, смущаясь, стала стягивать кожаные штаны, плотно облегающие ноги и зад. Арингил вытаращился и, покраснев как варенный рак, отвернулся.

Агнесса наблюдала за ним одним глазом. Это баба ее научила показать Арингилу не ногти, нет, это был предлог. Они с ушлой и опытной, повидавшей жизнь тифлинг сходили в магазин белья и выбрали шикарное, как сказала баба Крыстя, белье. Чулки на липучках и трусики. Хотя какие это трусики, так, ниточка сзади и треугольник спереди из тонкого кружева. Увидев их, Агнесса всплеснула руками:

– Я такое не надену.

– Наденешь, моя милая, – твердо сказала баба Крыстя. – Ты же хочешь этого мальчика! – Она лукаво посмотрела на внучку.

– Хочу, – нахмурившись, созналась Агнесса. – Но как я покажусь ему в таком виде? – Она повернулась кругом, разглядывая себя в зеркале.

Баба Крыстя критически посмотрела на внучку.

– Ты права, дорогуша, в таком виде нельзя. Бери бритву и иди в мыльню брить ноги.

Агнесса удивленно посмотрела на свои ноги.

– Зачем?

– Не там смотришь, внучка. Выше посмотри, там такие заросли, что любой ангел в них затеряется. Ищи потом. Короче, все, что лезет из трусов, удаляй, – решительно заявила она. – И потом удалим волосы с рук.

– Тоже брить?

– Нет. Я разогрею воск, – усмехнулась баба Крыстя.

Если бы Агнесса с самого начала знала, что с ней будет делать баба, она осталась бы с Арингилом. Она не только устроила ей пытку выдирания волосков с рук застывшим воском, но и заставила камнем очистить пятки.

– Это что еще за копыта ты отрастила, дорогая? – проговорила она, осматривая обнаженную внучку. – А ну, марш чистить пятки.

– Да кто меня в сапогах увидит? – пыталась слабо сопротивляться Агнесса.

Но баба Крыстя была неумолима:

– Ты сегодня покажешься своему ангелу во всей красе.

– Это как?! – затаив дыхание, в страхе спросила Агнесса. – Голой?

– Зачем голой! Не все мужики клюют на голых баб. Ты будешь раздетой до белья. А уж фантазия твоего паренька, поверь мне, дорисует остальное.

И сейчас Агнесса, сильно смущаясь, претворяла в жизнь план охмурения. Баба так и сказала: «Будем охмурять твоего ангелочка». Но Арингил, как назло, отвернулся. Но у бабы Крысти и на этот случай был рецепт: «Мы накрасим ногти на ногах, и ты их ему покажешь. При этом он будет видеть тебя во всем твоем великолепии».

– А если он смотреть не захочет? – капризно спросила Агнесса.

Баба Крыстя задумалась.

– Вполне возможно, дорогая моя. Кто знает этих ангелов? Но ты тогда применишь оружие номер два. Оно всегда действует безотказно.

– Это что еще такое? Я должна буду его убить?

– Нет, сразить ты должна будешь его своим видом. Но, чтобы он обратил на тебя внимание, нужно будет расплакаться. И в слезах выговорить ему, что он черствый, грубый. Ты так старалась для него… И главное, он должен почувствовать себя виноватым. Они, мужики, очень не любят быть виноватыми. Расплакаться сможешь? Или научить?

– Смогу.

– Вот смотри, – радостно проговорила Агнесса, сидя и протягивая ему свои длинные ноги.

Арингил взглянул и поперхнулся, покраснев еще сильнее.

«Хотя куда уж больше», – подумала тифлинг. А ангел еще сильнее вытаращил глаза. Он смотрел не на ноги, а на ее трусики.

– Посмотри, красиво смотрится, когда хожу? – Она вскочила, прошла, покачивая бедрами, мимо него, приподнимаясь на цыпочки. – Что скажешь?

Агнесса делала вид, что не замечает смущения Арингила. Тот хотел что-то сказать, но лишь захрипел. Схватился руками за горло и, не выдержав, отвернулся.

– Ты совсем на меня не смотришь, – недовольно произнесла с упреком в голосе Агнесса.

Арингил сглотнул, откашлялся, но это не помогло, и он хриплым голосом произнес:

– Агнесса! Ну разве можно так…

– Как так? Не поняла. Ари, ты о чем?

– Ну это… так… это самое в общем…

– Что ты бубнишь? Я просила тебя оценить цвет ногтей на ногах.

– Это самое… хм… короче… нельзя так оголяться, – все тем же хриплым, срывающимся голосом ответил Арингил. Несмотря на то что он отвернулся, видение почти обнаженной тифлинг стояло у него перед глазами.

– Я не оголилась, Арингил, ты что выдумал? – Агнесса была готова расплакаться по-настоящему. Она так старалась ему понравиться! Стоически выдержала эпиляцию, бегала по магазинам, выискивала самое красивое белье – и все это для него, для этого иномирного дурня. Ей это и на фиг не нужно. А он, он…

– Ты ворвался в мою жизнь, перевернул ее. Засадил своего подопечного в тело моего и теперь еще указываешь, что мне можно, а что нет. А ты меня спросил тогда, как я со всем этим жить буду? А? Спросил? – Она разрыдалась. Ей уже не хотелось показывать ему ногти, свое молодое стройное тело, о котором вздыхали втайне многие тифлинги.

Арингил услышал сначала всхлипывание, потом плач девушки. Ее упреки были справедливы, и он почувствовал себя виноватым. Стойкое желание как-то изменить ситуацию, объясниться и примириться нахлынуло на него, захлестнуло и подстегнуло его к действию. Он поднял голову, подошел к Агнессе и обнял за плечи.

– Прости, Агнесса, – голосом полным раскаяния проговорил он. – Я был не прав. Покажи свои ноготки. – Он сильно смущался, обнимая обнаженные плечики тифлинга, и потел.

Агнесса дернула плечом, желая освободиться:

– Не надо делать мне одолжение! Не хочешь смотреть, так и скажи.

Но сказать такое сейчас Арингилу было не под силу. Это было сродни тому, чтобы совершить плохой поступок и оправдать себя. На такое ангел пойти не мог. Он чувствовал огромную вину перед этой девушкой, надо отдать ей должное, неглупой и очень красивой. Да, она подводила глазки, выщипывала брови и красила ногти, но в остальном она была весьма достойной девушкой, и он знал, что на нее можно положиться.

– Почему не хочу? Хочу. – Арингил взял ее ногу и приподнял, чтобы лучше рассмотреть. «Какие стройные и красивые ноги у нее». – Он невольно залюбовался ими.

– Ты что творишь! – почти взвизгнула девушка. Она почувствовала его теплые руки, обхватившие ногу, и ее охватила дрожь, странная, доселе не испытанная, но сладостная. Агнесса влепила ангелу пощечину. – Ты почему меня лапаешь?! – возмущенно выкрикнула она, пытаясь освободиться из объятий Арингила.

Тот не ожидал подобного, отпустил ее и растерянно пробормотал:

– Я не лапал. Я хотел посмотреть ногти.

– Не лапал он! Мог бы попросить, я сама показала бы тебе их. Все вы, мужики, одинаковые. Если что…

– Да я ничего… – стал оправдываться Арингил.

– Если девушка нравится, то надо сразу лапать?

– Да не нравишься… – в запале оправданий поторопился сказать Арингил и прикусил губу.

– Ах так! – Агнесса вскочила, пылая негодованием. – Не нравлюсь, значит!

– Да нет, почему не нравишься…

Агнесса пошла на ангела:

– Так да или нет?

– Да!

– Что да? Не нравлюсь?

– Нет!

– Не нравлюсь?

– Нравишься, да. – Арингил совсем запутался.

– Не врешь?

– Честное слово, не вру. – По тону девушки Арингил понял, что гроза миновала, и вздохнул спокойнее.

– Если я тебе нравлюсь, почему не делаешь мне предложение? Или, – она грозно сверкнула очами, – хочешь просто поиграть со мной и бросить?

– Нет, что ты! И в мыслях не было.

– Так, значит, у тебя со мной все серьезно? – Агнесса, что называется, ковала, пока горячо. Она видела, баба была права. Арингил почувствовал себя виноватым и поплыл. Ей самой нравился этот скромный и ответственный парень. Он всегда знал, что делать, и был собран. «С таким как за каменной стеной, – вспомнила она слова матери. – Держись его».

Арингил не знал, что ответить. Сказать, что у него не было никаких намерений по отношению к ней, значило обострить скандал, а он этого не хотел.

Сказать, что у него серьезные намерения? Он сам не знал, как относится к тифлингу. Они вроде не ангелы и не демоны, а что-то среднее. Девушка испытующе на него смотрела.

– Агнесса, – начал он осторожно, – давай не будем торопить события. Мы вместе будем делать одну работу. Получше узнаем друг друга. По сути, мы обречены быть вместе и сопровождать наших подопечных. Может, ты сама не захочешь со мной остаться.

Агнесса почесала усыхающие рожки. Ангел был прав, торопиться не следует. Но и отдавать его другим прохвосткам она не хотела.

– Ладно, Ари, прощен, – проговорила она и стала одеваться. – Как подопечные?

– Да вроде все нормально.

Артем залечил руку и под утро уснул. Артам больше не вылезал, и он смог несколько часов отдохнуть. Утром была обычная суета, и снова караван двигался по пыльной дороге. На этот раз они остановились на ночлег в небольшом городе Ультран. Городок был без крепостных стен, но окружен широким рвом, заполненным мутной и зеленой водой. На поверхности плавала ряска, воняло болотом, и квакали лягушки. Караван под равнодушными взглядами стражи проехал по опущенному мосту и остановился у первого постоялого двора. Артема уже не ставили сторожить повозки, и он решил прогуляться по городу. Он как губка впитывал новые впечатления и информацию.

От постоялого двора дорога вела, как ему сказали к рынку, и дальше к центру, где разветвлялась на узкие улочки, утопающие в зелени садов. Город был тихий, сонный и какой-то до странности уютный. Дорожки, мощенные камнем, скошенная трава у заборов ласкали своей опрятностью невзыскательный глаз Артема.