Текст книги "Таймырский Эрмитаж"

Глава 9. Дудинка. Возврат к истокам

В день осеннего равноденствия в четыре часа пополудни в портовый город Дудинку с востока – явно из норильского аэропорта – прибыло громыхающее подвеской видавшее виды такси марки “Волга”. Такси остановилось у гостиницы “Северное сияние”, высадив единственного пассажира. Пассажир – грузный старик в очках, совершенно седой, но при том совершенно не лысый, – неспешно оглядевшись по сторонам, подхватил свой средних размеров чемодан и направился в гостиницу. У входа, опираясь на металлические перила, щебетали три обильно намакияженные девицы лет двадцати, посасывавшие пиво из жестяных банок. Девицы, смерив прибывшего оценивающими взглядами, продолжили свои занятия, не проявив ни малейшего интереса к гостю. Если бы гость прибыл не в раздолбанной “Волге”, а в чёрном “Хаммере” или хотя бы в “Мерседесе”, был бы одет помоднее и не был бы столь стар – явно под семьдесят, то был бы он тогда, несомненно, интересным объектом для этой троицы.

В холле гостиницы было пусто. Дежурный администратор за стойкой – полнотелая дама в возрасте начинающих бабушек – не удосужила посетителя приветствием и сосредоточенно считала петли на своём вязанье.

– Хм… Для меня забронирован номер, – несмело обратился посетитель к рукодельнице.

Дежурная только кивнула головой, нахмурила брови и продолжила сосредоточенный счёт, молча шевеля губами. Через две минуты, показавшиеся гостю вечностью, вязанье было отложено в сторону.

– Фамилия!

– Дудинский.

– А-а, так это ваша бронь на целый месяц.

– Да, моя.

– И что же вас к нам сюда занесло? Первый раз вижу гостя в ваших годах.

– Видите ли, я люблю путешествовать, а в вашем городе я давно уже не бывал.

– Так вы у нас не впервой?

– Нет, это второй раз.

– И когда же вы были у нас в первый раз?

– Да давненько. Без малого семьдесят лет тому назад.

– Семьдесят?!

Дама за стойкой недоверчиво покачала головой и протянула руку ладонью кверху, требуя паспорт.

– Так… Дудинский Олег Иванович… О, так вы родились в Дудинке. И что, сразу же Дудинку и покинули?

– Да, именно так. Я здесь родился и прожил в вашем славном городе всего два месяца.

– Интересно… И фамилия ваша Дудинский…

– А фамилию мне в детдоме дали. Уже на материке.

– Ну так милости просим в родные края. Заполните вот бланк для регистрации.

Расположившись в просторном светлом номере с двумя окнами, приняв душ, отдышавшись в мягком кресле и побегав без интереса по каналам телевизора, гость спустился в кафе. В зале было немноголюдно. Гость уселся за свободный столик у окна, подальше от настраивававших свою звукотехнику музыкантов – бородатых юнцов с давно немытыми волосами до плеч.

Подошла молоденькая официантка, подала меню и порекомендовала заказать запечённую нельму с рисом и шпинатом.

– Нельма свежая, утром она ещё в Пясине плавала, не пожалеете. И соус к ней наш повар делает так, как никто и в Норильске не сделает.

– Спасибо. А как вы угадали, что я большой любитель рыбы?

– Да никак. Просто это сегодня лучшее, что мы можем предложить.

– Начало многообещающее. А какое вино вы мне порекомендуете под нельму?

– Вот попробуйте новинку из Германии – мозельское.

– А что за лоза?

– Ну… эта, мозельская.

Гость улыбнулся.

– Милая девушка, мозельские вина происходят из долины реки Мозель, и они могут быть самые разные. Принесите бутылку, разберёмся.

– А нельму заказывать будете?

Разумеется, самую жирную вырезку. И чтобы рис был как следует проварен.

Через минуту гостю была предъявлена литровая бутылка вина.

– О! Мне опять повезло. Это же старое доброе “Мюллер-Тургау”, моё любимое. Вы его пробовали?

– Нет, это вино только вчера подвезли, да нам и нельзя…

– Сделаем так. Эту бутылочку вы мне откройте и оставьте. Всю её я не выпью, да и половину, пожалуй, не осилю, а остаток после работы вы с подружками и поваром можете опробовать. Но вначале плесните-ка мне немного в бокал. Посмотрим, соответствует ли этикетка содержанию.

Гость покрутил вино на дне бокала, поднёс бокал к носу и посетовал про себя, что нос его уже не тот, запахи почти не ощущает. Осторожно пригубив светло-янтарную жидкость, одобрительно кивнул:

– Это в самом деле оно – “Мюллер-Тургау”. Рекомендую последовать моему совету.

Официантка зарделась, налила вина в бокал до половины и быстрым шагом удалилась на кухню. Там она, передавая заказ повару, добавила: “Этот заказ от такого интересного дедушки. Не знаю, откуда он взялся, но толк в гастрономии понимает. Ты уж постарайся, покажи класс”.

И повар постарался. Прибывший в город своего рождения старик – судя по его грузной фигуре, гурман и чревоугодник – с наслаждением поглотил всю порцию нельмы и весь гарнир, политый и вправду чудным соусом, вкус которого был для него совершенно новым. Ничего подобного “дедушка” Олег Иванович в жизни не вкушал. Пребывая в приподнятом настроении, он незаметно для себя осушил три бокала вина. “Начало и в самом деле многообещающее. Надо будет моего Володю ради этого соуса сюда на стажировку определить”, – подумал он.

Ресторан между тем постепенно наполнялся. За одним из столов угнездились и те самые три девицы, первыми встретившие Олега Ивановича в его родном городе. Они нашли себе интересную компанию из троих молодых людей, которых Олег Иванович уверенно определил бы как уличных грабителей и охранников на овощном рынке по совместительству. Предпочитавшие водку гости быстро хмелели и завязывали беседы на крике, норовя перекричать разошедшихся не на шутку музыкантов, и наш пожилой герой счёл за лучшее уйти, дабы не оглохнуть ненароком. Он подозвал официантку и заказал ещё одну бутылку того же вина, попросив не открывать её. Получив бутылку, он рассчитался, одарив официантку щедрыми чаевыми.

– Милая девушка, я тут немного увлёкся, и в бутылке вам на пробу почти ничего не осталось. Возьмите вот эту непочатую бутылку и распробуйте её вашим дружным коллективом, но только после смены.

– Ой, да что вы!

– Не спорьте со мной. Имейте уважение к моим сединам. А повару передайте мой нижайший поклон. Теперь я не сомневаюсь, что он и в Норильске любому коллеге нос утрёт.

– Ой, спасибо. Вы подождите секундочку, я повара позову. Скажите ему вашу благодарность сами, он будет рад.

Через минуту вышел сияющий повар и энергично раскланялся перед благодарным гостем. Олег Иванович пожал ему руку и проникновенно произнёс:

– Спасибо, молодой человек, потешили вы меня. Я тут задержусь на месячишко. Не дадите мне умереть с голоду?

– Что вы! Заходите, будем рады. А обслужить знатока – это особая честь.

– Договорились! Ряпушка будет?

– Обязательно!

– А строганина?

– Вообще-то не сезон, но для вас что-нибудь сообразим. Заморозим муксуна самого свежего.

– Ловлю на слове!

* * *

Наутро после завтрака с ароматным кофе, качество которого не давало повода считать Дудинку захолустьем, Олег Иванович приступил к своим делам. Прежде всего он позвонил в администрацию Таймырского муниципального района. В телефоне ответил приветливый женский голос:

– Да, да, Олег Иванович, всё в порядке, документы готовы, мы вас ждём.

– Хорошо, когда к вам можно подойти?

– Можно прямо сейчас. Вы где остановились, в “Северном сиянии”?

– Да, в нём самом.

– Ну так здесь рукой подать. Найдёте дорогу?

– Конечно. Дудинка же мой родной город.

– Да, мы знаем. До встречи?

– До встречи!

Имя Олега Ивановича было знакомо районной администрации с весны прошлого года. А началось всё с более чем странного письма из Красноярска, из канцелярии самого губернатора. Письмо адресовалось главе администрации, и в нём настоятельно рекомендовалось посодействовать Олегу Ивановичу… Просьбы оказать содействие тому или иному гражданину нет-нет, да встречаются в письмах сверху, и ничего странного в них нет. Но вот в случае с Олегом Ивановичем всё было как-то очень уж странно. Заместитель губернатора рекомендовал, причём, настоятельно рекомендовал оказать не просто содействие, а полнейшее содействие какому-то неизвестному кандидату наук, частному исследователю Заполярья, из – подумать только! – Пензенской области в строительстве научной станции посреди тундры севернее гряды Бырранга. И – самое удивительное – в скорейшем получении всех необходимых согласований. Поначалу письмо из Красноярска было воспринято как чей-то розыгрыш и едва не оказалось в мусорной корзине. Мыслимое ли это дело, чтобы некий частник, проживающий в благодатной Пензенской области, добровольно забрался к чёрту на рога – в продуваемую всеми ветрами тундру, потратившись к тому же на строительство обитаемой станции?! Да и фамилия этого чудака была более чем подозрительная – Дудинский. Ну ясное дело, что всё это хохма.

Но после уточняющего звонка из администрации в канцелярию губернатора подозрения отпали, а чудачество Олега Ивановича даже нашло некоторое понимание: если денег куры не клюют, то почему бы и не почудить. Вскоре объявился на связи и сам Олег Иванович с проектом своей станции и с сертификатами на новый стройматериал из Чехии – несущую панель-сэндвич из плит ОСБ и пенополистирола. Завязалась переписка и начались телефонные переговоры. Поначалу новинка из Чехии была встречена в штыки – не безумие ли затевать строительство на Крайнем Севере из столь лёгкого и хрупкого материала? Первая же пурга такой дом расшмотает. Но Олег Иванович, оказавшийся красноречивым рассказчиком и обладавший, как оказалось, лёгким пером, довольно быстро убедил сомневающихся в том, что только из такого материала и надо строить дома на Севере – ведь именно из подобных панелей строят себе дома канадцы и жители Аляски, а чехи избрали их для строительства своей научной станции в Антарктиде. Ну, раз такой дом стоит аж в Антарктиде… И районная администрация взялась за подготовку необходимых формальностей с энтузиазмом и от чистого сердца – Олег Иванович даже и не намекал на взятку.

* * *

Олег Иванович вышел из гостиницы в лёгком волнении. За свою долгую жизнь он испытал много радостей и разочарований. Его трудно было уже чем-нибудь удивить, и он постепенно разучился волноваться. А тут, поди ж ты, и пульс зачастил, и дыхание стало глубоким. В грудь задувал холодный ветерок с Енисея, словно припоминая, что здесь север, зима не за горами, и поговорка “Солнце светит, но не греет” относится именно к этим краям. “Надо же, именно здесь я пришёл на этот свет. М-да… А здесь в общем-то ничего, жить можно. Даже вон цветочки на клумбах растут. Только вот небо какое-то бледное”, – подумалось ему. Пройдя квартал, он остановился и огляделся. “Где-то здесь был роддом, в котором родился я и в котором умерла моя мама. Нелёгкая, видать, была у неё судьба, и попала она на этот край земли наверняка не по своей воле… Возможно, на том же кладбище покоится и мой неизвестный отец. Кто они были, мои родители? Никогда этого не узнать”, – пронеслось у него в голове.

Приподнятое волнение сменилось слегка щемящей грустью и апатией. Прохожие, невольно обращавшие внимание на осанистого незнакомца с пышной седой шевелюрой, могли видеть перед собой человека, углубившегося в сложные расчёты. В действительности же им овладела полная отрешённость от всего. Все его чувства притупились, и он размеренно вышагивал, словно лунатик. Очнувшись от забытья уже в вестибюле административного здания, он не сразу сообразил, зачем он там оказался. Он потряс головой, словно пытался буквально стряхнуть с себя наваждение, и решительно двинулся вперёд.

В администрации его приход был встречен с нескрываемым любопытством. Словно по делам, в кабинет заглядывали сотрудники из разных отделов, чтобы только взглянуть на новоявленного Амундсена[11]11
  Руаль Амундсен, 1872–1928, знаменитый норвежский полярный путешественник, первооткрыватель южного полюса, первый человек, побывавший на обоих полюсах планеты.


[Закрыть] или Нансена[12]12
  Фритьоф Нансен, 1861–1930, знаменитый норвежский исследователь Арктики.


[Закрыть]. Видя перед собой не пышущего удалью молодца в рассвете лет – только таким можно было себе представить покорителя тундры, а грузного старика, явного пенсионера, посетители единодушно приходили к выводу: чокнутый чудак. Когда Олег Иванович получил все документы и оставил последнюю подпись, одна из работниц администрации решилась спросить его напрямую:

– Олег Иванович, а зачем вам это надо, в ваши-то годы?

– О, именно в мои годы только и можно реализовать мой проект.

– И как долго вы собираетесь работать на своей станции?

– До полного успеха.

– А что будет со станцией… потом, – работница замялась, успев осознать бестактность сорвавшегося с языка вопроса.

– После моей смерти?

– Нет, что вы! После полного успеха.

– Да это не вопрос. Как-нибудь распоряжусь. Станция может достаться, например, Таймырскому заповеднику. Им она, не сомневаюсь, пригодится.

– Ну, тогда скорейшего и полного вам успеха!

– Спасибо. Постараюсь. А можно вас попросить ещё об одной услуге?

– Попросить можно…

– Видите ли, мне хочется взять с собой котёночка и щеночка. Мне будет с ними там в тундре не так одиноко.

– А-а… Понимаю. Обещать не могу, но поспрашиваю. Когда вы отъезжаете?

– Примерно через месяц.

– Хорошо, мы постараемся. Я оповещу всех знакомых. Что-нибудь обязательно найдётся.

Глава 10. ФСБ пустяками не занимается

Старшему оперуполномоченному майору Федорину Семёну Борисовичу было уже тридцать четыре года, и он стал замечать, что теряет былую прыть. Суета оперативной работы стала ему всё сильнее надоедать. Он уже не бросался на проверку любых сигналов, а отрабатывал лишь те, которые попадали на контроль к начальству. Информацию от своего агента из гостиницы о предполагаемом нелегальном изъятии человеческих органов он благоразумно не стал оформлять, будучи уверенным, что это очередная пустышка, и постарался её поскорее забыть.

В конце августа он выехал в командировку на пару дней в Красноярск. Там он остановился не в гостинице, а у своего однокашника по малоизвестному учебному заведению в Варсонофьевском переулке, где они осваивали основы оперативной науки. Как и принято издревле на Руси, вечером они сидели за бутылкой “Абсолюта”, и разговор их крутился в основном вокруг службы, хоть и была она у них совершенно секретной, и говорить о ней вне стен управлений категорически запрещалось. В защиту нарушителей режима секретности стоит, однако, упомянуть, что беседовали они с глазу на глаз, закрывшись от жены и дочки хозяина на кухне. Ни агентов, ни объектов оперативной заинтересованности они не расшифровывали и явки не раскрывали. Просто делились и даже слегка хвастались теми необычностями, которые стали им известны в силу их специфической службы.

– Паша, а знаешь ли ты, что такое ай-оу-оу-эф?

Паша с удивлением в глазах посмотрел на приятеля.

– Ай-оу-оу-эф? Ты имеешь в виду орден чудаков?

Настал черёд удивляться иркутскому гостю.

– А ты откуда знаешь о них?

– Да у меня агент в этом ордене уже года два состоит.

– Да ты что?! Так они что, уже и в Красноярске ложу открыли?

– Да нет. Мой агент – единственный чудак на всю Сибирь, наверное.

– Так где же он вступил в орден? В Москве?

– Куда там. В Праге! Он туда два-три раза в год ездит, вот там и вступил.

– И что, хоть какой-то оперативный интерес с этого ордена выплывает?

– Да ничего особенного. Так… Хотя, как прикрытие для агентуры может сгодиться. Слушай, а ты-то с какого бока этим орденом интересуешься?

– Да вот сигнал проскочил. Один мой “полосатый”[13]13
  “Полосатый” – жаргонное выражение оперсостава спецслужб, означает секретного агента.


[Закрыть] предполагает, что один чудак, русский, кстати, вроде как с незаконной пересадкой органов связан.

– Русский? Чудак? Уж не Дудинский ли?

– Паша, ты ясновидящий! Именно Дудинский. Откуда ты это можешь знать?

– Да это лучший друг одного моего агента. Именно Дудинский, кстати, его в пражскую ложу и сагитировал. А чудаков этих в России точно по пальцам можно пересчитать. Только числятся они наверняка в иностранных ложах – немецких, американских, английских. Да, а что это за хрень с пересадкой органов? Это же чисто благотворительный орден. Благородные наивные люди, мухи не обидят.

– Да так, агенту померещилось. Бандиты, кстати, Дудинского разыскивают. Вот это точная информация.

– Во как. Ничего не понимаю, а ты-то тут с какого припёка оказался? Дудинский же всё по европам шатается, а ты вроде из Иркутска не вылазишь.

– Я-то не вылажу, но этот Дудинский сам недавно в Иркутск заскакивал на симпозиум…

– А-а, понятно. Мой там тоже был.

– Во-во. Там этих чудаков несколько было, и русских двое… А потом где-то через месяц один ханурик с двумя ходками за грабёж в Иркутске нарисовался с одной единственной целью разыскать Дудинского. Как ты думаешь, что может бандитов в нём так заинтересовать?

– Догадываюсь. Дудинский-то хоть и не олигарх, но бедным его не назовёшь. Крутой мужик. Моему лабораторию обставил на поллимона зелени. Так, по-дружески… или по-братски.

– Та-ак… Понятно… Значит, братва на него наехать хочет, как в девяностые…

– Наверняка…

– Так ты подскажи своему, пусть он Дудинского этого предупредит, чтобы поосторожнее был.

– Сделаем. Не люблю я этих богатеньких, но Дудинский, кажется, нормальный мужик, и деньги свои он честно заработал.

– Мой агент говорил, что он какую-то научную станцию строить собирается…

– Не врёт твой агент… Мой мне все уши прожужжал про эту станцию у нас на Таймыре. Хочет построить её на свои деньги… поначалу сам в ней поработает, а потом Академии наук в дар передать планирует.

– Да… давай выпьем за этих чудаков. Есть ещё люди на свете…

* * *

Был конец сентября, когда Павел Иванович, приятель Семёна Борисовича, встретился, наконец-то, со своим агентом, приятелем Олега Ивановича, вернувшимся из отпуска, и выложил полученную им информацию без обиняков.

– Константин Антонович, передайте вашему сочудаку Дудинскому, что на него охотятся бандиты.

– Да вы что? Какие бандиты?

– Обыкновенные. Матёрые уголовники. Наверное, на его деньги позарились.

– Вот это да… Порадовали вы меня…

– Ну, ожидать такое каждый богатей должен. Особенно в нашей стране. Ваш приятель ведь наверняка охрану имеет.

– Ой, навряд ли. Олег Иванович своими деньгами не кичится, у него даже особняка нет. Мотается по свету. То тут, то там. Зачем ему особняк и, тем более, охрана?

– Константин Антонович, тут некоторые подозревают, что ваш приятель отношение к торговле человеческими органами имеет…

– Да типун вам на язык! Что за бред! Полная ахинея!

– Ну ладно, ладно… Трепачей на свете ведь хватает.

– Павел Иванович, уж поверьте мне, Олег Иванович очень порядочный человек, и ничего общего с криминалом у него быть не может. А то, что могут найтись желающие его ограбить, то в этом ничего невероятного нет. Я, конечно же, немедленно свяжусь с Олегом Ивановичем и предупрежу его, но и вы должны что-нибудь предпринять…

– Эх, Константин Антонович, мы-то как раз ничего предпринять не можем. Не наша это компетенция. На это милиция уполномочена.

– Ну так поговорите с милицией, к вам они скорей прислушаются.

– Как у вас всё просто, Константин Иванович…

– А у вас наоборот, всё сложно… Ну сделайте что-нибудь, вы же правоохранители…

– Ну вы уже совсем решили меня насмерть убить угрызениями моей же совести.

– Да не ёрничайте вы!

– Ну ладно, ладно. Давайте спокойно всё обсудим.

– Хорошо. Начнём с того, что я должен передать Олегу Ивановичу?

– Ну то самое, что я вам сказал.

– А что вы мне сказали? Ничего вы не сказали. Ничего ведь неясно – какие бандиты охотятся, как охотятся, где охотятся?

– Ну, Константин Антонович, вам бы в розыскники пойти… Значит так, слушайте. Некий Николай Мягков, шестьдесят пятого года рождения, проживающий в Москве, дважды судимый за грабёж, месяц тому назад приезжал в Иркутск с единственной целью напасть на след участника проходившего в Иркутске симпозиума, куда имели счастье выезжать и вы, помните?

– Помню, конечно. И что, он искал Олега?

– Да, да, именно Олега Ивановича Дудинского. Но кроме подтверждения того, что ваш друг был в Иркутске, он ничего не добился.

– Он что, из Москвы в Иркутск только ради этого подался?!

– Выходит, что так. Уж очень настойчив был этот урка.

– Ну так сообщите об этом уголовнике в Москву, пусть его арестуют.

– Арестуют? А за что? Может быть, он приятеля своей обожаемой тёти разыскивает, чтобы передать ему её приглашение на свадьбу любимого сыночка?

– И что же делать?

– Попросите Олега Ивановича, чтобы поостерёгся. Что тут ещё сделаешь?

– Да-да. Хорошо. Я сегодня же с ним свяжусь… Но вы тоже предпримите хоть что-нибудь.

– Что-нибудь? Хорошо. Давайте-ка подробненько напишите всё, что знаете об Олеге Ивановиче. Особенно о его проекте с научной станцией. Он вроде экспедицию на Таймыр собирает? Если убедительно напишите, попробуем уговорить Норильский горотдел присмотреть за его экспедицией… Да, кстати, а как вы сообщите об этом Олегу Ивановичу и не расшифруете нашу с вами связь?

– Ну, например, скажу, что говорил с коллегами в Иркутске, и от них узнал, что приезжал очень подозрительный тип и всё о нём вынюхивал.

– А Олег Иванович не обратится с перепроверкой к вашим коллегам?

– Навряд ли. Он там ни с кем близко не знаком, да и некогда ему. Он уже в Дудинке и занят по горло.

– Нет, это всё чревато. Давайте попробуем так. Вы ему ничего не сообщайте, а я попрошу своего коллегу в Дудинке встретиться с Олегом Ивановичем и предупредить его.

– Хорошо. Только не затягивайте, пожалуйста. Олег Иванович через неделю-другую уже отправится в путь.

– Договорились!

Павел Иванович после встречи усмехнулся над собой: “Кто тут у кого агент – профессор у меня или я у профессора? Ладно, совершим доброе дело. Глядишь, оно и зачтётся”.