Текст книги "Мата Хари. Пуля для обнаженной"

Глава 10

Пока они ехали, Маргарет окончательно успокоилась. «Да, мне надо привыкнуть к опасности, – размышляла она, покачиваясь на сиденье машины. – Такие встречи, как сейчас в опере, неизбежны. Собственно, их и имел в виду Антуан, когда предостерегал меня от поездки в Париж. Но тут уж надо выбирать: или сидеть, словно мышь, забившись в щель, или дышать полной грудью и вести жизнь, к которой я привыкла. Я выбираю второе. И потому не должна бояться!»

В «Максиме», как она заметила, за этот год ничего не изменилось. Все так же сверкали зеркала, так же играл оркестр, один из лучших в Париже, и метрдотель был сама предупредительность. Антуан хотел попросить столик в темном углу, подальше от других, но она остановила его:

– Почему мы должны забиваться в угол? Я хочу видеть зал, впитывать его атмосферу.

В итоге они сели на возвышении у стены. Отсюда действительно был виден весь зал. Маргарет подумала, что здесь всё, как в опере – те же шелка и драгоценности дам, фраки мужчин… Единственное, здесь было больше людей в форме. Видимо, офицеры, лежавшие в парижских госпиталях после ран, полученных на фронте, или находившиеся в тылу по иным причинам, предпочитали проводить время в ресторане, а не тратить его на музыку. Со своего места на возвышении она насчитала семь… нет, восемь военных и вдруг подумала: «Год назад и я бы сидела за одним из этих столиков, слушала хвастливые рассказы своего собеседника и вылавливала бы из них крохи полезных сведений, чтобы затем включить их в донесение. А потом следовала бы со своим партнером в отель, чтобы заплатить своим телом за добытую информацию. Теперь ничего этого мне делать не надо. Со мной мой спаситель, человек, мне, безусловно, преданный, любящий меня. И все же…»

Что, что не так? – спрашивала себя Маргарет. Ведь она жива, она вернулась в свой любимый Париж, сидит в самом шикарном ресторане столицы… Откуда же это чувство неудовлетворенности, которое делает ее раздражительной и побуждает то и дело срывать зло на милом Антуане?

– Ваш заказ, мадам, – прервал ее размышления голос официанта.

Антуан налил ей вина. Быстро осушив бокал, она произнесла:

– Слушай, что-то со мной сегодня… Я бы выпила чего-нибудь покрепче. Закажи, пожалуйста, коньяку. Или нет, лучше попроси, чтобы принесли водку. Надеюсь, у них еще подают русскую водку?

Доктор вновь подозвал официанта. Тот выслушал пожелание и с готовностью кивнул:

– Сию минуту принесу, мадам. Мы держим водку с самого начала войны. Ведь у нас часто бывают русские офицеры. И вообще, напиток наших русских союзников сейчас вошел в моду.

Он удалился, чтобы выполнить заказ, а Маргарет заметила:

– Да, водка вошла в моду, как и русский балет.

– Не только балет, – откликнулся доктор Моро. – Мне рассказывали, что сейчас весь Париж говорит о последней выставке русских художников.

– Русские художники? – пожала она плечами. Наверное, они все время рисуют коней, березки… А еще эти бескрайние пространства, которых у них так много… Как же это называется… Ах, да, степь… И все это такое серое, унылое…

– Нет, ты ошибаешься. Мне говорил мой друг доктор Буше, а он разбирается в живописи, что картины чрезвычайно яркие. Дерзко яркие, как он выразился. И никаких лошадей и березок! Похоже на нашего Гогена или на испанца Пикассо, о котором сейчас тоже много говорят.

– Значит, нам тоже надо сходить на эту выставку, – заявила Маргарет. – Я хочу быть в курсе всего нового, всего, что происходит в искусстве. Ведь я тоже художник… Ага, вот и водка!

Она с нетерпением дождалась, пока официант нальет ей рюмку. Огненная жидкость обожгла гортань, согрела желудок. Казалось, скрипки оркестра заиграли громче, и краски сделались ярче. Тревога ушла, и Маргарет стало весело.

– Я хочу танцевать! – заявила она, когда оркестр заиграл танго. – Пусть не на сцене, но танцевать! Ты меня приглашаешь?

– Конечно, дорогая! – поспешил ответить Антуан.

Они вошли в круг танцующих. Маргарет прижалась к своему спасителю, вся отдалась стихии танца. Ах, танго! Это был ее любимый танец – конечно, после тех, что танцевала она сама.

Поворот, еще поворот… Антуан вел ее не совсем идеально, но достаточно уверенно, так что отдельные погрешности ему можно было простить. В конце концов, он все же не офицер, не барон – он всего лишь тюремный врач.

Поворот, поддержка, еще поворот… Вот она, жизнь! Действительно, зачем жалеть об утраченной сцене, об оставшейся в прошлом профессии разведчика? Ведь можно просто скользить, просто отдаваться музыке. А ночью они займутся любовью, и это тоже будет упоительно…

Внезапно Маргарет почувствовала чей-то взгляд, но это ее не встревожило: здесь, в этом царстве наслаждения, с ней ничего не могло случиться. Но все-таки интересно, кто это смотрит на нее с таким вниманием? Она повернулась и тут же увидела знакомые серые глаза…

Это был Вадим. Он сидел за столиком с каким-то скучным господином в пиджаке, слушал, что тот говорит, и при этом внимательно смотрел на нее. Сердце Маргарет остановилось – а потом забилось вдвое чаще. Вадим! Штабс-капитан Маслов, представитель русской армии при французском Генеральном штабе. Как она сразу не различила его среди других офицеров, как не узнала? Значит, все эти разговоры о русской водке и русском искусстве были не случайны. Это судьба! Все одно к одному. Вадим, ее последняя любовь, ее мука… Невозмутимый, дерзкий, холодный – и при этом страстный, как никто другой из ее любовников. Это к нему она так стремилась в Вогезы, что ринулась прямо в Генеральный штаб, в эту пасть дракона. Ради него забывала о донесениях, сведениях, о своем задании… Они любили друг друга, но он так и не покорился ей. В течение этого года она не раз думала о нем – урывками, не позволяя тешить себя иллюзиями. И вот эта встреча…

Маргарет твердо знала, что ни грим, ни шиньон не спасли – Вадим ее узнал. Что теперь будет? Разумеется, он знает о ее аресте, о казни… Он – представитель союзной армии и не может сочувствовать женщине, которую судили за шпионаж в пользу Германии. Говорят, русские коварны и безжалостны. Он ее выдаст! Ее арестуют! Прямо сейчас, в ресторане! Вадим, гибель моя!

К действительности ее вернул удивленный взгляд Антуана. Оказалось, что музыка кончилась, а она так и застыла посреди зала в последнем движении танца. Маргарет ласково кивнула ему, оперлась на его руку и, проследовав к столику, хриплым голосом попросила:

– Налей мне еще водки!

– Но, дорогая, ты уже выпила три рюмки, – заметил Моро.

– Что такое три рюмки? – усмехнулась она. – Русские выпивают целый графин… то есть бутылку, и после этого отправляются на скачки. К тому же я равнодушна к алкоголю, у меня нет к нему пристрастия. Но сейчас я хочу выпить. Так ты нальешь? Или мне самой?

– Да, конечно, как скажешь! – поспешил ответить Антуан.

Она выпила, едва он наполнил рюмку, затем поискала глазами Маслова. Тот все так же сидел за столиком и продолжал разговор со своим спутником. Не спешит… Не идет к телефону, чтобы вызвать полицию или какой-нибудь специальный конвой из контрразведки. Наверно, хочет с ней поиграть, помучить. Русские безжалостны и жестоки. Что ж, пусть будет так! Она не боится! Она готова вступить с ним в эту опасную игру, возможно, последнюю в ее жизни! И Маргарет с вызовом взглянула на своего бывшего любовника.

Музыка вновь заиграла. Вальс! Какое старье! Ладно, пусть ее последняя драма разыграется под звуки старого медленного вальса.

Внезапно она заметила, что Вадим поднялся из-за стола и направился к ним! Сейчас, сейчас он ее арестует! Может, надо что-то сказать на прощание Антуану? Например, так: «Помни обо мне! Каждый раз, когда будет звучать музыка, помни!» Или так: «Прощай, любимый! Не забывай свою Мату Хари!» Вот он уже совсем рядом. Ну…

– Мсье, вы не возражаете? – услышала она знакомый голос, звучавший с легкой хрипотцой.

Кому он это говорит, Антуану? Ах, оказывается, он всего лишь хочет пригласить ее на тур вальса. Да, игра продолжается. Что ж, пускай.

Маргарет встала. Да, пусть ЭТО случится во время танца. Это так символично! Они вышли на середину зала. Она почувствовала его руку на своей талии и, подняв глаза, встретила его взгляд – внимательный и чуть насмешливый. Всегда, всегда у него на губах эта усмешка! Словно он знает нечто такое, чего она никогда не сможет понять.

– Какая неожиданная встреча! – негромко сказал он. – Неожиданная и приятная…

– Чем же она так приятна? – ответила Маргарет, еще не зная, как себя вести с ним.

– Странный вопрос! Разве мы чужие люди? Всегда приятно узнать, что близкий тебе человек не пал в бою, что смерть пощадила его.

– Вот как? – коротко бросила она, просто чтобы сказать что-нибудь. Что за игру он ведет?

Поворот, еще поворот… Он вальсировал, конечно, не блестяще, но это не имело значения.

– Я всегда думал, что вы удачливы, мадам, но не предполагал, что настолько, – снова заговорил Вадим. – Было бы интересно узнать, как вы сумели избежать объятий костлявой старухи с косой. Может быть, как-нибудь расскажете мне эту историю? Не сейчас, в подходящий момент. И я в ответ расскажу кое-что…

– Почему же не рассказать, если вам… если тебе интересно? Ведь мы с тобой давно на «ты», почему же ты снова стал так официален?

– Ну, не каждый день беседуешь с возлюбленной, восставшей из могилы! – усмехнулся Маслов. И тут же, не делая паузы, шепнул еще тише: – Завтра, в четыре, в кафе «Ирма» на бульваре Распай. И, пожалуйста, не опаздывай, как ты любишь. Я готов ждать, но не бесконечно.

Едва он успел договорить, музыка смолкла, танец кончился, и Вадим повел ее между столиков назад, к Антуану. Усадил, учтиво поклонился и направился к выходу. Она взглянула на столик, где он сидел: скучного господина, его собеседника, там уже не было, официант убирал посуду. Но как же так? Как же быть?

– Кто этот русский офицер? – услышала она голос Антуана.

Маргарет чуть было не сказала: «Так, один знакомый», но вовремя остановилась. У нее не может быть знакомых! Встретить знакомого – значит умереть.

– Понятия не имею, – ответила она.

– Кажется, ты ему понравилась, – заметил доктор Моро. – Вы очень мило беседовали. Интересно, о чем?

– Представь, о русской водке, – пожала плечами Маргарет. – Он заметил, что мне она нравится, и стал расхваливать свой национальный напиток. А еще мы поговорили о русской выставке. Он тоже расхваливал своих художников, как и ты. Кстати, о водке. Налей мне еще рюмку!

Глава 11

Ехать или нет? Этот вопрос терзал Маргарет все время, пока они возвращались в отель, и потом, когда после занятий любовью Антуан заснул, а она еще лежала без сна. Было очевидно, что ехать на свидание с Вадимом ни в коем случае нельзя. Если штабс-капитан не надумал арестовать спасшуюся от казни шпионку Мату Хари ночью в ресторане, то непременно сделает это днем, при второй встрече. При безжалостном свете дня многое предстает иначе, чем ночью. Чувства лишаются прежней остроты, воспоминания – прежнего значения. Днем в человеке торжествует рассудок. А вместе с ним – такие понятия, как долг, честь…

Значит, не ехать? Но как же тогда она узнает, что он хотел ей рассказать? А он ясно сказал: «И я тебе кое-что расскажу». Что же это? Может, он тоже решил вступить на путь шпионажа? Или… Нет, в это не хотелось верить, это было бы слишком хорошо, слишком волшебно… Вдруг он хочет сказать, что его вечная ирония – всего лишь маска, что он на самом деле беззаветно любит ее, что мучился весь этот год, пока она находилась в тюрьме, и еще сильней – когда пришло известие о ее расстреле… И теперь он мечтает лишь об одном – соединить свою судьбу с судьбой любимой женщины… Вдруг все обстоит именно так? А она, испугавшись какого-то призрака, глупо струсив, пройдет мимо своей судьбы! Вадим может не простить ей этой минуты слабости.

Так она мучилась и терзалась, пока не заснула. А утром, проснувшись, поняла, что вопрос «ехать или нет» уже не стоит. Теперь перед ней стоял другой, не менее важный вопрос: как сделать так, чтобы Антуан не узнал о ее поездке на бульвар Распай? Она думала, думала и, наконец, придумала. Оставалось ненавязчиво сообщить доктору Моро о своих намерениях.

За завтраком Антуан сам заговорил о планах на сегодняшний день. Оказывается, он уже успел утром навести справки и узнал, когда открывается та самая русская выставка, о которой вчера шла речь.

– Мы можем поехать туда прямо сейчас, дорогая, – сказал он. – А можем сначала совершить прогулку по бульварам, заглянуть в Люксембургский сад, посидеть в каком-нибудь кафе, а уже затем отправиться наслаждаться прекрасным. Какой вариант ты предпочитаешь?

– Второй, – объявила Маргарет. – Хотя погода не самая лучшая, но я бы хотела погулять. А после выставки мне нужно наведаться в магазин дамского белья. Платья ты мне купил, дорогой, а вот интимных предметов туалета не хватает. Надеюсь, ты ссудишь мне небольшую сумму на покупки?

Доктор Моро с готовностью полез за бумажником.

– Я дам столько, сколько нужно, дорогая. Деньги пока есть. Может быть, мне тоже поехать с тобой? Мало ли что…

– Нет-нет, не нужно, твое присутствие будет меня стеснять. Уверяю тебя, со мной ничего не случится. Ну, а если не повезет и я встречу кого-нибудь из давних знакомых и он меня узнает… Тогда ты мне ничем не сможешь помочь. Только себя погубишь.

– Погубить себя сильнее, чем я это уже сделал, невозможно, – грустно усмехнулся Антуан. – Я изменил присяге, организовал побег заключенной, подменил тело после расстрела… Если твой побег раскроется, мне не сносить головы. Но знай: я ни о чем не жалею! Этот месяц, проведенный с тобой, стоит нескольких лет унылого повседневного существования!

Маргарет с уважением посмотрела на своего возлюбленного. Таким она его еще не видела. Ни капли страха не было в его лице, оно было исполнено мужества. На какое-то мгновение ей стало жаль его и стыдно за себя, что так мало ценит своего спасителя. Но потом она решила, что жалеть Антуана не стоит – он выше жалости. И стыдиться ей тоже особенно нечего – ведь она подарила доктору свою любовь, а что может быть ценнее? Вот и он сам говорит, что ничего. И, тряхнув головой, чтобы отогнать ненужные мысли, Маргарет отправилась одеваться и остановила свой выбор на строгом сером шелковом платье без выреза и маленькой шляпке.

До полудня они катались по бульварам, потом гуляли. Перекусив в маленьком кафе рядом с Люксембургским садом, отправились на русскую выставку. Надо сказать, выставка ее удивила. Русское искусство оказалось очень разнообразным. Некоторые картины вообще выполнены в классическом стиле, некоторые в стиле Ренуара и Моне, а некоторые были ни на что не похожи. Знакомый Антуана не обманул: это действительно оказался настоящий пир красок. Особенно поразило Маргарет то обстоятельство, что среди художников оказалось несколько женщин. Во Франции такого еще не было! Именно картины русских художниц понравились ей больше всего.

Выйдя с выставки, она взглянула на часы. Уже половина четвертого! Опаздывает! А ведь Вадим строго наказывал ей прийти вовремя. Она заспешила, сказав Антуану, что «ей, пожалуй, пора в свой скучный магазин», и попросила его остановить такси. Уже сидя на заднем сиденье и отъехав, Маргарет назвала адрес – бульвар Распай, кафе «Ирма».

Едва стрелка часов перевалила цифру «4», она уже входила в кафе.

Вадима Маргарет увидела сразу. Он сидел за столиком в углу, в стороне от других посетителей, и призывно махал ей рукой. В этот раз штабс-капитан был не в форме, а в обычном сером сюртуке. Она еще ни разу не видела штабс-капитана в штатском. Эта одежда сильно его меняла.

– Очень рад, что ты пришла, – произнес Вадим, когда Маргарет села за его стол. – Что будешь есть? Может, заказать тебе кофе с бриошами? Здесь превосходные бриоши.

Она про себя отметила, что сегодня он уже не обращается к ней на «вы». Видимо, сам факт ее прихода означал, что они вернулись к прежним отношениям.

– Нет, кофе мне сейчас мало, – сказала она. – Признаться, я хочу есть.

– Тогда я закажу омаров. Здесь отлично готовят омаров.

– Хорошо, закажи. И что-нибудь горячее, – попросила Маргарет.

– Хорошо, горячее тоже. И водки?

– С какой стати?

– Я заметил, что вчера ты от нее не отказывалась.

– Так это было вчера. Но, поверь, я не каждый день хочу напиться. Сегодня не хочу. А ты? Ты разве не будешь есть?

– Нет, я уже поел, – ответил Вадим. – Итак, омары, горячее и обычное вино.

Он подозвал официанта. Тот принял заказ, отошел, но вскоре вернулся, неся бутылку «Анжу» и омаров. Когда он снова ушел, Маргарет спросила:

– Так для чего ты хотел меня видеть?

– Совсем не для пустяков, – ответил Вадим. – Нам предстоит важный разговор. Но я не хочу его начинать, пока ты не поешь. Подожди немного, и скоро все узнаешь. Ведь ты не торопишься, надеюсь?

– Нет, не тороплюсь, – покачала головой Маргарет.

Она думала, что он будет спрашивать ее о том, как она сумела остаться в живых, об Антуане, о том, что она делает, как живет сейчас, но он не говорил ничего. Сидел, молча курил, смотрел в окно. Иногда подливал ей вина и смотрел, как она ест. А ела она с большим аппетитом.

Подали горячее, и Маргарет все с тем же аппетитом одолела и его. Когда она кончила есть и закурила, Вадим налил вина ей и себе. Они выпили, и он, наконец, заговорил о том, ради чего пригласил ее в кафе.

– Ты, наверное, удивляешься, почему я тебя ни о чем не спрашиваю. А ведь с тобой произошло поистине удивительное событие – ты, можно сказать, воскресла из мертвых. Поверь, я не задаю вопросов не потому, что мне неинтересно. Просто твоя история пока может подождать. Есть вещь более важная.

– Более важная, чем жизнь или смерть?

– То, о чем я собираюсь говорить, – это тоже о жизни и смерти. Ведь ты вряд ли знаешь о том, что случилось на моей родине. И как это повлияло на меня, на мое положение.

– Нет, не знаю, – призналась Маргарет. – А что такого могло случиться?

– России, в которой я жил, больше не существует, – четко выговаривая слова, произнес Вадим. – Произошла революция, Даже две революции. Царя больше нет. К власти пришли большевики, там правительство Советов. И Россия выходит из войны. Я уже не штабс-капитан и вряд ли могу надеяться, что буду, как раньше, получать жалованье из русской казны.

– Как?! Но вчера ты был в мундире, как обычно…

– Есть люди, которые носят мундиры несуществующих армий. Некоторые делают это всю жизнь, им так нравится. Но я не отношусь к их числу. Наверное, вчера я надел этот мундир в последний раз.

– Выходит, ты остался без средств? Ты это хотел мне сказать? Но ты не похож на человека растерянного, не знающего, что ему делать. И ты не стал бы приглашать женщину на свидание, чтобы пожаловаться ей на жизнь. Ты не такой, я знаю.

– Ты права. Я не собираюсь ныть и жаловаться. Хотя большинство моих друзей-офицеров поступают именно так. Русские, живущие во Франции, находятся в растерянности, не знают, как поступить, как жить дальше. А я уже принял решение, поэтому спокоен. Видишь ли, хотя я военный, но не сидел в окопах, я занимал особое положение, был представителем России при вашем Генеральном штабе. И я всегда следил за политикой и знал, что происходит на моей родине, поэтому события, которые случились, не стали для меня неожиданностью.

– Ты сказал, что принял решение. Какое же?

– Я решил, что буду служить новой власти. Но не стану кричать об этом на каждом углу. Я буду служить ей тайно – так же, как ты служила Германии.

– Я не служила! – запротестовала она, но Вадим поморщился и остановил ее.

– Не надо. Я интересовался твоим делом, читал документы следствия. Надо сказать, французы плохо провели расследование, так и не выяснили, каким образом ты передавала сведения в германский Генеральный штаб. Но я не собираюсь исправлять это упущение. Французская республика для меня больше не союзник. Политика нашей новой власти пока еще не совсем определилась. Но я уверен, что решение будет одно: окончательно выйти из войны, порвать все договоры с Антантой. А это означает, что Россия станет для Франции врагом. И соответственно Франция станет врагом для России. Нашему правительству нужно будет получать как можно более точные сведения о намерениях и действиях своего бывшего союзника. Этим я и собираюсь заняться. И к этому делу хочу привлечь тебя.

– Меня?! – Маргарет была крайне удивлена. Она ожидала чего угодно, но только не этого. – Ты не знаешь сам, на что будешь жить, но в то же время предлагаешь мне работать на твое правительство? Но будет ли оно платить? Если уж говорить начистоту, то немцы мне платили. И платили щедро! И потом, как ты представляешь эту мою деятельность? Ведь официально я числюсь мертвой. Никто не должен знать, что Маргарет Зелле осталась в живых. Ты же видишь, я сильно изменила свою внешность. Значит, я не могу явиться к своим старым знакомым, этим важным господам, и вести с ними светские беседы, выведывая всякие секреты. Это было бы безумием! Как же я могу получать какие-то сведения?

– Очень просто. Если нельзя показаться старым знакомым, значит, нужно завести новых. Прежде всего среди высших офицеров. Мне нужно знать, планирует ли французское правительство в ближайшее время вторжение в Россию.

Теперь уже Маргарет покачала головой:

– Нет, мой милый! Я должна ответить отказом на твое предложение. Как я войду в доверие к «высшим офицерам»? Это смертельный риск! И ты ни слова не сказал об оплате. Если бы я решила снова заняться ремеслом разведчика, то вернулась бы к своим прежним хозяевам – немцам.

– Возвращаться к немцам глупо, – заявил Маслов. – Хотя Россия и вышла из войны, дело Германии все равно проиграно. Она будет слабеть с каждым месяцем и скоро не сможет оплачивать услуги своих агентов. А вот наше новое русское правительство, я уверен, будет крепнуть. И работать на него – значит работать на будущее. Впрочем, я не буду тебя уговаривать. У тебя нет иного выхода, кроме как согласиться на мое предложение.

– Нет выхода? Как это? – удивилась Маргарет. – Вот он, выход, у меня за спиной. Я встану, покину это кафе и не приду на новое свидание с тобой, сколько бы ты ни приглашал меня. Я бы и на это свидание не пришла, если бы знала, что меня ждет.

– Нет, ты еще не знаешь, что тебя ждет, – усмехнулся Маслов. Усмешка была неприятной. – Напрасно ты думаешь, что сможешь легко от меня отделаться. Я не собираюсь тебя уговаривать, обещать высокую плату. Я просто выдам тебя французским властям. И тебя, и твоего любовника. Пока я не знаю, где вы живете, но это нетрудно установить. Так что выбирай: или работа на меня, на новую Россию, или новый арест и неизбежная смерть. Что же касается вознаграждения, то оно будет. Новое правительство в Петрограде укрепится, займется европейскими делами, и тогда оно сможет оплачивать услуги своих агентов. Итак, думай, Маргарет! Думай хорошенько!

Она была ошеломлена, подавлена. Могла ли она представить такой исход этого разговора? Вадим, ее Вадим оказался жестоким палачом, еще более жестоким, чем следователь Бушардон. Что ей делать, что делать? Отказать Маслову – значит обречь и себя, и Антуана на неминуемую гибель. Но и соглашаться не хотела. Единственным выходом была отсрочка.

– Я подумаю, – сказала Маргарет. – Твое предложение слишком серьезно, чтобы можно было сразу принять решение. Я должна все взвесить.

– Хорошо, подумай, – согласился Маслов. – Я даю тебе три дня. Через три дня жду тебя вечером в русском ресторане «Шехерезада». Можешь прийти туда и раньше – я постоянно там обедаю. Там собирается много моих соотечественников, а мне необходимо знать их настроения, их планы. Итак, я буду ждать ровно три дня, не больше. И не думай, что сможешь играть со мной в «кошки-мышки». Учти, если ты не придешь, я найду тебя и сделаю то, что обещал. Помни об этом!