Текст книги "ОПАСНАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ. Книга первая. Синтезатор эмоций"

Глава 4. РУЖЬЕ УЖЕ НА СТЕНКЕ И ПРИСТРЕЛЯНО

Отдел сидел с материалами, добытыми в сумасшедшие сроки. Папки в руках сотрудников, судя по их озабоченным лицам, ничего хорошего не обещали. Они гарантировали только беспокойство, которое ожидало отдел в самом ближайшем будущем – с появлением начальства.

Полковник быстро подошел к столу, бросил на него блокнот, ручку и тоненькую папку скоросшивателя.

– Дождались того, что я и предполагал. Уже началось, – без предисловия начал он. – Здесь, – он взял в руки папку, – еще одно подтверждение существования реального ружья, стреляющего и убивающего эмоциями. Правда, – он потряс папкой, – теперь ружье явно заказное, направление коммерческо-криминальное. Способ тот же, что и в Энске. Доведение до убийства возбуждающими до предела эмоциями. Сначала убили смехом. Потом пытались убить разорением. Хорошо еще, банкир попался стойкий и не застрелился. Но это только лишний раз подтверждает, что оружие, как бы мы его ни называли – психологическое, физическое или какое-то еще, уже существует и вовсю действует. Из него стреляют и убивают.

Зазвонил мобильник. Полковник взял трубку, назвал себя и стал слушать. Все с интересом наблюдали. В конторе было давно заведено: во время производственных совещаний звонки немедленно пресекались. Это, разумеется, не касалось звонков вышестоящего начальства. Сейчас звонок, очевидно, был оттуда и, по выражению лица полковника, неприятным. По мере поступления информации лицо Юльцева менялось. Сначала возникла гримаса недовольства. Полковник не знал, кто звонит. Потом недовольство сменила крайняя сосредоточенность. Вероятно, говорил генерал. Наконец лицо Алексея Алексеевича стало серьезным и решительным.

– Звонок оттуда, – полковник положил трубку и поднял палец вверх. – Там утверждают, что начавшаяся игра достаточно серьезная. Про случай с банкиром средства массовой информации уже что-то прознали. Хорошо еще, что оперативники пока держат оборону и не сообщают обо всех подробностях. Способ, с помощью которого был разорен банкир, остается в тайне. Это дает нам пусть маленькую, но прибавку во времени, чтобы успеть спокойно разобраться, откуда ветер дует. Майор Звягин! Игорь, давай кратко и по существу. Сначала информацию о любом необычном воздействии, приводящем человеческий организм к разрушению и смерти. Потом подробнее о влиянии этого воздействия на психику человека.

– В соответствии с заданием, – майор взял самый первый листок из папки, – нами, то есть мною и капитаном Борисовой, а также при помощи привлеченных сотрудников и организаций, на основании отечественных и зарубежных архивных материалов и данных средств массовой информации был выполнен аналитический обзор материалов на тему «Возможность массового поражения населения психофизическими и электрохимическими депрессантами». Сообщения о разработках психотропных (действующих на биохимическую структуру человека) и психотронных (действующих на психику человека) систем массового поражения были получены из семидесяти восьми источников. Это публикации (заметки, статьи, книги) послевоенных лет из США, Канады, Франции, Японии, России. Они, – Игорь немного подумал, – в свете рассматриваемого вопроса носят в основном характер допущений и предположений. Конкретики мало. По поводу названия обзора. Оно немного заумное, но точное. Ведь мы с вами, собственно, и есть электрохимические роботы. И для того чтобы что-то получить от нас, достаточно использовать электрохимические методы воздействия.

– Давай, Игорь, очень кратко об известных способах такого воздействия на организм, – попросил полковник.

– Хорошо. Известны несколько вариантов воздействия энергетических полей на организм человека, – майор поправил прядь волос на лбу. – Первый вариант психохимический. К нему можно отнести воздействие радона. Это вещество выделяется в геопатогенных зонах земли. Радиоактивный газ, продукт распада урана, угнетающе действует на здоровье и психику людей. При длительном облучении может вызвать деградацию личности, необратимые болезни и смерть. Тот же радон со всей своей «нехорошестью» содержится и в природном газе метане, которым мы отапливаем наши квартиры и который используем для приготовления еды, в торговле, в различных технологиях. Короче, – Игорь посмотрел на слушателей, – везде радон. И если от болот, где есть метан, жизнь шарахается, то нашу цивилизацию почему-то туда тянет. И еще немного о насильственной коррекции ядами химических процессов в нашем организме. Я о химическом зомбировании личности или насильственном превращении людей в зомби. Для этого, например, используют яд гаитянской жабы Bufo marinus. Ее каратоидные железы вырабатывают большое количество активных химических веществ: буфотеин, буфогенин, буфотоксин. Их добывают из жабы и вводят в состав так называемого «порошка зомби». Но вопрос носит скорее ритуальный характер, или даже коммерческий, так как в хозяйствах зомбированных людей часто используют как рабов.

– Можно перебить? – подала голос капитан Голикова. – Все, о чем ты говоришь, конечно, интересно. Но химия – это контактное и, в общем-то, видимое оружие. Его можно пощупать. А нам интересно, чтобы оно было виртуальным. Не касалось, не вдыхалось, в организм не вливалось и на человека действовало безо всякого ощутимого контакта.

– Правильно, – согласился майор. – Сейчас будет тебе и виртуальное оружие, только не перебивай. Думаю, – продолжал майор, – особое внимание надо уделить электромагнитным полям, как достаточно эффективному средству, действующему на организм человека. Сначала о положительном действии. Например, ученые новосибирского Академгородка в фирме «Вирус» вместе с медиками разработали методику избавления человека от тяжелых заболеваний с помощью поэтапного воздействия на него электромагнитным полем. Интенсивность и частота колебаний поля подбирается в зависимости от требований и условий облучения. На сегодняшний день уже в двадцать одной стране, в том числе в США, европейских странах, Канаде и Японии, запатентован и построен синтезатор-генератор излучения, управляемый компьютером через специальный шифратор. Полностью отработаны десятки программ, воздействующие на генный аппарат человека, заставляющие его направленно менять, корректировать течение наследственных процессов и приводить их в норму. Известно и отрицательное воздействие магнитных и электрических полей. Особенно нужно выделить раздел, касающийся поведенческих свойств человека в электромагнитных полях. Например, широкую известность в Европе и США приобрели книги этнографа Карлоса Кастанеды, в которых он описывает способ управления сознанием с помощью страха (мексиканское племя яки), и не просто страха, а животного страха. Отдельные представители племени научились искусственно вызывать у себя страх, регулировать его уровень и влиять на чувства и поступки других людей, энергетика которых настроена на волну страха. Это пример низкочастотного электромагнитного облучения человека на частоте страха.

– Вот, – прервал майора полковник. – У нас, собственно, случай умерщвления смехом. Все, похоже, тянет к этим электромагнитным полям.

– Ленинградские ученые Вальчихина М. и Гуревич С., – продолжал майор, – определили волновой спектр когерентно-согласованных колебаний заряженных клеточных мембран внутренних органов человека – печени, легких, сердца и других, которые совершаются с частотой около десяти герц. На этой частоте также воспринимаются и управляющие посылы, вызывающие у человека требуемую эмоциональную, а возможно, и поведенческую реакции. Другими словами, поведением человека, находящегося в поле действия электромагнитных полей, можно управлять. Подтверждением этому служит воздействие на человека инфразвуком.

– Вот сейчас, – оживился капитан-математик Михаил, – мы, по-моему, близко подошли к ответу на вопрос, чем облучали наших пациентов, чтобы вызвать у них галлюцинации. Получается, что влиять на нас, кроме как электромагнитным полем, больше и нечем.

– Если мы с вами принимаем, что мы – биологические роботы, а точнее, электрохимические системы, – продолжал майор, – то психотронное оружие, если оно существует (кругом «если»), может разрушать эту самую систему, генерируя ситуации, приводящие к ее сбою. Например, человек может умереть, если какую-то химическую реакцию в организме из электрохимического процесса выбросить насильно. Я к тому, что первую часть моего сообщения, – поднял глаза майор, – я построил так, чтобы как-то осветить тот самый блок человеческого организма, который, если его тронуть, включит смерть всего организма. О психохимическом воздействии на человека у меня все, – закончил майор.

– И все же во всем, о чем вы нам доложили, – заметил полковник, – не просматривается конкретики. Я же просил обратить внимание именно на эту сторону вопроса. Есть ли угроза, теоретическая и практическая, и откуда?.. Имеется ли что-то такое, что может целенаправленно уничтожать людей, воздействуя на их мозг, на их сознание? Ответа на это мы пока не услышали.

– Но я ведь не все еще сообщил, – заметил майор. – Не доложил о немецких разработках, а точнее, о создании или о возможном создании немцами психотронного оружия. Подлинных документов на эту тему нет. Их могли уничтожить или очень хорошо спрятать. Если разрешите, я продолжу.

– Давайте продолжим после перерыва, – поднялся полковник. – Обед.

После обеда заседание продолжилось. Юльцев обратился к докладчику:

– Дальше, майор, попробуйте своими словами. Что мы конкретно имеем по психотронному оружию?

– Хорошо, я о немецких разработках… – поднялся майор.

– Кстати, по нашей части из архива принесли еще какие-то бумаги, – прервал полковник майора, взяв со стола документ и начав его читать. – О нем я доложу, когда отстреляетесь, – повернулся полковник к майору.

– Первое. Нет никаких физических, что ли, да… физических, – продолжал майор, – доказательств материального исполнения такого оружия. Нет и конкретной аппаратуры, машин, оснастки, приборов и вообще того, что можно пощупать руками. Тогда почему в движение все пришло только сейчас? Хотя и это тоже под большим вопросом. Никакого смысла немцам не было использовать такое оружие в далекой перспективе. Пока рядом находится тот, кто дал тебе по морде, оно, по идее, должно быть орудием возмездия. Вот и бей в ответ. Прошло уже больше шестидесяти лет. А с мертвой точки все почемуто сдвинулось только сейчас. Второе. До сих пор нет внятного теоретического обоснования физики дистанционного направленного психотронного воздействия на человека. Опять же, эта физика, может быть, на самом деле и есть, и такими разработками занята куча стран. Но все под тройным секретом. Но с другой стороны, – майор взял в руки несколько листочков, – определенный объем информации, в основном из Германии, позволяет все же косвенно утверждать, что влиянием электромагнитных полей на поведенческие функции человека занимались. Результаты этих исследований нашли определенное практическое развитие.

– Еще в 1935 году в Германии был создан научноисследовательский институт «Аненербе» – «Наследие предков», который работал в том числе и над проблематикой аномальных явлений и их привязки к наступательным и оборонным нуждам рейха. В рамках того же «Аненербе» в 1942 году был организован засекреченный отдел, который назывался отделом физики сознания, для разработки оружия нового типа – психофизического. Достоверных фактов, доказывающих, что оружие, способное насильно управлять психикой людей, было создано и проверено, нет. Хотя в книге современного немецкого историка ГансаУльриха фон Кранца «Мистические тайны Третьего рейха» было сделано предположение, что психофизическое оружие все же было. В качестве доказательства приводятся рассуждения о том, что, например, хотя всем уже было ясно, что Вторая мировая война проиграна, тем не менее сопротивление немцев наступающим войскам противника по мере приближения войны к завершению вопреки всякой логике возрастало. Объяснялось это не столько влиянием гебельсовской пропаганды, хотя она, несомненно, имела место, сколько зомбированием населения действием разработанного немцами психотронного оружия. Как отмечается в книге «Молот Тора» (), в недрах «Наследия предков» было создано оружие, дающее власть над людьми. При этом были якобы использованы некие знания внеземного происхождения. Получены практические результаты исследований, построены аппараты, использующие свойства «торсионных полей», воздействующие на гипофиз человека и нервные центры, контролирующие волю человека. Психотронная обработка людей проводилась с помощью специальных излучателей. Остатки уничтоженных немцами излучателей были в конце войны собраны и исследованы специальной комиссией из США.

– А что-нибудь о выводах этой комиссии известно? – спросил полковник.

– Да, – майор взял из папки следующий листок и прочитал: – «…Нам не удалось с высокой степенью достоверности установить, идет ли речь о радарах особого, неизвестного пока типа, или о каких-то иных приборах. Мнения ученых, входивших в состав комиссии, разделились. В наше распоряжение попало слишком мало фрагментов для полноценного изучения. Однако были установлены весьма странные факты – прямая связь существования определенных объектов с ожесточенностью германского сопротивления в конкретном районе. Так, разгром группировки вермахта в Руре состоялся только после того, как соответствующий объект в данном районе был поврежден авиабомбой. В западной Чехии, где объект сохранялся дольше всего, германское сопротивление продолжалось и после капитуляции рейха. Эти странные явления позволяют говорить о том, что излучающие объекты каким-то образом воздействовали на боевой дух германских частей и гражданского населения…»

– Еще раз хочу подчеркнуть, – продолжал майор, – всему этому нет никаких прямых документированных подтверждений. Только предположения. Вот, примерно, краткое содержание полученного объема информации по данному вопросу.

– Да, – полковник задумчиво поджал губы и медленно обвел карандашом контуры завитушек, нарисованных в блокноте. – Если собрать в пучок всю полученную информацию, я имею в виду и ту, что мы получили из института Склифосовского, то немцами все же была создана некая теоретическая база психофизического воздействия на человека. Это было подтверждено конкретными образцами опытной техники, которую успешно испытали и законсервировали на будущее. Все, вроде, как из сказки. Но какая-то уж больно угрожающая, реальная сказка. А как вы считаете, Михаил? – полковник обратился к молодому математику в очках.

– Думаю, что дыма без огня не бывает, – Михаил потрогал очки. – Дым у нас – вот он, все эти сказки майора. Огонь вроде бы тоже уже есть и даже целых два случая возгорания. Мне кажется, что пора разобраться с этими возгораниями. Если есть огонь, его кто-то зажег. Надо послушать ребят, работающих со свидетелями. По информации из института Склифосовского, они нашли фигурантов. Считаю, что в смысле нового оружия мы столкнулись с чем-то реальным.

– Подведем итоги обсуждения, – поднялся полковник. – Оружие, управляемо и дистанционно действующее на человека, выплыло из небытия. Хотя у нас пока только косвенные доказательства. Здесь, – он поднял со стола несколько листочков бумаги, – есть еще немного информации, считанной из мозга умершего в институте Склифосовского. Нашли в архиве. Я вам прочту.

Совершенно секретно

21 марта ., Берлин. Рейхсфюреру Генриху Гиммлеру

ХАРАКТЕРИСТИКА И ПЛАНИРУЕМЫЙ РЕЗУЛЬТАТ ВНЕДРЕНИЯ ПРОЕКТА ТОR

1. Назначение.

Массовое и индивидуальное психотронное поражение биологических объектов.

2. Вид поражения:

– деградация;

– разрушение с прекращением жизненных функций.

3. Характер поражения:

– массовое;

– индивидуальное избирательное.

4. Дальность поражения. Точно не установлено.

5. Энергоноситель.

Управляемый концентрированный эмоциональный импульс или эмоциональный поток излучения.

6. Источник эмоционального импульса (или потока).

Излучатель Мj (разработка программы Мj-300S).

7. Число излучателей.

Два.

8. Схемы базирования излучателей:

– воздушное – над расчетной зоной поражаемой территории;

– наземное.

9. Схемы наведения на цель:

– биоприцелом, связанным информационными каналами с излучателем воздушного базирования и целью (санкционированный запуск программы);

– биоприцелом, связанным информационными каналами с излучателем наземного базирования и целью (несанкционированный запуск программы).

10. Схема запуска:

– с земли – по управляющему сигналу биоприцела излучателем воздушного базирования;

– с земли – по управляющему сигналу биоприцела излучателем наземного базирования (несанкционированный запуск программы).

11. Биоприцел наземного базирования активируется автоматически при несанкционированной расшифровке программы ТОR в биологическом носителе…

…(сбой записи).....

.....конец записи.......

Институт физики сознания

Директор Карл Маруа

– Ведь это же, – полковник потряс листочками, – не выдумки и не высосано из пальца. Это зафиксированная приборами реальная информация, распечатанная нейтральной и бездушной машиной. Ее не интересует источник мыслей. Лишь бы этот источник фонтанировал. У нас источник – умирающий мозг. Вот правда, – он ткнул пальцем в бумаги, – хотя и бумажная. Бумажки говорят, что биологический носитель информации нашелся. Уже неживой, но все же нашелся и есть. Это означает, что немцы сделали информационные «консервы», а мы их случайно четыре года назад вскрыли. Думается, что таких «консервов» было несколько. Помните первое сообщение из Склифа? Там ведь не говорилось об информационном носителе в единственном числе, речь шла о нескольких носителях. Не может быть, чтобы ничего больше не осталось. То, что все-таки кто-то в курсе существования нового оружия, подтверждается диверсиями, которые уже начались. Можно предположить, что немецкая система была исполнена таким образом, что, когда случайно вскрывается одна информационная «банка», раскрываются, если оставались целыми, и все остальные, и каждая такая банка начинает действовать самостоятельно. Первой «банкой» информационных «консервов» четыре года назад был наш клиент из Склифа. Другие диверсанты появятся завтра, или уже есть сейчас. Если допустить, что система стала результативной, то надо искать тех, кто ее запустил, и изъять оружие, которое стреляет. Получается как в классической театральной пьесе – ружье уже на стене и пристреляно. Ждем, когда оно начнет стрелять. И если у ружья вдруг объявится прежний хозяин, то и цель должна оставаться прежней, еще тех прежних немцев, – наше государство. Если так, то надо искать живые расконсервированные аккумуляторы информации об оружии и бывших рядом с этими носителями информации свидетелей. Со свидетелями будем разбираться завтра. Все. Спасибо за работу.

Полковник встал и вышел из комнаты.

Глава 5. РЕАНИМАЦИЯ

Заседание кафедры продолжалось уже более полутора часов. Доцент кафедры Лепин Александр Владимирович отбывал очередную кафедральную повинность. На листочке, лежавшем перед доцентом, планомерно и безостановочно росло количество звездочек, старательно обведенных ручкой по контуру, и даже дважды. Одна звездочка – одно заседание кафедры.

«Умножив количество высиженных за время работы в Академии звездочек на продолжительность каждой посиделки, – с усилием соображал Александр Владимирович, – получу более шестисот часов почти бесполезно потраченного времени. Какой у нас запас времени? – Александр Владимирович убрал с кончика носа очки и с усилием перевел глаза на висевшие перед ним большие настенные часы. – А времени у нас уже…»

Доцента вдруг резко потянуло вбок. Но многолетний опыт кафедральных посиделок не менее резко, а самое главное, на автомате, сразу вернул тело Александра Владимировича в «вертикально сидячее» положение. Глаза доцента в «широко распахнутой» маскировочной позиции (в так называемой третьей позиции) уставились теперь в сторону очередного оратора. На лице зафиксировалась снисходительная улыбка типа: «Что-то ты не то несешь, родимый. Мы это сто раз проходили». Все было в порядке вещей. Доцент Лепин Александр Владимирович хорошо спал.

Раньше, когда в школе проходили литературу, изучали не только конкретных персонажей из произведений классиков, но и «типичных представителей» той эпохи, в которой они жили. Если Лепина Александра Владимировича рассматривать с этих позиций, он, безусловно, попадал под категорию, но не представителя, а «типичного свидетеля» времени, в котором он жил. А жизнь его делилась на несколько периодов: до войны, в войну, после войны и в наше время. Он был одним из тех, кто родился (Украина, Житомирская область, деревня Нечаевка) еще до войны. До ее начала оставалось чуть меньше двух лет. Этот период жизни ученый помнил какими-то отрывками и только то, что как-то было связано с мамой. Не с мамочкой Валей – она была потом, а с МАМОЙ. Вот мама везет его зимой по улице на санках на окраину деревни к тетке. Тетка угощает городскими конфетами. Ему почему-то запомнилось название «городские». Хотя, если есть городские, должны быть еще и деревенские конфеты. Но других конфет он никогда не пробовал, а из города привозили эти. Еще помнит, как ходил с мамой на речку и то наслаждение, когда его с головой погружают в воду. Над речкой жара. А в воде со всех сторон обнимает такая прохлада, что хочется лежать и лежать на державших его ласковых руках матери.

Потом навсегда в памяти остался отрезок жизни, связанный с войной. Он не очень понимал, а скорее, совсем не понимал и не знал такого слова – «война». Просто, когда он его слышал, возникало чувство какой-то тревоги. Нет, не страха или боязни, а именно тревоги. Как он сейчас понимал, мама всячески ограждала его от состояния «бояться», от чувства страха. Как это у мамы получалось, он не знал. Она защищала маленького Сашу от чегото страшного, что могло разлучить Сашу и маму. Этим страшным была война. Пока была мама, Саша находился под надежной защитой. Чувство защищенности не покидало мальчика даже тогда, когда они с мамой играли в прятки в длинном темном бараке с еле проглядывающими в темноте лампочками под потолком. В бараке, где они с мамой сыграли в их последнюю игру прятки. Они всегда играли в прятки. Можно было прятаться под скамейкой, под кучей тряпок или за спинами теть, спавших рядом сверху и снизу в кроватках или стоявших между кроватками в проходах. Мама должна была его долго искать и в конце концов находить. Особенно хорошо нужно было прятаться, когда его могли найти «чужие». Эти «чужие» там тоже были. Большие, черные, с грубыми, как щелкающий кнут, голосами. От них исходила какая-то тревога. Хотя не от них, а от мамы, как только они появлялись в конце барака, и потом шли по проходу. Тогда мама предлагала Саше сыграть в прятки и сидеть тихо-тихо, как будто его совсем нет. В их последнюю игру в прятки Саша спрятался в щель под нижней кроваткой, а мама ушла прятаться на улицу. Мама не пришла.

Снова картинки детства появляются в голове Александра Владимировича, когда уже после войны группу детей вывезли из Германии. Он детдомовский. Потом пришла мамочка Валя. Они с мамочкой Валей жили сначала в Расторгуеве, под Москвой. Когда он был в пятом классе, переехали в Москву, где жить им разрешили в здании детских яслей в ванной комнате. Через несколько лет мамочка Валя стала заведующей этими яслями. Оттуда мимо Велозаводского рынка он ходил в школу-десятилетку номер пятьсот десять. Тогда школы были раздельными – мужские и женские. Но были вечера. На них ученики ходили друг к другу в гости. Сначала мальчишки к девочкам, а потом девочки к мальчишкам. Затем жизнь пошла по колее, накатанной для молодых людей тех лет. После школы – строительный институт. По распределению оставили в Москве. Работал механиком на стройке, лаборантом в Академии коммунального хозяйства, учился в аспирантуре той же Академии. Защитился, женился, стал отцом двоих детей, пытался воспитывать. Не получилось, развелся. Потом комната в коммуналке, стол, компьютер, пельмени, котлеты, магазинное барахло. Изредка бутылка. Случались и женщины. Сейчас один. Пенсия, доцент Московской академии строительства.

Иногда из какой-то голубоватой дымки к нему ночью приходит мама. И тогда ему кажется, что он снова мамин и к нему прикасаются ее теплые ласковые руки.

– Давай, сынок, поиграем в прятки, – тихо шепчет мама. – Ты спрячься так, чтобы тебя никто не нашел.

…Потом мама уходит…

Александр Владимирович вздрогнул и проснулся. Огляделся. Мероприятие, на котором он присутствовал, стало его понемногу утомлять.

В самом деле, присутствие здесь при полном отказе от работы собственных мозговых извилин – занятие бесполезное, разве что только посидеть-поглядеть на сокафедренников или послушать, как работают их извилины, что, в общем, малоинтересно. Александр Владимирович посмотрел на докладчика. Губы докладчика безостановочно шевелились, растягиваясь в широкую щель или сжимаясь в полоску. Когда они складывались домиком или сдвигались вбок, то та сторона лица, куда перемещались губы, тоже начинала двигаться – подниматься и опускаться. И вслед за губами, как привязанный, ходил нос. Нос, а точнее, его кончик, чуть подрагивал – вверх-вниз, опять на мгновенье замирал, вдруг смещался в сторону или начинал мелко-мелко дрожать. При этом он увлажнялся и от жары набухал (сегодня наконец затопили и, как всегда, когда не надо). В этом месте потом появлялся прозрачный шарик пота, который срывался и падал вниз под нос докладчику, наверное, на доклад. Или быстрым движением внезапно возникающего пальца смахивался на пол. А если не падал и сползал к верхней губе, резким всасыванием втягивался в ближайшую ноздрю носа. С регулярностью качающегося в вертикальной плоскости маятника докладчик отрывался от текста. Тогда возникали глаза, затянутые прозрачной или мутнеющей, но только на мгновение, пленкой. И хотя глаза были целиком погружены в текст, в них читалась попытка уловить, что происходит вокруг. Но вокруг было не главное. Главное было в тексте. И глаза снова пропадали. Из прорези губ доносился только монотонный бубнеж: «Бу-бу-бу-бу…» Он воспринимался не отдельными словами или фразами, а как равномерный шумовой фон, который вместе с тем нес понятную слушателям информацию. В мозгу Александра Владимировича медленно нарастало и так же медленно пропадало отвращение к этим звукам, к этим автоматически расшифровываемым словам. «Бу-бу-бу-бу» – это «было, было, было…» Какого черта он бормочет? Александр Владимирович еле выдерживал кафедральный день, который тянулся как жевательная резинка, если возникала проблема, раздувался в шар, и сдувался, когда проблема благополучно разрешалась.

За окном так же нехорошо. Из окна видна частичка двора и голые ветки без листьев. Один листочек остался. Он все время трясется, отклоняясь от ветки почему-то влево. Наверное, влево дует холодный ветер и листочку холодно. Он дрожит и боится, что еще немного и сорвется с ветки, и не будет его, последнего. Там, внизу, он расползется в водяную кашу, где вперемешку с грязными подтеками уже лежат его остальные братья. Вроде бы должна быть зима, но снега нет. Градусник в плюсах, но как-то все холодно. Нет, не холодно, зябко.

«А ведь мне очень плохо, – думает Александр Владимирович. – Так же плохо, как тому листочку за окном. Еще чуть-чуть и каждого из нас ветер сорвет со своей ветки».

Все началось месяца три назад, когда знакомый Василий – доктор медицинских наук, профессор Василий Иванович Хохлов, хирург-онколог, дал по-дружески понять, что жизнь доцента Лепина Александра Владимировича движется к завершению, и традиционная медицина помочь ему уже ничем не может.

– Ты взрослый и достаточно пожилой (в смысле пожил и хватит) человек и, самое главное, мужик, – сказал тогда хирург. – Ты все это должен понять и стерпеть, как неизбежность, с одной стороны. Но с другой – еще можешь попробовать и нетрадиционную медицину. Всех этих экстрасенсов и так далее…

После озвученной хирургической арии с дежурными руладами «Тебя уже фактически нет, но ты в этом мире еще побудешь» Александр Владимирович на какое-то время отключился, впал в состояние задумчивости. Гдето в самом заброшенном участке мозга вдруг тревожно замигала красная лампочка. Еще месяца три и ку-ку! Дальше Александр Владимирович все происходящее воспринимал как сменяющие друг друга противоаварийные действия (ведь лампочка уже зажглась), а в голове у него складывалась собственная автобиография.

«Я, Лепин Александр Владимирович, семидесяти шести лет от роду, кандидат наук, доцент кафедры строительных машин, дважды разведенный. Имею двух законных сыновей и двух незаконных потомков. Пребываю в режиме совершенно здорового ума и не совсем здоровых, больше, наверное, больных и ужасных мыслей и совсем уже мизерных надежд. За последние полтора месяца был на сеансах у двух гадалок, у бабки, которая на ухо призналась, что она все же ведьма, у одного, как он сказал, экстрасенса и еще непонятно у кого, но, похоже, на сто процентов уверенного в своих силах. За свой вердикт он взял полторы тысячи зеленых.

Результат всех хождений был однозначен. Нет! Не получается! Хотя однажды появился намек на надежду, когда нашелся хороший человек, который сказал, что попробует. Попробовал. Я почувствовал! Почувствовал! Стало чуть легче. А ведь мне и вправду стало легче еще и потому, что впереди что-то засветилось. Наверное, это называют надеждой. Может быть, буду еще жить! И снова все рухнуло, когда в очередной раз придя к хорошему человеку, вдруг узнал, что его не стало – сердце. У него был порок и, возможно, он слишком растратил свое сердце. Но я чувствовал, или только тогда почувствовал, что хотя его и не стало, между нами все же осталась какая-то связь, невидимая нить. Осталась уверенность в том, что у меня все будет хорошо. Ведь что-то мог улучшить тот, кого не стало? Значит, есть и тот, кто меня сможет вылечить совсем! В пятницу позвонила давняя приятельница мамули Вали тетя Шура. Ей, наверное, лет девяносто. Пережила мамулю Валю лет на тридцать, но бегает и, самое главное, голова еще светлая, не затемненная жизненными неурядицами. Всегда могла их как-то игнорировать.

– В Питере могут помочь и много вылеченных. С ними до сих пор хорошо. Приезжай!

Взял отпуск. Я ведь заболел. Завтра еду в Питер. Вдруг вылечусь».

Ученый снова очнулся.

– Вот черт! Сколько можно терпеть все продолжающееся «бу-бу»!

Питер (такими словами обычно начинаются книжки об этом городе) встретил Александра Владимировича промозглой сыростью, сразу охватившей его со всех сторон, как только он ступил на платформу вокзала. Приветливо зашелестел постоянно дующий ветерок, наверное, с залива. Как обычно, он был пронизывающий, казалось, до самых костей, и ничего не спасало, даже теплая дубленка. На привокзальной площади толпились пассажиры прибывшего поезда. Толпа постепенно редела, руку к этому приложили таксисты, не бомбилы, хотя и их было достаточно, а частники. От площади важно отъезжали иномарки, очевидно, служебные. Александр Владимирович в такси не нуждался: тетушка жила в самом центре Северной столицы, на ее центральной улице, носящей имя самой знаковой реки города.