Текст книги "Погружение в себя"

Борис – человек состоятельный, во втором браке у него все благополучно. Правда, есть бывшая жена, а с ней живут двое их общих детей. Отец исправно выплачивает алименты, но и только; несмотря на то, что возможность есть, первую семью он не содержит и больше положенного не помогает. Такое решение он принял в силу ряда обстоятельств, но теперь его постоянно гложет вина: дети не голодают, но могли бы получать больше. А вдруг они разлюбят его из-за того, что он не дает для них больше денег? Он помогает им формально, не от души… Наверное, он виноват перед ними. Он плохой отец?

Это третий, самый глубокий уровень стыда: вина. Опираясь на свой опыт психологического консультирования, могу сказать, что в большинстве случаев это тема мамы – привязанности и зависимости. Ярче всего это проявляется в страхе, что тебя отвергнут, от тебя отвернутся.

Вина и ее обратная сторона – обида – тема сложная. Помню, еще давно где-то прочитал мнение психолога, что ребенок самим фактом своего рождения причиняет маме боль, и чувство вины зарождается уже тогда. Не то чтобы полностью это мнение разделяю, но зерно истины здесь, возможно, есть.

Чаще всего мы испытываем чувство вины по отношению к самым близким людям, в случае Бориса – к детям. Он корил себя, что помогает детям меньше, чем мог бы, и это вывело нас на интересный вопрос: почему он вообще им помогает? Как взрослый ответственный человек Борис тут же ответил: они мои дети, я должен. Это крайне похвальная мотивация – и, к сожалению, совершенно не работающая. Заставить себя делать то, что ты не хочешь, невероятно сложно, кто бы значимый ни твердил, что так «надо».

В семьях это встречается часто.

Я должен общаться, он же мой брат, пусть мне и неинтересно.

Я должен помогать пожилым родителям, это мой долг, даже если я не хочу.

Я должен раз в неделю по часу гулять с детьми, хоть мне и скучно.

А если не общаюсь, не помогаю и не гуляю, то постоянно чувствую вину.

Мы с Борисом пришли к выводу, что вариантов у него два: если он хочет помогать своим детям, то должен делать это, а если не хочет – не делать и, что важно, не винить себя за это. Осознав причины своего поведения по отношению к детям и бывшей жене, мой клиент нашел баланс между своими чувствами и поступками. Оказалось, что он искренне хочет давать детям больше, и постепенно он начал это делать, а заодно и проводить с ними больше времени. Теперь все дети Бориса собираются в выходные на даче и замечательно общаются.

На этом уровне стыда тоже есть свой метод проверки. Прежде чем что-то сделать, спросите себя: не ранит ли кого-нибудь ваш поступок или поведение? Не заденет ли?

Тактических путей тоже получается два: либо не поступайте так, либо примите осознанное решение поступить и потом в полной мере нести ответственность в виде стыда. Либо решите проблему стратегически, выяснив, почему испытываете стыд или почему попадаете в ситуации, которые вызывают у вас стыд.

Стройная получилась модель с тремя уровнями стыда, но, как и в любой модели, есть категории людей, которые составляют исключение. Первая такая категория – гедонисты-бесстыдники. Бесстыдники здесь не оценочное суждение, а констатация факта: чувства стыда у таких людей я не наблюдал. Один раз ведь живем, дорогие мои, а что? Спим с кем хотим, едим, пьем, курим, нюхаем – тоже что хотим. Стыдно – нет, правда часто одиноко, но не настолько, чтобы заставить себя что-то менять. Можно найти соратников и развлекаться вместе. И ведь весело!

Люди эти, как правило, довольно глубокие и творческие, соединенные со своим бессознательным. Старые психические защиты у них отпали, а новые защиты-принципы они не выстроили. Да и зачем, если без них ярко и насыщенно? Так и живут: каждый день как последний – в грехе, да не в обиде.

…У Татьяны было все, о чем только можно мечтать: состоятельные родители; роскошная квартира и потрясающий красный кабриолет, доставшиеся ей после неудачного брака; небольшой, но доходный бизнес, которым к тому же управляли специально нанятые люди. Собственно, у нее все было отлично, только не с кем поговорить по душам. Со слов подруг женщина знала, что некоторые ходят поговорить к психологу, вот и пришла ко мне.

Между вечеринками, случайными любовниками, поездками на Ибицу, кофе с подружками и снова вечеринками Татьяна не успевала даже вздохнуть. Только придешь в себя от похмелья или злоупотребления чем посерьезнее – и уже пора ехать на новый раут. И вроде бы увлекательно, весело, но при этом как-то неуютно.

Натура деятельная и творческая, Татьяна сама организовывала вечеринки, помогала устраивать выставки, активно участвовала в инициативах друзей. Наши встречи потребовали от нее больше, чем просто «поговорить», но она, к ее чести, не сдалась. Более того, она сумела исследовать собственные мотивации и осознать, зачем ей нужен такой период. Татьяна решила для себя, что преимущества подобного образа жизни прямо сейчас перевешивают его недостатки, и следующие пару лет с удовольствием продолжала в том же духе. А что было потом – уже совсем другая история.

Если вы осознали, что относитесь к категории подобных гедонистов-бесстыдников, выстраивайте новые осознанные психические защиты. Свои правила. Свою этику. Свои установки, свои личные причины для одобрения или неодобрения. Действуя в собственной системе координат, без оглядки на общественное мнение, гедонист станет намного счастливее.

Вторая категория исключений – очень интересные клиенты, их у меня много, но работать с ними довольно сложно. Мой стиль работы довольно директивен и этим, возможно, отчасти таких клиентов и притягиваю. Речь о мазохистах. Причем самые сложные в работе клиенты – те, кто не осознает, что они мазохисты. И нет, речь не о сексуальных практиках, а именно о чувствах: о любви к критике, например.

То, что им постоянно стыдно, у них заниженная самооценка, они хуже и ничтожнее всех, мазохисты якобы знают. Но то, что они бессознательно стремятся любую ситуацию повернуть против себя и провоцируют окружающих на критику и унижение, испытывая от этого удовлетворение, они не всегда готовы принять и осознать. Такой человек будет половину сессии описывать, какое он ничтожество и как ему стыдно, но как только ты попробуешь его успокоить, оказать поддержку, он через минуту найдет новую причину себя пристыдить.

Веронике чуть меньше 30, и ее можно было бы назвать настоящей красавицей, если бы не мучающий девушку нейродермит явно невротического происхождения: любое ответственное выступление или разговор – и она покрывалась неприятнейшей сыпью. Врачи исключили все возможные причины, единственным объяснением осталась психосоматика. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что Вероника в глубине души упивалась своим недугом, более того, «подсаживала» молодых людей на чувство жалости к своей исключительности и тонкой душевной организации.

Втайне Вероника вовсе не стремилась избавиться от того, что вслух называла проблемой. Когда же на сеансе я показал ей, как она извлекает из недуга пользу, сила сопротивления была такой, что в ход пошли нецензурные выражения, которые воспитанные девушки обычно не употребляют.

Вопреки моим опасениям, терапию Вероника не прервала. Она признала, что сыпь – симптом, и вместе со мной отважилась искать корень проблемы. Оказалось, что он спрятан очень глубоко в детстве, и травма связана с недостатком контакта с матерью. В детстве Веронике не хватало материнской теплоты – прикосновений, объятий, мама ее была довольна скупа на эмоции. Теперь же, во взрослом возрасте, Вероника постоянно искала и даже требовала чужого внимания, хотя где-то глубоко уже сформировалось устойчивое убеждение, что простого человеческого тепла она недостойна, а за любым проявлением тепла и заботы всегда таится какой-то подвох. Только после осознания этого глубинного противоречия – потребности в любви и неспособности ее принимать, – а также признания ответственности за свой мазохизм началась реальная психотерапевтическая работа. Эта работа с Вероникой была трудной: за пару месяцев психотерапии она прожила всю гамму неосознанных до настоящего момента чувств к маме – от ненависти до прощения, принятия и благодарности. Травма Вероники была гораздо более значимой, чем стресс при публичных выступлениях. Личная жизнь ее также не складывалась, она притягивала исключительно черствых, даже жестоких мужчин. Но до консультации Вероника списывала свое невезение исключительно на мужчин, а после осознания своей ответственности за такой бессознательный выбор начались настоящие изменения в ее жизни.

После терапии Вероника преобразилась. Сыпь больше не появлялась даже при выступлении перед аудиторией в 300 человек – невиданное дело! Чуть позже Вероника в первый раз по-настоящему влюбилась.

Как же бороться с мазохизмом (ирония данного выражения, надеюсь, вам понятна)?

Первый шаг – осознать, что жалость, унижение, чувство собственной никчемности питают вас как топливо. Второй шаг предполагает выбор. Первый вариант: честно признайтесь себе, что хотите быть «плохой девочкой» или «плохим мальчиком», и найдите способы получать от этого удовольствие. Второй вариант: отказаться от такой модели поведения, если она вас разрушает и мешает личному счастью.

Это сложный путь, он требует времени, работы и осознанности. Но, увы, альтернативы ему нет. Потому что постоянно по кругу демонстрировать стыд за себя и свою жизнь, упиваться собственными недостатками, может быть, и увлекательно, но окружающим людям, способным к эмпатии, терпеть такое довольно сложно.

Глава 2
Самооценка

Говоря о самооценке, мы часто используем выражения «уверенность в себе», «эмоциональный ресурс», «мотивация». Буквально все клиенты психологов хотят поднять самооценку. Размышляя каждый раз об этом понятии, я представляю его себе как спектр между двумя крайностями. Одна – те, кто считает, будто у них что-то не получится в жизни в целом или в новом проекте в частности, что их не ценят, что они в чем-то хуже других. Другая – звезды, которых мало кто заслуживает и которые искренне не понимают, как другие люди могут быть такими глупыми, бедными, ленивыми и недисциплинированными. Между двумя крайностями существует миллион промежуточных вариантов. В этой главе мы поговорим о том, что такое самооценка, как она формируется, от чего зависит и как сказывается на разных сторонах нашей жизни.

Антону около 30, он фрилансер – занимается веб-дизайном. Ко мне его привели две проблемы. Первая: незадолго до нашей встречи он перешел из программирования в разработку сайтов и теперь не знал, как правильно продавать свои услуги и какую цену за них назначать. Продвигать себя он стеснялся и, хоть платили ему немного, повысить ставку не решался. Вторая: Антон стеснялся знакомиться с девушками. Чтобы стать увереннее в себе, он сходил на пикап-курсы и научился манипулировать барышнями, раскручивал их на одно или несколько свиданий. За горизонтом нескольких встреч речь шла уже об отношениях, и навыков не хватало, приходилось расставаться – любви или хотя бы привязанности так и не получалось. Ко мне Антон пришел с запросом «не верю в себя» – иначе говоря, «поднять самооценку».

Говоря о самооценке, важно понимать: она сформировалась в детстве, примерно годам к семи. Ваша самооценка никак не связана с уровнем вашей компетентности, внешностью, возрастом, владением какими бы то ни было навыками, силой воли или мнением окружающих. Она связана с тем, как вас хвалили и ругали в детстве. В большинстве случаев речь идет об отце.

Самые сильные неврозы, связанные с самооценкой, формируются у людей, росших без отца или, скажем так, со спорной фигурой отца – например, папа был, но проводил с ребенком очень мало времени; был непредсказуем в поведении и реакциях; участвовал в воспитании редко, но авторитарно. Связь нелинейная: папа мог все время хвалить, а человек вырос со стойким убеждением – чтобы тебя любили, важно быть хорошим или хотя бы выглядеть таковым. Папа мог ругать, и в глазах ребенка был, безусловно, всегда прав, так что теперь взрослому человеку важно критиковать всех и вся, ведь он искренне верит в то, что без работы над ошибками рост невозможен!

Я часто привожу пример из советского школьного детства. Раньше в школе, когда ребенок тренировался правильно и красиво писать буквы, учитель красным цветом подчеркивал некрасивую букву, которую написал ребенок (то есть ошибку). Сейчас же в некоторых школах додумались зеленым подчеркивать красивую букву, чтобы ребенок стремился воспроизвести положительный результат. В первом случае – критика, стыд, вина, страх совершить ошибку и прочие вариации эмоций, сопровождающих такой способ «подкрепления» детской самооценки. Во втором – гордость, радость, стремление к красоте и т. д. Речь идет о формировании мотивации и самооценке. У многих людей, воспитанных «красной ручкой», действительно сформировано устойчивое убеждение, что развития без работы над ошибками не бывает.

Антон был ребенком, росшим без отца. В работе с ним мы выяснили, что из этого проистекли два грустных следствия. Первое было в том, что за неимением идеала (а родители всегда идеал) Антон нарисовал его себе сам. Проблема в том, что этого идеала он по определению достичь не мог, ведь ждал признания от человека, которого у него никогда не было. В результате Антон пытался быть хорошим для всех, что, как вы прекрасно понимаете, невозможно.

Второе следствие спряталось еще глубже. Постепенно выяснилось, что у Антона сформировалось чувство вины: дескать, от хороших детей папы не уходят. В результате он был абсолютно убежден, что по определению не заслуживает ничего хорошего.

В нашей совместной работе Антону пришлось знакомиться с собственными чувствами и эмоциями, практически учиться ходить в эмоциональном плане. Я спрашивал его: чего ты хочешь? Что ты чувствуешь? Нравится ли тебе эта девушка? Даже сами по себе вопросы стали для него потрясением: он и не знал, что можно себе их задавать, не говоря уже о том, чтобы отвечать на них и действовать в соответствии с этими ответами. Дошли до самого фундамента: кто я? Что мне нравится делать, а что – нет? Что я чувствую с этой девушкой? Какая часть работы мне приятна, а какая тяготит?

Выясняя, что ему нравится, Антон учился искать ценность в собственных чувствах, эмоциях и действиях. Постепенно он увидел эту ценность в своей работе, а со временем и в себе самом. Антон нашел девушку, поднял тарифы на свою работу и взял подчиненных, чтобы они выполняли те задачи, которые ему самому не нравились. Осознав и проработав убеждения, впитанные с детства, он смог отсечь те, которые мешали его счастливой жизни, и выстроить новые опоры. На глубине осознанности его ждали чувство значимости собственной работы, уважение к себе и любовь.

Ирина пришла ко мне «работать над стрессоустойчивостью», когда ситуация на работе стала совсем невыносимой – начальник и коллеги унижали ее и издевались над ней. Она обижалась, сердилась, пыталась не обращать на это внимания, уговаривала себя, что зарплата хорошая и стоит потерпеть. Естественно, что в такой ситуации человеку потребовалась поддержка специалиста.

Подумайте вот о чем: если вас кто-то раздражает, огорчает или обижает и вы застреваете в этой эмоции, вы становитесь зависимы от поведения этого человека! Единственный шанс на освобождение – если этот человек начнет себя вести по-другому. Проработав самооценку, вы не будете бегать за признанием начальника, постоянно переживая о качестве своей работы; не станете терпеть унижения, считая их конструктивной критикой; поймете, что можно зарабатывать гораздо больше, занимаясь любимым делом; научитесь принимать комплименты с открытым сердцем, не считая их манипуляцией. О зависимости мы непременно поговорим подробнее чуть позже.

Разобрав детально ситуацию на работе, мы быстро оставили попытки изменить отношение к происходящему: обстановка была действительно токсичной и Ирина подвергалась систематическим унижениям. Поэтому я спросил у Ирины, почему она не сменит работу? Мысли этой Ирина сопротивлялась: зарплата, надежное место, еще что-то. Я предложил Ирине метафору – она словно учится играть на скрипке рядом с отбойным молотком. Нужно либо менять отношение к ситуации (продолжать играть, не заботясь о том, что у тебя получается), либо менять ситуацию (уходить от молотка и отрабатывать технику игры). С ее ситуацией было то же самое: невозможно работать над самооценкой с психологом, а на следующий день возвращаться туда, где тебя унижают. Нужно или менять отношение к ситуации, или менять ситуацию и уже потом работать над самооценкой.

Теперь нашей задачей было понять, почему Ирина не хочет или не может изменить ситуацию. За болью и психологическими защитами пряталась маленькая девочка, которую бил папа и не защищала мама. Холодная и жесткая мать передала дочери твердое убеждение: ты ни на что не способна, ты недостойна лучшего, ты никому не нужна, будь благодарна, что тебя и сюда-то взяли. Взрослая Ирина даже не подвергала сомнению такое отношение к себе – да, сложно, да, унижают, ну и что такого, все в порядке вещей.

К счастью, Ирине хватило сил прожить и проработать те ситуации с родителями, которые заложили в ней такое отношение к себе. Постепенно она поняла, что как бы ни менялась, нынешний начальник не будет ею доволен, это токсичные, а не рабочие отношения. Она решилась поменять работу. По мере погружения Ирине открывались новые воспоминания, эмоции, надежды. На глубине осознанности Иру ждало открытие: ведь она всегда мечтала рисовать, с этим была связана ее первая работа, она так хотела этим заниматься!

Придя за стрессоустойчивостью, Ирина сумела встретиться лицом к лицу со своими страхами, обидами и травмами. Помимо стрессоустойчивости она получила здоровую самооценку и веру в себя и пошла учиться на дизайнера-графика. Иногда звонит мне – делится своими успехами.

Юрию немного за 45, он прекрасно зарабатывает, отлично выглядит и везде появляется в обществе сногсшибательной супруги-модели. Он с гордостью рассказывает, какими завистливыми взглядами сопровождают их пару на светских мероприятиях, и в целом убежден, что жизнь его идеальна, сам он безупречен, а все остальные достойны разве что смиренно принимать свет его мудрости.

О запросе Юрия чуть позже, а пока кое-что еще, что важно знать о самооценке: завышенной самооценка не бывает в принципе, только форма компенсации заниженной. Нарциссизм – компенсация заниженной самооценки, непробиваемая психическая защита от недолюбленности в детстве. Нарциссизм – это когда человек, вытесняя презрение к себе и другим, постоянно доказывает всем и вся, какой он потрясающий. Нарциссы одиноки и успешны, несчастны и богаты, истеричны и красивы – звезды, проще говоря.

Нарцисс не видит, не чувствует других, умело завораживает, очаровывает, ищет свое отражение в глазах окружающих. Заполучив внимание, любовь и признание, типичный нарцисс отвергает человека и переключается на следующую жертву. Делает он это часто с легкостью, радостью и совершенно без злого умысла.

В нарциссов нередко влюбляются, попадаясь на крючок прекрасного, но холодного образа, пытаются согреться в лучах их славы… Однако, даже находясь рядом, чувствуют себя одинокими и нелюбимыми. Все потому, что нарцисс в глубине души презирает себя и переносит эту неосознанную ненависть на других людей, которые не соответствуют его представлениям о совершенстве. Часто нарцисс этого даже не осознает: его путь – самый верный, и если кто-то этого не понимает, то это его проблемы. Ситуация так называемого переноса возникает часто: человеческая психика охраняет нас от негативных чувств к самим себе, поэтому смещает их на других.

Застревать в чувстве вины надолго опасно

Здоровая самооценка держится чуть выше нуля. Естественно сомневаться в себе на пороге чего-то нового, важно при этом собираться и действовать, достигая своих целей. Нормально поглядывать на других, нужно при этом убедиться, что ваша самооценка не зависит от мнения окружающих. Ошибаться – нормально, ненормально – считать себя непогрешимым, не признавать собственных ошибок, не учиться на них. Реакция на неудачу – отличная лакмусовая бумажка для определения самооценки.

Нарциссы редко обращаются к психологам, у них, в отличие от простых смертных, нет проблем. Вот и Юрий пришел ко мне не потому, что с ним что-то не так, а потому, что «как-то все не радует, не депрессия ли у меня?» Жена-модель и завистливые взгляды перестали вызывать такую уж гордость, и вообще радости в жизни стало меньше.

Проблема в том, что психические защиты не работают в одну сторону. Ограждая Юрия от эмоций завистников, явно не желающих добра ни ему, ни молодой супруге, они ограждают и самого Юрия от его собственных чувств. Постепенно теряя контакт с радостью и грустью, гордостью и тревогой, вдохновением и страхом, нарциссы вроде Юрия закрывают себе путь на глубину. Невозможно одновременно презирать других и любить себя, как невозможно и обратное. Почему ему так важно вызывать зависть, почему так важно иметь все самое лучшее? Увы, до этого уровня осознанности Юрий так и не дошел. Он прекратил терапию, аргументируя это банальнейшей из причин – недостатком времени. Защиты оказались слишком прочными, и признаться в негативных чувствах к самому себе Юрию не удалось.