Текст книги "Праведный грех"

Под сенью карибских пальм

Владимир предъявляет пропуск, проходит мимо двух кубинских солдат в штаб кубинской воинской части. В приёмной штаба работает кондиционер, в кожаном кресле – кубинский офицер. На журнальном столике – стопка журналов. Офицер пьёт кофе, мусолит во рту потухшую сигару, время от времени макая её в кофе, и листает журнал «Богема». На стене – портрет Хосе Марти и кубинский флаг. За пишущей машинкой работает машинистка.

– Здравствуйте, compañeros! – приветствует Владимир кубинца и секретаря-машинистку.

– Привет, – лениво кивает ему головой разморённый от жары кубинец.

Кубинка Владимиру молча кивает.

Стол завален папками. Печатает молоденькая симпатичная мулатка в военной форме – зелёной юбочке и зелёной рубашке с закатанными рукавами.

Девушка поднимает на Владимира очаровательные чуть раскосые зеленоватые глаза, вопросительно и заинтересованно на него смотрит. Владимир показывает девушке коричневатый пакет с сургучной печатью:

– Compañera, у меня пакет для вашего командира.

– Здравствуй. Давай. Я передам, – протянула она руку за пакетом.

Владимир прячет пакет за спину:

– Не могу. Приказано лично в руки и кое-что на словах.

– Тогда жди, – индифферентно произнесла секретарша. – Садись вон в кресло и жди. Там совещание.

Она продолжает печатать на машинке. Довольно бегло.

Владимир стоит. Поглядывает по сторонам. На столе машинистки он замечает куклу.

– Compañera, а это что у вас такое? – Владимир показывает ей на что-то непонятное в цветных лохмотьях.

– Чертёнок, – отвечает, не поднимая головы, девушка.

– Понятно. А я подумал, это чертёнок.

Кубинка поднимает глаза, в которых блеснула озорная искорка:

– Кофе хочешь?

Владимир старательно выговаривает известную испанскую метафору:

– Чёрный, как ночь, горячий, как ад, и сладкий, как любовь?

Кубинский офицер отрывается от журнала и рассматривает русского с ног до головы.

– Ты новенький? – интересуется кубинка.

– Да. Как видишь, ещё не старенький, – улыбается ей в ответ Владимир.

– Давно приехал?

– Три недели назад.

– Из Москвы?

– Из Москвы.

– Переводчик?

– Переводчик.

– Надолго?

– Нас, холостяков, на два года посылают. А там продлят или нет – не знаю.

– Сколько тебе лет?

– С утра 22 было.

– 22.

В это время дверь открывается и из кабинета вываливаются возбуждённые разговором военные.

Девушка встаёт, оттягивает вниз короткую юбчонку и, кокетливо стрельнув в переводчика глазками, поправив чёрные искрящиеся от луча солнца волосы, скрывается в кабинете командира. Через мгновение она появляется в приёмной, кивает кубинцу:

– Заходите.

Офицер допивает кофе, встаёт, одной рукой теребит мошонку под брюками, другой – вынимает изо рта сигару, берёт папку и проходит в кабинет.

Кубинка с трудом выдерживает паузу приличия и обращается к Володе:

– Значит, хочешь кофе сладкий, как любовь? Только такой?

Владимир смущён. Молча кивает.

Кубинка встаёт, направляется к кофеварке, наливает ему кофе:

– Как тебя зовут, солдатик?

– Меня зовут Владимир. Я офицер. Лейтенант. А не солдатик!

– Бладимúро.

– Нет. Владúмир.

– Влáди!

– Или просто: Володя.

– Болодья, – старательно выговаривает девушка.

– Или уменьшительно: Вова.

– Боба. Бобо. Ты Бобо? – засмеялась секретарша.

– Я не Бобо, а Вó-вá! Ты знаешь, что такое «бобо» по-кубински?

– Я-то знаю. Дурачок!

– Ты называешь меня дурачком? Так сразу и оскорбления?! Не ожидал от такой.

– Какой такой?

– Прекрасной кубинки. Хотя у нас в России дурачок – положительный герой в сказках. Он всегда из всех переделок выходит победителем. Может быть, слышала: Иванушка-дурачок? Неужели нет?! Это же всему миру известно!

Девушка, слегка зардевшись, наливает приготовленный кофе в чашку, подаёт обидевшемуся Владимиру.

– Стоп, стоп! Спокойно! Я же в шутку.

– Ничего себе шуточки с первого раза.

Владимир пробует кофе. Вкус его устраивает.

– Ты не чётко произнёс своё имя, вот и прозвучало, как «Бобо».

– А вас как зовут?

Девушка садится за машинку:

– Мария. Мария Дель Мар Морена Муньос. Можно на ты. Хочешь?

– Мария. Хочу!

Владимир садится на стул напротив неё, отхлёбывает кофе.

– Я родилась в деревне, – рассказывает Мария, – у моря. Там, где и сейчас живут мои бабушка и дедушка.

– Мою маму тоже зовут Марией.

– Правда? Вот здорово!

Мария замечает, что чашка Владимира пуста, наливает ему ещё кофе, подаёт чашку. Рука Владимира касается пальцев Марии. Девушка смущена, садится за машинку, вставляет в неё чистый лист бумаги.

Владимир пьёт кофе.

– Мария, вы… то есть ты Гавану хорошо знаете… то есть знаешь?

– Ещё бы! Я давно здесь живу.

– А не покажешь ли мне её?

– Ой, у меня столько работы! Смотри, сколько печатать надо.

– И ни минутки свободной?

– Минутка? Минута есть. Но минутки нам не хватит. Ведь так?

Из кабинета выходит офицер и быстро уходит. Изнутри раздаётся стук в стену. Мария заглядывает к шефу.

– Проходите. Команданте тебя ждёт…

Когда Владимир выходит от команданте, в приёмной уже толпятся военные. Девушка вопросительно смотрит на Володю. Тот разводит руками, хочет что-то сказать, но не решается и, кивнув ей на прощание, направляется к двери.

– Один момент, переводчик! – окликает его Мария.

Мария идёт за ним, выходит из приёмной:

– Я покажу вам дорогу. Пойдёте вон туда. Сначала направо, ещё раз направо, а затем налево.

Украдкой она находит руку Владимира, вкладывает ему в ладонь свёрнутую записку и закрывает за ним дверь.

Владимир выходит из части. Читает записку: «Завтра в 20:00 на набережной у Riviera».

– Опля! – не удержался от восклицания Владимир…

Неторопливой походкой Владимир идёт по набережной, посматривая на часы. Жарковато. Он время от времени вытирает лоб и шею платком.

Солнце скрылось за горизонтом, озаряя набережную и весь город последними жаркими лучами. Смуглые парни и девушки стоят в обнимку около парапета. Некоторые парочки целуются, другие что-то темпераментно обсуждают, смеются.

Владимир останавливается на набережной напротив входа в отель «Ривьера». Подходит Мария. Она в белых брючках и розовой рубашечке. На плече у неё сумочка.

Владимир подходит к смутившейся девушке, остановившейся со стыдливо опущенными глазами:

– Здравствуй.

– Здравствуй.

Ладонь Марии плавно ложится в ладонь Владимира. Оба молчат. Наконец руки молодых неохотно разъединяются.

– Я тебе сувенир принёс.

Он достаёт из сумки небольшой свёрток, разворачивает его.

– Это матрёшка. А это… чулки.

Мария кладёт капроновые чулки на парапет, вертит в руках матрёшку:

– Что такое матрёшка?

– Это деревянная кукла. Крестьянка такая, русская. Вот смотри, как она раскрывается.

Владимир берёт матрёшку, раскрывает её:

– Вот так – одна, а вот так – уже две. А так – три куклы. Всего семь.

Владимир расставляет на парапете матрёшки. Все семь штук.

Мария берёт самую маленькую:

– Интересно, как её так сделали? Здорово! Какая малюсенькая!

– Их на токарном станке вручную вытачивают. Мастера.

Прогуливающиеся молодые парочки заглядываются на Владимира и на матрёшку.

Мария собирает куколки – одну в другую, кладёт их в свою сумочку. На мгновение она задумывается, берёт с парапета чулки и возвращает их Владимиру:

– Спасибо, но мне они не нужны.

– Что так? Мне говорили, что они у вас популярны.

– Популярны или не популярны – всё равно забери.

Владимир вертит чулки в руках, потом сминает их и бросает за парапет на острые чёрные камни вулканического происхождения. Мария смотрит на него с пониманием и одобрением.

Мария и Владимир молчат. То смотрят вдаль, то украдкой друг на друга, то на публику на набережной. Владимир пытается найти тему для разговора.

– А Колумб где открыл Америку? Здесь? – Владимир показывает на разбивающиеся о рифы волны.

– Не знаю, я в это время экзамен в школе сдавала.

Мария смеётся. Владимир, глядя на неё, тоже начинает хохотать. Прохожие оборачиваются на них, но влюблённые ни на кого внимания не обращают.

Владимир и Мария идут по улице Гаваны. Проходят мимо фонтана. Владимир замечает живописный кадр, фотографирует Марию. Мария просит прохожего сфотографировать их. Тот долго соображает, куда нужно нажать. Наконец щёлкает молодых людей на фоне фонтана.

Они доходят до кафе-мороженое «Копелия». Пахнет акациями.

– Зайдём?

– Зайдём.

В кафе на втором этаже Владимир заказывает мороженое и лимонад. Мария тем временем расставляет матрёшек на столике. Владимир настороженно оглядывается:

– Здесь русские бывают?

Мария рассматривает матрёшек:

– Очень часто.

Владимир машет официанту. Тот несёт заказ, расставляет стаканчики на столике. Владимир пробует мороженое, косится на входную дверь.

– Как наше мороженое? Тебе нравится? Говорят, оно лучшее в мире.

– Отличное мороженое. У нас такого нет. Здесь и ананас, и другие фрукты.

Владимир торопится съесть мороженое, но Мария никуда не торопится. Владимир достаёт из кармана деньги, кладёт несколько песо на тарелочку. Затем машинально берёт монету, рассматривает её:

– La patria y la libertad. Пять сентаво.

Он берёт другую монету:

– А эта – Patria o muerte.

– А по-русски это как будет?

– Ро-ди-на и сво-бо-да. Родина или смерть. А что означает этот кубинский герб?

Мария наклоняет голову к Владимиру:

– Это боевой щит. Солнце на горизонте символизирует республику, которая рождается. Здесь Куба в виде ключа от Мексиканского залива. Красная диадема. Здесь, конечно, она не красная. Со звездой. La unión de todos los cubanos – «Союз всех кубинцев». Левая часть герба обозначает знамя, а справа – природа Кубы и королевская пальма – национальное дерево Кубы. Дубовые и лавровые ветки означают силу и победу.

В кафе вошли новые посетители. Владимир, склонившись к Марии, вдохнул запах молодого тела и гладких тёмных волос.

– Пойдём ещё погуляем, – предложил Владимир.

– Пошли, если не устал…

Воскресный день. Пазик с советскими специалистами подъезжает к пляжу Santa Maria. Двери открываются, и из автобуса вываливается шумная ватага. Женатики располагаются со своими жёнами отдельно. Холостяки обосновываются поодаль среди кубинцев. Кто-то сразу идёт купаться, кто-то – достаёт волейбольный мяч, кто-то – бросается на лежак позагорать.

На деревянной будке с красным крестом под большим полосатым зонтом сидит спасатель. По радио «Спидола» звучит песня английского квартета The Beatles. Только на испанском языке. «Парень, не удивляйся, когда увидишь её выходящей из церкви под руку с другим!»

Владимир и Олег не спеша идут в бар за пивом. Мимо них с визгом проносится к воде толстопузый кубинец. За ним гонятся две длинноногие мулатки. Переводчики провожают их долгими взглядами.

– Расступитесь! Дорогу! Идут купаться 1 000 слонов! – кричит толстяк.

Переводчики осматриваются. Вдалеке четыре кубинские пары занимаются любовью в воде. Вот интересная троица.

Под простынёй, натянутой на четырёх палках, лежат мальчик и девочка лет 14—15. А рядом на песке сидит, видимо, мать парня. Парень при всём честном народе всё время лезет рукой в плавки к девочке. Та его сдерживает рукой.

Мать останавливает парня:

– Оставь Тереситу наконец в покое!

– Что хочу, то и делаю со своей невестой.

Мальчик лезет девочке под лифчик. Девочка отбивается от него обеими руками…

А вот мальчик лет пяти. Надул кусок презерватива, скрутил из него маленький шарик и стал его всё больше закручивать. Потом как даст этим шариком матери в лоб! Шарик с грохотом взрывается, а мамаша отвешивает оплеуху сыну за такие шалости.

Олег замечает у бара статную томную кубинку лет 25:

– Володя, смотри, какая краля! Гадом буду, если не закадрю. Спорим? На бутылку рома.

– Не смеши меня.

– Ну давай хоть на пиво, а? Для интереса.

– А если увидят?

– Кто? Все купаются. Ну я пошёл. Как говорится, главное, впендюрить, а на войну всегда успеем.

Они ударяют по рукам, и Олег, развернувшись как мачо, начинает боевой заход.

– Давай-давай, дерзай, дон Жуан, – подзадоривает Олега Владимир.

Олег подходит к кубинке, галантно раскланивается:

– Прекрасный день, милая сеньорита. Самая красивейшая из наикрасивейших, самая очаровательная из наиочаровательнейших, самая прелестнейшая из наипрелестнейших, самая божественная из наибожественнейших, самая стройнейшая и милейшая во всём мире. Кубинская волшебница! Позвольте представиться. Меня зовут…

На лице кубинки возникла ехидная улыбка. Не выпуская из левой руки коктейль, двумя пальцами правой руки она хватает Олега за нос. От неожиданности он упускает первый момент, когда ещё можно было вырваться. Но потом – тыр-пыр, тых-пых, а вырваться никак не удаётся. Олег не осмеливается прикоснуться к кубинке руками. Вертит головой, краснеет, а вырваться не может! Наконец кубинка сжалилась и отпустила его нос. Красный как рак Олег отскакивает от кубинки, пятится назад к Владимиру. Кубинка смеётся. Она грозит ему пальцем, мол, знай свой шесток. И делает ему знак, приглашая купаться.

– Схлопотал, однако, – шепчет себе поднос Олег.

Ему уже не до купания. Он потирает красный нос, а Владимир трясётся в беззвучном смехе.

– Ничего смешного, – трёт нос Олег. – Но всё равно, согласись, девочка что надо!

Он всё же показывает кубинке знак пальцами, который означает «Всё окей!» Но тут лицо Олега будто судорогой сводит. Он опускает голову вниз и, развернув Владимира за локоть, ведёт его прочь от бара:

– Атас, Володя. Сапрунец на подходе.

– Где?

Олег и Владимир под руку не спеша идут по пляжу к своим лежакам.

– Тебе не показалось?

– Ложись и голову больше сегодня не поднимай! Вот кому лучше на глаза не попадаться. Опасный тип! Вроде бы к нам никакого отношения не имеет. Но постоянно около нас, переводчиков, вертится. Как будто его кто направляет. Выслеживает, вынюхивает.

Олег и Владимир ложатся на лежаки. Из-за бара выходит лысоватый полненький человек в массивных солнцезащитных очках и осматривает окрестность.

На берегу кубинский парень надевает на одну ногу ласт. В руках у него большой ящик со стеклянным дном. Он заходит в воду, опускает в воду ящик. Потом в ящик опускает голову. Двигая ластом, разметает песок под днищем ящика, осматривает дно, пытаясь найти потерянные купающимися драгоценности…

Через неделю Владимир после прогулки по проспекту Ведадо, посмотрев в кинотеатре «Яра» фильм с участием Алена Делона, провожает Марию. Они подходят к её дому, входят во внутренний дворик.

– Вот и пришли, – вздыхает Владимир, обмахиваясь газетой «Грамма».

– Что же теперь будет, Володя? – Мария показывает газету. – Война? Мы всё время живём в постоянном напряжении. Эта проклятая блокада, а теперь вот и этот теракт. Уничтожение нашего самолёта. Что дальше будет? Я очень боюсь. Снова эти американские агрессоры на нас нападут? Тогда весь народ поднимется. Мы свою свободу и независимость им не отдадим.

– Не бойся. Не будет никакой войны. И на Кубу мы не дадим никому напасть. У нас такая техника! Со мной ничего и никого не бойся. Мы сотрём любого с лица земли в один миг, если что.

– К чёрту этих американцев! Давай поговорим на другую тему. А купаться вы ездите?

– И купаться ездим, и моемся каждый день. Всё как у людей. Почти каждое воскресенье ездим.

– И моетесь? – смеётся Мария. – Вот уж не думала! Это ж здорово, что вы такие чистоплотные. И на пляж ездите? А куда именно?

– На пляж Санта-Мария.

– В это воскресенье ты туда поедешь?

– Поеду.

– И я там буду.

– Значит, я тебя там увижу?

Мария опускает голову, кивает:

– Я буду купаться напротив бара.

– Там я и разыщу тебя в 10:00—10:30. Только не у самого бара, а метрах в 100 от него, правее. Хорошо?

– Хорошо. Почему такие предосторожности?

Владимир берёт её руку в свою:

– Чтобы поменьше болтали. Есть у нас два типа, которые за нами следят, чтобы мы не вели себя аморально. У некоторых язычки очень длинные. Мария, а я могу тебе позвонить?

– Звони. А ты ведёшь себя со мной аморально?

– Это они так считают.

– Кто?

– Есть у нас некоторые. Придурки. Мы с ребятами противоположного мнения. А какой твой телефон?

– 240—351.

– 240, 3, 5, 1. Запомнил. Я позвоню. Ну счастливо!

– Чао, бамбино!

Владимир целует её руку. Пальчики девушки выскальзывают из его рук. Она проводит пальчиком по его руке и исчезает в темноте подъезда.

Владимир поправляет на рукаве повязку «Дежурный по части», смотрит на свои часы – 23:00. За окном стрекочут цикады. В кабинете тихо звучит весёленькая испанская песенка «Почему ты уходишь?»

Владимир глядит в окно на пустой плац, затем на дверь. Он встаёт, подходит к двери. Открывает её. Выглядывает в коридор – никого. Владимир возвращается к столу, набирает номер. В трубке слышны гудки, потом доносится хрипловатый мужской голос:

– Алло! Слушаю.

– Доброй ночи! Извините, Мария дома? Можно её к телефону?

– Доброй ночи. Секундочку. А кто её спрашивает?

– Это русский. Владимир. Переводчик.

– Мария, это тебя!

Трубку берёт Мария:

– Слушаю.

– Мария, это я.

– А это я.

Владимир плотнее прижимает трубку к уху, прикрывая ее ладонью.

– Это кто подходил к телефону?

– Отец.

– А кто он у тебя?

– Команданте.

– Серьёзно?

Мария тихонько смеётся.

– А мама твоя кто? Тоже команданте?

– Нет, мама домохозяйка. Но дома она – настоящая команданте.

– А сёстры, братья есть?

– Нет. Я одна. Ты звонишь, чтобы расспросить меня о моей семье?

– Нет. Но я узнал много интересного.

– А ты откуда звонишь?

– Со службы. С дежурства.

– Что делаешь?

– Дежурю и… думаю. Как ты там. А ты что делаешь?

– Тоже думаю.

– А ты о чём?

– Думаю, как ты там.

– Твои родители, наверное, уже спят, а я тут трезвоню. Тогда пока, Мария? До встречи на пляже?

– Пока, Вова, Болодья, Болодьито, Влади-мир.

Владимир кладёт трубку, нежно гладит её…

Коричневый пазик с советскими специалистами, подняв облачко пыли, останавливается на стоянке у пляжа Санта Мария. Шум, гам. По радио звучит популярная песня английского певца Хампердинка.

На песке загорают четверо переводчиков. Один из них, Николай Егоров, декламирует своё новое стихотворение:

 
На охоту мы ходили,
Под водой она была.
Барракуду увидали.
Ох, и страху нагнала!
 

(Владимир смеётся, хлопает.)

Олег, подражая модному поэту, откидывает руку в сторону:

 
И с тех пор мы не ныряем.
Опостылел подводный мир.
Нам дороже жизнь с машиной,
Чем ракушка-сувенир.
 

(Бурные аплодисменты переводчиков.)

Олег встаёт и отвешивает всем поклоны:

– Да уж лучше заработать здесь на машину, чем быть съеденным какой-нибудь морской тварью.

– Мы недавно на рыбалку ездили, – рассказывает Илья. – Нырнули в одном месте, а там – стая барракуд. Как серые брёвна. Ужас! Мы – в лодку. Потом на машине километр вперёд проехали. Там их поменьше было – две—три.

– Как у тебя, Николай, лихо стихи получаются! Ты что, гений?

– Да! А что, разве не видно? Но я, конечно, не профессионал.

Владимир смотрит на часы:

– Ладно, пойду искупаюсь.

– Я с тобой.

– А я сначала пивка хлебну.

– Отлично! Давай сначала по холодненькому пивку вдарим? – пристал к нему Николай как банный лист.

– А давай!

Владимир незаметно достаёт духи «Красная Москва» и прячет их в плавки. Они с Олегом идут в бар за пивом.

У стойки уже стоят несколько наших специалистов и переводчиков. Владимир покупает бутылку пива и тихонько исчезает из поля зрения Николая и коллег. Выходит из бара, заходит за металлическую сетку, обходит пляж и в 100 метрах от бара находит Марию. Она в раздельном розовом купальнике с оборочками на лифчике и на трусиках. Лежит на песке. Читает.

Владимир очарован её красотой:

– Hola! Жарко, смуглянка?

Мария увидела Владимира, отложила в сторону книгу и быстро поднялась:

– Привет, Володиа! Да, сегодня просто пекло!

– Ты очень красивая, – он откровенно ею любуется.

– Правда?

– Правда!

Они долго держатся за руки, потом садятся на песок, обхватив руками колени. Молчат, глядя в голубую даль. Владимир машет рукой в сторону моря, чтобы побороть волнение.

– Интересно, сегодня нет «плохой воды», этих опасных обжигающих и парализующих медуз? – находит тему для разговора Владимир.

– Говорят, что нет. А ты уже и про «плохую воду», и про медуз с 20-метровыми щупальцами знаешь?

– Рассказали наши ныряльщики, охотники, кто подводной охотой увлекается.

– А ты?

– У меня пока ещё и ружья нет. Вот достану, тогда…

Владимир смущается, вертит бутылку в руках:

– Вот. Пиво хочешь? Хорошее у вас пиво по чешскому рецепту.

Мария берёт бутылку, делает глоток. Владимир достаёт духи, протягивает их Марии:

– Это тебе.

Мария отвинчивает колпачок. Нюхает. Духи Марии нравятся, и она неожиданно целует Владимира в щёку:

– Это мне? Спасибо!

– У тебя такая кожа!

– Какая такая?

– Необычная. Загорелая.

– Самая что ни на есть обычная. Я не загорелая. Я мулатка. И немножко метиска. И даже китайское во мне что-то есть.

– Глаза. А русское в тебе есть?

– Какой смешной! Русского во мне пока нет.

– Ну раз нет, пошли тогда искупаемся.

– Побежали.

Мария и Владимир играют в воде у берега. Он пытается слегка обнять девушку, но она ловко выскальзывает из его рук. Со второй попытки ему всё-таки удаётся чмокнуть её в щёчку. Мария брызгает на Владимира водой:

– В чём дело?

– Извини, споткнулся.

– Обо что споткнулся? О воду или песок?

– О рыбину. Вон смотри, какая проплыла!

– Издеваешься, да?

– Вот такая рыбища! Ударила меня по ногам.

– Значит, рыбина? А я-то подумала… А сейчас давай наперегонки!

Мария машет рукой и бросается вплавь. Владимир кричит ей вслед:

– А акулы?

– Сам ты акула! У-у-у, акулища! Догоняй!

Владимир кролем бросается догонять Марию. Уже на глубине видит метрах в 30 от берега тонущего кубинского мальчика. Тот беспомощно барахтаясь и захлёбываясь, зовёт на помощь:

– Помогите!.. Помогите!.. Спасите!..

Владимир плывёт ему на помощь. Мария – за Владимиром.

Тем временем мальчик исчезает под водой. Владимир ныряет, но с первого раза у него не получается. Он ныряет ещё и ещё. И наконец вытаскивает мальчонку на поверхность. Затем с трудом тянет мальчика до мелководья. Мария плывёт следом.

А в это время замполит Рытов в шортах, шляпе и с полевым биноклем на груди, насвистывая, идёт по пляжу. Подходит к вышке спасателей, поднимается на обзорную площадку. Там в тени зонта сидит разморённый спасатель.

Рытов делает ему приветственный жест рукой, но тот не реагирует. Рытов наклоняется к нему, что-то говорит. Спасатель машет Рытову лениво рукой. Тогда Рытов подходит к ограждению и в бинокль осматривает берег.

Там наши играют в волейбол. Кто-то – загорает, кто-то – пьёт пиво в баре. Рытов настраивает бинокль и видит вдалеке Владимира.

– Интересно, чего его туда занесло?

Спасатель показывает, что не понимает.

– Да я это не тебе, а себе говорю. Отдыхай, —втолковывает Рытов спасателю по-русски.

Но тот только вновь разводит руками и продолжает объяснять Рытову на пальцах, что он-де не понимает по-русски. И машет рукой Рытову, мол, отстань и не мешай. А потом и вовсе, размахивая руками, рассердившись, прогоняет Рытова с вышки:

– Компаньеро! Здесь нельзя находиться посторонним, не положено.

Рытов упирается, но всё-таки, отдуваясь, спускается с вышки, чертыхаясь. Оскорблённый и обиженный до глубины души, он идёт на пляж.

С помощью Марии Владимир выносит мальчика на берег. Но происходит что-то непонятное: мальчик вдруг вскакивает на ноги, немного отбегает в сторону и начинает смеяться над взрослыми. Владимир срывается с места, чтобы поймать мальчика, но Мария останавливает его. Она сама догоняет мальчишку и хватает его за руку:

– Негодник! Кто же так шутит?! А ну, где твои родители? Или ты на самом деле тонул?

Пацанёнок вырывается, отбегает подальше, издалека строит рожи и что-то кричит.

Владимир берёт Марию за руку:

– Я думал, он уже захлебнулся, а он…

Некоторое время они молча идут вдоль берега моря.

– А ты у меня герой! Храбрец!

На ходу Мария прижимается к Владимиру. Они останавливаются около вещей Марии, оставленных на пляже.

– Мария, мне, к сожалению, надо идти, а то меня могут хватиться, – Владимир кладёт руку ей на плечо. – Я тебя очень прошу никому ничего не говори. Вечером я позвоню. Ладно?

– Но ведь ты спас его, этого артиста!

Влюблённые нежно прощаются.

Владимир возвращается на своё место, ложится на полотенце, как будто спит здесь с самого утра. На Владимира падает тень. Он открывает глаза, щурится, закрывает глаза от солнца ладонью и видит склонившегося над собой человека в шляпе. Рытов!

– Как водичка? Тёплая?

– Валентин Михайлович, тёплая. Наплавался. Позагорать теперь хочу.

– Дело хорошее. Далеко, наверное, плавали?

– Так точно, далеко! До Майями и обратно.

Рытов грозит ему пальцем:

– Ну и шуточки у вас, лейтенант…

В воскресенье Мария и Владимир гуляют по парку Художеств, где находится Музей изобразительных искусств. Они заглядывают в окна галереи, проходят мимо одной из художественных студий. Здесь занимаются танцами молодые балерины. В другой студии Володя замечает группу художников, которые пишут с натуры, и засматривается на обнажённую натурщицу.

Мария это замечает, и ей это не нравится.

– Что там такого интересного? Ах вон оно что! Я думаю, что он там так рассматривает! Ничего там нет хорошего. Пошли отсюда. Это не для тебя. Ты ещё слишком мал, чтобы такое видеть.

– Я мал?! Да я уже…

– Мал! Мал! Я лучше знаю! Пошли вон туда. Смотри, какие своды и арки. Интересно, когда это построили? Ещё при испанцах или позднее?

– Я думаю, позднее.

Они выходят на площадь, в центре которой находится авангардистская керамическая скульптура вагины. Володя подходит к скульптуре, рассматривает её, трогает внутри руками. Мария смущённо отворачивается, как будто её вовсе это не интересует.

– Какая необычная вещь! Никак не пойму, что это такое. Что это, Маша? Цветок? Роза? Или, может, ракушка? Развёртка? Что-то мне это напоминает.

– Ах, напоминает?! Это развёртка. Ракушка. Ничего особенного. Пошли! Там дальше ещё много интересного. Пошли! Пошли!

– Куда ты всё время меня тащишь? Я здесь останусь. У скульптуры. Вот сяду здесь и буду себе взрослеть на здоровье!

– Влади, ты хотел посмотреть, как растёт бамбук. Так пошли. А ты понравился моему отцу. Он говорит, хорошо, что ты военный.

– А мама твоя что говорит относительно меня?

– Она говорит, что ты робкий и скромный, стеснительный.

– А ты что по поводу меня думаешь?

– Я думаю, что ты просто ещё маленький дурачок!

– Хорошо же ты обо мне думаешь. Спасибо! Так значит? И охота тебе с дурачком…

– Не обижайся. Что делать, если ты на самом деле не очень взрослый.

– Это поправимо. Молодость… Она проходит. И очень быстро проходит. И наступает старость.

Влюблённые, смеясь, отходят от скульптуры. И тут же к ней приближается группа кубинских экскурсантов, которых ведёт гид. Продолжая свой рассказ об известном кубинском скульпторе, гид показывает рукой на скульптуру, у которой только что стояли Владимир и Мария.

– А вот ещё одна авангардистская скульптура этого талантливого мастера керамики, – гид показывает на скульптуру. – Эта прекрасная скульптура, как вы понимаете, изображает очаровательную нежную вагину. Можно легко заметить, что автор-новатор вложил в это своё прекрасное произведение, в эту очаровательную, прекрасную вагину, в этот потрясающий прекрасный орган всего себя без остатка, полностью, целиком. Внёс в неё всю свою трепетную душу, всё своё сердце, весь свой творческий пыл, темперамент…

Мария и Володя стоят в бамбуковой роще. Володя рассматривает ствол растения:

– Вот махина! Толстенная!

– Бывает и повыше.

– Смотри. Вот если отпилить здесь и здесь, а этот отросток загнуть сюда и приклеить, то что получится? Кружка. Пивная кружка!

– Она будет протекать.

– А если её покрыть лаком или ещё чем?

– Какой ты умный! Прямо инженер!

– Это комплимент?

– Конечно. У нас инженеры – самые почётные высокооплачиваемые люди. А у вас разве не так?

– А у нас не так. К сожалению, наоборот. Им мало платят. Профессия «инженер» не считается уважаемой или престижной.

– А кто будет науку развивать, в промышленности работать?

– Проблема! Ладно, когда-нибудь придут к власти умные люди. Всё решится.

Владимир неожиданно поворачивается к девушке:

– Я тебя люблю, Мария.

Опешив, Мария сначала отшатнулась от него:

– Какой ты, однако, горячий, хоть и русский!

Она делает шаг к юноше, берёт его руками за отворот рубашки:

– И я тебя. Я тебя тоже люблю. Очень!

Влюблённые сначала робко, по-детски, а потом страстно целуются. Сумочка Марии падает на землю. С плеча Володи на землю соскальзывает фотоаппарат.

Фонари освещают пустынную улицу. В их таинственном свете колышется тропический воздух. Укрываясь за пальмами и кустами, Владимир ведёт к своему дому Марию:

– Когда я зажгу свет вон в том окне, а потом погашу, ты сразу иди. Хорошо?

– Хорошо.

Владимир бегом пересекает улицу. Отрывает дверь. В холле тихо, на втором этаже тоже тихо. Владимир подбегает к окну, смотрит на пустынную улицу, включает люстру. От света просыпается попугай в клетке. Он хлопает крыльями, хрипло кричит:

– Налей рюмочку! Налей рюмочку!

– Перебьёшься, – Владимир снимает с себя рубашку, накидывает её на клетку, гасит свет, распахивает дверь, впускает Марию, закрывает за ней дверь.

Влюблённые обнимаются, целуются. На ходу они скидывают обувь. Юноша стягивает с девушки платье. Входят в комнату. Под звук цикад, в свете луны и уличных фонарей они падают в обнимку на кровать, подминая накомарник и путаясь в нём.

Мария высвобождается из лифчика:

– Подожди, я тебе помогу. А где твой сосед?

– В командировке. Наконец-то мы вместе!

– Я люблю тебя, Влади! Целуй меня! Целуй меня сильнее!..

Рука Владимира кладёт паспорт на полированную столешницу. Рядом с российским паспортом изящная ручка Марии кладёт кубинский паспорт. Смуглая рука сгребает со стола оба паспорта. Клерк кубинского загса деловито открывает российский паспорт и, высунув кончик языка, начинает записывать его данные в книгу.

Перед столом клерка торжественно стоят Владимир и Мария. За ними – свидетели Лаура и Элена.

Звучит марш Мендельсона. Стеклянные двери базы отдыха советских и кубинских военных распахиваются, и молодожёны ступают на кафельный пол. Присутствующие, расположившиеся вокруг бассейна, встречают их громом аплодисментов. ВИА из советских воинов-музыкантов исполняет туш. Владимир и Мария проходят на места, на которые им указывает Рытов, благодарят его и садятся. Рассаживаются за столики, расставленные вокруг бассейна, и гости интернациональной свадьбы. На столах из пластмассовых стаканчиков торчат советские и кубинские флажки.

Советский главный военный советник в штатском костюме со своей супругой, сидящий рядом с родителями Марии, встаёт и торжественно поднимает бокал. Все гости садятся. Советник произносит поздравительный тост, здравицу в честь молодожёнов:

– Дорогие наши Мария и Владимир! Уважаемые мама и папа Марии! Уважаемые наши кубинские друзья! Уважаемые советские дипломаты и офицеры! Все почтенные гости этого торжественного собрания!