Текст книги "Александр I, И. Ф. Крузенштерн, Ю. Ф. Лисянский, Н. П. Рязанов. Полицентризм успешного проекта. Очерк"

3.4. И. Ф. Крузенштерн и Ю. Ф. Лисянский. Некоторые детали к характеристикам личностей

И И. Ф. Крузенштерн, и Ю. Ф. Лисянский были выдающимися людьми. Оба имели опыт морских плаваний, опыт боевых действий в составе российского и английского флотов, опыт путешествий.

И. Ф. Крузенштерну была свойственна какая-то особая удачливость. В период службы добровольцем на кораблях английского флота (это был формат командировки для приобретения знаний и навыков) он постепенно двигался от мыса Доброй Надежды на восток, часть пути преодолел на корабле с пробитым днищем (пробоину заткнул застрявший камень), и, в принципе, имел некоторые шансы еще в тот период совершить кругосветное путешествие (из Азии – обогнув южную оконечность Южной Америки, далее через Атлантический океан – в Европу). Но в тот период не сложились обстоятельства. И. Ф. Крузенштерн вернулся в Англию, а затем и в Россию обратным путем, следуя вдоль Африканского побережья.

«Академия наук, учитывая широту познаний Крузенштерна, 25 апреля 1803 г. избрала его своим членом-корреспондентом. Русские ученые возлагали большие надежды на кругосветное плавание и, как известно, они оправдались» [Пасецкий В. М.]. Таким образом, Академия, во-первых, высоко оценила офицера И. Ф. Крузенштерна, не столь давно возвратившегося из Англии, где он служил на правах волонтера, и, во-вторых, как бы «подтвердила» научный характер предстоящий экспедиции.

Поясним, что корабли «Надежда» и «Нева» отправились в плавание 7 августа 1803 года.

И И. Ф. Крузенштерну, и Ю. Ф. Лисянскому еще до начала кругосветной экспедиции довелось побывать в Новом Свете, в США.

И. И. Фирсов раздумчиво отмечает: «Поскольку ни Крузенштерн, ни Баскаков не оставили для потомков каких-либо записок о пребывании в Новом Свете, обратим внимание на некоторые примечательные и прозорливые замечания и выводы, сделанные Юрием Лисянским. (…) Зарисовки Лисянского гораздо более интересны, систематичны и разнообразны, чем заметки первого русского человека, побывавшего перед тем в Америке, – Федора Каржавина» [Фирсов И. И.].

Может быть, есть некоторые основания для вывода о «государственно-дипломатических качествах» И. Ф. Крузенштерна и «простодушно-романтичности» Ю. Ф. Лисянского?

Один из биографов И. Ф. Крузенштерна использует интересное и меткое словосочетание: «Величие этого научного подвига может быть оценено только при раскрытии всех перипетий „войны нервов“, которую ему пришлось выдержать, прежде чем он добился издания своего детища» [Пасецкий В. М.]. «Война нервов» – настойчивость – упорство… Есть основания полагать, что это понятия из одного ряда.

О Ю. Ф. Лисянском встречаем такое мнение: «Проглядывалась в нем какая-то душевная благость. „Быть может, он чересчур увлечен богословием. Потому и матросы лучше других его слушают“, – подумал невольно Гревенс. Не пропускает ни одного богослужения, на полке у него рядом сочинения Ломоносова, Хераскова и Библия, которая разве что у иеромонаха имеется. В каюте в углу иконка Николая Чудотворца, и перед ней день и ночь зажжена лампада…» [Фирсов И. И.]. Добавим, Что Ю. Ф. Лисянский был одним из сыновей протоиерея церкви Иоанна Богословской в г. Нежине.

Во всех информационных источниках подчеркивается интеллектуальность и Ю. Ф. Лисянского и И. Ф. Крузенштерна.

« – Подтверждаю, сей опытный капитан, – отозвался о Лисянском Мордвинов, – много лет плавал в Английском флоте в Ост– и Вест-Индию, в Африке и Америке побывал. К тому же вдумчивый и любознательный. Ныне по высочайшему соизволению печатается его перевод английского ученого трактата по морской части. Есть на примете, – добавил Мордвинов, – также капитан Крузенштерн, его соплаватель. Нынче представил занимательный проект о пользе плавания в Великий океан» [Фирсов И. И.].

В 1803 году была в России была издана книга Джона Клерка «Опыт морской тактики», переведенная Ю. Ф. Лисянским (в русском переводе книга получила название «Движение флотов, в 2-х частях. Сочинение г-на Джона Клерка. Перевод с английского флота капитан-лейтенанта Ю. Лисянского») [Фирсов И. И.].

Существуют ли основания для вывода о «взаимодополнении» И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского? Сложно дать однозначный ответ на такой вопрос. Но такой вопрос, и такой термин – «взаимодополнение» – могут возникнуть при размышлениях о сотрудничестве И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского.

3.5. Троецентрие власти и энергия соревновательности

Как распределились формальные и реальные функции (роли) между И. Ф. Крузенштерном и Ю. Ф. Лисянским (как руководителем экспедиции и подчиненным соответственно)?

Наверное, для правильного ответа на этот вопрос мы можем выделить два относительно самостоятельных экспедиционных периода:

(1) период подготовки экспедиции

и

(2) период непосредственных плаваний.

На обоих этапах формальным руководителем был И. Ф. Крузенштерн, а Ю. Ф. Лисянский находился у него в подчинении. Сложилось общее мнение, что основанием для назначения И. Ф. Крузенштерна руководителем экспедиции была подготовка им проекта первого кругосветного плавания. По формальным, действовавшим в то время правилам, Ю. Ф. Лисянский имел преимущество к назначению руководителем экспедиции.

«Выбор Начальника другого корабля предоставлен был моей воле. Я избрал Капитан-Лейтенанта Лисянского, отличного морского Офицера, служившего со мною вместе во время последней войны в Аглинском флоте, и уже бывшего в Америке и Ост-Индии; почему я и имел случай узнать его. Путешествие наше долженствовало быть продолжительно, и для благополучного окончания оного требовалось общей ревности, всегдашнего единодушие, честных и беспристрастных поступков. Противное сему могло бы подвергнуть нас многим весьма неприятным, а может быть и бедственным приключениям, тем более, что вся Экспедиция хотя и состояла из людей военных, однако была не совсем военною, но частию и коммерческою. Таковые причины налагали на меня обязанность избрать Начальником другого корабля человека беспристрастного, послушного, усердного к общей пользе. Таковым признал я Капитан-Лейтенанта Лисянского, имевшего как о морях, по коим нам плыть надлежало, так и о морской Астрономии в нынешнем усовершенствованном её состоянии достаточные познания» [Крузенштерн И. Ф.].

«Начальство над этой экспедицией и над первым из упомянутых кораблей было поручено флота капитан-лейтенанту Крузенштерну, а мне предоставлено командование вторым. Долговременное моё знакомство с этим человеком отличных дарований, прежнее путешествие наше в Америку и Восточную Индию, а больше всего желание быть полезным отечеству в столь важном случае, были причиной того, что я, невзирая на старшинство своей службы, с великой охотой согласился совершить столь отдалённое путешествие под его начальством, с тем, однако, чтобы мне самому было позволено избрать для корабля, вверенного моему управлению, офицеров и команду по собственному моему усмотрению» [Лисянский Ю. Ф.].

Разные периоды большого дела обладают разной «весомостью».

Приведу для иллюстрации этого утверждения строки из книги Г. Ф. Байдукова «Чкалов»:

«…я много раз перебирал сотни хорошо и мало знакомых пилотов, но все чаще останавливался на Чкалове.

– Но почему я? Ведь я типичный истребитель… – не вытерпел Валерий.

– Мой дорогой товарищ! Незваным гостем я завалился к тебе потому, что нам нужен самый умелый, самый храбрый и самый авторитетный в стране летчик.

– Ах, Ягор! Любишь ты подковыривать товарищей. Ну что ты меня, «штрафника», делаешь богом? Ни слепых полетов, ни астро– и радионавигации, ни радиотелеграфии я не знаю…

– Добьешься разрешения на полет, поднимешь сверхперегруженный «АНТ-25» с бетонной полосы – и, считай, пятьдесят процентов важного, государственного дела ты выполнил… А полеты в облачности – это мое дело, все остальное мы с Сашей обеспечим, не беспокойся…

– Ну если так, в компанию вступить не отказываюсь» [Байдуков Г. Ф.].

В период подготовки экспедиции Ю. Ф. Лисянский выступал как эксперт, финансист, корабел, снабженец, специалист по кадровым вопросам.

Во-первых, он должен был выбрать для приобретения корабли, пригодные по качествам мореходности для кругосветного плавания.

Во-вторых, он должен был принять решения по финансовым вопросам: соотношение цены и качества, согласовать финансовые условия сделки.

В третьих, на нем лежала функция ремонта кораблей перед долгой экспедицией.

В-четвертых, он должен был закупить все необходимые принадлежности, приборы.

«После долгих поисков наконец нашли подходящие суда: 16-пушечный „Леандр“ в 450 тонн и 14-пушечную „Темзу“ в 370 тонн водоизмещением. По документам суда были построены три года тому назад, но требовали ремонта. Пока суда ремонтировали под присмотром Разумовского, Лисянский отбирал и закупал хронометры, секстаны, барометры и другие инструменты» [Фирсов И. И.].

В-пятых, он занимался подбором офицеров и матросов (преимущественно для комплектования экипажа корабля «Нева». Кадры для «Надежды» подбирал И. Ф. Крузенштерн).

Насколько можно понять, женившийся незадолго до начала экспедиции И. Ф. Крузенштерн ожидал прибавления семейства и был в период подготовки экспедиции занят преимущественно семейными делами.

«Лисянский одновременно подбирает матросов и унтер-офицеров для вояжа. Крузенштерн далеко, и Лисянский держит его в курсе своих дел» [Фирсов И. И.].

Справедливости ради отметим, что весь набор этих функций, возложенных на одного человека (эксперт, финансист, корабел, снабженец, специалист по кадровым вопросам), свидетельствует как о высочайшей квалификации такого человека, так и о том, что Ю. Ф. Лисянский стал по набору фактически возложенных функций соруководителем экспедиции.

Выбор и закупка кораблей, их ремонт, приобретение инструментов, доставка приобретенных кораблей в Кронштадт – все эти задачи Ю. Ф. Лисянский решил практически самостоятельно, почти без участия И. Ф. Крузенштерна.

Важнейшие вопросы решил Ю. Ф. Лисянский до начала плавания. Он не только показал себя в качестве квалифицированного корабела, но и в качестве эффективного организатора (руководителя) экспедиции! Можно предположить, что не каждый капитан (командир корабля) обладал такими качествами.

Отметим и то, что ему были вверены большие деньги. Из литературных источников не ощущается, что относительно способности Ю. Ф. Лисянского распорядиться деньгами у кого-то из имперского руководства были какие-то сомнения. Словно Ю. Ф. Лисянский покупал уже пятый корабль, и все покупки были успешными; на самом деле, как можно понять, соответствующего опыта у него не было. Да и у кого такой опыт имелся?

У берегов Южной Америки обнаружилось подгнивание двух мачт на «Неве». Мачты были заменены. История свидетельствует, что без ремонта не обходилась ни одно кругосветное плавание. (Более того, Дж. Слокам, первый одиночный кругосветный мореплаватель совмещал ремонт с модернизацией своей яхты).

Что касается возможной недобросовестности продавцов (или простоватости покупателей), то, как видно из описания ситуации, недостаток в мачтах выявился после того, как в Бразилии «сняли фор-стеньгу и эзельгофт». Насколько был обычен демонтаж корабля при его покупке (в Англии)? За чей счет и чьими силами проводился бы такой демонтаж в Англии? И до какой «глубины» следовало бы такой демонтаж осуществлять? Да и вообще, может быть, было лучше строить новые корабли? Только сколько бы стоила такая постройка? И какого времени она потребовала? И не состоялось ли плавание еще лет через 50? Из описания экспедиции видно, что за период стоянки и ремонта личный состав экспедиции, радушно встреченный португальскими властями, сумел отдохнуть, набраться сил. («Экспедиции был оказан радушный прием. … Подполковник португальской службы дон Иозеф-де-Курада, потомок славного мореплавателя Васко-де-Гама, был чрезвычайно гостеприимен» [Нозиков Н. Н.]).

Каким же образом Ю. Ф. Лисянский приобрел опыт, позволивший ему выполнить подготовку экспедиции: закупить и отремонтировать корабли?

«Наступила весна, и Лисянский отправился на север. Он побывал в Нью-Йорке, Нью-Порте. Его интересовали верфи, доки, постановка кораблестроительного дела» [Фирсов И. И.].

Аналогичным образом он вел себя и в других странах. Пример: «По совету посольских чиновников Лисянский и Баскаков сначала наведались в Гринвич, но потом перебрались в лондонский пригород Комбервелл. (…) Первую поездку совершили в Вулвич, осмотрели досконально знаменитые верфи, мастерские, хранилища» [Фирсов И. И.].

Отметим, что на первой кругосветной экспедиции 1803—1806 годов процесс организации дальних морских плаваний не остановился; последовали новые, И. Ф. Крузенштерн принимал в инициировании и подготовке ряда таких экспедиций активнейшее участие.

Можно предположить, что на момент начала подготовки экспедиции Ю. Ф. Лисянский был самым подготовленным для кругосветных путешествий из числа российских подданных: как корабел, как организатор экспедиции, как боевой моряк, как навигатор, как человек, имевший знания, относящиеся к кругосветным плаваниям, как человек, владеющий английским языком и умеющий сориентироваться не только в британском обществе, но и в локальной среде русского посольства в Лондоне.

Отметим, что как навигатор и как командир корабля И. Ф. Крузенштерн имел также отличный опыт. Сравнивать боевую подготовку Крузенштерна и Лисянского затруднительно; во всяком случае, в русской Америке именно Ю. Ф. Лисянскому, но не И. Ф. Крузенштерну, пришлось применить боевые навыки.

Можно обоснованно предположить, что на момент начала подготовки (начала именно подготовки экспедиции, а не начала самого плавания) только Ю. Ф. Лисянский был способен решить поставленные и возникающие задачи.

Несколько суждений выскажем и относительно периода непосредственных плаваний.

В чем заключались функции И. Ф. Крузенштерна как руководителя экспедиции – отчетливо из информационных источников не ясно. Совместное плавание парусных кораблей не всегда было удобным: оно требовало значительного времени для координации.

И «Виктория» под руководством Хуана Себастьяна дель Кано, и «Золотая лань» Фрэнсиса Дрейка финишировали в одиночестве.

Формат отчасти совместного плавания, безусловно, оказывал некоторое психологически стабилизирующее влияние на капитанов Крузенштерна и Лисянского.

Автор не имеет возможности ознакомиться с текстом инструкции, определявшей полномочия И. Ф. Крузенштерна, но из информационных источников следует, что по факту он выполнял фрагментарные координирующие функции.

Самое интересное заключается в том, что с формальной стороны, И. Ф. Крузенштерн – вроде бы – не являлся руководителем экспедиции.

«10 июля 1803 года Н. П. Резанов был назначен российским послом в Японию. Ему были даны инструкции, утвержденные самим Александром I. (…) Вообще с тех пор, как выяснилось, что Резанов будет лично участвовать в экспедиции, оба моряка оказались как бы в тени» [Штейнберг Е. Л.].

«Первая стычка произошла в Копенгагене, где Резанов отказался взять в свою свиту Лангсдорфа. Но упрямый Крузенштерн категорически настаивал, и, не желая обострять отношения, посланник уступил» [Фирсов И. И.].

«…Спустя несколько недель после отплытия из Кронштадта Резанов заявил права на руководство Первой русской кругосветной экспедицией. При этом он предъявил Крузенштерну инструкцию, утвержденную Александром I. В ней говорилось следующее: «Сии оба судна с офицерами и служителями, в службе компании находящимися, поручаются начальству Вашему». Однако эта инструкция была скрыта от Крузенштерна. Впервые он увидел ее на Тенерифе, когда корабли находились далеко от берегов России.

В свою очередь у Крузенштерна была инструкция Российско-Американской компании, которая возлагала на него руководство экспедицией и общее командование кораблями. Заявление Резанова, объявившего на Тенерифе, что он «начальник обоих судов», глубоко возмутило Крузенштерна, и он отказался подчиниться посланнику. Однако на острове Св. Екатерины Резанов снова заговорил о своих правах на руководство экспедицией. Крузенштерн поставил об этих претензиях в известность Румянцева и Чичагова и обратился с пространным письмом к Александру I, в котором сообщал, что «будет противоборствовать» всем попыткам Резанова вмешиваться в его руководство плаванием и. никогда не согласится признать правомерность инструкции посланника. Напряженная обстановка, создававшаяся из-за претензий Резанова, продолжал он, «истощает силы человеческие». В Петропавловске-на-Камчатке Крузенштерн собирался сдать командование судами другим офицерам. Это был ультиматум» [Пасецкий В. М.].

«Крузенштерн лукавил. Он прекрасно знал о решении Александра I. Еще в Кронштадте ему сообщил Резанов о высочайшей воле. Правление компании в инструкции ему, Крузенштерну, писало о Резанове, что „уполномачивая его полным хозяйским лицом не только во время вояжа, но и в Америке“, обязывало Крузенштерна: „Вы не оставите руководствоваться его советами во всем“» [Фирсов И. И.].

Итак, мы можем констатировать, что в экспедиции объективно были созданы три центра власти (троецентрие).

Само многоцентрие, но в формате не троецентрия, а двоецентрия, вовсе не является чем-то уникальным. В глубине истории мы наблюдаем, например, двух римских консулов. В эпоху Александра I, после начала Отечественной войны 1812 года, мы видим относительно равноправных Багратиона и Барклая-де-Толли. Наверное, можно вспомнить и комиссаров, которые в некоторые периоды могли отменять приказы командиров.

С. П. Мельгунов назвал свою книгу «Александр I. Сфинкс на престоле».

В троецентрии мы можем увидеть загадочную улыбку Сфинкса.

Была ли рациональная мотивировка троецентрия?

Наверное, можно говорить о следующих рациональных обоснованиях трехцентричного управления:

(1) Приоритет посольства (государственной задачи).

Примечание: после «войны нервов» и самоизоляции Н. П. Резанова у себя в каюте управление экспедицией становится двуцентричным де-факто.

Двуцентричным де-юре управление экспедицией становится с момента завершения попыток размещения посольства в Японии, оставления Резановым «Надежды» (1805) и направления Н. П. Резанова в Россию через Сибирь (в пути Н. П. Резанов умер от болезни в 1807 году).

Полицентричность (двуцентричность) «обнуляется» после выхода из Кантона и прохождения кораблями мыса Доброй Надежды. Корабли потеряли друг друга из вида, и далее двигались независимо друг от друга по различным траекториям.

(2) Полицентричность способствовала взаимодополнению. В определенные периоды плавания (особенно в начальный период) оба капитана действовали совместно, что позволяло начинающим капитанам (относительно начинающим) опираться на сотрудничество и взаимопомощь, накапливая опыт. В иностранных портах два корабля выглядели солиднее, чем один.

(3) Полицентричность обеспечивала взаимный контроль.

(4) Полицентричность формировала атмосферу соревновательности. Хотя стремление Ю. Ф. Лисянского к самостоятельному плаванию вскоре после прохождения мыса Доброй Надежды и может вызывать некоторые вопросы, оно, это стремление, было запрограммировано самой полицентричностью управления экспедицией.

«Напряженная обстановка, создававшаяся из-за претензий Резанова, … «истощает силы человеческие». В Петропавловске-на-Камчатке Крузенштерн собирался сдать командование судами другим офицерам. Это был ультиматум.

В письме к морскому министру П. В. Чичагову Лисянский писал: «Предпринявши вояж вокруг света под командою моего друга, … я токмо ожидал минуты сего важного предмета, но в островах Маркизских все превратилось в мечту. Там г. Резанов объявил нам публично, что он есть наш начальник. Рисковавши ежеминутно жизнью для славы нашего государя и Отечества, возможно ли нам было ожидать командующего столь важной экспедиции, который перед сим не видел почти моря?» Командир «Невы» обратился в Главное правление Российско-Американской компании и к министру коммерции Румянцеву с просьбой уволить его от командования судном «или исключить из повеления того, от которого, кроме несчастного конца всех наших трудов ничего ожидать невозможно». Однако прошения Крузенштерна и Лисянского об отставке не были приняты во внимание. Румянцев, у которого сходились документы враждующих сторон, не только не сделал ни посланнику, ни офицерам ни одного упрека, но даже позаботился о том, чтобы они получили награды. По сравнению с успехом плавания кораблей из Кронштадта к Камчатке и северо-западным берегам Америки эта ссора представлялась не столь уже значительным событием. Румянцев не считал Крузенштерна виновником недоразумения. Более того, Румянцев сделал Крузенштерна своим научным советником по вопросам морских и полярных исследований и сохранил дружеские отношения с ним до последних дней своей жизни» [Пасецкий В. М.].

Сложно сказать, в чем именно стеснил Н. П. Резанов И. Ф. Крузенштерна (но все же указания человека, не имевшего морского опыта и морской интуиции, не могли не быть стеснительными).

Естественно, указания человека, не имевшего морского опыта, не понимавшего важности специальных знаний и мореходной интуиции, не могли не быть опасными. В этом смысле И. Ф. Крузенштерн боролся за свободу действий командира, за безопасное и успешное плавание.

Но к этим общепонятным соображениям можно добавить еще такие размышления.

Что было бы, если бы экспедиция возвратилась в составе двух судов и с Н. П. Резановым на борту одного из них?

Какое бы наименование она получила? Кругосветная экспедиция Резанова? Резанова-Крузенштерна? Резанова-Крузенштерна-Лисянского?

Гиперболизируя и фантазируя, можно сказать, что на кону стояло место в истории.

Итак, игра шла за немаловажные вещи:

(1) За безопасность плавания,

(2) За успешность плавания (не посольской миссии и не компанейской – хозяйственной – миссии), а именно за успех кругосветного плавания и научно-познавательной миссии.

(3) За место в истории.

Сфинкс таинственно усмехнулся: «Играйте! Ваши фигуры – это ваши успехи. Побеждайте!»