Текст книги "Золото Империи"

Они остановились на очередной развилке. Проход делился на два, совершенно одинаковых.

«Интересно, как они здесь ориентируются», – подумал Алексей. Он подошёл к одному из проходов и внезапно факел выхватил над самым ходом на потолке картину, причём была она не нарисована, а вырублена в камне. Эта наскальная живопись представляла собой лабиринт, который начинался в этой точке. От лабиринта то там, то тут отходили ответвления, некоторые из них были перекрыты крестами и в скорости заканчивались, на некоторых стояли стрелки, по направлению движения. Алексей начал внимательно рассматривать эту схему, он заметил пару проходов, заканчивающихся точно такими же щелями, в которой остался Лошицкий, сдерживать преследователей. Возле одной из таких щелей он увидел маленькие не пропорциональные человеческие фигурки, а в самой щели, застрявшую огромную змею. Это была картина охоты, люди заманили это чудовище в щель, и теперь просто добивали.

– Что ты там рассматриваешь, командир? – Аристарх подошёл поближе.

– Да вот интересную наскальную живопись обнаружил, это не вы с Прохором трудились?

Второй егерь, заметив, что Алексей рассматривает схему, тоже поднялся и подошёл поближе.

– Нет не мы. Этим рисункам тысячи, а может и миллионы лет. Кто их здесь оставил неизвестно, одно только понятно, что это были не люди.

– Почём это понятно? По рисунку?

– Нет, не по рисунку.

– Тогда почему?

– Скоро увидишь сам, своими глазами, – уклончиво ответил егерь. – Но то, что рисунки очень старые, можешь мне поверить.

– Ты знаешь, очень хочется, потому, что столкнуться с таким вот монстром, – он указал на змею, – как то не очень хочется.

– Нет не переживай, этих монстров здесь точно нет. Ладно, командуй командир подъём, ещё полтора – два часа ходу и будем в месте отдыха, там согреемся, отоспимся и поедим горячего.

– Что опять идти, – переспросила Вероника.

– Да, милая барышня, немного совсем осталось, и будет грот, там и отдохнём.

До грота уже почти доползали. Много в своей жизни исходил дорог по этой земле Алексей, но никогда не представлял, что настолько тяжело идти под землёй. Они вползли в грот и буквально попадали на подстилку из соломы. Откуда здесь взялась солома, оставалось только догадываться. В этом гроте, как и в предыдущем в самом центре был сложен очаг, возле входа внушительная поленница дров, наводила на мысли, что здесь люди останавливались часто и надолго.

Егеря развели костёр и приготовили быстрый нехитрый ужин.

На дежурства, на этот раз Алексей распределил всех, всех за исключением Вероники. Первыми дежурить вызвались егеря.

– Нам попривычнее здесь под землёй, поэтому немного отдохните, потом нас смените. Отдыхать нужно основательно, следующий переход тоже около суток, поэтому предлагаю задержаться здесь тоже на сутки, заодно и Виктора подождём, вдруг успел уйти от взрыва.

– Хорошо, я согласен, но при одном условии.

– Каком?

– Что вы с Аристархом расскажите нам всё. Не знаю как остальным, а мне уже надоело быть слепым котёнком.

– Хорошо, командир, расскажем, да и нечего больше скрывать.

Глава 28.

Метель разыгралась ещё с ночи, но, не смотря на непогоду, отряд с рассветом отправился в тайгу. Дул сильный северный ветер, он бросал в лица всадников целые комья снега, лошади отказывались подчиняться воле седоков и пробираться сквозь занесённую снегом тайгу. Казалось, сама природа противилась этому походу. Но люди были неумолимы. Многим из них казалось, что они преследуют благородную цель, но были и такие, кто отправился в этот поход ради своей собственной цели, своей собственной выгоды.

Целый день люди и лошади боролись с природой и под вечер, совершенно выбившись из сил, пройдя даже меньше половины пути, решили встать на ночёвку. Ветер стих и теперь крупный, лапатый снег медленно падал с неба, укрывая тайгу свежим пушистым одеялом.

Отряд остановился на поляне, хорошо прикрытой со всех сторон мелколесьем. Быстро стреножили коней, дали им корма и разложили несколько больших костров, от которых на поляне стало почти комфортно. Люди расселись вокруг костров, разогревая пищу, кипятя воду для чая, отдыхая после долгого и тяжёлого перехода.

– Быстров, – позвал командир главного провожатого, – что много мы прошли? Ты, кажется, говорил, что до лагеря всего день пути.

– Так это по хорошей погоде, а нынче то, что творилось, вот только метель успокоилась. По моим подсчётам, осталось чуть больше половины пути, если к утру метель вновь не разыграется, то после полудня должны выйти к скиту.

– Согласен, погода, действительно нам не благоприятствовала. Хорошо, командиры взводов, назначить караулы, выставить посты, накормить людей и смотрите, чтобы не спали, будить тормошить, иначе помёрзнут все. Всем понятно?

– Понятно, товарищ командир.

Походная жизнь, люди уже давно привыкли к ней, многие как ушли на Германскую в 14-м году, так до сих пор и скитались по свету, забыв про отчий дом, семью, девушек, которые сначала ждали, а, потом, не дождавшись, успели выйти замуж и нарожать детишек. Люди же захваченные вихрем истории так и продолжали мотаться по необъятным просторам бывшей Российской империи, а ныне страны с непонятным, да и не определённым ещё названием. Они мечтали, разрушив всё до самого основания построить новое светлое будущее, для своих потомков, совершенно забывая о том, что этих самых потомков, в лице конкретных маленьких пацанов и девчушек нужно ещё завести. Иначе для кого строить? Они перекраивали историю, уничтожая её на корню, совершенно забывая о том, что без прошлого просто не бывает будущего. И вот сегодня эти люди сидели здесь в глухой тайге вокруг костров, ведя неспешную беседу о том, как будет хорошо жить, когда прогонят всех буржуев и наконец, наступит светлое будущее. Они беседовали, борясь со сном и морозом, потому, что спать просто нельзя. Заснув, можно не проснуться и остаться здесь в этой глухой тайге замёрзшей ледышкой, так и не дожив до светлого будущего. Странно, но ни кто из них не задумывался над тем, что может быть завтра, придётся вновь идти в бой, стрелять в людей и молиться, что бы шальная пуля не разнесла голову тебе самому. Ни кто из них не задумывался над тем, что все его мечты о светлом будущем могут прерваться именно завтра от пули людей, мечтающих только об одном. Что бы вся эта смута, вся эта война по уничтожению своего собственного народа, наконец, закончилась, а им дали возможность спокойно дожить свои годы вот здесь в тайге, сея хлеб на землях, отвоёванных у леса. Сидевшие у костра считали себя защитниками, только вот кого и от кого они толком не понимали. Они пришли сюда защитить молодое советское государство, но от кого, от нескольких десятков людей, мирно живущих в тайге, причём пришли обманом. И вся их защита должна закончиться простым уничтожением, этих самых мирных людей, людей, которые, по сути, и являются этим самым государством.

– Так, Быстров, давай ещё раз расскажи диспозицию, командир отряда собрал всех взводных под утро у одного костра. Что ты вообще разузнал про их оборону?

– Не было никакой обороны, когда я там был, я толком даже оружия у них не видел, так карабины, с которыми охотились. Но думаю, где-то арсенал был припрятан.

– Ты не темни, – вмешался командир первого взвода, Фирсов недолюбливал Быстрова, – Говори к чему нам готовиться, когда с твоими дружками встретимся.

– Не перебивай, – осадил его командир отряда. – Продолжай Сергей Викторович.

– Так вот Михаил Илларионович, видел я у них только карабины, безусловно, у каждого они есть, хотя и не светили ими, но на охоту все ходили со своим оружием. Шашки, само собой в хатах висели. Больше ничего не видел. Но вот что могу сказать, к самому скиту незаметно не подойти. В самом центре, как и говорил, стоит церквушка, если есть у них пулемёт, а я думаю, есть, так вот на звоннице он и будет стоять, и его, пулемётчика в смысле, никак не достать. – Быстров начертил на снегу приблизительный план скита. – Вот здесь по краям, тоже очень удобные дома стоят, и если у них пулемёт не один, то в этих самых домах и будут огневые точки. Перекроют всю плоскость озера, под перекрёстным огнём очень трудно будет подойти.

– Я говорил, товарищ командир, – вступил вновь Фирсов, – нечего туда, и идти, возвращаться нужно в деревню, вздёрнуть тамошнего старосту, а как потащим семейство его к виселице, так эти офицеришки и сами к нам прибегут.

– За что хоть крестьян-то нам вешать? Побойся Бога, Павел, что ты такое предлагаешь.

– За пособничество, наверняка знают, где те, что прячут.

– Ладно, тебя мы выслушали. Продолжай Сергей Викторович. Может со стороны скал можно подойти?

– Нет, там я всё обошёл, нет возможности. Только в лоб. Поэтому нужно постараться договориться. Пообещать оставить их в покое, если отдадут всё как есть.

– Что же не утешительно всё это, да что делать, будем выдвигаться, слава Богу, метель успокоилась. Да вон и рассвет уже проклёвывается, командуйте, товарищи взводные, седлать коней, идём дальше.

Люди быстро забросали снегом костры, оседлали коней и вот отряд вновь двинулся сквозь тайгу. Немногим после полудня отряд вышел к озеру и сосредоточился на окраине леса. От скита их отделяло, довольно широкое поле, и озеро. Ростов достал бинокль и начал рассматривать поселение. Людей на дворе видно не было, каких-либо укреплений и огневых точек тоже не наблюдалось.

– Странно всё это, такое впечатление, что там вообще нет людей, на Быстров, приглядись, может, какие изменения заметишь.

– Нет ничего нового не видно, – ответил тот, внимательно осмотрев скит. – Странно, куда все люди подевались. Обычно они значительно живее вели себя. Но дым-то из труб идёт, значит по домам сидят. Может пока не заметили потихоньку поле пройти, да решительным ударом и выбить их оттуда?

– Попробовать, конечно, можно, но давай присмотримся для начала. Взводные, ко мне. Слушайте внимательно, первый взвод остаётся здесь, второй в самый центр, третий на тот край поля, ударим с трёх сторон, даст Бог не успеют очухаться, таким образом, мы отвлечём их внимание.

– Там казаки и офицеры, все не одну войну прошли, вряд ли купятся на это, высказал своё мнение командир третьего взвода.

– Тоже верно. Но почему они ни как не укрепили скит, было же время. Или те, что из деревни сбежали, может и не дошли сюда? В это тоже не верится, не могли они своих не предупредить. Хорошо, что гадать, командиры исполнять, передислоцируемся, Быстров, Фирсов, соорудить белый флаг, попробуем договориться.

Трое всадников, подняв над головой небольшой белый флаг, отделились от кромки леса и начали движение в сторону озера. Как только они ступили на лёд, из-за церкви им на встречу выехали тоже трое. Парламентёры встретились на середине озера, как раз над тем местом, где были затоплены некогда сани с грузом.

Несколько минут встретившиеся рассматривали друг друга, наконец, молчание нарушил красный командир.

– Господин полковник, господа, – он кивнул головой в сторону встречавших, а это был сам Гуревич в сопровождении Вахрушева и Лошицкого.

– Не имею чести, – ответил Гуревич, он даже не посмотрел в сторону Быстрова, хотя с интересом изучил двух других.

– Моя фамилия Ростов, Михаил Илларионович, мы с Вами встречались на германском фронте, в 15-м году.

– Что привело Вас господа в наши края? – Полковник не обратил никакого внимания на упоминание о встрече. – Если Вы заблудились в тайге, то я могу дать вам провожатых, которые выведут вас к деревне, а оттуда покажут дорогу в обитаемые края.

– Вы меня не поняли, господин полковник, нет, мы не заблудились, мы искали именно Вас, и кажется, нашли.

– Чему я обязан такому вниманию, с Вашей стороны?

– Я командир отряда, который был послан на поиски, пропавшей части государственного золотого запаса, мне доподлинно известно, что этот груз, был вывезен Вам из Читы, и укрыт в этих самых краях. Я предлагаю Вам сдать этот груз мне, и мы спокойно покинем эти места. В противном случае я должен буду применить силу.

– Господин командир отряда, я не понимаю. О золотом запасе, какого государства идёт речь. Если вы имеете в виду вашу власть, то такого государства не существует, а соответственно и золотого запаса у него просто не может быть.

– Я в первую очередь попрошу не называть меня господином, если Вам неприятно слово товарищ, называйте просто по имени отчеству. Нет, Вы не правы, государство существует, и оно уже признано рядом стран, но речь сейчас не о том. Золотой запас, который пытался вывезти адмирал Колчак, принадлежит России, и он должен быть ей возвращён. К счастью нам вовремя удалось предотвратить вывоз основной массы за границу, но вот часть, та, которая была передана, в казну армии генерала Каппеля пропала, и нам доподлинно известно, что пропала она не без Вашего участия.

– Ах, вот о чём Вы. Да Мне было поручено вывезти это золото из Читы, оно не принадлежит, как Вы смели заметить, Вашей власти, оно принадлежит России, и будет возвращено в Российскую казну, как только эта казна будет восстановлена, если этого не произойдёт, золото останется там, где мы его спрятали.

– Господин полковник, Вы принуждаете меня к крайним мерам, я буду вынужден перейти в наступление, и силой забрать у Вас ценности, которые по праву принадлежат молодой республике. А это повлечёт за собой кровопролитие и смерть, в том числе и Ваших людей.

– Это Ваше право, но не думайте, что мы совсем разучились защищаться. Мы все присягали на верность отечеству, и мы готовы до конца исполнить данную присягу. Я думаю, на этом разговор окончен, честь имею господа.

Гуревич развернул коня и пустил его шагом в сторону острова. Вахмистров с Лошицким последовали его примеру.

– Ничего, офицеришки ещё посмотрим, чья возьмёт, – услышал Николай в спину злобное шипение. Не понравилось ему это и он немного поотстав, прикрыл спину командира.

– Отставить, – тут же среагировал Гуревич, – Николай Александрович, не стоит показывать им, что мы их боимся.

– Господин полковник, нельзя доверять этим людям.

– Всё равно, мы должны покинуть место переговоров с достоинством, не станут же они, в самом деле, стрелять нам в спину.

– Вот этого я и боюсь больше всего.

– Бросьте, есаул, Ростов, хоть и не на нашей стороне, но я помню его как достойного и честного офицера, он не способен на такой низкий поступок.

– Он может быть и неспособен, но вот те, что с ним, вполне способны, – не унимался Николай и он оказался прав.

В этот самый момент, чуть отставший от своих Фирсов, развернул коня, вскинул карабин и прицелился, его командир заметил движение, но не смог предотвратить выстрел, он окликнул Фирсова именно в тот самый момент, когда палец привычно лёг на спусковой крючок. Человек дёрнулся. Выстрел сорвался, именно это спасло жизнь Гуревича. Пуля вошла в плечо слева, к счастью не задев ни лёгкого, ни тем более сердца. Вахрушев тут же хлестнул коня командира, они буквально в несколько шагов достигли берега, люди, высыпавшие на выстрел, моментально сняли полковника с коня и занесли в церквушку. А на противоположном берегу отряд Ростова, тремя ударными группами рванулся галопом к берегу озера.

Нет этой атаке суждено было захлебнуться. Люди на этом берегу слишком давно воевали, чтобы не подготовить своё жилище к защите. Пока кавалерия пересекала поле, ни одного выстрела не прозвучало с этого берега, но как только копыта первых лошадей коснулись льда, с трёх сторон ударили пулемёты, создавая просто непроходимую стену из свинца. Атака захлебнулась моментально, красным пришлось отступить назад, под прикрытие леса, оставив на льду раненых и убитых.

А над полковником, уже колдовал фельдшер, он быстро осмотрел рану, которая оказалась не тяжёлой, но вот пулю всё равно нужно было извлекать. Казаки уже сообразили, что понадобится помощь, быстро поставили кипятить воду.

– Вахрушев, что там, – Гуревич указал взглядом на двери.

– Всё нормально Пётр Ильич, они сунулись, но нас не так-то просто взять силой, на льду оставили своих раненых, и отошли в тайгу.

– Хорошо, принимай на себя командование.

– Сейчас всё наладим, господин полковник, Пал Палыч пулю извлечёт, и будете как новенький.

– Ты Николай меня не уговаривай, я прекрасно и сам всё понимаю, чай не первое ранение, лучше делай, что велено.

– Слушаюсь, господин полковник.

А на противоположном берегу в лесу шёл ожесточённый спор. Все взводные собрались на левом фланге, точнее будет, не собрались, а собрал их Фирсов.

– Слушайте меня внимательно, теперь, когда наш командир геройски пал в этом первом бою, вместе с нашими товарищами, мы не можем допустить, что бы эти, – он кивнул в сторону скита, – положили нас здесь всех в бесполезных атаках под пулемётами. Мы ждём темноты, и возвращаемся в деревню.

– Кто это принял такое решение? – Спросил Быстров.

– Я, – не задумываясь, ответил Фирсов, – Я как командир первого взвода как человек, чувствующий на себе ответственность за выполнение задания и как первый заместитель командира отряда.

– Мы не можем отсюда уйти, бросив на льду раненых, им нужна помощь.

– Это кто не хочет выполнять приказа? Кто хочет положить здесь весь отряд?

Один из взводных выступил вперёд.

– Я только говорю, что мы не можем бросать раненых замерзать на льду, мы должны их собрать и оказать им помощь.

– Вот и оставайся вместе с ними, – револьверный выстрел прозвучал неожиданно резко, Фирсов нарочито медленно убирал наган в кобуру. – Кто ещё не желает сохранить оставшихся людей и выполнить приказ Партии? Может быть ты Быстров?

Такого поворота дел не ожидал ни кто. Ни кто из этих людей не мог подумать, что их командир погибнет в самой первой атаке, но всё-таки они пытались противиться такому решению.

– Мне кажется, что Ростов не погиб, когда мы отходили, я видел, как он шевелился, – выступил ещё один взводный, может быть, попробовать вытащить раненых. Они же не звери, не станут стрелять в безоружных.

– Что? Повтори ещё раз, что ты сказал. Ты говоришь они не звери? – Фирсов вновь достал наган и направил его на говорившего. – Тогда вперёд, иди, только иди сам, один и без оружия, а я посмотрю, как это у тебя получится.

– Товарищ Фирсов, я только сказал, что видел, как товарищ Ростов полз раненый к берегу.

– Так ты гад бросил раненого командира и сбежал с поля боя?

– Товарищ Фир… – договорить тот не успел, пуля вошла строго в центр лба, прикрытого папахой, и человек замертво рухнул на землю.

– Есть ещё недовольный решением. Кто-то ещё считает, что мы должны пожертвовать выполнением приказа Партии ради нескольких трупов, оставшихся на поле боя?

Все молчали.

– Вот и отлично, Быстров, ты принимаешь под командование второй взвод, а ты, – Фирсов указал наганом на зам. ком. третьего взвода, заменишь своего предателя командира. Вопросы есть? Хорошо, что нет, тогда всем готовиться к переходу, как только солнце сядет, мы отправляемся назад в деревню, а там я знаю, что сделать, что бы эти гады принесли нам на блюдечке, всё что нужно.

– А что нам вообще от них нужно? – Поинтересовался вновь назначенный командир третьего взвода.

– Вот это как раз тебе знать и не обязательно. Для тебя главное приказы исполнять, боевой дух во взводе поддерживать да всякие там настроения пресекать. Понял?

– Понял, товарищ Фирсов.

– Вот и отлично, всё хватит прохлаждаться, отправляйтесь во взвода. Быстров, ты останься, там твой заместитель справится.

– Да не больно мне хочется с тобой-то оставаться.

– А ты останься, нам есть ещё, о чём поговорить. Послушай меня внимательно, ты жив только пока я этого хочу, и хочу я этого, только пока ты знаешь больше чем я про всё это дело, запомни это. Нас с тобой в отряде двое осталось, кому ведомо, зачем мы здесь, вот и кумекай. С грузом то не только назад можно пойти. Пока эта вся смута в стране, можно и за границу прорваться. Или ты такой убеждённый большевик стал.

Быстров внимательно посмотрел на собеседника.

– Ишь, что ты Паша задумал, не твоих ли рук дело, что Ростов там, на льду лежать остался?

– Это уже прошедший этап. Так со мной ты или нет, – Фирсов играл наганом в руке.

– Не нужно Паша меня пугать, я ведь и всем могу рассказать, что ты задумал, а среди них, – Быстров указал в сторону бойцов, – много идейных найдётся.

– Но и безыдейных тоже много. Мы вполне можем сколотить вокруг себя людишек, при помощи которых дойдём хо Харбина, а там уж точно найдётся, куда всё это золото пристроить. А потом в Париж, в Лондон, в Берлин, да куда угодно. Молчишь? Правильно молчишь, а вдруг я тебя проверяю. Ладно, иди, думай, да помни, что жив ты только пока больше меня знаешь.

Солнце село за сосны, в лесу не наблюдалось никакого движения. Вахрушев пришёл с докладом к Гуревичу, тот уже отошёл от операции, пулю извлекли, она застряла в ключице, и теперь полковник полулежал на своей кровати в доме.

– Что там Николай Александрович?

– Похоже, ушли они, надо бы мёртвых пособирать, да похоронить по-человечески, может раненые кто остался в живых, хотя вряд ли помёрзли уже наверняка.

– Конечно, отправь двоих казаков с санями, пускай соберут, похоронить нужно обязательно, только не здесь на том берегу. Но всё равно до завтрашнего дня сюда свезите, если бросить в тайге звери разнесут.

– Слушаюсь, господин полковник.

– И держи меня в курсе дел.

– Конечно.

Николай вышел из дома, а вернулся он через час с новостями.

– Пётр Ильич, – ворвался есаул в дом.

– Что такое, чего кричишь?

– Господин полковник, всех собрали, много раненых было, да помёрзли все, один только живой оказался, и знаете кто?

– Откуда мне знать Николай, я с кровати не вставал ещё.

– Это командир их, Ростов. Над ним сейчас фельдшер колдует, ранение не тяжёлое, но крови много потерял и обморозился сильно, но он в сознании и к Вам просится.

– Интересно, значит, они даже командира своего бросили на поле боя, что же это за люди такие?

– А ещё двоих в лесу нашли, их из нагана застрелили.

– Значит, не могли власть в отряде поделить. Хорошо, как только Пал Палыч закончит в Ростовым, скажи, что бы несли его ко мне, и пришли казаков, пускай кровать ещё одну поставят, да застелют.

Ростов был совсем плох, он, то впадал в беспамятство, то начинал бредить и всё время порывался что-то сказать Гуревичу. Фельдшер постоянно находился рядом, делая всё возможное, для того, что бы успокоить его и как то уменьшить страдания.

– Вот что странно, господин полковник, свои его и подстрелили.

– С чего ты такой вывод сделал.

– Да вот, – он полез в карман и протянул командиру на раскрытой ладони револьверную пулю, – и стреляли в спину.

– Понятно. Тогда, Пал Палыч, родной приведи его в чувство, мне обязательно нужно услышать, что он пытается мне сказать.

– Сейчас постараюсь. – Он немного ещё поколдовал над раненым, тот на время успокоился. Открыл глаза и повернул голову в сторону кровати Гуревича.

– Послушайте меня внимательно, господин полковник. Я знаю, кто в меня стрелял и раз я здесь у Вас, значит, они ушли и не предпринимали больше попыток взять Вас силой. Это беспринципный человек, у него нет ни капли чести. Он вернёт сейчас отряд в деревню и начнёт там вешать и расстреливать всех подряд, до тех пор, пока Вы сами не явитесь и не отдадите им золото.

– Но у нас нет никакого золота…

– Не перебивайте меня, у меня совсем мало времени, я это чувствую. Просто поверьте, соберите людей и если у Вас есть возможность опередить Фирсова, а я знаю, что такая возможность у Вас есть, опередите и уведите деревенских сюда, к себе под защиту, здесь с вашей обороной сможете уцелеть, и людей спасти. Фирсов не знает, что у Вас есть более короткие пути, я их тоже не знаю, но знаю, что они есть, и знает про это Быстров, Он человек слабый, Фирсов его очень быстро расколет. Всё Пётр Ильич, не думайте и не задерживайтесь, если конечно Вам есть дело до деревенских жителей.

Ростов замолчал, тяжело дыша, чувствовалось, что ему очень тяжело было говорить, и, пожалуй, на весь этот разговор ушли последние его силы. Он ещё немного тяжело подышал и затих. Пал Палыч подошёл к нему, пощупал пульс.

– Всё, господин полковник, отошёл, упокой Господи его душу.

– Это был его выбор, Пал Палыч. Вот, что позови-ка ко мне Вахрушева.

– Сейчас будет исполнено.

Есаул явился практически моментально, скорее всего он всё это время дежурил под домом.

– Вот что Николай, нам нужно спасать деревню, собирай людей, выдвигаемся ровно через час, здесь оставить минимальный караул. Ваши семьи где?

– Здесь, господин полковник, мы их успели увести.

– Вот и хорошо, сюда красные скорее всего пока не сунутся. Всё пора господа, Пал Палыч, помоги мне подняться.

– Да как можно Пётр Ильич, Вам лежать ещё нужно.

– Я не спрашиваю, я приказываю. Всё господа, прошу исполнять всё беспрекословно, повторяю ещё раз, выступаем ровно через час.