Текст книги "Анонимное общество любителей морских купаний"

Владимир Свержин
Анонимное общество любителей морских купаний

© T8 RUGRAM, оформление, 2020

© StorySide, 2020

* * *

Дело первое «Брачный антракт»

Горизонт едва начал алеть в предчувствии рассвета – то самое время, когда обнаженное солнце, не кутаясь больше в пышное боа облаков, величественно поднимется из воды. Мужчина стоял, заложив руки за спину. Волны у его ног, распускаясь гроздьями пены, разбивались о пирс. Мачты прогулочных яхт покачивались, убаюкивали, и он долго не мог отвести от них зачарованного взгляда.

«А ведь где-то там, – с горечью думал он, глядя на алую кайму небосвода, – на востоке, живут шейхи, которым некуда девать сокровища! Они украшают золотыми оголовьями слонов и ожерельями – верблюдов, щедро осыпая их рубинами и изумрудами. А тут…»

Дыхание перехватывало, стоило вспомнить ликующее выражение лиц местного карточного бомонда в миг, когда его противник с глумливой усмешкой одного за другим выложил на стол четыре туза. Что ж, есть чем гордиться! Спустить полтора миллиона франков за одну ночь – такой рекорд во всем здешнем княжестве вряд ли скоро сумеют побить. Одна беда – все, что было в активе наличными, драгоценности, которые можно было заложить, едва составило половину суммы проигрыша. Остальное он, презрительно скривив губы, пообещал доставить утром. Уже тогда он понимал, что для него утро никогда не наступит – взяться таким огромным деньгам неоткуда, а значит – конец. Позор, долговая тюрьма, высылка на родину, Сибирь…

Он вытащил из кармана револьвер, привычным движением взвел курок… Выходит, так. В утренней тишине сухой щелчок прозвучал неожиданно громко. Сердце возбужденно билось в стремлении достучаться до разума игрока, потерпевшего крах, и побудить его немедленно оставить дурацкие шутки с оружием.

«Интересно, – внезапно подумалось ему, – должно быть, мозг, предчувствуя несовместимую с жизнью дозу свинца, пытается выгадать хотя бы несколько мгновений… Что об этом происшествии напишут в утренних газетах? Что-нибудь вроде: „На яхтенном пирсе с простреленной головой был найден известный владелец крупного состояния, граф Владимир Тарло, российский подданный, бывший адъютант великого князя Николая Николаевича – старшего…“ Пославший к чертям службу царю и отечеству поручик лейб-гвардии уланского полка. Игрок, авантюрист, дезертир…»

Хоть кто-нибудь помянет добрым словом?

Он не успел до конца вообразить скорбные строки некролога: за его спиной послышались тяжелые шаги. Владимир досадливо оглянулся. Вдоль по пирсу в его сторону двигались двое: опиравшаяся на толстую палку дама средних лет, фигура которой могла бы загородить ворота небольшого замка, и ее спутник – крепкий здоровяк с округлым, простецким, гладко выбритым лицом. «По виду богатая вдовушка, хозяйка молочной фермы из Нормандии, приехала развеяться с молодым дружком… – мельком оглядев их, досадливо скривился граф. – Принесло же их в такую рань! Впрочем, понятно, глыба привыкла к рассветным сельским радостям, вроде утренней дойки. Противно-то как! Последние минуты жизни, разноцветные картины минувшего, будто эскадрон на галопе, вот-вот должны пронестись перед глазами, и вдруг на тебе – эта нелепая парочка!»

Он повернулся, снял курок со взвода, скрестил руки на груди и принялся вновь разглядывать мачты, колеблющиеся в предутренней туманной зыби.

– Славный револьвер! – раздался за его спиной насмешливый женский голос. – Андре, будь добр, забери у его сиятельства оружие. Месье, убедительно прошу вас, отдайте наган! Зачем вам лишняя дыра в голове?

Граф брезгливо поморщился. Трагическая ситуация была мерзко опошлена, смята и выброшена, как грязная салфетка.

– Ступайте к чертовой матери! – зло проговорил он. – Какое вам дело…

Однако продолжить заготовленную тираду не успел, – запястье его оказалось сжато, будто тисками. Здоровяк ухватил револьвер за ствол и вывернул оружие, едва не сломав графу сиятельный палец. Тарло взвыл от резкой боли.

В памяти вспыхнула картина трехлетней давности: респектабельная «мельница» на Муринском проспекте; канделябры с благоухающими восковыми свечами; столы, засыпанные купюрами; карты на зеленом сукне, карты на полу… И толпа городовых, обалдело взирающих на сиятельную публику игорного притона. Жандармский чин, тянущий к нему руки; резкий толчок, звон разбитого оконного стекла и полуночный бег по крышам под заливистые трели полицейских свистков… Нет, эти не могли найти его здесь! Тогда это люди Абдурахман-паши? А, все равно! В эту игру можно играть вдвоем!

Граф согнулся пополам, тихо подвывая и держась за поврежденную руку. Затем вдруг скользнул вперед, прошел в ноги здоровяку, подхватил его под колени и жестко толкнул плечом в живот. Не ожидая такой резвости от утонченного аристократа, дружок толстухи, взмахнув руками, шлепнулся на пирс. Револьвер вылетел из его руки и с тихим плеском исчез под водой. «Обидно, – мелькнуло в голове бывшего лейб-улана, – все же подарок великого князя Николая Николаевича за призовую стрельбу…»

Он чуть замешкался, глядя на расходящиеся по воде круги, точно пытаясь на всякий случай запомнить место падения, как вдруг мощный удар тростью подсек его ноги. Следующий удар пришелся аккурат между лопаток, не давая подняться. Сцепив зубы, граф резко повернулся, намереваясь дорого продать то, с чем мгновение назад собирался распрощаться за ненадобностью.

– Кто вы такие, черт побери?!

Широкоплечая дама в кокетливой шляпке с перьями и в грубых тупоносых ботах, едва заметных под широкой темно-зеленой юбкой, пристально смотрела на него сверху вниз, будто оценивая, достаточно ли созрел ее визави для серьезного разговора. В руке у нее красовалась увесистая трость, из тех, которыми почтальоны отгоняют злых собак.

Тарло тряхнул головой, оглядывая толстуху. Теперь она вовсе не казалась ему отмытой от навоза фермершей. Спутница Андре была персоной по-своему замечательной. Когда бы здешний принц решил набрать женский экипаж для своего будущего флота, дудку боцмана вручили бы ей без малейших колебаний. То, что граф опрометчиво принял за дородность, скрывало незаурядную физическую силу.

Ему живо вспомнилась мадам Юкка, выступавшая в Санкт-Петербурге во время гастролей знаменитого цирка Барнума. Как гласила реклама: «элегантная спортсменка с силой и энергией Самсона». Сначала она жонглировала пушечными ядрами, затем усадила трех добровольцев из публики к себе на плечи и шею и принялась танцевать вальс с неповторимой грацией афишной тумбы. Пожалуй, нынешняя незнакомка была несколько крупнее мадам Юкки…

– Вставай, Андре, – властно потребовала она. – Найдешь другое время поваляться у моря. И вы, граф, вставайте. Оставим баловство с оружием и упражнения во французской борьбе. Перейдем к делу.

– Это Абдурахман-паша вас приставил следить за мной? – отползая к краю пирса, сквозь зубы процедил граф Тарло.

– Ну и угодили пальцем в небо. – Дама в шляпке ткнула увесистой тростью в направлении светлеющего горизонта. – И, как я погляжу, несколько повредили палец. Меня зовут Мари Ле Блан. Остальное вы узнаете по дороге. Потрудитесь следовать за мной.

– Это еще зачем?

– Для человека, который минуту назад собирался вышибить себе мозги, вы чересчур осторожны.

– Никуда я с вами не поеду!

Мадам Ле Блан пожала плечами:

– Видите ли, у Андре имеется подписанный его высочеством, рескрипт – выдать вас российской полиции, как содержателя игорных притонов, дезертира и сбежавшего из-под стражи мошенника. Выбор за вами.

– Что ж, звучит убедительно. Пожалуй, я составлю вам компанию. – По достоинству оценив расклад, граф встал, придал лицу безразлично-любезное выражение и принялся отряхивать брюки.

– Вполне разумно, месье.

Госпожа Ле Блан кивнула спутнику. Тот достал полицейский свисток из кармана жилетки, надетой поверх клетчатой, на американский манер, рубахи, и выдул трель, заменяющую петушиный крик на рассвете.

– Полагаю, граф, мы и дальше сможем понимать друг друга.

Из ближайшего переулка на условный звук выехал запряженный парой фиакр. Андрэ, склонившись, как подобает вышколенному лакею, открыл дверцу, пропуская внутрь даму и ее высокородного спутника, затем устроился на запятках и скомандовал: «Вперед!»

– Куда мы едем? – стараясь за небрежностью скрыть невольное волнение, поинтересовался Тарло.

– К вам.

– Зачем? Если вы надеетесь отыскать там хоть что-нибудь ценное, то вынужден огорчить вас. Самое ценное, что у меня оставалось, ваш слуга отобрал еще там, на берегу.

– Самое ценное, что у вас осталось, вы только что собирались продырявить при помощи того, что Андре у вас отобрал. Но это лишь вынужденная мера. Вы поможете нам, а мы поможем вам.

– Дадите мне семьсот тысяч франков, чтобы вернуть долг?

– И да, и нет. Мы вместе сделаем так, чтобы вам не пришлось его возвращать.

Граф Тарло насторожился:

– Сразу должен заявить, что вы не заставите меня убить племянника султана, хотя я и должен ему огромные деньги. Быть может, я и не совсем чист перед законом, но убийство не в моих правилах!

– Он такой же племянник султана, как вы – российский престолонаследник. Но это не моя забота. И не ваша. Ладно, об этом позже. Сейчас небольшая услуга за спасение вашей драгоценной жизни.

– Черт возьми, перестаньте говорить загадками!

– Ну что вы, граф, загадки – это ваша стихия. Вы же любите всякие ребусы, парадоксы, шарады…

– Откуда вам это известно?

– Не важно. Известно. Это маленькое увлечение вам пригодится. Как и ваша нездоровая любовь к игре с крупными ставками, и, что весьма ценно, умение выкручиваться из неприятных ситуаций.

– Чувствую, это мне точно пригодится, – проворчал Тарло.

Мари Ле Блан не повела и бровью.

– Нынче за игорным столом вы, верно, обратили внимание на обворожительную брюнетку с красивыми глазами? – продолжила «боцманша». – Она с интересом наблюдала за вами.

– Заметил.

Тарло вздохнул, мечтательно прикрыл глаза. Подобных красавиц природа создает нечасто. И, уж точно, не для того, чтобы гарантировать мужчинам спокойную жизнь…

Красавица эта молча сидела около карточного стола, по-детски задумчиво наклонив изящную головку, и внимательно следила за игрой. Она покинула зал почти за полночь. Граф мысленно окрестил ее своим талисманом, ибо до ухода прекрасной дамы на столе перед ним уже высилась гора фишек, и карта шла в руки, будто заговоренная. Жизнь казалась прекрасной, и рассеянные улыбки чернокудрой незнакомки при каждой его удаче еще более утверждали его в этой мысли…

– Это баронесса фон Лауэндорф, – сообщила мадам.

– Немка? – неподдельно удивился Тарло. – Больше похожа на испанку.

– О, нет. Баронский титул и фамилию она получила не от отца. Как и позапрошлый титул графини де Люинь, и прошлый – маркизы де Монтехо…

– Вот как! Она что же, – Владимир Тарло невольно поежился и с интересом поглядел на хозяйку экипажа, – «черная вдова»?

Мадам Ле Блан ухмыльнулась:

– Как можно воображать такие ужасы в отношении столь привлекательной особы? Мадам не коллекционирует трупы, если вы это имеете в виду. Куда больше ее интересуют драгоценности, титулы и деньги.

– Но в таком случае, как ей это удается?

– В свое время вы это узнаете. Пока же могу вас обрадовать. Ее милость Алиса фон Лауэндорф по невероятной случайности или, если хотите, предусмотрительности снимает в отеле номер рядом с вашим.

«Становится все интереснее», – подумал граф

– Вы намекаете, что я ее следующая жертва?

– Вот именно, – невозмутимо ответила мадам. – Но давайте пока сменим тему. Обещаю скоро к ней вернуться. Пока же держите в голове, – вы сытный завтрак для этой милой особы.

– Не самая приятная мысль, – усмехнулся граф.

– А вы воображали всех дичью, и лишь себя – охотником? Или питали иллюзии, что прекрасная незнакомка пала жертвой вашего обаяния? Слава о богатом и удачливом игроке графе Тарло распространилась далеко за пределами нашей маленькой страны…

Но вот что интересно. Как бы удачно вам ни шла карта, как бы расчетливо вы ни играли и сколько бы порой ни выигрывали, одно я могу сказать совершенно уверенно – вы не шулер. Поверьте, я хорошо разбираюсь в этом ремесле, и долго следила за вашей игрой.

Мы приветствуем людей, желающих со вкусом провести время, спуская деньги за карточным столом или на рулетке. Для того и построено казино. Но далеко не все здесь склонны ограничивать себя докучными правилами честной игры. Чему же тут удивляться? Наше княжество привлекает из всей Европы уйму любителей пощипать мошну ближнего своего. И не только из Европы, как показывает случай с Абдурахман-пашой. Нас такое положение дел совершенно не устраивает…

– Полагаю, вы не оскорбитесь, – перебил граф, – если я уточню, кого это – «нас»?

– Анонимное Общество Любителей Морских Купаний, – с гордой ухмылкой ответила мадам Ле Блан.

Брови на тонком лице польского аристократа удивленно взметнулись.

– Общество… какое?

– Анонимное, граф, анонимное. Вам достаточно знать только название. Чтобы было понятнее, отель, в котором вы живете, принадлежит ему. И далеко не только он.

– Судя по указу о моей передаче в руки агентов российской полиции, и сам принц Шарль тоже принадлежит…

– Мы не будем вникать в такие детали! – перебила его «боцман в юбке» и для убедительности стукнула о дно экипажа увесистой тростью. – Скажу одно: если монеты, которым надлежит попадать в казну, оседают в карманах мошенников, это огорчает его высочество.

– Что ж, его можно понять. Каким же вы видите мое участие в делах этого необычайного общества?

– Пусть все идет своим чередом, – кивая Андре, открывающему дверь экипажа перед хозяйкой, бросила мадам Ле Блан. – Как у вас в России говорят: «Не будем засовывать лошадь в зад телеге». Вы уже знаете все, что вам следует знать. Скоро у вас состоится близкое знакомство с баронессой, а потом мы совместными усилиями решим проблему с вашим долгом. Затем уж, если не возражаете, поговорим обо всем остальном.

– Что ж, весьма своевременное предложение, – незаметно оглядываясь, улыбнулся Тарло. – От него непросто отказаться.

Предупредительный Андре предложил руку, помогая графу выйти.

– Вы даже не подозреваете, как трудно отказаться от наших предложений, – заверила Мари Ле Блан. – На всякий случай предупреждаю вас: ничего не опасайтесь. Андре теперь ваш камердинер.

– Но я не смогу заплатить ему даже за день, да что там, – зачас!

– Принц любезно взял эти расходы на себя. Маленькая просьба. Вы отличный спортсмен, в чем нынче я могла убедиться лично, но все же не пытайтесь сбежать от Андре. У судьбы не всегда бывает хорошее настроение.

– Вот еще! – надменно скривился бывший гвардейский улан, втайне оценивая манеру двигаться своего нового слуги. Того уж точно нельзя было назвать деревенским увальнем. Впрочем, городским увальнем Андре также не выглядел.

– Ступайте, граф. И помните: сегодня вы крупно выиграли. Ваш чемоданчик полон золота.

Граф удивленно поглядел на камердинера, тот молча указал на саквояж, с каким в русской провинции обычно разъезжали земские доктора.

– А теперь ваше задание, – продолжала напористая дама. – В течение ближайшего часа баронесса Лауэндорф должна проникнуться к вам такой симпатией, чтобы к утру она была готова стать вашей женой.

– Но я же…

– А я не предвижу здесь никаких затруднений, – хладнокровно заявила Мари Ле Блан. – И поверьте, это в наших общих интересах.

Королевские апартаменты, где обитал граф Тарло, были способны удовлетворить взыскательный вкус любого заезжего монарха. Но короли и даже владетельные князья тут бывали не часто, так что богатый потомок магнатского рода Тарло был желанным гостем роскошных палат. Безмолвный Андре с поклоном открыл дверь перед господином. Тот еще на пороге скомандовал барственным тоном:

– Распорядись, чтобы в номер доставили бутылку «Вдовы Клико». И пусть найдут мне год кометы! Я желаю отметить сегодняшний выигрыш! Кстати, если там, внизу, встретишь кого-нибудь, достойного составить мне компанию, зови в гости. Не могу же я, в самом деле, праздновать в одиночку!

– Слушаюсь, ваше сиятельство! – низким голосом пророкотал Андре, поставив на столик саквояж с «выигрышем», и бросился выполнять приказание.

Едва он скрылся за дверью, граф Тарло устремился к чемоданчику, открыл его и обмер. Перед ним красовалась передвижная выставка трофеев из пещеры Али-Бабы. Золотые монеты, украшения… Он попробовал так же легко, как только что делал Андре, приподнять сокровищницу, однако в саквояже оказалось не меньше пуда веса.

«Что бы это все значило? Что за нелепое происшествие? – озадаченно глядя на оставленные без присмотра сокровища, подумал граф. – А если я сбегу и прихвачу «казну» с собой?»

Он вновь быстро огляделся, оценивая ситуацию. Быть может, эта мадам с ухватками боксера-тяжеловеса в чем-то и преувеличивала свое влияние, но вероятно, не слишком. Наверняка выйти из отеля, не привлекая настороженных взглядов, не удастся. Но и оставаться, играя нелепую роль в какой-то подозрительной игре, совершенно не имеет смысла. А если попробовать, к примеру, поискать обходной путь? Немного времени в запасе есть: пока Андре будет заказывать «вдовушку» года кометы, пока ему станут объяснять, что недавно этот сорт шампанского закончился… Можно рискнуть!»

Тарло подошел к балконной двери и тихо повернул литую бронзовую ручку в виде изогнувшегося в прыжке дельфина – завуалированный намек на французского престолонаследника, для которого некогда и предназначались эти апартаменты. До сего дня ему не доводилось оценивать нависший над синью волн балкон, романтично увитый диким виноградом, в качестве пути быстрого отступления из отеля. Как оказалось, напрасно.

Граф осмотрелся и попробовал лозу на прочность. Крепкая, выдержит. Одна лишь закавыка – спускаться по ней с таким грузом в руках чертовски неудобно. Не в зубах же тащить пудовый саквояж?! Оставить сокровища в номере? Ну, нет! Кто бы ни была эта проклятая мадам, ее выходки не заслуживают подобной щедрости. Пусть расплачивается, пусть знает, что оскорблять графа Тарло – дорогое удовольствие!

«А если, скажем, не забирать чемоданчик сейчас? – раздумывал граф. – Если повременить? Крепко привязать их к лозе, спустить между этажами, спрятать в листве, а потом, когда шум уляжется, вернуться и забрать. Кто догадается, что я их оставил здесь? Вряд ли их станут искать, если я исчезну. История не слишком красивая, но не я затеял эту возню. А на войне, как на войне! Если мадам Ле Блан желает указывать, что мне надлежит делать, а что нет, пусть знает, что со мной этот номер не пройдет!»

Тарло перегнулся через мраморные перила балкона и принялся рассматривать бьющиеся о подножье скалы волны. Связать простыни или попросту спрыгнуть? Кто знает, глубоко ли тут под балконом? С простынями верней, но на это уйдет время, а скоро уже может вернуться Андре. Надо рискнуть. Попробовать, что ли, слезть по лозам…?

«Потом придется немного поплавать. Но вода здесь теплее, чем в Финском заливе, а там я проплывал на спор от Ораниенбаума до Кронштадта. Здесь до яхт всяко ближе. Прихватить с собой немного золота… Любой здешний капитан за пару золотых монет согласится прокатить меня до Италии. Ну, с богом!»

Граф еще раз глянул вниз, повернулся, собираясь вернуться в номер за саквояжем, и тут услышал глухие всхлипы. Плакала женщина. Совсем близко…

– Сударыня, могу я вам чем-нибудь помочь? – спросил граф, озираясь по сторонам.

Тут он вспомнил: мадам Ле Блан упоминала, что баронесса живет в соседнем номере! Через миг он увидел черноволосую незнакомку на соседнем балконе. Услышав незнакомый голос, девушка подняла залитые слезами печальные глаза. Не узнать было невозможно – она была такая одна.

– Помочь? Благодарю вас, сударь, увы, нет. – Красавица тяжело вздохнула. – Для меня все кончено.

– Ну что вы, сударыня. Смотрите, день для всех только начинается.

– Оставьте шутки! – Юная баронесса всхлипнула. – Мне сейчас не до них.

– Неужели ваша беда так серьезна?

– Серьезна? – Прелестное лицо баронессы вспыхнуло. – Еще как серьезна! В полдень меня отсюда вышвырнут с позором, как приблудившуюся нищенку. Я… Я…

Она вновь уронила заплаканное лицо в тонкие ладони.

– Сударыня, кажется, я видел вас сегодня или, вернее, уже вчера ночью. Да что там, кажется, – точно, видел! Давеча, в игорном доме! От вас что же, отвернулась удача?

– Ну что вы, мсье, как можно? Я не играла, лишь смотрела. Но… – Она глубоко вдохнула, силясь удержать слезы.

– Похоже, мадам, речь идет о деньгах?

– Речь идет о моей чести! – вспыхнула баронесса. – И добром имени!

– Но для их поддержания необходимы… средства? – высказал очередную догадку прожженный игрок.

– Как нескромно вам говорить об этом! – поморщилась красавица и, чуть помедлив, вздохнула. – Увы, да.

– В таком случае, я думаю, проблема не стоит пролитых вами слез. Быть может, мадам желает переговорить об этом в более комфортной обстановке?

– Вы что же, хотите, чтобы я пришла к вам? – неподдельно ужаснулась прелестница. – Пришла в номер к незнакомому мужчине?!

– Да, это проблема. Что ж, разрешите представиться, – граф Тарло, Владзимеж Тарло.

– Алиса Деттери, баронесса фон Лауэндорф, – растерянно глядя на лейб-улана заплаканными глазами, тихо представилась девушка.

– Ну а теперь, когда свидетелем нашего знакомства стало все это милое княжество, быть может, вы все же расскажете, что довело вас до такого печального состояния? И мы поймем, чем ваш покорный слуга мог бы быть вам полезен.

– Хорошо, – изящно промокнув слезы кружевным платочком, вздохнула аристократка. – Я верю, что вы не причините мне зла. И впрямь, мои горести – не то, о чем следует кричать с балкона.

Она грациозно поднялась и скрылась за дверью, а спустя пару минут тихий стук возвестил появление посетительницы в апартаментах графа Тарло.

– Прошу вас. – Отставной гвардеец любезно склонил голову, впуская гостью. – Мой камердинер уже отправился за шампанским, так что скоро нам будет, чем отметить знакомство.

– Ах, – вздохнула красавица, – при таких обстоятельствах разве мне до шампанского?

– Гм, в прошлые времена я бы сказал, что в таком состоянии стоит подумать о коньяке. Но не решусь предложить столь крепкий напиток даме…

– Благодарю вас, месье. – Алиса фон Лауэндорф проследовала мимо бывшего лейб-улана к удобному глубокому креслу, обтянутому кремовым бархатом, и самым изящным образом обосновалась в нем. – Надеюсь на вашу порядочность, граф.

– Ну что вы! Неужели вы думаете, что я могу обидеть женщину?! – Тарло приблизился к очаровательнице так близко, как позволяли максимально расширенные версии приличия, и склонился к любезно протянутой руке. В его голове проскочила двусмысленная фразочка, услышанная от знакомого ахтырского гусара: «Поверьте, мадам, вы будете не в обиде». Но при данных обстоятельствах граф счел ее неуместной.

– Я говорю не только о благопристойности, – Алиса добродетельно отстранилась, – но и об умении хранить секреты.

– Я нем, как статуя, – гордо ответил поляк, расправляя широкие плечи. – Как статуя, покоящаяся на морском дне!

– Что ж, я откроюсь вам, хотя… – Она замялась и глубоко вздохнула. – Хоть эта необходимость гнетет и терзает мне душу.

– Шампанское будет с минуту на минуту, – напомнил граф.

Прекрасная дама благодарно кивнула.

– У меня огромное несчастье, друг мой, я просто обескуражена, не знаю, что делать!

– Увы, мадам! Пока вы не расскажете мне, в чем ваша беда, я еще менее вашего смогу понять, какая помощь могла бы вывести вас из затруднительного положения.

– По наивности, из-за нелепой веры в мужское слово чести, я попала в прескверную ситуацию, граф. Поймите меня верно, я не имею в виду вас. Я приехала сюда, чтобы развеяться после тяжелого и изнурительного для меня развода. Мой негодяй-муж изменил мне прямо в день свадьбы. Это было так омерзительно, так больно!

Баронесса импульсивно придвинулась к Тарло и сжала его руку:

– Сердце мое было разбито!

Она почти вплотную поднесла руку графа к своей груди, но вовремя остановилась, оставив того разрываться между горячим желанием немедленно заключить даму в объятия и сознанием собственной возвышенной рыцарственности.

– И вот, когда я приехала сюда, чтобы укрыться от смеющейся мне в лицо толпы, я получаю известие, что мой бывший супруг оказался еще большим мерзавцем, чем я полагала. Он распорядился немедленно закрыть мне доступ к банковскому счету. Конечно, адвокат добьется отмены этого нелепого распоряжения, однако на судейское крючкотворство уйдет не меньше недели. И, кроме того, понадобится мое личное присутствие. Но сегодня, увы, я совершенно без средств. К полудню мне нечем будет заплатить за номер. Меня выкинут на улицу!

Она всхлипнула, упала на грудь благородного рыцаря и начала щедро орошать блестящий лацкан смокинга чистыми горючими слезами.

Слегка обескураженный граф пробормотал:

– Ну, где ж там носит этого чертова Андре?! – продолжая утешающе гладить красавицу по блестящим иссиня-черным волосам, широкими волнами спадающим на хрупкие плечи. – Я мог бы дать вам некоторую сумму, – великодушно предложил он, невольно подсчитывая, на какие расходы может хватить прекрасной даме оставшихся у него десяти франков.

– О нет, нет! Я не могу принять от вас деньги в дар, а взять в долг – и того хуже. Посудите сами, ведь мне нужно будет уехать, и кто знает, когда я смогу вновь увидеть вас. К тому же, вдруг что-нибудь пойдет не так, и судебный процесс затянется? – Она прервала себя, будто на мгновение задумавшись. – Впрочем, если вы будете так великодушны, я знаю, действительно, знаю, как вы можете мне помочь! Погодите, я сейчас…

Алиса фон Лауэндорф стремительно вышла из номера, но спустя минуту вернулась.

– Вот, посмотрите! – В ее ладони, переливаясь бриллиантовой россыпью, лежала довольно крупная брошь. – Это старинная и очень ценная вещица. Полагаю, за нее можно было бы выручить не менее двухсот тысяч франков. Моя прабабушка, царство ей небесное, получила эту брошь в дар от Фридриха Великого.

– Уверен, на вас, сударыня, эта брошь смотрелась бы еще более эффектно, чем на вашей, несомненно, достойной родственнице.

– Ах, граф, вы так великодушны, так добры! Я бы никогда не решилась расстаться с этой красотой, но ваше неподдельное благородство, достойное истинного рыцаря, натолкнуло меня на, возможно, слишком смелую мысль…

Алиса пленительно улыбнулась. Граф Тарло почувствовал, как по всему телу пробежали мурашки. Он не без тревоги осознал, что готов согласиться с предложением красавицы, даже не выслушав его. Но, как подобает гвардейскому офицеру, более того, кавалеристу, он вовремя осадил себя, будто некстати взбрыкнувшего жеребца, согласно кивнул и принялся слушать с самым внимательным видом.

– Я готова довериться вам, мой друг. Давайте в знак нашей столь недавней, но, как мне представляется, искренней дружбы, обменяемся памятными дарами. Вот мой своеобразный залог, – она протянула графу брошь. – Пусть она будет у вас в знак моей к вам глубокой приязни. А вы, – она чуть потупилась, – когда б вы могли дать мне в ответ, скажем, полтораста тысяч…

Дверь номера открылась.

– Ваше шампанское, месье! – Бритоголовый крепыш Андре появился в дверном проеме с серебряным ведерком, полным льда, из которого торчало горлышко бутылки. Он почтительно склонил голову. – И ваши гостьи.

В апартаменты шагом, твердым, как поступь командора, постукивая тростью, вошла Мари Ле Блан. За нею, потупившись, шла привлекательная блондинка из той породы милых барышень, рядом с которыми бывает легко молчать и легко смеяться. Сейчас, судя по ее виду, ей было вовсе не весело.

– Налей шампанского мадам Алисе! – с порога распорядилась Мари Ле Блан. – Так ей будет легче слушать. Садитесь, баронесса.

Дама-боцман неучтиво ткнула пальцем в ближайшее кресло.

– Это какая-то западня! – возмутилась обольстительница.

– Так и есть, – обрушиваясь на кремовый бархат, подтвердила Мари. – Граф, вы тоже садитесь и пейте шампанское. Это за счет заведения.

Баронесса фон Лауэндорф затравленно поглядела на странную гостью, на широкоплечего Андре, загородившего дверь, и села, не забыв скорчить самую презрительную из имеющихся у нее в запасе гримас.

– Итак, мадам фон Лауэндорф, – объявила Мари Ле Блан, – вынуждена официально заявить вам, что с этой минуты вы находитесь под арестом. Утром вы будете отправлены под стражей в Вену, где вас уже с нетерпением ожидает шеф криминальной полиции.

– Как вы смеете?! Я баронесса…

– Законность этого вашего титула никто не оспаривает. Как, впрочем, и всех остальных. А вот законность владения брошью королевы Марии Антуанетты работы швейцарского ювелира Иеремии Позье, поставщика российского императорского и многих германских королевских и княжеских дворов, весьма сомнительна. Эту брошь несчастная королева сумела передать в Вену своему брату-императору незадолго до казни. И с тех пор она является неотъемлемой частью драгоценностей короны.

– Но… но я ничего не знала об этом! – удивленно захлопала глазами красавица.

– Одним, можно так сказать, недобрым днем, – не удосуживаясь ответить баронессе, продолжала мадам Ле Блан, – хранитель императорской коллекции барон Фридрих фон Лауэндорф неосторожно продемонстрировал своей очаровательной невесте, – вам, мадам, – сокровищницу, в которой хранилась и эта милая вещица. И вы столь убедительно расписали потерявшему голову от любви мужчине, как вам просто снится эта безделушка, что он похитил ее и подарил вам. Умоляя, однако, никому о ней не рассказывать и, уж конечно, не показывать. Что, несомненно, резонно, как и ваше желание избавиться от краденого, пусть и в полцены. Таким образом, вы стали соучастницей в громком преступлении. А скорее всего, и его организатором. Но этим будет заниматься криминальная полиция Вены. Мы же в красках распишем, как вы пытались соблазнить рыцарственного графа Тарло и продать ему, – ах, извините, обменять на денежный подарок, – похищенное сокровище.

Глаза Алисы гневно вспыхнули. Она, было, открыла рот, но «боцманша» остановила ее предостерегающим жестом.

– Не утруждайте себя и нас увертками. Мы не собираемся разбираться в деталях. Для этого есть криминальная полиция Австро-Венгерской империи. Показания вашего мужа лежат на столе ее шефа. Так что вам предстоит новое свидание с Веной – и с супругом. Он несколько запаниковал, когда ваш адвокат пожелал отсудить половину движимого и недвижимого имущества дома Лауэндорфов. А потому явился с повинной в полицию, не без основания заподозрив, кто вы на самом деле.

– Вы не смеете порочить мое доброе имя!

– С этим вы замечательно справились и без меня. Ваша пикантная история просто восхитительна. Только представьте, граф, – мадам Ле Блан повернулась к Тарло, – в ночь после свадьбы прелестная невеста, якобы от волнения, занемогла. Потребовались нюхательная соль, притирания… Но потом, уже посреди ночи, ей стало лучше, и она решила осчастливить не слишком молодого супруга. Но когда, изнемогая от сладостного предвкушения и истомы, она переступила заветный порог опочивальни, там она с ужасом обнаружила, что барон коварно изменяет ей вот с этой милой крошкой. – И мадам кивнула на блондинку. – Баронесса, это же ваша камеристка, не так ли?