Текст книги "Братья крови"

И сталь неплохая. Благородного серо-голубого цвета.

Но вот…

Примерно на половине длины клинок наискось перечеркивала трещина.

– Сломанный меч… – прошептал я.

– Сломанный меч? Название красивое, но, боюсь, не вполне правильное, – проворковал сбоку Валентин Валентинович. – Вы можете идентифицировать этот меч? А «сломанный меч» оставим писателям-фантастам.

Я продолжал рассматривать оружие, все больше и больше убеждаясь, что оно мне не по зубам. И не потому, что мною прочитано мало научных статей, монографий, справочников, иллюстрированных каталогов, мало я провел времени в запасниках музеев, хранилищах и экспозициях в разных странах мира. А потому, что на выставках этот меч не появлялся, и упоминаний о нем в книгах и альбомах не было тоже. Так что мне осталось лишь строить предположения – не слишком-то это добавит авторитета.

– Я датирую изготовление меча одиннадцатым или двенадцатым веком. Выковали его либо в Северной Европе, либо на Руси. Возможно, в Литве или Польше, но, скорее всего, на Руси. Думаю, меч принадлежал знатному человеку. Князю или даже великому князю…

Внезапная боль скрутила мне внутренности в тугой узел. Будто святой воды хлебнул или серебряный кинжал в живот воткнули. Неужели из-за меча?

Но в следующий миг я уже разобрался в своих ощущениях. Мы, вампиры, чувствуем состояние своих слуг крови. Знаем, когда они радуются, а когда грустят, когда переживают, а когда спят спокойно. Не случайно я чувствовал тревогу Збышека, если увлекался опасными авантюрами. А сейчас моего слугу попросту убивали. Его боль не могла не передаться мне.

– Что с вами, Анджей? – участливо, но с ноткой раздражения спросил Валентин Валентинович.

Слова доносились почему-то сверху.

Я с удивлением обнаружил, что стою на четвереньках.

Кишки продолжало скручивать в тугой узел и разрывать на клочки.

– Мне не по себе, – отвечал я, с трудом поднимаясь. – Простите меня, пожалуйста, я должен идти.

Боль не утихала, а значит, Збышек еще жил. Страдал, но жил. Возможно, я успею его спасти.

– Если желаете, я приглашу своего личного врача, – предложил коллекционер. – Но я хочу, чтобы вы завершили экспертизу.

– Я прошу извинить меня, – повторился, пошатываясь и делая шаг к выходу, – но я должен идти. Объяснения потом.

– Мне не нужны никакие объяснения, – миллионер преобразился на глазах, будто по мановению волшебной палочки. Радушный хозяин, добрый и слегка простоватый любитель старины, вдруг стал опасным хищником, готовым убить, не задумываясь, только лишь потому, что его волю отказались выполнять. Ну или отдать приказ на убийство. – У нас с вами договор. Я плачу деньги, и немалые. Поэтому хочу, чтобы вы выполняли свою часть договора.

– Плевать мне на ваши деньги, – впервые с начала знакомства я говорил с ним искреннее, чему, несмотря на тяжесть и неопределенность ситуации, несказанно обрадовался. И отчеканил:—Я. Должен. Уйти.

Сделал второй шаг.

Боль медленно стихала. Возможно, вампирская натура, справляющаяся с любой хворобой, брала верх, а возможно, жизнь покидала моего слугу и неизменного спутника.

Валентин Валентинович засуетился. Он привык, когда ему подчиняются. Его слово – закон. Его воля – заповедь со скрижали Моисеевой. Деньги и власть убедили его в собственном величии. Всесилие, пусть даже оно зиждется на такой зыбкой основе, как банковский счет и успешный бизнес, развращает.

Мне почти удалось добраться до выхода, но тут клиент, отчаянно хрюкнув, отважно загородил двери пухлым тельцем.

– Стой на месте, ублюдок польский! Да я тебя с дерьмом смешаю, мразь!

Храбрец! Я бы сказал, безрассудный храбрец.

Даже в нынешнем своем состоянии, скрученный адскими муками, я мог бы сломать ему хребет легким движением руки. Мог бы вырвать пальцами глотку и вышвырнуть в форточку. Мог бы наступить на одну ногу и, дернув за вторую, разорвать пополам…

Но я никогда не убивал людей без нужды. Только ради пропитания или защищаясь.

Голода я не испытывал. Серьезной угрозы этот вставший на задние лапы байбак[34]34
  Сурок (укр.).


[Закрыть] не представлял.

– Пошел прочь… – прошипел я, из последних сил сдерживаясь, чтобы не пугнуть его клыками. Зачем? Может быть, он одумается, и мы еще будем сотрудничать долгие годы?

– Я тебя в асфальт закатаю, умник хренов! – взвыл миллионер дурным голосом, стараясь не столько запугать меня, как привлечь внимание охраны.

– С дороги, червяк! – Схватив его за рукав дорогого халата, я отправил преуспевающего бизнесмена кувырком в угол. Оставалось надеяться, что он ничего не сломает по дороге. Я имею в виду шею или ногу.

Распахнув двери, я вывалился в гостиную.

Страдания Збышека больше не терзали мое нутро, отдаваясь тупой ноющей болью.

Успеть бы!

– Эй! Ты чего это?

Широченная фигура Витька возникла передо мной, перегораживая выход.

Глава десятая
Збышек

Телохранитель явно спешил на зов хозяина, но удивился, увидев меня.

– Ты… это… – оторопело промычал он.

Позади хлопнула о стену резная дверь, мгновением спустя о пол с треском ударилась рухнувшая картина. По-моему, подлинник работы Шишкина.

– Держи его! – зло каркнул Валентин Валентинович.

Витек попытался сграбастать меня за рукав. Двигался он на удивление быстро для своего телосложения. Но недостаточно быстро, чтобы поймать вампира. Я шагнул в сторону, и грузная туша пролетела мимо.

Вот и прихожая – лестница из мореного дуба, балясины и перила покрыты золоченым узором. Внизу озирались еще два охранника. Один с полицейской дубинкой, а второй прижимал к уху какое-то переговорное устройство с подрагивающей антенной.

Ничего. Прорвемся.

Я преодолел ступени в два прыжка. Телохранители российского нувориша так спешили мне навстречу, что столкнулись у меня за спиной.

– Дорогу, ушлёпки!

О! А это уже Витек оправился от пережитой неудачи.

– Стой, козел! – заорал он мне.

– Уйдет – всех уволю! – подал голос Валентин Валентинович, благоразумно остававшийся в гостиной. Видно, чуял – дело запахло жареным.

– Стой, пидор! – Витек так топал по лестнице, что мне на миг стало ее жаль.

Только зря он меня оскорбил. Гомосексуальность не приветствуется в среде кровных братьев. По крайней мере у мужской ее половины. А я к тому же воспитан в традициях польской шляхты, а не, скажем, западноевропейской культурной богемы.

Я остановился, как он и просил. Повернулся, с улыбкой ожидая приближения верного пса, науськанного господином.

Огромный кулак устремился мне в лицо. Хороший, поставленный удар профессионала. Я принял его в основание ладони.

Хрустнула кость.

Витек крякнул и отпрянул.

Сердце ему, что ли, вырвать?

Но я не убивал людей без нужды…

Телохранитель, к его чести, не сдался и попытался достать меня левой рукой.

Перехватив его запястье, я вывернул руку здоровяка и легонько стукнул ребром ладони по напряженному локтю. Пинком отправил Витька под ноги второму охраннику, который бросил рацию и лихорадочно шарил за пазухой. Я знал, что обычно люди носят в подмышечной кобуре, и решил уходить. Пули не причинят мне особого вреда, если они не серебряные, но испортят одежду, и восстановление после раны потребует сил, а они мне сейчас очень нужны.

Если бы третий охранник не вспомнил детство, съехав по перилам, и не кинулся на меня с дубинкой, он остался бы жить, как и Витек. Второпях я не рассчитал силы, и удар отбросил человека на стену, по которой он сполз подобно тряпичной кукле.

А я уже выбегал на мороз, не дожидаясь, когда уцелевший начнет стрельбу.

Две тени, чернее самой Великой Тьмы, метнулись ко мне из ночи.

А я и не знал, что усадьбу Валентина Валентиновича охраняют ротвейлеры. Наверное, их запирали, когда я приезжал.

Лобастые псы с оскаленными пастями под моим взглядом вдруг расхотели нападать. Первый, покрупнее – должно быть, кобель, – остановился, тормозя по снегу всеми четырьмя лапами так резко, что сука врезалась в него. Они покатились кувырком, поскуливая, словно наказанные щенки, и, вскочив, скрылись за ёлками, понуро опустив головы.

До кованых ворот я добежал, не касаясь земли. В трудном положении мне не нужно прилагать усилий, чтобы левитировать, – все получается само собой. Перемахнул железные штыри, заостренные наподобие пехотных пик, и замер, только сейчас осознав, что сюда-то меня привез Витек, корчащийся в прихожей со сломанными руками. А отсюда?

Таксисты по Рублевке не шастают. Это престижный район, населенный обеспеченными людьми, у каждого из которых не один и не два автомобиля. Да и личные водители имеются, если выпил лишку и за руль садиться страшно.

Вызвать по телефону, который всучил мне Збышек? Но я же совершенно не умею пользоваться мобильным, в отличие от слуги крови.

Какие кнопки нажимать?

Я тупо уставился на черный металлический корпус с засветившимся от прикосновения экраном.

«Теперь нажмите *».

Ну и где эта «звездочка»?

Громкий хлопок прорезал воздух. Я сразу и не понял, что это выстрел.

Очевидно, стреляли в воздух. Так, для острастки. Но скоро начнут и по мне.

Во дворе слышались голоса.

– Sto diablоw![35]35
  Сто чертей! (Польск.)


[Закрыть] —Я размахнулся, твердо намереваясь отправить бесполезный мобильник в сугроб на обочине.

Приземистый автомобиль серебристо-серого цвета с визгом вывернул из-за угла и остановился рядом со мной. Призывно распахнулась дверца.

Нет, так не бывает… Кажется, этот прием называется «рояль в кустах» и используется в дешевых романах и слабых кинофильмах, когда-то объясняла Жозефина. Но, с другой стороны, охрана миллионера сейчас перейдет в наступление, а очередь в голову из «калашникова», как совершенно справедливо отметил Амвросий, укладывает даже высшего вампира не хуже, чем осиновый кол.

– Не раздумывайте, Андрей Михайлович! – послышался из салона знакомый голос. – И трубку в карман суньте…

Когда я, на ходу захлопывая дверь, прыжком оказался на сиденье, полковник ФСБ с улыбкой закончил фразу:

– …нечего дорогими вещами разбрасываться.

Мотор взревел, из-под шипованных шин вылетело снежное крошево.

– Куда? – как заправский таксист, поинтересовался Олег Иванович.

– В «Метрополь», – выдохнул я и запоздало добавил:—Спасибо.

– Не за что. Работа такая.

– Как вы узнали, где я нахожусь?

Он пожал плечами:

– Ну я же сказал про работу.

В моей душе шевельнулись нехорошие подозрения.

– Вы следите за мной?

– Да зачем мне следить? – Автомобиль выскочил на шоссе, и полковник немного расслабился, откинувшись на спинку водительского кресла. – Я и без слежки знаю, куда вы отправитесь на второй день после появления в Москве.

– А в первый?

– Это не интересует ни ФСБ, ни УБЭП. Никита Григорьевич Прозоровский, конечно, экстравагантный тип, и гости к нему являются все как один неординарные. Но у него нет трений с законом. Абсолютно чист… Послушайте, Андрей Михайлович, – он посмотрел в зеркальце заднего вида, – погони не предвидится, как вы считаете?

Настал мой черед пожимать плечами:

– Откуда мне знать? – И добавил:—А что, этот коллекционер, Валентин Валентинович, имеет нелады с законом?

– Кто из наших бизнесменов их не имеет? – невесело усмехнулся эфэсбэшник, выворачивая на Кутузовский проспект. – Эпоха первичного накопления капитала, она без криминала не обходится. Это их дети будут ангелочками, с оксфордскими да гарвардскими дипломами… А Валентин наш Валентинович делал себе деньги на черном металле и нефти. Конкурентов не заказывал. Последние лет пятнадцать, по крайней мере. На благотворительность отстегивал исправно. Даже с Борисом Николаевичем время от времени на теннисном корте общался.

– Вот только с черными археологами связался зря, так? – заметил я.

– Какими черными археологами? А! Это те ребята, что ему старинные железки таскали? – Олег Иванович рассмеялся. – Такого человека, как он, на этом не прищучишь. Даже если вы показания дадите.

– Оно мне нужно?

– А я про что? Им по другому поводу заинтересовались. Не надо оружие поставлять кому не надо.

– Мне это неинтересно, – я покачал головой.

– Правильно. Меньше знаешь, крепче спишь. И дольше живешь. Но я бы все равно вам не рассказал бы. Служебная тайна.

– Понимаю. Только при чем тут ваш отдел? Разве торговля оружием – паранормальное явление?

– Довольно нормальное, я бы сказал, по нашей жизни. Просто мне ребята, которые за его особняком слежку ведут, сообщили, что вас видели. Их еще Юра просил… – Полковник вздохнул.

– Надеюсь, вы не думаете, что я поставками оружия занимаюсь?

– Упаси Боже! – Меня слегка передернуло от его слов. – Просто я хотел поговорить с вами обо всех этих зверях, которые по Москве бродят. Позвонил в номер «Метрополя», ваш спутник ответил, что вас нет. Вот я и поехал на Рублевку. Скажете – зря?

– Не зря. – Я посмотрел на ночную дорогу, время от времени прорезаемую вспышками фар встречных автомобилей, прислушался к себе. Боль отступала, оставляя за собой тошноту и головокружение. Збышек умирал. – А можно быстрее?

– Что вы такого натворили в доме Пешкина?

– Пешкин – это кто?

– Валентин Валентинович наш дорогой.

– Ничего. Одному охраннику сломал обе руки, а второго, кажется, убил. Быстрее вы можете? Мне очень в «Метрополь» нужно.

Спицын присвистнул. Кажется, слегка прибавил скорости.

– Мне будет нелегко вас отмазать.

– Что сделать?

– Если Пешкин подаст официальный иск в суд, вас могут арестовать. Инкриминируют попытку ограбления – у него десяток свидетелей найдется, что вы к нему в дом через форточку забрались, а собак отравили.

– А если он не захочет через суд?

– Тогда проще, с одной стороны. Пришлет «братков» разобраться, в «Метрополь» их не пустят, а уж по дороге в аэропорт мы вас как-нибудь прикроем.

«Не пустят „братков“ в гостиницу, говоришь», – подумал я и замолчал, мучительно размышляя – сказать или не сказать ему?

Наконец решился:

– Моего слугу сейчас убивают в номере «Метрополя».

Автомобиль вильнул по дороге, но на лице полковника не дрогнул ни один мускул.

– Откуда вы знаете? – сказал он и торопливо добавил:—Поймите меня правильно – я видел, в каких вы отношениях с мобильным телефоном.

– Почувствовал.

Спицын замолчал. На этот раз надолго.

– Я могу чем-то помочь? – медленно, словно подбирая правильные слова, спросил эфэсбэшник.

– Вы уже помогаете.

– Ага… Спасибо. Скажите, Андрей Михайлович, а это… ну то, что происходит в «Метрополе»… как-то связано с вашей ссорой с Пешкиным?

– Не знаю. Но очень хочу узнать.

– И что вы тогда предпримете?

– Я вырву ему сердце, – моя терпимость не распространялась на людей, злоумышляющих против меня и ближайших друзей.

Он посмотрел на меня оценивающе.

– Вы – страшный человек.

Я молчал.

– Или все-таки не человек? – осторожно добавил полковник.

– Вам это знать обязательно? – Я позволил легкую ухмылку, но офицер госбезопасности поёжился.

– Вообще-то хотелось бы. Помните, где я работаю?

– Хорошо помню. И не уверен, могу ли доверять вам до конца.

– То есть?

– Где гарантия, что в «Метрополе» сейчас на ваши люди?

Спицын хмыкнул.

– Все правильно… ФСБ – преемник НКВД. Страшилка для просвещенной Европы. Украина – европейское государство, не так ли?

– Для меня Россия осталась в границах семнадцатого года, если вам это интересно знать.

– Для меня тоже, – кивнул он. – Если вам это о чем-то говорит.

– Ни о чем. Я веду замкнутый образ жизни.

– Это я заметил.

– Так как насчет агентов ФСБ? Это они сейчас со Збышеком?

– Нет. Понимаю, что вы можете мне не верить. Даже если бы там были мои люди, после ваших слов о вырванном сердце я бы соврал. Хотите, поклянусь честью офицера?

– Хочу.

– Клянусь.

– Я вам верю, Олег Иванович.

– Вы идеалист, Андрей Михайлович. Ведь вы совсем меня не знаете.

– Я – рыцарь. А рыцарям свойственно быть идеалистами.

Он только головой покачал. Возможно, подумал, что оказался в одном автомобиле с сумасшедшим маньяком. Люди с расстроенной психикой, я как-то читал, часто верят в то, что они Наполеоны, Гитлеры, Ричарды Львиное Сердце или Иисусы Навины. И запросто могут вообразить, что способны голыми руками вырвать сердце у соплеменника. Но я ведь мог это сделать на самом деле. Даже не прилагая значительных усилий.

Спицын уверенно вел авто по московским улицами, то и дело сворачивая с прямого пути, но лишь для того, чтобы объехать очередную пробку. Он спешил. Наверное, искренне хотел помочь. Но я знал, что уже поздно. Осклизлый, шевелящийся комок тошноты, словно обезумевший спрут, ворочавшийся пониже грудины, ясно говорил – Збышека больше нет. У меня никогда не было птенцов, но, говорят, в случае смерти одного из них возникают ощущения еще более мерзкие. Когда уходит в Великую Тьму обративший тебя Мастер, тяжелее во сто крат. После развоплощения пана Мжислава Ястжембицого я едва не отправился следом за ним…

Вот и залитые огнями витрин и неоновым светом бесчисленных вывесок центральные улицы. Промелькнула квадрига Аполлона на фронтоне Большого – когда-то я слушал здесь Федора Шаляпина на премьере «Псковитянки»…

А вот и «Метрополь». Успели минут за двадцать – отличный результат. Принцесса Грёза глядела как-то очень уж недобро.

Я выскочил из автомобиля.

– Погодите! Я с вами!

Спицын устремился следом, замешкавшись лишь на мгновение.

– Это не ваш бой, – бросил я через плечо.

– Возможно, – полковник не отставал. – Но я, наверное, тоже был рыцарем. В прошлой жизни.

Мы вбежали на крыльцо, пронеслись мимо выпучившего глаза швейцара и ворвались в роскошный холл. Два охранника – крепкие ребята, но до Витька все же далеко – быстрым шагом направились мне навстречу, но под взглядом эфэсбэшника сникли и остановились. Первый сделал вид, что поправляет дубинку на поясе, второй заинтересованно принялся разглядывать раскидистую финиковую пальму в кадке. Все-таки и от русских спецслужб есть польза.

Около лифта мигала красная кнопка. В глубине шахты что-то сдержанно гудело.

– По лестнице! – крикнул я.

Помчался, перешагивая через пять-шесть ступенек.

Спицын пыхтел сзади, бормоча под нос:

– Антон Городецкий нашелся, блин…

Конечно, у полковников спортивная подготовка уже не та, что у лейтенантов. И годы свое берут. Это надо мной они не властны.

Ведомый яростью и жаждой мести, я опередил спутника на целый пролет. Вовремя увидел, как стоящий у двери моего номера человек поднимает руку, и разглядел вороненый ствол.

Не на того напал, червь!

Мой прыжок удался на славу.

Человек успел нажать на курок, но я, оттолкнувшись ногой от панели, перелетел к противоположной стене и обрушился на него почти с потолка.

Кулаком по затылку!

Основание черепа хрустнуло под моими костяшками. Бандит рухнул кулем.

– Радикально… – прокомментировал мои действия Олег Иванович. Похоже, он утратил способность удивляться.

Я толкнул дверь. Заперто.

Ногой рядом с замком!

С грохотом и треском я влетел в номер.

Во имя Великой Тьмы! Они ждали меня.

Один из людей в масках выпустил навстречу моему прыжку очередь из пистолета-пулемета, напоминавшего чешский «Скорпион»[36]36
  Vz. 61 «Скорпион»—чешский пистолет-пулемёт, который был принят на вооружение в 1961году. Маленькие габариты и возможность скрытного ношения сделали его популярным среди террористов.


[Закрыть]. От большей части пуль мне удалось увернуться, но я ощутил три тупых, сильных толчка. Два – правое плечо, один – локоть.

Еще двое атаковали с узкими кинжалами. Плавно сбегающие к острию лезвия испускали голубоватое сияние. Серебро! Они знали, с кем встретятся.

Знали, но подготовились все равно из рук вон плохо. Мелькнувшую было мысль о засаде Ордена Охотников, решивших нарушить давнишнее перемирие, я отмел сразу. Те не стали бы полагаться на финты и всякие красивости, стремясь убить вампира. Здесь важна лишь скорость. Скорость, и ничего, кроме скорости.

Я проскочил мимо того, который был чуть повыше ростом, будто он стоял на месте. Правая рука висела плетью, но мне хватило левой. Выпрямленные и сжатые пальцы вошли человеку под ребра. Осталось только сжать ладонь и рвануть на себя.

Он душераздирающе заорал, бросил оружие.

Слева появился еще один стрелок. С автоматическим пистолетом от «Хеклера и Коха».[37]37
  Heckler & Koch GmbH – германская компания по производству стрелкового оружия, основанная в 1949году. Один из ведущих поставщиков армии и полиции Германии и других стран мира.


[Закрыть]

Я швырнул парня с кинжалом на него.

Услышал, что автоматчик дал еще одну очередь.

И снова пострадало правое плечо. Пули раздробили кость. Боли я не чувствовал. Только злость. Хорошо, что бандиты не догадались использовать пули с серебряным покрытием вместо тефлонового. А скорее всего, поленились изготовить – серийно-то оружие против вампиров не выпускается.

Плевать! Пусть постреляет!

Вот и второй со стилетом.

Пропустив серебряное лезвие на волосок от щеки, я поймал человека за горло, пальцами сломал трахею и вырвал ее. Надежнее способа убийства я не знаю. Ну разве что взаправду вырвать сердце.

И тут послышались выстрелы от двери.

Кто-то зашел с тыла?

Я не стал падать на паркет – этого всегда ожидают. Напротив, подпрыгнул вверх, пробив кулаком подвесной потолок, и повис, схватившись то ли за арматуру, то ли за электропровод.

Стрелял Олег Иванович.

Он держал пистолет двумя руками, прищурившись, словно в тире, и бил на поражение.

Головорез со «Скорпионом» рухнул навзничь, подарив последнюю очередь ни в чем не повинной люстре. Посыпались осколки стекла, брызнули искры. Свет погас.

Я бесшумно спрыгнул на пол.

– Вы живы, Андрей Михайлович? – негромко проговорил полковник.

– Сложный вопрос. Двигаться могу. И мыслю…

– И шутите. Значит, живы.

– Что со мной сделается?

На полу кто-то копошился. Кажется, пытался уползти в сторону ванной комнаты.

Подонок явно не догадывался о моем ночном зрении на зависть всем котам и совам.

Рывком я поднял его и, удерживая за шиворот, впился зубами в шею. Жизненная сила хлынула в меня живительным потоком, заполняя все естество. А не нужно было стрелять. Получив пять пуль почти в упор, я остро нуждался в подпитке.

– Андрей Михайлович… – осторожно позвал Спицын. – Что там у вас?

Отшвырнув безжизненное тело – в кои-то веки приходится нарушать законы кровных братьев? – я ответил:

– Все в порядке. Сейчас включу свет.

Кроме безжалостно уничтоженной люстры, гостиную моего номера освещали два бра, расположенные над креслами. Найти выключатель не составило ни малейшего труда.

Полковник осмотрел картину побоища. Деловито, но не без брезгливости.

А я не мог видеть никого, кроме Збышека.

Тело моего слуги лежало посреди комнаты, привязанное к стулу. Когда началась заваруха, его, по всей видимости, опрокинули на пол. Хорошо, что я не разглядел его в первый миг, когда ворвался в номер. Иначе я разорвал бы их на куски голыми руками, а остатки скормил бродячим псам, даже если бы для этого пришлось тащить их на себе на окраину Москвы.

На обнаженном до пояса теле виднелись следы ожогов, длинные порезы. На пальцах левой руки отсутствовали фаланги.

– Вот сволочи… – прошипел полковник. – Его пытали?

– Как видите, – ощущая полное опустошение, я уселся в кресло. Плечо и локоть невыносимо свербели – именно так начинается у нас регенерация.

Олег Иванович внимательно оглядел все трупы, снимая с каждого маску, проверяя карманы. Попутно он на мгновение прижимал пальцы к горлу каждого в поисках пульса. Ну, конечно, кроме того, у которого я вырвал трахею.

– Все мертвые, как дрова. Правда, еще теплые. – Эфэсбэшник подошел ко мне, присел напротив на корточки. – Довольно профессиональная работа. Личность установить не представляется возможным ни у кого. – Его взгляд остановился на моем прошитом пулями навылет жакете. – Крови совсем нет. Это что же получается… Значит, вы все-таки…

– Да чего уж тут скрывать? – Я развел руками. Правая уже начинала слушаться, следовательно, связки почти срослись. – Я – не человек.

– А если не секрет, кто же вы, Андрей Михайлович? Инопланетянин? Киборг? Андроид?

– Вампир. Уж вы-то должны знать. Чай, не в отделе научной фантастики работаете.

– Вампир? Вот уж не верил никогда…

– А майор Семецкий?

– А Юра верил. – Олег Иванович поднял с пола и покрутил в пальцах стилет с посеребренным лезвием. – Это на вас действует?

– Действует, – кивнул я. – Важно успеть применить. Обычно мы не даем шанса.

Наверное, он уловил нотку угрозы в моем голосе.

– Я и не думал нападать.

– Люди, удивленные или ошарашенные, часто совершают необдуманные поступки.

– Ну удивить меня давно уже сложно. Я вот почему спросил. Если они брали с собой оружие, покрытое серебром, то, возможно, охотились на вас?

– Чтобы охотиться на меня, они слабо подготовились. Поверьте, мне доводилось сталкиваться с инквизиторами и профессиональными охотниками на вампиров.

– Значит, серебро брали на всякий случай.

– Может быть.

– И зачем-то пытали вашего слугу. Как его зовут… звали?

– Збышеком.

– Польское имя.

– Я тоже предпочитаю, чтобы меня звали Анджеем.

– Да? Хорошо. Я запомнил. Можете звать меня просто Олегом.

– Спасибо.

– Не за что. Мы теперь, похоже, в одной лодке. Слушайте меня внимательно, Анджей, – полковник заговорил быстро и деловито:—Выстрелы наверняка слышали. Времени у нас немного. Самое большее – полчаса. А может, и минут пятнадцать. Скоро здесь будет полно полиции, а с ними и репортеров. Слушайте меня внимательно и запоминайте. Всех этих людей убил я. Вы проходите по одному из дел ФСБ как свидетель. Явились в Москву для дачи показаний. Эти люди – мафия.

– Сицилийская? – Я невесело усмехнулся.

– Московская. И поверьте, Анджей, она пострашнее любой итальянской или американской будет. Продолжаю излагать легенду. Они ворвались сюда, когда вы были у меня в управлении. Нет, так не годится… Повестки-то я вам не выписывал. Значит, мы встретились на нейтральной территории. Вы передавали мне информацию, связанную с международным наркокартелем. Бандиты ворвались в номер потому, что хотели вас убрать. Нашли лишь вашего компаньона. Пытали его, чтобы он выдал, где вы скрываетесь. Но он успел подать вам сигнал тревоги. Скажем, сбросил сообщение на мобильный. Конечно, если они захотят, то смогут проверить, но для нас главное заморочить им головы. Пусть сыскари занимаются трупами, я вас увезу.

– Зачем?

– Что «зачем»? – округлил глаза он.

– Зачем вы мне помогаете? Разве людям свойственно помогать вампирам?

Спицын потер подбородок.

– Наверное, не свойственно. Или вы меня заразили своей экстравагантностью…

– А если честно?

– Честно? Я опытный офицер. Отдал службе в госбезопасности двадцать лет. Я чувствую, хотя и не могу доказать, что вокруг вас стягиваются непростые узелки. Вы слышали о собачьем гриппе?

– Читал.

– Я просто уверен, что они связаны с тем зверем, который набросился на вас и убил Юру. А начальство мне заявило, что я таким образом хочу изобразить бурную деятельность, показать, что не зря проедаю государственные деньги. Посоветовали взять отпуск и подлечить нервы. А смерть майора Семецкого списали на его собственную халатность.

– Но вряд ли я чем-то смогу вам помочь. Я и сам-то ничего не знаю. Какие-то догадки, сомнения, подозрения…

– Однако вы не выказали удивления, когда я связал эпидемию и появление странного зверя.

– Я и сам пришел к такому же выводу.

– Значит, мы поможем друг другу? Заметьте, Анджей, я не призываю вас работать в паре. Просто обмениваться время от времени информацией.

– А чем я смогу вам помочь? Я не знаю, как появление фейри изменяет наш мир.

– Фейри?

– Тот зверь… Это на самом деле – выходец из другого мира. Он существует рядом с нашим.

– Параллельный?

– Можно так говорить, хотя термины геометрии неприменимы к таким понятиям, как многообразие миров. Понимаете, Олег, я раньше не слишком интересовался ими. Так… Что-то слышал здесь, что-то там. Но я знаю, что прорыв фейри в наш мир редко приводил к добру. Подробнее следует расспросить моих старших соплеменников.

– Старших? Ну да… Простите, Анджей, а если не секрет, сколько вам лет?

– Не секрет, – я помял плечо через одежду. Раны, оставленные пулями, полностью затянулись. Даже следов не осталось. – Просто у нас не принято обсуждать возраст друг друга.

– Простите, ради бога… – Он заметил, что меня передернуло, и еще раз извинился. – Извините, не хотел.

– Вам простительно. По секрету – в прошлом году исполнилось шестьсот лет, как я умер для мира людей.

Полковник присвистнул:

– Ничего себе! А те, кто старше вас…

– Это не мои секреты.

– Да. Я понимаю.

– Вы лучше скажите… – Я поднялся с кресла, сбросил безнадежно испорченный жакет. Надо было бы переодеться, чтобы не вызывать лишних вопросов. – Скажите, Олег, удастся обойтись без задержания, подписки о невыезде и так далее?

– Когда у вас билеты на самолет?

– Должны быть на завтра.

– Я сам провожу вас в «Шереметьево».

– Спасибо, – я протянул полковнику ладонь, которую тот пожал после секундного колебания. Пожал и даже не поморщился. – А сегодня, когда все закончится, отвезете меня по адресу, который я назову?

– Я понимаю – вам от солнца нужно прятаться. Хотите, у меня пересидите. Я – один живу. Соседи не любопытные.

– Не надо приглашать вампира в гости. Мы еще плохо друг друга знаем для доверительных отношений, не так ли?

Спицын побледнел, сглотнул подступивший к горлу комок, но кивнул:

– Как скажете.

В гостиничном коридоре загрохотали сапоги, а через мгновение в номер ворвался ОМОН в бронежилетах и с укороченными автоматами на изготовку.