Текст книги "Взломанное будущее (сборник)"

– Без неё и тебя не станет.

– Мы это уже обсуждали.

– И всё-таки, если ты передумал, я ведь теперь знаю, как это делается. Только скажи.

– Не передумал. За свою жизнь я натворил разное – и плохое, и, надеюсь, хорошее. За последние полгода, благодаря доступу к чипу Элизы, мы узнали и научились многому; теперь тебе и нашим друзьям из Вернувшихся не составит труда донести правду до людей – и о войне, и о Союзе Шести.

Он помолчал, мотнул головой.

– Она ведь знала. С её уровнем доступа к информации она знала всё про эту войну и молчала. А самое страшное – ей было всё равно. Её это просто не интересовало. Потому она и не поняла ничего о природе моей аномалии.

Ника закусила губу и ничего не сказала. Молчал и он. Все слова прощания казались пустыми и глупыми.

– Как бы там ни было, за своё равнодушие она заплатит, – заговорила вновь сестра. – Её считают чуть ли не главой ополчения, а она и не в курсе даже. Никому так и не пришло в голову, что сливать важнейшую информацию и сплачивать сопротивление способна тень… Может, её и не убьют сразу?

– Чип в любом случае вырубят. Как на Мауи-9. А если нет, побуду ещё немного в личном аду. Днём больше, днём меньше. Главное, дело своё сделал. Всё, что мог в своём положении.

И могу уйти. Наконец-то уйти…

Игорь Вереснев
Погоня за Дестроером

Девица была длинноногая, белокурая, голубоглазая, с маленьким ротиком, ямочками на щеках, пушистыми ресницами и чуть вздёрнутым носом.

– Привет! – Она опустилась на соседний шезлонг, смерила меня изучающим взглядом. – Коктейлем угостишь?

Я отложил «Пентхауз», полюбовался её молочно-шоколадным загаром, затянутым в бело-голубое бикини. Хорошо сделано, в меру красиво, в меру сексуально, без нарочитой похотливости. Улыбнулся.

– Легко! Какой предпочитаешь? «Мохито», «Дайкири», «Пина колада»?

Девица тоже улыбнулась, демонстрируя белоснежные зубы.

– «Голубую лагуну» принеси.

Голос её звучал уверенно, я бы сказал – требовательно. Девица ждала, что я сорвусь с шезлонга и пошустрю к снек-бару. Я бы так и сделал, будь я тем, за кого она меня принимала. Но она ошиблась.

Не вставая с шезлонга, я дотянулся до бортика бассейна, макнул пальцы в перегретую жарким тропическим солнцем воду. Ап! И ловко выдернул высокий стакан. Стенки его тут же запотели – кубики льда в голубой жидкости едва начали таять.

– Держи! – Я протянул стакан девице. – Приятного аппетита.

Маленький ротик раскрылся, розовые губки сложились в букву «О».

– Где… как ты это сделал?

Она осторожно протянула руку, словно опасалась, что стакан – иллюзия. Взяла, рассмотрела недоверчиво. Поднесла к губам соломинку.

– Настоящая «Голубая лагуна», – признала удивлённо. – Только холодный чересчур. У тебя что, трансмиттер с коктейлями где-то спрятан?

– Подогреть? – Я проигнорировал вопрос.

Девица хихикнула, отрицательно покачала головой. А глаза так и стреляли вокруг. Не иначе, пытается найти «спрятанный трансмиттер».

Мои уши уловили отдалённый гул. Ага, спектакль начинается. Я прикинул остаток коктейля в стакане девицы – успеет допить? По всему выходило – не успеет, «холодный чересчур», не рассчитал я с температурой.

– Ладно, заканчивай, выходи в реал, – посоветовал.

– Что? Куда выходить?

– В реальный мир. Скоро здесь будет весьма неуютно. И больно.

Девица не поверила, вновь собралась хихикнуть. Но гул нарастал слишком быстро, чтобы игнорировать его, и земля под ногами завибрировала.

– Смотрите, смотрите, что это?! – закричали на берегу.

– О боже! Это же…

Девица повернулась на крики. Губки её опять нарисовали букву «О». Она медленно поднялась с шезлонга.

– Цунами! – кто-то произнёс заветное слово. – Уходите отсюда! Спасайтесь!

Отдыхающие и впрямь принялись собирать вещи, одеваться – медленно, неторопливо. Люди не хотели верить собственным глазам. Боялись поверить.

– Уходи в реал, быстро! – повторил я девице. Покосился на приближающуюся к берегу тёмную полосу. – Через пять… через три минуты от этого отеля ничего не останется. Здесь будет ад.

Девица молчала, смотрела на меня так, будто не понимала, о чём я говорю. Рука, державшая стакан с коктейлем, задрожала. Вокруг начиналась суета, паника, люди покидали пляж. Вот один перешёл на бег, второй. Идиоты! Надеются укрыться за стенами отеля от тридцатиметровой волны, несущейся со скоростью экспресса? Спасение совсем в другой стороне.

Стакан со звоном разбился о плитки, холодная жидкость брызнула мне на босую ногу. Девица развернулась, побежала, смешалась с толпой. Я пожал плечами, подумал, не сделать ли и себе коктейль напоследок? И внезапно услышал за спиной:

– Так это ты – Дестроер?

Меня пробрало холодом от неожиданности. Резко обернулся… Никого, лишь тень бывшего здесь миг назад человека. А затем тысячетонный водяной молот ударил по мне, и я перестал существовать.

Я съехал с шоссе на обочину, заглушил двигатель. Открыл дверцу, выбрался из машины. Неспешно подошёл к обрыву, огороженному металлическим канатом. Отличное место. Лежащий в долине между двумя горными кряжами городок – как на ладони. Вечерело, в городе уже светились окна домов, на улицах зажигались фонари, разноцветная иллюминация витрин и рекламных щитов. Эдакая картинка из прошлого, когда жизнь для большинства людей была проста и понятна.

Я услышал шорох шагов неподалёку. Под обрывом раскинулся то ли лес, то ли парк, и оттуда по крутой тропинке к шоссе поднимался человек. Девушка. Спортивный костюм, кроссовки на ногах, в ушах наушники плеера. Вечерняя бегунья. Я приветливо помахал рукой, улыбнулся. Девушка скользнула по мне взглядом. Белокурая, длинноногая. Что-то в её лице мне показалось знакомым. Словно встречал недавно.

– Добрый вечер! – поприветствовал, когда она поравнялась со мной. – Приятной пробежки!

– Спасибо, – поблагодарила она. Остановилась, обернулась к обрыву. – Любуетесь городом?

– В некотором роде. Прикидываю, как лучше уничтожить ваш завод.

– Завод? – Девушка нахмурила лоб. – Какой завод?

– Вон тот. Нефтехимический, если не ошибаюсь, – я указал на панораму внизу.

Пушистые ресницы широко распахнулись. Девушка попятилась от меня, быстрее, быстрее. Развернулась, рванула прочь. Я не собирался её удерживать. Пусть бежит, кто знает, вдруг сегодня спасётся? Я вспомнил, где видел её – у отеля, разрушенного цунами. Не её, разумеется. Но внешности им явно лепили по одному шаблону.

Убежать девушке было не суждено. Чёрная полицейская машина выскочила невесть откуда, взвизгнула тормозами, рявкнула динамиком:

– Оставаться на месте, не шевелиться!

Я выругался с досады – не вовремя, мне бы ещё минут пять, чтобы связать воедино ниточки и потянуть… Лучше десять. Самое обидное – всего два часа, как я догрузил себя в этот мир. Так быстро засекли коннект или это случайное совпадение? Я метнулся в сторону, и тут же от машины захлопали пистолетные выстрелы. Поздно! В руках у меня уже был гранатомёт.

Взрыв бензобака разнёс полицейскую машину в клочья. Куски металла горячим дождём посыпались вокруг меня, пламя дохнуло в лицо, опалило брови, волосы, заставило зажмуриться на секунду. Впрочем, эту секунду я потратил не зря – превратил гранатомёт в автомат. Когда открыл глаза вновь, понял – стрелять не в кого. Дымящееся колесо катилось в мою сторону. Стукнулось о канат ограждения, упало набок.

Девушка-бегунья лежала на полпути от меня к полицейской машине. Я поднялся на ноги, невольно скривившись от боли – ушиб колено, когда падал, – подошёл к ней, наклонился. Осколки пробили девушке грудь, разорвали живот. Но она была ещё жива. Не исключено, что её можно спасти – если немедленно доставить в реанимацию. Однако в ближайшие дни всем реанимациям округа и без того забот хватит. Я ощутил, как начинает дрожать земля под ногами.

Теперь, рассматривая девушку так близко, я окончательно убедился, что она похожа на свою предшественницу. И ещё кого-то она мне напоминала. Давно знакомого и почти забытого.

Веки раненой задрожали, приподнялись. Девушка увидела меня, шевельнулась, попыталась что-то сказать. Просила о помощи? Не смогла, только кровавая пена запузырилась на губах. Смешно, насколько крепко люди держатся за иллюзию.

– А ей ведь очень больно, Дестроер.

Я резко обернулся. У обрыва, на том самом месте, где меня застукал полицейский патруль, стоял человек. Чёрный кожаный плащ до колен и такие же чёрные волосы, только виски серебрятся сединой, лицо изрезано морщинами, – незнакомец был не молод. От немедленного выстрела меня удержало то, что оружия в его руках не было и он их не прятал в карманы.

– Если не хочешь её спасти, хотя бы прекрати мучения, – незнакомец пристально смотрел на меня.

– Нет. Они слишком заигрались. Приходится делать им больно снова, снова и снова. Чтобы заставить вспомнить, где они находятся.

– А ты сам помнишь?

Я засмеялся.

– Ты что, из спецслужб? Типа переговорщик? Ну, и где твои коллеги? Опаздывают? А хочешь, скажу тебе кое-что страшное? – Он молчал, продолжая разглядывать меня, и я объяснил: – Ты напрасно теряешь время. Больше того, ты его уже потерял! Советую немедленно отключаться.

Земля под ногами содрогнулась так, что я едва не потерял равновесие. Новорождённый вулкан пробил себе путь к поверхности как раз там, где недавно находился нефтехимический завод. Поздний вечер разом сменился ярким солнечным полднем – огненное солнце полыхнуло над городком, над долиной. Незнакомец что-то закричал мне, но крик утонул в грохоте извержения. Я не переспросил, лишь засмеялся. Дело сделано, задерживаться смысла нет.

Обрывать коннект я люблю красиво и эффектно, потому чуть подправил траекторию вылетевшей из жерла вулканической бомбы. Двухтонный раскалённый докрасна булыжник превратил в ничто, в воронку, меня, умирающую девушку, остов патрульной машины. Незнакомец исчез за секунду до падения бомбы.

Поля спелой пшеницы расстилались здесь от горизонта до горизонта, словно золотисто-жёлтое море. Лишь поодаль зеленели островки-фермы да поднимались маяки водонапорных башен. И уж совсем далеко угадывалась тёмная полоска городка с цитаделью-элеватором. Но здесь, на перекрёстке просёлочных дорог, я был один. Никто и ничто не мешало мне готовить очередной спектакль.

Налитые спелой тяжестью колосья клонились к земле, в бледно-голубом, будто выцветшем небе свистел жаворонок, солнце не проделало и половины пути до зенита, но палило немилосердно, соломенная шляпа не помогала. Я снял её, вытер пот со лба. Отцепил с ремня флягу, сделал глоток. Вода успела нагреться за те без малого три часа, что я провёл здесь.

Я вернул на место флягу, затем шляпу. Посмотрел на городок с элеватором. Пожалуй, пешком далековато. Рассчитывал на приятную прогулку, но не учёл солнцепёка. Впрочем, солнцепёк ненадолго, спектакль вот-вот начнётся.

Первый порыв ветра прокатил волну по пшеничному морю, закрутил пылевой смерчик на просёлке. В небе всё так же светило солнце, пел жаворонок, но с севера уже наползала иссиня-чёрная туча. Предчувствуя скорый ливень, ласточки носились над самой землёй.

Над дорогой закурилось облако пыли – ярко-лазоревая малолитражка неслась во все свои небогатые лошадиные силы. А ведь нам по пути, прикинул я. И поднял руку с оттопыренным большим пальцем. Если здесь играют по правилам, должны подвезти. Пейзане – люди душевные и доверчивые.

Машинка остановилась.

– Залезайте скорее! – поторопила сидевшая за рулём женщина, едва я открыл дверь. – Видите, какая туча?

Ждать повторного приглашения я не стал. Плюхнулся на сиденье, и малолитражка лихо рванула с места.

В салоне было в меру прохладно – кондиционер работал исправно. Но вовсе не от смены температуры меня прошиб озноб. Водитель походила на бегунью и любительницу коктейлей, точно старшая сестра. Те же светлые волосы, маленький рот, ямочки на щеках. Возможно ли такое совпадение? Неужели этот образ так популярен? Впрочем, имелись и различия. И главное из них – не возраст этой женщины, а её вполне заметный животик. Она была на седьмом, а то и восьмом месяце беременности.

Женщина заметила, что я её разглядываю, улыбнулась.

– Вы, случайно, не в нашу коммуну направляетесь?

– Именно в вашу.

– Здорово! Тогда давайте знакомиться. Я – Лиза, а вас как зовут?

– Дест.

– Необычное имя. Вы, наверное, издалека приехали?

– Очень. Из другого мира.

Женщина широко распахнула ресницы, хихикнула и стала ещё сильнее походить на своих «сестёр». Ей было любопытно услышать мою историю, потому я начал рассказывать.

– Когда-то мой мир очень походил на этот. Люди строили дома, выращивали пшеницу, добывали руду, уголь и нефть, выплавляли металлы, изготавливали самолёты и зубочистки, устраивали революции и войны, свергали одних правителей и возвеличивали других. В общем, жили так, как привыкли за тысячи лет существования цивилизации. Иногда богаче и комфортней, иногда беднее и тяжелее. И всегда, во все времена, люди мечтали о сытом и праздном будущем. Но никто не ожидал, что будущее наступит вдруг, в один день.

Началось с того, что некий умник изобрёл квантовый преобразователь реальности. Я не физик, не возьмусь объяснять досконально принцип его работы. Соль в том, что виртуальные частицы квантового вакуума более подходящий материал для машин, домов и бифштексов, чем металл, кирпич и говядина. А главное, материал этот неисчерпаем и практически дармовой для того, кто имеет к нему доступ. Себестоимость любой вещи – это цена её математической модели. Матмодель новой «Хонды» стоит двести тысяч евро. Дорого? А если сделать тысячу таких «Хонд», сколько будет стоить одна? Матмодели бигмака и чизбургера дороже – десять миллионов. А если сделать сто миллиардов бигмаков, во сколько обойдётся один? Почти даром! Софтверные компании построили спутниковую сеть КПР, накрыли поверхность планеты слоем управляемой реальности, и Золотой век наступил. То, о чём предки и мечтать не могли, на потомков посыпалось, словно из рога изобилия.

Но вскоре в этом раю обетованном обнаружился один изъян – человек. Из восьми миллиардов населявших мой мир людей семь оказались лишними. Они привыкли зарабатывать себе на жизнь исключительно руками, а с ручной работой вышла незадача. Материальным производством теперь занялись не строители, металлурги и фрезеровщики, а информ-аналитики, программисты и администраторы массивов данных. Хоть авиалайнер, хоть туалетная бумага изготавливаются по одной простой схеме: составляется математическая модель вещи, затем она преобразовывается в массив логических кубитов трансмиттера, затем каперной сети даётся команда на декогеренцию. И вуаля – вещь переходит в локальное состояние! Всё, что можно смоделировать, можно создать.

Разумеется, набить желудки семи миллиардам бездельников труда не составило. Куда тяжелее было уничтожить их свободное время. Праздность и невостребованность – опасный коктейль. Семь миллиардов не хотели ощущать себя лишними в новом мире. Они могли задать семь миллиардов ненужных вопросов. От них требовалось избавиться.

Транснациональные софтверные корпорации знали, как решить эту задачу. Для сытых бездельников они создали виртуальные миры внутри своих квантовых компьютеров. Ничем не отличающиеся от мира реального. Вернее, отличающиеся единственным – там никто не был лишним, каждому находилась работа по душе и способностям. Семь миллиардов ушли в виртуал, поменяв реальную жизнь на иллюзию.

Женщина за рулём поёжилась.

– Какой страшный у вас мир получился. А что было дальше?

Я хотел ответить, что «дальше» у моего мира пока нет. И не будет, если ничего не предпринимать. Потому что в виртуальных мирах люди и размножаются виртуально. Но я не успел – в шум автомобильного двигателя вплёлся новый звук. Стук вертолётных винтов.

Я быстро опустил стекло на дверце, и стрекот сразу стал громче. Чёрный вертолёт шёл прямо на нас.

– Что там такое? – спросила водитель. И громко охнула. Просёлок впереди перегородили четыре патрульные машины, не оставляя никакой возможности проскочить. Стволы автоматов и гранатомётов, нацеленные на нас, ждали команду «Огонь!».

– Убирайся, быстро! – скомандовал я женщине, хватаясь за руль. – Нравится рожать, так рожай по-настоящему!

– Что?! Куда?

Она попыталась затормозить, но я столкнул её ногу с педали.

– В реал! Я не дорассказал: мой мир называется «планета Земля». Он и твой тоже!

Я перегнулся через неё, распахнул дверцу с водительской стороны, сильно и резко толкнул, выпихивая с кресла.

– Что вы… А!

Она вывалилась из машины, и я тут же крутанул руль. Малолитражка описала окружность, чуть схватила обочину, подпрыгнула на ухабе, и я выжал газ. Да, я понял, что там был за ухаб. Но я слишком спешил, чтобы осторожничать.

Зазвенело и рассыпалось заднее стекло, лобовое покрылось сетью трещин – полицейские стреляли мне вдогонку. Ерунда, далеко. И у меня есть фора, чтобы они не догнали чересчур быстро.

Пшеница вдоль обочины разлетелась в клочья, просёлок взорвался пылевыми гейзерами. А вот это серьёзней – вертолётные пулемёты включились в дело. Я завертел руль, заставляя малолитражку выписывать петли от обочины к обочине, словно заяц. Рассуждая логично, выбросить заложницу из машины – явная глупость. Но здесь белобрысая была не заложницей, а помехой. И я не изверг, чтобы мучить её сверх необходимого.

Крупнокалиберные пули ударили в багажник, в крышу, разворотили пассажирское кресло. Машина пошла юзом, и стоило труда удержать руль, вернуть власть над ней. Я гнал навстречу чёрной клубящейся туче. До спектакля оставались считаные секунды.

Реактивный снаряд вонзился в землю в метре позади машины. Малолитражка взмыла в воздух, сделала кульбит, приземлилась на капот, на крышу, сминая салон, разбрызгивая остатки стёкол, кувыркнулась, опрокинулась набок, замерла. Я выбрался из неё, упал в вытоптанную, перемешанную с землёй пшеницу. Внутри всё болело. Интересно, сколько рёбер сломал? И лодыжку вдобавок. Булькал из пробитого бензобака бензин, жирным вонючим пятном расползался по земле, подбирался к ногам. Сил, чтобы отползти, не было. Да и не важно.

Вертолёт развернулся и снова летел в сторону перевёрнутой машины. Заметили меня, поняли, что жив, – у дула пулемёта заплясал огонёк… и исчез во вспышке, куда более яркой.

Бело-огненный столб перечеркнул мир, соединил чёрную тучу и золотое поле. Нет, до поля он не дотянулся самую малость, наткнулся на железку, молотящую воздух винтами. Гром и взрыв соединились в одно. Чёрные ошмётки разлетелись в стороны, посыпались огненным дождём в сухую пшеницу. Второй разряд угодил в колонну патрульных машин – я не видел, в какую именно из них, – огненный гриб вспыхнул над полем, разбросал алые споры в благодатную почву. Гроза началась раньше времени, не дотянула до городка-коммуны. Но пшеничное поле она выпалит дотла.

– Ей больно, Дестроер. До сих пор больно.

Я повернул голову, догадываясь, кого увижу. Незнакомец одет был не по сезону – в том самом кожаном плаще. Стоял у воронки, смотрел мне в глаза.

– Кто ты такой, чёрт тебя побери?!

– Кто я – не суть важно. Главное для тебя – понять, кто ты. Женщина не погибла сразу под колёсами твоей машины, но ты убил ребёнка в её чреве. Тебе нравится причинять боль и страдание?

– Да! – Я скрипнул зубами от боли и злости. – Я разрушаю иллюзию, уничтожаю ложь! Боль – лучшее средство для этого.

Следующий грозовой разряд я направил прямо в нас. Точнее, в себя – незнакомец исчез за миг до удара.

Цифровой замок поддался, не привередничая. Я налёг на ручку двери, по возможности тихо сдвинул её в паз. В машинном отделении царствовали полумрак, басовитое урчание и шелест агрегатов, запах металла и смазки, мерцали зелёные и жёлтые огоньки на контрольных панелях. Всё банально и обыденно. Невозможно представить, что над головой, над тонкой титановой скорлупой обшивки – полукилометровая толща океана. Что от исправности этой машинерии зависит не только работа подводного завода, но и само его существование, жизнь обслуживающего персонала.

Я прошёл внутрь, огляделся, выбирая самый уязвимый узел. Блок воздухоочистки и регенерации? Неплохо, но у них наверняка есть кислородные баллоны, успеют провести эвакуацию. Электроподстанция? Чересчур сложно, несколько контуров защиты. Завод легче взорвать, чем обесточить. Взрывать в мои планы не входило – слишком быстрая смерть, ничего не успеют понять… А вот это – подходяще! Блок управления шлюзами. Впустить океан под купол – давление воды обеспечит заполнение достаточно быстрое, чтобы персонал не успел покинуть завод, но время, чтобы испугаться, у них будет. Испугаться и почувствовать боль.

– Эй, вы кто такой? – внезапно раздалось за спиной. – Что вы здесь делаете?

Я обернулся. В дверях стояла женщина в синем рабочем комбинезоне. Светлые волосы убраны под берет, хмурые складки на лбу, недоумение в голубых глазах. Ресницы уже не казались такими пушистыми, в уголках маленького рта появились морщинки, формы под комбинезоном заметно оплыли. Но это была та самая внешность. Или всё же та самая женщина? Женщина, которую я знал в реале. Очень хорошо знал.

– Как вы сюда попали? – продолжала допытываться она. – Посторонним здесь находиться запрещено.

Четвёртый раз подряд. Таких совпадений не бывает. Это могло означать одно – коннект взломан. Возможно, в реале к моему бункеру уже несутся чёрные машины полицейского спецназа, моё бесчувственное тело уже выволакивают из ванны с термопастой…

Наверное, что-то нехорошее отразилось на моём лице. Женщина попятилась.

– Я вызываю охрану, – повернулась, бросилась прочь.

Это всё решило. К чёрту мнительность! Найти меня в реале не так-то легко, пусть умники от полиции ещё попотеют.

Я сделал нож. Хороший, удобный метательный нож, как раз по руке. На самом деле я не умею метать ножи, но здесь это не важно. Главное – верить в своё умение.

Нож вонзился ей в шею, выше ворота комбинезона, задел позвонки. Женщина споткнулась, раскинула руки, то ли охнула, то ли икнула, повалилась ничком, грузно стукнувшись об пол. В то же мгновение рядом с ней возник человек в чёрном плаще. Он не старался придать «естественность» своему появлению, просто сгустился из воздуха. Как нож секунду назад. Как я сам несколько ранее.

Незнакомец присел на корточки рядом с женщиной, коснулся её шеи, выискивая пульс, затем тронул рукоять ножа. Кажется, он пытался его вытащить, но отчего-то не смог.

– Жива? – поинтересовался я.

– Пока да. Ты не убиваешь сразу, тебе нужна боль.

– Разумеется. В прошлый раз я объяснял, зачем. Ты… – я запнулся. Если верить внешности, незнакомец годился мне в отцы. И я почти привык к нему. – …вы долго собираетесь меня преследовать?

– Сколько потребуется, чтобы ты начал думать, а не действовать. Ты спрашивал, кто я такой? Я один из тех, кто создавал сеть КПР. Я руководил сектором квантпрограммирования в корпорации «Навь», в частности, занимался уязвимостями системы. Спустя пять лет после того, как меня проводили на почётную пенсию, я представил руководству компании доклад. Преобразователь реальности – это, фактически, дополнительный модуль квантового компьютера. А тот, в свою очередь, как любой компьютер, может быть заражён вредоносным ПО. Хакерские атаки, попытки взлома трансмиттеров, каперное пиратство начались чуть ли не с первого дня функционирования сети. Естественно, злоумышленники постараются добиться и большего, создание каперного вируса – дело времени. Как думаешь, что сделало руководство с моим докладом? Его положили под сукно. Дескать, угроза заражения КПР слишком уж гипотетическая. Мне ничего не оставалось, как представить доказательства – самому написать подобный вирус. Да, это оказалось сложнее, чем представлялось. Модель-вирус я написал, но опоздал, оказался в роли догоняющего. Мне пришлось пуститься за тобой в погоню, Дестроер.

Он замолчал. Сначала я ждал продолжения, не понимая, к чему он клонит. Потом понял. И не смог удержать смех.

– Вы подозреваете, что я – вирус, сетевой червь?! Что я существую только в виртуальных мирах? Спасибо, повеселили. За это я расскажу вам, кто я такой на самом деле. С одним условием – вы забираете свои слова о злоумышленниках. Мои родители никогда не «умышляли зла», наоборот. Мой отец был независимым журналистом, непримиримым противником создания каперной сети. Он писал книгу о том, чем оборачивается для человечества «квантовый рай»: о бегстве от реальности, последующей за ней деградации, интеллектуальном рабстве. Отец не успел закончить, его убили, застрелили на пороге собственного дома. Естественно, полиция не нашла ни заказчика, ни исполнителя. Убийство не остановило друзей отца, они продолжили борьбу. И борьба сделалась жёстче. Потому что недостаточно сказать людям правду, – нужно заставить эту правду услышать! Их обвинили в каперстве, поставили вне закона, но это ложь, они не занимались нелицензионной декогеренцией. Группа сопротивления «Явь» разработала шелл-код для альтернативного управления «виртуальными вселенными». Зачем? Чтобы разрушить лживую идиллию, выгнать людей назад в реальность, заставить думать о будущем.

Человек в плаще вдруг улыбнулся, покачал головой.

– Интересная легенда. Однако ты ни разу не упомянул о своей маме. А без этого история будет неполной и твои мотивы невнятны.

Я открыл рот, готовый объяснить ему свои «мотивы». И внезапно услышал – торопливые шаги, бряцанье оружия в коридоре. Охрана бежала к машинному отделению. Вряд ли женщина могла предупредить их о моём прибытии. Значит, экс-программер? И весь разговор он затеял лишь бы тянуть время? Я мог сделать пистолет и расстрелять его в упор. Но я прекрасно помнил молнию и вулканическую бомбу. Он не станет ждать, уж он-то прекрасно понимает, где находится.

Я молча отвернулся к агрегатам. Открыть шлюзы и затопить станцию я не успевал, но что-нибудь более грубое и простое…

– У тебя в запасе двадцать секунд. Вполне достаточно, чтобы вспомнить маму, – окликнул меня программер. – Думаю, сейчас для тебя это важнее, чем убить ещё полтысячи человек.

Я резко повернулся к нему, бросил зло:

– Пошёл вон! Мои воспоминания тебя не касаются!

Он смотрел на меня и улыбался пять секунд. Затем исчез. А в следующее мгновение дверь распахнулась, кто-то из охранников заорал:

– На пол, быстро!

Ввязываться в дурацкую перестрелку я не собирался, выполнять приказ – и подавно. Я экстренно оборвал коннект.

Всё же тип в чёрном плаще задел меня за живое. В этот раз, вернувшись в реал, я поднялся из своего бункера на поверхность – в старый родительский дом. Может быть, это покажется наглостью: устроить лежбище под домом государственных преступников. Но не зря говорят: хочешь, чтобы вещь осталась незамеченной, – положи её на самое видное место.

Дом стоял в дальнем пригороде столицы, в ряду двух десятков таких же заброшенных, ещё строенных, а не декогерированных в один миг из квантовой пустоты особнячков. Я намеренно не поднимал жалюзи на окнах, не протирал пыль, не убирал паутину в углах – дом должен выглядеть нежилым. Он и был нежилым, обитал я десятью метрами ниже, в «секретном» подвале, куда вела лестница из подвала обычного.

Но сегодня я кое-где пыль вытер – на забранных под стекло фотографиях, что украшали стену родительской спальни. На этой – мама совсем молодая, ещё до знакомства с отцом. Сидит в шезлонге на берегу океана, в руке – длинный тонкий стакан с «Голубой лагуной». Здесь – постарше, в спортивном костюме, стоит, прислонившись к металлическому канату ограждения на краю обрыва. А вот – улыбается из окна автомобиля. Видно только её лицо, но я знаю – на фото нас двое, она и не родившийся пока ещё я. И, наконец, последняя её фотография, недавняя, уже в подводной лаборатории, где остатки группы сопротивления нашли убежище. Полицейский спецназ не хотел рисковать с штурмом или пытаться взломать систему управления шлюзами – лабораторию уничтожили глубоководными бомбами. Я в тот день был «в командировке» на суше, потому уцелел. Единственный.

Мне отчаянно захотелось сорвать эти фотографии со стены и растоптать. Моя мама никогда не была аватар-моделью, потому я не мог встретить в виртуале её двойников! Но не это главное – я не знал и никогда не видел в реале эту женщину! Хотя помнил её прекрасно.

Я не порвал фотографию. Я провёл по ней ладонью, «смывая» чужое лицо, пытаясь «проявить» под ним настоящее. Но единственное, чего я добился, – пустое пятно на фото. На втором, на третьем, на четвёртом… Потому что мир, который я считал реальным, реальным не был!

Я развернулся, ожидая увидеть экс-программера. В доме было по-прежнему пусто.

– Что, думаешь, доказал, убедил? – заорал я в пыльную пустоту. – Это всего лишь взлом коннекта, понял?! И я доберусь до того, кто это сделал!

Я добрался. Создатели ложной реальности оставили кое-какие следы, маркеры. А я – хороший хакер, возможно, самый лучший теперь, после гибели группы «Явь». Я отследил взломщиков моего коннекта и моей памяти. Чтобы получить информацию о руководстве корпорации «Навь», доступ в её главный офис, подробный план здания и необходимое снаряжение для спектакля, мне понадобилась неделя в реальном мире. Мир этот отличался одним от того, в котором я «жил», – в нём не существовало дома моих родителей, дверь из бункера открывалась на городском пустыре, обнесённом забором с предупреждающими табличками, подготовленном для декогеренции очередного центра развлечений. Промедли я ещё неделю, возвращаться в реальность оказалось бы некому…

На верхний, триста тридцать третий этаж хрустальной иглы, пронзающей облака, я поднялся без задержек, хоть пришлось миновать шесть постов охраны, – карта VIP-гостя воистину творит чудеса. Только в приёмной бросившаяся навстречу мне помощница главного босса остановилась в двух шагах, растерянно захлопала ресницами.

– Извините, но вы же не…

– Почему? Может быть, он изменил внешность? – улыбнулся я в ответ. И уверенно направился к двери конференц-зала.

– Постойте, там совещание!

– Я знаю.

Секретарша вскочила было из-за стола и тут же вновь села. Я почти видел, как она жмёт тревожные кнопки под столешницей. Это не имело значения. Последний спектакль будет коротким.

Дверь в конференц-зал оказалась заперта изнутри, но моя VIP-карта была немного больше, чем пропуск, – ох уж эта приверженность софтверов к цифровым запорам! За длинным столом сидели пятеро мужчин – вся верхушка «Нави». Шестая, женщина, нынешний руководитель сектора квантпрограммирования, стояла у демонстрационного экрана. Я едва не захохотал, увидев её наяву. Так вот с кого лепили облик моей «мамы»! Чуть постарше той, что в машине, но моложе, чем в подводном городе. А за стеклянными стенами было яркое солнце, бездонное синее небо и ослепительно белые облака в сотне метров под нашими ногами.