Текст книги "1000 и одна жизнь"

– Что было, то было. Что есть, то есть. А что будет, то уже было.

Вот как? Уже значительно позже, раздумывая о будущем России, Юрий написал короткое стихотворение, как он называл его – «а-ля Тютчев»:

 
Понять пытались многие тебя!
Пытались многие тебя измерить.
И как стремились многие, любя,
В великую звезду твою поверить!
Но, никому секретов не раскрыв,
Не оскорбляя никого презреньем,
Ты вечно вдаль с надеждою глядишь,
Завидуя грядущим поколеньям…
 

Танец для Сталина

Это случилось в далекие советские времена, которые даже тем, кто прошел через них большую часть своего жизненного пути, кажутся почти нереальными с точки зрения системы, через которую должны были пройти люди от рождения и до смерти… Да, в те времена, когда слушать радиостанции «Голос Америки», «Би-Би-Си», «Свобода» и другие подобные автоматически означало едва ли не предательство Родины. Но и тогда мальчишки и девчонки впервые влюблялись, как многим казалось, раз и навсегда, на всю жизнь… Первоклассники с гордостью носили красную звездочку октябренка, ученики средней школы – красный галстук пионера, а в четырнадцать лет вступали в комсомол…

Да, в те далекие времена счастье было счастьем настоящим. Юноши и девушки были гордостью нации, строителями новой жизни, где все равны… Пропаганда делала свое дело. Многие искренне верили, что можно построить общество, в котором все будут жить по принципу: от каждого – по способностям, каждому – по потребностям.

Время, жизнь, опыт и познание мира постепенно расставляли все по своим местам. И все равно: было и голодное, холодное, но счастливое детство, и юность с ежедневным ведением дневников, основной темой которых была дружба и любовь; были прекрасные школьные утренники для подростков, незабываемые школьные вечера для старшеклассников, вечера-праздники (нередко в масштабах целого города) выпускников средних школ; была студенческая жизнь, капустники. Все это было! И кто скажет, что это не была пора прекрасного юношества…

На планете Земля не существовало, да и никогда не будет идеальной государственной системы, по той простой причине, что сам человек, создатель этой системы, хотя и homo sapiens, но все-таки далеко не идеальное и совершенное создание…

Кроме того, это создание до сих пор до конца не может понять, как работает его собственный мозг, моделирующий различные системы, включая систему государственного строительства и управления…

Человек стоит выше системы. Даже в условиях самых жестких систем он может быть счастливым и успешным, занимаясь своим любимым делом… Только, как правило, это оказываются не те люди, которые борются за власть…

В далекие советские времена великий Советский Союз был одним из самых многонациональных государств на Земле: на его территории проживало более ста народов, около 150 наций.

Управлять таким государством было непросто. Единый государственный русский язык, обязательный предмет во всех школах, расположенных на территории в одиннадцать тысяч километров с запада на восток, был важным связующим элементом этой многонациональной империи…

Каждый народ, даже самый небольшой, стремится поддерживать свою этническую и культурную идентичность. Язык, конечно, является при этом основным критерием. Однако ярче и быстрее всего узнавались разные национальности не только по языку, но по песням и танцам. Советский Союз создал небывалое количество национальных ансамблей песни и пляски, многие из которых прославились на весь мир.

…Шел 1935 год… Молодое советское государство только вставало на ноги. Казалось бы, самому государству, да и людям было не до танцев… Но когда в Лондоне, в центре величайшей современной многонациональной империи, состоялся Всемирный фестиваль исполнителей народных танцев, там были представлены и танцоры из СССР.

Сорок лет спустя молодой советский сотрудник Внешторга Роберт волею судьбы оказался в Лондоне, где в мировом финансовом центре в Лондонском Сити начал работу в качестве президента частной английской компании, акционерный капитал которой еще со времен 20-х годов прошлого века принадлежал Советскому Союзу. Да, были такие компании, которые молодая Советская Россия создавала за границей для добывания так необходимой ей свободно конвертируемой валюты.

Друзья Роберта из Тбилиси обратились к нему с просьбой помочь в случае необходимости руководителю грузинского ансамбля национального танца, который находился на гастролях в Лондоне. Обычное дело среди друзей…

Роберт разыскал этот ансамбль. Руководителем ансамбля оказался Илико, который в 1935 году участвовал в лондонском фестивале. Роберт познакомился и с женой Илико – Нино. Они были создателями и первыми руководителями ансамбля народного танца Грузии в 1945 году. Сидя в гостях у Роберта, в уютном саду его дома в районе Хэмпстеда, Нино и Илико рассказывали, как все начиналось в далеком 1935-м…

И Нино, и Илико были прирожденными танцовщиками. В 1935 году они уже поженились, но в состав советской делегации в Лондон включили только Илико: отец Нино был репрессированным. Илико страшно переживал, но Нино убедила его ехать в Лондон без нее…

– Я танцевал один, но постоянно чувствовал присутствие Нино, – вспоминал Илико.

Нино внимательно его слушала и улыбалась.

Жена Роберта Наташа не удержалась:

– Как в сказке! – из самого сердца вырвалось у нее.

Никто не ожидал, не ожидал и сам Илико, но в таком большом всемирном соревновании именно он, парень из Советского Союза (а в эти годы он уже танцевал в Большом театре в Москве), парень из далекой Грузии, получил Гран-при, золотую медаль!

Сама королева Великобритании Мария Текская, жена короля Георга V, вручала Илико золото победителя. Все для молодого танцовщика было впервые: первый раз он оказался за границей, первый раз был в столице Британской империи Лондоне, первый раз соревновался в рамках мирового форума национальных танцев и завоевал золотую медаль, главный приз конкурса.

Илико вспоминал, что у него было странное чувство: ему казалось, что это случилось не с ним… И вот он получает из рук королевы (подумать только – самой английской королевы!) золотую медаль.

– Когда я шел к королеве за наградой, – говорил он, – я боялся, что могу упасть, – так сильно волнение овладело мною… Королева улыбнулась мне, что-то сказала по-английски, я почувствовал сильную внутреннюю дрожь и… поцеловал ее руку. С этим поцелуем у меня потом вышли проблемы. Советский посол выговаривал мне, что королеве простой смертный, да и любой другой живой, не может целовать ручку. «Тебя что, не учили?..» Я, конечно, расстроился…

Когда приехали в Москву, группу участников фестиваля принимал сам Сталин. Впервые я увидел его наяву…

Танцоры стояли в одну линейку, Сталин поздравлял: «Молодцы! Не подвели. А кто тот смельчак, который поцеловал руку королеве?»

«Кончено!» – мелькнуло в голове, и все внутри закипело. Наверное, посол доложил (такая уж у него работа).

«Это я, товарищ Сталин», – голос заметно дрожал.

Сталин заулыбался, подошел: «Молодец, Илико! Настоящий мужчина», – и похлопал по плечу… Я боялся, что упаду в обморок…

…После этого моя карьера ракетой пошла вверх. Но не все было так гладко, ведь отец моей жены был репрессированным, и мы с Нино до сих пор не знаем точно, за что.

Нино тогда была не только красива, красивой она была всегда, но тогда она была еще и молода… Как известно, Берия не пропускал ни одной красивой женщины. Он был настоящий негодяй…

Илико остановился, посмотрел на Нино. Роберт невольно стал разглядывать свою гостью. Годы прошли, но красота осталась, танцовщица уже была солидной, прибавившей в весе женщиной, но ее лицо светилось молодостью, породой, глаза сияли…

– Слушай, Роберт, может быть, вам с Наташей неинтересно слушать это? А то я по старости если начинаю возвращаться в свои прошлые годы, меня трудно остановить. Вы с Наташей такие симпатичные люди, что у вас мы с Нино чувствуем себя словно среди своих давнишних друзей. Ваши друзья в Тбилиси нам так и сказали: «у них вы будете как дома».

– Что Вы, Илико! Это честь для нас, что вы делитесь с нами своими воспоминаниями. Пожалуйста, продолжайте.

– Потом, если вам будет интересно, я могу рассказать о Берии многое из до сих пор не опубликованного даже на Западе. Мне повезло познакомиться с некоторыми записками живых свидетелей об этом животном… Так вот, насчет Берии, – продолжил Илико. – Нам не известно, что у него было в голове, но уже после 1935 года мы почувствовали, что Берия интересуется нами, а раз так, то хорошего ждать нечего.

– Вы знаете, Роберт, – добавила Нино, – что после 35-го года Илико вплоть до окончания войны был ведущим танцором и постановщиком Тбилисского театра оперы и балета, он даже был солистом Краснознаменного ансамбля песни и пляски СССР…

– Да, многое было, – вновь вступил в разговор Илико. – Но тот факт, что отец Нино был репрессированным, всегда вызывал какие-то неприятные ощущения… Получилось так, что Берия, наверное, сам того не понимая, привел всю ситуацию к неожиданной для него и нас развязке…

В 1937 году, когда мы с Нино были в Москве, Берия вызвал нас к себе, и из разговора я понял, что у него сложилось впечатление, будто мы разделяем меньшевистские воззрения. Это у него проскочило между прочим, как бы в шутку, но меня это насторожило. Через два дня к нам в гостиницу приехала специальная машина, и нам сообщили, что нас отвезут к Сталину в Кремль.

Я не знал, что нас ждет, но не сомневался, что Берия приложил к этому руку. Сталин долго говорил с нами обо всем. Берия сидел молча. Вдруг Сталин сказал: «Говорят, вы просто гениальные танцоры. А ну-ка покажите мне, какие вы на самом деле. Станцуйте для меня грузинский танец…»

И мы с Нино танцевали для него. Было видно, что Сталину танец очень понравился. Он улыбался, даже открыто радовался. Когда мы закончили, он сказал: «Да вы просто волшебники! Какие вы красивые! Танцуйте дальше. А ты, Лаврентий, помогай им и береги их… Да, теперь я понимаю, – продолжал Сталин, – почему английская королева вручила Илико золотую медаль… У меня медалей нет. Проси что-нибудь другое, я дам тебе это, Илико».

Конечно, я заволновался, Сначала я хотел сказать, что мне ничего не нужно. Но не знаю, как это пришло мне в голову: попросил дать мне в подарок фотографию Сталина и подписать ее на память. Сказал и испугался. Сталин улыбнулся: «Это я сделаю, как обещал».

И именно эта фотография с подписью самого Сталина стала нашим с Нино неоценимым страховым полисом на всю жизнь.

Из записок охотника

Афанасий Петрович Свиридов был заядлым охотником. Еще во время войны с фашистами он, мальчишка Афонька, всегда с любопытством поглядывал на соседа по дому, который, будучи отставным капитаном дальнего плавания (себя он называл «капраз» – капитан первого ранга), слыл в маленьком южном городке большим любителем собак и охоты. Он был уже древним стариком, поэтому его не призвали в армию, да и в тылу он почему-то не отличался большой гражданской активностью. Жил он в маленьком саманном домике на берегу небольшой и неглубокой, но шумной горной речки, которая по весне, когда в горах начинал таять снег, широко разливалась так, что и не перейти.

В небольшом дворике, в центре которого стоял саманный дом бывшего морского волка, всегда бегало много разнопородных собак. Отставной капитан заботился о них, как о своих детях. Звали капитана Иннокентий Спиридонович. Так обращались к нему взрослые соседи, мальчишки говорили «дядя Иннокентий», а между собой прозвали его собачником. Мальчишкам казалось, что своих собак он любит больше, чем людей.

К Афоньке дядя Иннокентий относился лучше, чем к другим мальчишкам. Может быть, потому, что Афонька часто подходил к решетчатому забору, разделявшему их дворы: он любил наблюдать, как капитан кормил и дрессировал своих собак.

– Что, нравится? – бывало, спрашивал он Афоньку.

– Да, очень нравится, – всегда отвечал Афонька.

– Молодец! Будешь охотником, а может, и хорошим человеком…

Осенью, весной и летом, когда мальчишки все свободное время проводили на берегу речки, они часто видели дядю Иннокентия с ружьем через плечо и с двумя, а чаще даже с тремя собаками, возвращавшегося из леса с добычей – утками и голубями. Мальчишки тоже охотились по-своему – из рогаток они пытались убить воробьев, которых, поджаривая на костре, уплетали за милую душу. Завидя капитана, они всегда уговаривали Афоньку попросить охотника пальнуть дробью по стае воробьев. Дядя Иннокентий, часто суровый и, как казалось мальчишкам, даже злой, никогда не отказывал Афоньке. Пальнув раза два-три, он тем самым устраивал пацанам харч горой!

Когда закончилась война, капитан исчез из города. Говорили, что якобы он ушел с отступавшими немцами, потом позже вроде бы вернулся и вновь исчез… Капраз повлиял на Афоньку, который всю свою жизнь увлекался охотой и рыбалкой.

Жизнь Афанасия Петровича складывалась таким образом, что ему удавалось порыбачить и поохотиться в разных уголках земного шара: от королевской охоты на фазанов на просторах бывшей Австро-Венгерской империи до рыбалки на восточных берегах Австралии, где расположен крупнейший в мире коралловый риф протяженностью в две с половиной тысячи километров, – там, у Большого Барьерного рифа, обитает черный марлин, самый крупный представитель семейства рыб из отряда окунеобразных…

Человек, увлеченный охотой и рыбалкой, сам становится частью природы, он чаще других задумывается над тем, что он – ничтожная часть мироздания, мелкая песчинка на дне океана, и в то же самое время он – царь растительного и животного мира на планете Земля. На нем лежит большая ответственность, как на любом царе: царь отвечает за свой народ, человек – за природу вокруг него…

Рыбача и охотясь во многих уголках мира, Афанасий встречал разных людей, говорящих на разных языках, поклоняющихся разным богам, служащих разным системам, соблюдающих и берегущих разные традиции… Совершенно разных людей он мог полюбить и подружиться с ними, потому что эти люди были во многом схожи. Порой у них были одни и те же ценности, одни и те же принципы, одна и та же преданность друзьям и дорогим для них людям…

На охоте и на рыбалке случалось всякое. Но одно событие особенно потрясло Афанасия.

Зимняя охота в дремучих лесах России на лося и кабана – давнее увлечение местных и приезжих охотников.

Случилось это зимой 1973 года, когда охотхозяйства, расположенные между тремя пересекающимися реками на пространстве в десятки тысяч квадратных километров, выдавали лицензии на лося и кабана в неограниченном количестве в связи с тем, что их поголовье достигло критического уровня.

Пойма реки Бирюзовой рядом с деревней Вертушково была излюбленным местом охотников, вместе с которыми Афанасий охотился в русских лесах.

Команда из одиннадцати охотников в течение дня добыла четырех крупных лосей и семь хряков. Небывало успешная охота. Все были довольны. Охотники хвалили организаторов. Загонщики и егеря предвкушали благодарность не только на словах. И они, естественно, были вправе ожидать заслуженной награды.

Застолье, особенно после удачной охоты, стало обычным делом не только у русских охотников. Без этого никак. У всех, кто обслуживал охоту, был свой сабантуй.

Афанасий Петрович до сих пор с ужасом вспоминает зиму 1973 года. Когда на центральной усадьбе уже заканчивался обед победителей, в столовую комнату вбежал перепуганный старший егерь и, шепнув что-то на ухо директору базы, молниеносно исчез. Директор базы какое-то мгновение сидел как ошпаренный кипятком. Очнувшись, он извинился:

– Товарищи, вы продолжайте, мне надо разобраться, я скоро вернусь…

Вернулся он нескоро, и у него был вид человека, которого не просто обдали кипятком, а продержали длительное время в котле с кипящей водой… Он сел за стол и долго не мог вымолвить ни слова. Все ждали. Понимали, что случилось что-то непредвиденное. В это время вошел старший егерь. Он сел рядом с директором базы.

– Уже ничего не поделаешь… будут разбираться, – сказал он, обращаясь к директору базы. Старший егерь понял, что директор базы еще не успел, точнее, просто не смог рассказать присутствующим, что же на самом деле произошло…

…Егеря, загонщики и все, кто обслуживали охоту, разожгли костер в саду, прилегающем к главной усадьбе, и, рассевшись вокруг огня, варили, жарили мясо, пили водку, самогон и травили анекдоты. Словом, все было как обычно…

Николай Скобликов был одним из лучших местных охотников. Крепкий, хорошо сложенный парень знал местность как свои пять пальцев. Никто лучше него не знал, где залегает зверь, как его лучше гнать на охотников, в каком порядке должны идти загонщики. Как правило, он брал с собой своего младшего брата Василия, любимца местных девчат и женщин, хорошего гармониста и весельчака. Когда пропустили не по одному стакану, у некоторых начал заплетаться язык, другие могли только слушать да поддакивать, а иные продолжали пить и мотать головой, словно соглашаясь с чем-то или возражая против чего-то… Разговорчивых осталось немного… Сабантуй продолжался.

Один из языкастых, проглотив очередную дозу, сказал, обращаясь к Николаю:

– А что ты, Никола, своего младшего братана не взял сегодня? А?..

Потом кто-то заметил как бы между прочим, в никуда:

– Да как же он его возьмет! Васька небось Нюрку топчет сейчас…

Все замолчали.

– Кого? – заорал муж Нюрки, один из постоянных загонщиков.

– А ты не знаешь, не трепись, – спокойно ответил Николай.

– Как не знает? – сказал другой разговорчивый. – Все знают: ты, Никола, разбаловал своего младшего брата, вот он и топчет всех подряд.

– Топчет? – опять спокойно, разливая водку, съязвил Никола. – А вы сами баб-то своих приструните: сука не захочет – кобель не вскочит…

– Сам ты сука! – заорал Нюркин муж и бросился на Николая с кулаками.

Николай отбросил его, тогда двое других ринулись на подмогу Нюркиному мужу, и все трое пошли на Николая… Откуда-то у них появились дубинки… Николай был мощным парнем, он дрался как зверь… Но трое с дубинками, окружив его, постепенно пересиливали: видно, много злобы накопилось у них против младшего брата Николая, теперь они били его, старшего… Однако старший не давался: он грыз их и душил – они ломали его дубинками. Голова была вся в крови, руки и ноги не слушались Николая, вероятно, они были перебиты. Он стал отползать. Они добивали его. Потом остановились, выпили еще по стакану, Николай уползал…

Дом Николая был недалеко от усадьбы. Он дополз до дома. Во дворе стоял Васька.

– Василь, – еле слышно проговорил Николай, – эти трое, они… Нюрка… ты… – больше он не мог сказать ничего.

Какая-то женщина выбежала из избы и бросилась наутек. Васька все понял. Он сел на снегоход и в одно мгновенье оказался у костра…

– Ну, суки, держитесь! Трое на одного – вы твари! Давай!..

В руках Васька держал топор-колун. Он стоял на ногах крепче, чем те трое. Шансов у них не было: он зарубил всех троих. Сел на снегоход и поехал к мертвому старшему брату…

С тех пор Афанасий Петрович в этих местах не охотился…

Голубенок

Осень в Англии, особенно в Лондоне, никогда не воспринималась Юрием как приближение зимы. Она скорее ассоциировалась с кануном Рождества, одного из самых светлых событий в истории христианства. Рождение Христа! Еще до того, как Юрий по воле судьбы оказался в Англии, осень всегда была его любимым временем года. Он восхищался пушкинским: «Люблю я пышное природы увяданье…» Только он не считал осень увяданием, для него это было переодевание природы для встречи зимы…

Юрий увлекался рыбалкой. А осень в Англии – прекрасное время года для рыбалки. Щука в это время «жрет» по-бешеному. Со своими детьми, тоже заядлыми рыбаками, он по осени ездил в любимое место в Средней Англии, где еще мальчишкой рыбачил со своим отцом. Это была типичная английская деревня, на окраине которой красовался живописный водоем, объятый зелеными полями, разросшимися запущенными яблоневыми садами и перелесками с разной мелкой дичью. В большом водоеме водились хорошая щука, окунь и крупный лещ. Этот прекрасный уголок принадлежал Группе Ротшильдов и достался им в результате банкротства предпринимателя средней руки. Приятель отца Юрия, хорошо известный в Сити банкир, зная его увлечение, договорился с представителем Ротшильда о возможности рыбачить на водоеме, который местные рыбаки так и называли – Ротчи Уотерс (Воды Ротшильда).

На восточном берегу могли рыбачить все, кто имел лицензию, подходы же со всех других сторон были доступны только для ограниченного круга людей. С западной стороны водоема был устроен удобный и неширокий водный проход, который вел к старенькой лодке под таким же стареньким навесом. Именно на этой лодке Юрий когда-то выходил на большую воду на щуку со своим отцом, теперь же он часто рыбачил здесь со своими двумя сыновьями. Две его дочери и жена иногда присоединялись к ним, но чаще они гуляли по заброшенному саду и в хорошие годы набирали немало грибов.

В тот памятный осенний день Юрий с сыновьями отправился на рыбалку. Недалеко от водоема, заезжая в тоннель под главной магистралью, Юрий сбросил скорость, и вдруг раздался сухой стук, будто сверху что-то свалилось на автомобиль. Юрий остановился, осмотрел все вокруг и, не найдя ничего подозрительного, продолжил свой путь.

Рыбалка была удачной: Юрий с сыновьями добыли по две щуки от двух до трех килограммов каждая.

Возвращались домой довольные. Паркуя машину в гараже, все трое услышали какой-то странный шум со стороны капота. Осмотрев переднюю часть автомобиля и ничего не найдя, все трое в недоумении отправились к себе.

На следующее утро, уезжая на работу, Юрий вновь услышал тот же самый шум, только теперь он был более отчетливый и походил на какой-то скрежет под капотом. И вновь ничего не найдя, Юрий отправился в офис.

В конце рабочего дня, направляясь к машине, Юрий увидел, что какой-то мужчина внимательно осматривает его машину, время от времени прислушиваясь к передней части автомобиля. Когда Юрий подошел к своему авто, незнакомец был уже почти под кузовом. Юрию это очень не понравилось.

– Что вы делаете? – недовольно спросил он.

– Вы знаете, что у вас за капотом шевелится что-то живое?

– Откуда вы это взяли?

– А вы послушайте сами.

Действительно, Юрий услышал какой-то шелест: что-то явно двигалось, царапалось за капотом.

– Давайте попробуем разобрать переднюю часть, и тогда мы все увидим, – предложил незнакомец.

Такое предложение энтузиазма у Юрия не вызвало.

– Спасибо, не беспокойтесь, я дома сам разберусь, я живу здесь недалеко.

Он уже торопился домой, потому что был абсолютно уверен: там мучается что-то живое, скорее всего, птица. Он понял, что вчера в тоннеле: или с потолка, или откуда-то сбоку, или как-то еще – на машину свалился птенец.

Вся семья Юрия крутилась вокруг машины. Все слышали царапанье птицы. Но увидеть они ничего не могли. Поднятый капот ничего не дал. Стало ясно: в плен металла попало небольшое существо. Удивление вызывало, как оно при работающем двигателе не задохнулось и не погибло.

Юрий залез под машину – ничего не видно, никакой возможности, но царапанье было явное. Видно, птенец чувствовал, что его хотят освободить из плена… Жажда жизни – это такой стимул для всего живого…

С большим трудом Юрию удалось, используя две деревянные рогатины, достать птенца.

Голубенок был едва живой. Его маленький хвостик был слегка надломлен. Птенец даже с трудом стоял на лапках. Юрий удивлялся, как он выжил, побывав в плену металлического затворничества, чем питался? Правда, воды ему в английскую осень хватало. Но что теперь с ним делать? Дети сразу же решили: «Мы его выходим». Родители были довольны решением своих детей.

Как его кормить? Сначала ему подбрасывали мягкие крошки хлеба. Птенец не понимал, что это такое. С водой он справлялся. Стали крошки хлеба вымачивать в воде – голубенок проявил большое понимание, но клевать не стал, похоже, просто не мог или не умел. Тогда размягченные водой хлебные крошки стали осторожно вкладывать в его клювик. Кормили всей семьей. Через несколько дней крошки хлеба стали мочить в молоке. На десятый день птенец уже увереннее стоял на лапках и ожидал, когда его начнут кормить. Через две недели он приобрел «солидный» вид оперившегося голубочка. Вот только на хвостике сохранились следы необычного приключения: он был слегка загнут в правую сторону… А в остальном это был красивый голубенок сизо-рябой масти.

Прошло еще две недели. Голубок окреп и уже в ожидании пищи хлопал крылышками. Окружение ему нравилось. Спустя десять дней дети настояли, чтобы голубенка выпустили в сад на зеленую полянку.

Его осторожно вытащили из просторной коробки (его временного домика) и пустили на травку. Он попытался взлететь, но сразу же упал – силенок было маловато… Снова в коробку. В саду на траве оставлять его было опасно: часто пробегали лисы (представьте себе, в Лондоне во дворе появляются дикие лисы…).

Прошло чуть больше месяца. Птенец становился птицей, лишь хвостик не торчал трубой – изгиб в правую сторону остался навсегда. Голубенка снова выпустили в сад на травку, он сразу взлетел и сел на крышу дома. Дети заволновались – там могла оказаться кошка… Но нет, ничего страшного не случилось. Голубь долго сидел на крыше. Создавалось такое впечатление, будто он прощается со своими спасителями. Долго сидел… решался на что-то… Затем вспорхнул – и улетел. Улетел навсегда. Так думали и родители, и дети…

Прошло немногим больше недели. И вот однажды, когда вся семья Юрия собралась за столом завтракать, они увидели через застекленную дверь, как четыре голубя приземлились на газон в саду. В округе было много голубей. Они летали по садам в поисках червячков и другой пищи, но дети заволновались: «Может, наш?» Все стали пристальнее всматриваться в гостей на траве. И – чудо! – узнали изогнутый хвост сизо-рябого голубя. Это был он, их питомец. Вся семья выбежала в сад… Голуби взлетели… Все… Кроме одного – с изогнутым хвостом… Он смотрел на свою семью, затем подошел к ним, дети начали его кормить. Подумать только: он даже давал им погладить себя! Голубь начал прилетать почти каждое утро… позавтракать…

Как-то в обед, когда дверь в сад была открыта, дети к своему большому удивлению увидели в доме голубка: он по-хозяйски расхаживал по кухне. Они накормили его, пошли в сад, голубенок за ними… и улетел. Долго его не было.

…Случилось это в одно из воскресений, когда все были дома… Дети увидели своего голубя в саду и, как всегда, обрадовались. Но, подойдя к нему ближе, пришли в ужас: их любимец был изранен. Как только он смог долететь до своего дома!.. Он знал, где ему помогут. Обессиленный голубь почти лежал на траве… Из чьих лап ему удалось вырваться?.. Птицу, особенно слабую, с кривым хвостом, в этом непростом мире всегда поджидает опасность, как поджидает она любое животное, да и человека тоже… Почти две недели вся семья ставила голубя на крыло. Он снова улетел. Улетел, чтобы в этот раз уже не вернуться… Улетел навсегда… Больше его не видели… Что с ним случилось? Сумел ли он выжить в этом страшном и жестоком мире? Никто не знает…

Еще многие месяцы Юрий, его жена и дети, завидев голубей в любой части Лондона, останавливались и высматривали, искали среди них своего сизо-рябого дружка с кривым хвостом…