Текст книги "Иной вариант: Иной вариант. Главный день"

Вот и всё. Дольше разговоры разговаривали… Хотя, как ни крути, навыки я один черт растерял. В ранней молодости, бывало, из подобных ситуаций выпутывался исключительно за счет хорошо подвешенного языка. А сейчас, получается – деградирую помаленьку, уповая исключительно на грубую силу. Сплюнув и поглядывая в сторону визгливо ругающихся девок (исходя из воспоминаний юности, от них тоже можно было ожидать довольно решительных действий), я наклонился за сумкой и в этот момент краем глаза увидел какое-то движение сбоку-сзади, метрах в семи от меня. Как раз где находился дырявый забор. И тут же загрохотали выстрелы. Причем стрелок попал с первого раза, поэтому, когда я рефлекторно дернулся, уходя в перекат, стремясь попасть в «мертвую зону» за киоском, вместо переката, получив удар пули в сумку, поскользнулся и бездарно упал. А упав, успел заметить третью деваху, которая, стоя в проломе забора, садила прямо в меня из чего-то наподобие «Осы»[37]37
  «Оса» – бесствольный пистолет, относящийся к гражданскому оружию нелетального действия.


[Закрыть].

Следующий ее выстрел был «в молоко», но еще раз кувыркнуться я просто не успел, так как соплюха оказалась снайпером и третий «бабах» был весьма результативен. В голове будто граната взорвалась, и я банально отрубился.

* * *

Очухался довольно быстро. Наверное, через несколько секунд. Только в башке сильно шумело и тело не очень слушалось. А про время сообразил, потому что гопники еще не ушли. Да что там «не ушли»! Парни так и лежали, где я их уложил, а их подружки меня активно грабили, переругиваясь между собой:

– Кожанку, кожанку с него снимай!

– Тяжелый, падла!

– Сумка почти пустая. И в ней одна лажа – мешок какой-то да трусы с носками!

– Валька, сучка, зачем ты в баул полезла?! На хазе посмотрим, что там, а сейчас давай быстрее!

– О, лопатник! Ого!!

– Чего там?

– Во!

– Ни х… себе!!! Грины! Да, вовремя Людке поссать за забором приспичило! И своим резинострелом она здорово управляется! Не то что наши лохи, которые втроем одного уделать не могли!

– Хватит болтать, карманы проверяй!

В этот момент я попытался отмахнуться от множества рук, шарящих по одежде, но получил пинок под ребра, и чей-то голос удивленно сказал:

– Гляди ты – очухался! Видно, в башке одна кость, вот и не пробило…

А другой в приказном порядке выдал:

– Людка, добавь ему. Он, наверное, из братвы, если с такими деньгами ходит. А нам проблемы не нужны. Давай стреляй!

Японский городовой! Да мне сейчас, похоже, еще раз по башке прилетит! И главное – от кого?! Вот позорище! От осознания этого факта в голове сразу прояснилось, да и сил прибавилось. А тут еще и «снайперская» Людка помогла, зло ответив:

– У меня всего три патрона было! И все три я в этого лузера пульнула. Так что, вон, берите палку и сами его успокаивайте!

Грабительницы от такого заявления несколько опешили, что и позволило мне, очень удачно крутнувшись на спине, взбрыкнуть ногой и зацепить одну из них. После чего они отскочили, и у меня получилось, пошатываясь, встать.

Девки сразу отступили еще дальше, а когда я попытался сделать шаг к ним, бросились бежать, наплевав на своих вольготно разлегшихся на грязном снегу кавалеров. И буквально в этот момент из-за поворота нарисовался еще один персонаж – мужик в черном длинном пальто, который нес под мышкой какой-то пакет.

Узревший такую странную картину прохожий, проводив глазами удирающих налетчиц, посмотрел на лежащих парней и, секунду подумав, двинул прямо ко мне. А я в это время, стянув свою вязаную шапку, щупал мокрую от крови голову, на которой набухала огромнейшей величины продолговатая шишка. М-да, удачно получилось… Похоже, что пуля вскользь прошла. Она хоть и считается резиновой, но внутри имеет железный сердечник, так что при удачном попадании можно было свободно обзавестись лишней дыркой в башке. Так что вдвойне повезло: и что только чиркнула, и что расстояние до стрелка было достаточно большим.

Пока я себя пальпировал, подошедший мужик хмыкнул, увидев мою окровавленную руку, и спросил:

– По голове получил?

– Ага… Только не получил, а из резинострела достали. Совсем обнаглела шантрапа малолетняя. Уже среди бела дня грабят…

– Хм, а я хлопок слышал, но не думал, что это выстрел… Ну-ка дай гляну, что у тебя там.

Я подчинился, и через несколько секунд осмотр закончился уважительным присвистом:

– Да-а-а… неплохо тебе прилетело. И хорошо, что не в висок. А так – шишка здоровенная да кожа рассечена. Но в больничку все равно надо, мало ли чего там еще повреждено…

Я, кряхтя и пробуя натянуть свою «пидорку» обратно на голову, ответил:

– Никаких больниц, так очухаюсь. У меня дел еще море…

А мужик, вдруг отвлекшись от меня, заинтересовался тихо лежащим здоровяком. Его дружки еще как-то подстанывали и даже пробовали шевелиться, а главарь не подавал вообще никаких признаков жизни. Хорошо я его уконтрапупил!

Хотя, если говорить честно, любой опер на моем месте управился бы не хуже. Да что я говорю – лучше! Во всяком случае, он бы так глупо не подставился. Это я, не считая девчонок за серьезных противников, расслабился. А те, кто постоянно с этим шакальем дела имеют, небось, ни на пол, ни на возраст скидок не делают.

Но с другой стороны, никто не мог ожидать того, что эта невовремяссущая соплюха появится из-за спины, да еще и с резинострелом. Она ведь ни во время прелюдии, ни во время драки себя никак не проявила. Вообще никак. Сидела там беззвучной, тихой мышкой. Поэтому я и предположить не мог, что за забором кто-то есть. А потом ругань ее товарок да гавканье собаки из-за забора хорошо заглушила шаги этой стервы. И на «травматик» я никак не рассчитывал. Логичнее было предположить наличие нормального огнестрела у кого-то из парней, но, видно, эта шпана еще не успела обзавестись чем-нибудь серьезным. Непонятно только почему «Оса» была у девки, а не у главаря. Хотя надо отдать ей должное – управлялась со стволом она очень хорошо. В голову с такого расстояния попасть не каждый сможет.

От воспоминания, как мне в череп прилетела пуля, шишка начала дергать болью, и я, скривившись, довольно невежливо спросил у незнакомца, сидящего на корточках рядом с бандитом:

– И что ты там у него щупаешь?

Мужик поднялся и, оттряхивая руки, глухо произнес:

– Пульс. Которого почти нет…

– Твою мать! Как это – «нет»?

Я, конечно, готов был хорошенько навалять этим малолеткам, но вот убивать… Ведь и в мыслях не держал! Наоборот, когда бил того, которому нос сломал, силу сдерживал, чтобы не прибить наглухо. А с этим-то боровом что приключилось?! Опустившись на одно колено, я приложил руку к его шее и замер. Блин, действительно – с сердцем что-то не то. И, возможно, это от болевого шока…

Армейской аптечки у меня под рукой, разумеется, не было, поэтому, вспомнив, чему учили, я резко и сильно несколько раз нажал пальцами точки под нижней губой и под носом у свиноры-лого. Ха! Похоже – есть эффект! Или у него изначально сердце так хреново работало, что посторонних людей напугало, или акупунктурное воздействие оказало столь сильный эффект, но полудохлый противник открыл мутные глаза со зрачками-точками и, сфокусировав на мне взгляд, плаксиво протянул:

– Сука, ты мне ногу сломал…

А я, не обращая внимания на плачущего грабителя, возмущенно сказал стоящему рядом мужику:

– Ты, земляк, меня так больше не пугай… «Пульса нет, пульса нет»… Тоже мне доктор! Да они обдолбанные в корень! Странно, что их вообще вырубить получилось – нарки под таким кайфом обычно боли не чувствуют. А ты – «сердце»… Тьфу!

Возмущенно сплюнув, я начал подниматься, но ноги подогнулись, и не упал только благодаря вовремя подхватившему меня незнакомцу, который озабоченно сказал:

– Ну и слава богу, что этот урод ожил! Только ведь ты, парень, на ногах не стоишь, так что в больницу надо обязательно. «Скорая» к нам не ездит, так что давай я тебя до дороги провожу, и там уже что-нибудь сообразим. Или ты где-то здесь рядом живешь и тебя лучше домой довести?

Ага, вот сейчас мне только больнички и не хватало! Максимум, что там сделают – сунут в «травму» и вызовут ментов. И вот тогда можно вешаться… Ведь контрольный срок возвращения у меня – четыре недели. То есть месяц «проф» будет безвылазно сидеть в Михеевке и ждать своего «младшего научного сотрудника», шесть раз в сутки включая установку. Ну а по истечении этого срока Игорь Михайлович переходит на «аварийный» график ожидания, активируя портал с гораздо меньшей частотой.

Потому что если мною займутся местные менты, то никто не сумеет сказать, когда они меня отпустят и отпустят ли вообще. Говорить свои настоящие имя и фамилию, имея двойника в этой стране, чревато осложнениями. Прикинуться потерявшим память вследствие удара, тоже не фонтан – в дурку запрут до скончания века. Назвать любое другое имя? Так они один черт запрос сделают, и опять мне будет кирдык. А если ко мне еще привяжут вот эту лежащую на земле троицу… Так что никаких больниц!

Имея все это в виду, я честно ответил:

– В Юрьево я живу. Тут просто проездом. С Воронежа ехал, но автобус на въезде в город сломался. «Мотор» до автовокзала поймал, а водитель, собака серая, не туда завез. Потом я в эти «шанхаи» зашел, заблудился и на гопников нарвался. Так что – какая больница меня сейчас примет? Без документов. А в «травме» моментом ментов вызовут. И те сразу начнут копать, да еще и обвиноватят, что я «детишек» покалечил. Не знаешь, что ли, как это делается?

Мужик негодующе хмыкнул:

– Знаю… Именно так все и бывает, потому что законы у нас заточены охранять именно этих, – он показал подбородком на бандитов и, на пару секунд замолкнув, продолжил: – А куда же ты сейчас пойдешь? Знакомые в нашем городе есть?

– Не-а, знакомых тут нет. Но мне бы до автовокзала добраться. У меня ведь эти хмыри только куртку с документами умыкнули да сумку. А деньги все на месте… – Тут я несколько покривил душою, так как лежащие в портмоне триста долларов и несколько тысяч рублей достались ушлым девкам, но еще почти пять тысяч баксов у меня были распиханы по всей одежде, поэтому столь мелкая потеря никак не тревожила. – Так что на автовокзале билет куплю и как-нибудь перекантуюсь до рейса. Сейчас вот оклемаюсь немного и пойду…

Незнакомец с полминуты задумчиво поглаживал бородку, а потом, видно что-то для себя решив, насмешливо сказал:

– И куда ты пойдешь – весь такой шатающийся, без куртки да с головой окровавленной? До первого полицейского? Не здесь прихватят, так на вокзале точно возьмут. И останешься ты не только без документов, но еще и без денег. Это в лучшем случае. Нет уж, давай так: я тебя сейчас к себе домой отведу, там до завтра в себя придешь и тогда уже будешь думать, что делать. И кстати – меня Алексеем зовут. Алексеем Ваниным.

– Очень приятно. А я – Сергей Корнев.

– Ну так что – пойдешь со мной?

Предложенное им было просто спасением, потому что при любом раскладе мне надо было где-то отлежаться, привести себя в порядок и только потом двигать дальше. Так что я уже прикидывал: спровадив участливого прохожего, вытряхнуть из куртки одного из грабителей, попробовать найти колонку и, хоть слегка оттеревшись от крови, ловить частника. После чего искать съемную квартиру, так как в публичных местах мне сейчас появляться категорически противопоказано. Но вариант Алексея был гораздо лучше, поэтому, не чинясь и не строя из себя девочку, дескать, неудобно и все такое прочее, я пожал протянутую руку и ответил:

– Если приглашаешь, конечно, пойду. Это для меня сейчас самый лучший выход. А жена тебя пилить не начнет, что людей с улицы в дом тащишь? Или ты один живешь?

Алексей, придерживающий меня за локоть, улыбнулся:

– Почему «один»? И жена есть, и дети, и собака! А пилить никто не станет. Жена у меня человек понимающий. Да и вообще – если люди перестанут друг другу помогать, то чем мы от зверей отличаться будем?

Я фыркнул:

– Обычно поступают по-другому. В лучшем случае не поленятся полицаев вызвать. А ты не только не испугался и подошел, но теперь еще выясняется – жизненную позицию имеешь, как с церковных заповедей списанную.

Ванин пожал плечами:

– Так если я людей призываю заповедям следовать, то и сам должен соответствовать…

– Не понял… Каких людей?

И тут до меня внезапно дошло, почему внешний вид Алексея вызывал какие-то неопределенные ассоциации. Длинные волосы, даже собранные в хвост, уже давно не носят. Мода прошла. А у него и волосы, и бородка, да и взгляд… Неужто церковник?

Поэтому, кривовато улыбнувшись, показывая, что вопрос задан шутейно, спросил:

– Ты не поп, случаем?

Алексей спокойно ответил:

– Нет, но к церкви отношение имею. Диакон я.

– Охренеть! Вот уж не думал, что священники настолько смелые бывают.

Ванин вздохнул:

– Разве ЭТО смелость? И вообще – давай до дома дойдем, там и поговорим. Хорошо? А то ты уже потихоньку синеть начал, без верхней-то одежды!

Я, разумеется, согласился, тем более что топать было, как выяснилось, совсем недалеко. А потом его жена, Мария (ну надо же, не Маша, не Марина, а именно Мария), посмотрела мою башку, промыла рану и вынесла вердикт, что она хоть и не рентген, но, похоже, дело ограничилось только шишкой и легким сотрясением мозга. Хотя в больнице провериться не мешало бы.

Выглядела Мария очень строгой, и я как-то постеснялся у нее поинтересоваться, откуда у жены дьякона такие познания в медицине. Она ведь не только рану весьма профессионально обработала, но еще и зрачок на реакцию проверила, да пальцем перед носом водила, заставив следить за ним глазами. В общем, вела себя прямо как наш док в санчасти, когда я с бэтээра навернулся и тыковкой нехило приложился.

Но у Алексея, когда он мне, поливая теплой водой из ковшика, помогал смыть с себя кровь, спросил. Оказалось, что его жена – полноценный фельдшер, и, когда он сам получил в руку осколок от немецкой гранаты, Мария самостоятельно извлекла кусок ржавого железа и так обработала дырку, что даже никакого воспаления практически не было. Услышав про гранату, я удивился:

– Где ты на неё нарваться умудрился, чтобы осколок словить?

Ванин, подавая мне полотенце, ответил:

– Просто я, помимо основной работы, занимаюсь еще и тем, что веду поиск наших с войны не захороненных солдат.

– В смысле – черный копатель?

– В смысле – поисковик! И не надо путать! Мы не железки ищем, а людей. И хороним их по-человечески.

– А «мы» – это кто?

– Я, ребята знакомые, молодежь, которую удается к этому привлечь… Ищем и попутно пацанам объясняем, что павшие воины жизнь за свободу Родины отдали и вовсе не горели желанием поработить весь мир, ведя захватническую войну, как это сейчас официальная пропаганда пытается внушить.

– Кхе! – я поперхнулся от неожиданности и, вытаращив глаза, спросил: – Они там что – вообще с ума посходили? И какой мудак такое придумал?

Собеседник критически посмотрел на меня и предложил:

– Ладно, пойдем в комнату, чего здесь беседы вести. Мария пока обед сообразит, ты хоть немного отлежишься и заодно расскажешь, почему данный факт для тебя является новостью. Или в вашем Юрьево ни газет, ни телевидения нету?

Идя следом за дьяконом, я лихорадочно придумывал, как объяснить свой эмоциональный возглас и полное незнание данного вопроса. Но чуть позже успокоился. Чего тут волноваться и что-то придумывать? Может, я политикой не интересуюсь в принципе. Неинтересно это мне.

Поэтому, когда мне предложили упасть в глубокое кресло, накрытое стареньким покрывалом, последовал указаниям и, с удовольствием откинувшись на спинку, выдал:

– Все есть. Только я ни телик не смотрю, ни газет не читаю. Уже лет семь как. Мозги там засирают конкретно, да и времени, честно говоря, нет, эту лабуду смотреть. Новости только иногда гляну, и на этом все… Просто, насколько помню еще со школы, это немцы на нас напали. А теперь что – по-другому учат?

Собеседник кивнул:

– Именно так. В связи с новыми веяниями в учебнике истории прямо написано, что именно СССР виноват в начале Второй мировой войны.

– Ох-ре-неть! Я этот момент как-то упустил… И что – так и говорят, будто это мы на Германию войной пошли?

Алексей скривился:

– Нет, но это именно мы спровоцировали Гитлера на войну, напав на Прибалтику и Польшу.

– Блин, но ведь это бредятина! А до этого он что – по Франциям, Австриям, Чехословакиям и прочим Бельгиям просто прогуляться решил?

Сказанное Алексеем меня настолько поразило, что я даже об осторожности забыл. Ну еще бы – такой выверт замутить! А главное – зачем? Кому это надо НАСТОЛЬКО передергивать историю?

А когда спросил об этом, то получил прямой ответ:

– Ну ты вообще как вчера родился! В деньги все упирается, в деньги! Помнишь, как в начале девяностых начали Сталина шельмовать? А в две тысячи седьмом продолжили…

– Девяностые не помню, я тогда еще маленький был. А то, что недавно было, конечно, помню. Но ведь его по делу песочили – сколько народа этот козел уничтожил!

Ванин поднял палец:

– Вот-вот! И остальные так же считали. А ты не задумывался, для чего это надо было, вспоминать события более чем полувековой давности? Ведь еще в 1953 году все точки над «i» были расставлены. Причем свинцовые точки. Тогда ведь все наиболее одиозные фигуры периода «культа личности» были расстреляны. Зачем, спрашивается, начинать по новой? Но начали еще как, активно при этом «опуская» Сталина. И вроде как по делу «опуская» – не подкопаешься! Аргументируя, что он убивал свой народ. А потом, когда все это стали считать аксиомой, пошла следующая фаза. В две тысячи девятом была окончательно запрещена компартия. Ну, согласись – логично ведь? Если Сталин был главарем коммунистов и оказался записным убийцей, то его банду тоже надо под корень извести или хотя бы запретить.

– Ну-у-у… пока вроде все верно…

– Так на это и было рассчитано. И следующим пунктом шло покаяние. Покаяние всех, кто имел отношение и к КПСС, и к КПРФ. Публичное и задокументированное. А потом уже все просто – признали свою вину? Покаялись? Извольте принять счет к оплате!

Я опешил:

– Не понял, какой еще «счет»?

– За преступления, творимые коммунистами против народов мира. Против всех бывших стран Советского блока, против народов, живущих на территории бывшего СССР или России. Вот и начали платить. И полякам, и чехам, и румынам, и крымским татарам, и чеченцам, и венграм, и немцам. Проще сказать, кому мы оказались не должны. Даже американцам, которые долги еще по ленд-лизу вспомнили… Ну им, в счет их погашения и в счет новых кредитов, пошли наши газовые коммуникации. А остальным… Ха! Во всяком случае, невыплаты пенсий нашим старикам и отсутствие бесплатного образования с медициной аргументируют именно тем, что мы сначала должны расплатиться с «обиженными». И вообще – российские старики через одного преступники, так как активно строили коммунизм, который ныне приравнен к фашизму. Поэтому им вообще в тряпочку молчать надо, а не пенсии требовать. Да и молодежь, оказывается, заражена вирусом «имперского мышления» и склонна к «идеализированию тоталитаризма». А чтобы это искоренить, нужно приложить все усилия, и тогда, лет через семьдесят, мы станем нормальными людьми. Ну, если кто выживет к тому времени…

Обалдев от развернутой картинки, я буркнул:

– Что-то логики не вижу. Ведь вначале вроде именно мы считались самыми пострадавшими…

– А кому теперь эта логика интересна? Общественное мнение уже сформировано, так чего стесняться? На Западе ведь как принято – если у кого-то есть то, что им нужно, эту страну объявляют преступной и, прикрываясь красивыми словами, начинают грабить. А у нас, к несчастью, много чего есть…

Тут собеседник прервал свой монолог и укоризненно сказал:

– И происходит это все потому, что основной массе населения, так же как и тебе, совершенно неинтересно, что же наши политики творят. Живут люди каждый в своем мирке, и плевать им на все остальное. А эти сволочи наверху только рады такому отношению…

Я, осторожно покачав головой, изгоняя страшненькую картинку, нарисованную Алексеем, ответил:

– Да ты сам про эти извращения знаешь только потому, что дети в школе учатся, и ты, проверяя домашние задания, видишь, чему их учат. А у меня детей нет, да и вообще – какой толк от того, что я начну активно всем интересоваться? Что-то поменяется? Да вот фиг вам! Только язву себе от злости заработаю. И потом весь остаток жизни исключительно на таблетки работать буду. Поэтому – зачем?

Ванин на эти слова только рукой махнул и переменил тему:

– Каждый так считает, вот и живем, словно… А, ладно! Ты лучше о себе расскажи.

– Да чего тут рассказывать… Живу в Юрьево, работаю топографом в «ЮжРосгеодезии». И кстати, не считай меня таким уж пофигистом. Просто здешних реалий еще толком не знаю, потому что недавно в Россию приехал. До этого на Украине жил, у родственников. У нас там, конечно, свои тараканы, не лучше ваших, но они не настолько большие. Так, по мелочи – Мазепа – спаситель, Бандера – национальный герой и – москали, устроившие гладомор. В общем-то, все. Пенсий и нормальной работы, правда, тоже нет…

Ванин странно посмотрел на меня и уточнил:

– НА Украине, говоришь, жил?

– Ага, в Днепропетровске. На шахте одно время работал, маркшейдером, а когда ее прикрыли и работы не стало, сюда, к тетке переехал. Ну а сейчас в командировку ехал в Липцы. Это поселок под Радужным. Надо кое-какие геодезические инструменты оттуда забрать. – Тут, как будто только вспомнив, я воскликнул: – Черт! У меня ведь и командировочные вместе с документами сперли! Вот зараза!

– Да ладно, хорошо еще, живой и не покалеченный.

Осторожно пощупав длинную, потрясающей величины шишку, я согласился:

– Это точно.

И лишь убрал руку от головы, как вошла Мария и пригласила нас к столу.

Да уж, со священнослужителями я до этого как-то не сталкивался. Нет, видеть видел, но все больше издалека. Но почему-то считал, что у них все не как у людей. Ну там – благолепие вкупе с всенепременными молитвами должны присутствовать. Типа креститься они должны после каждого слова и матом не ругаться. В этой же семье все было удивительно и совершенно не соответствовало моим представлениям. Нет, матом действительно никто не ругался. Но, сев за стол, никто не стал возносить хвалу Господу за посланный кусок хлеба и, чинно сложив руки перед собой, шептать, закатывая глаза, молитву. Как обычные люди мы расселись и, болтая, начали обедать. Точнее говоря, болтали дети – два пацаненка, которых очень заинтересовала моя героически забинтованная голова. И хоть Алексей на них шикнул, но они все равно вытянули из меня историю про типа автомобильную аварию, в которую я попал. Рассказывать ребятишкам правду не было никакого резона, поэтому я и отделался наспех придуманной легендой.

А после обеда Мария забрала мелких в другую комнату, предварительно указав мне на тахту и настоятельно потребовав, чтобы я хоть немного полежал. Ну я и прилег. До самой ночи… Проснулся только для того, чтобы поесть, и опять отрубился, уже до утра.