Текст книги "Что такое человек с точки зрения человека?"

Так что же движет кистью и пером?
Постулат VI-6

Творчество (как один из типов деятельности человека) в определенной степени детерминировано законами эволюции живой материи (человека) и закономерностями социальной эволюции.

Наличие у человека «центров удовольствия» обусловило появление совершенно особых, присущих только человеку, потребностей в получении специфичной информации, вызывающей у человека эмоционально окрашенные ощущения.

Деятельность людей носит крайне многообразный, многоплановый характер. Творчество – особый, уникальный по сути тип деятельности человека, выделяющийся своим результатом – созданием чего-то принципиально нового, социально значимого, несхожего с существовавшим ранее!

В психологии, как и в философии, нет пока единой общей концепции творчества, но большинство исследователей сходится на своеобразии процесса творчества как одномоментного акта постижения внутренних связей того или иного явления (структуры, функционального применения и т. д. и т. п.).

Сходность одномоментности-краткости процесса творчества в гигантски разнообразных видах деятельности служит доказательством единства (одно направленности) работы всех психических сфер головного мозга человека (сознательной, под– и бессознательной). В то же время описываемые этологией проблески творческих действий в поведении высших видов живого доказывают глубокие (до человеческие!) корни эволюции творческого вида деятельности, фундаментальность уставок законов природы на максимальное использование новых связей и отношений в природе, как над физиологический катализатор любых процессов жизнеобеспечения (адаптации).

Но если у приматов (и ряда других видов) творчество как бы случайный эпизод в поведении, жестко канализированном инстинктами и т. др. генетически передаваемыми программами, то для человека, начиная с гоминид, творчество воистину один из основных, детерминированных законами природы движителей прогрессивной социальной эволюции.

Люди, вступая в жизнь, застают мир культуры, созданный предшествующими поколениями, который детерминирует деятельность новых поколений как совокупностью готовых предметов, так и функционирующими формами сложившихся видов деятельности. С детства, овладевая суммой знаний и навыков, накопленных в предшествующие эпохи, человек, постоянно находясь в процессе деятельности, так же постоянно детерминированно и спонтанно творит, открывая для себя что-то новое, обеспечивая таким образом беспрестанное приращение своих знаний. Неспособность человека генетическим путем передавать накопленную информацию диалектически обеспечивает много вариантность поведения, позволяющую каждому в максимальной степени проявить присущие ему творческие потенции.

Развитие способов жизнеобеспечения давало человечеству на некотором этапе антропо-социогенеза хотя бы отдельные краткие периоды существования, позволявшие отдельным (или всем) членам сообщества (стада, племени и т. п.) заниматься видами деятельности, не связанными впрямую с удовлетворением витальных потребностей. Если до этого творчество человека было детерминировано направленностью основной деятельности и служило только «нуждам совершенствования технологии» этой деятельности, то здесь допустимо моделирование дифференциации мотивов актов творчества. Ибо деятельность человека в такие периоды детерминировалась различными объективными закономерностями, в т. ч. потребностью к получению новой информации (частным случаем которой является общепризнанная «поисковая активность»).

Правомерность постулирования длительного периода особого нерасчлененного вида познавательной деятельности человека, содержащего в себе и логическое понимание происходящего, и одновременно иррациональное, чувственное восприятие новизны любого явления, проистекает из ряда моментов. В том числе из необходимости длительного эволюционного формирования функциональной асимметрии полушарий головного мозга человека, отсутствующей у других видов живого и приведшей к появлению еще одного, пожалуй, самого сложного и пока во многом загадочного аспекта творчества – интуиции.

Уже в исторически зафиксированный период эта деятельность также была зачастую еще нерасчлененной. Палеолитические рисунки при желании можно классифицировать как шедевры искусства, пособия для начинающих охотников, магические талисманы, зачатки письменности и т. п. Познание объективности космоса в древнегреческой натурфилософии сливалось с восприятием его гармонии. Поиски истины на занятиях в эллинских философских школах стимулировались красотой пейзажей и т. д.

Это своеобразное наложение следствий биологической и социальной эволюции вида Homo sapiens привело к появлению уникального вида деятельности – искусства, призванного удовлетворять совершенно новый класс специфических потребностей человека.

В начале этапа социогенеза эти потребности можно было классифицировать в основном как гедонистско-познавательные (т. е. получение удовольствия-удивления от интуитивного постижения истин – закономерностей окружающего мира, гармонии природы и т.п.).

Удивительно тонкое и емкое определение искусства, дано Белинским в черновике статьи «Идея искусства»: «Искусство есть непосредственное созерцание истины или мышления в образах» (Белинский В. Г., Соч. Т. 2. М„ 1948. С. 67). Затем в ходе социальной эволюции человечества эти потребности фантастически быстро множились, приобретая эстетическую, затем этическую, катарсическую и т. п. окраски.

Сейчас в наиболее распространенной классификации насчитывается двенадцать основных функций искусства, каждая из которых призвана удовлетворять определенный класс потребностей человека. И можно с уверенностью сказать, что с одновременным сопряжением, углублением самопознания человека и эволюцией искусства как вида деятельности человека наверняка появятся новые близнецы: потребности-функции (не исключено, что они не будут иметь общечеловеческого значения, а появятся на потребу отдельным группам людей: религиозным или нац. предрассудкам, снобам от искусства, некоторым психопатологиям и т. п.).

Значительной остроты и противоположной полярности выводов достигла в последнее время полемика о сходстве и различии науки и искусства.

Общность проистекает в первую очередь из одного и того же гносеологического корня – познавательной деятельности. Из общего движущего момента – актов творчества, без итогов которого, т. е. без появления принципиально нового знания в науке, новых вариантов отображения жизни и форм их подачи в искусстве, прекратится их эволюция.

Причем этот общий метод развития – творчество в подавляющем большинстве случаев аналогичен «до запятой». Одинаков в последовательности действия: собственно акт творчества (озарение, инсайт и т. п.) с последующей «технологической обработкой», доведением до общепринятых «потребительских» параметров, – в степени проявления: от обычного размеренного стиля работы в часы занятий до гораздо реже проявляющегося, но сверх продуктивного состояния психики вдохновения, во время которого обычно рождаются великие научные идеи, выдающиеся произведения искусства.

Причем вдохновение является еще и крайне интересным для изучения психосоматическим состоянием, зачастую сопровождающимся значительными отклонениями от нормы (температуры, пульса, давления, восприятия, длительности времени, галлюцинациями различной природы и т. п.).

Зафиксированы многочисленные случаи актов творчества во сне, причем они приводят к убеждению, что подобные факты не содержат ничего неестественного и подтверждают гипотезу о существовании периодов интенсивной одновременной работы всех сфер головного мозга во время сна человека. Интуиция проявляется не только в художественном видении мира, но и является неотъемлемым элементом научного творчества.

Спонтанное творчество детей (рисунки, лепка, стихотворчество и т. п.) классифицируется современной наукой как особый вид искусства, обладающий единой спецификой со взрослым искусством. Кстати, рисунки шестилетнего Онфима из Новгорода XIII века (древнейший датированный документ детского творчества) похожи на рисунки его сегодняшних ровесников.

Если спонтанная тяга детей к художественному творчеству четко фиксируется, то аналогичные стремления детей к творчеству научному трудно уловимы, но также присутствуют (так называемый «почемучковый» период), что также следует считать сходным моментом в анализируемых типах деятельности человека. Аналогичны и последующие спонтанные затухания этих стремлений большинства детей в процессе онтогенеза (за исключением отдельных личностей с ярко выраженной гипертрофированной тягой к творчеству). Достаточным представляется привести здесь лишь два признания – М. Цветаева: «Обречена на стихи, как волки на вой», В. Энгельгардт: «Наивысшее счастье я испытывал от общения с наукой».

Особого подхода к анализу требует не вполне вписывающаяся в логику обыденного сознания разновидность творчества: искусство ради искусства. Подобные формы чистого искусства имеют право на жизнь, выполняют частные, специальные функции, зволюциируют по своим имманентным законам (ср. постулат VII), иногда коллапсируя и исчезая.

Но в любом случае всякая разновидность искусства развивается на основе принципа самосопряжения с эволюцией социума. Появление любого опуса должно проистекать из размышлений автора о жизни и переживания им мук, страстей, противоречий социума. Без этого сочиненная музыка – это просто более или менее приятный шум, написанная картина – цветная фотография и т.д. и т. п.

О зависти, счастье и многом другом
Постулат III-в (VI-в).

Релаксационные механизмы появления (исчезновения) особых эмоциональных состояний человека (агрессивность, зависть, счастье, ревность, чувство юмора и др.), определенным образом влияющих на его линию поведения в обществе – уровень тонуса общего психосоматического состояния человека, носят информационную природу.

Обсуждая глубинные детерминанты поведения современного человека, нельзя обойти два казалось бы взаимодополняющих по принципу разной полярности психосоматических феномена; альтруизм – агрессивность. В науке на этот счет сложились самые разные точки зрения. Но если альтруизм имеет, совершенно точно фиксируемые этологией и другими науками, биологические корни и как бы репрезентирует в поведении одной особи интересы более высокого структурного уровня материи – вида (популяции), то агрессивность при рассмотрении ее в информационном аспекте некоторыми своими особенностями просматривается как явление сугубо антропогенное (зачастую эгоистичное).

Для обоснования приведенного тезиса необходим анализ «комплекса Я» человека, исследование его становления в социоонтологическом плане, поскольку почти каждый факт агрессивного поведения имеет конкретные причины-корни и его можно рассматривать как явление сугубо личностное (на этом собственно и основана формула еще в пра– времена стихийно сложившегося правила: преступление – наказание). Так мотивы многих фактов агрессивного поведения человека можно найти как итоги крушения каких-то идеальных, желательных для данного индивида моделей, развития событий, мотивационно-поведенческих конструктов в сознании (мозгу) человека.

Зачастую усвоенных под влиянием социальной среды в социоонтогенезе и целенаправленно преподанных в ходе воспитания различными институтами социума мотивационных запретов-табу оказывается недостаточно, и поведение человека приобретает агрессивную направленность.

Разнообразные стрессовые синдромы оказывают стартово-катализирующее действие на подобное поведение. Именно по этому признаку четко просматривается «демаркационная линия» (вызывающая столько споров у ученых) наличия спонтанной агрессивности у одного вида homo sapiens-a и отсутствия таковой у всех остальных видов живой материи. Просто у животных не образуются в мозгу идеальные конструкты желаемого (тем более противоречащего уставкам законов природы) развития событий. У них вместе с исчезновением фактора раздражения, дискомфорта, препятствия к удовлетворению естественных потребностей исчезают и элементы ярости, злобности в поведении.

Эти рассуждения служат еще одним основанием для правомерности предпринятого условного расчленения и показа разнохарактерности:

– био-онтогенеза человека, в котором эволюционно сложились очень стабильные гомеостатические механизмы для любых физиологических процессов;

– социо-онтогенеза человека, в котором зачастую отсутствует естественно складывающийся гомеостаз психических процессов при дисбалансе идеальных построений в мозгу и реальном ходе материальных событий в окружающей среде.

Как следствие, для устранения сложившегося значительного разрыва в темпах эволюционного становления социо-онтогенеза и эволюции социальных (межличностных, групповых, классовых и т. п.) отношений-противоречий наукой рекомендуются искусственные приемы для снятия эмоциональных внутренних напряжений и устранения возможных агрессивных актов. Приемы эти разноплановы: от чисто физиологических (немедленная мышечная работа) через психофизиологические (в т. ч. и такие экзотические, как возможность избиения палкой резинового манекена псевдо обидчика на заводах в Японии) до чисто психических – гипноз, беседы с психологом и т. п.

Следует учесть, что в процессе антропогенеза, длившегося более 10 млн. лет, произошло становление нынешнего биологического облика человека. Это становление было процессом жестокой и трудной борьбы за существование. В сегодняшних, резко отличных, социальных условиях, обеспечивающих почти автоматическое (по прежним меркам) удовлетворение большинства потребностей человека, наблюдаются значительные искажения в канализированном ходе онтогенеза (его и био– и социо– составляющих).

Вследствие стрессов гиподинамии и т. п. факторов появились, еще вчера не допускавшиеся теорией, детские... ишемическая болезнь сердца и онкозаболевания. Отсутствие «шипов жизни» привело к еще вчера практически невозможному инфантилизму до пенсии и стремлению с детства к «стрижке купонов» – сначала с родителей, потом с общества.

Помимо встречавшегося и ранее построения в собственном сознании воздушных замков, появились попытки «проживать» в них, полностью отгородившись от проблем общества...

Безусловно, наличие момента детерминации в таких, казалось бы, сугубо социальных проявлениях, как стремление отдельных людей к лидерству, формальному и неформальному. Но если, согласно мнению антропологов, в общественных формациях первобытных людей лидерами признавались наиболее умелые охотники, опытные старейшины и т. п. (в отличие от иерархии по принципу силы в стадах предгоминид), то в современных условиях наблюдается стремление к лидерству индивидов, не обладающих какими-либо заметными достоинствами, а исходя из самых разных обстоятельств, в т. ч. и таких смехотворных, как усвоенные с детства установки: я – самый сильный, умный и т. д.

Показательным здесь может оказаться, проделанный автором анализ феномена «зависть» (стартом анализа послужил вопрос: «Что такое – зависть?» соавтора И.Пригожина – мад-ль И.Стенгерс, неожиданно заданный ею в ИФАН-е в ходе летнего семинара о совершенно новой тогда науке синергетике).

Зависть – особое личностное состояние психики (и соответственно – сомы человека), являющееся итогом мысленного сопоставления очень многих (иногда большинства) имеющихся в данный момент в памяти человека «блоков информации» различного уровня осмысления-обобщения.

Порождает данное состояние (является стартовым мотивом) актуальная информация в виде сведений об итогах деятельности людей, или о тех или иных случившихся фактах (иногда из обыденной жизни) с конкретными людьми.

Приводят (или не приводят) к различным степеням зависти личностные корреляты-сопоставления полученных сведений в «собственном Я»:

– с сиюминутным собственным пониманием – оценкой адекватности данной ситуации (иногда как итог простой выборки из: – личностной шкалы ценностей; – шкалы преступление – наказание и т. д.);

– с самооценкой уровня собственных достижений и суммой жизненного опыта как «банка» аналогичных ситуаций;

– с собственным пониманием идеала в жизни человечества (в т. ч. в перспективе), со всей внутренней картиной миропонимания в целом.

Последний пункт является сглаживающим уровень реакций психики в зависимости от итога дифференцированного сравнения произошедшего (достигнутого) с осознанием истинных ценностей в жизни человека – человечества и в то же время самоценности жизни каждого человека и бренности всего живого.

Вне сомнения присутствуют глубинные биологические мотивы и в различного рода асоциальном поведении отдельных людей, в частности, стремления получить максимум благ за счет других вплоть до «кукушечьего» поведения. Не исключено, что именно подобные варианты жизнеобеспечения приводили на ранних стадиях антропо-социоонтогенеза к своеобразной «ликвации» (расслоению) индивидов, затем групп по имущественному признаку.

Учет и научно обоснованная нейтрализация этих и многих других биологических детерминант в поведении человека крайне необходимы современной науке, т. к. без этого невозможно рассчитывать на успех в целенаправленном воспитании (корректировке социоонтогенеза), предотвращении агрессивных потенций в поведении, профилактике психосоматических патологий.

Одной из плодотворных идей на этом пути должна стать актуализация ценностного видения мира, поскольку при этом происходит стимуляция творческой активности человека. Ценностный подход детерминирует критическое отношение к окружающим явлениям, обуславливает динамизм мышления и деятельности, предохраняет от косности. Ценностный подход человека к самому себе, своим правам и обязанностям, своему поведению является залогом самокритики.

Краеугольным в ценностном варианте мировосприятия является понятие «счастье», одна из трактовок которого предлагается автором читателю.

Согласно версии большинства душеведов: «Что такое счастье – каждый понимает по-своему», имеем бесконечную гамму представлений об этом поистине необъятном предмете. Информационный подход позволяет вывести единую для большинства людей формулу: счастье – это гармония идеальных (т. е. информационных) вариантов, прорабатываемых в сознании человека, и их реальное воплощение:

– в отношениях с социумом, особенно с непосредственно окружающими людьми;

– с потребностями, в т. ч. в свободе действий;

– с внутренним миром (вторым «я»), в т. ч. особо с идеалами в миропонимании и своей личной ролью в их достижении;

– в состоянии психосоматического здоровья.

В рамках этой общей схемы индивидуальность человека проявляется не только в различном удельном весе и порядке чередования (по значимости) подпунктов членения, но и в знаке поправочного коэффициента, ориентирующего вектор поведения данного человека на полярные варианты: счастье только для себя, счастье и для всех людей.

Для адекватности анализа необходимо добавить, что ощущение счастья, как правило, возникает в процессе действия – овладения, преодоления (особенно пределов возможного). Оно эволюирует в ходе онтогенеза по принципу самосопряжения с комплексом миропонимания. К рассматриваемому феномену применимы понятия: качество счастья, мода, извращения и др.

Заключение

Сущность человека (даже в простейших своих проявлениях) является крайне сложным, многомерным, диалектическим феноменом. Постижение сути человека возможно лишь при учете гигантской многоплановости взаимосвязей всех уровней организации социума и биосферы. Значительное число исследователей считают, что возможно лишь асимптотическое приближение к познанию подобных истин. Очевидно, так оно и есть, и данная работа является одной из многочисленных попыток на этом длинном пути.

В свою очередь, автору для возможного сокращения этого пути представляется рациональной вероятность конкурирования систем гипотез, их комбинирования в метасистемы и т. д. По отношению к подобного рода научным построениям, наверное, применимо понятие «синтезирование идей», по аналогии с классическим определеним – «генерирование идей».

Реальным представляется также еще один, просматриваемый на сегодня путь: создание принципиально нового, симбиотического научно-исследовательского органа – Института человека (это было написано в 1982 году, за много месяцев до появления такой структуры – «дочки ИФАН»). В одном из возможных вариантов он мог бы представлять из себя сравнительно небольшой координирующий центр с весомыми полномочиями постановки частных, целенаправленных проблем для изучения существующими академическими органами, с последующим синтезом решений и выработкой нового пучка прицельных исследований и т. д.; с промежуточными построениями целостных систем концепций сущности человека, апробации их на адекватность и т. п.

Рефреном всей этой научной деятельности должны стать слова Ф. Энгельса: «...все наше господство над ней (Природой) состоит в том, что мы... умеем познавать ее законы и правильно их применять».

Но ведь подобным поиском заняты не только ученые-профессионалы, но и сонмы дилетантов (таких же, как автор этой работы), одержимых и влекомых жаждой познания... Больше того! Каждый человек более или менее осознанно и длительно стремится ответить на знаменитую триаду вопросов: «Кто мы? Откуда? Зачем?»... Но! Если первые два – это предмет исследования науки, то последний – это вопрос о смысле жизни... а он должен решаться каждым для всех и всеми для каждого!