Текст книги "Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века"

Св. Синод достаточно быстро отреагировал на хулу в адрес православия и постановил запретить Белюстина в священнослужении на время разбирательства по данному делу, которое длилось более года[185]185
  Статьи были опубликованы 11 и 13 апреля 1879 г., первое определение Св. Синода относительно их содержания последовало уже 18 апреля 1879 г., но окончательное решение по делу было вынесено только лишь 21 мая 1880 г. (РГИА. Ф. 796. Оп. 160. Д. 831).


[Закрыть]. Белюстин, отвечая на обвинения в свой адрес, на протяжении долгого времени категорически не соглашался с вердиктом духовной цензуры относительно вреда своих статей, считая, что в них нет ничего кроме правды, а правда в делах религии не может быть вредной[186]186
  РГИА. Ф. 796. Оп. 160. Д. 831. Л. 10–14.


[Закрыть]. Свое запрещение в священнослужении он расценивает как несправедливое лишение средств к существованию[187]187
  Важно отметить, что лишение права священнослужения расценивается Белюстиным именно как лишение средств к существованию, а не как запрет совершать таинство Евхаристии. Данное замечание характеризует скорее утилитарное, нежели высокое отношение священника к своему служению.


[Закрыть], о котором необходимо довести до сведения императора не иначе как только через заграничную прессу, ведь, как утверждает Белюстин, он является одним из самых популярных священников в России, и подвергся наказанию со стороны Св. Синода за вопрос о свободе совести и Евангельской истине[188]188
  РГИА. Ф. 796. Оп. 160. Д. 831. Л. 10–14.


[Закрыть]. В действительности, Белюстин не просто угрожает духовному начальству осветить данную ситуацию на всю просвещенную Европу, но и совершает это. Почти сразу после начала цензурного разбирательства против его статей, а именно 8 мая 1879 г., Белюстин просит Н. С. Лескова отправить корреспонденцию в “Times”, с целью привлечь внимание к проблеме отношения к вопросу свободы совести и религиозных убеждений в России. Среди прочего, в письме он характеризует себя как честного священника, трудившегося в пастырском служении сорок лет и затронувшего важнейшие вопросы, за что терпит преследование от псевдохристианского православия, которым так кичится Россия[189]189
  РГАЛИ. Ф. 275 Оп. 4. Д. 12. Л. 34–35 об.


[Закрыть].

Во время разбирательства, пока Белюстин безуспешно пытался доказать свою правоту, о его прощении ходатайствовала паства г. Калязин. Прихожане писали подробные ходатайства за Белюстина, характеризуя его как ревностного пастыря и учителя, чья деятельность направлена на поддержание нравственности в народе, не только в Тверскую консисторию, но и лично императору[190]190
  Несколько прошений и ходатайств по разным случаям в адрес правящего архиерея были написаны 30 января 1861 г. и 19 ноября 1879 г. В адрес императора Александра II о даровании настоятельства, права ношения наперсного креста с украшениями прошение было отправлено 9 мая 1875 г., а в адрес Св. Синода с просьбой вернуть Белюстину право священнодействовать датируется 25 ноября 1879 г. (РГИА. Ф. 796. Оп. 160. Д. 831. Л. 23–40).


[Закрыть]. В своих прошениях они просят вернуть ему возможность священнодействовать, проповедовать и учить ради пользы жителей Калязина[191]191
  РГИА. Ф. 796. Оп. 160. Д. 831. Л. 38–40.


[Закрыть]. К делу были прикреплены и другие прошения от прихожан в пользу Белюстина, где паства в разные годы просит Св. Синод удостоить своего священника настоятельства[192]192
  Там же. Л. 23–25 об., 26–28.


[Закрыть], сана протоиерея[193]193
  Там же. Л. 32–35.


[Закрыть] и наперсного креста с украшениями[194]194
  Там же. Л. 36–37.


[Закрыть]. Однако в Св. Синоде относительно свящ. И. С. Белюстина сложилось противоположное мнение, нежели у паствы. За предшествующие данному разбирательству годы его статьи не раз были признаны резкими и неуместными[195]195
  Там же. Д. 831. Л. 16–17.


[Закрыть]. Среди обвинений Белюстину инкриминировали оскорбление правительственных лиц[196]196
  Там же. Оп. 154. Д. 1425. Л. 1–4 об.


[Закрыть], искажение действительности относительно быта духовенства, деятельности церковных учреждений и пр.[197]197
  Там же. Оп. 160. Д. 831. Л. 16–17.


[Закрыть] Белюстин был охарактеризован как автор лживых статей, содержание которых по своему направлению сходно с тем, что распространяют среди населения последователи нигилизма и социализма[198]198
  Там же. Л. 18 об. – 22.


[Закрыть].

Для более тщательного исследования взглядов и аргументов Белюстина в феврале 1880 г. Св. Синод отправил статьи «К вопросу о раскольниках» для рассмотрения в Учебный комитет, где их подробный разбор был осуществлен протоиереем И. Васильевым. Вердикт Учебного комитета был неутешителен для публициста. Мнение тверского священника относительно вопроса о свободе совести было признано неосновательно крайним и заимствованным у западных протестантских мыслителей. Относительно догматических взглядов установлено, что Белюстин считает догмы лишними и даже вредными, оправдывает еретиков и называет Православную Церковь ортодоксальной партией. Кроме того, автор рассматриваемых статей не признает авторитета Церкви, не считает епископов преемниками апостолов, считает христианство растлевающей силой и отрицает значимость Вселенских Соборов, намеренно искажает мнение свят. Григория Богослова относительно данного вопроса. В отзыве протоиерея И. Васильева также указано на то, что Белюстин преувеличивает роль государственной власти в делах Церкви и непочтительно высказывается в адрес святых[199]199
  Там же. Л. 103–108 об.


[Закрыть]. В итоге, статьи были признаны не более чем компиляцией, не имеющей научного значения, но отличающейся резкой и необоснованной критикой[200]200
  Целью данного отзыва является ограждение верующих от резких и крайних высказываний Белюстина в адрес Церкви, которые способствуют не столько поиску истины и решению накопившихся проблем, сколько развитию атеизма.


[Закрыть].

Белюстин, прежде апеллировавший к тому, что Св. Синод без объяснений признает его статьи вредными[201]201
  РГИА. Ф. 796. Оп. 160. Д. 831. Л. 7–9.


[Закрыть], теперь, чтобы получить возможность продолжить священническое служение, вынужден был раскаяться. В своем объяснении в Св. Синод от 28 апреля 1880 г. среди прочего Белюстин пишет, что ему не дали возможности раскрыть суть своих статей, так как публикации были прерваны в самом их начале. Однако если Св. Синод считает данные статьи более вредными, нежели полезными, то он согласен покориться авторитету высшей власти[202]202
  Там же. Л. 111.


[Закрыть].

Св. Синод в свою очередь, принимая во внимание раскаяние тверского публициста и то, что с 2 июня 1879 г. по 21 мая 1880 г. он уже несет наказание, так как запрещен в священнослужении, разрешает Белюстину исполнять пастырские обязанности в полном объеме с условием того, что дальнейшие статьи, касающиеся догматов веры, истории и управления Церкви, он будет помещать в печати исключительно с дозволения духовной цензуры[203]203
  Там же. Л. 163–164.


[Закрыть]. Не вызывает сомнения, что раскаяние Белюстина ни что иное, как способ вернуться к пастырству как к источнику средств к существованию. Его покаяние не является переосмыслением взглядов, что видно из письма А. С. Суворину, датированного 28 декабря 1880 г., где Белюстин не скупится на еще более радикальную критику Церкви и Православия, нежели была представлена в статье «К вопросу о раскольниках»[204]204
  «Раскол вообще как протест против всерастлевающего православия – лучшее что только есть в истории русского народа… между христианством и православием столь общего сколько между светом и тьмою, между жизнью и смертью…» (РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1 Д. 307. Л. 14–15 об.).


[Закрыть].

Что касается отношения Белюстина к государственной власти, то оно таково, что автор не рисковал высказываться публично относительно данной темы. Белюстин пишет, что любит свое Отечество, но в тоже время указывает, что государственная власть не проявила никакой заботы о нем лично и о духовном сословии в целом. Он осуждает факт упразднения патриаршества и считает, что светская власть относится к духовенству с неприязнью[205]205
  Леонтьева Т. Г. Священник Иоанн Белюстин: биография в документах… С. 149.


[Закрыть]. Несмотря на то, что вмешательство светской власти в церковную жизнь тверской публицист всецело осуждает, в стиле правления Николая I он видит исключительно положительные стороны[206]206
  Там же. С. 242.


[Закрыть], что может быть расценено как противоречие самому себе. Белюстин не одобрял ряд действий правительства Александра II[207]207
  Со скорбью в сердце Белюстин принимает весть о манифесте 1861 г. (ОР РНБ. Ф. 377. Д. 1430. Л. 1), считая, что и крестьяне приняли его с «ледяным равнодушием» (ИРЛИ ОР. Ф. 274. Оп. 1. Д. 74. Л. 11–12 об.).


[Закрыть], но особую неприязнь, о чем по понятным причинам говорить публично было бы небезопасно, Белюстин испытывал к Петру I[208]208
  РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 14–15 об.


[Закрыть] и Екатерине II. Их он обвиняет в лицемерии, неверии, гонениях на Церковь и других пороках[209]209
  Леонтьева Т. Г. Священник Иоанн Белюстин: биография в документах… С. 159–160, 229–230.


[Закрыть].

Подводя промежуточный итог, характеризуя личность свящ. И. С. Белюстина, в первую очередь необходимо обратить внимание на его амбиции и потенциал, а также на историю реализации этого потенциала в жизни священника. Бесспорно, Белюстин был трудолюбив, образован и нравственен не в пример сельскому и даже уездному духовенству своего времени. Полученное образование, сперва домашнее, а после и семинарское, в сумме с самостоятельным освоением иностранных языков и ряда наук, несмотря на несовершенное владение ими, позволяло Белюстину считать себя кандидатом на более видное и доходное место в одной из столиц. Однако жизнь священника сложилась иначе, и отсутствие академического образования стало непреодолимым препятствием на пути к карьерному успеху. Белюстин, считая себя более деятельным, талантливым и образованным, нежели подавляющее большинство магистров, окончивших курс академии, полагал, что его разум и выдающиеся способности возьмут верх над системой, но каждая попытка получить повышение доказывала обратное. Самолюбие и самооценку священника серьезно задевали случаи непризнания его пастырских и научных трудов высшим начальством, что постоянно усугубляло неприязнь к ученому монашеству, иерархии и вообще к церкви как к общественному институту со своими сложившимися традициями и установлениями. Отсутствие признания влиятельных церковных деятелей, тяжелое материальное положение, нереализованные амбиции и чувство несправедливости стали плодотворной почвой для стремительного развития критического сознания Белюстина.

Отец Иоанн, желая признания и наград в виде перевода на лучшее место или знаков иерархических отличий, относится к своему служению скорее чиновнически, нежели священнически, что нельзя не отметить, характеризуя его как пастыря. Не получая искомого, имея тягу к написанию статей и заметок, он берется за критику священноначалия в частности и церковного быта в общем. В основном критика свящ. И. С. Белюстина небеспочвенна, описываемые им проблемы реально существовали и требовали определенных решений, но личная обида и эмоциональность во многих случаях приводили священника к их явной гиперболизации. Укоренившаяся крайняя неприязнь к монашеству, епископату и церковному чиновничеству в союзе с отвращением к современному поповству и убеждением в крайней безнравственности и безрелигиозности русского народа убедили Белюстина в наличии проблем не только во внешнем церковном управлении, но и в самой сущности православия. Эволюция критических воззрений отца Иоанна приводит его к отрицанию реально существующего христианства как такового, несмотря на его священный сан и принадлежность к Православию. Белюстин начинает критиковать церковную историю, отрицать Вселенские Соборы и порицать известных церковных деятелей, что приводит к неутешительному выводу. По его мнению, традиционные формы христианской веры ничего общего не имеют с истинным христианством и должны быть заменены новым, так называемым Евангельским христианством.

В контексте данного вопроса необходимо отметить, что для человека с религиозным сознанием, а тем более для священнослужителя, настолько глубоко разочароваться в самой сущности своей религии означает находиться в глубочайшем духовном кризисе. Религиозное воспитание, а затем принятие священного сана меняют человека на уровне сознания, ведь священничество – это далеко не просто вступление в должность духовного руководителя. Очевидно, испытывая болезненное чувство несправедливости, свящ. И. С. Белюстин оказывается в глубоком духовном кризисе, с которым справиться ему не хватило сил. Не сумев отделить в Церкви внешнее от внутреннего и временное от вечного, он взращивает в себе новое протестное мышление, которое в итоге приводит его к оправданию ересей и раскола.

Не требует доказательств и то, что эволюционирующие критическое мышление и протестное сознание священника не могли не повлиять на характер публицистических трудов, особенно тех, предметом которых становились вопросы о достоинствах и недостатках современной ему Церкви. Отец Иоанн практически полностью посвятил себя критике не только всего церковного, но и окружающей его реальности[210]210
  Прот. Георгий Флоровский, считая образ мышления И. С. Белюстина «протестантизмом восточного обряда», следующим образам характеризует труды священника-публициста: «Это была желчная и не добрая критика существующих порядков, часто верная в своих фактических основаниях, но ложная и даже лживая в своей нетворческой обличительности. И вся острота обличения сосредоточена была на иерархии и на монашестве, что и придает критике такой специфический протестантский и пресвитерианский стиль. Это именно обличительство, не церковная самокритика. Идеал Беллюстина и складывался под влиянием протестантской ортодоксии и плохо понятого примера первохристианства» (Флоровский Г. В., прот. Пути русского богословия… С. 336).


[Закрыть]. Несмотря на это, неверно будет утверждать, что Белюстин сознательно лжет в большей части своих произведений. Напротив, описываемые им ситуации зачастую имели место в истории Церкви и государства в XIX в. Однако исследователю литературного наследия свящ. И. С. Белюстина необходимо принимать во внимание, возможно, слишком явную односторонность его суждений и крайне негативный настрой к Русской Церкви, который обусловлен трагедией нереализовавшейся талантливой и незаурядной личности.

Переходя к творческому наследию свящ. И. С. Белюстина, отметим: первым и, как оказалось впоследствии, главным его публицистическим произведением стала записка «Описание сельского духовенства». Публикация именно этого произведения спровоцировала дальнейшую дискуссию не только в церковной, но и в светской печати относительно положения духовенства в Церкви и империи, его быте, образовании и роли в современном обществе. Записка не стала всеобъемлющим трудом, затрагивающим весь спектр церковных проблем, однако смелость подачи и литературный стиль Белюстина растопили лед всеобщего молчания относительно проблем духовного сословия, церковного управления и церковно-государственных отношений. «Описание сельского духовенства» появилось не вдруг, его написанию предшествовало знакомство свящ. И. С. Белюстина с М. П. Погодиным и просьба последнего изложить на бумаге наиболее правдивую, без прикрас и утайки, картину быта православного духовенства[211]211
  До знакомства с Погодиным отец Иоанн писал статьи иного плана и содержания, которые можно было бы отнести к разряду научных и краеведческих. Например: «Наука и религия», «Частные наблюдения за умирающими…», «Теребенский образ св. Николая», «Тифон, бывший в 1743 г. в Бежецке и описанный очевидцем», «Монастыри и подвижники, бывшие в XIV и XV вв. в Тверской губернии теперь совершенно забытые», «Сцены на станциях…» и пр. (Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина… Т. 12. С. 245, 252).


[Закрыть]. Погодин своим вниманием к отвергнутому церковным начальством труженику и богослову[212]212
  По свидетельству Н. П. Барсукова, основываясь на датировках сохранившихся писем, переписка Белюстина с Погодиным началась 15 августа 1852 г. (Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина… Т. 12. С. 249).


[Закрыть] не только оказал моральную поддержку, но и дал возможность надеяться на дальнейшие успехи в литературной деятельности и, возможно, даже получить продвижение по службе[213]213
  Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина… Т. 15. С. 119.


[Закрыть]. С 1852 г. Белюстин активно сотрудничает с уже тогда известным московским историком и публицистом и взамен посылаемым ему изданиям журнала «Москвитянин» регулярно предоставляет М. П. Погодину статьи на разные темы с просьбой издавать их без указания авторства[214]214
  Там же. Т. 12. С. 252.


[Закрыть].

В процессе дружеских и деловых контактов М. П. Погодин лучше узнает свящ. И. С. Белюстина и, как уже было сказано, делает заказ на труд, который был бы способен отразить истинное положение духовного сословия в Российской империи нынешнего и предшествующего царствований. В ответ на свою просьбу, 25 сентября 1855 г. М. П. Погодин получает от Белюстина письмо, где тот докладывает о ходе работы над запиской и кратко излагает содержание первых ее глав, посвященных обучению детей в духовных училищах и семинариях[215]215
  Там же. Т. 15. С. 115–118.


[Закрыть]. Свящ. И. С. Белюстин, описывая недостатки духовного образования, сокрушается, что вынужден описывать столь удручающее положение училищ и семинарий, но уверяет М. П. Погодина, что придерживается данного ему указания – писать только правду и ничего, кроме правды.

Готовую версию записки Погодин получил в двух частях: первую в феврале, вторую в мае 1857 года[216]216
  Интересно отметить, что существует более ранняя копия, датируемая 1856 г. (РГИА. Ф. 1661. Оп. 1. Д. 354). Данную копию удалось обнаружить в личном фонде К. С. Сербиновича (в 1856–1859 гг. – директор Духовно-учебного управления при Св. Синоде). Копия имеет некоторые особенности. Во-первых, она не имеет авторской подписи, а числится как «Записка неизвестного автора о положении сельского духовенства». Во-вторых, в ней отсутствуют три последние главы, относящиеся к разделу «Дополнения». К настоящему моменту не удалось выяснить, каким образом «Описание…» оказалось в руках директора главного управления цензуры К. С. Сербиновича до того, как М. П. Погодин получил первый авторский экземпляр непосредственно от Белюстина.


[Закрыть]. Московский публицист был поражен масштабом проблем духовного образования и, поделившись в письме своим недоумением с архиепископом Херсонским Иннокентием (Борисовым), решил проверить подлинность содержания записки Белюстина. Погодин, удалив в записке те места, которые могли хотя бы косвенно указать на ее автора, зачитывал ее священникам и, по свидетельству слушавших, еще больше уверился в истинности всего, что описал Белюстин. Среди тех, кто согласился с содержанием записки, оказался и протоиерей И. В. Васильев. Именно протоиерею И. В. Васильеву 30 августа 1857 г. Погодин пересылает полный вариант «Описания…» с тем, чтобы тот познакомил с ее содержанием графа А. П. Толстого и В. Б. Бажанова[217]217
  Уже в августе 1857 г. М. П. Погодин считает необходимым публикацию «Описания…» (Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина… Т. 15. С. 124).


[Закрыть]. Толстой, в свою очередь, просил разрешения сделать копию записки, а Бажанов посчитал, что столь важное произведение нельзя скрывать от читателя. М. П. Погодин проинформировал свящ. И. С. Белюстина о прочтении его произведения А. П. Толстым и В. Б. Бажановым, однако отец Иоанн был уверен, что, несмотря на это, ни тот, ни другой не предпримут никаких мер к исправлению сложившейся ситуации.

Дальнейшая судьба записки была предрешена действиями Погодина, который уже давно вынашивал мысль о ее публикации. В июле 1857 г. при его личной встрече со своим учеником князем Н. И. Трубецким, Погодин делится экземпляром «Описания…», а князь в свою очередь публикует труд Белюстина в 1858 г. в Русском заграничном сборнике[218]218
  Есть мнение, что в дальнейшем Погодин отрицал свое участие в издании этой книги, но его причастность несомненна – на рукописи, хранящейся в ОР РГБ, сохранилась его редакционная правка (Федоров В. А. Беллюстин Иоанн Степанович, свящ. // Православная Энциклопедия. М., 2002. Т. IV. С. 531). Кроме того, на страницах майского номера журнала «Русский вестник» за 1859 год Погодин сам подтверждает свой заказ на данный труд. Об этом же свидетельствует и личная переписка М. П. Погодина с И. С. Белюстиным.


[Закрыть]. Судя по переписке свящ. И. С. Белюстина с М. П. Погодиным, можно утверждать, что отец Иоанн не только не искал возможности опубликовать «Описание…», но даже, наоборот, был категорически против его массового чтения и распространения[219]219
  Причин, по которым И. С. Белюстин был против распространения «Описания…», было несколько. Сам автор уверяет, что не желает «даже в совести своей быть в разряде… кидающих печатно грязью в недругов своих» (Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина… Т. 15. С. 126–127). Несомненно, помимо этого, он испытывает страх относительно своего будущего, так как он сам высказывал опасения в письме к М. П. Погодину о том, что писать правду небезопасно и эта правда может погубить его (Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина… Т. 15. С. 120), а А. Д. Желтухину – после публикации записки: «И вот эта тайна объявлена целому свету! Кто теперь поверит чистоте моих намерений? Кто из наших неумолимых деспотов не раздавит меня – такого червя за дерзость говорить правду во всеуслышание? Ведь если где правда не терпится, жесточайшим образом преследуется и казнится без малейшего милосердия, так это в нашем духовном управлении… что будет с женой и детьми?». Кроме того, Белюстина, по его утверждению, пугали новые насмешки над Церковью и духовенством со стороны революционно настроенных деятелей заграницы (ИРЛИ ОР. Ф. 616. Д. 6. Л. 11 об.).


[Закрыть]. Свящ. И. С. Белюстин, по его собственным заявлениям М. П. Погодину, предполагал, что его труд прочтут лишь немногие, имеющие силу и желание изменить быт духовенства, а не тысячи читателей, в противном случае он бы сжег свою записку[220]220
  Точка зрения, согласно которой Белюстин не знал о намерении Погодина опубликовать «Описание сельского духовенства», основывается на личной переписке И. С. Белюстина с М. П. Погодиным, которая частично опубликована Н. П. Барсуковым (Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина… Т. 15. С. 126–127), А. Д. Желтухиным (ИРЛИ ОР. Ф. 616. Д. 6. Л. 11–12 об.), П. И. Мельниковым-Печерским (ОР РНБ. Ф. 37. Д. 703. Л. 2–2 об.), а также на мнении Г. Фриза, ссылающегося на письма Погодина, хранящиеся в РГБ ОР (РГБ ОР. Ф. 231/I. Оп. 35. Д. 49/6. I. 9. Cit. Freeze Gregory L. Revolt from Below: A Priest’s Manifesto on the Crisis in Russian Orthodoxy (1858–59)… P. 104). Учитывая, что личная переписка изначально не предназначалась для издания и публичного чтения, по нашему мнению, в данном конкретном случае практически нет оснований не доверять ей как историческому источнику. Однако в историографии данного вопроса существует и противоположная точка зрения, высказанная биографом и исследователем наследия И. С. Белюстина Т. Г. Леонтьевой, которая сомневается, что автор «Описания.…» не рассчитывал на публикацию своего труда. Леонтьева, по каким-то причинам игнорируя переписку И. С. Белюстина с указанными авторами, на основании письма И. С. Белюстина к П. И. Мельникову, на которое мы ссылались выше, делает вывод, что версия о невиновности автора в публикации своего труда высказана Белюстиным в кокетливо-литературной форме и скорее всего является мифом или заранее спланированной акцией с целью реабилитировать себя перед начальством (Леонтьева Т. Г. Священник Иоанн Белюстин: биография в документах… С. 79–80). Данную точку зрения, автор которой ссылается на якобы «кокетливо-литературную» форму одного из писем и игнорирует остальную переписку И. С. Белюстина, мы считаем недостаточно обоснованной.


[Закрыть]. Однако, несмотря на возражения автора, записка «Описание сельского духовенства», написанная, возможно, для чтения в узком кругу[221]221
  Белюстин не получил авторского экземпляра книги «Описание сельского духовенства», само название которой он считал нелепым. В письме к В. А. Половцову, датированном 7 марта 1859 г., Белюстин, сомневаясь в точности опубликованной в ней информации, просит прислать ему книгу для исправления возможных неточностей и искажений, а также дальнейшего чтения уже исправленного варианта в узком дружеском кругу (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 33–33 об.).


[Закрыть], стала достоянием общественности и, по причине своей популярности, была переведена с русского на французский и немецкий языки[222]222
  Леонтьева Т. Г. Священник Иоанн Белюстин: биография в документах… С. 77.


[Закрыть].

Что касается основных положений и тезисов, которые легли в основу «Описания сельского духовенства», а в дальнейшем были высказаны свящ. И. С. Белюстиным в периодической печати, то они сводятся к резкой и бескомпромиссной критике практически всех областей церковной жизни. Отец Иоанн прослеживает и подробно описывает весь жизненный путь сельского священника с момента его поступления в духовное училище. Критику духовного образования он основывает на том, что оно не способствует духовному развитию юношей и не позволяет получить необходимые для священнослужения знания. Напротив, духовные училища и семинарии, по мнению свящ. И. С. Белюстина, делают из юношей надменных циников и гордецов, которые, помимо нежелания служить Алтарю, практически не имеют положительно усвоенных знаний[223]223
  Белюстин И. С., свящ. Описание сельского духовенства. Берлин; Париж; Лондон, 1858. С. 47.


[Закрыть]. Причиной такого положения являются не только безграмотно составленные учебные программы и планы, но и человеческий фактор – учителя в семинариях невежественны и позволяют себе разного рода зверства и взяточничество. Но главным объектом критики свящ. И. С. Белюстина в «Описании…» является быт сельского духовенства. Здесь автор не скупится на подробности, которые раскрывают причину нищеты и пьянства в духовном сословии, описывает поборы и побирательство духовенства, притеснение духовенства духовными и светскими властями, невежество и безверие паствы, раздоры в семьях и многое другое.

Записка о жизни сельского духовенства в первые же дни после ее публикации произвела фурор в читательской среде и обрела массу врагов и почитателей. Смелость суждений и столь нетрадиционный подход к освещению подробностей внутренней жизни духовенства в печати был не по душе представителям иерархии и противникам гласности относительно церковных проблем. В некоторых сугубо консервативных кругах «Описание…» было расценено как крамола и хула не просто на духовное сословие и административное устройство Русской Церкви, а на само Православие. Как и следовало ожидать, ввоз книги Белюстина на территорию Российской империи и ее дальнейшее распространение были незамедлительно запрещены, а автор подвергнут наказанию. По сложившемуся в историографии данного вопроса мнению, свящ. И. С. Белюстин был приговорен Св. Синодом к ссылке на Соловки, однако волей самодержца, который оказался в числе защитников «Описания…», эта меры была отменена, и на этот раз автор-публицист избежал наказания за смелость своих суждений относительно церковной действительности. Несмотря на устоявшееся мнение, в настоящее время данное суждение неоднозначно оценивается в среде специалистов[224]224
  Т. Г. Леонтьева аргументированно высказывает мнение, суть которого сводится к тому, что никакого «чудесного избавления» Белюстина от ссылки властью самодержца в реальности могло и не быть. Дело в том, что 10 января 1859 г. Белюстин получил письмо от Калачева, который пишет в нем следующее: «…[Высшие духовные власти. – свящ. В. М.] хотят воздвигнуть на Вас за это (публикацию «Описания». – свящ. В. М.) сильные гонения. Нашлись добрые люди, которые приняли Вашу сторону, в том числе, как опять ходит слух, императорской фамилии, которые читали Ваш труд и нашли в нем много верного…» (ГАТО. Ф. 103. Оп. 1. Д. 1333. Л. 3–4). Немного спустя Белюстин получает еще одно письмо от Калачева, в котором, помимо прочего, написано: «Здесь в Петербурге ходят слухи, совершенно успокаивающие на Ваш счет…» (ГАТО. Ф. 103. Оп. 1. Д. 1333. Л. 5). Позднее, в письме к Мельникову, именно Белюстин сам пишет о том, что спасен милостивым, благородным и умным царем от ссылки на Соловки, которая грозила ему без суда и официального опровержения его суждений. Таким образом, Т. Г. Леонтьева предполагает, что история избавления Белюстина лично императором – не что иное, как его собственная интерпретация столичных слухов, переданных ему Калачевым 10 января 1859 г. (Леонтьева Т. Г. Священник Иоанн Белюстин: биография в документах… С. 80–81). Однако в письме к В. А. Половцеву от 30 января 1859 г. Белюстин пишет, что знает достоверно от очевидца, присутствовавшего на заседании Св. Синода, об избавлении его от ссылки именно императором: «В Синоде определено было отправить вас в Соловки, так пишет очевидец всего дела, но прежде чем кончилось заседание, обер-прокурор получил бумагу, напечатанную от императора, в которой изъявлено было его удовольствие и всей императорской фамилии за поучительное содержание вашей книги, с прибавлением, что автор заслуживает признательности за правду…» (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 31 об. – 32). Исходя из этого, можно предположить, что Белюстин не просто интерпретировал слухи о ходе дела, а получил конкретную информацию, достоверность которой в настоящее время не доказана, но и не опровергнута.


[Закрыть]. Кроме того, по разным данным, Александр II настолько был впечатлен «Описанием…», что не только велел разослать по экземпляру каждому архиерею, с тем чтобы она стала их настольной книгой[225]225
  Федоров В. А. Пастырское служение и публицистическая деятельность тверского священника И. С. Беллюстина (1819–1890)… С. 160–165.


[Закрыть], но и поручил одному из чиновников объездить Россию с целью проверки, насколько соответствует описанное свящ. И. С. Белюстиным реальному положению дел[226]226
  М. В. Никулин, подтверждая этот факт, ссылается на: ГАРФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 3. Д. 1395. Л. 1–4 (Максимович – П. П. Максимовичу, 25.10.1858) (Никулин М. В. Православная Церковь в общественной жизни России… С. 95–96).


[Закрыть]. Митрополит Филарет (Дроздов), хотя и был недоволен фактом публикации столь несдержанной по своему характеру и обличительной по содержанию книги, все же частично соглашался с тем, что проблемы существуют и решить их не представляется возможным уже долгие годы[227]227
  Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина… Т. 15. С. 129.


[Закрыть].

Положение, в котором оказалось подавляющее большинство представителей белого духовенства, представлялось унизительным не только Белюстину, его поддерживали практически все сельские священнослужители. Белюстин в дальнейшем надеялся, что его «Описание…», которое так или иначе, с согласия автора или без него, но все же было опубликовано, спровоцирует перемены, но вскоре разочаровывается в том, что было сделано для духовенства[228]228
  ИРЛИ ОР. Ф. 274. Оп. 1. Д. 74. Л. 5–6.


[Закрыть], считая проведенные реформы не только бесполезными, но даже в некоторой степени вредными[229]229
  Белюстин И. С. свящ. Что сделано по вопросу о духовенстве // Беседа, журнал ученый, литературный, и политический. 1871. № 3 (март). С. 137.


[Закрыть]. В дальнейшем свое мнение о произведенных реформах, монашестве и о других общественно важных вопросах Белюстин выражал в журнальных и газетных статьях, которые находили своего читателя гораздо быстрее, чем книги, и могли более оперативно реагировать на происходящее в духовном ведомстве[230]230
  Белюстин И. С. свящ. Псаломщики // ЦОВ. 1875. № 138; Его же. Прогресс // ЦОВ. 1878. № 10; Его же. По поводу учительного известия // ЦОВ. 1878. № 67; Его же. Через чур передовые // ЦОВ. 1878. № 70; Его же. Обеспечение пастырства // ЦОВ. 1878. № 95; Его же. К вопросу о раскольниках // ЦОВ. 1879. № 43–44; Его же. Радетели // ЦОВ. 1880. № 33 и др.


[Закрыть].

После появления брошюры «Описание…» в разные годы появлялись целые тома опровержений «белюстинской крамолы». Самым первым и подробным ответом Белюстину стал сборник, состоящий из анонимных статей под заглавием «Русское духовенство», изданный под редакцией Н. В. Елагина в Берлине в 1859 г.[231]231
  Существует мнение, что данный сборник был издан по заказу Св. Синода с целью защитить церковную иерархию от клеветы Белюстина (Никулин М. В. Православная Церковь в общественной жизни России… С. 96).


[Закрыть], в который вошла в том числе и опубликованная отдельно статья А. Н. Муравьева «Мысли светского человека на книгу «Описание сельского духовенства».

Н. В. Елагин[232]232
  Елагин Николай Васильевич (1817–1891) – духовный писатель, цензор, историк, издатель. Уроженец Костромской губернии, родился в дворянской семье. Дело о службе цензора Н. В. Елагина: РГИА. Ф. 777. Оп. 1. Д. 2012.


[Закрыть], изрядно потрудившийся на ниве борьбы с публицистами-критиками, происходил из дворян и не мог знать о положении духовенства из своего личного опыта. Духовный писатель, цензор, историк и издатель, он был противником распространения печати, науки и образования в обществе, что, по его убеждению, способно повредить духовности и церковному сознанию русского народа. Елагина без преувеличения можно назвать сторонником Св. Синода, монашества и церковной иерархии, которую, как считал сам Елагин, несправедливо притесняла государственная власть, стремясь управлять Церковью «по-мирски»[233]233
  Берташ А. свящ. Елагин Николай Васильевич // Православная Энциклопедия. М., 2008. Т. XVIII. С. 253–257.


[Закрыть]. Кроме того, целому ряду современников Елагин запомнился как придирчивый и неумеренно строгий критик[234]234
  Елагин Николай Васильевич // Энциклопедический словарь Брокгауза Ф. А. и Ефрона И. А. СПб., 1894. Т. XIa: Евреиновы – Жилон. С. 595.


[Закрыть], чья деятельность вызывала шквал негодования со стороны в том числе и коллег[235]235
  Так, например, в деле о назначении цензора Санкт-Петербургского цензурного комитета Н. В. Елагина встречается резко негативная характеристика в его адрес. В должностной записке Е. Щербанова министру Министерства народного просвещения А. С. Норову от 12 марта 1857 г. в адрес Елагина сыплется целый ряд упреков о его неспособности к данному служению, отсутствии должностных качеств и минимального литературного образования и даже нравственности. Автор записки утверждает, что Елагин находит крамольные мысли там, где их не видит ни один из цензоров (РГИА. Ф. 772. Оп. 1. Д. 4061. Л. 22–25 об.).


[Закрыть].

Что касается первого опыта борьбы против «Описания…», то сборник берлинских защитников «Русское духовенство», который вскоре после издания уже находился на столе у обер-прокурора графа А. П. Толстого[236]236
  РГИА. Ф. 797. Оп. 29. Д. 246. Л. 6.


[Закрыть], состоял из семи не связанных между собой статей. Авторство только двух статей не подвергается сомнению: «Духовное звание в России[237]237
  Данная статья также была опубликована отдельно в журнале «Духовная беседа»: Греков Г., свящ. Духовное звание в России. Голос сельского священника // Духовная беседа. 1859. № 17. С. 109–130.


[Закрыть]» свящ. Г. Грекова и «Мысли светского человека на книгу «Описание сельского духовенства»» А. Н. Муравьева[238]238
  Статья свящ. Грекова имеет авторскую подпись, а об авторстве статьи «Мысли светского человека на книгу “Описание сельского духовенства”» говорится в письмах А. Н. Муравьева к митр. Филарету (Дроздову). В письме от 28 марта 1859 г. А. Н. Муравьев указывает на цель своей статьи и возлагает на большие надежды на ее публикацию: «Позвольте просить о скорейшем возвращении ко мне статьи в ответ на книгу “Сельское духовенство” с Вашими замечаниями, чтобы я мог скорее напечатать, ибо это необходимо, и я многих уже охладил к сей книге, прочитав им мои возражения». В следующем письме, датированном 12 апреля 1859 г., имеется указание на ее публикацию в журнале «Духовная беседа»: «Приветствую и благодарю Вас, Преосвященнейший Владыко, за возвращение моей статьи, которую исправил по Вашим указаниям и отдал вчера Владыке [митр. Григорию (Постникову). – свящ. В. М.] для печатания в “Духовной беседе”. Вероятно поднимется на меня буря, но лишь бы была польза и оплевана была негодная книга» (Львов А. Н. Письма духовных и светских лиц к митрополиту Московскому Филарету (с 1812 по 1867 гг.). СПб., 1900. С. 296–298). Кроме того, сведения об авторстве статьи «Мысли светского человека…» подтверждаются и Н. А. Добролюбовым (Папков А. Церковно-общественные вопросы в эпоху царя-освободителя (1855–1870)… С. 32).


[Закрыть], остальные статьи не имеют авторской подписи.

На первый взгляд, сборник не обладает какой-либо целостностью, но при более тщательном изучении становится ясно, что статьи подобраны в соответствии с четкой программой. Среди авторов статей имеют место несогласия в частностях, используется разный литературный стиль и различные между собой способы аргументации. Несогласие авторов между собой в мелочах при общей направленности повествования может быть расценено как редакторский ход, с помощью которого достигается эффект видимой объективности и непредвзятости публикуемого материала. Цель всех семи статей одна – любым из возможных способов опровергнуть Белюстина и скомпрометировать его личность в глазах читателя. Предназначение сборника настолько очевидно, что не дает возможности исследователю охарактеризовать его как источник объективной и разносторонней критики воззрений Белюстина. Другой редакторский прием – это, несомненно, издание сборника за границей без указания авторства. Издав сборник в Берлине, Н. В. Елагин своим изданием, возможно, надеялся повторить успех записки «Описание сельского духовенства»[239]239
  Данное решение может быть обосновано тем, что в сознании читателя середины XIX в. книга о духовенстве, изданная анонимно и за границей, запрещенная в Российской империи, является куда более интересным и, как кажется, более объективным источником информации, чем те издания, которые издаются с разрешительной визой духовной цензуры. Таким образом, Н. В. Елагин, очевидно, пытался представить свой сборник в качестве объективного и независимого источника мнений, в то время как изданная под цензорским дозволением та же самая информация представлялась бы официальным мнением Св. Синода и православной иерархии.


[Закрыть].

Что же касается содержания рассматриваемого нами сборника, то авторы вошедших в него статей избрали способом достижения поставленной цели выискивание в тексте «Описания…» неточностей, противоречий и явной лжи. Белюстин часто обвиняется ими в односторонности суждений, натянутости фактов, преувеличениях, некомпетентности и даже в хуле на Церковь и Православие, ведь, по логике данного издания, критика духовенства есть не что иное, как критика Православия. Ряд статей написан в форме поэтапной критики книги Белюстина. В них читателю представлены основные тезисы Белюстина с последующим их опровержением. Другие статьи написаны якобы в отрыве от книги «Описание…», в них авторы, как бы не замечая существования Белюстина, отвлеченно рассуждают на тему появления «лживых пасквилей» или мнимо существующих проблем[240]240
  Например, автор статьи «Разоблачение клеветы на Русское духовенство» избирает путь пошагового опровержения «Описания…» Белюстина с приведением цитат из критикуемого им источника. Похожим образом написана и статья священника Грекова. Несомненно, в опровержение Белюстину, что уже видно из заголовков, написаны статьи «Суждение о книге, изданной в 1858 году в Лейпциге, на русском языке, под заглавием “Описание сельского духовенства в России”» и «Мысли светского человека о книге: “Описание сельского духовенства”». В то же время в сборнике помещены статьи, казалось бы, совершенно оторванные от полемики с «Описанием…», но описывающие современную им церковную реальность совершенно иной, чем описал Белюстин, и по сути опровергающие его тезисы, не называя имени оппонента: «О монашестве», «Взгляд православного на сан епископа». Совершенно отвлеченно от реалий XIX в. написана статья «О благотворном участии Православной Церкви и пастырей ее в судьбах России». Эту статью можно охарактеризовать как отвлеченный экскурс в историю, целью которого является восхваление православного духовенства.


[Закрыть].

К сожалению сторонников цензуры в вопросах церковных проблем, берлинские защитники духовенства на фоне аргументации Белюстина не казались убедительными, так как чаще приводили примеры из далекого и идеализированного прошлого, закрывая глаза на современное положение Церкви в обществе[241]241
  Например, в ответ на обвинения в адрес современного монашества из уст контр-критиков можно услышать о высоте монашеских обетов, важности подвига нестяжания и пр. То есть на конкретные обвинения высказываются безапелляционные и ничем не подтвержденные фразы («это ложь») или рассуждения о гипотетической святости и благополучии.


[Закрыть].

Особое внимание необходимо уделить критику свящ. И. С. Белюстина А. Н. Муравьеву. Анализ именно его статьи «Мысли светского человека…», опубликованной как отдельно[242]242
  Муравьев А. Н. Мысли светского человека на книгу «Описание сельского духовенства». СПб., 1859.


[Закрыть], так и в составе сборника, наглядно иллюстрирует разногласие между личным мнением автора и тем, что он публикует для широких масс. Муравьев выступал против некоторых губительных реформ[243]243
  Муравьев А. Н. Письмо к графине А. Д. Блудовой о сокращении приходов (1869) // Русский Архив. 1881. № 3–4. С. 421–424.


[Закрыть] и хорошо знал церковные проблемы[244]244
  С. В. Римский приводит в пример документ с обсуждением А. Н. Муравьевым современной церковной действительности: РГБ ОР. Ф. 304/II, Д. 259. Л. 27–56 об. (Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих реформ… С. 192).


[Закрыть], но их обсуждение в печати считал недопустимым. Гласность на тему церковных нестроений, по его мнению, не может способствовать их разрешению, но наоборот, только усугубит положение Церкви и уронит авторитет духовенства. Муравьев, по сути, был не в состоянии опровергнуть тезисы Белюстина, но старался компенсировать это, сосредоточив внимание читателя не на содержании книги, а на форме, которая близка к пасквилю. Переходя на личности, А. Н. Муравьев называет отца Иоанна лжецом, хамом и предателем, а его книгу бессознательной, вредной и не заслуживающей доверия.

Осуждая свящ. И. С. Белюстина, А. Н. Муравьев сознательно лукавит, так как знает, что многое из того, о чем писал священник, в действительности правда. Муравьев сам пишет о взяточничестве консисторий и о других пороках церковной жизни, то есть вторит свящ. И. С. Белюстину, которого публично называл лжецом, но делает это исключительно в личной переписке[245]245
  А. Н. Муравьев писал царю записку следующего содержания: «Грабительство стало всеобщим, – секретари, назначенные Протасовым и поддерживаемые Войцеховичем, стали иметь ежегодного дохода каждый до 17 тысяч рублей серебром в год; ни одна бумага не выходила из рук без откупа. За простой паспорт за свидание с сыном или братом в соседней губернии платили секретарю по 10 и 20 руб. серебром. Обложены были денежной податью все благочинные. Благочинные в свою очередь собирали подать со священников и причетников; не щадили самих храмов… дух и жизнь православнохристианские замерли под этими оковами канцелярского владычества» (РГБ ОР. Ф. 302. Оп. 2. Д. 259. Л. 41 об. – 42. См.: Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих реформ… С. 87).


[Закрыть]. Реальное отношение А. Н. Муравьева к церковной действительности со всеми ее недостатками, а также к вопросу о гласном обсуждении положения духовенства и иерархической системы наглядно иллюстрирует недавно обнаруженное и опубликованное его письмо М. П. Погодину от 23 июня 1859 г. относительно его участия в публикации «Описания…»[246]246
  Малышев В. С., свящ. «Слова ваши только повредят в общественном мнении…» Письмо А. Н. Муравьева к М. П. Погодину на тему гласности в церковном вопросе…; РГИА Ф. 832. Оп. 1. Д. 83 Л. 132–145 об.


[Закрыть]. Объясняясь с Погодиным, он сетует на богатеющий чиновничий аппарат обер-прокурора Протасова, жалуется, что реформы относительно улучшения быта духовенства и поднятия его авторитета несостоятельны, а церковные суммы используются не по назначению. Однако одновременно с этим Муравьев, используя различные метафоры, осуждает Погодина за публикацию книги Белюстина, которая только на руку проповедникам атеизма и губит многие проповеднические плоды сторонников распространения духовности в народе. Из всего этого становится очевидным, что А. Н. Муравьев не считал свящ. И. С. Белюстина лжецом, но осуждал его поступок, который, как ему казалось, не способствовал улучшению быта духовенства и возрастанию духовности в народе, а скорее наоборот.

Другой, не менее важный, источник относительно мнения Муравьева о проблемах в Русской Церкви озаглавлен как «Несколько мыслей касательно воспитания духовного юношества. Записка А. Н. Муравьева»[247]247
  РГИА. Ф. 832. Оп. 1. Д. 86. Л. 2–27.


[Закрыть]. Данная записка адресована митрополиту Филарету (Дроздову) и датирована двумя годами раньше публикации «Описания сельского духовенства», 12 октября 1856 г.[248]248
  В данной записке А. Н. Муравьев излагает свое видение проблем духовного образования и воспитания, во многом отражающее тезисы И. С. Белюстина, которые официально были приняты крамолой и хулой Церкви.


[Закрыть] Отмечая негативную динамику в образовательной политике Церкви, в деятельности профессорско-преподавательских корпораций училищ, семинарий и академий, Муравьев утверждал, что ревностные и благочестивые священники появляются в нашей Церкви не благодаря, а вопреки духовному образованию, которое, как утверждает Муравьев, портит нравственно благонамеренных детей[249]249
  РГИА. Ф. 832. Оп. 1. Д. 86. Л. 2 об.


[Закрыть]. Сравнивая отечественное духовное образование с западным, Муравьев отдает предпочтение именно западному, аргументируя это тем, что в то время, когда на Западе гибнут миссионеры, наши академии выпускают студентов, не умеющих молиться и даже убежденных атеистов[250]250
  Там же. Л. 3–4.


[Закрыть]. Далее автор записки предлагает способы улучшения сложившейся ситуации, которые также во многом схожи с тезисами Белюстина[251]251
  Понимал реальное положение дел и митрополит Филарет (Дроздов), который, хотя и осторожно, но все-таки разделял видение А. Н. Муравьевым церковной действительности, что отражено в письмах, датированных 6 марта и 8 апреля 1857 г. (Письма митрополита Московского Филарета к А.Н.М. 1832–1867. Киев, 1869. С. 507–509, 518).


[Закрыть].

Кроме того, А. Н. Муравьев является автором записки «О состоянии православной Церкви в России», которая была составлена им по окончании службы в Св. Синоде[252]252
  РГИА. Ф. 834. Оп. 4. Д. 636.


[Закрыть] и опубликована через несколько лет после его смерти[253]253
  Муравьев А. Н. О состоянии Православной Церкви в России…


[Закрыть]. Содержание данного документа во многом сходно с книгой «Описание сельского духовенства», и это позволяет нам утверждать, что А. Н. Муравьев во многом разделял мнение свящ. И. С. Белюстина о положении Церкви, однако не считал возможным его публичное обсуждение.

Помимо сборника «Русское духовенство», в печати все чаще появлялась критика в адрес Белюстина, которого обвиняли во лжи и излишнем очернении действительности. Например, Д. Петухов характеризует мысли отца Иоанна как «бесплодные бредни поврежденного мозга», обвиняет его в умственном разладе и пустом бумагомарательстве[254]254
  Петухов Д. Чему верить, или Нечто об о. Беллюстине. Кашин. 1875. С. 1–2.


[Закрыть]. Более мягко, уже по прошествии нескольких десятков лет, выражает свое мнение А. Папков, который утверждает, что свящ. И. С. Белюстин, затрагивая важнейшие вопросы церковной жизни, возможно, ввиду своей субъективности, и преувеличивает, но все-таки намеренно не лжет[255]255
  Папков А. Церковно-общественные вопросы в эпоху царя-освободителя (1855–1870)… С. 31.


[Закрыть].

В сложившейся ситуации, при существующих условиях в сфере цензурного контроля, противники Белюстина находились в несравнимо более выгодном положении, ведь их статьи публиковались совершенно легально, в то время как Белюстин не имел возможности публично отвечать своим обидчикам. Однако в защиту свящ. И. С. Белюстина выступил другой, еще более либерально настроенный публицист – Н. А. Добролюбов[256]256
  Николай Александрович Добролюбов (1836–1861) – известный литературный критик и публицист конца 1850-х – начала 1860-х годов. Выходец из духовного сословия, окончил Новгородскую духовную семинарию с положительной характеристикой, но вместо Санкт-Петербургской духовной академии поступает в Педагогический институт. Позднее Добролюбов начал разделять антимонархические и антирелигиозные взгляды, что отразилось в его творчестве.


[Закрыть]. Как выходец из духовного сословия, Добролюбов знал на собственном опыте о сложностях священнического быта и, во многом разделяя видение Белюстина, осуждал авторов сборника «Русское духовенство», которые отождествляли обличение частных пороков с хулой на Церковь и Святую Русь. На статью А. Н. Муравьева Н. А. Добролюбов отреагировал публикацией рецензии в журнале «Современник»[257]257
  Добролюбов Н. А. Мысли светского человека о книге «Описание сельского духовенства» [Рецензия] // Современник. 1859. LXXV. № 6. С. 340–344.


[Закрыть]. Из рецензии ясно – Добролюбов не читал «Описание сельского духовенства» и не знает никого, кто знает хоть что-то об этой книге. Тем не менее, не имея возможности проверить, прав Муравьев в своих суждениях о книге Белюстина или нет, Добролюбов находит в статье «Мысли светского человека…» целый ряд неточностей, противоречивых и даже несправедливых мыслей. Добролюбов оценивает статью как неспособную что-либо опровергнуть по причине того, что в ней совершенно отсутствуют серьезные аргументы и доказательства, а все повествование построено на безосновательной брани раздраженного автора. Позднее, ознакомившись с текстом Белюстина, Добролюбов в статье «Заграничные прения о положении русского духовенства» выступает в его защиту[258]258
  Добролюбов Н. А. Заграничные прения о положении русского духовенства // Современник. LXXX. 1860. № 3. С. 1–18.


[Закрыть]. Ссылаясь на то, что Белюстин в книге «Описание…» говорит только лишь о церковном быте, не затрагивая догматику, постановления Соборов и святоотеческое учение, автор делает вывод, что Белюстин ни под каким предлогом не может быть назван хулителем Церкви и Православия[259]259
  Белюстин не поддержал появления данной статьи, считая, что ее автор «напрасно поднял уже улегшуюся бурю». Данное мнение было выражено им в письме к А. В. Половцову от 23 апреля 1860 г. (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 61–62 об).


[Закрыть]. Свою точку зрения он подкрепляет сравнением Церкви с государством. Добролюбов утверждает, что в официальной печати никто и никогда не пытался опровергать незыблемый принцип Российского государства – самодержавие, поскольку этого не позволит цензура, но, между тем, частные недостатки и злоупотребления чиновников обличались и цензура не имела к этому никаких претензий[260]260
  Добролюбов Н. А. Заграничные прения о положении русского духовенства // Собрание сочинений: в 9 т… Т. 6. С. 80.


[Закрыть]. Будучи настроен либерально, ратуя за гласность и свободу совести, Добролюбов осуждает цензоров, применивших санкции против священника, который с болью в сердце и с добрым умыслом написал правду о том, что порочит и унижает Русскую Церковь. Среди обвинений в адрес Белюстина часто можно было услышать, что «Описание…» отчуждает паству от пастыря[261]261
  Малышев В. С., свящ. «Слова ваши только повредят в общественном мнении…» Письмо А. Н. Муравьева к М. П. Погодину на тему гласности в церковном вопросе… С. 152–153.


[Закрыть], а образованный класс общества провоцирует презирать духовенство. Добролюбов категорически не согласен с данными суждениями. Литература, считает он, не способна сделать ничего подобного в массах, подобные книги не формируют общественное мнение, а наоборот, высказывают его. Отношение к духовенству и без «Описания…» давно сложилось во всех слоях общества: оно отрицательное, и виной этому – сами священники, а не литераторы. В пример он приводит крестьян, которые вовсе не читают, но именно в их среде худшее отношение ко всему духовному сословию. В итоге Добролюбов, хотя и не принимает некоторые суждения Белюстина, считая их неверными, все же соглашается с большей частью его замечаний, а беспричинные нападки, направленные на ограждение народных масс от «лишней» информации, напротив, осуждает.