Текст книги "Таймырский Эрмитаж"

Глава 11. Вначале было Слово

1. Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

2. Оно было в начале у Бога.

3. Всё чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть…

Евангелие от Иоанна.

Олег Иванович в бога не верил. Конечно, здесь сказалось атеистическое воспитание в советском детском доме. Но Олег Иванович был уверен, что окажись он хоть в церковном приюте, он всё равно в бога бы не поверил. Уж очень противоестественной казалась ему идея о всемогущем творце. “А кто сотворил творца? А творца творца? А творца творца творца?” – эта бесконечная цепочка вопросов могла дать лишь один ответ – никаких творцов нет и не было. “Есть природа, она вечна и бесконечна. Есть законы природы. Они неизменны, и их можно рано или поздно познать” – в этом Олег Иванович убедился ещё на школьных уроках физики и химии. Всё казалось просто и ясно, и богу места в природе просто не оставалось.

Но вот заговорили о Большом взрыве, и природа, сиречь Вселенная, оказалась не вечной и не бесконечной. Вот оно доказательство наличия Творца! – стали раздаваться громкие возгласы преимущественно в среде младших научных сотрудников. Олег Иванович, однако, не видел никаких причин склоняться к такому категорическому выводу. Здесь надо бы поразмыслить как следует, и наверняка можно будет понять зарождение Вселенной и без творца, полагал он. Увы, немногие разделяли его мнение. Модным стало ссылаться на некую высшую надприродную силу, которая ни с какой конкретной религией, конечно же, не связана, но правит бал в природе. “Так, может быть, ваша пресловутая высшая сила и есть сама природа, которая сама собой правит?” – возражал Олег Иванович. “Нет-нет! Природа – это одно, а высшая сила – это совсем другое. Она стоит над природой и может вмешиваться в ход вещей. Ясное дело, что человек не мог стать разумным существом без вмешательства высшей силы”. Вскоре Олегу Ивановичу такие споры попросту надоели. Уж если обуяла человека высшая сила, то с ней не совладать. На то она и высшая. И спорить с ней бесполезно…

Вернувшись с той памятной рыбалки на Волге, Олег Иванович в минуты размышлений прокручивал в мозгу технологические карты в том шкафу, что по левую руку от рабочего места бога, и его, наконец-то, осенило. Да ведь всё очень просто! Эти карты – удачно найденное образное выражение для законов природы. И первая карта – это то самое фундаментальное уравнение Вселенной, которое искал Эйнштейн и ищут физики-теоретики, пытаясь объединить все известные природные силы в одну. Найдя это уравнение и разрешив его, можно в принципе получить последующие карты и тем самым описание Вселенной в развитии, с начального момента времени до сегодняшнего дня и далее в будущее. Разумеется, найти это фундаментальное уравнение и подтвердить его справедливость будет отнюдь не просто. Но оно наверняка существует, и дело только во времени. Существует… Существует… Но где оно существует, где мастерская бога, где стоит этот левый шкаф? В наших головах?

Олег Иванович вспомнил семинарское занятие по диамату в университете. Тема – теория отражения. Коварный вопрос преподавателя:

– Вот вы, Дудинский, как вы считаете, мысль материальна или эфемерна? Она – материя или таки дух?

– Честно говоря, я над этим не задумывался…

– А вы подумайте, примените диалектический метод, порассуждайте. Как вы себе представляете мысль в свете нашего сегодняшнего занятия?

– Если в свете сегодняшнего занятия, то очевидно, что мысль есть отражение…

– Так, хорошо. А что такое отражение? Можно ли его пощупать, взвесить?

– Думаю, что нельзя.

– То есть, по-вашему, мысль нематериальна?

– Получается, что так…

– А вот тут-то вы повторяете типичное заблуждение идеалистов. Мысль материальна так же, как материален наш мозг.

– Как-то трудно себе представляю мысль-материю…

– А вы примените определение материи. Ну… это – объективная реальность…

– … данная нам в ощущениях. Но я, вот не могу ощутить вашу мысль.

– Это бывает. У двоечников. А вы же у нас отличник…

– Ну, процесс мышления как совокупность неких электрохимических реакций в клетках мозга я представляю. Здесь всё материально, а вот мысль…

– Так мысль и есть продукт тех самых реакций. Кстати, пока мозг мыслит, он работает. А теория относительности нам говорит, что масса его при этом должна уменьшаться. Вот эта разница в массах до и после процесса мышления и есть масса мысли.

– Так потеря массы должна приводить к высвобождению энергии эмце-квадрат. Как в атомной бомбе…

– Не паясничайте, Дудинский! Речь здесь идёт о микроскопических потерях массы. Тем не менее, из этого следует, что мысль – огромная сила. Кстати, древние это ещё задолго до теории относительности заметили…

Вся группа уже видела, что преподаватель сам себя загнал в тупик. Попытка продемонстрировать материальность мысли оказалась неудачной, и он не знает, как выпутаться. Спас его звонок на перерыв, и он с явным облегчением закончил семинар. На следующем занятии преподаватель непререкаемым тоном заявил: “Мышление есть свойство высшей материи. И коль скоро для мышления необходим материальный мозг, то и мысль несомненно материальна. Вне материи не может быть мысли. Зарубите это себе на носу, и пойдём дальше по программе…”.

* * *

“Вначале было Слово, и Слово было Бог…”, – этот зачин одного из евангелий Олег Иванович впервые услышал в разгар Перестройки. Он прожил сорок пять лет и никто ему евангельскими цитатами не досаждал. А тут… Эту фразу стали повторять все, кому не лень, по поводу и без повода. Олег Иванович не задумывался над ней, и относился к ней как к назойливой мухе, жужжащей возле уха. Но однажды его посетило очередное озарение… Технологическая карта из мастерской бога – это ведь и есть Слово. Да и весь шкаф со всеми технологическими картами иносказательно можно назвать Словом. А Слово можно прочитать. Не этим ли занимается теоретическая физика? Интересно, а на чём было написано это слово? Но, если сказано, что вначале было Слово, то это значит, что ничего больше не было. Не было даже клочка бумаги, на котором можно было бы это слово записать. Выходит, что слово должно было быть эфемерным, бесплотным. Оно должно было быть нематериальным духом… И это ведь вполне возможно!

Когда-то Олег Иванович интуитивно полагал, как само собой разумеющееся, что мысли, идеи – по сути некие эфемерные нематериальные объекты. Они объективно существуют, и учёные, прежде всего математики, их открывают и фиксируют на материальных носителях – в памяти мозга, на глиняных дощечках, на пергаменте, бумаге… И раз их открывают, значит, они существовали задолго до того, как их впервые открыли. Менделеев открыл свой периодический закон не так давно. Но ведь невозможно усомниться, что этот закон неукоснительно соблюдался во все времена, а, значит, он всегда и существовал. А где? Да в том самом шкафу с технологическими картами по левую руку от бога! И в словах Иоанна “Вначале было Слово…” может скрываться очень глубокий смысл. В этом Слове был весь проект Вселенной, с законами Ньютона, с теорией относительности, с таблицей Менделеева, уравнениями Максвелла[14]14
  Уравнения Максвелла описывают электромагнитные явления.


[Закрыть], квантовой теорией. А если это так, то Слово вправе занимать должность бога. А нужен ли богу в его мастерской левый шкаф? Разве нуждается Слово-Бог в хранилище? Что же выходит? Богу-Слову понадобились только реактивы из правого шкафа. Но где он их взял?

В размышлениях о мироздании Олег Иванович с растущим беспокойством стал замечать, что его былые представления о мире, как о некоей само собой разумеющейся данности в духе ленинской “объективной реальности, данной нам в ощущениях”, начали рассыпаться. В восьмидесятые годы активно разрабатывалась головоломная теория струн, обещавшая реализовать мечту Эйнштейна об объединении всех природных сил в одну единственную. Разобраться в ней сколь-нибудь глубоко Олегу Ивановичу было уже не под силу, и он довольствовался популярными обзорами. В одном из них он наткнулся на утверждение, логически вытекающее из теории струн, что Вселенная вовсе не уникальное вселенское явление. Наш мир может быть всего лишь одним из прочих миров, которые ничуть не хуже нашего. И миров этих, с которыми мы в принципе не можем прийти в соприкосновение, может быть непредставимо много. Это множество описывается фантастическим числом – единицей с тысячью нулей. И если эта теория права, то невообразимая прорва материи во всех этих бесчисленных вселенных – львиная доля объективной реальности – в принципе не может быть дана нам в ощущениях, как бы мы ни совершенствовали свои телескопы и микроскопы. Но и тысяча нулей оказались не пределом. Дальнейшие попытки объединения всех природных сил в единую прасилу привели вообще к непредставимому допущению: параллельных вселенных может быть бесконечно много! А бесконечно много означает нечто, что в бесконечное число раз больше числа с любым числом нулей!

И если вначале было Слово, то Слово это оказалось поразительно многозначным: каждому значению соответствует своя вселенная, а всего их бесконечно много. И реактивов богу, выходит, должно было понадобиться бесчисленное множество. Это какой же шкаф должен стоять по правую руку от Слова-Бога?!

Бесчисленное множество параллельно сосуществующих вселенных, каждая из которых пережила свой Большой взрыв, своё зарождение со своим временем и своим пространством, Олег Иванович вполне мог себе представить. Ему даже понравился введённый одним из корифеев космологии Андреем Линде термин – многоликая Вселенная. Чего он представить себе не мог, так это бесконечное количество стройматериалов для реализации бесконечного числа Вселенных. Бесконечности в математике – ясней ясного. А вот бесконечное множество материальных ресурсов мозг категорически отказывался воспринимать.

Глава 12. Подготовка миссии

За две недели пребывания в Дудинке Олег Иванович обошёл, казалось бы, всех городских и районных начальников, заручившись всевозможными разрешениями, лицензиями и просто обещаниями поддержать его начинание. Режим полного благоприятствования был достигнут не только природным обаянием Олега Ивановича, не только тем знаменитым письмом заместителя губернатора края и не только благородством его миссии. Кстати, о его миссии в Дудинке сложилось единодушное мнение – блажь. Главную роль сыграли его обязательство безвозмездно передать по завершении экспедиции на баланс муниципального района целый автопоезд, стоящий немалых денег, а также благотворительный взнос – целых десять миллионов рублей – в кассу городской больницы. Кое-кто, разумеется, намекал на благотворительность иного рода – времена де тяжёлые, трудно де сводить концы с концами, а ответственность де непомерно высока. Олег Иванович в таких случаях согласно кивал головой и рекомендовал бросить к чертям такую неблагодарную работу. Ушёл на вольные хлеба, и никакой тебе повышенной ответственности; заплати налоги и спи спокойно. “Хорошо ему рассуждать”, – говорили про себя – “Коли сам губернатор его поддерживает. Нет, лучше с ним не связываться. Пусть себе чудит”.

Побывал Олег Иванович и в городском архиве, пытаясь найти хоть какие-то следы своего рождения в августе далёкого сорок третьего года. В годовом отчёте окружного отдела здравоохранения нашлась одна строчка, в которой как пример “упущений в работе” упоминалось, что одна двадцатидвухлетняя роженица умерла во время родов. Фамилия роженицы не указывалась. “Это была, несомненно, моя мама, и это всё, что я о ней знаю”.

Между тем то, что можно было назвать летом, встретившее Олега Ивановича в день его прибытия в Дудинку, уже назавтра сменилось осенью, которая продлилась чуть более недели. А в ночь на второе октября пришла настоящая зима – сыпавшуюся поначалу снежную крупу сменили лёгкие звёздочки снежинок, лужи промёрзли до дна, по улицам зашевелились змеи позёмки. По небу неслись рваные низкие тучи. Такая погода нагоняла уныние и даже депрессию. Световой день стремительно сокращался, и также стремительно приближалась полярная ночь. Иногда открывались участки чистого неба, и на землю падали косые солнечные лучи, которые только усиливали неуютные ощущения. Но у Олега Ивановича, одетого в добротную одежду по сезону, свежий ветер с Енисея только поднимал настроение и как-то по-особенному пьянил. Его дерзкий замысел подошёл к решающей фазе. Ощущение предстоящего противостояния негостеприимству зимней тундры и уверенность в успехе подбрасывали адреналин в кровь. Олег Иванович чувствовал себя лет на двадцать моложе.

* * *

Вечером восьмого октября у одного из причалов Дудинского морского порта ошвартовался красавец дизель-электроход “Норильский никель”. Сторонний наблюдатель, не знакомый с реалиями порта и Северного морского пути, был бы уверен, что перед ним стоит судно “ARCTIC EXPRESS”. Именно эта надпись гигантскими белыми буквами на красно-оранжевом борту прежде всего бросается в глаза. Но это не имя корабля, это – его функция: “Норильский никель” служит быстроходным грузовым экспрессом между Мурманском и Дудинкой и пролетает эту дистанцию всего лишь за пять суток. Едва закончилась швартовка, задвигались длинные шеи портовых кранов, и выгрузка началась. Последними грузами оказались бросающиеся в глаза яркой оранжевой окраской мощный четырёхосный колёсный тягач и две платформы на таких же, как у тягача, огромных – в рост человека – колёсах. Одна платформа была не менее тридцати метров длиной и опиралась на четыре оси. Вторая платформа была в два раза короче и имела всего две оси. На меньшей платформе было смонтировано нечто вроде вагончика с дверью, окнами и трубой с коническим колпаком над ней. Подобные вагончики бывают у строителей. Ясно, что тягач и обе платформы составляли автопоезд, способный преодолевать любое бездорожье. Автопоезд и четыре сорокафутовых контейнера были уложены в дальнем углу территории порта. Получателем всего этого добра был, конечно же, Олег Иванович Дудинский.

А в речном порту Дудинки в это время под бравурные звуки маршей Чернецкого швартовался белоснежный пассажирский теплоход “Александр Матросов”, пришедший в Дудинку из Красноярска последним в этой навигации рейсом. Среди сошедших на берег пассажиров выделялась восьмёрка крепко сбитых мужчин среднего возраста в одинаковой форменной одежде с туго набитыми рюкзаками за спинами. На накладных карманах ярко-оранжевых курток можно было прочесть “Таймырская экспедиция Дудинского”. У выхода из речного вокзала группу встретил сам Дудинский, одетый ради такого события в такую же форменную одежду. У него не было только рюкзака. Пожав по очереди всем руки, Олег Иванович повёл свою команду в гостиницу пешком по освещённым улицам, благо до неё было рукой подать, а прибывшим хотелось размять ноги после четырёхдневного сидения на теплоходе.

В гостинице группу уже поджидала дежурный администратор, с которой Олег Иванович успел подружиться.

– О, какие молодцы! Олег Иванович, да где вы таких удальцов набрали? Все красавцы, как на подбор.

– И с ними дядька Черномор, – подмигнул Олег Иванович.

– Ну теперь все дудинские невесты забеспокоятся.

– Пусть не беспокоятся. Все мои орлы женаты, а для случайных адюльтеров у них времени не будет.

– Ах, какая жалость…

По завершении формальностей Олег Иванович распорядился: пятнадцать минут на обустройство и сборы к торжественному ужину; форма одежды – непарадная. В кафе команда с аппетитом плотно поужинала, единодушно предпочтя оленье седло и водку таймырскому гольцу и мозельскому вину, рекомендованным Олегом Ивановичем. Выпив за успех экспедиции, команда высказывала нетерпение скорее начать работу. Наутро вся команда в рабочей одежде отправилась в порт. И работа закипела…

Семеро членов команды взялись за перегрузку содержимого контейнеров на платформу большого прицепа. Весь груз в месте отправления был тщательно отсортирован и промаркирован. Порядок укладки на прицепе был подробно записан в толстом журнале, и командир – электрик Сергей Кравцов – давал указания на укладку грузов, сверяясь с журналом. В это время Олег Иванович с водителем Сергеем Дергуном из Салехарда занялись осмотром тягача с пирамидой цилиндрических ёмкостей над балластной площадкой.

* * *

Колёсный балластный тягач МЗКТ-74132 – серьёзный агрегат. Все восемь его колёс в полтора метра диаметром являются ведущими и позволяют ему двигаться и тянуть за собой многотонный прицеп – и, если надо, не один – почти по любому бездорожью. Он не умеет только плавать по воде и летать по воздуху. А заснеженная тундра для него всё равно что автострада для лимузина. Олег Иванович заказал себе это всюдупроходное чудо в Минске, где наряду с гражданскими вездеходами делают и стартовые агрегаты для баллистических ракет. Чтобы тягач развивал максимальную тягу и мог тянуть тяжеленный – до четырёхсот тонн – прицеп, на тягаче предусмотрено место для укладки утяжеляющего балласта. На тягаче Олега Ивановича в качестве балласта разместили запасные баки для топлива, вмещающие пятнадцать тонн солярки. Баки сварили из труб для магистральных газопроводов диаметром чуть ли не метр и длиной около четырёх метров. Шесть трубчатых ёмкостей были уложены одна на другую в пирамиду и прочно закреплены. Под нижними ёмкостями проложили две трубы поменьше, соединив их задние торцы отрезком такой же трубы. От одного переднего торца поднималась вверх такая же труба высотой три с половиной метра. Другой передний торец мог при необходимости соединяться с концом выхлопной трубы тягача, и тогда выхлопные газы подогревали бы дополнительные ёмкости с соляркой. Чтобы такой подогрев был эффективным, над всей этой конструкцией предполагалось установить теплозащиту в виде домика из чешских панелей-сэндвичей. Расчёты показывали, что такому тягачу будет не страшен и шестидесятиградусный мороз.

Водитель Сергей, облазив моторный отсек и просторную кабину, остался доволен состоянием тягача. Олег Иванович уселся к водителю пассажиром, и тягач, выпустив облачко чёрного дыма, взревел мотором.

– Давай, Сергей на нефтебазу, сюда налево. Это рядышком, и там нас уже ждут.

– Сейчас, мигом. Ух, зверь машина!

– Не газуй, видишь гаишник с жезлом уже на посту.

– Вот блин!

– Не волнуйся, Серёжа. Всё согласовано, претензий к нам не будет. Не зря же я здесь две недели проторчал. Всё начальство даёт нам зелёную улицу.

Гаишник жезлом остановил Сергея, с интересом обошёл кабину тягача, козырнул и отошёл в сторону к своей “Волге”. Олег Иванович открыл окно со своей стороны и выкрикнул: “Ну что, товарищ лейтенант, можем ехать?”. “Езжайте”, – ещё раз козырнул лейтенант.

На нефтебазе тягач привлёк всеобщее внимание. “Красавец!”, – было общее мнение. Заправка бака и дополнительных ёмкостей заняла почти два часа.

– Ну, Сергей, этого топлива хватит пересечь весь Таймыр туда и назад и ещё останется.

– Надо бы ещё и маслом загрузиться, антифризом, тормозухой. Мало ли что в пути случится.

– Обязательно. Для нас всё это уже приготовлено. Завтра подвезём на “Газели”.

* * *

Укладка грузов для экспедиции на прицепы шла быстрее, чем ожидал Олег Иванович. Застоявшаяся команда работала с азартом, да и работа была нетяжела. Основу груза составляли лёгкие стеновые панели-сэндвичи. Самыми тяжёлыми грузами были снегоход “Ямаха”, два немецких ветрогенератора с редукторами, две бочки бензина, баллоны с газом и десятикиловаттный электрогенератор с бензиновым мотором. Но и с этими тяжестями команда управилась играючи. Плотники Саша и Андрей несуетливо собрали из заранее заготовленных деталей теплозащиту над топливными ёмкостями. Получился небольшой вагончик без окон, но с вентиляционными дверцами по обеим сторонам – они были необходимы для недопущения перегрева топлива в ёмкостях. Пространство между конусной пирамидой и стенами вагончика было заполнено ошкуренными сосновыми и лиственичными брёвнами, назначение которых команде было непонятно.

Надо сказать, что команде многое было непонятно. Олег Иванович затеял экспедицию в одно из самых неприветливых мест на земле. Ну, любители приключений и авантюристы в жизни встречаются. Но, чтобы человек в возрасте Олега Ивановича искал приключений на Крайнем Севере, команда представляла себе с трудом. Ну, совершить поход за романтикой и быстро вернуться назад – это ещё как-то можно понять. Но ведь Олег Иванович планирует там остаться в одиночку. Вон какую чёртову прорву продуктов он приготовил – лет на десять хватит. И ведь его никто туда не посылает – это его собственная выдумка. Во время перекура в отсутствие Олега Ивановича – он ушёл в контору порта – повар спросил напрямую:

– Лёва, ты же врач. Не кажется ли тебе, что наш босс псих?

– Да нет, Володя. Олег Иванович в смысле психики здоровее всех нас.

– Но что-то я не припоминаю полярников на восьмом десятке.

– Ну что же, он будет, наверное, первым аксакалом в тундре.

– И что же его туда гонит?

– Ну, Володя, причин может быть несколько.

– И каких же?

– Да хотя бы желание побыть одному. Ну, устал человек от суеты. Доживёшь до его лет, и сам захочешь покоя. А он, кстати, какую-то непростую монографию собрался писать, и не хочет, чтобы ему кто-нибудь мешал.

– А если заболеет? Что же он один будет делать?

– Ну простейшие простуды и сам сможет вылечить. А если что серьёзное приключится – вызовет вертолёт. Денег у него, похоже, немерено.

– Ну да, запуржит, и жди ближайшего вертолёта месяцами, сколько бы денег у него ни было.

– Ну да, риск такой есть. А, может быть, его это вовсе не пугает?

– Как это?

– Да так. Может быть, он там умереть хочет.

– Ну ты даёшь. Да я бы на его месте на Мальдивах обосновался.

– Ну, это ты. А он – это он.

На этом разговор закончился, и работы продолжились.

* * *

К полудню четырнадцатого октября автопоезд был полностью загружен и подготовлен в дальнюю дорогу. К тягачу были подсоединены оба прицепа: больший впереди, меньший сзади. Большой прицеп был обтянут плотным тентом того же оранжевого цвета. Олег Иванович неспроста выбрал этот броский цвет. Кто знает, не придётся ли экспедицию разыскивать спасателям. А оранжевое пятно автопоезда сразу бросится в глаза хоть с самолёта, хоть из космоса. На боках всех трёх частей автопоезда красовалась надпись “Таймырская экспедиция Дудинского”. Над кабиной тягача была закреплена траверза, на которой были установлены шесть галогенных фар, освещавших широкий сектор в сто восемьдесят градусов по ходу тягача. Две таких же фары были закреплены на крыше вагончика на меньшем прицепе. Они позволяли обитателям вагончика видеть, что делается по сторонам. Суммарный световой поток десяти фар мог успешно противостоять мраку приближающейся полярной ночи.

Вагончик на меньшем прицепе был поделён на жилую и складскую зону, соединённые дверью. В самом хвосте поезда за складской зоной был организован сухой туалет, попасть куда можно было из жилой зоны по узкому коридору, проходящему вдоль склада. Против туалета разместилась “баня” с раздевалкой и душевой кабинкой и двумя раковинами для умывания. Жилая зона состояла из кухоньки с газовой плитой и спального отсека, который представлял из себя своеобразную комбинацию плацкартного вагона – все четыре купе были открыты в коридор – и вагона СВ – каждое купе имело лишь по два спальных места. В каждом купе имелось небольшое окно. Всего в жилой зоне имелось десять небольших окон, избавляющих пассажиров вагончика от ощущения отрезанности от внешнего мира. Между вагончиком и кабиной водителя поддерживалась радиосвязь.

Казалось бы, всё было готово к отъезду, но Олег Иванович не спешил и назначил старт экспедиции на двадцатое октября. Надо было дать нарасти достаточно толстому льду на бесчисленных водоёмах Таймыра. Олег Иванович проложил маршрут своей экспедиции так, чтобы большая часть пути проходила по руслу рек, а по прочному льду можно было бы двигаться, как по шоссе. Погода благоприятствовала. С двенадцатого октября установились настоящие морозы под двадцать градусов, и ледяные мосты крепли с каждым днём. Автопоезд был оставлен в порту под охраной, команде было дано задание ещё раз тщательно изучить всю проектную документацию и инструкции по монтажу оборудования. Лишь для повара было сделано исключение. Володя Савченко все дни в ожидании старта работал в своей кухоньке в вагончике, заготавливая полуфабрикаты на дорогу. А Олег Иванович провёл ещё один раунд бесед с руководством города и района. Посетил он и Норильск, где встречался с руководством Норильского авиаотряда. Эти визиты были, естественно, предварены звонками краевого начальства из Красноярска.

Все эти беседы с начальством Олег Иванович спланировал и организовал сам. Но одна беседа – с сотрудником ФСБ – оказалась для него совершенно неожиданной. Сотрудник сам разыскал Олега Ивановича, позвонив ему на мобильный телефон. Они встретились в буфете порта и минут двадцать о чём-то беседовали, неспешно и неохотно попивая тёплый бурый напиток, по чьей-то ошибке именуемый кофе. О чём они беседовали, не суждено знать никому – не положено. Можно упомянуть лишь завершение их беседы.

– Спасибо вам, товарищ капитан. Буду начеку.

– Не стоит благодарности. Не забывайте только: если кого в тундре засечёте, сразу обращайтесь в милицию или в прокуратуру. Они, скорее всего, реагировать не станут, но формальности следует соблюсти и прикрыться вовремя поданным заявлением.

– А почему они, как вы говорите, не будут реагировать?

– Да, Олег Иванович, чувствуется, что в этой сфере у вас никакого опыта нет.

– Что верно, то верно.

– Вся наша правоохранительная система заточена так, что она начинает реагировать лишь на свершившиеся злодеяния. Вот убьют вас бандиты, тогда вы будете иметь все основания подавать заявление, а милиция тут ужо себя покажет.

– Интересный алгоритм.

– В общем, придётся вам действовать по обстоятельствам и полагаться на вашу электронную систему безопасности. Очень разумно, что вы её запроектировали. Успехов вам!

Вечером девятнадцатого октября в кафе гостиницы Олег Иванович организовал прощальный банкет для своей команды и первых лиц Таймыра. Открывая банкет, Олег Иванович произнёс краткий тост: “Дорогие друзья, давайте выпьем за Таймыр! Для многих уже не тайна, что Таймыр, Дудинка – это моя родина. Я здесь родился и к стыду моему ни разу на родине не был. Но я успел прибыть сюда, и, знаете, мне здесь понравилось. Я запланировал эту экспедицию, зная о Таймыре лишь понаслышке. И я счастлив, что мои ожидания оправдались. Я нашёл здесь именно то, что искал. За Таймыр!”.

* * *

Начальство довольно быстро распрощалось, пожелав успехов и скорейшего возвращения, оставив команду наедине с собой. Расходиться по номерам никому не хотелось.

– Олег Иванович, а о чём вы пишете монографию? – спросил радист Юра.

– О мироздании. О нашей Вселенной и о других мирах.

– А разве есть что-то за пределами Вселенной?

– Вот с этим как раз я и хочу разобраться. Если вам интересно, я расскажу коротко, о чём я собираюсь писать.

– Да, конечно, нам очень интересно!

– Ну так слушайте…

“Само понятие Вселенная подразумевает весь мир, который мы можем тем или иным способом наблюдать и воспринимать. Если мы говорим об иных мирах, то речь идёт о гипотетических вселенных, которые принципиально не могут быть наблюдаемы. Но говорить о них мы можем, абстрагируясь от нашей родной Вселенной. И не только говорить, но и учитывать их в расчётах, связанных с эволюцией нашей Вселенной. Помните комплексные числа, мнимые величины? Их используют инженеры и физики для расчёта совершенно реальных вещей, хотя ничего мнимого в природе нет. Так и с другими мирами. Наблюдать их принципиально невозможно, но учёт их позволяет сделать выводы о нашей Вселенной, которые можно проверить экспериментально.

Первыми о параллельных мирах заговорили писатели-фантасты. Но их миры были доступны для их героев. А раз так, то считать их иными было бы некорректно. Принято считать первопроходцем гипотезы о множественности миров Джордано Бруно[15]15
  Джордано Бруно, 1548–1600 – итальянский священник, сожжённый инквизицией на костре “за распространении ереси” – поддержки гелиоцентрической системы Коперника и утверждения, что Земля не есть центр мироздания, а всего лишь один из множества обитаемых миров.


[Закрыть]. Но его миры располагались на других планетах нашей Вселенной, и их тоже нельзя считать иными. Видимо, подлинным пионером здесь был американский физик Хью Эверетт, предположивший в конце пятидесятых годов, что каждый акт взаимодействия частиц в нашей Вселенной сопровождается рождением целой новой вселенной, развивающейся независимо от нашей. Эта идея казалась совершенно безумной, её не приняли всерьёз, но о ней вспомнили позднее.

В восьмидесятые годы физики-теоретики активно разрабатывали две новые революционные идеи – так называемую теорию струн в физике элементарных частиц и инфляционную теорию раздувания Вселенной в мгновения, отстоящие от пуска наших часов на ничтожно краткий миг – десять в минус тридцать пятой степени секунды. То есть, этот промежуток времени меньше секунды во столько раз, что для изображения этого числа понадобится тридцать пять нулей. Так вот, обе эти теории допускали зарождение наряду с нашей Вселенной бесчисленного множества параллельных вселенных. Причём зарождение нашей Вселенной ничем особенным не отличалось от зарождения других вселенных. Раз зародилась наша Вселенная, то ничто не мешало зарождению и множества других. И тут уже идея Эверетта не выглядела полностью безумной, хотя она и не имеет никакого отношения ни к теории струн, ни к теории инфляционного расширения. Как гипотеза, она оказалась не хуже многих других выдумок теоретиков.

Очень интересную гипотезу в девяносто восьмом году выдвинул американский теоретик шведского происхождения Макс Тегмарк. Он предположил, что любая математически непротиворечивая физика непременно реализуется в своей вселенной. Наверное, смысл этой идеи вам трудно уловить. Приведу аналогию с нашей вселенной. Давно замечено, что многие математические построения, придуманные на кончике пера математиками, оказываются закономерностями реальных физических явлений. В принципе же можно придумать такой набор аксиом, который станет основанием физики иного мира. И такой мир непременно существует, считает Тегмарк. Интересно, не правда ли?

Потом всё стало ещё интереснее. В 2001 году американцы запустили специальный спутник WMAP, который исследовал тонкие эффекты так называемого реликтового излучения[16]16
  Реликтовое излучение – электромагнитное излучение микроволнового диапазона, равномерно пронизывающее Вселенную во всех направлениях. Это излучение является реликтом Большого взрыва и служит одним из главных свидетельств того, что Большой взрыв действительно имел место в начальной стадии зарождения Вселенной.


[Закрыть]. Надеюсь, слышали о таком. Если нет, то не беда. Смысл в том, что полученные за семь лет работы спутника результаты наблюдений оказались практически совпадающими с теоретическими предсказаниями одного из создателей теории инфляции. Кстати, нашего соотечественника Андрея Дмитриевича Линде. Отсюда уже рукой подать до подтверждения гипотезы множественности миров.

И вот какая интересная картина получается из всех этих построений: наблюдаемая нами наша родная Вселенная неразрывно связана с множеством иных вселенных, с которыми мы принципиально не можем вступить в контакт. И хоть они между собой никак не взаимодействуют, они не могут обойтись друг без друга. Для возникновения одной из них необходимо, чтобы возникли и все остальные. То есть, можно говорить о Сверхвселенной, включающей в себя все эти невзаимодействующие между собой вселенные. Андрей Линде назвал эту Сверхвселенную многоликой Вселенной.