Текст книги "Ход мамонтом"

3

Смена выдалась тяжелая. Подкачали метеоусловия, и в воздухе кружило больше двух десятков лишних бортов, которые пока не решались заходить на посадку. Небо становилось слишком тесным, вязким, как сгущенное молоко.

Напряжение в диспетчерской росло. Руководитель полетов хмуро прохаживался за спинами диспетчеров, добавляя нервозности в беспокойную и без того атмосферу.

Николай наблюдал, как его сосед невидящими глазами смотрит в монитор радара, моргает, пытаясь сосредоточить взгляд. Обычное дело: точки с символами на мониторе, обозначающие борта, начали сливаться и двоиться. Пора бы передавать работу новой смене…

Это нормально. Обычный аврал у авиадиспетчеров. Обычная смена, которая отнимет еще по месяцу жизни у этих уникальных специалистов. А что поделаешь? Автоматика пока не в силах заменить человека здесь, где, казалось бы, она нужнее всего…

И именно здесь затаился враг. По существу – пешка в руках огромной сверхразумной машины. Поэтому нельзя испытывать к нему жалости. Надо просто исполнить свой долг.

Но Гид пока еще не решил, кто тут наиболее вероятная «корневая точка». Гид – он все знает. Надо только дать ему время и набраться терпения.

Стоп! Это еще что такое?.. Откуда здесь вылезла эта метка? Непорядок…

– Борт двадцать два – восемнадцать, снизьтесь на двести! – глядя на монитор, скомандовал Николай.

– Двадцать два – восемнадцать, понял. Снижаюсь на двести, – хрипло отозвались динамики в аудиогарнитуре. Связь была отвратительная.

Как же все это не вовремя! Почему из-за мифической ошибки каких-то неведомых монстров он вынужден отрываться от своего важного (и, в общем-то, любимого) дела? Ах да… Он же подписал договор…

И ведь какая-то сволочь сидит сейчас рядом, ждет случая, чтобы подстроить какую-то мерзость! И в каком месте? В святая святых службы безопасности полетов!

Но кто это, кто?!

Николай постепенно заводился. Двойное напряжение заставляло дрожать пальцы. Он не переставал машинально отдавать команды, и калейдоскоп светящихся меток продолжал свое мерное кружение по экрану.

Рядом возникло лицо руководителя полетов. Он молча посмотрел на монитор Николая и, сдержанно кивнув, продолжил свое мерное шествие.

Тут же на плечо Николая легла чья-то рука. Николай обернулся. Это был мерзавец Микешин – до сих пор должен ему «штуку». Микешин улыбнулся и сделал знак рукой – мол, не отвлекайся – и поставил на стол перед Николаем чашку кофе. После чего отправился на свое рабочее место.

«Вот знает, собака, что другу нужно! И как на такого злиться? Простить ему долг, что ли? Все равно он меня бесплатно на работу возит на своей развалюхе. И вообще – нельзя портить отношения между друзьями долговыми обязательствами. Как говорится: хочешь потерять друга – займи ему денег. Только это не про нас…»

Николай медленно отхлебнул кофе из огромной глиняной кружки с объемной веселой рожицей на стенке. На душе немного полегчало, в голове прояснились мысли…

И тут проснулся Гид.

«Слушай сюда!» – раздалось в мозгу.

– Да! – вслух вскрикнул Николай. На него никто не обратил внимания. Все были слишком погружены в работу.

«Спокойно, – продолжил Гид, – провокатор найден. Это тот, что у третьего монитора…»

«Микешин…» – обомлел Николай и вцепился в клавиатуру.

То, что «корневой точкой» окажется его лучший друг, он не мог предположить даже в самом диком кошмаре.

«Как понял меня? Действуй!» – Гид командовал так, словно сам был диспетчером, а Николай – зависшим в туманном небе «бортом».

«А ты уверен, что это он?» – деревянным голосом спросил Николай. Конечно, ему лишь показалось, что голосом – спросил он мысленно.

«Абсолютно, – отозвался Гид. – Не вздумай затягивать – иначе жди беды… Значит, действуем, как договаривались…»

Николай глубоко вздохнул и решительно кивнул.

Он снял гарнитуру. Затем медленно встал со своего кресла и направился в начало коридора, образованного спинами погруженных в работу диспетчеров.

– Николай Семенович! – недовольно и встревоженно воскликнул руководитель полетов. – Почему без предупреждения покинули рабочее место?! Немедленно вернитесь!

«Вперед!» – скомандовал Гид.

Николай изо всех сил рванул вперед.

Словно во сне, он видел, как одновременно поворачиваются в его сторону головы коллег. Но он уже не обращал внимания ни на кого в окружающем мире, кроме сидящего перед ним человека.

Того, кто еще минуту назад был его другом. Того, кто только что был его коллегой. Того, кто мгновение назад имел право называться человеком.

А сейчас был всего лишь «корневой точкой». Сорняком на почве родной планеты. Бомбой с часовым механизмом, готовой разорваться в любую минуту…

Гид знал свое дело. Он умел убеждать, расставлять все по полочкам, отсеивать ненужные сомнения и бесполезные эмоции.

Поэтому, оказавшись за спиной Микешина, Николай, не раздумывая, схватил его за шиворот рубашки и ремень и с нечеловеческой силой швырнул прямо в монитор радара.

Стекло брызнуло во все стороны. Сверкнули разряды. Голова несчастного исчезла в глубине взорвавшейся электронно-лучевой трубки. Тело Микешина забилось в конвульсиях и обмякло.

На Николая кинулась подоспевшая охрана.

Через пару секунд в диспетчерской мелькнул и погас свет. Один за другим отключались радары.

Николай кричал, как безумный, пока охранники избивали его короткими резиновыми дубинками.

Двое диспетчеров тщетно пытались вернуть к жизни извлеченное из тлеющих обломков тело Микешина.

Помещение наполнилось удушливой вонью жженой пластмассы и спаленных волос. Гнусно заквакала пожарная сигнализация.

– Внимание! – кричал, размахивая руками, руководитель полетов, чей силуэт был подсвечен лишь тусклым оконным светом. – Всем оставаться на своих местах! Сейчас заработают генераторы!

Однако прошла минута, другая, но свет не включался.

Николай сквозь боль и нахлынувшее отчаяние подумал, что этого техника, отвечающего за генераторы, надо было спрятать получше, а не просто сбросить с моста. Течение наверняка вынесет его тело на берег.

«Пусть меня схватили, пусть… Но все же я успел сберечь генераторы от врагов. Только вот кто же сейчас их запустит?.. Гид, ответь! Что-то здесь не так…»

Но Гид молчал. Он сделал свою работу и теперь отдыхал, пока на ладони Николая медленно тускнел оранжевый символ в виде буквы «Y».

…А в бурном ночном небе, грозя друг другу столкновением, словно слепые котята, кружили самолеты.

Генерал Кириллов с тоской смотрел в зияющую черноту иллюминатора. Через что только ему не приходилось пройти за время службы. Он видел столько страха и смерти, что хватило бы на целую роту отъявленных головорезов. Но вот от этой фобии избавиться ему так и не удалось.

Генерал панически боялся летать.

И в десантной молодости, когда каждый прыжок с парашютом он воспринимал не иначе как смерть и второе рождение. И после, когда доступные по личному бюджету полеты на солнечные курорты ассоциировались у него с дорогой в ад…

Он уже изрядно выпил, стараясь снять стресс, не обращая внимания на робкие предупреждения охраны: у генерала было больное сердце.

Но даже сквозь густые алкогольные пары до его мозга доходила ясная, как день, правда: аэропорт отказывается их принимать.

Погода была явно нелетная. Самолет трясло и кидало, он отчаянно махал своими дюралевыми крыльями, будто пытался этими взмахами помочь себе набрать высоту. Однако Кириллов слишком хорошо знал, что сейчас делают летчики: они следуют четким указаниям диспетчеров. И самолет будет переть сквозь дождь и черный кисель тумана туда, куда направят его люди из теплого и безопасного наземного кабинета.

Кириллов мрачно глянул на пляшущие на откидном столике рюмки и миниатюрные бутылочки и зло подумал: «Что же эти чертовы диспетчеры, неужели не могут разобраться? Все равно ведь придется сажать. Уж скорей бы…»

Будто услышав его просьбу, самолет вдруг взревел двигателями и резко накренился влево. Рюмки и бутылочки полетели в проход между креслами.

Пассажиры дружно вскрикнули. В последний момент Кириллов заметил в иллюминаторе мелькнувшие огни самолета, пронесшегося встречным курсом на невероятно близком расстоянии.

– О боже! – сдавленно произнес генерал и схватился за сердце.

В голове пронеслись беспорядочные мысли, в том числе и о его важных догадках, касающихся системных причин техногенных катастроф, локальных войн и роста преступности, по поводу которых он и летел на совещание в столицу.

Ведь он наконец систематизировал свои наблюдения за несколько последних беспокойных лет. И он же не мог не заметить, как близко от смерти стал ходить с тех пор, как занялся проблемой рукотворной энтропии цивилизации.

Его жизнь кому-то не давала покоя.

Эти мысли не прибавили генералу хорошего самочувствия.

– Уважаемые пассажиры, – радостной скороговоркой затараторила бортпроводница, – через несколько минут мы совершим посадку в аэропорту Домодедово. Пожалуйста, в целях безопасности пристегнитесь и положите голову на колени, обхватив ее руками…

– О нет! Неужели это происходит со мной? – застонал генерал. Ему становилось все хуже.

Подчиненные торопливо искали по карманам подходящие лекарства. Генерал глотал таблетки, судорожно запивая их коньяком из маленькой серебряной фляжки.

– Сейчас мы пойдем на снижение, – продолжала проводница. – В случае необходимости пользуйтесь предложенными вам бумажными пакетами. Просим соблюдать спокой… А-а-а!

Бортпроводница не успела закончить фразу, а самолет уже шарахнулся в другую сторону. Его затрясло.

В следующий миг на пассажиров нахлынуло ощущение невесомости: самолет перешел на крутую глиссаду. Пилотам надоело уворачиваться от самолетов, невидимых без помощи пропавших диспетчеров. Стиснув зубы, они вели машину к полосе. Так, видимо, поступили и пилоты других машин.

Теперь шла игра в «русскую рулетку»: кто успеет сесть и не зацепиться за коллегу-невидимку. Помощи от собственных радаров было мало. Хорошо бы еще найти саму полосу в таком киселе…

…К пассажирам вернулся потерянный на мгновения вес. Самолет безжалостно качало и мотало. Теперь многих рвало. Некоторые в панике кричали, некоторые плакали.

Многие молились.

Генерал Кириллов потерял сознание.

4

Телефонный звонок ворвался в сон в обличье тревожной сирены подводной лодки. Мигали аварийные огни, команда в ужасе металась по отсекам. Вода хлестала через распахнутые люки, холод сковывал тело. «Врача! Врача!» – кричали где-то, но судовой врач Аксенов только растерянно озирался, не в силах сделать шаг. Он тупо смотрел на свои руки. Руки были в темной запекшейся крови…

Наконец звонок сделал свое дело, и Аксенов выбрался на поверхность реальности. Мобильник разрывался. Жена тем не менее спала, перетянув все одеяло и укрывшись с головой. Вот, значит, почему так холодно…

– Але, – хрипло сказал в трубку Аксенов.

– Владимир Николаевич! – тревожно прозвучал знакомый женский голос. – Срочно приезжайте! К нам Кириллова привезли с сердечным приступом. Прямо из аэропорта. Сенников уже смотрел. Говорит, тянуть больше нельзя – нужна срочная операция.

– Да вы что там, ошалели?! – заплетающимся языком заговорил Аксенов. – Я же после дежурства, ничего не соображаю! Трое суток не спал! Что, Сенников сам не может? Есть же там дежурные хирурги?

Ощущение реальности возвращалось к Аксенову медленно. Аллочкин голос, конечно, приятно было слышать и ночью, только не с такой дикой новостью.

– Вы не поняли! – чуть не плакала Аллочка. – Это Кириллов! Вы понимаете, о ком я говорю?

– Постойте… Это который Кириллов? Генерал, что ли?

– Ну да, да!

– Даже не знаю, что сказать… Я же совсем не в форме сейчас…

– Мне его охрана сказала, что оперировать должен только сам Владимир Николаевич, иначе…

– Ладно, ладно… Я все понял, скоро буду. Подготовьте операционную. Сенников пусть готовится ассистировать. Сейчас такси вызову…

– Не нужно, Володя, – голос Аллочки немного поменял интонацию, и в груди Аксенова от этого даже немного потеплело. – Они выслали машину. Ждет уже, наверное, у подъезда…

– Ох-хо… Они бы так о нашей медицине заботились, как о собственном здоровье, – проворчал Аксенов, натягивая брюки и прижимая трубку к щеке плечом, – хотя и о здоровье своем они думают только в самый последний момент… Ладно, я спускаюсь…

– Люблю тебя, – сказала Аллочка и отключилась.

Аксенов был уже в прихожей и с проклятиями искал в темноте ботинки.

– Ну, что там опять? – приподнявшись на локте, сонно спросила жена.

– Из отделения звонили. Кириллова привезли, говорят, надо резать…

– Это того самого Кириллова?..

– Вот именно. Обгадились все. Никто не берет на себя ответственность. Говорят, мол, охрана не дает. Ну да, можно подумать… Трусы!

– Ох, не нравится мне это, – забеспокоилась жена, – не люблю я этого Кириллова. Про него такое рассказывают. Ты все же поаккуратнее его оперируй, мало ли что…

– Ну да, ты мне еще покаркай, – пробурчал Аксенов из прихожей, натягивая пальто. – Все, я помчался…

Подумав секунду, он прямо в ботинках зашел в спальню и поцеловал жену.

– Все, Верунчик, я пошел. Спи!

Аксенов быстро спускался по лестнице и уже почти вышел на улицу, но в дверном проеме подъезда, будто на стену, наткнулся на зловещую черную тень.

– Пропустите, – несмотря на внезапно вспыхнувший страх, жестко потребовал Аксенов, – я тороплюсь, меня пациент ждет.

Вместо ответа тень вскинула руки. Без сомнения, в них был зажат короткий металлический лом.

– Помогите! – заорал Аксенов. – Бандиты!

Он успел услышать звук распахивающихся автомобильных дверей и топот ног, когда тяжесть лома обрушилась на него. Правую руку пронзила острая боль. Аксенов вскрикнул и схватился за место ушиба.

Тут же раздалось несколько громких хлопков. Вспыхнул яркий свет ручного фонаря.

– Владимир Николаевич, с вами все в порядке? – спросил обеспокоенный мужской голос.

Над ним склонились двое крепышей в костюмах.

Пострадавшего резко подняли и поставили на ноги. Боль в руке от этого стала еще сильнее. Аксенов дикими глазами смотрел на тело нападавшего.

– Вы убили его? – спросил он потрясенно.

– Это не стоит вашего беспокойства, – ответил один из крепышей. – Он нападал, мы защищались. Вы в порядке?

– Не уверен, – ответил Аксенов. – А, черт… Рука… Ладно, поехали, там разберемся…

Уже в машине он понял, что дело дрянь. Руку он почти не ощущал. Острая боль перешла в саднящую тупую. Пальцы не чувствовались, появился отек. Однозначно – перелом…

Аллочка помогла ему надеть халат. Аксенов хмуро разглядывал свою распухшую и посиневшую правую ладонь. Надо будет снимок сделать.

Это минимум месяц без работы…

Черт возьми! О чем он думает?! А как сейчас браться за скальпель?

– Твою мать! – в сердцах воскликнул Аксенов, с ненавистью глядя на искалеченную руку.

Аллочка тихо погладила его по плечу. Она все всегда прекрасно понимала.

В ординаторскую вошел Сенников – тощий и длинный, уже в халате, перчатках. Он глянул на выставленную вперед руку Аксенова, которую тот поддерживал левой.

Усталая сосредоточенность Сенникова уступила место сначала недоумению, а затем растерянности.

– Владимир Николаевич… Это что же?.. – блекло спросил он.

– Что, в мединституте не учился? – хмуро отозвался Аксенов. – Это называется закрытый перелом плеча, лучевой кости и еще черт знает чего…

– И… как?..

– А никак. Я не левша… В общем, ты все понимаешь, друг мой. Оперировать придется тебе…

– Но как же… – На лбу Сенникова проступили бисеринки пота. Лицо его побледнело.

– Других вариантов нет. Не волнуйся, я буду рядом. Аллочка, пациента на стол!

– Да, Владимир Николаевич. Уже везут…

…Сенников сидел на полу, обхватив руками голову, и тихо раскачивался взад-вперед. Аксенов подумал, что эту мрачную тишину пора бы прервать. Но подходящие слова на ум не приходили. Да и глупо было бы утешать сейчас врача, по чьей вине только что погиб человек. И без всяких утешений на душе было паршиво.

А еще чудовищно хотелось спать.

…А ведь он провел бы эту операцию нормально. Ничего принципиально сложного. Наверняка все было бы в порядке, и Кириллов остался бы жив…

У него не дрожали бы руки, как это было у Сенникова, и он не совершил бы той ужасной и нелепой ошибки.

До сих пор на губах Аксенова блуждал будто застывший крик: «Стой! Что же ты делаешь?!» Но исправить ситуацию одними указаниями было уже невозможно.

Для хирурга главное – руки. То, чего надолго лишил его неизвестный злодей с сокрушающей кости железкой… Теперь уже не узнать, в чем же провинился перед ним известный кардиохирург.

Или… не менее известный генерал?..

5

Свежий ветер, пробравшись через форточку, теребил шторы, играл на столе листами незаконченной курсовой работы. Монитор компьютера давно уже подернулся сонной пеленой скринсейвера. Работа стояла…

Да и торопиться-то, в общем, было особо некуда. Занятия в институте откладывались на неопределенный срок. Судя по всему, теперь достаточно регулярно туда наведывались только серийные маньяки…

Таня лежала на раскрытом диване, провалившись в груду цветных подушек, и разглядывала потолок. Этому занятию она могла предаваться часами, особенно под любимую музыку.

Когда любоваться ползающей по потолку жирной мухой все же наскучило, Таня перевернулась на живот и критически осмотрела ногти. Ногти были роскошные: объемно-выпуклые, длинные и опасно острые, с причудливым рисунком и хитрым рельефом из мелких бисеринок.

«То, что надо!» – одобрительно сказал Гид.

«Думаешь? – с сомнением произнесла Таня. – А не слишком вызывающе?»

«Нет, глупая. Это просто класс!»

«А ему понравится?»

«Даже не сомневайся. Тем более что смотреть он будет больше на твои ноги…»

«Вот тут ты прав, – Таня повернулась набок и с удовольствием вытянула длинные ноги, – с ногами у меня все в порядке…»

«Ты вообще в полном порядке. Главное, не забывай про свою работу…»

«Ну, Гидик, ты все-таки такой зануда…»

«Кто зануда? Я зануда? Танюша, ты меня обижаешь. Если хочешь – я замолчу и не буду надоедать тебе своими советами…»

«Ой, ну только не обижайся!»

«Я не обиделся…»

«Нет, ты обиделся!»

«Совсем нет…»

«Ох, как мне тяжело с тобой. Ладно. Что мне делать?»

«А ничего. Жди, пока он сам позвонит».

«Думаешь, он позвонит?»

«Позвонит».

«А вдруг не позвонит? А я лежу тут, как дура, жду…»

«Позвонит-позвонит. Ты что же, своего Санька не знаешь?»

«Ну, почему сразу «Санек»? Он Саша…»

«Ну, конечно же, Саша. Только когда он позвонит – не прыгай от радости, как в прошлый раз…»

«А я прыгала?»

«Еще как… Это может его спугнуть».

«Вот, блин… Чувствую себя, как на охоте…»

«Правильно, Танюша. Ты ведь и вправду на охоте…»

Жека сидел на гранитном блоке и любовался лениво ползущей водой. Напряжение последних дней постепенно сменилось привычкой, напоминающей манию преследования. Только созерцание медленной реки помогало теперь расслабиться и отвлечься от мыслей, ведущих лишь к помутнению рассудка.

Куда легче на первый взгляд относились к происходящему Санек и Мишаня. Санек – тот попросту выглядел эдаким бодрячком, которому плевать на все перипетии судьбы. А Мишанино настроение разгадать было вообще невозможно. Он был молчалив и уныл – как обычно.

– Эй, господа бегущие мишени! – раздался радостный голос Санька. – Я тут шаурмы притащил. Налетай!

Санек поставил на гранитный парапет объемистый бумажный пакет, из которого вкусно пахло едой.

– Почему – мишени? – задумчиво произнес Мишаня, запуская в пакет руку. – Мне кажется, что мы – скорее члены Клуба самоубийц…

– Чего? – не понял Санек.

– Он Стивенсона не читал, – пояснил Жека, доставая свою порцию обжигающей шаурмы в промасленной бумаге, – а вообще – похоже, ага. Не знаешь даже толком, как, когда и от чего помрешь. Вот съешь, например, эту шаурму…

С удовольствием жующий Санек чуть не подавился.

– Но-но! Я бы попросил! Я их кормлю, а они мне аппетит портят!

– Аппетит – это, конечно, замечательно, – сказал Жека, – но давайте все же решать – что дальше?

– А что дальше? – пожал плечами Санек. – Я думаю, надо из города когти рвать. Здесь нас рано или поздно найдут и кокнут. Корректоров, конечно, еще не так много, и у нас есть шанс некоторое время драпать от них. Благо они непрофессионалы. Только вот долго так продолжаться не может…

– Игорь куда-то пропал, – невпопад проронил Мишаня и замер с открытым ртом, в котором, как на стенде, красовалась вся начинка восточного фастфуда.

– Да, не думаю, что с ним что-то случится, – пожал плечами Санек, – он же сказал – домой, за вещами смотается – и к нам…

– Меня больше Лена беспокоит, – хмуро сказал Жека. – Ни слуху ни духу от нее…

Некоторое время жевали молча, сосредоточенно. Будто это могло как-то исправить ситуацию.

Смешно! Их жизнь превратилась в лотерею. Оставалось только ждать, кто из их бывших коллег-корректоров окажется удачливее некоторых. Правильно Санек сказал: хорошо, что их враги – непрофессионалы…

…В «Макдоналдсе» было шумно и тесно. Здесь царила атмосфера нездорового, излишне азартного интереса к еде.

Джокер старался мысленно отстраниться от галдящее-жующей толпы. Он со спокойствием Будды сидел за длинным узким столиком лицом к окну и с хорошо скрытым профессиональным интересом разглядывал прохожих.

Перед ним была только непочатая картонная кружка с кофе. Местные продукты перенасыщены холестерином и не идут на пользу с громадным трудом достигнутой форме. Кофе тоже не стоило пить лишний раз: тренированному специалисту не нужны химические допинги.

Просто ему нужно было сидеть здесь. Сидеть долго. Столько, сколько нужно, чтобы дождаться, когда объект соблаговолит пройти мимо своей обычной дорогой домой.

Объект – молодой человек по имени Игорь. Ничем не примечателен, нигде не состоит, ни в чем не замешан. Зачем руководству понадобилось устранять его? При этом отдавать приказ намеками, а затем каким-то странным звонком его же и отменять…

Конечно, приказы не обсуждаются. Но за долгие часы неподвижного сидения «в засаде» всякие мысли полезут в голову. Наверняка об этом думает и Ганс – где-то в своей точке на другом конце города. Вот было бы забавно, если б он тоже сидел вот так – в «Макдоналдсе»! И вообще все засады устраивались бы именно так – в теплой обстановке, под музыку, за чашечкой кофе…

Джокер слегка тряхнул головой, словно вышвыривая из нее эти игривые мысли. Так, задумавшись о посторонних вещах, можно пропустить в потоке идущих мимо людей знакомое по фотографиям лицо.

Какой подарок все-таки сделал для спецслужб всего мира Интернет! Лицо практически любого человека можно выцепить из сети. Так же, как полные данные о личности – практически на каждого шалопая, которые с тупой одержимостью составляют в открытом доступе подробные досье на самих себя! Просто поражаешься идиотизму людей, которые открывают собственные страницы, заполняют пикантными подробностями «живые журналы», не задумываясь о том, что и сами когда-то могут стать богатыми, знаменитыми и влиятельными… Уже сидящими на остром карандаше заинтересованных лиц…

Джокер привычно, не меняя позы, поиграл мышцами, разминая затекшее тело. Можно было, конечно, ждать и в подъезде, во дворе объекта. С одной стороны, это вроде бы и надежнее… Но опыт говорил, что так можно спугнуть дичь. Нельзя застраховать себя от подозрительных соседей, вредных старух на лавочках, собак… Нет, иначе, как мимо этого окна, объект пройти никак не может…

…В кармане тихо завибрировал мобильный.

– Да? – сказал Джокер.

– Проблемы, – тихо кашлянув, сказал в трубке Ганс. – Папу уволили.

– Что?! – обмер Джокер. – Как?! Когда?..

Ганс помедлил с ответом. Снова кашлянул:

– Только что. Не телефонный разговор. Что будем делать? Поручение папино и дальше исполнять?

– Ну… Папа же говорил… Это мамина просьба.

– Я тоже так подумал. Мамина. Так что, пока никто из родственников не позвонит – действуем по-прежнему. Правильно?

– Да, так. До встречи.

– Обнимаю, братишка…

Он сидел неподвижно еще некоторое время, стараясь не думать о смерти шефа. Смерть редко приходит вовремя, но убийство сотрудника средь бела дня… Что-то будет, что-то будет… И по уму – надо бы прервать выполнение задания, прибыть в контору и разобраться, что к чему…

Но… «Высокий приоритет». Личный контроль Бугра. Проклятье!

Внезапно по глазам будто хлестнули светом. Зрачки сузились, мозг заработал быстрее.

В толпе показалось уже знакомое, будто бы даже приятельское лицо. Несомненно, это был объект собственной персоной.

Джокер неторопливо встал, вышел на улицу и последовал за худощавым молодым человеком в яркой куртке, сворачивавшим сейчас с проспекта в арку, ведущую во дворы.

Чтобы сработать наверняка, брать объект следовало прямо в квартире. По оперативным данным, никто, кроме него самого, там не проживал.

Все-таки предстоящая операция была достаточно необычна. Нельзя было использовать группу захвата, брать объект требовалось в одиночку. Поэтому объекту нельзя дать улизнуть через одному ему известные пути отхода. Впрочем, вероятность такого исхода Джокер почти не рассматривал.

Не та рыба.

На значительном расстоянии друг от друга преследуемый и преследователь вошли во двор. Вернее, целый комплекс дворов, с запутанной нумерацией домов и лабиринтом автомобильных проездов. Объект проследовал к своей пятиэтажке, вошел в подъезд, и дверь за ним закрылась.

Джокер подошел к подъезду. Кодовый замок на двери не вызвал у него никаких проблем: код был известен заранее.

Джокер тихо поднялся на пятый этаж и достал также заранее приготовленный ключ. Однако его ждал приятный сюрприз: дверь была приоткрыта.

Джокер осторожно вошел в прихожую, плотно прикрыл за собой дверь и стал продвигаться по направлению к гостиной, где слышалось какое-то движение.

С этого момента предстояло действовать решительно.

Он собрался, словно взведенная пружина, хрустнул костяшками пальцев и ворвался в комнату, в готовности действовать на опережение.

Джокер многое повидал за время службы. Однако представшая ему картина на миг выбила его из колеи.

Объект с посиневшим лицом и глазами навыкате стоял на коленях посреди комнаты, а какой-то жилистый бритоголовый молодчик душил его бельевой веревкой. Объект сопротивлялся что было мочи, но силы его уже были на исходе. С потолка свисала веревочная петля: очевидно, тут собирались инсценировать повешение.

Оперативник быстро сориентировался: надо вывести из строя бритоголового.

Джокер схватил со стола первое, что подвернулось под руку, – это оказалась бутылка минеральной воды – и с возгласом «Лови!» швырнул ее в лицо душителю.

Однако реакция у того оказалась на редкость острой: он выбросил вперед руку и ловко поймал бутылку.

Джокер на секунду обмер: бутылка осветилась изнутри странным оранжевым светом, будто в ней вдруг зажглась лампочка.

Воспользовавшись замешательством незваного гостя, бритоголовый бросил бутылку в стену и отскочил назад. Джокер знал, что делать дальше. Этот слизняк не мог ему ничего противопоставить…

Кроме пули.

Неизвестно, как в руках у бритоголового оказался пистолет. Но, уже вылетая в окно под крепким натиском спеца, он успел спустить курок…

…Игорь сидел на полу и все не мог прийти в себя от впечатлений последних нескучных минут. Дико болело передавленное горло, словно от ангины в острой стадии.

Наконец он нашел в себе силы подняться.

Надо уходить. Зрелище вылетевшего в окно мерзавца, звуки выстрела и разбившегося стекла наверняка привлекли к себе внимание. И скоро здесь будет много народу. Придется давать объяснения. И как только он потеряет мобильность – ему крышка. Корректорам будет легко найти его в отделении милиции, или где там еще будут выяснять обстоятельства случившегося…

Игорь переборол отвращение и страх и подошел к телу своего нечаянного спасителя. Осмотрев его ладони, он не нашел на них индикатора.

– Он не корректор, – сказал Гид.

– Вижу, – отозвался Игорь, – тогда кто же он? Кому я еще нужен, кроме своих же друзей-корректоров?

– Посмотри на него. Неужели ты не понял? Он в совершенстве владеет рукопашным боем. Он выследил тебя. Я полагаю, за тобой охотятся спецслужбы…

– Но зачем?!

– Очень просто. Видимо, корректоры уже есть и там. Почему мы исключаем такой вариант? А этот агент оперативник, или кто он там по должности, – просто орудие в их руках…

Игорь присвистнул и направился к двери.

Конечно, оставлять труп в своей квартире не очень хорошо. Но лучше уж оставить в ней чужой труп, чем свой собственный…

Игорь схватил приготовленную в коридоре сумку, выскочил на лестничную площадку и, перепрыгивая через три ступеньки, помчался вниз.

– Игорек, что случилось? – крикнула ему вслед из-за полуоткрытой двери напуганная соседка.

– Застрелили меня, тетя Люба. И из окна выкинули! – ляпнул Игорь первое, что пришло в голову, и выскочил из подъезда.

…Рассказ Игоря вызвал всеобщее уныние. Если раньше была хотя бы теоретическая надежда на помощь силовиков, то теперь те разом перешли в разряд самых опасных врагов. Таких, в руках которых огромная власть и все мыслимые технические средства. Включая дьявольские способности Гидов – если корректоры и впрямь засели в этих структурах…

На этот раз прятались на какой-то заброшенной стройке, на окраине столицы. Санек предусмотрительно обошел местность, отыскивая пути для возможного отступления. Теперь они сидели вокруг ржавой железной бочки, используемой вместо стола. Курили. Мишаня машинально, одну за другой, брал сигареты, вытряхивал из них табак, аккуратно складывая на стол пустые бумажные трубочки. Жека с подозрением следил за его манипуляциями, надеясь, что это просто нервы, а не привычка забивания сигарет марихуаной.

– Да, Игорь, ты в рубашке родился, – задумчиво произнес Санек, – если это был действительно настоящий оперативник – ты бы так просто не ушел. Скажи спасибо этому корректору, он удачно подвернулся под руку. Или под шею, ха-ха…

Мишаня хмыкнул, не отрываясь от своего занятия.

– Все же я думаю, он не собирался меня убивать, – пожал плечами Игорь, который и не думал обижаться на грубые шутки Санька. – Сделать это как раз было проще всего. А он, можно сказать, жизнь мне спас…

– Можно сказать, – согласился Санек, – именно так и получилось. Ты нужен был им живым. Может, где-то «наверху» догадались о существовании корректоров? И тебя решили взять живьем?

– Не думаю, – покачал головой Жека. – Вряд ли они догадываются о чем-то прямо… Ци-бомба этого бы не позволила.

– Это просто корректоры. Очередная форма проявления. – Игорь устало опустил голову. – Черт его знает, что будет дальше…

– Для Земли будет только лучше, если тебя это утешит, – сказал Жека, похлопав Игоря по плечу, – покровители вербуют все больше и больше славных защитников планеты…

– Что-то я перестаю верить в эффективность этого метода, – глядя в землю, пробурчал Мишаня. – Почему количество корректоров должно все время расти? Это странно…