Текст книги "Байстрюк"

Глава 5

По словам старшего Василевского, сходу определить, есть ли у человека Дар, почти невозможно. Если, конечно, Дар этот не приводит к серьёзным изменениям в облике или к явному воздействию на окружающие предметы или людей. Но в большинстве случаев, если Одарённый не проявляет себя открыто, вычислить его сложно. Даже упыри годами успешно прячутся среди людей, скрывая свою хищническую сущность.

Поэтому то, что я мог видеть ауру эдры у других Одарённых – само по себе очень полезный талант. Ещё бы научиться читать эту ауру, определять её Аспект. Это позволило бы сразу понимать, с кем имеешь дело.

К примеру, аура незнакомки из ресторана визуально сильно отличалась от аур нефилимов, которых я видел раньше. Хотя, я и видел-то всего двоих – самого Аскольда и его убийцу. Ну, хорошо, третий – я сам, но моя аура тоже какая-то странная. Чтобы начать делать какие-то выводы, нужно набрать побольше данных.

Пока что ясно только одно – у незнакомки Дар выглядит каким-то… недоразвитым. Эдра даже не сформировала полноценное «тонкое тело», повторяющее очертаниями тело носителя. Насколько я мог разглядеть, энергия сгущалась бесформенным розоватым облачком где-то в районе живота, и вела себя странно, то и дело выстреливая тонкие нити в сторону других людей. Процесс этот, кажется, проходил спонтанно – Дар вёл себя как какая-нибудь амёба, беспорядочно шевелящая длиннющими жгутиками.

Скорее всего вот что имел в виду Аскольд, когда говорил, что есть нефилимы, а есть обычные Одарённые – с сырым, диким Даром, который порой сами не полностью контролируют. И уж тем более не могут осознанно развивать и совершенствовать. По сути, это обычные люди, но с некоторыми паранормальными способностями.

Через некоторое время мне пришлось ощутить действие Дара моей таинственной попутчицы на собственной шкуре.

Сидели мы друг напротив друга, всего в нескольких шагах, разделенные лишь столами и решетчатой декоративной стенкой. Волей-неволей мы пересекались взглядом, и в очередной раз этот зрительный контакт задержался чуть дольше. Глаза незнакомки влажно блеснули под вуалью, на лице отразилось мимолётное любопытство с налётом скуки.

И вдруг тонкие, как струны, щупальца её Дара выстрелили в меня, отозвавшись ответным интересом.

Это было похоже на какой-то гипноз. Показалось, что свет чуть померк, шум вагона-ресторана отошёл на задний план. Всё вдруг стало казаться неважным и мелким. Кроме Неё.

Она захватила всё моё внимание. Прекрасная, желанная, возбуждающая так, что мгновенно ожило мужское естество. Продлилось это всё, к счастью, всего несколько секунд – незнакомка отпустила меня, вернувшись к вялому ковырянию вилкой в салате. Но одна из ниточек, протянувшихся ко мне, сохранилась, заставляя меня взглянуть на женщину по-другому.

Так-так-так. А дамочка-то хищница. У неё что-то вроде Дара обольщения. Сыроватый, дикий, но действенный, тем более в сочетании с миловидной внешностью. Если, конечно, она умеет его хоть как-то контролировать, а не проявляет спонтанно.

Я сосредоточился на призрачной паутинке, протянувшейся между нами. Попытался оборвать её, но потом в голову пришла другая идея. Снова взглянув на коварную пассажирку, я скопировал её ауру.

Прислушался к ощущениям. Да уж, определённо, она не нефилим. При более детальном изучении Дар её оказался аморфным, не структурированным и довольно-таки слабеньким. Поначалу даже не совсем понятно было, как он вообще работает. Впрочем, я и в собственных-то возможностях ещё толком не разобрался. Копировать-то чужой энергетический «слепок» научился, это происходит мгновенно, без особых усилий с моей стороны. А что дальше?

Делая вид, что погружён в чтение, я сосредоточился на потоках эдры, пронизывающих моё тело. И попробовал придать украденному Дару некую структуру, опираясь на общие черты виденных до этого. И у Аскольда, и у упыря тонкое тело состояло из нескольких элементов – что-то вроде центрального ядра в районе солнечного сплетения, ещё одного сгустка в голове, и длинных ответвлений, уходящих в руки и ноги. Этакий схематичный детский рисунок – палка-палка, огуречик, получился человечек. Я, конечно, здорово упрощаю, но общий смысл примерно такой.

Моё тонкое тело неплохо отзывалось на мысленные команды – возможно, это было связано с его необычной, текучей сущностью. Кроме того, я заметил, что оно будто бы стало заметно плотнее и насыщеннее. Скорее всего, из-за того, что я поглотил эдру князя и упыря.

Манипуляции заняли у меня всего несколько минут, и после того, как результат их меня устроил, я попробовал послать осторожный ответный импульс по струне, всё ещё связывающей нас с незнакомкой. Мы встретились взглядами, и…

Дамочка задержала на мне взгляд, поигрывая пальцами с ножкой бокала. Продолжалось это неприлично долго, и, спохватившись, она густо покраснела, закусив губу. Но уже через несколько секунд не удержалась и снова стрельнула в мою сторону глазками.

Я потихоньку, будто поворачивая воображаемую рукоятку, усилил нажим. Незнакомку, кажется, бросило в жар – подхватив кружевной веер, она откинулась на спинку дивана, принялась обмахиваться им, то и дело бросая взгляды в мою сторону. Ещё немного – и беспокойно заёрзала на сиденье, оглядываясь назад, на почти пустой зал.

В мою сторону от неё потянулась сразу дюжина незримых призрачных нитей – кажется, вообще все, что есть. Однако, касаясь моей ауры, они бессильно соскальзывали с неё, тыкаясь вслепую, как мухи, бьющиеся в оконное стекло.

Я вспомнил, что во время схватки с упырём происходило нечто похожее. Тогда убийца пытался применить на мне свой Дар, вытянуть жизненные силы, но не смог этого сделать. Это свойство моего тонкого тела? Или, когда я копирую чужой Дар, то становлюсь невосприимчив к нему? Этакий обман системы «свой – чужой».

Я чуть ослабил воздействие на незнакомку – та реагировала очень уж бурно, и как бы не начала что-то подозревать. Похоже, что моя «ответка» оказалась даже сильнее оригинала. Значит, манипуляции с эдрой были не напрасными. А может, дело просто в том, что моя аура в целом в несколько раз мощнее. Я-то всё-таки полноценный нефилим.

Интересно, интересно. То есть мой Дар – не тупое копирование. Я могу и видоизменять получившуюся копию, усиливать её. Как всё это работает, пока не очень понятно, я действую больше по наитию. Было бы, конечно, гораздо проще, если бы у меня был какой-нибудь наставник по этой части.

Впрочем… Я вспомнил слова Аскольда.

«Дар – это часть тебя. Ты же не задумываешься, как пользоваться рукой или ногой?».

Одно хорошо – внимание я точно привлёк. И очень пристальное. Главное теперь не спугнуть, а то засмущается и сбежит.

Я снизил накал своего магического обаяния и какое-то время потомил дамочку «на медленном огне», делая вид, что снова увлекся книгой. Несколько абзацев, впрочем, и правда прочитал – книга была по истории, и глава как раз касалась освоения Сибири уже при позднем Петре, с активным использованием Одарённых.

«Новая, невиданная доселе угроза, нависшая над страной, стала настоящим вызовом. Главной опорой императора в борьбе с демонами Ока Зимы стало дворянство, чей священный долг ратной службы ещё никогда не был так важен. Лучшие сыны Отечества в первых рядах вступали в неравный бой с потусторонним злом.

Закаляясь в битвах, с Божьей помощью самые достойные из них получали невиданную, недоступную простым смертным силу. Сила эта стала главной их наградой за мужество и самоотверженность. И с тех пор направлялась она на беззаветное служение России, на укрепление её границ, на защиту интересов Отечества не только на востоке, но и на юге, и на западе.

Нефилимы стали основой мощи Империи, её мечом и щитом, воплощением вековой мудрости и крепких традиций».

Уф, от пафоса аж зубы заныли.

Впрочем, если отбросить высокий штиль, то мысль-то продвигается простая. Испокон веков свои земли, титулы и привилегии дворяне получали в награду за воинскую службу на стороне монарха. Но с появлением Ока Зимы местные дворяне стали не просто отдельным сословием, но и в прямом смысле сверхлюдьми. И преподносятся теперь как некие ангелы-защитники, уберегающие страну от демонов. Насколько это соотносится с реальностью, мне пока сложно судить. Но то, что эдра здорово влияет на расклад сил в этом мире, очевидно. Достаточно даже взглянуть на географические карты и посмотреть на размеры местной Российской империи.

Закрыв книгу, я поднял глаза и тут же пересекся взглядом с попутчицей. Бедняжка так и изнывала в одиночестве, облизываясь на меня, как кошка на сметану. Пора бы и честь знать. Нельзя же так издеваться над дамой. Дворянин я или нет?

Я направился к её столику, стараясь держаться максимально уверенно и расслаблено. Правда, держиморду на входе в бизнес-зал мой маневр не впечатлил – он преградил мне путь, буркнув:

– Вход только для пассажиров первого класса!

Держался он, впрочем, вежливо, без рукоприкладства. Уже хорошо.

– Я к барышне за тем столиком. Мы знакомы.

Швейцар молча обернулся в сторону пассажирки, которая, находясь в нескольких шагах от нас, конечно, слышала разговор.

Конечно, я рисковал, и незнакомка могла возмутиться. Ещё я мог нарушить какое-нибудь правило местного этикета. Может, одинокой даме вообще неприлично пускать за свой столик постороннего мужчину. Но что я теряю? В худшем случае просто вернусь на своё место.

В памяти вдруг всплыл анекдот про бравого гусара. «Да, можно, конечно, получить и по морде. Но можно и впендюрить».

– Да-да, любезный, пропустите молодого человека! – взмахнув веером, кивнула незнакомка, подыграв мне.

Швейцар молча посторонился и снова занял своё место, застыв, как истукан.

– Князь Богдан Аскольдович Василевский, к вашим услугам, – чуть поклонился я, задержавшись перед столиком.

– Да-да, я вас помню, – продолжила игру незнакомка. – Ольга Николаевна Истомина.

Она протянула мне руку тыльной стороной ладони вверх – уж точно не для рукопожатия. Я немного неуклюже склонился и прикоснулся к ней губами. Действие это вызвало неосознанное движение моего свежеприобретённого Дара – он запульсировал, вытягивая в сторону женщины новые нити. Истомина замерла на вдохе, и пальцы её заметно дрогнули, сжимая мои. Опомнившись, она, наконец, убрала руку.

– Я присоединюсь? – пряча улыбку, спросил я.

– Да-да, конечно, ваше сиятельство, – с готовностью откликнулась она. – Я буду… очень рада вашей компании!

Я расположился напротив, положил портфель рядом. Тут же подоспел официант – в этой части вагона он был свой. Мужчина средних лет, с идеальной осанкой и в выглаженном костюме, по сравнению с которым мой наряд смотрелся как роба землекопа. Однако на мой внешний вид он не обратил никакого внимания. А вот про титул, кажется, расслышал даже с дальнего конца вагона.

– Желаете отужинать, ваше сиятельство?

– Благодарю, не голоден, – покачал головой я.

– Позвольте хотя бы угостить вас бокалом вина за счёт заведения?

– Хорошо. Мне того же, что и даме, – кивнул я, увидев рядом с Ольгой недопитый бокал белого.

– Прекрасно. Тогда я принесу бутылку.

Истомина молча наблюдала за мной, всеми силами пыталась скрыть волнение, но это давалось ей непросто. Дышала она глубоко и тяжело, будто перед этим взбежала по лестнице. Не переставала терзать несчастный веер, то обмахиваясь им, то складывая и теребя в ладонях. Я уже ослабил действие Дара до минимума, но похоже, у него был своего рода накопительный эффект. Дама окончательно и бесповоротно поплыла, украдкой буквально пожирая меня глазами.

Мне даже стало её немного жаль. Как мотылька, попавшего в паутину. Впрочем, в моём случае я ведь всего-навсего развернул в её сторону её же собственное оружие.

Дар самой Истоминой работал сейчас на всю катушку – длинные и тонкие, как щупальца медузы, нити тянулись от неё ко мне, бессильно шаря по моей ауре, но никак не могли зацепиться. Я позволял сохраниться лишь одной связи, и она крепла и утолщалась, соединяя нас, как призрачная пуповина.

– Зря вы отказываетесь, князь. Здесь неплохо готовят. Отведайте хотя бы мясных закусок. Они чудо как хороши.

Она указала на тарелку с затейливо разложенной нарезкой.

– Зовите меня Богдан, – улыбнулся я и, стараясь не выдать себя урчанием желудка, быстренько сварганил себе несколько бутербродиков, располагая мясные деликатесы поверх тонко нарезанных кусочков багета.

Чего стесняться-то. Как там сказала официантка в эконом-классе? «Уплочено же.

Разговор у нас поначалу не клеился, но когда принесли бутылку вина, пошло полегче. При ближайшем рассмотрении, потеряв флёр таинственности и, самое главное, лишившись своих чар, Истомина оказалась дамой совершенно обычной. Не красавица, но весьма миловидной внешности. Чуть пышновата, но обращает это в достоинство, выгодно подчеркивая фигуру корсетом и глубоким декольте.

Возраст её я с самого начала определил верно – крепко за тридцать. Настоящему Богдану почти в мамаши годится. Но, как я отметил про себя, сам я совершенно не воспринимал её, как старуху. Вполне себе приятная мадам, в самом расцвете сил. Вывод напрашивался сам собой – в прошлой жизни я был куда старше своего нынешнего носителя.

За вином и беседами мы провели около получаса. Чтобы не брякнуть чего-нибудь странного, я старался помалкивать. Разве что в ответ на расспросы, как я оказался в вагоне-ресторане эконом-класса, да ещё в таком виде, пришлось на ходу выдумать объяснения. Родилась история о том, как я ехал в другом поезде в компании друзей. И после бурных возлияний дружки зло подшутили надо мной, усадив в полубессознательном состоянии в другой поезд, где я и очнулся – без денег, без документов и без багажа. Не к месту всплыла фраза про свадьбу какого-то Павлика, снова из дальних закоулков памяти, но я её потом технично замял.

История, конечно, была дурацкая и полная логических дыр. Но Истомина её приняла, не поморщившись. Впрочем, учитывая воздействие Дара обольщения, она все мои действия воспринимала с трепетным восхищением. С тем же успехом я мог бы вообще нести полную ахинею, мычать и пускать слюни, как олигофрен – она бы всё равно умилялась и хихикала, время от времени кокетливо прячась за веером.

Сама Ольга рассказывала о себе куда более охотно, так что я вытянул из неё кучу подробностей. Как я и подозревал, была она дамой не замужней, однако живущей исключительно за счет благосклонности мужчин. Жила раньше в Петербурге, замуж не торопилась, поскольку в молодости явно охотилась за дичью покрупнее. Возможно, даже надеялась заарканить какого-нибудь дворянина.

Почему решила всё же перебраться по другую сторону Урала, она не распространялась. Подозреваю, что в столице конкуренция между подобными светскими львицам куда острее, и с возрастом Оленьке пришлось признать, что её поезд ушёл. Нужно было успеть запрыгнуть в последний вагон, и она это успешно сделала. В Томске её ждал жених – по её словам, «мужчина хоть и в летах, но весьма достойный».

Под достоинством она явно подразумевала финансовую состоятельность. Новый суженый её баловал – это было видно по дорогим украшениям.

– Мы должны были ехать вместе из Демидова, но в последний момент его задержали срочные дела, – пожаловалась она. – Пришлось отправляться в путь одной. Мне задерживаться не с руки – в Томске уже вовсю идут приготовления к свадьбе, нужно всё проконтролировать.

Хм. Отлично. Значит, поезд идёт до самого Томска. Это я удачно попал.

– И не боязно ехать одной по суровым сибирским просторам? – улыбнулся я. – Впрочем, это можно рассматривать и как занятное приключение…

– Ах, оставьте, князь, – театрально вздохнула она и со скучающим взором надула губки. – Какое уж тут приключение. Трое суток трястись в вагоне, запертой, как птица в клетке. За безопасность-то можно не беспокоиться. Мой котик полностью выкупил для меня купе-люкс. Туда мышь не проскочит, не то, что посторонние.

– Хм. Интересно. Не доводилось в таких путешествовать.

– Неужели? – с кокетливой улыбкой спросила собеседница.

Эта улыбка почти не сходила с её лица. И, надо сказать, очень ей шла. Как и лёгкий румянец, разлившийся по щекам после пары бокалов вина.

– Мне вообще мало доводилось путешествовать, – принялся заливать я. – По железной дороге, я имею в виду. Всю юность я прожил у моря, у нас большое имение под Одессой. Моя стихия – корабли.

– Ах, как интересно! – с придыханием отозвалась Ольга, стреляя в меня глазками. Стрельба эта у неё отработана до совершенства. Взгляд вниз, взмах ресницами, легкий наклон головы… Ба-бах дуплетом!

Чуть помедлив, выжидая, пока мимо пройдет официант, она наклонилась вперёд и проговорила тише, так, чтобы слышал только я.

– Коль уж вам правда интересно, как я устроилась, вы сможете взглянуть. Если, конечно, окажете мне любезность и вызоветесь проводить меня до купе. Я, конечно, уповаю на безопасность наших дорог. Но время позднее, а идти придётся через три вагона…

– Конечно, я вас провожу, – негромко ответил я, чуть усиливая действие Дара. – И с удовольствием составлю компанию. Если это будет уместно.

– Ох, я сама и не решилась бы предложить. Это несколько… неудобно, особенно в моём положении. Но, впрочем, купе рассчитано на четверых, места в нём предостаточно. Думаю, нет ничего плохого в том, чтобы проявить гостеприимство в отношении такого достойного юноши.

– Тоже не вижу в этом совершенно ничего плохого, – поддержал её я, ещё немного усиливая нажим.

Истомина порывисто вздохнула, украдкой облизывая губы. И, снова стрельнув в меня глазками, шутливо спросила:

– Ну, и конечно, путешествуя с дворянином, я могу быть уверенной, что… он будет вести себя, как джентльмен?

– Я постараюсь оправдать все ваши ожидания, сударыня, – ответил я с учтивой улыбкой.

Глава 6

– Да! Да! Да!! Ещё, ещё! – сладко задыхаясь, стонала Истомина в такт моим ритмичным движениям.

Поезд снижал скорость, подъезжая к очередной станции, а форточка на одном из окон была открыта для проветривания. Памятуя о том, что гусар не должен компрометировать даму, я наклонился, крепко взял попутчицу сзади за шею и опустил её голову ниже, зарывая лицом в подушки, чтобы приглушить звуки. Она прогнулась в пояснице ещё сильнее, до побелевших костяшек стискивая простынь и полностью отдаваясь процессу.

Стоны её становились всё чаще и громче, под конец переходя в рычание и бессвязные приглушённые выкрики, приправленные пикантными ругательствами. Я лишь усмехнулся – дело уже привычное. Приближаясь к пику, Ольга совсем теряла голову, и порой сама потом не могла ответить, что же она там лепетала.

Ещё с полминуты – и внутри неё будто что-то взорвалось, прокатившись по всему телу волнами сладкой дрожи. Я остановился ненадолго, поглаживая попутчицу по спине. Наконец отстранился и напоследок, уже зная о некоторых её маленьких слабостях, несколько раз шлёпнул – от души, как она любит. На сочных белоснежных полушариях зарозовели отпечатки ладони.

Каждый удар Истомина встречала восторженным взвизгом, пока, окончательно обессиленная, не завалилась набок, с головой зарываясь в подушки.

Утирая пот со лба, я поднялся с постели и подошёл к окну. Закрыл форточку и даже, кажется, успел задёрнуть шторку до того, как публика на приближающемся перроне успела разглядеть мои причиндалы.

Ольга, протяжно простонав, села на кровати, поправляя растрёпанные волосы. Подхватив одну из маленьких расшитых подушек, запустила в меня.

– Василевский, ты – негодяй! – чуть заплетающимся, будто спросонья, голосом, заявила она.

– Ещё какой! – не стал я спорить.

Как был, голышом, уселся в глубокое бархатное кресло и взял с журнального столика свежий номер «Уральских ведомостей». Отхлебнул недопитый кофий, поморщился и с сожалением отставил его – уже успел остыть. Впрочем, чего удивляться. Хорошенько… так сказать, уделить внимание сударыне Ольге Николаевне – дело хлопотное и весьма небыстрое. Да и здоровья требует богатырского – вон, сердечко-то как стучит.

Остаётся лишь в очередной раз порадоваться, что тело мне в новой жизни досталось столь молодое и крепкое. Да и в целом, грех жаловаться. Поездка проходила с таким комфортом, о котором я не мог и мечтать.

Купе-люкс, по сути, было целым гостиничным номером, занимающим добрую половину последнего вагона поезда. Обустроено здесь все было и правда шикарно. Полноценный санузел с унитазом и ванной. Две отдельных спальни с четырьмя мягкими широкими полками, не идущими ни в какое сравнение со стандартными лежанками в эконом-классе. Наконец, гостиная с огромным подковообразным диваном, на котором мы, собственно, и проводили большую часть времени, перетащив на него спальные принадлежности.

Вся эта роскошь меня изрядно удивила. Даже, пожалуй, не сама по себе, а тем, что подобные вагоны курсировали здесь, в Сибири. Какие же тогда между столицами разъезжают?

Истомина, поднявшись с кровати, прошлась по купе, сладко потягиваясь и бесстыдно покачивая внушительными округлостями. Они были у неё ещё очень даже ничего, хоть и начали понемногу сдавать в неравной борьбе с бессердечной гравитацией.

– Негодяй, негодяй! – повторила она страдальческим тоном. – У меня ведь через неделю свадьба в Томске!

– Так то ж через неделю, – пожал я плечами и встряхнул газету, разворачивая поудобнее огромные шуршащие листы. – И вообще, доехать ещё надо.

Я давно уже перестал воспринимать эти её вздохи и угрызения совести за чистую монету. Это у нас такие негласные правила игры. Несколько раз в день Ольга обязательно напоминала, что вообще-то она приличная женщина, и её ждёт жених. И вообще она не понимает, как же это она поддалась мимолётному порыву и бросилась в пучину страсти. И как она по прибытию в Томск обязательно отправится в церковь, дабы замолить грехи. И какой я оказался коварный обольститель, чего и не скажешь на первый взгляд.

Порой она была даже весьма убедительна. Но потом эффект смазывался из-за того, что мы снова и снова предавались плотским утехам – с особым цинизмом и в причудливых позах.

В постели Истомина оказалась искусной, изобретательной и совершенно ненасытной. Явно не Даром единым она удерживала возле себя мужчин. Даже странно, что при таком сочетании талантов она не захомутала какого-нибудь аристократа. Может, не очень-то и хотела? А остепениться решила только сейчас, понимая, что годы уже не те, и пора бы уже и честь знать.

Я поначалу и сам чувствовал некоторые угрызения совести из-за того, что так откровенно ею пользуюсь. Но потом успокоился. По сути, я ведь попросту развернул против Истоминой её же оружие. Пусть побудет немного в шкуре своих жертв.

Впрочем, за двое суток пути она привязалась ко мне уже и без всякого Дара. По крайней мере, я убрал его влияние до минимума. Но копию продолжал держать активной. Прежде всего, чтобы сохранить иммунитет перед чарами Истоминой. Ну, а ещё это была возможность поизучать собственные возможности.

– Вот об этом я и хотела поговорить… – промурлыкала она, остановившись за спинкой моего кресла и обняв сзади за плечи.

– О чём?

– Мы слишком беспечны. Проводник вагона наверняка давно понял, что у меня кто-то гостит. А если мы так будем ехать до самого Томска и сойдём с поезда вместе… Как бы не было лишних разговоров. Я всё-таки обручена с очень влиятельным человеком.

– Не беспокойся. Я и не еду до самого Томска, – соврал я. – Мне в Юргу надо, к дядюшке. Так что остаток пути тебе придётся поскучать без меня.

Она вздохнула – одновременно и с грустью, и с облегчением. Обняла ещё крепче, звонко чмокнула в щёку и пошла обратно к дивану – подбирать разбросанные предметы гардероба. В дверь деликатно постучали, и она охнула, инстинктивно прикрывая ладонями стратегические места:

– Я занята! Ничего не нужно!

– Хорошо-хорошо. Простите за беспокойство, сударыня! – отозвался проводник.

Накинув халат, Ольга задумчиво взглянула на стену, где под часами красовалась схема железнодорожных путей.

– В Юргу? Так осталось совсем немного! Тут ехать-то всего пару часов.

– Угу, – кивнул я, не отрываясь от газеты. – В компании с толстяком время летит незаметно.

– Это каким ещё толстяком? – возмущённо переспросила она и, проходя мимо кресла, отвесила мне шутливый подзатыльник. – Уж не меня ли ты имеешь в виду?

– Эм… Не обращай внимания. Глупая присказка, не помню уже, где её слышал. К тому же, никакая ты не толстая. Ну, может, только там, где надо, – приподняв край халата, я, не глядя, погладил её по бедру.

– Вот то-то же! – удовлетворённо кивнула она, взъерошив мне волосы. – Ладно, я в ванную. Веди себя хорошо! И надень хотя бы штаны, бесстыдник. Вдруг зайдёт кто.

Я кивнул и продолжил изучение газеты. Местную периодику я читал с огромным интересом, хотя порой было и сложновато разобраться в новостях из-за незнания контекста. Но, как я убедился ещё гостя у Аскольда, чтение здорово помогает в восстановлении памяти. Новые сведения запускают ассоциативные ряды, начинаешь что-то припоминать, сравнивать.

В голове, правда, по-прежнему была полная мешанина. Взять ту же присказку про толстяка. Я и правда выдал её на автомате, а теперь мучительно пытался вспомнить, откуда она. Явно из прошлой жизни. Поговорка? Но они обычно имеют какой-то смысл, мораль. А тут… дурацкая фраза какая-то, но прилипчивая.

Перевернув страницу, я невольно вздрогнул.

«Новый теракт анархистов в Демидове: взрыв в поезде унёс жизни тридцати пассажиров».

На чёрно-белом фото – раскуроченный сгоревший вагон крупным планом. Я будто снова ощутил запах гари, страшный скрежет металла, боль от впивающихся в лицо осколков стекла.

Кошмары о смерти мне снились уже несколько раз, в обе ночи, что я засыпал в купе. Истомина, разбуженная моими вскриками, обеспокоенно гладила меня, прижимала к себе, шептала что-то успокаивающее.

Причем в видениях этих перемешивались обе смерти – и настоящего Богдана, и моя собственная. Они были очень разными по обстановке, но обе одинаково быстрыми и болезненными.

Богдана вышвырнуло взрывом из окна поезда. Яркая вспышка, удар, ощущение полёта.

Со мной было иначе. Смутные темные силуэты, появившиеся из-за угла. Хлопки выстрелов, отбрасывающих меня к стене. Моя собственная рука, держащая пистолет и стреляющая в ответ – почти наугад, потому что в глазах уже всё темнеет и расплывается. Кто-то из противников падает совсем рядом. Кровь на покрытом светлой плиткой полу. Чёрный зрачок пистолетного дула перед самым лицом…

В общем, умер я и правда не от старости. Меня пристрелили. Судя по обстановке, засада в подъезде обычного жилого дома. Какие-то криминальные разборки? Возможно. На боевые действия это не похоже. Да и я точно не был военным. Я пока так и не вспомнил окончательно, чем занимался в прошлой жизни. Но всё же по ряду всплывших воспоминаний и некоторым косвенным признакам можно было уже сделать некоторые выводы. Я вёл довольно опасный образ жизни, связанный с регулярным риском, выслеживанием людей, погонями, иногда и перестрелками. Но действовал в основном один или в небольшой группе.

Что-то вроде детектива? Похоже на то. Особенно если учесть непримиримую, въевшуюся в саму натуру неприязнь к представителям криминального мира. В том числе и к отморозкам, взорвавшим поезд (хотя тут, конечно, можно списать на личную заинтересованность).

Занятно, что попытки вспомнить больше подробностей о своей гибели и вообще о том, чем я занимался в прошлой жизни, были самыми трудоёмкими и мучительными, и частенько заканчивались приступами мигрени. Это касалось, к слову, не только моей жизни, но и жизни настоящего Богдана. Зато всякая незначительная мелочёвка всплывала в памяти сама собой, целыми пластами.

Я пришёл к выводу, что это что-то вроде защитной реакции психики. Во мне намешаны воспоминания двух людей. Мозг пытается их совместить, но дозированно, чтобы я не сбрендил. А вот с общей информацией, не касающейся меня напрямую, всё проще. Она менее травматична и даже полезна.

В конце концов, помня слова Аскольда о том, что память со временем должна вернуться, я решил не форсировать события. Всему свой черёд.

Материал о взрыве в Демидове меня заинтересовал не только потому, что я побывал в том злополучном поезде. Террористы в местных газетах упоминались регулярно. Это были и анархисты, и коммунисты, и некие народники, и какие-то религиозные фанатики, именующие себя Божьими воинами и, кажется, ведущие охоту на Одарённых.

Жизнь в империи была далека от идиллии – в обществе бродили революционные настроения, и в этом прослеживались прямые параллели и с моим старым миром. Только там это всё было делом давно минувших дней, о которых я знал только из учебников. Здесь же всё только начинало разворачиваться. Пришествие в мир Ока Зимы и появление Одарённых хоть и здорово повлияло на этот мир, но не могло повернуть русло естественного исторического процесса.

На международной арене дела обстояли тоже тревожно. Вот, к примеру, пара абзацев из статьи, перепечатанной «Уральскими ведомостями» из столичной газеты «Новое время».

«Двадцатый век мы встретили в ожидании великой войны. Увы, за три года эти опасения лишь укрепились. Противостояние Британии, России и Иберийской унии достигло своего предела. На этом фоне Оттоманская порта, вновь заявляющая о своих притязаниях на Чёрном море, выглядит не столько как реальная угроза, сколько как провокатор, стремящийся нарушить и без того шаткое равновесие.

Очевидно, что турки не осмелятся на прямой военный конфликт из-за Крыма. Однако их интриги могут подтолкнуть западноевропейские державы на необдуманные действия. Воздух будто пропитан парами керосина, и достаточно крохотной искры, чтобы грянул взрыв. Война грядет, и это война, которой мир ещё не видывал».

Грядёт, грядёт. Вы, ребята, даже не представляете, что вас ожидает. Пусть расклад на политической карте довольно сильно отличается от того, что был в моём мире, но противоречия, похоже, накопились те же самые.

Вообще, расклад в местной мировой политике сейчас довольно занятный. Благо, одна из книг, которую я захватил из библиотеки князя, касалась как раз этой темы.

Много отличий от моего мира. Некоторые бросились в глаза сразу. Например, отсутствие на карте Соединенных Штатов Америки – Новый свет до сих пор представляет собой лоскутное одеяло, состоящее из колоний разных империй. Или наличие Сайберии – целой отдельной части света, за счёт своих размеров и суровых условий оказывающей влияние на всю планету.

Но до некоторых фишек я допёр не сразу. Паззл сошёлся, когда мне на глаза попалась табличка с описаниями правительств крупнейших стран с годами их правления. И тогда всё встало на свои места.

Все крупнейшие и самые значимые страны этого мира – монархии! Британия, Россия, Оттоманская порта, Китай и некая Иберийская уния – вот пять основных местных империй. И кто их все возглавляет? Правильно, династии нефилимов.