Текст книги "Шурупы"

– Разведка? – с прежней серьезностью спросил Левенец, скорее всего, очень довольный собственной догадливостью.

В свое время Виталий тоже так решил. И тоже ошибся.

– Ага, и именно поэтому я купил двух выпускников инженерного потока.

Самойлов хмыкнул, Левенец насупился.

– Дождитесь подписки, пацаны. Уже недолго, – посоветовал Виталий миролюбиво.

До финиша он отвечал только на мелкие малозначащие вопросы и старательно уклонялся от преждевременных.

На матке-пятисотке у обоих кадетов натурально поотвисали челюсти. В ангаре Виталий небрежно заметил, что второй глайдер, Колин, отсутствует – остался с хозяином на базе. В каюте, куда селил молодняк, он не без театральности посетовал: дескать, помещение рассчитано на одного жильца, поэтому со вторым спальным местом надо будет что-нибудь придумывать, – полка там имелась лишь одна, нижняя, а выше располагался вещевой рундук с дверцами. На самом деле Виталий все уже давно придумал: следовало отстегнуть аналогичную полку в крошечном медбоксе и закрепить ее в каюте на месте столика и полукресла. Нужен будет столик – в кабинете есть. К тому же в каюте кадеты будут в основном отдыхать, потому что с экипажем в три человека свободного от вахт времени банально не останется. Да и какое свободное время в R-80? Не смешите.

Подписку оба дали, сохраняя уморительно серьезный вид. Виталий старался вести себя подобающе – торжественно и значительно. С одной стороны, было трудновато, уж больно непосредственно реагировали подопечные. С другой – Виталий сознавал, что сам в подобной ситуации выглядел не лучше. По воспоминаниям, Коля тогда вел себя естественно. Но это в присутствии Виталия, а у себя в каюте ржал, поди, втихомолку. Глядя из дня сегодняшнего, в смехе мастера ничего предосудительного Виталий уже не видел, но и обижать кадетов не годится. У них же сейчас все всерьез, по-настоящему. В кои-то веки.

Традиций Виталий не нарушил – убрав подписки в сейф, собрались в кают-компании, поужинали, слегка коньячком причастились, и наконец-то поведал капитан Можаев молодняку, чем на самом деле занимается подразделение R-80. И про корабли, которые больше чем на четыре пятых из чужой элементной базы собраны, рассказал. И как артефакты чужих иногда эти корабли гробят. И как несладко живется в шурупской личине, особенно если работать приходится в гвардейском полку. И что сам он не знает, на хрена это нужно и кто подобную конспирацию придумал, но раз уж так повелось в R-80, значит, следует подчиниться и перенять опыт предшественников.

Молодняк жадно внимал, с удовольствием называл Виталия мастером, задавал вопрос за вопросом, и, надо сказать, не все вопросы были пустыми, попадались и дельные. И не только Левенец их задавал, Самойлов тоже. Общее впечатление о кадетах даже улучшилось – но, возможно, виноваты были коньяк и общее благодушие, естественное после удачно завершенной миссии.

Ближе к полуночи Виталий скомандовал отбой – перед шефом пополнение должно предстать свеженьким, бодрым и бравым. Да и самому подремать было совсем не лишне, поэтому он проконтролировал изъятие полки из медбокса и установку ея в каюту, пожелал кадетам спокойной ночи и убрел в рубку. Как и ожидалось, делать там было нечего – пятисотка исправно тянула к Луне в автоматическом режиме. Остаток ночи Виталий совершенно спокойно продрых у себя в каюте, и ни разу автоматы не воззвали к хитроумному разуму хомо сапиенса, справились сами.

Побудку Виталий устроил за час до прибытия, слегка опередив распорядок. Но ровно в восемь-ноль-ноль он сдал вахту Левенцу, посадил того за пульт и велел контролировать рулежку и посадку. Самойлов, понятное дело, вертелся здесь же, в рубке – а кто на его месте поступил бы иначе? Убедившись, что вахтенный на первой в своей жизни рабочей вахте и не думает мандражировать, а напротив, спокойно (ну почти спокойно) занимается привычным и хорошо знакомым делом, Виталий снова ушел к себе: пора было вызвать шефа.

Да и парадки кадетские следовало вынуть из глайдера и упаковать в сумку. Самое время.

Лунная база на стажеров сколько-нибудь заметного впечатления не произвела – курсанты такие объекты в академические годы не только видят, но и изучают. Вот охрана перед гермозоной – другое дело! А уж второй пост, непосредственно перед норой, который охранялся «Вомбатом» и имел биоидентификатор…

В норе глазеть было особо не на что: коридор с несколькими дверьми и, собственно, все. Поэтому Виталий без лишних телодвижений свернул к кабинету шефа. Их прибытие, разумеется, не осталось незамеченным, а в парадный адмиральский мундир он, небось, прямо с утра облачился.

Вошли. Мастер не подкачал – встречал пополнение во всем блеске, с орденами и кортиком, даже фуражку надел. Скорее всего, чтобы подчеркнуть: перед кадетами не просто вице-адмирал, а флотский вице-адмирал! По кокарде легко понять.

– Здравия желаю, молодые люди! Я – начальник эр-восемьдесят, как изволите видеть – вице-адмирал, а фамилия моя в данный момент Красин.

– Здравия желаю, мастер! – козырнул Виталий и доложился: – Пополнение доставил. Все процедуры, включая зачисление в штат, подписку о неразглашении и открытие стажировки, проведены!

Кадеты благоразумно помалкивали, вытянувшись в струнку.

– Вольно, штабс! – хмыкнул шеф и снял фуражку.

– Ага, – сообразил Виталий. – Штабсом теперь я буду. А Коля кем стал?

– А Колю я теперь замом называю, – сообщил шеф жизнерадостно. – Сейчас придет. Знакомиться.

По идее, шеф не Колю должен был звать, а Виталия под благовидным предлогом из кабинета отослать, чтобы тот не торопясь развесил по шкафам кадетские парадки. Да и вообще Виталий не ожидал, что второй оперативник R-80 присутствует в норе: незадолго до вылета Виталия в Академию шеф его куда-то услал с каким-то секретным поручением.

И действительно, вскоре дверь, пискнув замком, отъехала в сторону, и вошел…

Нет, Коля потом тоже вошел. Но сначала – не Коля.

Вошла девушка. В общевойсковой форме женского образца (юбка, берет, туфельки на танкетке, а остальное, как и у мужчин, с поправкой только на покрой). Высокая для девушки, довольно коротко стриженная, стройная, но не худющая и очень, очень миловидная.

– Честь имею представить! – торжественно объявил шеф. – Капитан Ищенко! Стажер эр-восемьдесят, как и вы, кадеты!

Девушка с достоинством, но при этом очень изящно кивнула. Как у нее получилось совместить военную четкость с женственностью – мужчинам понять не дано.

– Вот так вот! – пробормотал ошеломленный Виталий.

– А ты думал? – с хитрецой заявил шеф. – Вам по помощнику, а мне бумаги в одиночку ворошить? Канцелярской работы, между прочим, тоже в последние годы сильно прибавилось. Но вообще, штабс, ты бы лучше представился.

– Капитан Можаев, – спохватился Виталий, улыбнулся капитану Ищенко, а потом покосился на вошедшего следом за девушкой коллегу: – Привет, Коля. Говорят, ты теперь зам?

Тот не успел ответить – снова заговорил шеф, обращаясь к Левенцу и Самойлову:

– А это, стажеры, мой заместитель, майор Волошин. Вы, стажеры, фамилий своих пока не знаете, так что можете не представляться. И прямо сейчас означенный майор Волошин вместе с капитаном Можаевым отправятся по своим кабинетам изучать свежие дела. Ближе знакомиться будете позже. Слыхали, оперативнички? Шагом марш!

Виталий с готовностью подхватил сумку. Когда он оказался ближе всего к шефу, тот неожиданно сделал шаг вперед, взял Виталия за рукав и шепнул в ухо:

– Твой Самойлов, Колин Левенец.

«Что ж, – подумал Виталий с удовлетворением. – Я угадал. И заодно понятно, какую парадку в какой шкаф вешать…»

Уже за дверью старшие оперативники поручкались.

– Здоро́во, рекрутер, – сказал Коля. – Как прошло?

– Нормально, – ответил Виталий. – В целом – толковые хлопцы. Почти как я был.

– Ой-ой, – ухмыльнулся Коля. – Небось, вспоминал и ржал?

– Было дело, – Виталий вздохнул. – Многое понял за эти пару недель.

– Вот видишь…

– Теперь вижу. А ты, стало быть, тоже за пополнением мотался?

– Ага! Представь, как я офигел, когда узнал, что училище, куда я прилетел, – женское.

– А шеф не предупредил, что ли?

– Не-а.

– Ну конспиратор! – Виталий покачал головой и покосился на сумку в правой руке. – Давай сначала к тебе.

– Давай, – не стал возражать Коля и сдвинул дверь с табличкой, на которой значилось: «Майор Волошин. Капитан Пименов».

В Колиных пенатах Виталий повесил нужную парадку на плечики, спрятал в шкаф и отправился изучать табличку на своем собственном кабинете – надо же было выяснить, как обращаться ко второму стажеру в ближайшие полгода-год, потому что Самойловым он перестанет быть в ближайшие минуты.

Отныне и навсегда.

Часть II
Оперативник

Глава третья

За два месяца капитаны Можаев и Сытин успели как следует раззнакомиться, в известной мере подружиться, успешно завершить два начатых Виталием еще в одиночку дела и начать третье, в Солнечной, на Титане, а в промежутке слетать на верфь и получить новый шлюп-пятисотку с парой глайдеров для стажеров. Почти три недели они провели на Лорее, в основном в расположении недавно сформированного Кантемировского полка, но и дома у Виталия побыли довольно долго. В любую свободную минуту Виталий с удовольствием возился с сыновьями, лопал фирменные Зоины котлеты – словом, наслаждался редкими для любого военного семейно-бытовыми радостями, насколько возможно вовлекая в них и стажера. Тот на удивление быстро снюхался с детьми, и уже через несколько дней Виталий без опаски отправлял близнецов и Сытина в городок, на качели-карусели и прочие аттракционы, а сам оставался с женой наедине. Увы, как и все хорошее, эти светлые и беззаботные деньки промелькнули – оглянуться никто не успел.

Сначала вернулись на Луну, в нору, а потом спешно погрузились на рейдер и долго-долго тянули к Титану.

Коля Волошин со стажером Пименовым плотно увязли в расследовании массовой аварии на Мисхоре, в одной из общевойсковых частей. Случились там и двухсотые, хорошо хоть немного для такой масштабной свалки. Тем не менее спецы из R-80 застряли там капитально и, судя по всему, надолго. Поэтому, когда шефу прислали официальный запрос с Кит-Карнала, из Троицкого полка, он был вынужден поручить дело паре Виталия, хотя Кит-Карнал находился на северной струне. К моменту, когда шеф Виталия озадачил, случай на Титане был благополучно распутан и объяснен, осталась только рутинная кабинетная работа, которую легко можно было завершить и удаленно. Когда Виталий и Юра Сытин вернулись с Титана в нору, до отбытия струнника на Кит-Карнал оставалось чуть менее четырех суток. Шеф отсутствовал по таинственным начальственным надобностям, а короткое и маловразумительное сообщение от него Виталию сбросила стажер Валюшка. С новенького секретарского терминала, как отметил Виталий машинально.

В принципе, это было не в правилах шефа – отсылать подчиненных туда-не знаю куда с примерно так же сформулированной целью. Пожав плечами, Виталий отрядил Сытина наводить лоск в едва обжитой пятисотке, а сам засел за отчеты. Как раз к отлету и закрыл дело об аварии на Титане.

Сгоряча они чуть не погрузились на струнник, уходивший по северной струне. В самый последний момент выяснилось, что, хотя запрос и пришел из Троицкого полка, лететь на самом деле нужно вовсе не на Кит-Карнал, а на хорошо знакомую Виталию Силигриму – самую старую колонию Земли у Дельты Павлина, где уже лет пять или даже больше (с ходу не вспоминалось, а уточнять было незачем) базировался Лефортовский полк. Проклиная флотский бардак, Виталий лично связался с начальником разведки Троицкого, дабы окончательно выяснить, куда же им все-таки лететь, и в конце концов получил внятную информацию: «Добирайтесь до Силигримы, а дальше вас доставят». Кто доставит и куда это «дальше» – разведка умолчала. Раз велели лететь струнником только до Силигримы, логично было предположить, что пресловутое «дальше» расположено не по основной трассе Земля – Силигрима – Ийя – Лорея – Флабрис, более-менее обжитой и накатанной, а по какой-то из двух боковых струн, сходящихся к Дельте Павлина. Одна из этих боковых струн выводила к системе Эпсилона Индейца, близ которой только-только начал покорять луну по имени Сорша хорошо знакомый Семеновский полк. Куда вела вторая боковая струна, Виталий вообще не знал, но земных колоний там точно не существовало, это можно было сказать наверняка.

Каким боком Троицкий полк с Кит-Карнала относится к владениям Лефортовского с Силигримы, разведка также умолчала.

Впрочем, этот факт впоследствии довольно легко объяснился.

Перелет употребили на окончательное доведение пятисотки до рабочего состояния. Осталось только привыкнуть к новому бортовому позывному – «Нельма».

Со струнника после финиша сошли самостоятельно и так же самостоятельно переместились, собственно, на Силигриму – в прим-сектор полкового космодрома. В уведомительном, понятное дело, режиме, а поскольку диспетчеры абсолютно всех космодромов Земли и колоний крайне не любят, когда туда суются без их высочайшего соизволения, посадка сопровождалась некоторой словесной суматохой в эфире. Стажер от души повеселился, слушая ее. Но суматоха эта и некоторую пользу принесла: местная разведка вовремя прознала, что садится глайдер с «Нельмы», и оперативно выслала встречающих – лейтенанта в парадке и бойца на «бобике», оперативной колесной платформе вроде электрокаров в Академии, только побольше и на атомной тяге.

– Из Генштаба? – вопросил лейтенант, едва Виталий открыл дверцу. – Капитан Можаев?

Лейтенант спрашивал с толикой пиетета. Разочаровывать его Виталий не стал.

– Вроде того, – ответил он кратко.

– Лейтенант Муромов, Лефортовский полк! Приказано вас встретить, там тройцы дожидаются, аж подпрыгивают. Что-то у них там горит, дым то столбом, то коромыслом. Вторые сутки как на угольях.

– Встретить – это хорошо, – кивнул Виталий удовлетворенно и повернулся к стажеру: – Юра, собирай манатки, едем сразу, ждать не придется.

Сытин сдержанно кивнул и полез в багажник, а Виталий тем временем вынул из сейфа рабочий дипломат.

– Ты чего вырядился-то, гвардия? – поинтересовался он у лейтенанта. – Праздник в полку, что ли?

– На подвахте, сейчас дежурным по штабу заступаю, – кисло улыбнулся лейтенант. – Гостевые дни, чтоб их! Прошу!

Муромов широким жестом указал на «бобик».

Боец за рулем выглядел невозмутимо, даже скучающе. Ни малейшего пиетета к гостям он точно не испытывал.

Заперев глайдер, Виталий дал знак стажеру и первым полез в «бобик».

Ехали они недолго.

Перед штабом в курилке действительно околачивалась целая ватага тройцев – их бледно-желтые шевроны разительно отличались от черно-красных лефортовских. Едва «бобик» притормозил, один из тройцев затушил сигарозу и рысью выскочил к дороге.

Лет ему было примерно как Виталию – несколько за тридцать. Погоны – майорские.

– Здравия желаю, капитан!

Он воровато оглянулся на своих и полушепотом уточнил:

– Эр-восемьдесят?

Виталий сдержанно улыбнулся и промолчал, что было сочтено за подтверждение.

– Майор Орешечко, замначальника разведки Троицкого полка. Пойдемте, наверное, в штаб. Там переговорим, в спокойной обстановке.

Перехватив быстрый взгляд Виталия (а глянул Виталий на остальных тройцев в курилке), он тем же полушепотом пояснил:

– Там только пилоты, они о вас не знают.

Майор наладился идти, но Виталий придержал его:

– Минуточку, майор. Мы как – будем тут, в Лефортовском торчать или сразу на вылет? Селиться есть смысл?

– Никакого, у нас на взлетке борт под парами, только вас и ждали. Сейчас танчики из парка прикатят – и выдвигаемся.

– Понятно, – кивнул Виталий и повернулся к стажеру: – Юра, посиди тут пока! Можешь с народом раззнакомиться. Тренируйся…

Сытину и впрямь не мешало лишний раз повращаться в пилотской среде, ощутить всю бездну флотского презрения к шурупской форме. В целом он уже пообвыкся, не нервничал и на подначки не велся, однако расслабляться все едино ему не следовало. «Вот пусть и освежает навыки оперативной коммуникации», – подумал Виталий.

С каменной рожей Сытин подхватил вещи и направился по аллейке к курилке. Там сначала гоготали – хором, не сдерживаясь, но потом гогот помалу стих. Оборачиваться Виталий не стал, потому что в стажере ни секунды не сомневался. Отбрешется.

Майор Орешечко быстрым шагом топал ко входу в штаб.

Караульный у знамени при виде Виталия не шелохнулся, но бровь у него дернулась. Виталий на все это, естественно, вообще никак не отреагировал, просто следовал за тройским разведчиком – через холл, к лестнице, потом на второй этаж и, наконец, в небольшой кабинетик, на двери которого висела лаконичная табличка с надписью: «Помещение 210».

Они с майором вошли. Майор сразу же плотно затворил дверь и вынул из кармана глушилку. Активировал, и только после этого бросил Виталию:

– Присаживайся!

Глушилку он пристроил на стол между собой и Виталием.

Виталий умостился на стуле, положив локти на столешницу.

Майор тоже уселся напротив и сразу же перешел к делу:

– Значит, дела такие, капитан. Последние четыре месяца моя группа провела в рейде на Тигоне. У научников там опорная база, держат ее вообще-то семеновцы, но семеновцам Сорша хорошо дает прикурить, и с контингентом у них нынче туговато. Не хватает людей. А у нас на Кит-Карнале тишь да гладь, вот нашу разведку и отрядили – и встряхнуться, и семеновцам подсобить, и для Родины польза.

– Всю разведку? – недоверчиво уточнил Виталий.

– Нет конечно! Одну эскадрилью и роту материальщиков. Так и сидим на Тигоне, раз в две недели кто-нибудь гоняет на Соршу за припасами, да раз в месяц транспорт сюда ходит, на Силигриму, аккурат к струннику.

– Погоди. Тигон – это вообще что? Планета?

– Спутник. Как и Сорша. По отношению к ней – внешний.

На Сорше Виталию побывать довелось всего однажды, еще стажером и очень недолго. Семеновский полк перебазировался туда совсем недавно и за это время умудрился обойтись без серьезных аварий. В целом это было удивительно: перебазирование полка – то еще мероприятие. Но гвардейцы есть гвардейцы, стиснули зубы, напряглись и сделали. На этот раз пронесло. Обращалась Сорша вокруг большой сатурноподобной планеты, упакованной по полной программе, – кольца, спутники, вихревые пояса и тому подобное. Только расположена она была куда ближе к Эпсилону Индейца, чем Сатурн к Солнцу, причем в зоне Белоснежки, поэтому все ее спутники также попадали в эту зону и могли иметь на поверхности воду в жидком состоянии. Сорша ее точно имела. Насчет других спутников Виталий не знал, но вполне возможно, что на упомянутом майором Орешечко Тигоне жидкая вода имелась, – зачем-то же разведчиков туда послали? Впрочем, послать могли и в общеисследовательских целях, и на разведку для поиска полезных ископаемых – люди летают не только на потенциально пригодные для жизни планеты и спутники. Раз название «Тигон» Виталий слышал впервые, значит, пристального внимания исследователей этот спутник еще не привлек, летали туда мало и поломаться или (тьфу-тьфу) гробануться там еще никто не успел.

– В общем, работали мы по запросам научников, мотались туда-сюда. Ну и… нашли кое-что.

Орешечко умолк, но Виталий переспрашивать не спешил. Расскажет и сам, раз уж эр-восемьдесят вызвали.

– Корабль нашли, двухсотку. В небезупречном, сразу говорю, состоянии – полуубитый, с повреждениями обшивки, но все-таки севший, а не рухнувший. И без следов взрыва или пожара. Как только мне доложили, я сразу решил известить Генштаб, но для начала все-таки кинул запрос в полетную базу. Если не считать наши с научниками свеженькие маневры, Тигон там упомянут один-единственный раз, тридцать четыре года назад. Кроме даты, все данные засекречены, и моего допуска не хватает. Так что – ваш выход, господа интенданты.

– Это все?

Майор кивнул.

– Стоило в штаб тащиться, чтобы услышать полторы фразы… – проворчал Виталий.

– Стоило, – не моргнув ответил Орешечко. – Обо всем, на что не хватает моего доступа, говорить надо в спецкабинетах и со включенной глушилкой.

Виталий вздохнул. В принципе, майор поступил разумно. Доступ замначальника разведки флотского полка – один из самых высоких в войсках. Да и не только в войсках. Зам, конечно, слегка ревнует, но в главном-то он прав: если засекречено все, кроме даты, там и допуска ребят из R-80 может не хватить. Однако, если запрос прошел через Генштаб и добрался до шефа, – это явно не тот случай, а значит, поработать-таки придется.

– Что ж… Если ты закончил, то полетели, – сказал Виталий.

Убрав глушилку в карман, майор предупредительно распахнул перед Виталием дверь кабинета, и они проделали обратный путь к выходу.

На дороге, как раз напротив курилки поджидали упомянутые танчики – шесть пузатых военно-транспортных вездеходов. Курилка, насколько можно было видеть, уже опустела. Пилоты с Кит-Карнала погрузились, и только стажер R-80 Юра Сытин сиротливо торчал на аллейке с сумками у ног.

Орешечко заглянул в головной вездеход, коротко перемолвился с кем-то внутри и обернулся к Виталию:

– Давайте в третью машину, там пусто!

В указанном вездеходе было не совсем пусто – водитель за пультом все же наличествовал, полсалона было забито камуфлированными баулами, а в проходе один на другом громоздились кубические ящики цвета хаки с трафаретными надписями «Тигон» и «Экспедиция Департамента Науки» на русском, испанском и английском. Виталию, стажеру и их пожиткам оставался первый ряд, четыре сиденья, по паре у каждого борта. Более чем достаточно.

Ехали опять же недолго – назад, на космодром. Действительно получилось, что в полк Виталий наведался, только чтобы выслушать короткий рассказ майора Орешечко в тесном кабинетике и сразу после этого влиться в ряды готовящихся к отбытию тройцев.

В войсках и во флоте всегда так: круглое неси, квадратное кати… Никто уже и не удивляется.

На космодроме танчики по очереди вползли в брюхо корабля-шестисотки, и внутри, в ангаре, пришлось снова брать сумки и выгружаться. Аппарель к тому времени уже поднялась, а судя по двум толчкам в уши (Виталий был чувствителен к переменам давления, даже к небольшим), – и загерметизировалась.

«Ну хоть ящики перегружать не припахали, – подумал Виталий мельком. – А то вечно в экспедициях рук не хватает…»

Хотя, может, все еще впереди: не на шестисотке же они по струне пойдут? Шестисотка этого просто не умеет.

Интересный, кстати, вопрос: регулярные струнники ходят по двум маршрутам примерно раз в месяц. Экспедиции от Дельты Павлина нужно лететь не по базовому, к Альфе Центавра, а по другой струне, к Эпсилону Индейца, по которой регулярных рейсов еще не учредили. Что туда вообще летает, Виталий понятия не имел.

Как выяснилось – министрунник-буксир, размером даже чуть меньше, чем шестисотка. Орешечко просветил любопытного Сытина: оказывается, буксир швартуется к верхним тягам шестисотки, и дальше вся конструкция ведет себя как единый корабль, но шестисотка при этом выступает исключительно в роли грузопассажирского контейнера и на полет не влияет никак. Виталий и сам выслушал объяснение с интересом, поскольку в первый раз к Эпсилону Индейца летал спецрейсом на обычном струннике. Повезло, стало быть, стажеру: Виталий десятый год в R-80 – и на министруннике летит впервые, а Сытину уже на первом году посчастливилось.

Буксир в силу меньших размеров и двигатели имел слабее, поэтому летал медленнее регулярных струнников. Шурупам из R-80 и пилотам Троицкого полка предстояло скучать десять, а то и все пятнадцать дней. Самое обидное, что при общей нехватке времени оперативникам в течение перелетов действительно оставалось только предаваться отдыху и безделью. Нет, нужно было, конечно, досконально изучить вопрос с давнишним полетом на Тигон. Но на это требовалось никак не более суток, а вернее – и того меньше. Засекреченные данные о полетах обычно еще более скудны, чем открытые. Следовало учесть также и отсутствие вблизи Эпсилона Индейца узла струнной связи – там только-только готовились подвесить рядом со старт-финишной зоной автоматический ретранслятор, на первых порах слабенький и примитивный, но призванный худо-бедно обеспечить связь базы научников с космодромом на Силигриме, а через него – с Землей и остальными колониями. Еще до старта Виталий, во-первых, поискал сведения о начальных миссиях к Эпсилону Индейца в локальной базе, а во-вторых, сформировал запрос в головную базу R-80. На старте запрос уйдет, и, пока буксир скользит по струне, его должен догнать ответ. Как догонит – Виталий им плотненько займется.

Поселили их со стажером в тесной каютке – две полки одна над другой, шкафчик в стене напротив, крохотный столик рядом с изголовьем нижней полки, а сразу направо от входа – узкая овальная дверь в еще более клаустрофобический санузел.

Сытин скептически огляделся:

– Н-да, тесноваты хоромы.

– А ты чего хотел? – флегматично отозвался Виталий. – Это регуляры, а не спецы, как мы. Все вот так и живут, это мы жируем.

Стажер сокрушенно вздохнул. Потом подергал дверцу шкафчика, посражался с защелкой, победил ее, не без усилий разместил свою сумку и повернулся к Виталию:

– Грузись, мастер! Я, конечно же, наверх?

– Конечно же, – подтвердил Виталий. – Отсыпайся, кстати. Скучать будем долго.

– Ой, с удовольствием. Если еще и отожраться получится – вообще лафа.

– Тебя что, на Титане плохо кормили? Или на Лорее?

– Кто сказал, что плохо? Редко – это да, но не плохо! А Зоечкины котлеты – вообще бомба!

– То-то же! – проворчал Виталий, втискивая в невеликий шкафчик свою сумку поверх стажерской.

Потом он развернул на столике мобильный терминал и полез в локальную полетную базу.

Нашлось там следующее.

Тридцать четыре года назад в рамках некоего глобального военно-научного проекта лейтенант Преображенского полка Константин Ярин получил приказ осуществить одиночный вылет на объект ВН419, достичь обозначенных в приказе координат, сесть и исследовать все, что там отыщется. Объектом ВН419 в то время называли один из спутников газового гиганта, обращавшегося вокруг Эпсилона Индейца по близкой эллиптической орбите. Позже этот спутник получил именование Тигон. Соседний спутник, ВН341, вращающийся по внутренней применительно к Тигону орбите вокруг того же газового гиганта, назвали Сорша. Сам гигант – планетой Ирилла, а звезду Эпсилон Индейца – Эрцаб. Названия по традиции брали из литературы недавно минувших столетий, потому что греческая, римская и прочие древние мифологии в этом смысле исчерпались еще на заре космической эры. Струнный буксир доставил корабль Ярина (двухсотку «Джейран» модификации «Соло-М») от Дельты Павлина к Эрцабу и лег в дрейф. «Джейран» Ярина штатно отстыковался и ушел в автоном без каких-либо зафиксированных в отчете неполадок или происшествий. В установленный срок он не вернулся. Не вернулся и в срок допустимого ожидания. Когда этот срок истек, буксир согласно инструкциям вернулся назад, к Дельте Павлина. Позже были предприняты три поисковых рейда на таких же «Джейранах Соло-М» – один в том же календарном году, один через год и один через четыре. Все рейды не предполагали посадок на Тигон, имея задачей только атмосферную разведку. Никаких следов Ярина и его корабля обнаружено не было, ни вблизи координат его цели, ни где-либо еще. После третьего раза поисковые рейды прекратили, планируя вернуться к вопросу позже, а информацию об этих трех миссиях даже не вносили в открытые базы.

Виталий попытался выяснить какие-нибудь подробности проекта, из-за которого все приключилось. Однако, кроме названия («Проект 42»), не нашел ничего, да и название, судя по всему, было не официальным, а фантомным – для непосвященных. Порадовавшись, что он пребывает на струннике во время рейса, а значит, со связью все в порядке, Виталий послал расширенный запрос, однако, невзирая на допуск, не раскопал ничего сверх уже известного. Опыт Виталия подсказывал, что с этим можно было только смириться: если не хватает допуска, возможны всего два варианта. Либо дело вскорости отберут, либо сначала придется выполнять непонятные приказы строго в рамках своей компетенции, а в самый неожиданный момент тебе велят уматывать восвояси. Дважды Виталий оказывался в подобных ситуациях и оба раза уматывал с большим облегчением. Заниматься делами, сути которых не понимаешь, обычно весьма тяжело, чтобы не сказать мучительно. Даже сейчас, когда природное юношеское любопытство начало мало-помалу истаивать под жаркими лучами жизненного опыта и возрастной косности. Нет, Виталий пока далек был от мысли назвать себя старпером, но цинизма за истекшие годы службы поднакопить успел.

Очевидно, дальнейшие попытки дистанционно собрать информацию плодов не принесут, это Виталий прекрасно понимал. Заодно объяснилось и то обстоятельство, что шеф отправил их со стажером на это дело фактически через вторые руки, не отдавая приказа лично и не вручив никаких оперативных материалов. Шеф знал не больше, в этом нет сомнений, а старикан такие ситуации крайне не любит. Но и поделать ничего не в состоянии, разве что поддержать морально.

«Что ж, учтем…» – подумал Виталий.

Никаких дополнительных сведений за время полета так и не поступило. А скучать пришлось даже дольше, чем Виталий предполагал, – почти девятнадцать суток. Зато отоспались. Сытин сокрушался, что нельзя выспаться впрок, – он уже понял, что в рабочем режиме сотрудники R-80 на сне частенько экономят.

Со струны они соскочили штатно. Буксир остался висеть в старт-финишной зоне по каким-то своим транспортным надобностям, а отстыковавшаяся троицкая шестисотка поманеврировала немного и легла на замысловатую гиперболическую кривую к Тигону. Орешечко на обеде известил: до посадки осталось меньше суток. Виталию безделье обрыдло до крайности, и сразу после обеда он принялся разбирать вещи, стараясь максимально растянуть процесс. Стажер с ленцой наблюдал за ним с верхней полки.

На следующий день сели – как и предрекал Орешечко, между завтраком и обедом. Временная база разведчиков была совсем маленькой – несколько сборных модульных конструкций чуть поодаль от посадочной площадки. В модулях организовали исключительно рабочие зоны и мастерские, жили и питались люди на кораблях, так что каюта на шестисотке так и осталась пристанищем спецов из R-80. Зря Виталий вещи разбирал и перепаковывал.

Зато военных кораблей вокруг базы имелось немало, и некоторые – вполне полковых размерных классов.

Не прошло и часа, как Орешечко пошептался с командиром роты материальщиков, и в их распоряжение выделили двухместный глайдер. Постарше, чем хотелось бы, но и то хлеб. Виталий первым делом отрекомендовался начальнику космодрома – угрюмому майору с двумя нашивками за боевые операции. Выслушав даже не просьбу, а скорее уведомление Виталия о том, что летать «генштабовцы» будут, куда захотят и когда захотят, майор угрюмо кивнул, даже жетон предъявлять не пришлось. Виталий удовлетворенно сощурился и уже хотел было вставать и уходить, но майор совершенно неожиданно и ни разу не по-военному вдруг спросил: