Текст книги "Военно-духовные братства Востока и Запада"

К. Низариты и «франки»

26 ноября 1095 года глава западной (римско-католической, или «латинской») христианской Церкви папа Урбан II (претендовавший не только на духовную, но и на светскую власть над всем Христианским миром) на соборе этой церкви во французском городе Клермоне призвал к началу Крестового похода («вооруженного паломничества») для оказания военной помощи теснимой мусульманами православной (греко-кафолической) Восточной Римской (Ромейской) империи и освобождения Земли Воплощения (Господа Иисуса Христа) – Сирии и Палестины со Святым Градом Иерусалимом – из-под власти египетских мусталитов и турок-сельджуков (разбивших войско ромейского императора Романа Диогена в 1075 году при Манцикерте, да к тому же принявших ислам, в его суннитской разновидности, сравнительно недавно и потому со всем религиозным пылом новообращенных притеснявших восточных христиан, а также нападавших на паломников, прибывавших в Святую Землю с христианского Запада).

В августе 1096 года в направлении Леванта из разных частей Европы двинулись сразу четыре армии западных рыцарей-крестоносцев («латинян» или «франков»). Из южной Франции в Святую Землю направилась армия под предводительством Раймонда Тулузского, из Италии – армия под командованием норманнского князя Боэмунда Тарентского, из Нормандии – армия под руководством герцога Нормандского Роберта, из Нижней Лотарингии (Брабанта) – войско во главе с герцогом Годфруа де Бульоном (потомком франкского короля и императора «Священной Римской империи» Карла Великого), более известным нам под именем Готфрида Бульонского. Соединившись в столице Восточной Римской империи Константинополе («Втором Риме», «Новом Риме» или, как его называли русские и другие славяне, «Царьграде»), войска крестоносцев, чьи вожди принесли вассальную присягу восточно-римскому императору Алексею I Комнину, переправились (усиленные отрядом ромейских войск), в Малую Азию и осадили город Никею (знаменитый, прежде всего тем, что именно там, на Вселенском Соборе христианской церкви – тогда еще единой – был сформулирован в 325 году православный символ веры, впоследствии, при Карле Великом, измененный на «латинском» Западе добавлением пресловутого «филиокве» – утверждения, будто Святой Дух исходит не только от Бога Отца, но и от Бога Сына). Осада шла успешно, однако перед самым падением города его мусульманский гарнизон тайно впустил в Никею (или, по-турецки, Изник) ромейские войска, вступившие во владение городом от имени своего василевса и отделавшиеся от своих западных собратий по оружию словами благодарности (не уделив им ничего из богатой добычи). Этот некрасивый эпизод – при всем сочувствии к теснимой мусульманами единоверной христианской Ромейской василии – нельзя расценить иначе, чем типичный пример «византинизма» – вошедшего в поговорку лицемерия, коварства и цинизма «восточных римлян»-ромеев, в данном случае – по отношению к западным «варварам» (хотя и призванным на помощь самими ромеями). Крестоносцы овладели городом Эдессой (мирным путем – их впустило местное христианское армянское население) и Антиохией (после длительной осады). 15 июля 1099 года, ценой большой крови, был освобожден от мусульман Святой Град Иерусалим (или, по-арабски, Аль-Кудс). Таким образом, в результате Первого Крестового похода, который длился три года, на Ближнем Востоке образовалось несколько новых христианских государств:

1) королевство Иерусалимское, возглавляемое Готфридом Бульонским,

2) княжество Антиохийское,

3) графство Триполийское

4) графство Эдесское (основанное раньше всех других «франкских» государств и населенное преимущественно армянами), а также целый ряд более мелких феодальных владений.

Однако в рядах рыцарей-крестоносцев не было единства, чем не преминул воспользоваться Гассан ибн Саббах. Пришедшие в Левант «франкские» бароны, оставшиеся без поддержки (после возвращения основной массы христианских «вооруженных паломников», поклонившихся святыням Земли Воплощения, в Европу), пытались заключать между собой временные союзы и коалиции, которые, однако, никогда не отличались особой прочностью. Именно в этот период во многие европейские языки вошло слово «ассасин», которое приобрело значение «наемный убийца». Многие предводители крестоносцев нашли смерть от кинжалов низаритов-ассасинов.

Между тем, обосновавшиеся в Леванте «франки» очень скоро учредили для защиты своих тамошних владений военно-монашеские ордены, весьма напоминавшие аналогичные ордены, созданные гораздо раньше мусульманами шиитского толка – и прежде всего измаилитами-низаритами. Наибольшей известностью среди этих новых духовно-рыцарских братств пользовался (и пользуется до сих пор) орден храмовников или тамплиеров.

Л. О «партнерах низаритов» – тамплиерах

В отличие от истории наиболее древних военно-монашеских орденов (например, орденов Святого Иоанна или Святого Лазаря), история ордена бедных рыцарей (соратников) Христа и Храма Соломонова (храмовников или тамплиеров), которых издавна упорно связывают с низаритами, постоянно находилась в центре внимания многочисленных исследователей, что породило поистине необозримую литературу о рыцарях Храма. История возникновения ордена храмовников вкратце такова.

В 1119 году бургундский рыцарь Гугон де Пайен (Гуго де Пэйн) и восемь его соратников (имена которых в разных источниках звучат по-разному) принесли орденские обеты перед «латинским» Патриархом Иерусалимским. Кроме обычных трех монашеских обетов (нестяжания, безбрачия и послушания), они принесли еще один обет, придавший их сообществу совершенно новый и по тем временам уникальный характер – обет обеспечивать безопасность на дорогах и защищать паломников от нападений сарацин (и львов – единственных животных, на которых было по уставу дозволено охотиться храмовникам!) по пути от побережья до Иерусалима и обратно.

«Франкский» король Иерусалима Балдуин I Булонский (брат умершего к тому времени герцога Готфрида Бульонского) предоставил в распоряжении «Христовых рыцарей» часть королевского дворца, прилегавшую к бывшей мечети Аль-Акса, именовавшейся крестоносцами «Храмом Соломоновым». Поселившихся на месте древнего Храма «рыцарей Христа» вскоре стали называть храмовниками (тамплиерами, темплариями или темплиерами, от латинского слова «темплум», означающего «храм»). Однако новое сообщество пока что не имело собственного устава. Храмовники обратились к настоятелю духовного Цистерцианского ордена (ответвления гораздо более древнего монашеского ордена бенедиктинцев) Бернару Клервоскому, составившему для них проект устава, утвержденный в 1128 году на соборе в городе Труа. Вторично устав тамплиеров-храмовников был утвержден буллой папы римского Иннокентия II в 1139 году. При этом внутренний распорядок орденской жизни был усовершенствован, а сам орден Храма получил многочисленные привилегии.

Важнейшим нововведением было перенесение основного упора с защиты рыцарями ордена Храма паломников на новую задачу – вооруженную борьбу за веру. По новому уставу, эта вооруженная борьба и являлась главной целью ордена храмовников, для достижения которой он и был основан. Уникальность этой задачи, верность которой каждый рыцарь, вступавший в орден Христа и Храма, подтверждал специальной клятвой, явствует из текста тамплиерской присяги:

«Я имярек, рыцарь ордена Храма, обетую Господу моему Иисусу Христу и его викарию имярек, суверенному папе и его преемникам, хранить им неукоснительное послушание и верность; и я клянусь не только словом, но и оружием и всеми моими силами защищать мистерии веры, семь таинств… Я также обетую подчиняться Генеральному (Великому – В.А.) магистру ордена и быть ему во всем послушным согласно Уставу, предписанному нам отцом нашим, Святым Бернаром; клянусь во всех случаях, когда это будет необходимо, переплывать моря, отправляясь на битву; оказывать помощь (в войне – В.А.) против неверных царей и князей; клянусь никогда не бежать от троих врагов, а напротив, в случае, если это будут неверные, сходиться с ними лицом к лицу…»

По мере нарастания крестоносного энтузиазма «франкского» рыцарства в борьбе за Святую Землю росла и численность воинства ордена Храма. Этому способствовал и известный трактат Святого Бернара «О похвале новому рыцарству» (лат.: De laude novae militiae). В нем Бернар восторженно восхвалял стремительный расцвет нового ордена, возникновение которого он сравнивал с чудом, происшедшим произволением Божьим. Осуждая нечестивую жизнь мирского рыцарства, он славил богоугодную жизнь этих рыцарей-монахов, выполняющих свои уставные задачи в духе братской любви, смиренного послушания и добровольной бедности.

С учетом огромного авторитета, которым цистерцианский аббат пользовался повсюду в Европе, этот трактат побуждал многих вступать не только в орден тамплиеров, но и в другие военно-духовные ордены и вообще, в ряды крестоносцев. Как раз в период написания трактата численность воинствующих духовно-рыцарских орденов значительно возросла. Подобно цистерцианцам, монахам ордена Бернара Клервоского, тамплиеры носили белые рясы и плащи. Позднее, при папе римском Евгении III (1145–1153 гг.), тамплиерам был, в качестве знака отличия, присвоен красный крест. В то время красный крест считался символом мученичества, а также символом Христовых воинов, как бы заранее приготовившихся обрести мученический венец в борьбе за веру. Поначалу храмовники носили красный крест на плече, подобно всем участникам Первого Крестового похода (сами они как бы постоянно пребывали в состоянии «перманентного Крестового похода» и потому, в отличие от обычных «паломников», снимавших с одежды кресты после возвращения домой, постоянно носили кресты на одежде), но позднее стали украшать свои одежды на груди и спине, стяги, щиты, шлемы и флажки-прапоры на копьях большими красными крестами, хорошо видными издалека. Таким образом, бело-красная цветовая гамма одеяний тамплиеров полдностью соответствовала бело-красной цветовой гамме одеяний низаритов Гассана ибн Саббаха – факт многозначительный (как выразился бы Н.М. Карамзин).

Герб ордена рыцарей Храма представлял собой щит с черной главой и лапчатым красным крестом, доходящим до краев щита, на белом (серебряном) поле. В то же время в Уставе тамплиеров, в отличие от уставов ордена иоаннитов и Тевтонского (Немецкого) ордена, отсутствовало всякое упоминание о странноприимной и благотворительной деятельности. «Бедные соратники Христа и Храма Соломонова» изначально были не госпитальерским, а чисто военным сообществом. Знамя тамплиеров – так называемый «Босеан» (что означает по-старофранцузски: «пегая кобыла») было черно-белым, хотя и не известно точно, какой именно расцветки – то ли белым с узкой горизонтальной черной полосой сверху, то ли в вертикальную черно-белую полоску, то ли в черно-белую шахматную клетку (на этот счет источники сообщают разные сведения, нередко противоречащие друг-другу).

Любопытно, что, по ряду свидетельств, тамплиеры практиковали прием в свой орден новых членов целыми семьями, причем процедуру приема проходил только один представитель семьи, которому объявляли о приеме в орден Храма его самого, его отца, матери, родственников, а в некоторых случаях – даже двух-трех друзей по его выбору. Ничего подобного в других духовно-рыцарских орденах не практиковалось.

Описание дальнейшего развития ордена тамплиеров выходит за рамки данной книги. Ограничимся лишь указанием на то, что тамплиерами в бесчисленных боях и сражениях было проявлено незаурядное мужество. Они участвовали в вооруженной борьбе с врагами христианства не только в Азии, но и в Европе. Так, тамплиеры способствовали изгнанию мавров-мусульман из Испании и Португалии. В Силезии тамплиеры, вместе с иоаннитами и тевтонскими рыцарями, приняли участие в битве объединенного польско-немецкого войска с татаро-монголами при Лигнице (Легнице, Вальштатте) в 1241 году. В битве при Лигнице пало около пятидесяти членов ордена Христа и Храма Соломонова (в том числе шесть «братьев-рыцарей»).

Когда египетский султан Бейбарс, захватив в 1266 году орденский замок Сафед, предложил пленным тамплиерам жизнь в обмен на переход в ислам, сто пятьдесят храмовников предпочли смерть вероотступничеству. Впечатляет и тот факт, что из двадцати двух Великих магистров (глав) ордена Храма пять (по другой версии – шесть) пали на поле брани и еще пять умерли от ран, полученных в бою. Вследствие постоянного пополнения своих рядов новыми добровольцами из Европы, многочисленных привилегий и дарений, тамплиеры, наряду с иоаннитами, стали одной из двух господствующих сил в государствах, основанных крестоносцами. Благодаря своему богатству, могуществу и независимости от местных магнатов орден Храма вскоре превратился в «государство в государстве», и его проводимая в собственных интересах политика, особенно в последние десятилетия существования крестоносных государств, нередко шла во вред последним.

Впоследствии орден Храма и его члены были несправедливо обвинены в ереси, кощунстве и разврате (точнее говоря – в гомосексуализме, именуемом в ту эпоху классического религиозного сознания содомией и считавшимся достойным не только общественного осуждения, но и смертной казни). Процесс тамплиеров, инсценированный в начале XIV века, вследствие интриг короля французского Филиппа IV Красивого из дома Капетингов и папы-француза Климента V, и приведший к уничтожению ордена Храма, был подробно изучен современными исследователями, так что в результате от возведенных на храмовников голословных обвинений не осталось и следа. Вырванные у арестованных тамплиеров при помощи пыток признания не имеют никакой силы и ценности. Последний Великий магистр тамплиеров, Жак де Молэ, публично сожженный на костре в Париже в 1314 году, умолил палачей привязать себя перед сожжением к столбу лицом к Собору Парижской Богоматери, чтобы до последних секунд своей жизни лицезреть Дом Пресвятой Богородицы, и даже перед лицом неминуемой смерти неустанно клялся в невиновности своего ордена. Разоблаченные еретики, упорствующие в ереси, себя так не вели…

В соответствии с папской буллой «Ad providam» 1312 года владения упраздненного ордена тамплиеров должны были перейти к иоаннитам. Многие светские князья, движимые низкой корыстью, игнорировали волю папы или исполнили ее не в полном объеме. В Германии орден тамплиеров владел полусотней командорий (командорств), большинство из которых, в соответствии с папским указом, достались иоаннитам. Многие из рыцарей-тамплиеров этих командорий также вступили в орден Госпиталя Святого Иоанна Иерусалимского.

Cледует также подчеркнуть, что, вопреки широко распространенным, но оттого не менее ложным, версиям и легендам:

1) Великий магистр Жак де Молэ перед смертью не проклял короля и папу, а призвал их на Суд Божий (перед которым те вскоре и предстали);

2) папа римский орден тамплиеров, как таковой, никогда не анафематствовал, от Церкви не отлучал и не распускал.

После разгрома штаб-квартиры ордена бедных соратников Христа и Храма Соломонова во Франции уцелевшие храмовники ушли в подполье, где и продолжали существовать под прикрытием разных братств и объединений, пока не вышли официально из подполья в 1808 году, в правление императора французов Наполеона I Бонапарта, признавшего их головную организацию, существующую поныне под названием Суверенного Военного (Воинского, Рыцарского) ордена Иерусалимского Храма (Ordo Supremus Militaris Templi Hierosolymitani, O.S.M.T.H.), имеющую свои филиалы во многих странах мира и собственное представительство при Организации Объединенных Наций (ООН).

М. «Латиняне» в Земле Воплощения

Обосновавшиеся в Святой Земле «франки» существовали не в некоем «безвоздушном пространстве». Они вовсе не изгнали, не вырезали и не окрестили поголовно местное мусульманское население. Контакты с мусульманами (в том числе и с низаритами) поддерживались постоянно. И даже в войсках «франков» в Земле Воплощения – в том числе в войсках ордена тамплиеров и других военно-монашеских орденов «латинян» – значительную часть составляли пехота мусульманского происхождения и туркопулы – легкая кавалерия (обычно конные лучники), среди которых также было немало мусульман.

Однако решающую роль в бою играли не туркопулы, а орденские «братья-рыцари» (которых мусульмане именовали «ифрир» – словом, производным от французского слова «фрер», то есть «брат»). Каждый орденский «брат-рыцарь» был обязан иметь при себе трех лошадей (боевую, дорожную и вьючную; данное обстоятельство опровергает утверждение, согласно которому украшавшее печать ордена Храма изображение двух рыцарей на одном коне символизировало нехватку у них лошадей вследствие бедности, требуемой от членов ордена тамплиерским уставом) и двух «услужающих братьев» (членов ордена незнатного происхождения, приносивших те же три обета послушания, бедности и целомудрия, что и «братья-рыцари»). Каждый из этих «услужащих братьев» обязан был иметь двух лошадей и, в случае исправного поведения, мог быть принят в число рыцарей ордена. Защитное вооружение рыцаря описываемой эпохи состояло из панцирной рубашки, вероятно, довольно тяжелой.

На дошедшем до нас рисунке, датируемом примерно 1080 годом, изображены два человека, несущие вдвоем такую панцирную рубашку. Подобные изображения вышиты и на знаменитом гобелене из Байо, иллюстрирующем покорение нормандским герцогом Вильгельмом Завоевателем Англии в 1066 году. Впрочем, эти изображения толкуют по-разному. Может быть, дело вовсе не в большом весе панцирной рубашки.

Она обозначалась в тогдашней литературе различными терминами – по-латыни: «lorica brunica», «brunica», «bruina» или «brunia» (отсюда древнерусское: «бронь», «броня», и родственное ему слово «оборона», то есть «защита»); по-немецки: «Bruenne»; по-французски: hauberс, hauberge или haubert («защита», «прикрытие»). Само первоначальное значение слова «лорика» восходит к латинскому прилагательному «loreus» («лореус»), то есть «кожаный». Соответственно, у древних римлян термин «лорика», или «лорика бруниа», первоначально означал кожаный панцирь (который со временем стали обшивать металлическими пластинками).

Именно в таком значении его переняли у римлян германские народы. Но в описываемую эпоху этим термином обозначалась чаще всего длинная, доходившая до колен, железная кольчуга с рукавами и капюшоном. Подчеркнем особо: чаще всего, но не всегда, поскольку кольчуга оставалась очень дорогим защитным вооружением, и наряду с ней продолжала использоваться традиционная кожаная «броня», обшитая металлическими бляхами. Поэтому представляется уместным использовать для обозначения защитного вооружения крестоносцев той поры термин «панцирная рубашка», как более общий, подразумевая под ним как традиционную пластинчато-чешуйчатую на кожаной (или даже суконной) основе, так и кольчатую «бронь».

О доспехах западных «паломников» ромейская царевна Анна Комнина, дочь василевса Алексея I, признанного вождями Первого Крестового похода, после ряда конфликтов, вылившихся даже в вооруженные столкновения, своим верховным сюзереном, писала следующее (именуя западных крестоносцев «кельтами», как того требовала апеллирующая к античности византийская традиция):

«Кельтские доспехи представляют собой железную кольчугу, сплетенную из вдетых друг в друга колец, и железный панцирь из такого хорошего железа, что оно отражает стрелы и надежно защищает тело воина. Кроме того, защитой кельту служит щит – не круглый, а продолговатый, широкий сверху, а снизу оканчивающийся острием; с внутренней стороны он слегка изогнут, а внешняя его поверхность гладкая, блестящая, со сверкающим медным выступом (умбоном – В.А.). Стрела, безразлично какая – скифская (печенежская – В.А.), персидская (сельджукская или арабская – В.А.) или даже пущенная рукой гиганта, отскакивает от этого щита и возвращается назад к пославшему ее. Поэтому-то… император, знакомый с кельтским вооружением и стрельбой наших лучников, и приказал им, пренебрегая людьми, поражать коней и окрылять их стрелами, чтобы заставить кельтов спешиться и таким образом сделать их легко уязвимыми. Ведь на коне кельт неодолим и способен пробить даже вавилонскую стену; сойдя же с коня, он становится игрушкой в руках любого».

Под «железным панцирем» здесь подразумевается чешуйчатый панцирь, неоднократно упоминаемый Анной Комниной в «Алексиаде»: «Однако сам император не вооружался; он не надел чешуйчатого панциря, не взял щита и копья, не опоясался мечом, а остался спокойно сидеть на императорским троне…»; «Мариан быстро метнул в графа другую стрелу и ранил его в руку; стрела пробила щит, прошла сквозь чешуйчатый панцирь и задела бок графа…» и т.д. Скорее всего, этот «чешуйчатый панцирь» – не что иное, как упомянутая нами выше «brunia» («бронь»), или панцирная рубашка.

Каждый орденский рыцарь был вооружен обоюдоострым мечом. Меч был прямым, так как ковался с обеих сторон, в отличие от восточной сабли, кованой только с одной стороны и потому изогнутой. Шлем рыцаря представлял собой простую, несколько удлиненную кверху полусферу из нескольких склепанных железных пластин и наносником (носовой стрелкой), защищавшим нос и лицо рыцаря от ранений в бою. В качестве наступательного оружия служило легкое, но длинное копье с древком из (импортного) ясеня. Каплевидный щит, нередко с металлической шишкой-умбоном, состоял из досок, обтянутых кожей и окованных по краям металлическим ободом.

Уже в XII веке было засвидетельствовано использование на щитах геральдических фигур, однако еще без конкретной связи с представителем того или иного рода. Если предположить, что храмовники-тамплиеры уже тогда метили свои щиты знаком орденского креста, то это был наверняка еще не 8-угольный «тамплиерский», а простой прямой крест, состоявший из двух перекрещивающихся под прямым углом красных полос – продольной и поперечной, на белом поле. Использовали тамплиеры также щиты черно-белой расцветки, соответствующей расцветке их главного, черно-белого орденского знамени «Босеан». Сведений об украшении храмовниками своих щитов изображениями «Храма Соломонова» или двух всадников на одном коне, украшавших орденские печати, до нас не дошло.

Цистерцианский аббат Бернар Клервоский писал о тамплиерах в своем упоминавшемся выше трактате «О похвале новому рыцарству» (лат.: De laudatio novae militiae):

«Рыцари ордена никогда не носят богато украшенных одеяний и редко моются. Со своими нечесанными волосами они выглядят косматыми; они покрыты пылью, и кожа их, под бременем вооружения, от постоянного ношения кольчуги и от жаркого солнца, покрыта густым загаром. Они ничего не жалеют для приобретения сильных и быстрых коней, но сбруя и седла их коней не имеют никаких украшений, ибо все их мысли направлены на брань и победу, а не на узорочье или выставление себя напоказ. Таких-то сильных и верных мужей, вооруженных мечами и опытных в воинском искусстве, избрал себе Бог для охраны Святого Гроба Господня».

Следующим шагом к расширению сферы деятельности «латинских» военно-монашеских орденов явилось завещание короля Арагонского дона Альфонсо I (1104-1134), успешно ведшего в своей стране борьбу с мусульманами-маврами, но умершего молодым и бездетным. В завещании он назначил своими наследниками трех духовно-рыцарских ордена – тамплиеров, иоаннитов и Святого Гроба Господня (сепулькриеров, или «каноников Храма Гроба Господня»).

Каждому из наследовавших ему военно-монашеских орденов арагонский король завещал по трети своих владений. Королевское завещание являлось наглядным выражением огромного уважения, которым пользовались в ту пору духовно-рыцарские ордены, как «воины Христовы» и борцы с исламом. Не зря даже древнерусские летописцы именовали западных рыцарей-монахов «слугами Божьими», «Божьими воинами» или «Божьими риторями» (а вовсе не «псами-рыцарями», в отличие от Карла Маркса)! Однако, составляя свое завещания, арагонский король-крестоносец наверняка руководствовался не только уважением к орденским воинам-монахам, но и четким осознанием того, что только эти представители «Церкви Воинствующей» были в состоянии довести Реконкисту до победного конца – изгнания всех мавров-мусульман с Иберийского полуострова.

Правда, последняя воля покойного короля, выраженная в завещании, была выполнена не в полной мере, но, тем не менее, ордены, и в том числе, тамплиеры, получили в Арагоне, наряду со значительными суммами наличных денег, немалые земельные владения. В соответствующем договоре, заключенном между орденами и Арагоном в 1141 году, Арагонская корона также обязалась не заключать с неверными мира без согласия вышеупомянутых трех духовно-рыцарских орденов и Патриарха Иерусалимского.

Со своей стороны, ордены, и в том числе тамплиеры, обязались оказывать арагонской короне всемерную и постоянную военную поддержку в борьбе против мавров. Последнее обстоятельство было очень важным, поскольку светские вассалы арагонских королей были обязаны им воинской службой только в продолжение строго определенного числа дней в году.