Текст книги "Интриги Богов"

Владимир Сухинин
Интриги богов

Ты не диктуешь жизни смысл,

Но наполняешь смыслом время.

В потоке бесконечных дел

Хватаешь ты чужое бремя.

Река времен уносит нас

В страну забытых, мертвых

смыслов,

Где ждут открытия подчас

И жизнь под действием

инстинктов.

(стихи автора)

Глава 1

Лесная заимка[1]1
  Заимка – это занятие кем-то никому не принадлежащей земли.


[Закрыть]. Утро

Яри взошло и ослепительным желто-золотым светом обрушилось на морозное утро. Снег сверкал и скрипел. Ломалась под ногами Хойскара и его помощника тонкая ледяная корочка. Они спешили. Засиделись в засаде и теперь почти бежали к дому, где расположились Неела и Артам. В морозной тишине утра слышалось громкое порывистое хриплое дыхание бегущих людей. Изо ртов вырывался клубами пар. Вдали по дереву долбил дятел. Его дробный стук далеко разносился по окрестностям. На срубе колодца сидела ворона и, наблюдая за спешно идущими озабоченными мужчинами, изредка удивленно каркала, как будто спрашивала: люди, что вы забыли в этом месте?

Хойскар мысленно ругал себя за самонадеянность. Он верил, что Артам справится, он же маг. Но тот обманул его ожидания.

Пара мужчин подошли к дому, прошли по двору по следам ползущего Артама и спугнули красногрудую птицу. Она сидела на заиндевелом кусте, поклевывая ярко-красные ягоды в гроздях. Из трубы дома вверх поднимался столб дыма.

Хойскар поднялся на крыльцо и, громкими постукиваниями о пол сеней отряхнув меховые сапоги от снега, отворил двери и вошел.

На кровати лежал и не подавал признаков жизни обнаженный, синий, как мертвец, Артам. Его растирала самогоном Неела и негромко при этом причитала:

– Ну где ты был, чудо невменяемое? Как можно было так заморозиться? Ну что мне с тобой делать?.. Открой глазки, Артамушка… Ну открой, не покидай меня…

Рядом сидела напряженная Мила и, закрыв глаза, о чем-то шептала одним губами. Ее рука лежала на голове Артама.

– Как он? – не справившись с подступившим комком в горле, хрипло спросил Хойскар.

Неела подняла на него глаза, полные слез.

– Отходит, Хойскар… Почти не дышит…

– Да как же так? – в сильном волнении вскрикнул дикарь. – Он же маг!

– Он не хочет жить, – обреченно ответила Мила. – Я вижу, что его душа хочет покинуть тело, но что-то ее удерживает. – Она ласково погладила небритые впалые щеки Артама, и слезы потекли капельками из ее глаз и стали капать на грудь мужчины…

В бездонной глубине сознания, обнявшись, парили двое. Артам плакал, а Артем держал Артама в крепких объятиях. Барьер, разделяющий их в сердце, куда-то делся, и они, подвешенные в пустоте, кружились вокруг красного пульсирующего источника света.

– Артем, отпусти меня, – просил Артам. Он тихо рыдал. – Ты сам видишь, я никчемный человек. Я проклят. И вся моя жизнь – это одно сплошное проклятие. Я устал так жить, Артем. Устал вечно бояться. Устал жить так, словно завтра меня сожгут. Я устал стараться ухватить в жизни хоть немного удачи и счастья. Я только приношу себе и людям горе. Не хочу больше так жить. У меня нет смысла и нет желания для продолжения такой никчемной и пустой жизни. Я больше не хочу напиваться до забытья. Я хочу обрести покой. Он здесь. Он меня зовет. Я оставляю свое тело тебе. Живи, пользуйся, приноси людям добро. Ты можешь, я знаю. Отпусти, не держи меня. Прошу тебя как брата…

– Артам, я понимаю твои трудности, – тихо, но ласково отвечал Артем. Он, ободряя Артама, легонько хлопал его ладонью по спине. – Но тогда ты был один. Теперь нас двое. Я помогу тебе справиться. У тебя есть девушка, которая тебя любит. Не уходи.

– Девушка? Кто?

– Неела. Она хочет стать твоей женой, Артам.

– Неела? Эта злая ведьма?

– Да, эта ведьма тебя любит, Артам, и она не злая.

– Почему?

– Что почему? – переспросил Артем.

– Почему ты говоришь, что она меня любит? Я столько ей сделал зла…

– Ты приходи в себя и сам спросишь у нее. Разве можно понять мотивы женщин. Они сами, Артам, расскажут, если захотят.

– Но как она может стать моей женой, Артем?.. Мы делим с тобой одно тело.

– Артам, я давно решил, что как только узнаю, как можно разделиться, то найду себе тело и переселюсь. Твое тело останется тебе.

– Ты хочешь уйти?

– Нет, освободить тебя, брат. Ты хороший маг. Ученый. У нас есть обширная библиотека. Ты станешь начальником нашей новой Академии магов. Будешь познавать новые разделы магии сам и учить других. У тебя будет красивая любящая жена. И мы далеко от церкви и ее костров. Мы сумеем себя защитить.

– Правда? – всхлипнул Артам.

– Правда, брат. Поверь мне.

– Хорошо, Артем, я останусь и буду тебе помощником…

– Верное решение, братишка.

Над ними кружила серая тень. От нее веяло смертельным холодом, а в уши заползал леденящий душу шепоток:

– Он мой. Отдай…

– Не отдам! – крикнул Артем и крепче обнял Артама.

Утро. Вселенная тифлингов

Агнесса, дрожа, прижималась к Арингилу. Ангел обнял ее руками и закрыл крыльями. Он с ужасом наблюдал, как тифлинг постепенно растворялась и становилась прозрачной.

– Не отпускай меня, Ари. Я боюсь, – умоляла ангела Агнесса, но ясно понимала, что они ничего поделать не могут. Смерть уводила Артама в свои чертоги и развоплощала ее. Пророчество дракона исполнялось.

Арингил держался из последних сил и мысленно кричал Артему: «Не отпускай, Артем! Держи, Артем! Помоги мне!» Он читал молитвы одеревенелыми губами, но они не помогали.

Агнесса подняла голову и посмотрела в глаза ангелу.

– Прощай, мой любимый, – прошептала она и потянулась губами к нему. Он наклонил голову и впился в ее губы поцелуем. Губы девушки становились все холоднее и мягче. Они закрыли глаза и обреченно ждали конца…

– Какая драма! – раздался рядом с ними насмешливый голос. – Ангел и тифлинг перед вечной разлукой. Умел бы писать картины, обязательно написал бы полотно. Я бы назвал его: «Прощание с любимой».

За спиной обнявшейся парочки стоял и ухмылялся Иль. Арингил и Агнесса, забыв обо всем, целовались и не обращали на него внимания.

– Ну, право! – возмутился Иль. – Хватит целоваться. Жив ваш Артам, чтоб он подох, скотина. Мешает только…

Затем прозвучал мягкий бархатный голос:

– Оставь их, дорогой, они только что нашли друг друга. Ах! Мне бы их годы…

– Ты и так прекрасно выглядишь. Каторга тебе пошла на пользу, – засмеялся Иль. – Ладно, пошли. Позже придем, когда они намилуются. Ох уж эти страсти-мордасти по любви. И кто ее выдумал?..

Утро. Заимка

Неела и Мила склонились над обнаженным мускулистым телом Артама. В их глазах затаилась скорбь.

– Открой глазки, Артамушка… Ну открой, не покидай меня… – Артам слышит голос, который пробивается как сквозь стену в его сознание, и с трудом разлепляет глаза. Смотрит на плачущую Неелу. – Открой глазки, Артамушка… Ну открой… Оу!.. Он смотрит! – восклицает Неела. – Он открыл глаза!.. Мила, он открыл глаза! Посмотри! – Артам, не в силах справиться с потяжелевшими веками, закрывает их. – Он закрыл глаза! – тревожно восклицает Неела. – Мила, как он?

– Все в порядке, – убирая руку со лба Артама, устало говорит Мила. – Он будет жить.

В это время Артам громко чихает, одновременно тонко и длинно дребезжа, портит воздух. У девушек вздергиваются брови, а Хойскар констатирует:

– Ну вот, дух нечистый из него вышел. Теперь точно будет жить.

Мила и Неела, морщась, разгоняют воздух перед своими лицами.

– Узнаю Артама… – встав, недовольно проговорила Неела. – Никак не может без своих дурных привычек.

Мила странным взглядом окидывает порозовевшего Артама. Тот лежит на спине, разбросав руки, полностью обнаженный. Она останавливается взглядом на его паху и закусывает нижнюю губку.

– Бабоньки, – заметив куда смотрела Мила, встревает Хойскар, – вы срам-то Артаму прикройте.

Неела тоже заметила остановившийся взгляд жрицы Мары. Тоже посмотрела на место, куда глядела Мила, и покраснела.

Когда он умирал, то ей было не до оглядывания его достопримечательностей, а сейчас, когда угроза для жизни Артама миновала, она ощутила укол ревности. Схватила полушубок, лежащий на скамье, и накрыла Артама по пояс.

Мила перевела рассеянный взгляд на Неелу. Ее затуманенные мечтательной поволокой глаза пробежали мимо нее и уставились в окно.

Хойскар откашлялся и прошел к столу.

– Поснедать, бабоньки, что есть? – спросил он и сел за стол. А то замерзли на морозе-то.

Неела посмотрела на дикаря.

– Хойска-ар? – позвала она, и ее голос ничего не предвещал тому хорошего. Он живо вскочил и засобирался уходить.

– Некогда нам, – поспешно проговорил он и надел шапку. Сделал шаг в направлении двери, но теперь его остановил голос Милы:

– Стоять, Хойскар.

– Чего? – с испугом спросил он.

– Ты видел, как он тонул?

– Кто?

– Артам.

– Он-то?.. Он это… Мила… Не тонул. Там негде утонуть-то… Ручей по пояс… всего.

– Ты видел, как он упал в ручей, и не помог ему? – спросила, прищурив глаза, Неела.

– Так это… – вновь отступил Хойскар. – Не было такого уговора, чтобы помогать ему, – Хойскар отступил еще на шаг. Две женщины встали плечом к плечу и пошли на Артемова слугу.

– А сообразить, что мокрый, на морозе, он может до смерти замерзнуть, ты не догадался? – спросила Мила.

– У нас был уговор, – прикрываясь, как щитом, меховой шапкой, отступая, ответил Хойскар. – Мы не вмешиваемся. Вот что вы в самом деле? Мы это… Пошли уже. Он не должен нас видеть. Пошли! – Хойскар подтолкнул напарника и шмыгнул к двери. Крик Неелы: «Стой, гад!» – застал его уже за дверью. Дверь громко хлопнула, и рядом с ней по комнате закружил сизый туман.

– Удрал негодник, – констатируя очевидное, произнесла Неела. Она, упустив слугу Артема, уперев руки в бока и глядя на дверь, постояла в раздумьях. Потом повернулась к подруге и сурово на нее посмотрела.

– Мила, – решительно заявила она, – ты свой блудливый глаз на него не клади. Он мой.

– Который из них? – тихо спросила та.

– Артам.

– Понятно, – с непонятной для Неелы грустинкой в голосе ответила Мила. – Не буду. Я, подруга, люблю Артема. Понимаешь, влюбилась с первого взгляда, как только увидела его. Он приплыл в Черную Падь и там встретил тебя. Я даже хотела тебя убить…

– Чего-о? Убить?

– Да. Потом передумала и хотела убить Хойсиру. А потом он меня спас и освободил. Оставил живой. Я, похоже, не знаю, что делать, подруга… Жить с ним рядом и знать, что он с другой… Это так… – она не договорила и замолчала. Глаза ее увлажнились.

Неела подошла и села рядом с ней на краешек кровати. Заботливо подоткнула под бок Артама полу шубы. Обняла девушку и тоже со слезами на глазах тихо призналась:

– Я тоже его люблю. А буду вот с этим… чудом, – она погладила по влажной голове Артама. – И знаешь что? Мы не можем быть разлучены с тобой. Наше служение свело нас вместе, значит, и мужчину будем делить одного на двоих. А об Артеме забудь… Как я забыла. Понимаешь, приказала себе и отрезала. Тело у них одно, вот и исправим этого оболтуса себе в мужья. Только я старшая!

– Почему ты старшая? – Мила выпрямилась, и ее налитая полная грудь воинственно уставилась на Неелу.

Жрица богини смерти прикусила губку и ревниво на нее посмотрела.

– Потому что я первая его приметила и…

– Девочки, не ссорьтесь, – раздался слабый голос с кровати. Затем Артам громко чихнул и снова испортил воздух. – Простите, – извинился он, – что-то живот пучит. С голоду, наверное. Вы не ругайтесь, – примирительным тоном произнес он. – Может, вы и не захотите со мной жить. Я был плохим человеком, паскудным…

Обе девушки с удивлением смотрели на Артама и механически руками отгоняли вонь, поплывшую по комнате.

– Надо проветрить, – произнесла Мила и, встав с кровати, приоткрыла входную дверь.

Неела вскочила.

– Так ты голоден! Я тебя сейчас накормлю, Артамчик, – она поспешила к столу. Туда же быстро устремилась и Мила. Неела, опередив ее, схватила глиняную миску и стала наливать в нее наваристую похлебку, сваренную из курицы. Мила из бутыли налила ароматный самогон. Обе девушки подбежали к Артаму, который, вытаращив глаза, смотрел по сторонам.

– Пей, – первой произнесла Мила и сунула ему в губы кружку.

– Подожди, – остановила его Неела и, посмотрев на удивленную Милу, пояснила, глядя на нее, но разговаривая с Артамом: – Ляг повыше.

Артам сел и укрылся, подтянув съехавшую вниз шубу. Взял кружку, понюхал, сделал глоток и сморщился.

– Не хочу, – произнес он, и Неела победно поглядела на подругу. Та неохотно убрала кружку, а Неела стала со своих рук кормить Артама.

Мила отошла, села за стол и задумчиво уставилась в покрытое морозными узорами окно.

«Что я делаю? – спросила она себя. – Я себя обманываю. Мне Артам не нужен, мне нужен Артем. Мара, что мне делать? – девушка вновь ощутила скорбь в своей душе. – Зачем он меня спас? Чтобы я мучилась?..»

К ней подошла Неела и поставила пустую чашку на стол. Увидела сведенное судорогой лицо Милы и тронула ее за плечо.

– Подруга, ты чего?

Мила вздрогнула, вытерла слезы, выступавшие на глазах. Натянуто улыбнулась.

– Ничего, Неела, все в порядке. Не нужен мне Артам. Я лучше останусь одна.

Неела покивала головой и села рядом. Обняла подругу за плечи.

– Дуры мы, бабы, – произнесла она. – Влюбляемся в тех, кто нас не любит. Потом мучаемся и страдаем… Выпьем?

– Наливай, – улыбнулась Мила и подставила свою кружку. Неела разлила по кружкам самогон. Они выпили и закусили квашеной капустой. Прожевав хрустящую дольку капусты, Неела взбодрилась.

– Нечего нам горевать, подруга. У нас есть еще дела в крепости. Мужики должны были открыть ворота. Там дожидается освобождения душа страдальца. Если ты готова, то можем идти.

– Давай поедим сначала, – предложила Мила.

– О! А я уже подумала, что ты впала в депрессию, – рассмеялась Неела. – Давай. Я тоже проголодалась, – она обернулась и посмотрела на спящего Артама. Тот тихо похрапывал. – Наш-то герой спит. Слышала, как он себя называл, – паскудником. Может, и вправду человеком станет. Хождение по краю смерти… меняет человека. По себе знаю. Не раз на краю стояла и была как он.

– Ты была такой же, как и Артам? – удивилась Мила.

– Да, может, даже и хуже. Убивала парней и мужиков, воровала, грабила, предавала… А потом встретила сначала Артама и подумала: вот богатенький дурачок, такого обворовать сам хранитель велел. А их оказалось двое. Тот, второй, выходил днем и поймал меня, я хотела его убить, но не получилось. Я удрала и сразу влюбилась. Хотела еще раз убить, и вновь не получилось… Вот так вот.

– Не поняла? – Мила посмотрела на Неелу с большим удивлением. – Если ты полюбила, то зачем хотела убить?

Неела хмыкнула.

– Ха! А что тут непонятного? Я не хотела, чтобы он достался другой, и стала за ним охотиться, а он стал охотиться за мной и поймал. Думала, убьет. Такая, понимаешь, страшная лютость была в его глазах. А он не стал убивать. Странно это было для меня. Я видела его душу. Это была душа убийцы. Он мог убить не моргнув глазом. Но вот не стал же… – Неела, углубившись в воспоминания, помолчала. – С ним был Свад, сморчок наглый и вонючий грязнуля. Его я тоже хотела убить… – Неела вновь замолчала, затем с грустью в голосе произнесла: – Потом мы расстались, и я его забыть не смогла. Моя душа тянулась к нему и привела меня в Черную Падь. Там я снова его встретила. И, как видишь, я стала другой. Артам тоже сможет измениться, лишь бы он захотел этого… Твоя душа тоже тянется к Артему, я это вижу, но он принадлежит Хойсире. Отступись, Мила.

– Уже отступилась, – ответила та и шмыгнула носом.

Через полчаса они оделись и вышли из дома.

– Бодренько так, – Неела вышла на крыльцо и огляделась. – У нас в Ривангане таких морозов я не видела.

– Север, – равнодушно ответила Мила. – Что ни говори, а мороз пробирает, – она поежилась, – и я немного пьяная.

– Я тоже, так что горевать нам негоже. Пошли, подруга, – Неела, смеясь, столкнула Милу с крыльца. Та покачнулась и упала в наметенный ветрами сугроб.

– Я отомщу, – не вставая, пригрозила она.

– Вставай, мстительница, – усмехнулась Неела. Она осторожно спустилась со скользкого, обледенелого крыльца и подала руку Миле. Та взяла ее и дернула подругу на себя. Неела вскрикнула, не удержалась и лицом рухнула в снег.

– Вот и отомстила! – засмеялась довольная Мила, и тут же ее смех утонул в сугробе. – Бур… бур-р-р, – послышалось из сугроба.

Это Неела подняла голову и, хохоча, ткнула лицом в снег смеющуюся Милу.

– Вот и бурбуркай, – смеясь, ответила она.

Обе девушки поднялись и отряхнулись от налипшего снега, раскрасневшиеся и довольные, двинулись по натоптанным следам.

Они прошли обширный внутренний двор. Вышли за ворота.

– Тут можно целый род разместить, – оглядываясь, произнесла Неела.

– Да, я тоже так думаю, – согласилась с ней Мила. – И не один. Новоприбывшие рода не очень хотят жить в крепости. Им тесно и непривычно. А тут вон какое раздолье. Странно, что тойва не ушли в лес раньше. Здесь тоже есть рыбалка и охота, и безопаснее, чем на озерах, и чего они цеплялись за свои угодья?..

– Они не цеплялись, – не оборачиваясь на подругу и уверенно шагая вперед к воротам крепости, ответила Неела. – Сначала мешала наша крепость. Там древний ужас обитал. Дикари очень боялись этого места. А потом еще их привычки – жить на воде. На озерах гораздо теплее. Только зимой стоит сильный туман…

– Что за ужас? – спросила Мила. – Я что-то слышала такое, но не поняла.

– Я сама не знаю всего, – пожала плечами Неела. – Артем его пленил и применил против твоего демона. Он не распространялся на эту тему. Мне немного Хойсира рассказала, и то по секрету.

Девушки подошли к воротам крепости и остановились. Мила замолчала и о чем-то своем думала.

Калитка была открыта, и Неела хотела войти. Мила остановила ее, ухватив за рукав.

– А скажи, Неела, как Артем познакомился с Хойсирой? Она дикарка и не очень-то красивая…

– Ты опять за свое? – Неела насупилась. – Отстань от них. Беды не оберешься. Артем привез ее из одного из своих походов. Вроде как отбил у мужа и того убил. Так Хойскар рассказывал, они из одного племени.

– Да я ничего такого и не хочу. Им мешать не собираюсь. Интересно просто, – Мила отвернулась и спрятала глаза.

Девушки вошли во внутренний двор крепости. Там три дикаря, расчищая двор деревянными лопатами, отгребали снег. Среди них был и раскрасневшийся от работы Хойскар.

– Хойскар, где тут у вас покойник? – спросила Неела.

Дикарь перестал грести и оперся на черенок. Поднял со лба шапку.

– На втором этаже, Неела. Сидит как живой. Мне Артем обещал его броню и оружие. Вы там поосторожней. Мы протопили печи. Могет быть, он согреется и оживет.

– Дурак, что ли? Мы поднимать мертвеца не собираемся. Освободим душу, а вы его прикопаете.

– Только подальше отсюда, – встряла в разговор Мила. Я покойников боюсь.

– А чего их бояться? – ощерился один из дикарей. – Наши-то, они смирные и подсобят, ежели чего.

– Вот тебе пусть и подсобляют, – не очень любезно ответила Мила. – Пошли, подруга, посмотрим на этого… беднягу.

– А чего на него смотреть? – отмахнулась Неела. – Тащите его сюда. Здесь и освободим истомившуюся душу. Чего застыли? – обратилась она к мужчинам. – Не в доме же его освобождать. Еще привидения ходить начнут.

Простодушный Хойскар испуганно осенил себя крестом Иля.

– Спаси и сохрани, Иль, – прошептал он. – Тойвар и ты, Хоймир, тащите этого мертвеца сюда. Не нужны нам никакие привидения.

Два дикаря отложили в сторону лопаты и, скрипя сапогами по утоптанному насту снега, направились в саму крепость. Вскоре они за ноги выволокли умершего.

– Вы бы не так грубо тащили его, дурни, – обругала Неела дикарей.

– Да что с ним станется, – отмахнулся тойва. – Мертвец, он и есть мертвец.

– Он свой долг исполнил до конца и заслуживает большего уважения, – поддержала подругу Мила.

– Ну, мы ему уважение и окажем, – усмехнулся воин хойда. – Погребем со всеми нашими почестями. И прикопаем. А ежели хотите, и надгробье поставим.

– Это как? – удивилась Мила. – Какое надгробье?

– Так закопаем по пояс, а все, что сверху, водицей польем, – с серьезным видом поддержал хойду тойва. – До весны памятник стоять будет, – и оба дикаря, увидев ошарашенные взгляды девушек, расхохотались.

– Да ну вас, пустобрехи, – обиделась Неела. – Отойдите лучше.

– А то че? Оживет? – смеясь, спросил тойва.

– Может, – кивнула Мила.

А Неела продолжила:

– …или его душа начнет искать свободное тело.

Мужчины оторопело поглядели на девушек и отошли. Встали у навеса для лошадей и стали смотреть оттуда на предстоящее действо.

Неела обошла по кругу лежащее тело. Человек был как живой, только спящий и сильно исхудавший. Она посмотрела на него магическим зрением и увидела светящийся огонек в области солнечного сплетения. Странным был этот огонек. Непохожим на душу человека. И у мертвеца не было ауры. Обычно, если в тело попадал юшпи, у мертвеца появлялась зеленая аура. А тут ее не было. Раньше Нееле не доводилось видеть человека умершего и с запертой в теле душой, и она медлила. Обошла тело дважды и остановилась.

– Что скажешь, подруга? – спросила она Милу.

– Скажу, что там не душа человека, – отозвалась та.

– Думаешь, демон?

– Нет, у демона тоже есть аура. Красная. А тут ее нет.

– Может, душа спит или у нее уже не осталось ауры? – предположила Неела. – Он долго просидел мертвым.

– Может быть, – согласилась Мила. Это ты у нас специалист по мертвецам, я больше по живым. Начнешь?

– Да, чего тянуть, – кивнула Неела и создала плетение освобождения. Направила его на лежащее тело.

– Постой! – остановил ее Хойскар.

– Чего еще? – недовольно спросила Неела.

– Сначала я сниму с него заколдованную броню.

– Ну снимай, – не стала возражать Неела. Трое мужчин осторожно подошли к мертвецу и стали снимать броню. Вскоре мертвец остался в одной кожаной куртке и таких же кожаных штанах. Его сероватые с проседью волосы разметались по снегу.

– Все, теперь он ваш, – сказал Хойскар и, забрав снятую амуницию, отошел под навес.

Неела в магическом зрении видела, как с ее рук сорвался сноп света и устремился к мертвецу, ударился об него и раскололся, как ледышки. Она удивленно вздрогнула и моргнула. На мгновение потеряла мертвеца из виду, а когда посмотрела, то обмерла. На снегу лежал тот же мертвец, только он смотрел.

Неела оторопело открыла рот и прижала к нему руку. Моргнула и отступила на шаг. За ней последовала испуганная Мила и спряталась за ее спину. А мертвец моргнул и, скрепя кожей лица, ощерился. Его руки заскребли по снегу.

– Иль, хранитель! – раздался испуганный возглас кого-то из мужчин и громкий звук икоты. – Ик… Это что сейчас было? Он ожил?

А мертвец пошевелил ногами, разгребая снег, и, приподнявшись, сел.

Мутными остекленелыми глазами повел из стороны в сторону. Увидел двух девушек, прижавшихся друг к другу, и вновь радостно оскалился, показав крупные желтые зубы.

– Пришли-и-и… – просипел он. – Освободили-и. Пища-а… – и стал подниматься. Мила вскрикнула. Неела взвизгнула. Затем обе девушки, не сговариваясь, резво развернулись и бросились удирать.

Оживший мертвец встал на четвереньки и, скользя по утоптанному снегу, попытался подняться. Его движения были неуверенными, и он все время падал на колени. К нему подскочил опомнившийся Хойскар и опустил лопату на голову. Воин упал и поднял голову. Увидел человека и обрадовался:

– Пищ-ща-а… – просипел он. – Вкусная пища-а…

Дикари были суеверными и верили во все мистическое, но сейчас перед ними был хорошо видимый субъект, очень похожий на ожившего мертвяка, а с такими они имели дело. Хойскар отбросил лопату и, выхватив из-за пояса небольшой топор, размахнулся и опустил его на голову мертвяку. Лезвие глубоко вошло в череп и застряло. Мертвяк упал на живот. Распластался на снегу и засучил ногами. Видно было, что рана на голове и торчащий в ней топор его особо не беспокоили. К ожившему мертвяку подскочили остальные двое воинов и стали рубить воскресшего мертвяка своими топорами.

Хойскар с трудом вытащил свой топор из головы мертвяка и попытался отрубить тому голову, но в спешке никак не мог попасть по шее, а тот, не чувствуя удары топорами, возился на снегу и хватал руками воздух. Наконец он изловчился и, сотрясаясь под ударами топоров, ухватил за ногу неосторожно приблизившегося тойва. Крепко обхватил его ногу и довольно заурчал. Повалил и стал подгребать его под себя. Тойвар отчаянно в страхе заголосил и пустил петуха. Но тут же неожиданно оборвал крик. Мертвец наконец-то оказался добитым. Хойскар на седьмой или восьмой раз отрубил ему голову. Она откатилась и остекленевшими глазами уставилась в синее небо.

Хойскар устало опустил топор. Сдвинул шапку на затылок и вытер вспотевший лоб.

– Нет, братцы, – хрипло произнес он, – его надо не закапывать, а сжечь.

– Сжечь, – раздалось шипение у его ног. Он резко отпрыгнул и увидел остекленевшие, смотрящие в небо глаза поднявшегося Тойвара. – Сжечь, – повторил тот и вдруг быстро вскочил на ноги. Оттолкнул Хоймира, побежал прочь. Выскочил из калитки и исчез за воротами.

– Что это с ним? – удивленно спросило Хоймир.

– Не знаю, – сурово произнес Хойскар, – но думаю, ничего хорошего в этом нет. Ты видел его взгляд?

– Нет.

– А я видел. Это взгляд сумасшедшего…

Девушки шустро заскочили в дом и закрыли дверь на запор. Они даже не заметили, как проскочили деревенскую площадь и оказались дома. Их гнал безотчетный страх.

Отдышавшись, Мила спросила:

– Ты чего испугалась и орала, как помешанная?

– А ты? – снимая с головы платок, отозвалась Неела. – Ты чего испугалась?

– Я мертвяков с детства боюсь.

– И где же ты их в девстве видела? – недоверчиво спросила Неела.

– Не видела, а слышала о них от бабушки. Жуткие рассказы…

– Слышала она…

– Да, слышала и не пойму, чего это ты испугалась мертвяка?..

– Это… – Неела облизала высохшие губы. – Не мертвяк. Это… это что-то другое и страшное. Мое заклинание освобождения разбилось и как-то странно сработало. А то, что освободилось и ожило, может быть, это демон.

– Нет, это не демон, – отрицательно покачала головой Мила. – Это…

– Тише, – прервала ее Неела. – Он идет сюда.

– Кто? – испуганно таращась на Неелу, спросила Мила.

– Ты что, дура, не понимаешь? Тот, кто ожил. Слышишь скрип?

– Нет.

– А я слышу.

– Ой! Я тоже слышу. Что делать будем?

– Делать? Биться будем, – Неела подхватила стоящий у поленницы дров топор, а Мила, впопыхах обернувшись, увидела половник на столе и, подбежав к нему на цыпочках, схватила его. Встала за спиной Неелы.

– Ты чего, – зашептала Неела, – половником сражаться будешь?

– А-а-а? Что?.. Ах да, буду. Я тебя, подруга, не брошу.

– Не смеши. На вот, возьми топор.

– А как же ты?

– Я кочергу возьму.

– Нет. Я возьму кочергу. Я не умею топором сражаться.

– А кочергой, значит, умеешь?

– Я, по крайне мере, ее в руках держала.

– Тогда положи половешку и бери кочергу…

Неожиданно дверь кто-то толкнул, и Мила громко пискнула:

– Ой, мамочки…

Дверь не поддалась.

Неела покрепче обхватила топор. Дунула на прядку волос, выбившуюся из прически и упавшую на глаза. Плотно сжала губы.

В дверь затарабанили.

– Кто там? – срывающимся на писк голосом спросила Мила. Но Неела толкнула ее под ребра локтем и прошипела:

– Молчи, дуреха! Нас нет.

Мила, испытавшая сильный страх, тонюсенько пискнула:

– Уходите, нас нет…

– Ты чего? – зло посмотрела на нее Неела.

– Ты сама сказала, что нас нет, – ответила стоящая и дрожащая, как лист на ветру, Мила. – Я ему об этом и сказала.

Неела уничтожающе посмотрела на Милу и, решительно дунув на надоедливую прядку, отвернулась. А Мила крепче прижала к своей груди черпак.

– Бабоньки, откройте, – раздался хриплый голос за дверью.

– Нас нет, – собравшись с мужеством, отозвалась Мила. – Уходите.

Неела вновь толкнула ее под ребра локтем.

– Замолчи! – прошептала она. – Ты нас выдаешь…

– Если вас нет, то кто со мной разговаривает? – спросили за дверью.

– Никто, – ляпнула Неела и зажала рот рукой. Повернула голову к подруге и со злостью прошептала: – Я с тобой становлюсь дура дурой.

– Неела, это ты? – спросили за дверями.

– Нет, это не я, – ответила за подругу Мила и с широкой, застывшей в мучительных судорогах улыбкой посмотрела на Неелу. Та в сердцах сплюнула.

– А кто тогда? – вновь спросили за дверью.

– Говори, – показав руками на дверь, язвительно произнесла Неела, недружелюбно глядя на подругу.

– А что сказать? – шепотом спросила та.

– Спроси, кто там.

– Кто там? – повторила вопрос Мила.

– Хойскар, открывайте.

Мила дернулась к двери, но Неела ее задержала. Многозначительно покрутила пальцем у виска.

– Что? – округляя глаза, спросила та.

– Это может быть тот… Мертвец, – прошептала Неела.

– Да-а-а? И что делать? – со слезами в голосе спросила Мила.

– Спроси его, – потребовала Неела.

– О чем?..

– О том, что знает только Хойскар.

– Я не знаю, что спрашивать. Давай его прогоним…

– Как?

– Вот. Уходи, чудовище! Мы тебя не боимся! – срываясь, дрожащим голосом выкрикнула Мила.

– Бабы, с вами все в порядке? Вы там с ума не посходили?

– У нас все хорошо. Уходи! – осмелев, крикнула Мила. – Иначе мы позовем нашего мужчину. Он знаешь какой…

– Да знаю, какой он. Лежит и пердит небось. Открывайте, поговорить надо.

– Кому надо? – Мила решила взять переговоры на себя. Неела ей не мешала, а только крепче сжимала топор в руках. Ее ладони вспотели, но она не отпускала топорище и непрестанно дула на непослушную прядку.

– Мне надо, вам надо. Тут такое творится…

– Нам не надо. Уходи и приходи завтра, – брякнула Мила и в поисках одобрения посмотрела на Неелу. Та поджала губы и, дунув на прядку, покачала головой.

– Нет, не завтра. Приходи послезавтра…

– Вы что, с ума посходили! – раздался возмущенный крик из-за двери. – Да завтра нас могут уже сожрать!..

Мила тихо прошептала:

– Кто?

За спинами девушек, которые во все глаза смотрели на дверь, раздался приглушенный вопрос:

– Вы чего шепчетесь?

Мила подпрыгнула и завизжала так, словно ее резали на части. Она орала во всю глотку и трясла перед собой половником. Ей истошно вторила Неела. Она отскочила от двери. А Мила, размахнувшись черпаком, ударила с размаху вопрошавшего. В это время в дверь сильно ударили ногой. Она распахнулась, и полотно двери врезалось в стоящего в распахнутом полушубке Артама. Он закрыл глаза и упал навзничь.

В комнату влетел с топором в руках Хойскар и стал оглядываться. Слева стояла с черпаком в руках и визжала Мила. Она неожиданно размахнулась и треснула Хойскара половником по лбу. Он ойкнул и прижал руку к голове. Справа стояла и голосила Неела и, понимая, что в дом ворвался Хойскар, все равно не удержалась и треснула обухом топора того по голове. Хойскар опустил руки и, закрыв глаза, кулем повалился на Артама.

Обе девушки одновременно прекратили кричать и с ужасом смотрели на лежащих в обнимку мужчин.

В комнату в кружащемся облаке пара осторожно заглянул Хоймир. Разглядев лежащих вповалку мужиков, опасливо спросил: